Текст книги "Время драконов (Триптих 1)"

Автор книги: Сергей Гусаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Таймер нажал? – голос Сашки. Вот кто мог бы помочь разобраться с аппаратурой... Неужели ему не интересна эта тема?.. Молчание – значит тот, у кого таймер, нажал. Кто: Пиф или КрАкодил? Оба молчуны...

– Щелчёк... Сашка пустил счётчик. И ещё психрометр. И воздух в колбы,—

: Нет. Звук не от Сашки. От входа?..

– Ребята... – голос у Сашки растерян,– это не я... И счётчик, кажется, полетел...

– М-да. Удивительно, что сами живы – ещё...

: Кто-то сел,– скрип дутика, зашуршал спальник. А над головой – всё то же странное небо. Да небо-ли? Чьё небо? Какого мира?..

: Чёрный каменный свод. Что же это такое???

... Он сунул блокнот в карман. Вроде всё; зарисовал, как мог. Темнота – что можно увидеть в темноте? А это?.. Даже с закрытыми глазами. Даже из-под спальника. Странный внутренний свет,—

: Вход в грот вроде стал ярче. Снова оттуда звук. ПРИБЛИЖАЕТСЯ —

: Что ТАМ???

– Он напрягся, поднял голову. «Ведь в Системе никого, кроме нас...»

– Свет, свет... Дайте свет...

: Кто-то не выдержал. Камень ударил в стену, откатился к столу, что-то звякнуло – кружка на столе или в проходе, что – уже не разобрать, да и не важно,– ЯРКИЙ СВЕТ – «ну и коногон у него!» – ослепил всех; ещё два камня, теперь точнее, да что толку, и вообще – зачем?.. Что могут камни? Ругань – странно, вполголоса, приглушённо, как сквозь вату, не слышно, в конце всегда так – будто глохнешь отчего-то,– и никак не укладываются в глазах, кажутся неправильными размеры и формы грота, будто иначе всё должно выглядеть – на самом деле – всё выглядит неестественно-нелепо в этом принудительном освещении,– словно отрыжка, отторжение света камнями, стенами, полом... НЕПРИЯТИЕ СВЕТА – после сказочного свечения изнутри: подлинно подземного освещения...

– И вдруг все успокоились. Возвращается Звук,—

– Какие теперь наблюдения? Руби свет,– сказал Сашка.

– Закурили. На часах было семь; Сталкер выключил коногон, Сашка – магнитофон, точнее, вначале выключил, затем поставил что-то космическое, негромко, для себя; красные расплывчатые огоньки сигарет тлели и вспыхивали в воздухе, покачиваясь там, где были руки и головы ребят,– затем по одному стали гаснуть, остались лишь музыка и темнота,– последний уголёк описал дугу и рассыпался искрами о камень; глаза немного резало – снова пришла усталость, и он думал о том, что завтра обязательно нужно разобраться с рисунками и показаниями приборов, пора кончать этот бардак, сколько можно заниматься кустарщиной, и толпа не нужна, четыре человека для контроля – самое оно, и дежурство постоянное в этих зонах организовать, не на неделю – на месяц, не менее залезать надо сразу, и не выходить на поверхность за водой, чтоб полная акклиматизация и оторваться от всех городских помех и привязок,– а значит, и грот по-настоящему оборудовать нужно, чтоб не с Системой бороться – но жить в Ней,– и водокап, сколько можно трендить, ведь полно мест, где с потолка капает, ещё Соломин с этой идеей носился, но нашёл воду – столько, что мысль о водокапе как-то отпала, и они оборудовали Липоту,– самое, конечно, удобное место для таких экспериментов-пребываний, да только как теперь пройти в ЖБК? – никак,– а значит, нужно начинать с начала, и шефа, самое главное, найти подходящего, потому что своими силами такую экспедицию не раскрутить, факт, ведь не может быть, чтоб никто не заинтересовался – что же ЭТО такое, в конце концов,– конечно, шеф нужен, без этого просто нельзя, потому что если разобраться – все они кустари-дилетанты, даже с приборами по-человечески обходиться не умеют, не то что интерпретировать данные, даже не знаем, что толком хотим узнать – а значит, надо идти учиться и работать одновременно хотя с его анкетой хрен поступишь куда как и у Ю.Д.А. дело-то одно было уголовнику поступить проще чем им хотя если разобраться на хрен сдалось ему поступать в совковые училища марксизм/анонизмом овладевать древнейшей из профессий хватит все давно уже в этой стране учёные самообразованием надо всерьёз заниматься а не рассекать по катакомбам надо же пока за фронду свою трубил даже астрономию забыл как выглядит небо не помню а ведь учился тридцать лет и три года...

«Надо выключить маг»,— сказал он себе, вздрагивая от кемара – но лежать на боку было так уютно; не хотелось менять позу, только место нагрел, маг сашкин – пусть он и вырубает, он же включал; да, но ведь это – для всех, а если заклинит кассету или сядут батарейки? – конечно, надо выключить, хотя музыка хороша, не забыть завтра утром у Сашки спросить, что звучало – странно: спать совсем не хочется, а ведь легли в три, не раньше; до подъёма ещё два часа, и дежурный не он, а Белкин, можно вообще поваляться до одиннадцати, в гроте тесно – если все разом встанут и начнут собирать спальники, Белкин опять обязательно опрокинет кан или заварит, как в прошлый раз, махру вместо чая — а ведь то была последняя махра, и Белкина чуть не удавили,—

– он подумал, что всё же надо позвать Сашку: магнитофон к нему ближе, ему выключить проще, и он позвал его – тихо-тихо, чтоб не разбудить остальных,– и Сашка со Сталкером тут же отозвались: в один голос —

– ВИЖУ.

: Вначале он не понял. А потом повернулся на спину и снова увидел свод. То есть – небо. Или, точнее – всё-таки свод.

* * *

«Не полетела бы Программа»,– раздражённо подумал Сталкер.

– Он вспомнил, как вчера затаскивали в грот аккумуляторы: два здоровенных ящика по 30 кг,– у одного, между прочим, ручка сразу же отвалилась, ещё на входе, да,– и пришлось с ним спариваться триста пятьдесят метров левомагистральных шкуродёров – вверх/вниз, вправо/влево,– хоть их ‘почистили’, конечно же, накануне – но что можно успеть сделать за два выхода? «И почему мы всё время раскачиваемся в самый последний ‘мовемент’???» – в который раз задал он себе риторический вопрос. И гневно продолжил – «Ведь за два месяца наперёд знали, что отмечать будем под землёй, в Сапфире, без вариантов – всё к этому шло, одних только пищеровских соплетрясений воздуха по данному поводу сколько произведено было! – и хоть бы кто почесался... Зато хлебом не кАрми – дай только несколько самых последних и драгоценных ночей не поспать, Кипучую Р. изображая... Особенно другу Егорову – чтоб потом носом в салате посапывать с чувством выполненного Мужского Достоинства вместо Праздника,– ни разу не отпив, между прочим, и ста предстартовых грамм...»

: Три ночи подряд – с ума сойти! – делали газеты, монтировали усилитель, гирлянды лампёшек красили,– всю маТстерВскую увешали, повернуться было негде без того, чтоб в какой-нибудь несмываемый ‘серо-бур-малин-в-искру-и-крапинку-с-отливом’ не вляпаться – футболка теперь разноцветней со спины, чем леопардова шкура стала,– хоть на Тишинку неси: любой приблудный хип с ногами и руками оторвёт, если, конечно, от первого впечатления в ‘обморок копчёный’ не хряпнется, да,– и от запаха ацетона к утру чуть не окочурился – кайфа же при этом, однако, не словив ни на грамм даже самого захудалого “бензалкогольного дива”,– а два последних выхода только тем и занимались, что по камню долбили до потери чувства пульса – дабы всё запланированное Сашкой и Пищером до Сапфира в ‘целкости-и-сохранности’ доволочь... И всё равно –

: тащили – где на брюхе, где на четвереньках. А потом ещё Пит с Керосином ель из лесу припёрли – красавицу трёхметровую, сто лет, наверно, росла-стояла и “никак не ожидала” свой конец под землёй в нашей ‘ново-гадней’ компании встретить,– нянчили свёрточек полиэтиленовый, как акушеры недоношенного ребёночка трёх-с-половиной метров длины – пёрли по крутым и лютым шкурникам Левой системы – “бо иных там сроду не водилось”, и, как по Ильям ни крути, это ещё лучшая дорога от Сапфира до выхода, да,– потому и называлась Магистралью — изогнуть боялись, чтоб иголочки не потерять, не попортить – ‘по местам сплошной болевой славы’, особенно в спине и коленках, где максимально возможная неизогнутая в бараний рог прямая – полтора без одного метра...

– а как допёрли, с изумлением обнаружили, что в Сапфире в самом высоком месте – “два метра ровно”. Так и отпиливали потом, слезами и потом обливаясь – с двух сторон, в четыре руки, два лобзика. И один топор, с которым Керосин за Пищером по Сапфиру гонялся, потому что Административно Загруженный П.Ж. вместо того, чтоб высоту Праздничного Тотема, то есть Сапфира, рулеточкой заранее измерить, “на глазок” свой богатырский “прикинул” – и изрёк:

– Три-с-половиной метра. Видишь, сколько надо мной ещё до свода?..

– Последняя фраза, правда, не вполне дошла/долетела до Керосина,– ибо он уже устремился “мгновенно выполнять Указание”,– пока топору кто-нибудь, не менее охочий до работы, другое применение не нашёл – бо Пищер не далее, как за пару секунд до того, пытаясь сорвать голос, втолковывал Громиле Мамонту, что из крепей по периметру грота надо бы удобные сиденья изобразить – топор же, естественно, оказался “один на всех – и все, естественно, на него одного”, да,– а стоило-таки Пищера до конца внимательно дослушать, потому как над ним “по определению” вертикального пространства на порядок больше, чем над нормальным человеком,—

– И всё у нас ТАК: через...

: Известное, в общем, место. А скамейки в гроте – в результате – так и не сделали —

: чья вина?..

Чтоб сократить дорогу, он решил пересечь угол Сейсмозоны – путаный лабиринт шкурников, вертикальных лифтов, трещин и гротов,– название говорило само за себя, там ‘истерически’ всё висело-держалось “на менее, чем соплях”,– к тому ж водила она так... Ещё никому не удавалось пересечь Сейсмозону так, как планировалось —

– конечно, он сбился,— проплутав без всякого представления о сторонах своего света и направлении на центр Земли имени Жюль Вейкмана минут тридцать – или часа два,– но ведь обходить налегке по расчищенной, но извилистой Магистрали так ломало! – после чего, как обычно, вывалился из Левой Щели в Монте-Кристо:

: В Монте-Кристо все вываливались из Сейсмозоны, и все – через Левую Щель. Такая странно-загадочная топология была у этого места.

– “Коллектор”,– называл Левую Щель Пищер: как обычно, своим, только ему одному понятным названием – в противовес остальному ильинскому народу,– но что: слова?..

В Монте-Кристо горела свеча, вокруг которой в живописных позах пребывало сразу три хорошо известных Сталкеру личности.

– Шестой,— хором приветствовали они Сталкера.

– Ага,– отозвался он,– все в сборе. Золушка, Удав и даже Светик. Для “Цельного Кворума” не хватает только Сашки с Мамонтом... Да Главного Моховика-Затейника нашего.

– Знаешь, Сталкер,– проникновенно начал Золушка,– почему-то именно сейчас я, как никогда рад, что Пищера поблизости не наблюдается. Потому что...

– Тебе, небось, Милый Друг настучал,– хмуро оборвал его Удав.

– Ну, почти что... Только он сказал, что вы в Подарке стоите.

– Там сейчас волок стоит – а мы тут проветриваемся,– поделился радостью Золушка.

– Час от часу не легче... Кто ж вам его так несвоевременно...

– Сами,– пояснила Светик,– Васька ножом по канистре с бензином попал – а Зол как раз примус прогревал... Ну, и полыхнуло. Хорошо ещё, что канистра металлическая была, и бензину немного – литров пять... Но для Подарка...

: Сталкер представил. В Подарке, даже если не ставить посреди грота стола – дорожного знака на ящике из-под пива – с трудом могло разместиться пять человек.

– Как же это он – металлическую канистру-то?..

– Это Зол,– быстро сказал Удав,– он меня подначил. «А сла-або, грит, тебе, Вась, металлическую канистру своим ножом перерубить»...

– Дурацкое дело не хитрое,– подтвердил Золушка. – Я же не знал, что она с бензином. И вообще: он меня сам спровоцировал. Не фиг было своим тесаком над моей головой свод ровнять...

– А ты бы меньше своим перочинным писалом перед этим...

– Это у меня-то перочинный???

– Брэк,– развёл Сталкер конкурентов-противников,– там в Сапфире Сашка бушует, ему эти свечи дались...

– Побушует – уймётся,– мрачно пообещал Удав. – Свечи мы, между прочим, свои жгли, а не общественные. Да теперь всё равно: всё, что было в Подарке – сгорело к чёртовой матери... Хорошо хоть Светку со жратвой выкинуть успели...

– С ханью,– уточнил Золушка,– жратва всё-таки сплавилась. Целиком с бензином и свечами. Но Главное мы спасли.

– Меня и шампанское,– пояснила Светик,– и ещё водовку: всю, что заначена была – чтоб не полопалась от жара... Уж очень сильно горело: там у нас на всякий случай ещё магния с бертолеткой килограмма три было – для салюта...

– Ох! – завопил Золушка,– а “салют”-то, “салют”!..

– ... ... ... ... ...,– выругался Удав.

– Что “салют”? – не понял Сталкер.

– Про “салют”-то и забыли! Под нарами ж с прошлого выхода ещё три бутылки “салюта” было заначено – на первое!..

: Удав снова выругался.

– Да,– подтвердил Золушка,– а как весь этот банзай случился, мы сели у самой границы дыма, и на нервной почве выпили. Первое, что под руку попало.

– Это было наше свадебное вино,– пояснила Светик,– на годовщину хранили – да не судьба...

– Но при чём тут Милый Друг? Вы что, спалили его в Подарке со своими шмотками?

– Нет,– сказал Золушка,– то есть почти.

– Они на спор камушки стали кидать,– снова пояснила Светик,– по дыму. Блинчики пускать, как от воды.

: Сталкер опешил.

– Ну да,– подтвердил Золушка,– уж очень он был концентрированный. И я сказал Удаву: Вась...

– Дальше можешь опустить,– Сталкер хмыкнул,– наверняка попали в Милого...

– Точно,– удивился Удав,– а ты как догадался? Я сначала подумал, что действительно от дыма срикошетило – но это оказалась голова Друга. Просто в дыму ни хрена видно не было.

– Целых два блинчика сделал,– заложил Удава Золушка,– и как это Милому кочан не разнесло?.. Загадка.

– От одной головы два блинчика?..

– Он бежал,– пояснила Светик ещё раз.

– Сталкер покачал головой, улёгся рядом, закурил. От комбезов Удава и Золушки ощутимо тянуло тем редкостным до омерзения запахом, который возникает при смешении свалки химического производства с помойкой завода пищевых концентратов, подожжённой не в меру акселерированными пионерами...

: Низкий свод висел прямо над лицом, в гроте едва можно было встать на четвереньки. «Не хватало ещё, чтобы “Цельный Кворум” ссорился»,– подумал он.

– Чёрт с ним, с Другом. Он всех достал – видимо, после праздника гнать его из Системы придётся... Сашка ещё волновался за плакат и за гостей. Потому что вы должны были по диспозиции ловить чайников в Четвёртом, распределять по гротам и смотреть шмотки на предмет излишков... Ну ладно, плакат, как я понимаю, пал естественной смертью – а с дежурством у входа что?

– Мы уже забодались, Сталкер! – взмолился Золушка,– сколько можно трендить: Русская Америка занята, идите в Ни-Кара-Ни-Гуа или в Сосед – а они: а где это? а покажите... а объясните...

– А по морда-ам?! — протянул Удав, вращая над головой в опасной близости от замка свою знаменитую палочку-отключалочку – нунчаки, составленные из двух кувалдометров, соединённых металлической цепью. На чайников и не в меру ретивых чичак сей аргумент действовал неотразимо – особенно, когда Удав промахивался и выбивал замок...

– Ещё одна кодла, как у Стёпчика – и я за себя не отвечаю.

– Да ладно вам... Ещё час – и хватит. Всё равно в 23.00 общий сбор в Сапфире, кто явится позже – дойдёт по кабелю и глоссариям...

– В моём гроте попрошу не выражаться! – рявкнул Удав.

– Говорите по-болгарски,– поддержал друга цитатой из Райнова Золушка.

– Ну, по слИварям. Ночными страданиями моими их штук двадцать состряпали... На каждом повороте висят, очи и мозги – у кого они есть – радуя. Да. По крайней мере, хочется в это верить... А много народу уже пришло?

– На час назад сорок семь было. С нами,– ответил, подумав Золушка. – Ленка сашкина пришла. Сейчас он успокоится.

– Конфисковали двенадцать бутылок водки, восемь вина и всё шампанское для общего стола. Оставляли по пузырю водяры и ботлу вайна на брата – достаточно?

– Кто-нибудь обижался?

: Удав усмехнулся, помотал головой. Авторитет “Кворума” – группы, выбранной на Совете Системы для поддержания порядка во время праздника, был непререкаем.

– Сейчас кто в Четвёртом дежурит?

– Ленка, с ней какой-то приблудный чайник из Киселей – она его по дороге в электричке застопила и хохмы ради к нам притащила – и “Дети Подземелья”. Слушают, как этот чайник непуганый им про Двуликую с Белым заливает. По самую ватерлинию. Мы, в принципе, туда собрались – им нужно помочь трансы дотащить... Только немного проветримся, а то прёт от нас...

– Что Псица против входа помочился, слышал? Говорят, порядочно: с головой ушёл, и ещё за тесаком своим нырял, потому что он у него из ножен выскочил, когда он об лёд бился.

– “Как Псица об лёд” – фраза сезона будет, точно,– сказала Светик.

– Да,– вздохнул Сталкер,– больше трёх раз – уже Традиция. Неизбежно, как заход солнца в Дальней системе. В тот Новый год Змей у Родника с канами нырнул, в 78-м Мрак от села к Системе через прорубь пошёл, тропинки перепутал... А два года назад Хомо с Керосином напару как шли, обнявшись, так и нырнули: на них на каждом по 60 кг навьючено было – да и сами весят... зато в 83-м купаний почему-то не было. Правда, и Новый год в Ильях никто не встречал – даже не понимаю, как так вышло...

– Так не доехали, забыл что-ли? Как встретились с утра на вокзале, так решили к Крэйзи Безумному заехать – собраться помочь... Ну, и помогли. Я лично двадцать третьего в сознание пришёл,– не подумай, что января,– а память только к МЖД8М пробуждаться стала... На той почве и женился,– Золушка указал на Светика,– чтоб прекратить.

– В Левой Щели послышался шум, “седьмой”,– хором протянули Удав, Золушка и Светик,– и из щели винтообразным движением вынырнула голова в танкистком шлеме.

– Свету хочу! – потребовала голова.

– Что-о?.. – протянул поражённый Золушка.

– Свету. А то у меня всё накрылось. На крепь налетел у Че-Гивары, налобник – вдребезги, полчаса по всей Системе в себя проходил, пока не сообразил, что надо в Сейсму ломануться, чтоб на вас вывалиться. Потому что все знают, что по Сейсме как ни крути – со светом-ли, без – всё равно в Монте-Кристо проснёшься. А мне сказали, что вы тут проветриваетесь. Потому что Подарка больше нет, значит. И свечи общественные вы сожгли, и Псица купальный сезон открыл, 55 человек уже пришло, а какой-то дикий чайник в Четвёртом концерт даёт, к Ленке клеясь, не завидую я ему, когда он Егорова увидит, потому как усилитель в Сапфире накрылся Барсиком, и к Егорову лучше вообще не приближаться, даже с самыми мирными целями, потому что Пищера и Коровина с Гитарастом до сих пор нет, а...

– Стоп! Кто тебе всё это заложил?

– А я помню?.. Я в темноте общался, лиц не разобрал. Ладно, дайте свету, а то у меня все спички кончились, пока до Сейсмы добрался,– плекс поджечь нечем.

– Зачем ты так носишься, Зондер? – спросил Сталкер.– Хочешь новый выход сделать?..

– Скорее, на старом завал поставить,– предположил Золушка,– головой. Что ж ты, Зондер, плекс не зажёг?

– Плекс – это НЗ. На пуркуя его жечь, когда в Системе полно народу?

– Может, ну его тогда на Х? – предложил Удав. – Раз в Системе народу полно...

– А вы ему плекс зажгите, а спичек не давайте. Если побежит – погаснет,– сказала Светик.

– Зондер хитрый,– нарочито глуповатым голосом, растягивая гласные, протянул Сталкер,– он плекс на камень положит, чтоб не погас – а сам вперёд побежит.

– Скачет по шкурникам неуловимый Зондер... – подхватил Золушка.

– Куда ты скачешь, Зондер? – отозвался Сталкер.

– Вначале вас искал, чтоб кое-что от Сашки из Сапфира передать...

– Пока не надо. Дай хоть пять минут пожить в счастливом неведении,– пробормотал Сталкер, и Золушка добавил в тон ему:

– Из Сапфира – что может быть хорошего?..

– Тогда я Ганса встречать в Четвёртый иду. Я ему ещё к восьми обещался на поверхность фонарь вынести – у него свету нет, а он на последнем авто должен был приехать...

– Что ж ты этим фонарём не воспользовался?

– Фонарь из сапога по дороге выпал. А бежать пришлось из-за того, что на два часа опоздал – кабель идиоту Родену до Сапфира тянуть помогал.

– Почему ж идиоту? У нас на нём вся электроника держится. Да ещё на Егорове с Барсиком.

– А потому, что он вместо того, чтоб по съёмке посмотреть, сколько метров от Четвёртого Подъезда до Сапфира, и вытянуть из километровой бухты, сколько надо, покатил всю бухту, разматывая на ходу, в Сапфир. И конечно, она у нас тут же вся распустилась, запуталась... Ну и намучились мы с ней по этим шкурникам – его ведь угораздило ещё для сокращения пути через Сейсму попереться... До того затрахались, что когда видели, что повторно сами свой след пересекаем, просто дальше кабель тянули: в следующий шкурник, куда перед тем ещё не тыкались. Так что колец там получилось... А теперь он сидит перед 500-ми метрами провода в Сапфире – столько лишку припёрли, да ещё узлы распутывали каждые три метра – бьёт себя по голове и орёт, что он идиот, идиот, идиот... «Третье место на всемирном конкурсе идиотов – потому как такой идиот, что и второго не займу...»

– Удав с Золушкой грохнули со смеху. Сталкер представил себе: Сейсмозона, он ведь сам только что по ней накружился,– Роден, Зондер – и петли кабеля. И совершенно-непроходимый шкурник: и спереди, и сзади. «У тебя там что? Тупик... А у тебя? Тоже тупик...»

– У Лаокоона было три сына,– сказал он,– один умный, а двое Зондер с Роденом... А главное, поминать вас будут теперь... Ведь на схеме Системы, что в Четвёртом висит, Сам Пищер красным фломастером начертал – ещё в городе, когда оформляж мастрячили – «от Четвёртого Подъезда до Сапфира идти по трансляционному кабелю и плакатам»... Плакаты, надеюсь, ещё на месте висят – где запланировали,– а вот кабель вы засандалили...

– Роден сказал, что кабель по сократиловке лучше кидать – под ногами путаться не будет и метража меньше уйдёт – мол, нам же легче...

– И стало вам легче?..

– ИЗДЕВАЕШЬСЯ, ДА???

: Зондера пожалели, Зондера ‘подожгли’ и ‘осветили’,– Зондер вспомнил-таки последние пожелания Сашки – «ВСЕХ БАБ НА ЖРАТВУ!!!» – и присоединился к ним, устремляясь в сторону Четвёртого Подъезда. Удав с Золушкой выкурили по сигарете и, приложившись к “волшебной фляжечке”, поползли вслед за Зондером встречать опоздавших, а Сталкер и Светик направились в Сапфир:

: девчёнки, насколько можно было понять Зондера, приглашались для украшения праздничного Стола, а у Сталкера ещё были дела по оформлению грота.

От Монте-Кристо до Сапфира Магистраль была промаркирована “Т-С-С!”-ами – Толковыми Словарями Спелеолуха; на каждом перекрёстке висел на стене разрисованный гуашью и разноцветными фломастерами лист ватмана; перед плакатами на камнях горели свечи. У многих плакатов на корточках сидели ребята – приглашённые и те, кто уже самостоятельно ходил в Ильи; кого-то Сталкер знал, почти все знали его и приветствовали традиционным подземным “ЭВА!”,—

– на плакаты эти ушла почти вся его последняя ночь и созерцать их не было никакого желания,– к тому же ему нужно было быстрее в Сапфир, и Сталкер почти не останавливался, только передавал сашкину просьбу – но Зондер уже пробегал здесь, а в некоторых местах по два раза, и все острили по этому поводу,– многие спрашивали, кто ещё пришёл и кто где стоит, в каких гротах – тут Сталкер мало чем мог помочь, только Светик что-то знала; они объясняли, как могли, и спешили дальше,– а в спину им доносились зачитываемые фразы, перебиваемые хохотом и тут же рождающимися дополнениями и комментариями:

– Сейсмозона: геморрой в коленках... Штопорная Трещина – харакири изнутри... Нет, я бы сказал: саморасчленёнка... Так... Офонарел – купил совковый фонарик... Идёт. Каска – ночная ваза в экстремальных условиях... Согласен: а на что она ещё годна – здесь?

– Но почему только в экстремальных? В оптимальных тоже!

– Ну да! В оптимальных – попробуй установить её на паркете!

– Кто тут назвал паркет оптимальными условиями?!

– Ладно! Поехали дальше – завал: лучший отдых... Не понял юмора.

– Потому что перемена деятельности, дятел! и крутая... Ты уж читай без ошибок – а остальные как-нибудь разберутся, “без Феликса”...

– Крепь – челобитная... Членобитная... Тут непонятно написано.

– Это смотря чем ты на неё... Однако: Клубень – оф-фициальный спелеолог... Собаки...

– Так им и надо, уродам. Спасатель – спелеолог-теоретик. Додик – спелеолог-практик. Спасы – замечательный повод отдохнуть от работы под землёй... Лучше – “сачкануть”.

– А какую работу они имеют в виду?.. Написали бы – “от учёбы...” Раз уж на то пошло.

– Читай и не отвлекайся: в том-то и весь цимес, балда! Игра слов...

– О! Расшифровки пошли: ПЛЕКС – Примитивное Леводостающееся Едко Коптящее Средство, возможно что и освещения... ГРОТ – Грунтовая Резервация Опьяневших Тел...

– “Дама с собачкой”,– зачитывали на другом перекрёстке,– Двуликая с невменяемым Пищером... “Три сестры” – Хозяйка Медной горы, Двуликая и Белая Горячка... “Дядя Ваня” – рекомендуемое обращение чайников к Опытному Спелеологу Хмырю и Совершенно-Пьяному Мамонту... Гляди, и своим досталось...

– У развилки перед Сапфиром Сталкер со Светиком встретили Хмыря. Он продемонстрировал им таблички, которыми хотел промаркировать дорогу до туалетов ( “М” – ‘мадамского’ и “Ж” – ‘жентельменТского’ ): “КРЕПИСЬ, МАЛЫШ – ДО ТУАЛЕТА ОСТАЛАСЬ ПОСЛЕДНЯЯ 1000 САНТИМЕТРОВ!” – “ОСТОРОЖНО, НЕ РАСПЛЕСКАЙ СОКРОВЕННОЕ” – “НЕУЖЕЛИ ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ПРОХОДИЛ?” – “ЕСЛИ ДОЛГО МУЧИТЬСЯ...” – “УДАРИМ ОНАНИЗМОМ ПО ПРОСТИТУЦИИ!!!” –

– и так далее; Сталкер предложил обозначить сортиры, как “Ж” – “живые” и “М” – “мёртвые”,– Светик сказала, что, может, имеет смысл ввести и специальное ‘похожее место’ для членов Кворума – “ВЖ”; тогда Хмырь подумал и предложил подшестериться и оборудовать для Пищера отдельный грот – “ДВПЖ”...

– Для Вечно ПолуЖивого,– сказал Сталкер,– лучше оборудовать не сортир, а стационар: вдруг у него за почками и прочий ливер отвалится?..

… в Сапфире было людно. До одиннадцати оставалось полчаса; Щюрик и МамонД под шумным руководством МД неправильно вешали газеты,– остальные представители группы “Хобо’ТЫ” ( Мамонтёнок Дима, Слонёнок, Слон и Сам Мамонт Дальский с дежурной Мамонтихой ) бестолково слонялись по гроту и рвались отдегустировать спиртные напитки. Псица, переодетый в сухое, прыгал вокруг примуса, в очередной раз изображая сцену купания – на треножнике перед ним над примусом парил распростёртый комбез. Нэд с Мари-Анной сооружали у стола бутерброды; Барсик, Роден и Сашка с мрачными лицами колдовали над грудой аппаратуры на сцене – широкой плите, помостом возвышавшейся в дальнем углу грота. Гирлянды на ёлке вспыхивали, рассыпая огни по ветвям и игрушкам, из левой колонки лились погребальные звуки органа – мамонты и прочие у газет в полном несоответствии с музыкой и лицами организаторов оглашали грот взрывами хохота.

Громче всех, как обычно, ржал Сам Мамонт. Сталкер оторвал его от газет и предложил организовать, “пока ещё не все сюда набились”, скамейки вокруг стола – так и не сделанные накануне – и на правах Главного Оформителя показал МД, как лучше распределить газеты,– после чего подошёл к девчёнкам: уточнить, сколько продуктов принесено для общего стола и что из этого можно сделать. Золушкина “волшебная фляжечка” всё-таки подняла настроение, и толпы бестолкового народа уже не воспринимались, как помеха – «ещё бы глоточек, а лучше пару – и всё будет по барабану, главное к Сашке с прочими ‘электросотейниками’ не приближаться»,– но время этих глоточков ещё не пришло, как бы ни хотелось – до двенадцати удержусь, подумал он, а там гори оно всё огнём и звучи по барабану, пионерскому горну и бубну заранее запланированного веселья —

: Пользуясь отсутствием Пищера, Сашка отдал безумное ЦУ «наварить на всех картошки,– побольше, канах в пяти или в шести»,– примусов, конечно, хватало, бензина тоже было в ‘избитке’ – как хватало и воды: в центре грота на глыбе, названной почему-то “журнальным столиком”, лежала полная двадцатилитровая канистра со срезанной боковой стенкой – “пей-не-хочу” было написано по краю; ещё целых две “двадцатки” стояли рядом, полные про запас – для чая или мыть посуду, миски... Воду с утра таскали Удав с Золушкой, и ещё Псица приволок полную “десятку” – не считая, конечно, того, что выжали потом из его комбеза и вылили из сапог,—

: Времени до Нового года оставалось в обрез – Нэд чистить на всех картошку отказалась, однако сварить можно было и в мундирах,– «с погонами, пуговками и прочими бирюльками»,– пробормотал Сталкер, потому что вообще был против картошки – одних салатов натащили целую гору, все миски были заняты ими, а ещё у кухонного стола стояли три кана и несколько нераспакованных пакетов – в основном с “оливье”, ‘салатом для бедных’, как называл его мысленно Сталкер – та же картошка, так чего ещё с ней возиться? – правда, Пит принёс здоровенный короб с домашним печеньем, а Ленка два “корейских” салата собственного изготовления, с креветками и кальмарами, и маринадов с солениями было в достатке – несколько трёхлитровых банок квашенной капусты, винегрета и мариновано-солёных огурчиков ( «дотащили, не раскокав,– мысленно поаплодировал Сталкер,– узнать, кто – и помянуть специальным тостом героев» )совковая эпоха царит на поверхностиеальн105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105105,– были и колбаса с сыром, и конечно же, сало,– стол на удивление получался богатым, словно не голодная совковая эпоха царит на поверхности ( с другой стороны: что всё это изобилие на 50 рыл?.. ),– Сталкер дал по картошке “официальный отбой”, помог девчёнкам открыть консервные банки с рыбой и перебрался к сцене ( ибо “рано или поздно это всё равно бы пришлось сделать, и лучше сейчас, пока было настроение” ) – по дороге перешагнув через Пита, сидящего со скорбным видом в наушниках перед телефоном и что-то тихо диктовавшему в микрофон.

– Сталкер явился,– отчётливо сказал Пит,– чуть не раздавил вашего сПитциального корреспондента... Ещё Мамонт крепи курочит – голыми руками и головой,– то-ли на дрова, то-ли сиденья вокруг стола понеудобней и погрязнее изобразить пытается... Вот, МамонДа задел. В ответ получил, кажется... Вспыхивает дуэль – жалко, вам не видно. Жан Марэ сошёл бы с ума от зависти. А так никаких новостей. А у вас?

: Второй аппарат был установлен в привходовом Четвёртом Подъезде – гроте, который нельзя было миновать, заходя в пещеру новым, недавно отрытым входом,– где теперь лежал Журнал и дежурила встречающая группа.

– Барсик сел на усилитель,– радостно объявил Роден Сталкеру,– так что ‘правый манал’ уже там, где все будем. Но ‘левый анал’ восстановили. Сейчас я запараллелю колонки и входа – если “выходные” не полетят, в обоих будет моно. На несфазированных записях такого наслушаемся...