Текст книги "Школьный демон. Четвертый курс (СИ)"
Автор книги: Сергей Юрченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
Глава 41. Выбор Кубка. Часть третья
В «помещении для Чемпионов» было несколько нервно. Седрик расхаживал у камина. Флер стояла недалеко от него, но, судя по тому, как застыл ее взгляд, упершийся в игру языков пламени, мыслями она был совершенно не здесь. Крам торжествующе-злобно посмотрел на меня и хмыкнул. Этот звук привлек внимание единственной находившейся в комнате девушки.
– В чем дело? – спросила она. – Надо вернуться в зал?
Я вернул болгарину не менее кривую ухмылку, и покачал головой.
– Сейчас придут судьи, возможно, они нам объяснят... что-нибудь.
– Нам? – удивилась Флер.
– Вот именно, – вздохнул я.
– Но... – начала было француженка, но как раз в этот момент в комнатку ввалилась судейская коллегия в полном составе, и сразу стало весело и тесно.
– Невероятно! – воскликнул Бегман, попытавшись схватить меня за руку. – Необычайное происшествие! Джентльмены... леди, – обратился он к чемпионам, с удивлением посмотрев сначала на собственную руку, сомкнувшуюся в пустоте, а потом – на меня. – Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвертого чемпиона, участника Турнира!
Флер поежилась. Видимо, как вейла, она обладала повышенной чувствительностью, что не всегда во благо, и на мою Жажду крови – реагировала острее прочих. Крам же взбеленился.
– Что Вы сказать?! Этот мелкий нахал, этот мошенник – будет участвующий в Турнире?!
– Представляете, – широко и радостно улыбнулся Бегман, – имя Гермионы Грейнджер вылетело из Кубка, и тогда Гарри потребовал от нее уступить место ему!
– Сволочь! – заорал Крам. – Ты не есть долженствующий так поступать! Я есть думал, что Эримон не есть дожная быть с таким, как ты! И я есть прав! Она должна быть участвующей!
– Я верю, что ты так думал, – вызверился я. – С девочкой на три года младше соревноваться легко и приятно, не так ли? И гарантирует, по крайней мере, предпоследнее место! Все – не последнее!
Крам задохнулся. Пока он пытался произнести хоть что-то, подошла Флер.
– И ты, пти гарсон, решил, что лучше мы будем соревноваться с тобой?
Ее "маленький мальчик" было не оскорблением, но констатацией факта. Такого, каким она его видела. Так что я решил не обижаться.
– Да, – кивнул я. – По крайней мере, один раз я уже выжил тогда, когда не должен был выжить. Почему бы и не повторить? Думаю, если к концу Турнира я останусь жив – это уже будет неплохим результатом.
Между тем, среди судей разгорался скандал. Представители иностранных школ возмущались тем, что Хогвартс таким вот "нечестным способом" резко увеличил свои шансы на победу. И это они еще не знают, что шансы добраться до Кубка в финальном испытании лично для меня близки к девяноста процентам! (Оставшиеся 10% – спишем на "неизбежные на море случайности"). Слишком уж многим участвующим в игре сторонам нужна моя встреча со стремящимся возродиться Томом Риддлом. По сравнению с этим "честь школы", "престиж" и прочие несущественные материи даже не рассматривались.
– Господа, – врезался голос Снейпа в полемику директоров, стремительно скатывающуюся к непарламентским выражениям. – Мне кажется, у меня есть решение, которое должно устроить всех вас, – в руках зельевар крутил подозрительно знакомую бумажку.
– Это какое же? – подозрительно воззрилась сверху вниз на немаленького профессора мадам Максим.
– Обратите внимание, – показал Снейп бумажку. – Здесь нет названия школы. Только фамилия. Директор Дамблдор, только Вы держали в руках бумажку с именем мисс Грейнджер. Была ли там указана школа?
– Нет, Северус, – ответил Дамблдор. – Не было. Только имя и фамилия. И это очень странно!
– Может быть и странно, – саркастически усмехнулся Снейп, – но этот факт дает нам возможность выкрутиться. Будем считать, что в том, исчезающе маловероятном случае, если Поттер все-таки победит – кубок не достанется ни одной из школ. Ведь, по мнению самого кубка, ни мисс Грейнджер, ни сам Поттер – представителями Хогвартса не являются.
– Это может быть... приемлемо, – прогудела мадам Максим. – Но, профессор Снейп, Вы же – опекун мистера Поттера и регент рода Поттер. Или я ошибаюсь?
– Вы не ошибаетесь, – произнес Дамблдор.
– Тогда как же Вы можете согласиться, чтобы Ваш подопечный участвовал в столь опасном турнире?
– Во-первых, – пожал плечами Снейп, – я ничего не могу поделать. Договор уже заключен... – не то, чтобы это мне сильно помешало, если бы я действительно решил не участвовать... но знать об этом кому бы то ни было за пределами моего Внутреннего круга – рано. – Во-вторых, у мистера Поттера чересчур много энергии, которую он растрачивает в вылазках с друзьями в Запретный лес, конфликтах с мистером Рональдом Уизли и прочих шалостях...
– В Запретный лес? – ахнул Каркаров.
Ну да, он же долго жил в Англии, и что такое "Запретный лес" и кто его населяет – знает неплохо.
– Именно туда, – кивнул Снейп. – Поттер мало того, что сам в нем регулярно пасется, так еще и друзей туда таскает. С участием в Турнире у него будет поменьше сил и времени для подобных... неподобающих забав. Ну и, в-третьих, приняв на себя ответственность за девочку, мистер Поттер показал, что, возможно, я думаю о нем хуже, чем он есть на самом деле. Хотя вероятность того, что все это время я ошибался – невелика, но она – есть. И я хочу дать мальчику возможность доказать это.
– Спасибо, профессор, – немного ехидно, но искренне улыбнулся я. – И... да! Профессор Макгонагалл порекомендовала мне обратиться к Вам, как регенту рода Поттер, чтобы обсудить дела, связанные с честью Рода и благополучием той, кому Род предоставил свое Покровительство.
– Хм... И к советам можете прислушаться... – пробормотал Снейп. – Сегодня мое мнение о Вас, мистер Поттер, сильно выросло. Возможно, Вы не так уж похожи на Вашего отца, как мне до сих пор казалось.
Я бросил на зельевара угрюмо-обиженный взгляд исподлобья, отмеченный Дамблдором.
– Северус, ты не должен...
– Я не должен говорить правду? – поднял бровь Снейп. – Почему?
Дамблдор тяжело вздохнул и покачал головой, показывая, что не хочет устраивать спор на глазах у всех. Потом он обернулся ко мне.
– Гарри, ты не знаешь, мисс Грейнджер бросала записку со своим именем в Кубок?
– Не бросала, – уверенно ответил я.
– Почему ты так уверен? – заинтересовалась мадам Максим.
– Потому что Гермиона Грейнджер всегда выполняет правила, – слегка приукрасил действительность я. – И если бы записку написала она – там было бы написано "Гермиона Грейнджер. Хогвартс". Но, как недавно подтвердил директор Дамблдор, этого не было. Было написано только имя. А значит, записку написал кто-то другой.
– Такого не может быть! – влез Каркаров. – Если бы записка не была бы написана ее рукой – Кубок не смог бы заключить с ней контракт, и записка с ее именем – не вылетела бы из нее!
– Значит, – пожал плечами я, – имя написала она.
– Но... – начал было Каркаров, но я перебил его.
– И добыть клочок бумажки с именем любого из учеников – труда не представляет. Все мы подписываем свои работы. Достаточно отрезать тот уголок, где стоит имя – и можно бросать заявление на участие.
– Вы обвиняете кого-то из учителей? – заинтересовался Крауч.
– Не обязательно, – я покачал головой. – Хотя и не исключаю этого. Но после сдачи работ они некоторое время лежат у учителя на столе, и подойти к ним, чтобы забрать нужный лист – вряд ли составит какую-нибудь сложность, даже если действительно хотели навредить Гермионе... а не кинули эту пакость "на кого Мерлин пошлет"...
– Или же, – под стук деревяшки в комнату ворвался Грюм, – кто-то захотел убить именно Вас, мистер Поттер, зная, что Вы обязательно кинетесь на выручку девочке. Так что помните: ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!!!
Глава 42. Выбор Кубка. Интерлюдия
– Хвост, где ты?! – разнесся по неприметному домику четкий, безупречный, без малейших следов просторечного акцента, голос. – Хвост! Немедленно ко мне! Бегом!
– Бегу, господин...
Питер дрожал от страха. Господин изволил гневаться с тех пор, как Питер отнес ему сегодняшний номер "Ежедневного Пророка". Подставляться под карающую руку ужасно не хотелось. Но не прийти на зов? Это означало напрашиваться на участь, существенно хуже смерти. И те, кто были с Господином до его Падения – отлично об этом знали. Случались, знаете ли, прецеденты.
– Го... господин?
Петтигрю перешагнул порог комнаты, в которой предпочитал пребывать Темный лорд в это время суток.
– Хвост! – голос Господина в очередной раз неприятно напомнил о Джеймсе Поттере. Тот обращался к своей свите временами с совершенно теми же интонациями абсолютного превосходства... Вот только у Темного лорда это получалось значительно лучше. Возможно, потому что Его превосходство – действительно было абсолютным. – Ты передавал нашему агенту в Хогвартсе мое распоряжение не трогать девчонку Грейнджер?
– Пе-пе-передавал... – заблеял Петтигрю, переживая острый приступ ненависти к себе за собственное ничтожество. Впрочем, эта ненависть легко перекинулась на бывших друзей – Блэка и Поттера, сделавших его таким*, а затем – на этого мальчишку, Поттера-младшего.
/*Прим автора: а вот в этом вопросе, несмотря даже на неприязнь автора к Мародерам, я бы не стал сильно верить Питеру... даже если он себе и в самом деле верит*/
– Точно? – поинтересовался Господин. – В глаза смотри!
– Д-д-да... – перед внутренним взором Питера пронеслось воспоминание о том, как он отправлял письмо с совой, которая должна была доставить послание вместе с прочими совами, к завтраку, когда на еще одно письмо просто никто не обратил бы внимание.
– Хм... – задумался Темный лорд. – Круцио!
Для таких вещей Господину давно уже не нужна была палочка. Так что под ударом страшной боли ментальные щиты Питера пали бы... даже если бы они и существовали.
– Хм... – повторил Темный лорд. – Действительно отправлял. А значит, либо нашу переписку читают... либо агент своевольничает. И второе, пожалуй, хуже первого... Намного хуже...
-Но разве не наоборот? – посмел пискнуть Питтегрю, вспоминая темную фигуру, закутанную в ткань и иллюзии до полной неузнаваемости, которая поймала бегущую по парку крысу и принесла в этот дом. – Даже если агент ошибся в своем рвении – разве это не лучше, чем если Ваши секретные указания и его отчеты оказываются доступны врагу?
– Не лучше! – громыхнул Господин. Питер сжался, как будто перед ним был не крохотный гомункул, а чудовищный великан, перед которым карликом показался бы даже Хагрид. – Надежных каналов связи – не бывает по определению, – Темный лорд говорил скорее не для Питера, а просто думал вслух, проверяя свои логические построения. – И именно поэтому, Хвост, я и заставляю тебя писать нашему агенту в Хогвартсе, а не делаю это сам. Я-то знаю его, и могу даже не заметить, как напишу что-то, что его выдаст. Ты же нашего агента не знаешь, и выдать – просто не можешь!
– Но если Ваши послания читают, то, разве тот, кто перехватил его – не узнает нашего агента, просто проследив, кто возьмет это письмо у совы? – заинтересовался Петтигрю, и сжался, ожидая, что гнев Господина падет на неразумного.
– А кто сказал, что тот, кто возьмет это письмо – и будет мой агент? – усмехнулся Темный лорд. -Письмо заберут у совы, и "нечаянно" забудут в условленном месте, где его возьмут, и переложат в другое место. Там послание возьмет третий человек и уберет в тайник... и так еще раз пять. А за местом, где бумага окажется в итоге – можно будет следить, сколько вздумается, потому что один из тех, кто будет перекладывать с места на место предусмотрительно незапечатанное послание – и будет тем, кому оно предназначено.
– Но если они схватят всю цепочку, – от любопытства Питер осмелел и стал продолжать выискивать слабые места в плане Господина, – напоят веритасерумом...
– Не посмеют, – улыбнулся Темный лорд. Причем от этой улыбки Питер внезапно опомнился, и чуть было не испытал приступ медвежьей болезни. – Там участвую дети богатых и могущественных Домов... а также и представители тех Домов, которые пока что нейтральны, и которых Свет не захотел делать врагами. Возможно – "пока" не захотел, но все-таки... И тотальный допрос – выльется в столь же тотальный скандал гораздо раньше, чем всплывет столь неудобная для нас Истина.
За окном захлопали крылья. Питер кинулся к источнику звука и через несколько минут, ушедших, главным образом, на кормление совы, принес Господину записку. Записка состояла из небольшого пятнышка засохшей крови и всего нескольких слов: "Не я. Связь подтверждаю".
Прочитав послание, Темный лорд старательно испепелил записку и расхохотался.
– "Связь подтверждаю"... Шустренький мальчишка. Даже жаль, что Пророчество сделало его моим врагом. Таких стоило бы всячески охранять...
– Господин? – не понял Питер.
– Связь Главы Дома и Хранительницы крови может образоваться только в Источнике Дома, если уж он есть, – пояснил Темный лорд. – И установившаяся связь означает, что Поттер принял Источник Дома Блэк, был принят им, и привел к Источнику свою невесту. Отлично просто отлично! – от недавнего плохого настроения Темного лорда не осталось и следа. – Кстати, Питер, не расскажешь: что хорошего я вижу в сложившейся ситуации?
Питтегрю вздрогнул. Нынешнее хорошее настроение было как бы не опаснее, чем прошлый гнев. Ведь гнев не был направлен персонально не него, Хвоста. А вот если не найдешь правильного ответа на вопрос Господина, и тем покажешь свою глупость... На эту тему прецеденты тоже... бывали.
– Вы сможете заполучить Дом Блэк обратно? – наконец решился высказать свою догадку Питтегрю.
– Именно, – кивнул Темный лорд. – Я очень сожалел, когда этот Дом, один из поистине Великих -пал, и последнего оставшегося потомка крепко подмял Дамблдор. Но теперь мы еще поборемся!
– Когда Поттер умрет, Вы выдадите ее за кого-то из своих, кого-то, кто сломает ее волю и подчинит ее, а с ней – сам Дом и его Источник – Вам?
– Хм... – Хвост сжался, и внутренне приготовился получить очередной круциатис. – Пожалуй, если у меня найдется союзник, которым нужно будет спешно пожертвовать ради торжества правого, то есть – нашего, дела и ради всего хорошего против всего плохого, мы опробуем и твой способ.
– Господин? – удивился Питер.
– Дом Лестрейндж пал и прерван по всем линиям, – задумчиво произнес Темный лорд. – И это -плата за обиду, нанесенную всего лишь одной из дочерей Дома. Какой откат обрушится на того, кто посмеет обидеть Хранительницу Крови Дома... Хотя я и проник в тайны Темной магии гораздо дальше, чем смеют даже подумать глупцы, пытающиеся ограничить Познание, но представлять такое страшновато даже мне.
Глава 43. По цепочке
Первым под подозрением в «Деле о покушении на Гермиону Грейнджер», естественно, оказался прошлый Темный лорд. А, поскольку книги были под рукой, то внимание Внутреннего круга нового Темного лорда немедленно привлек преподаватель ЗоТИ, Аластор «Грозный глаз» Грюм. Вот только лезть сквозь его защиту, рискуя привлечь к себе внимание, как-то не хотелось...
– Кай, – спросил я. – А ты что-нибудь о Грюме скажешь? Грюм это, или Крауч?
– Ничего, – ответила сестренка. – В зеркалах Десяти тысяч будущих отражаются оба варианта, как будто это еще не решено...
– Как такое может быть? – заинтересовалась Миа. – Ведь Грюм же уже здесь! Или... или это -артефакт вероятного прошлого?
– Похоже... – сестренка спроецировала в наши сознания образ себя-девочки, задумчиво покачивающей головой. – Очень похоже на вмешательство варпа... Но я бы не полагалась на эти догадки, как на единственную возможную истину. Да, я вижу и как раскрывается Барти Крауч-младший... и как Мори взламывает защиту Грюма, и он оказывается настоящим. Но где и как разделяются эти варианты – я не вижу. Так что попробуйте поискать более простое объяснение. К версии "варп прорвался в реальность" – всегда успеете вернуться.
– Хаос всегда присутствует в реальности, – буркнул я, погружаясь в размышления. – Иначе мы пребывали бы под Сенью Порядка. Анна, – обратился я к Хогвартс, – а ты что скажешь?
– Их двое, – спокойно ответила бастард Гриффиндора, – один – сидит в сундуке, а другой – учит... и время от времени они меняются местами. Но кто из них главный, а кто – под империусом – мне не понять. Они молча переодеваются, один – выходит из сундука, а другой – уходит в него. Ни споров, ни приказов... И у обоих во фляге оборотное...
– Использовать Оборотное зелье, чтобы превращаться в самого себя? – усмехнулся я. – Любопытная идея. Очень любопытная... Скажи... никто в замке не получает посланий извне?
– Получает, – ответила Анна. – Вот только... Самая перспективная цепочка посредников – ни на ком не заканчивается. Послания так и копятся в тайнике, и время от времени оттуда просто пропадают. И даже я не могу понять, кто их забирает оттуда и как он это делает.
– Вот даже как... – ухмыльнулся я. – Покажешь тайник?
– Обязательно, учитель...
По ходу общения мы с Анной выяснили, что обращения "Господин", "Повелитель" и "Мой Избранный" мне не нравятся. А поскольку вечно умирающую девочку мне пришлось обучать некоторым вещам, очевидным для обитателя варпа, а потом – и приемам из арсенала Безумных пророков, которые она, пребывая на грани жизни и смерти, вполне могла применять – решено было, что она может называть меня "учителем", если так уж хочет. Тем более, что "Учитель псайкеров" -один из моих "почти официальных" титулов, так что тут не попрешь.
Тайник оказался оплетен отслеживающими заклятьями. Личностью, которой предназначались послания, доходящие по выявленной цепочке, очень интересовались как Дамблдор, так и Дароу. Причем заклятья были составлены таким образом, чтобы не только сообщить об извлечении писем из тайника тому, кто их установил, но и помешать сделать тоже самое заклятьям конкурента.
– То есть, Дамблдор знает, что в школе действует агент Волдеморта? – заинтересовалась Миа.
– Сложно было бы этого не знать, – хмыкнул Драко. – В лучах Рассвета сети Вальпургиевых рыцарей и Дамблдора пересекались неоднократно. Или ты думаешь, что по этой цепочке получал указания личный агент прошлого Темного лорда?
– Думаю, – кивнула Миа. – Агенты прочих заинтересованных лиц и организаций пользуются более простыми способами связи. Ну, там "звонок другу", "письмо родителям"... Непроверяемо и ненаказуемо. А тут... Такие сложности. Скоростью и надежностью связи откровенно пожертвовали в пользу скрытности. Причем, скрывают только адресата, но не факт получения письма и не его содержание. Значит – адресаты таковы, что их раскрытие нанесет больший ущерб, чем перехват содержания послания.
– Рациональное зерно в этом рассуждении есть, – Драко потер левой рукой подбородок. – Но и с "содержанием послания" я все равно был бы не против ознакомиться. Жаль, что это невозможно.
Сожаление Бриллианта колыхнуло варп, через который мы всей компанией любовались тайником.
– Невозможно было бы, – усмехнулся я, – если бы ловушку насторожил один Дамблдор. Или один Дароу. А вдвоем они тут столько друг против друга навертели, что несколько щелочек образовалось. Ночь-другую посижу, подумаю... глядишь, что и вытащу письма, незаметно для Светлых сил.
– Зачем? – заинтересовалась леди Гриффиндор. – Такие сложности... Можно же проще!
Я усмехнулся, поняв идею хранительницы Хогвартса, и кивнул ей, показав, что одобряю такой, несколько чересчур прямой для меня подход.
И вот в коридоре возле тайника материализовалась девочка, которой не было, но которая могла бы быть. Она спокойно вскрыла тайник, демонстративно не обращая внимания на последовательно срабатывающие сигналки. Нда... Насчет "двух ночей" – это ябыл сильно оптимистичен. Под заклятьями Дамблдора и Дароу вскрылись еще три слоя сигнальных нитей. Причем по крайней мере одна сеть не посылала сигнала никому вообще. Она просто выдала вспышку Силы и распалась, отмечая несанкционированное вскрытие тайника. Можно было ставить галеон против ломаного кната, что не далее, как завтра по "исходящему каналу" уйдет сообщение: "цепочка провалена, перехожу на резервный канал связи".
Дамблдор оказался в коридоре меньше, чем через две секунды после срабатывания его заклятья. Девочка сделала изящный книксен в его сторону, позволяя себя как следует рассмотреть. И перестала делать вид, что она есть, рассыпавшись черными искрами вместе с похищенными посланиями.
– Вот, – Анна Гриффиндор выложила перед нами вновь сформированную химеру писем.
Кай сразу же подсветила одно из них, которое мы все дружно и стали читать.
"План использования Грейнджер для завлечения в Турнир Поттера Господин запрещает", – писал неведомый корреспондент. – "Категорически! Грейнджер – слишком важна как пример правильно поведения гря..." – несколько букв было зачеркнуто, – "магглорожденной. И разменивать это стратегическое преимущество на реализацию лишь одного из возможных вариантов Возрождения Господин считает неправильным и неуместным".
– Вот так вот, Грейнджер, – улыбнулся Драко. – Оказывается ты весьма важна для Волдеморта!
– А то! – девочка гордо задрала носик, после чего мы все дружно рассмеялись.
Между тем, в коридоре, где никого из нас не было, разгорался скандал. Дароу, опоздавший к всему, чему только можно, требовал от Дамблдора "предоставить ему воспоминание, на основании которого можно было бы идентифицировать агента врага в школе". Заверения директора о том, что это была совершенно незнакомая девочка, Дароу ничуть не убедили. Он возмущался, и требовал-требовал-требовал... До "снимите щиты и раскройте перед ним, мастером Дароу, свою память" дело не дошло, хотя, судя по выражению лица Мастера Света ему этого очень хотелось.
– Эни, – отвлекся от созерцания скандала Драко, – а ты не можешь показать нам цепочку, по которой это послание дошло до тайника?
– Могу, – радостно встряхнула косичками дочь Основателя.
Мда... Записка была принесена совой с утренней почтой, так что на ее получение никто не обратил внимания, и пошла странствовать по школе. Записку даже пару раз переписали, каждый раз -тщательно уничтожая оригинал.
– Неаккуратно, – бросил Драко, наблюдая, как первокурсница в мантии со значком Рейвенкло, высунув от усердия язык, переписывает записку. – Эрика Беннет теперь знает содержание записки...
– Во-первых, – улыбнулась Луна, – наш предводитель же сказал, что содержание посланий особенно и не защищают. По крайней мере, не считают приоритетом в сравнении с сокрытием тайны получателя. А во-вторых, спорю на галеон, что она этого содержания уж не помнит!
– Спорим! – неосторожно заявил Драко.
И вот уже коварные лестницы Хогвартса завели юную рейвенкловку туда, где перед ней проявился в реальности Ксенос Морион "в силах тяжких". Считать нужное воспоминание – труда не составило, так что Дамблдор, появившийся во вспышке феникс-телепортации снова опоздал.
Девочку, напуганную не столько "коварным демоном", сколько "добрым спасателем" доставили в больничное крыло. Мадам Помфри напоила жертву слизеринского любопытства успокоительным. Да и, убедившись, что из огненной вспышки к ней действительно выскочило не ужасное чудовище, а добрый директор, девочка стала и сама быстро успокаиваться. Зря это она, на мой взгляд...
– Эрика, расскажи, что с тобой случилось? – добродушно спросил Дамблдор, дождавшись, когда девочка перестанет вздрагивать.
– Я гуляла... по замку. Но ведь отбоя еще не было?
– Не было, не было, – успокоил ее директор. – Тебя никто не ругает.
– Ну вот... я гуляла... и вдруг из стены вышел парень. Он сказал, чтобы я посмотрела ему в глаза... -Девочка запнулась, видимо – вспоминая. – У него очень красивые глаза.
– А потом что было? – заинтересовался Дамблдор.
– А потом грохнуло, вспыхнуло... Парень пропал, а я очень напугалась...
– Директор? – грозно спросила мадам Помфри.
– Боюсь, что это был я, – покаялся Дамблдор. – Эрика, запомни, и расскажи, пожалуйста, своим подругам: если вы где-то увидите этого "высокого и красивого" парня – бегите оттуда. Бегите так быстро, как только сможете. И зовите на помощь.
– Но кто это был? – спросила любопытная девочка, приподнимаясь на больничной кровати.
– Ты все узнаешь... в свое время, – Дамблдор покачал головой. – Пока что ты не готова к такому знанию. Просто запомни, что я сказал, ладно? Мадам Помфри, – повернулся директор к школьному колдомедику, – Вы позволите просмотреть память девочки? Я хочу убедиться, что ей не было причинено вреда.
– Только с ее согласия! – твердо ответила колдомедик.
Разумеется, за согласием ребенка дело не стало, и вскоре директор оказался обладателей фиала с серебристой нитью-воспоминанием.
– Ну? – требовательно спросил у меня Драко, когда директор укрылся в своем кабинете, где за ним не стоило даже пытаться подсматривать.
– Ты должен Луне галеон, – усмехнулся я, и наследник Малфой немедленно погасил долг. -Империус в сочетании с обливиэйтом – серьезная комбинация. Она помнит приказ "взять записку из папки, переписать, порвать оригинал, копию – отнести и положить за камень, а на себя – наложить обливиэйт", но ничего не помнит о том, кто его ей отдал.
– Обливиэйт? Первокурсница? – охнула Миа. – Она же не умеет...
– Не умеет, – согласился я. – Но умеет тот, кто накладывал империус. И хорошо умеет. Так что саму себя она обливиэйтила просто ювелирно. Ничего лишнего не стерто... и ничего ненужного – не помнит.
– Это на нее каждый раз накладывали империус? – заинтересовалась Дафна. – Тогда можно поискать...
– Нет, конечно, – покачал головой я. – Боюсь, теперь она до самых каникул будет проверять "папку, лежащую на задней парте в классе Астрономии", и если там обнаружится записка – переписывать ее, рвать, и стирать себе память об этом.
