Текст книги "Время драконов (Триптих 1)"
Автор книги: Сергей Гусаков
Жанр:
Путешествия и география
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
... потом был долгий обзвон по телефону, потому что Сашка оказался прав: “Свечки” не вернулись из Ильей, и было очень неприятно звонить Марку и срывать праздник,– миновал КС, потом ещё два часа – и они выехали: Иван Владимирович Ященко, Мрак и Аркаша – магистры НБС и основатели Братства – уже почти не ходили в Ильи; Пит в них вообще не был; Гена и Сталкер прилично знали Систему,– Сашка, Завхоз и Пиф – только некоторые её части.
: Основная группа могла выехать лишь завтра утром ( как полагал Иван Владимирович Ященко – ближе к полудню ), потому что нужно было решить массу проблем: свет, медобеспечение, ‘железо’ для вскрытия завала, если понадобится,– а также продукты, бензин, связь с городом... И, конечно, проблему проблем: кому-то отпрашиваться с работы; иным – решать задачу не наказуемого ‘гуляния’ института, технаря или путяры. В задачу первой группы входил лишь предварительный осмотр пещеры: центральные ходы, места стоянок и начало разбора завала – если выяснится, что какой-либо из ходов перекрыт и обойти это место невозможно – или же расстановка “маячков” – специальных ‘долгоиграющих’ свечек и направляющих пикетов, если окажется, что ребята просто заблудились в какой-то части Системы.
... Сашка размял сигарету, вышел в тамбур. Он по-прежнему был в себе,– что-то, некое неясное предчувствие не давало ему покоя. Ященко странно посмотрел на него, Мрак спросил:
– Смотришь?..
– И тут Сашка заметил, что держит в руках фотографии: он и прикуривал с ними, и верхняя фотография была – Люся.
– Люся?.. Откуда она здесь?..—
: Мысль резанула, ударила под дых —
: предчувствие —
: то же лицо. Те же глаза. То же имя...
– Нет. Не то.
– Какое??? Лина, Лена?...
..: Да. Лена. И что? Разве маленькому Саше так важно знать...
– Додумать эту мысль до конца было нельзя: сработали невидимые предохранители, и снова – прыжок в под-сознание,– удар, кольцо разомкнулось,—
– Сашка вынырнул в тамбуре.
Растерянный, разбитый. Хотя внешне – полный порядок: что-то кому-то отвечал, говорил...
: Сигарета. А голова закружилась от дыма. И качает в вагоне —
– Фотографии, не глядя, сунул Коровину. Не было сил смотреть. Сейчас не это главное.
... Перед входом переоделись, достали фонари, системы; снаряжение упаковали в трансы. Мрак, Аркаша и Иван Владимирович надели каски; Сталкер, Пиф и Завхоз от касок отказались. «Пока копать не начну – ни за что в жизни не одену, потому что с таким горшком на голове только скорее чемодан из свода выворотишь»,– недовольно пробурчал Сталкер.
– Было холодно. Иван Владимирович и Мрак осмотрели снег у входа: следов наружу не было, хотя с утра снег не шёл,– значит, “Свечки” были внутри. Сталкер высказался по этому поводу и ещё в адрес Лиса; Аркаша добавил, что Лису в НБС давно не место, хватит капель,– Сашка не стал переспрашивать насчёт “капель”, можно было и догадаться,– Ященко первым проскользнул внутрь, в узкую наклонную щель; следом полезли Мрак с Аркашей и им начали передавать рюки и трансы.
Внизу разобрались с вещами – рюкзаки с цивильной одеждой, занимавшей по зимнему времени года слишком много места,– да и не было смысла их таскать по Системе, пачкать,– оставили в нише у входа – и медленно двинулись вперёд: по узкому петляющему лазу,—
..: Сашка толкал постоянно застревающий транс впереди себя, поочерёдно пиная его то руками, то головой – его снаряжение было вполне приспособлено к подобным “ударам судьбы”. Конечно, в расширениях транс можно было пропихнуть рядом или вытянуть сзади за лямку – это было удобней, но таких мест было немного, и вскоре Сашка с трансом превратились в сплошной комок нервов, синяков, непрерывного чертыхания, скачущих по камням и жёлтым известняковым плитам пятен света и боли от бесчисленных ушибов. Первые десятки метров в Ильях с непривычки давались очень тяжело:
: Всего лишь десятки – когда Саше сказали в один из первых его походов, что расстояние, на преодоление которого у него уходит полчаса, исчисляется пятьюдесятью-с-чем-то метрами, он не поверил и, выпросив у Пищера рулетку тридцатиметровой длины, бросился измерять – наивно полагая что ‘уложит’ её в том ходе не менее десяти/пятнадцати раз...
: Хватило двух. И Пищер проходил это расстояние с каном, полным воды, всего за две-с-половиной минуты,– правда, у него был очень маленький рост... Но не хуже Пищера – по крайней мере, “не намного хуже” – ‘пробивал’ это расстояние крупногабаритный Мамонт: с трансом, привязанным к ноге стягивающим горловину репом,—
... Наконец узкий лаз кончился, все понемногу выбрались в небольшой конусообразный грот и в изнеможении расселись на помятых трансах.
– Пять минут на акклиматизацию,– сказал Иван Владимирович.
: Выключили свет – на остановках его обычно гасили, чтобы зря не сажать питание,– да и глазам после ярких фонарей деревни требовалось привыкнуть к темноте.
Со лба на ресницы и щёки стекал едкий противный пот и Сашка смахнул его рукой. Здесь было заметно теплее, чем у входа; все расстегнулись. Пит начал стягивать с себя мокрый от пота свитер,– Коровин, Аркаша и Мрак со Сталкером закурили. Огоньки их сигарет показались Саше красными светлячками, безмолвно парящими в чёрном сжатом воздухе.
Вскоре глаза настолько привыкли к бархатной черноте сводов, клиньями сходившихся над головой, что стали различать слабые бело-зелёные искорки и пятнышки, похожие на звёздное небо с рисунками созвездий и туманностей – это светились трухлявые обломки крепей, некогда поддерживавших свод,– гнилушки.
– Потом зажгли свет и двинулись дальше.
– Дальше был шкурник; шкурник “так себе”, хоженый тысячи раз,– «не самый страшный»,– пробормотал Сталкер,– трансы прошли легко,– затем сохранившийся участок старого штрека. Ни вода, ни корни деревьев, ни время с ним не сладили – после непрерывной череды шкурников и крысолазов он казался просторным залом – но в конце его когда-то случился обвал, рухнувшие плиты потянули за собой мелкую щебёнку, лёсс и мергель; сверху сошёл пласт глины, и над завалившими проход глыбами посреди осыпавшегося месива удалось пробить лишь узенькую щель – едва протиснуться, даже “на выдохе”,– сперва вверх на завал, потом по щели вперёд – и снова вниз, в продолжение хода.
: Сталкер, оставив транс, полез на ту сторону завала, Мрак за ним – на помощь; Аркаша разместился в щели наверху принимать трансы и передавать их через себя Сталкеру и Мраку.
Иван Владимирович Ященко, осторожно разровняв камни, улёгся на спину перед завалом, подставив ноги под шкуродёр, ведущий наверх,– они пришлись точно против отверстия. Пиф с Завхозом подняли первый транс на подошвы Ивана Владимировича, направив горловину транса в шкуродёр; сверху за транс ухватился Аркаша, потянул на себя – снизу заработали два мощных молота, и транс исчез в шкуродёре.
– Следующий! – глухо, «как из-под земли», подумал Сашка, прозвучало с той стороны завала.
... После этого шкурника был ещё один незаваленный участок старого хода – толстые массивные крепи, как колонны в античном храме, поддерживали свод галереи,—
– дальше вёл короткий шкурник-форточка, не чета пройденным; он выходил в грот с низко висящим, будто продавленным исполинским давлением пластов, сводом – но сводом вполне надёжным, без трещин; все называли этот грот Кафе – по табличке, прибитой неизвестным шутником к одной из крепей,– здесь была первая развилка, перекрёсток, и здесь лежал Журнал, в котором расписывались все входящие в пещеру и выходящие из неё.
: Сашка со Сталкером кинулись к нему,– Мрак и Аркаша молча уселись на трансах, погасив свет. Им при их росте приходилось особенно тяжко. Завхоз с Пифом всё ещё возились сзади, пропихивая через Форточку последний транс; Иван Владимирович прошёл на несколько метров вперёд – там за перекрёстком во всех трёх ходах был мокрый глиняный пол и должны были отпечататься следы.
– Это за декабрь,– бормотал Сталкер, листая страницы,– вот ‘новогАдние паздрабления’... “В темноте какой-то бес перепутал ненароком НБС с КПСС” – некоторые вирши просто приятно перечитывать, да; вот наша запись за январь... Это Аркан перед свадьбой отрывался, это Мрак... М-да... Ты что, каждый раз купаешься, когда в Ильи ходишь? – поинтересовался он через плечо, но не дожидаясь ответа начал листать дальше. – Это ещё кто-то, не наши, не из Братства; вышли... Странно – записи “Свечек” нет. Может, их здесь и не было?
– Сашка потянул Журнал к себе. Последняя страница была пуста; после записи недельной давности «ВЫХОДИМ. Лучше нор могут быть только норы – те, в которых уже побывал! Всем привет от “Детей Подземелья”» других записей не было.
– Они могли и не записаться,– подал голос Пит,– у нас в Силикатах никогда такого Журнала не было.
–А ты на стену посмотри,– посоветовал Аркаша.
– С-сволочи... – выругался Сталкер.
– Мрак включил систему, замычал какой-то мотивчик. Жёлтое пятно рывками, судорожно прочертило по стене —
: буквы были здоровые, ломаные – надпись в полстены,– чуть ниже ещё было выбито “КАН”. А дальше замазано грязью.
– П-просветили, м-мерзавцы,– сказал Аркаша и добавил, обращаясь к Ященко:
– З-зря... Лучше б д-дома с-сидел. Вам-то что, а м-меня Т-татьяна съест. Я из-за этих м-мерз-завцев людям весь п-праздник п-поломал...
Слово “м-мерз-завцев” он произнёс с особенной злостью.
– Что “зря”? – не понял Саша.
– Всё з-зря. З-зря й-ехали. Зря т-трансы п-пёрли. Я их иск-кать н-не буду. В конце к-концов, они н-не НБС. И Лис больше н-не НБС. Всё.
Ященко пожал плечами.
– Глупо. Не “хором” же они это писали. И среди них не обязательно все такие. Вот, Пит...
– Пит – з-здесь.
– У него вышло: “спит здесь”,—
– Да,– отозвался Сталкер,– на соседних стенах мы не наблюдаем пикантных фресок джентльменов и мадамов в интимных позах; также пока не наблюдаем самых похабных надписей из известных нам в принципе, и не обнаруживаем щемящих сердце и продолговатый мозг строк типа “А я не согласен. Имею ( во всё, что имею ) особисткое мнение, что пИсать на стены плохо. Пионер Вася – или, скажем там, Лена...”
– Не трогай Лену! – вырвалось у Сашки, и все вздрогнули.
– Они там, за завалом, или ещё где, и мы пришли к ним на помощь. Наше дело – найти...
– Ну, хотя бы для того, чтоб набить морды,– добавил Сталкер.
– И з-завалить п-получше,– сказал Аркаша,– им-мейте в-виду, что й-если я их н-найду – так и сдел-лаю. А в Москве й-ещё уши Лису отрежу...
– По самые яйца,– уточнил Сталкер.
– Сашка снова отключился. Собственно, плевать, будут-ли искать “Свечек” Мрак с Аркашей – или Сталкер. Это их дело. У него была уверенность, что найдёт их он.
: Уверенность – или мечта? Как различить?..
..: ПРЕДЧУВСТВИЕ.
... И – Лена. Хотя об этом, наверное, пока лучше не думать. А потом?.. Почему-то ясно представилось, что они внизу слева.
– Абсурд. Чушь: нет в Ильях “внизу слева”. Внизу есть справа – это НКЗ, вотчина Аркаши и Мрака, магистров. Там натёки и сталактиты. Там всё закрыто известными им одним завалами, ловушками... Плиту на хребет или сыпуху на чайник поймать – на счёт два, если на раз сунуться: защита от дурака. От вандалов типа Пальцева,– без Аркаши и Мрака туда соваться...
– А что, если они полезли к мраковским сталактитам???
: Ужас этой мысли был так силён, что Сашка прикрыл глаза. Марка ведь недаром после Крыма 75-ого года перекрестили в Мрака – “только очень добрый человек может ТАК ненавидеть”,– вспомнил он.
– Пиф, Завхоз и э-э... Сталкер – в центр, в Сетку. Зал Сказок, Поэзия, Водкокап, Кабочок... – распорядился Иван Владимирович.
– Нет больше Сказок... – тихо сказал Завхоз,– вырубил какой-то гад рисунки... И надписи...
: Сашка вздрогнул. Сказки?.. Не может быть! Когда? Что ж Завхоз раньше молчал???
– А что, приятно такое говорить? – ответил на немой вопрос Пиф.
Марк сплюнул, растёр плевок тяжёлым ботинком.
– Ладно,– сказал Ященко,– центр вы знаете?
Пиф и Завхоз кивнули. Сталкер демонстративно полез в транс за флягой – он считал себя выше подобных вопросов.
– Саша, кажется, неплохо изучил Левую... Значит, Саше, Гене и Питу – Левая система. Сейсмозона, Исторический Музей – и далее. А мы с Аркадием и Марком пойдём поглядим, как их сокровища поживают... Заодно и Правую осмотрим. Лагерь будет здесь, в Кафе – так, пожалуй, удобнее: и до воды недалеко, и вход под контролем,– да и до любой части Системы равное расстояние... Схемы, надеюсь, есть у всех; фотографии таскать нет смысла – всё равно кроме нас да них...
– Мало-ли,– с сомнением молвил Сталкер,– хотя, чего теряем? Больше сдадим – больше нальют!
– Остынь,– оборвал его Марк.
– В семь утра контрольный сбор здесь, независимо от результатов,– продолжил Ященко. – Если в четыре они обещались быть в Москве, то в час должны были выйти отсюда. Значит, самое малое – девять часов, как у них что-то случилось...
– Всё равно,– пробурчал Сталкер, запихивая в транс флягу,– помяните моё слово: эти спасы большим гАвном пахнут...
– Не нравится – не ешь,– отозвался Завхоз,– ну пошли, что-ль?
* * *
«Девять часов...– устало подумал Лёшка. – Девять часов, а она там одна, одна... Ну что им стоило дать фонарь? Зачем мне их "спасатели”?.. Что я – сам до грота не дойду?»
– Ты мне Первого дай, болван! Первого!!! – разъярился голос за стенкой.
“Первого”... Здесь хоть согрели... Даже выпить предложили, добренькие. А зачем ему их водка? Фонарь нужен, лишь один фонарь... Что он – не отдаст? Они ж все его данные списали, проверили. Теперь ещё этих из Москвы ждать... А кто они? Зачем им эта “спасаловка” липовая, к чему? Сколько они будут сюда добираться – ночь, день? А Люба всё это время будет там одна... Как же так можно – что они, не люди?..
– Первый? Ну, Иваныч, привет. Да. Тут клиент ваш к нам залетел... как его – пещерник, что по заломкам лазят. Во-во, я и говорю. Спининголог – слово-то какое выдумали... В общем, разбирайтесь сами. Нет, один. Сам. Потерялся у него кто-то... Хорошо. Нет, по списку не проходит, сам проверял. Понял. До вашего приезда... Какая 206-1? Спятил, что-ли? Это тебе не столица. Ха – сопротивление... Он же сам пришёл! Да если я его за грязный вид задержу – мне ж полгорода сажать придётся!.. Нет, на скандал я его провоцировать не буду. Это вы там у себя специалисты... Потому и сижу здесь, а ты – там. Нет, не жалею. И никогда не жалел. Да чихал я на ваши вонючие перспективы! Здесь я – всё, а у вас... Какой Акт? Нет у меня такой бумаги. Вот привезёшь экземпляр, и запишем... А пока задержания оформлять не буду. Нет, такого постановления наши козлы не принимали. Это тебе жаль, а у меня конкретных проблем хватает. Ещё пещерниками вашими заниматься... Мне лично они не мешают. Ходят и пусть ходят себе... Я сам по этим заломкам в молодости лазил... ладно, ладно. Понял. До вашего приезда – никуда. Ого!... Ха-ха... И много? Это что – всегда? Норма, говоришь?.. Не знаю я, какая у них норма. Здесь я хозяин. Сами и везите. И чтоб наших не обидели... Как за что? За улов! А мне плевать. Всё, до связи. Жене привет. Своей, ха-ха... Ну, давай. Давай. Будь – а моя стол накроет... Какая рыбалка в июне?.. Совсем одурел в столице своей... Всё, пока.
: Лёшка сплюнул. И понёс его чёрт к... Давно б уже достал свет – мало-ли мест? Нашёл, к кому за помощью обращаться! Теперь уж точно влип... Лучше б под землёй остался. Как они тут судьбу решают – “ха-ха”, “ого”, “так точно”... Хорошо ещё, что не били – всё ж не Москва, провинция...
– Он обнаружил, что сидит в шинели. Серая противная дрянь,– и брезгливо сбросил её. Уж лучше замёрзнуть. Ничего ему от них не надо,—
– Чибисов! – взревел голос за стеной,– протокол по всей форме составишь. Понял? Спирт им, видите-ли, нужен... Ха-ха... Без этого – никуда. Я об чём и толкую. И ручку возьми хорошую, чтоб прочесть можно было – спа-асатели... А тоже – спирт... Ладно, оформляй задержание. На предмет выяснения личности, балда. До трёх суток... Всё бы им “хулиганку” шить, прямо фашисты какие... Тоже мне, “го-о-род”... И парня зря не нервируй – ему ещё завтра достанется... От столичных козлов, от кого... Ладно, иди. А то затрендился я с тобой... Так до пенсии и протрендю, да.
– Тощий сержантик с дебильной мордой, клацнув дверью, шлёпнулся за стол рядом с Лёшкой. Лёшка, не отрываясь, глядел в окно. За окном темнело. Стекло было мокрое и лужи на тротуаре блестели в тусклом свете одинокого фонаря, но шёл-ли дождь, понять было трудно.
– Н-ну-с... Так и будем молчать? Имя, фамилия? Документик имеется? Нет???
: Не было сил терпеть это – но что можно было сделать?
: Что сделал бы другой на его месте? Вопросы сыпались один за другим...
– Зачем они были? Чем они могли помочь ей? Ей, брошенной им в темноте, холоде, сырости,– средь мёртвых бездушных камней...
«Магнитофон»,– подумал он и стал прикидывать, на сколько ещё хватит батареек. Выходило не так уж плохо: часа три-четыре... Бензина в примусе полно; сделает чай, что-нибудь поесть... Только бы не волновалась – ведь он придёт, обязательно придёт!..
– Так у тебя клички нет? Не может быть! Ну ладно – это мы проверим... А такие прозвища, как Пищер – он же Пещерный Житель,– Сталкер и Ю.Д.А. тебе ничего не говорят? Не встречал случайно? Ты подумай, подумай... Времени у нас полно. Так-и-нет??? Очень удивительно... Как это ты так... Но так и запишем. Учти, за дачу ложных показаний года два мою доброту вспоминать будешь. Ну а фамилия Егоров тебе тоже ничего не говорит? Я понимаю, Егоровых, как собак, но из ваших, из пещерников?..
: Никого из них Лёшка не знал. «Может и зря,– тут же подумал он,– потому что неспроста ведь спрашивает – может, знай он их раньше, не случилось бы ничего...» Подсознательно он уже соотнёс себя с теми, на кого, как и на него, наверное, сочинялись протоколы.
«Прото-кол. Про-кол»,– произнёс он про себя.
– Сержантик кончил писать; Лёшка расписался, не глядя,– не было никакого желания читать эту стряпню,– сержантик вышел, снова клацнув дверью; страшно хотелось есть и его начало тихонько трясти – от холода и от голода, и от усталости, наверное, подумал он,– от мента противно несло рыбой и чесноком – чего он хочет показать, дверью хлопая?.. На столе остались чистые бланки и ручка; он вдруг вспомнил тот ход – кристаллы, узоры на камнях,– усмехнулся, может, именно потому, что как раз сейчас было не до смеха; надо было чем-то заняться, ‘=занять-себя’, чтоб унять противную мелкую дрожь – он пододвинул к себе бумагу, взял ручку, она писала скверно – стержень был нерасписанный, старый,– попробовал его расписать, потом задумался, как же он попал в тот грот и в проход, где...
– и понемногу начал рисовать: вначале дорогу от входа до Нью-Сьянов, где они стояли,– это сомнений не вызывало, для уверенности он даже подписал названия гротов, какие помнил; потом нарисовал проход, по которому пошёл к туалету; бут, что показался ему подозрительным – и он разобрал его; а вот за этим бутом тот сказочный проход и открылся, а за ним ещё один, и грот – где ему ещё почудилось, что пахнет куревом, но ведь кроме них никого в Системе не было – значит, как бы далеко от того места Нью-Сьяны ни были, донесло-таки оттуда; такая тяга воздуха в этом месте – он стрелочками-пунктирами нарисовал её, и получилось, что дует как бы в тупик,– но ведь сколько раз замечалось, что в с виду тупиковом гроте после того, как в него приходят люди, начинается некий ток воздуха...
– Почему это происходит, отчего? Конечно, мы выделяем тепло и влагу; тёплый влажный воздух от нашего дыхания поднимается вверх, под потолок грота, и расходится затем по-над бутом, когда хоть одна стена грота – как здесь, в старицких пещерах – из бутового камня... На камне он охлаждается и влага конденсируется-впитывается в известняк, он ведь здорово абсорбирует её... Или адсорбирует?.. Чёрт его знает, что правильно,– дальше: температура при этом явно должна падать, и даже чуть ниже, чем общесредняя для пещеры – кажется, так,– а значит, воздух этот, протекая-перемещаясь вниз меж бутового камня, снова втекает в грот – с-под-низу,– и получается в результате...
* * *
– из Гены Коровина:
Прикоснуться к земле, и набраться бы сил,
И усталость на радость прихода сменить –
Я прикован к земле, но к земле – изнутри.
Я закован в броню: в латы камня мои...
* * *
– Этот ход ничем не отличался от десяти предидущих, метр за метром, сантиметр за сантиметром осмотренных Геной, Сашкой и Питом.
: Серые и жёлтые стены, ноздреватый известняк, чёрно-коричневые вкрапления кремня, ленты глины меж сдавленных и перекрученных исполинским давлением пластов,– блестящие в лучах фонарей “зеркала скольжения”, ломаные грани плит...
– Подобно реке, он разделялся на рукава, образовавшиеся после обвала в русле старой галереи; обходил упавшие блоки узкими протоками-шкурниками,– в сторону уводили каналы орт и извилистые щели-притоки, ведущие к гротам-старицам —
– острые камни, углы плит, обломки крепей под ногами, локтями, коленями...
: На четвереньках, где удавалось распрямиться, где – приходилось ползком, и спина от этих беспрестанных поклонов страшно ныла, и ныли колени, локти; одно дело – двигаться не спеша: грот, натёки, красивые сколы, изломы плит – фигурами, узоры впадин, повороты, кремни отблёскивают чёрным – так только они одни могут блестеть, а если ползёшь впервые – всё ново, всё интересно, и вечное: “что там, за тем поворотом?” Но сейчас – вперёд и быстрее, нет, назад; там была щель, Ген – и ещё одна; ну как, ничего? – и снова вперёд,– в каждую нишу, каждый ход, грот, поворот, шкуродёр – ничего нового, но ничего нельзя пропустить: ни камня, ни трещины,– а вот эта плита: она словно свежая, может, тот самый обвал, и они за ней? – да нет, она была, я помню, мы ещё с Пищером здесь рассекали, всё облазили – вниз хотели пробиться, когда была мода Озеро искать – и на карте здесь тупик, нет ничего,– давай в следующий...
– и так далее, до бесконечности: «де капо ад фине”,– так, кажется?..
: Дико ноет спина, локоть где-то ссадил, теперь не опереться, болит – и вечный блик от фонаря перед глазами с чёрной мешающей “бабочкой”,– зряче-не-зрячее пятно,– плекс лучше, но где его взять? А откуда Мрак с Аркашей берут, и Сталкер? Так, спокойно; это что – записка? – нет, пачка от сигарет: вся мокрая, старая, расползается под руками – не взять, что за свинья бросила? – Пит, светани-ка сюда, тут что: ход? Видишь меня? Нет? Я – твой свет... Левее. Так. Теперь назад – это кольцо пусто...
..: Сашка переменил батарейки. Два часа ночи, два часа, как понедельник. Штрек привёл их в старую камеру-орту, где в первозданной целости не тронутые временем сохранились забой, оставленные древними мастерами инструменты, жестяные лампадки-светильнички, фляги-чайники для воды, низенькие скамеечки и сложенные в аккуратную поленицу ряды крепей, приготовленных для крепежа свода и укладки под рельсы – рядом с углублениями-следами от убранных рельсов и шпал... В НБС этот чудом сохранившийся уголок называли Историческим Музеем.
Сашка распрямился и прислонил маленький аварийный транс к стене. Здесь было просторно, можно было встать в полный рост – и он встал, слегка пошатываясь. Пять часов поисков, ночь, Ильи и усталость. Коровин тяжело плюхнулся на край лежащих друг на друге крепей и прерывисто выдохнул; Пит улёгся было на сырую поленицу, но Сашка поднял его: конечно, устали все – но спать...
: Тем более – на мокром, трухлявом...
Гена достал пачку глюкозы с аскорбинкой. Курить было лень, и Сашка сунул в рот таблетку. Конечно, это фигня – так, самоуспокоение,– какой от них прок? Лезть надо, дальше искать, пока не поздно. Жалко только – Пит, похоже, выдохся...
«Это тебе не по силикатовским подвалам во весь свой рост рассекать»,– со странным злорадством подумал он.
: БОЖЕ – ОТКУДА В НЁМ ЭТА ЗЛОСТЬ???
... Минут пять сидели молча; затем, не сговариваясь, встали и по одному полезли обратно: в Историческом Музее этот ход заканчивался.
* * *
– Марк выругался. Прямо перед ним узкий, словно горловина воронки, проход пересекала едва различимая нить, один конец которой над самым полом был обвязан вокруг крепи, а другой вплавлен в парафин от свечи, накапанный на уступ противоположной стены хода.
Иван Владимирович Ященко не видел в обычной нитке повода для столь сильных выражений.
– Их тут и не было. Не было. Когда уходили отсюда в том году, я натянул нитку...
– Хорошо,– пожал плечами Ященко,– значит, район поисков сузился. Они наверняка в Сетке или ушли влево, туда, где Коровин...
– Если они вообще в Системе! – сказал, словно выстрелил, Марк,– в Журнале-то ничего не было! И вещей – ни в Кафе, ни в...
– Л-ладно... П-пополз-зли на з-зад, с-спаса-атели...
: Аркаша попробовал развернуться,– застрял, дёрнулся, рванул комбез...
* * *
– Старинная Спелестологическая Песня:
Встречайте нас цветами и овациями –
В пещеру мы пробили новый вход:
Мы прокопались сквозь канализацию,
Мы просочились сквозь водопровод!
Пускай туристы тыкают в нас пальцами
И КСС проходу не даёт —
А мы в пещеру сквозь канализацию,
А мы в пещеру – сквозь водопровод!
Плевать, что кое-кто завяз в субстанции
И дух от нас загадочный идёт –
А мы под землю – сквозь канализацию,
А мы под землю – сквозь водопровод!
И пусть жена читает нам нотации
И мама не пускает нас в поход –
А мы в Систему – сквозь канализацию,
А мы в Систему – сквозь водопровод!
Пошлём подальше мы цивилизацию,
И празднично ликующий народ –
Вперёд, под землю, сквозь канализацию!
Вперёд, в пещеры – сквозь водопровод!!
А если вдруг товарищ твой в прострации –
Его колбасит тел водоворот,—
Мы на подмогу сквозь канализацию,
А мы на помощь – сквозь водопровод!
Когда ж объявят нам мобилизацию,
Пошлют в последний ядерный поход —
МЫ ВСЕ ПОД ЗЕМЛЮ СКВОЗЬ КАНАЛИЗАЦИЮ,
МЫ В КАТАКОМБЫ – СКВОЗЬ ВОДОПРОВОД!!!
Встречайте нас цветами и овациями –
В Системе мы отрыли новый грот:
Мы продолбились сквозь канализацию
И простучались сквозь водопровод!!!
* * *
– НБС вообще со Сьянов началось,– вещал Сталкер, удобно облокотясь спиной о сухую и ровную плиту. – Самая прекрасная дыра была, между прочим... Лучшая из лучших, да. 25 км ходов – ‘а быть может, и больше’ – и почти везде в полный рост. Впрочем, там и шкур – по-вашему, шкурников – хватало: на любителей,– не меньше, чем тут. Только на фига по ним лазить, коль по штреку в два метра высотой без проблем обойти можно? – Сталкер сунул руку в транс, извлёк флягу, отхлебнул – и передал её Завхозу и Пифу.
– Подкрепитесь слегонца... Вам полезно. Да – так об чём это я? Ах, о Сьянах... Так вот,– пещера была – равных не было. Даже Ильи ей в подмётки не годились, и народу туда ходило – не описать, сколько. Я в неё впервые пацаном четырнадцатилетним попал – ещё до закрытия, конечно. В аккурат за год – 14 мая, как сейчас помню. Меня Лютый привёл – мои тогда в Падальске жили, и мы с этим Лютым в одном дворе выросли. Только он меня лет на пять постарше был. И вот мне любопытно стало – куда это он каждую субботу сваливает, и возвращается такой грязный?.. А я тогда как раз “Путешествие к центру Земли” старика Верна прочёл – к тому ж детские воспоминания о Семи Подземных мучили... Да и знал ведь, что под ‘Падальском’ нашим подземных ходов-каменоломен не меряно – была одна история за пару лет до того, весь город на ушах стоял: полезли какие-то дауны пионерского возраста в провал под городским парком, и сгинули там. Со всеми вытекающими последствиями, да. Включая бетонирование упомянутого провала – и всего похожего на него, не исключая стоков ливневой канализации: судье Тэтчеру твеновскому такие меры и не снились...‘Шютка’. “Но в каждой шутке есть доля шутки”, это не мешает знать-помнить. Да. И начал я самостоятельно местные речки-гавнотечки, что в трубы уложены, изучать – чтоб пробиться в легендарные подземные окоёмы... Поскольку известный на весь город вход под городским парком был заделан традиционным горкомовским способом. Ухнул как-то в один люк,– всем двором меня оттуда эксгумировали... Лютый спасаловку и возглавил, да. Как самый отпето-опытный. «Если тебе жить, говорит, надоело – пошли лучше с нами»,– и отпросил у родителей. После того, конечно, как у меня жопа от папаниных нравоучений прошла – а Лютый, соответственно, от принятия папашиных презентов оклемался, да. И сходили мы с ним в Силикаты – благо рядом, и переодеваться не надо. Да только Силикаты к тому времени Лютому приелись – и от одной компании мы узнали, что есть на свете, то есть под светом этим, Сьяны. Ломанулись наудачу – в первый же день, как сейчас помню, безо всякой ориентации в пространстве часов 12 бегали – и в такой кайф нам это пришлось... Особенно мне. А народу тогда в Сьяны лазило – прорва, да я уж сказал. Да. Человек 80 каждую субботу на Павелецком собиралось со шмотниками — контра в ужасе из электричек на ходу выпрыгивала... И обратно когда ехали, никто за метро не платил: так, не переодеваясь, и вламывались – попробуй, останови, когда к нам даже подойти страшно – такие мы...
– Чистые,– подсказал Пиф, затягиваясь сигаретой.
– В общем, да,– согласился Сталкер. – В Сьяны, понятно, разный народ ходил – но больше праздный. По гротам сидели, балдели – водовкой да портвешком баловались... И дЕвицы сопутствующие водились – чего скрывать... Леночка там одна была – так 16 мужиков, говорят, триппером наградила. По другой версии – сифаком. Уложила наповал, да. Но не все такие были – Лютый совсем другой был, и все, кто с ним ходили, тоже. И сошлись мы ещё с одной компанией – они из Дворца были, астрономией там занимались – то есть интели против нас. Там вообще смесь из разных групп была – астрономы, “юные космонавты”,– даже туристы-краееды затесались,– но возглавляли это дело те, кто первыми Дворец кончил – астрономическое отделение, самый первый выпуск, 67-ого года ещё. Отсюда НБС и пошло. Да. Но Лютый им всё-таки пришёлся – уж не знаю, чем,– и они нам тоже, соответственно. И тогда мы резко отделились от прочих – оборудовались/построились в самой дали пещеры, чуть-ли не два часа до выхода топать – подальше от всякой пьяни и волоков... Дауны ведь, понятное дело, от входа просто физически далеко отползти не могли: падали и засыпали. Так что бардак ихний, если, конечно, считать его бардаком, а не просто весёленьким таким праздничком, лишь в привходовых сьяновских системах царил. Да. В основном в Пятой системе – “Пятёркой” для краткости называемой. Ну, и в Трёшке, то есть в Третьей. А остальные части практически не топтаные были – и никому, по большому счёту, не известные. Где хочешь, там и располагайся. И жизни по-своему радуйся. Карстономы эти из Дворца стояли в Четвёртой системе, во Млечном Пути – так они характерно свой грот обозвали – и мы недалеко от них расположились. Практически в Малом Колоннике – с масштабом стояночным вполне в духе Лютого, да. Две недели, то есть выхода, с комфортом грядущим сражались – за десятки метров плиты неприподъёмные плоские таская-перекатывая, что для стола и сидений вокруг Лютому приглянулись. НБС-овцы, как увидели нашу борьбу с белым камнем, просто ахнули: для них-то Комфорт был – коль удавалось пару камней помельче хоть чуть-чуть сдвинуть… Чтоб сильно ноги меж них не поломать. И всё, да. А мы натуральный мегалитический Стоунхендж из в принципе неприподъёмных, по их интельским понятиям, чемоданов изобразили. Но они своё не борьбой с пещерой брали – тем уютом, что в душе. Я ещё тогда на это обратил самое пристальное внимание, чего и вам всем от всего своего спелеосердца желаю: не количеством перевёрнутого с места на место камня грот славен и дорог – а душевным своим теплом, да. Так что в какой-то мере наши команды друга замечательно компенсировали. И попробуйте после этого ‘злоявить’, что противоположности не сходятся… Ходить нам в таком тандеме было просто в немыслимый кайф, и всё остальное по боку. Лютый больше топосьёмил, да новые ходы открывал, а НБС-овцы шарм и культурный кайф всего этого дела обеспечивали: песенки пели – каэспэшные, конечно, песенки,– гитарами они все владели просто классно – а ещё по приколу патефон притаскивали, бо кассетников тогда и близко не было – не знали мы даже такого слова: кассетник... И текло так замечательно-дружно наше подземное хождение, пока власти его не кончили.
