Текст книги "Плата за души (Книга 2)"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Гроссман поймал себя на том, что пальцы его осторожно касаются ее тела. Рената не проснулась, но в то же время, чувствуя прикосновения, прильнула лицом к его груди.

– Малыш! – тихо позвал он – так, как не звал никогда раньше.

Она распахнула глаза и сжалась. Во взгляде была боль, укор, недоумение – Николай не понимал, сколько там было всего, что нельзя высказать словами. Гроссман отстранился. Гранитные зрачки Ренаты при свете ночной лампы внезапно стали глухими и немыми, все чувства растворились под непроницаемой оболочкой. Она спокойно, как Сфинкс, взирала на него. Ей было все равно, что он собирается делать.

– Я хотел... уложить тебя поудобнее... – он оправдывается?! Да, он оправдывается. Гадкое чувство вины – ни за что, ни про что... В чем, собственно, он провинился?! В том, что не может, не умеет вытравить из себя свою слабость к ней?! Он хотел бы этого, но во всем этом сопротивляющийся разум улавливает что-то большее, нежели физиологические импульсы, нежели животные инстинкты... Как с этим всем бороться?

– Да, ты прав... – тихо сказала Рената. – Но нужно подождать. Все слишком сильно запуталось...

– Слишком.

– Я не смогу тебе этого объяснить. По крайней мере, сейчас.

– Не сможешь, – словно согласное эхо, откликнулся Ник, уже зная, что ничего не будет и сегодня. Он выключил бра и повернулся к стене. – Спокойной ночи.

Рената уставилась в потолок. Как хотелось оказаться ТАМ... И – непреодолимая преграда: не хватало воздуха, легкие горели от страшного напряжения, грудь ныла. Сколько уже дней продолжается это мучение... Хотелось уснуть навсегда, а приходилось возвращаться, каждый раз понимая всю мерзость окружающей реальности...

– Прости меня, – шепнули внутри. – Мы найдем выход, нужно лишь потерпеть...

"Я люблю тебя, – подумала она. – И готова терпеть, сколько нужно. Ты же знаешь, я смогу"...

– Прости...

Ник повернулся и, повинуясь чему-то невысказанному, набросил на нее одеяло:

– Спи, малыш...

А утром к ним ворвалась Роза Давидовна, не имевшая обыкновения "стучаться в собственном доме". Возможно, ее очень удивило бы, застань она какую-нибудь пикантную картинку в комнате сына: за пять лет совместной жизни это можно как-то отрегулировать, да и вообще, при таком стаже интимные вещи уходят на ...дцатый план.

– Кто из вас вчера мыл посуду?! – набросилась она на Николая, который спросонья не мог понять, что она хочет.

Рената села и прикрылась одеялом.

– Ну, я... – сознался Ник, прикидывая, что он мог забыть вымыть.

– Сколько же ж раз тебе можно говорить, чтобы не складывал ложки и вилки в поддон сушилки?! На лбу тебе написать, да и зеркало закрепить, чи що?! А?! – мадам Гроссман грозно подбоченилась.

– Роз, какая разница?!

– Яка разница?! А така, що один... – взглянув на Ренату, она почему-то осеклась и не стала продолжать свою любимую присказку.

– Доброе утро, – кивнула та и вежливо улыбнулась, не выказывая ни тени смущения.

Сообщив, что "вообще-то" уже девять часов, мадам Гроссман покинула спальню.

– Клад, что за женщина... – проворчал Гроссман, поглядывая на Ренату.

Та поднялась:

– Ник, свози меня к морю!

– Наконец-то! Работа подождет, поехали... – он был рад, что бывшая жена наконец-то ожила, и стал одеваться.

Тут послышалась трель телефонного звонка, которая прервалась на полузвуке: возбужденная утренним скандалом Роза Давидовна схватила трубку где-то на другом конце квартиры.

Рената медленно завязала пояс халата и поглядела на Николая.

Дверь снова вынесло, как от пинка.

– Колюня, тебя! – мадам Гроссман понизила голос: – Какой-то незнакомый мужчина. И еще: шо я вам, коммутатор?! На!

Она ткнула трубкой в Ника и с достоинством удалилась, на сей раз даже не взглянув в сторону снохи.

– Да? – сказал Ник.

Насторожившись, Рената следила за сменой выражений на его лице..

Первые три секунды в трубке длилось молчание, затем послышался хрипловатый голос:

– Нужно встретиться, переговорить.

К своему ужасу, Ник с первых же звуков узнал этот голос. Он совладал со своей мимикой, беззаботно взглянул на Ренату и снова уставился на собственную коленку, где на ткани джинсов обнаружил едва заметное пятнышко. Улыбка играла на его лице, когда он возил пальцем по пятну, словно желая стереть.

– Ага... А где? – он сумел справиться с волнением и не заговорить со своим одесским апломбом.

– Я сам найду тебя.

– Вот уж не нужно!..

Но трубка ответила ему прерывистыми гудками.

Рената сидела у зеркала и расчесывалась. В последнее время она так редко занималась своей внешностью, что это было странно. Казалось, зеркал для нее не существует. Но при этом она совершенно не подурнела, даже наоборот – оправившись от всех переживаний прошлых месяцев, она стала возвращаться в прежний облик.

– Это по работе, – не моргнув глазом, солгал Ник, хотя Рената ни о чем и не спрашивала. Ему это было нетрудно: в свое время он часто обманывал ее, правда, по другому поводу, и она к этому привыкла – настолько, что даже не пыталась разобраться, где правда, а где – ложь.

– Да, да, конечно... – рассеянно ответила девушка. – Как ты думаешь, что бы мне надеть?..

Ее невнимание задело Ника за живое. Такое ощущение, что эта куколка просто взяла да и забыла о нависшей опасности. Поразительное спокойствие! "Что мне надеть"... Вершина легкомыслия... Показать бы ее врачу, пока не поздно: что-то происходит у нее с головой. Изменение личности – достаточное основание для консультации у психолога, пусть состояние Ренаты и не похоже на угнетенное...

– Достаточно и того, что ты хоть что-нибудь наденешь, ладонька... – бросил он и, не прощаясь, ушел.

Рената повела глазами в его сторону и сжала губы. На ее лице не отразилось ровным счетом ничего.

Хорошенько подумав, Роза Давидовна сочла, что нужно потребовать у детей разъяснений, что случилось и что это был за звонок. Ей совсем не понравился голос незнакомца, а за свою пятидесятипятилетнюю жизнь она научилась прислушиваться к своей интуиции. Правда, слух у нее притупился, подчас она слышала плохо и сама кричала слишком громко, нежели было необходимо.

– Рената! – прогремела она.

Девушка, стоя у окна с трубкой телефона, оглянулась и рывком подняла левую руку, повелевая замолчать. От столь неожиданно начальственного жеста мадам Гроссман растерялась и отступила. Ну надо же! Прямо как ее муж! Таким образом он всегда требовал, чтобы она оставила его в покое. Но чтобы женщина пользовалась такими же жестами... Здесь что-то не так... Но прекословить Роза Давидовна отчего-то не смогла. Требование Ренаты было столь исчерпывающим и бесповоротным, что свекровь просто удалилась из комнаты.

Оставшись в одиночестве, Рената продолжила разговор, который почти и не прерывала:

– Так вот, Сева, такие дела...

– Но толком же ничего не известно! – ответили на том конце.

Рената невозмутимо двинула бровями:

– Ну, добро. Если тебя не смущает то, что на твоей территории будут творить беспредел всякие "левые" личности, то, я думаю, имеет смысл обратиться в милицию. Может...

– Ша, женщина! – мужчина-собеседник, поначалу, видимо, не принимавший ее всерьез, после такого заявления взъярился и угрожающе повысил голос. – Хоть ты и Колькина женка, а языком-то не мети!

– Договорились. Так что скажешь обнадеживающего? – ни капли не сбитая с толку ревом обозленного Севы, продолжала Рената.

– Подъедем.

– Замечательно, – улыбнулась она. – Я рада, что не ошибалась в тебе. Надеюсь повторить это при личном знакомстве...

– Угу...

Она первой положила трубку.

– Рената! – опомнившаяся мадам Гроссман не оставляла своих намерений.

Прохаживаясь по комнате, Рената неторопливо экипировалась.

– Куда это ты?

– Проедусь по городу. И день соответствует, – натягивая черный топ, Рената мотнула головой в сторону окна.

– И шо это был за звонок?

– Один давний знакомый Коли... Скучает, – девушка раскатала свернувшуюся в трубочку ткань майки, разглаживая ее на теле, и, случайно зацепив грудь, невольно поморщилась, как от боли.

Роза Давидовна оценила ее фигуру. У сына вкус что надо. Худовата, конечно, и ростиком не вышла, но дородность – дело наживное, а лишний рост – он бабе ни к чему.

– Вместе поедем, – сообщила она.

– Не думаю. У меня немного другие планы, но как-нибудь в другой раз – буду рада... – Рената мягко улыбнулась и, подойдя к свекрови, коснулась ее запястий. – Не обижайтесь, мама... Ага?

Мадам Гроссман, сама того не желая, спустила ей эту хамскую наглость и ушла.

Словно пытаясь разрешить сложный вопрос или вспомнить, где лежит необходимая ей вещь, Рената прикусила фалангу указательного пальца и огляделась. Наконец лицо ее озарилось догадкой. Она взяла стул и подтащила его к двери, затем встала на сидение и пошарила над косяком. Тут же в ее руке блеснула сталь. Куда же еще длинный Николай мог спрятать от нее "недетскую игрушку"?

Зашнуровывая высокие черные кроссовки, нахмурив брови, она о чем-то размышляла.

Наконец, полностью экипированная, со спрятанным в кармане кожаной куртки ножом, удобных для бега кроссовках и не стесняющих движения джинсах, Рената выпрямилась и взглянула на часы:

– Будем действовать, как раньше?

– Да...

Спросив саму себя и самой себе ответив, девушка смахнула с серванта бумажник и сунула его во внутренний карман "кожанки".

Чувствуя легкость в каждой клеточке своего тела и прыгая через три-четыре ступеньки, но при этом почти не производя шума, она спустилась вниз и огляделась на улице по сторонам. Свежий воздух опьянил ее, на несколько мгновений перед глазами встала темная пелена, и девушка, пошатнувшись, прижалась спиной к пыльной стене. Вот что значит – две недели безвылазно сидеть в квартире и почти не двигаться!

Рената отдышалась и подняла глаза к небу. Снизу все выглядело по-другому. Перед нею уже в который раз был незнакомый город, и она являлась его частичкой, муравьем, соринкой, затерявшейся среди хаоса.

Дурнота прошла, и она почувствовала себя выздоровевшей после тяжелой болезни.

Стоило поднять руку, к мостовой тут же прижался симпатичный "Марк" с не менее симпатичным водителем.

– Вам нужны лошадиные силы? Их есть у нас! – весело сказал он. – Запрыгивай, красавица!

– Извини, приятель, – ответила Рената. – Как-нибудь в другой раз.

– Это еще почему?!

– Сейчас я не могу ошибаться, так что не взыщи...

– В каком смысле?

Она слегка фыркнула, усмехнулась и больше ничего не ответила. Не успел отъехать "марковник", возле ее ног остановилось колесо. Прежде избалованная девочка-Рената сморщилась бы, как от горькой таблетки, окинув взглядом пыльную желтую "копейку", которой принадлежало это колесо. Теперь же странная девочка-Рената дернула дверцу и уселась возле водителя – маявшегося с похмелья мужика с внешностью биндюжника.

– Куда? – просипел он (это все, на что его хватило) и глотнул воды из помятой пластиковой бутылки.

– Трогай. Потом скажу. И останови возле ближайшего ларька.

– Да не морочь голову. Сразу говори, куда нужно, не селедку покупаешь...

Рената тем не менее молча ткнула пальцем в сторону ларька у перекрестка. "Биндюжник" предпочел не торговаться.

Выйдя на минуту, она купила бутылку пива, попросила, чтобы ее открыли и, вернувшись на место, протянула пиво шоферу.

– Ты рехнулась?! – стукнув по "баранке", как по кровному врагу, буркнул тот.

– Если тебя остановят и оштрафуют, плачу я. И в счет проезда это не войдет. Так что заводи, пей – и погнали. У меня еще много дел, – она бросила на него повелительно сверкнувший взгляд. – Ну?! Что непонятно?

"Биндюжник" пожал плечами и приложился к горлышку. Через две минуты на него снизошла благодать, и он весело хлопнул Ренату по коленке:

– А ты – ничего девчонка!

– Будем болтать или работать?

– Как скажешь, малышка!

Она молча скинула его ладонь со своей ноги и отвернулась в окошко.

– Приезжая, шо ли? – выслушав подробный адрес, которого не стал бы давать коренной одессит (просто сказал бы – "контора, что напротив "У Семена"), поинтересовался оживший водитель.

Рената кивнула и стала смотреть на дорогу.

– От же ж жизня пошла, а! – неизвестно к чему продолжал монолог "биндюжник". – Ты откуда такая?

– Какая?

– Ну... – он отпустил "баранку" и всплеснул руками, изображая, какая она сверху донизу: – Ух!..

Рената усмехнулась и упрямо поджала губы.

– Может, встретимся вечерком, посидим, побалакаем? У тебя имя есть? Меня вот Сашей зовут.

– Меня тоже.

– Тезки, значит?! Ну шо, надумала?

– Саша!

– У?

– Я заплачу тебе вдвое больше обещанного, только... заткнись, ладно? Это для тебя не сильно трудно?

– О! Другое дело! – и вместо себя он заставил слушать хрипящий, не до конца сломанный магнитофон.

Рената сидела, закинув ногу на ногу, и спокойно – вернее, бесстрастно – смотрела вперед. Ни единой морщинки не было на ее лице. Казалось, глаза ее видят что-то, не доступное взору простого смертного.

– Ну, вот-таки и приехали. Тебя, Александра, ждать, или да?

– Или да. Но не здесь, – не выходя из машины, Рената одним взглядом "просканировала" и оценила окружающую обстановку. Вон в тех домах арку видишь? Насколько я понимаю, двор проходной?

– Верно, тезка, проходной. Там их несколько таких.

– На какую улицу выходят?

Водитель почесал в затылке:

– На Вишневую... Там, воще, перекресток, смотря шо тебя интересует...

– Меня интересует, будешь ли ты ждать меня на том перекрестке?

– Да как же ж такую красотулю не дождаться?!

– Тогда стой в тени и мотор не глуши. Вот аванс, – она подмигнула. – А то вдруг уедешь, не дождавшись?

– А ты и улыбаться умеешь, кисуля-красотуля?! Только ради тебя дождусь!

– Отлично.

Задобренный пивом и "авансом", таксист покатил в указанном направлении, оставив Ренату на тротуаре среди снующих прохожих.

...Её взгляд остановился на громадном черном "Ландкрузере", уткнувшемся в бордюр всей своей иноземной массой. Приметив рядом с ним "Марка" и еще парочку весьма знакомого набора иномарок, она направилась в кафе "У Семена" на другой стороне улицы.

*************************************************************************************

Сопровождаемый двумя парнями, Андрей вошел в контору мадам Гроссман. Нагловатого вида охранник поднялся им навстречу:

– Вам кого надо, пацаны?

Андрей на него даже не взглянул. Плавно, как в хорошо отработанном танце, один из напарников обошел "секьюрити", оказался у него за спиной, приобнял и приставил к его затылку внушительного вида "пушку" с глушителем. Больше вопросов почему-то не последовало.

Оставив своего парня слившимся в страстном объятьи с охранником фирмы, Андрей со вторым спутником и догнавшим их в холле третьим – красавчиком из "Марка" – поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где находилось руководство заведения. Его нисколько не интересовала и судьба других охранников: его команда всегда действовала быстрее и надежнее. Пять его "бычков" справятся хоть с самим чертом.

Чуть подтанцовывая, Андрей шел по коридору и заглядывал в каждую дверь. Того, кого искал, он обнаружил в кабинете заместителя Розы Давидовны – щуплой, но рослой дамы. Прервав их разговор самым бесцеремонным образом, Андрей встал в дверях.

– Пошли, – нейтральным голосом сказал он, мотнув головой в коридор. В фильмах таким образом обычно один ковбой приглашает другого помахать кулаками, если он еще достаточно трезв, дабы не устраивать мордобоя в салуне.

Высокий черноглазый молодой человек, с которым они уже однажды встречались лицом к лицу, поднялся ему навстречу.

– Проблемы? – тихо, но напряженно спросила заместитель, дергая рукой в направлении селектора.

– Все нормально, Соня, – успокоил ее Николай.

Андрей отметил про себя, что верзила ведет себя правильно, и они пошли назад уже вместе с ним.

Одна из дверей приоткрылась, оттуда вырвался гомерический хохот нескольких мужчин, словно сам Жванецкий завернул в их офис на гастроли.

Красавчик из "Марка" затолкнул назад высунувшуюся оттуда голову и захлопнул тяжелую, покрытую лаком, двустворчатую дверь.

– Куда идем? – буднично осведомился Ник.

– Увидишь.

– Ой, да не морочьте мне голову! Как будто трудно ответить. Все равно ведь далеко не уйду?

Андрей покосился на Гроссмана. Как зверь чует кровь, так и он чуял волнение Николая.

– Мы идем убирать ваше дерьмо.

– Это как это?

– Твоими руками.

Оказавшись уже между пролетами, Андрей увидел, что происходит за стеклянной стенкой в холле. Все трое "секьюрити" сидели или стояли в обнимку с его людьми и пистолетами у затылков. Один незанятой парнишка прохаживался взад и вперед, терпеливо дожидаясь возвращения шефа.

Уже занеся ногу над ступенькой последнего пролета, Андрей услышал грохот.

В вестибюль ввалилась куча местных загорелых парней, одетых кто во что горазд, и открыла пальбу.

Шедшие впереди люди Андрея – те, что придерживали Гроссмана – попадали на ступеньки и выхватили "пушки". Растерявшийся в первый момент Ник, вероятно, узнал кого-то в толпе нападавших. Это простимулировало у него выброс необходимой для самозащиты энергии, он прыгнул через перила в обратную сторону от холла и нырнул под лестницу. Оружия у него не было, и он предпочел не принимать участия в "разборке".

Андрей повернул назад и исчез на втором этаже. Оглянувшись, за ним последовал хозяин "марковника".

– Андрей Константинович! – крикнул он в гулко отозвавшуюся пустоту коридора.

Из бухгалтерии выглянула какая-то пожилая женщина, но увидев незнакомца с пистолетом в руке, тут же отшатнулась обратно.

Красавчик побежал вперед.

Медленно, как в фильмах, где режиссер предпочитает снятые рапидом сцены действия, с лестницы служебного входа ему навстречу вывернула девушка, одетая во все темное. В следующий момент красавчик осознал, что видел ее не более, чем двадцать минут назад, а потому идентифицировал личность дамы мгновенно. Только вот ничего женского не было в ее лице с глядевшими исподлобья холодными глазами и упрямо стиснутыми зубами. Ничего женского и, впрочем, мало человеческого... Она шагнула вперед бесшумно и уверенно... Это была НЕ ЖЕНЩИНА, хотя у нее и была женская фигура.

Красавчик ощутил, как на загривке у него встали дыбом волосы. Он инстинктивно шарахнулся к стене, а НЕЧТО продолжало надвигаться на него. Ничего не соображая от состояния первобытного страха – такое испытывали далекие предки при встрече один на один с диким зверем – он поднял пистолет... Рука женщины скользнула по бедру, в воздухе что-то сверкнуло, и сухожилие красавчика пронзила такая боль, что оружие само собой вывалилось из рук и стукнулось о паркет, гулко выпустив эхо...

Сжимая пробитую насквозь кисть (искривленное лезвие вошло точно между костями), красавчик со стоном стек на пол.

НЕЧТО подошло, наклонилось и подняло пистолет.

– Где он? – слишком низким для женщины и чересчур вкрадчивым для мужчины голосом спросило ОНО, подтолкнув раненого ногой.

– Не знаю! – проскулил тот, изводясь от боли и ужаса.

Рыжая опустилась на одно колено. Гранитно-серые глаза заглянули в красавчикову душу. Одним рывком выкорчевав из раны свой нож, она обтерла лезвие о его брюки, а тот продолжал выть, только на более высоких тонах.

– Где я могу его найти? – повторила она, нисколько не тронутая жалким видом парня.

– Да не знаю я! Ей-богу клянусь, не знаю! – завизжал красавчик, который в принципе не умел переносить боль, даже менее пронзительную, чем эта.

Рыжая поднялась, крутанула кистью и щелчком сложила нож.

– Передай ему: пусть готовится к войне. Даже если я не найду его, – глухо произнесла она и слилась с темнотой служебного хода.

******************************************************************************

Зоя была недовольна, что Влад уделяет ей только половину внимания. Самолюбие манекенщицы было уязвлено. Она почти возненавидела собеседника Влада, этого высокого худощавого брюнета в черной "тройке" и в старческих очочках. Да, в нем было много вещей, за которые и не столь вызывающего человека можно возненавидеть на всю жизнь. И даже внешность у него, на Зоин взгляд, была отталкивающая: немного сплюснутая снизу физиономия подчеркивала, насколько тонкие у него губы, то и дело вздрагивающие от презрения ко всему окружающему. Редкая улыбка почти всегда казалась издевательской. Впрочем, по всем признакам поведения, Зоя ему понравилась, и он не считал нужным скрывать это от Влада. Они сидели за столиком, стоявшем особняком от остальных. Приглушенный свет создавал несколько интимную атмосферу, и говорить о делах (для чего, собственно, Ромальцев и пригласил этого – не самого лучшего своего знакомого) было не к месту.

Время от времени Дмитрий небрежно пощелкивал пальцами, словно в его ушах все время звучала ритмичная музыка, не похожая на ту мелодию, что играла сейчас в ресторане. У Зои был один знакомый кутюрье, недавно плотно подсевший на кокаин. Он тоже говорил, что после "понюшки" иногда слышит разные песни, причем очень реально.

– В общем, над расширением советую подумать, – завершил Дмитрий и чокнулся своим бокалом о край стоящего на столе бокала Ромальцева, апатично взирающего на весь мир. – Каюсь: в вашем тяжелом случае пока лучше думать о реанимации... За ваше здоровьице, Зоенька... Извините, не знаю, как по батюшке...

Сдерживая зевок, Влад покосился на подружку. Может, увлечется этим мерзавцем и отвяжется от него?.. Нет, кажется, пустые надежды... О, Эсперанца, даже ты со своей стопроцентной предсказуемостью лучше этой капризной и стервозной малолетки!

– Почему бы тебе не поговорить об этом непосредственно с Федором? – спросил Влад, имея в виду своего вечно дремлющего начальника.

– Ромаха! Ну, ты сам мозгой пораскинь: зачем нам старые пердуны?! Историю делаем мы – молодые и нахальные! Правда, Зоенька?

Она фыркнула, и он ловко поцеловал ее ручку. Ромальцев продолжал:

– Мне это не интересно – я о расширении предприятия. Если Федор...

– Федор – пройденный этап. Он старше твоего отца, а тому и при жизни эта фирма не была нужна!..

– А вот теперь возьми свои слова назад... – пробурчал Влад, который терпеть не мог, когда Дмитрий затрагивал тему, касающуюся его покойного отца.

– Беру-беру! – легко согласился Дмитрий. – Прошу прощенья за невольную циничность. Впредь буду осторожней.

"Тебя хватит до следующей встречи... Там ты снова будешь испытывать мое терпение", – подумал Влад, но по привычке не стал развивать эту тему дальше. Хотя, быть может, стоило бы расставить все по своим местам в их странных отношениях.

Зоя решила, что хватит ей уже сидеть без внимания, и позвала официанта. Так как насторение у нее было не самым лучшим, она дала ему разгон за "дерьмовое" меню, "вообще хамское" обслуживание, "препаскудно" работающие кондиционеры.

– Еще один такой прием – и вы потеряете в моем лице постоянного клиента. Понятно?!

– Да, конечно. Сейчас все устроим.

И вокруг них тотчас засуетились так, словно Зоя была или голливудской "суперстар", или первой леди сверхдержавы.

– Представляешь, Влад, это маразм! – говорила она, отгоняя официантов, чтобы те, принося блюда, не загораживали собой собеседников. – Это я о поездке во Францию. Они пытались отобрать туда четырнадцати – пятнадцатилетних соплячек!

– Как нехорошо, – посочувствовал Дмитрий, которого никто не спрашивал, и наконец допил свой экзотический коктейль. На дне бокала, как ни странно, не осталось ни человеческого глазного яблока, ни отрезанных мизинцев с перстнем, ни даже самого завалящего "нечистого" насекомого типа тарантула, хотя ядовито-зеленый цвет напитка предполагал подобную возможность.

– Так ты уже съездила в Париж? – лениво спросил ее Влад.

– Только поеду. Через месяц... Ты задаешь такие вопросы, как будто не знаешь! – возмутилась манекенщица. – Ладно, слушай дальше...

Дмитрий сочувственно пощелкал языком и жестом заказал себе второй коктейль "Экзотик". Зоя недовольно взглянула на него, надеясь, что он дурачится спьяну. Не тут-то было! Этот тип был трезв, как стеклышко. Скорее всего, такова его манера поведения. Может быть, и шут, но шут опасный; она чувствовала исходившую от него потенциальную угрозу и не желала связываться, предпочтя отыгрываться на других.

– Так вот, – отвернувшись от Дмитрия, продолжала манекенщица, – на показе будут демонстрироваться модели Швельдгауба – совершенно прозрачная одежда. Под нею разрешено носить только низ от мини-бикини, и ничего больше. И вот этим идиотам приспичило выбирать девочек по принципу "у кого лучше грудь"...

– И вы, конечно, победили, Зоенька! – снова вклинился Дмитрий.

– Щ-щас! – взмахнула рукой она. – Красота груди – понятие относительное! В нашем бизнесе лучше та, которая меньше, потому что топорщится, как два прыщика, и на манекенщицу не обращают внимания: ведь она демонстрирует не себя, а платье. Но меня это раздражает...

– Так вам, Зоенька, нужно было не в манекенщицы, а в фотомодели податься. Кстати, если пожелаете, могу посодействовать...

– Да нет, мне и здесь неплохо. Устрою им пару скандалов как миленькие возьмут, куда скажу!

– Ты это можешь, – согласился Влад, задумчиво стряхивая пепел с сигареты.

– Конечно, могу! – разошлась манекенщица. – Надо же кому-то из нас двоих быть личностью, а не размазней!

– Вполне с вами согласен! – вскричал Дмитрий. – Слышишь, что говорит о тебе девушка, Ромаха! Ты – размазня в первую очередь потому, что не хочешь заняться своей фирмой.

– Это не моя фирма, – сквозь зубы процедил Влад, ощущая себя интеллигентной занудой наподобие горьковского Клима Самгина. Так уж мама воспитала. Послушай она разговор Зои и Дмитрия, с нею бы случился удар, а потом она залила бы уши любимого сыночка воском, чтобы тот оглох и не слушал непристойных выражений.

– Ну вот, а была бы твоя! – гнул свою линию Дмитрий. – Твой отец, насколько мне известно, основал ее на паях с Федором. Значит, ты теперь наследник. Мог бы возродить семейный бизнес...

– Нам и этого хватает.

Дмитрий прищелкнул языком и отрицательно двинул головой:

– Обороты маленькие. Поверь, со стороны видней. Вы разваливаетесь и скоро – очень скоро – обанкротитесь совсем...

Влад прекрасно понимал, что Дмитрий и сам не прочь прибрать к рукам это предприятие, но говорить этого вслух, Аксенову в глаза, не хотел. Да и какое ему дело до желаний Дмитрия и до этой фирмы?! Пусть занимается ею, если ему это интересно...

– Он идеалист, – чтобы оправдать пассивность Ромальцевской позиции, сказала Зоя и примиряюще положила ладонь на его кисть. Влад отодвинул руку.

– Ну... идеалист!.. – недоверчиво усмехнулся Дмитрий. Прям там! Придурок он. Я уж ему все по полочкам рассортировал, куда дальше-то?! Разжевать и в рот положить? А не жирно ли ему будет? Ладно, замнем эту гнусную тему. Зоенька, а почему бы нам не станцевать?

Назло Владиславу Зоя согласилась, и они устроили с Дмитрием шоу вроде знаменитого рок-н-ролла героев Умы Турман и Джона Траволты. Правда, блондинка-Зоя мало походила на томную Уму с ее черноволосым "каре", а Дмитрий напоминал скорее создателя этой картины нежели синеглазого покорителя дамских сердец Траволту. Но дуэт получился замечательным, даже Влад не смог бы с этим не согласиться.

– Тебе понравилось? – запыхавшись, спросила манекенщица, подходя к столу и залпом выпивая бокал апельсинового сока. Ромальцев поневоле залюбовался ее разрумянившимся личиком с кукольными, но совершенно прелестными чертами и ярко-голубыми, не очень большими, но лукавыми глазами.

– По-моему, ему поровну, – прокомментировал Дмитрий, плюхаясь на свое место, и взглянул на часы. – У-у-у, черт! Время-то! Ребята, дела, дела... Вынужден оставить вашу обалденную компашку...

И он, что-то сунув в косметичку Зои, бросил на поднос официанта деньги.

– Пока-пока!

Его худощавая фигура скрылась в полумраке.

Манекенщица вытащила из косметички оставленную им визитную карточку и снова фыркнула:

– Самоуверенность на грани фантастики, я скажу!

Но визитку не выкинула и не порвала, а затолкнула назад, в сумку.

Затем они поехали было к Зое, но она в самый последний момент вспомнила, что дома мать, у которой было дневное дежурство, и что туда они ехать не могут. Влад уже хотел было с облегчением вздохнуть, но девушка тут же нашла выход:

– Едем в гостиницу. На всю ночь! – она придвинулась к нему и потерлась подбородком о его плечо; Влад не обратил на это внимания и небрежно повернул машину в сторону центральной магистрали. – Представляешь, как тогда! Ты, как в тот раз, будешь трахать меня всю ночь, и нам никто не будет мешать! Можно будет делать все, что угодно, и никому не будет до нас дела! Я пищу!

Ромальцев подавил тяжелый вздох. В этот момент у него в кармане запиликал мобильник.

– Владичка! Сыночек! Сегодня приезжает твой брат, его поезд будет в 22.35... Сможешь его встретить, сыночка?!

– Да, хорошо.

– Как ты там, Владичка? Всё дела?

– Да, мам...

– А что у тебя с голосом? Неприятности? Не скрывай от меня, Владичка! Лучше горькая правда, но чтобы я знала...

– Зинаида Петровна! – не выдержала Зоя и, звонко расхохотавшись, прибавила: – Не бойтесь, он со мной!

– Зоя? Ты присмотри за ним. Пусть не бегает без куртки, а то ведь прохладно...

– Мам, поговорим потом... – Влад отобрал трубку у подруги, но та успела крикнуть в микрофон полуиспуганным, полушутливым голосом:

– Зинаида Петровна, он за рулем!

– Ой, ой! Что же ты сразу не сказала?! Все-все-все! – и Ромальцева торопливо бросила трубку. Сын за рулем – это святое. Она уже бездну раз зачитывала ему вырезки из статей, где говорилось о вреде сотовых телефонов, в особенности для водителей, которые при разговоре отвлекаются от дороги.

– Во сколько приезжает Дениска? – уточнила Зоя, краем уха слышавшая разговор.

– Через полчаса.

– Тогда сначала мы с тобой едем на вокзал, да? А потом – в гостиницу. А почему "приезжает", а не "прилетает"?

– Денег, наверное, мало...

– Денег мало?! – Зоя состроила гримаску. – А чем же он в Питере таким занимается, что у него денег мало?

– Не знаю. Видимо, учится и работает...

– Ну, уж что-то одно! Вот я состарюсь – и в 25 пойду на юриста...

"Дура малолетняя", – мелькнуло в голове у Влада. Зое было около двадцати – двадцати двух, но, если судить по некоторым ее замашкам, то и шестнадцати было бы многовато.

Денис приехал не один. С ним была та самая Света, которая однажды шутила с Владом по телефону, но которую сам Влад никогда не видел. Совершенно не похожий на старшего брата, Денис тем не менее имел одну фамильную черту: испытывал слабость к хорошеньким блондинкам. Волосы Светы были длинными, ниже пояса, густыми и почти совсем белыми (не обошлось без краски – подметила Зоя). Эта миниатюрная девушка с зелеными глазами, фарфоровой кожей и почти детской пухлостью радостно улыбнулась Владу, как старому знакомому, и, чуть смутившись, поздоровалась с манекенщицей. Влад на нее никак не отреагировал. Он пожал руку Денису, похлопал его по плечу, участливо кивнул, когда тот представил их со Светой друг другу ("вы разве только не виделись, а так – знакомы сто лет") с скроил скучающую мину (все свои, а чего перед своими-то притворяться?). Зоя, напротив, подтянулась, придирчиво оглядела новое лицо, в особенности – одежду и обувь, пришла к определенным выводам и успокоилась. Рядом с ее "почти метр восемьдесят" Светка кажется неинтересным недомерком. А вот она, Зоя... Хо-хо!..