Текст книги "Анархист (СИ)"

Автор книги: Сергей Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Дело скверное. – сказала она Ларисе – Все командиры батальона выведены из строя. И командиры приданных подразделений тоже. Правда, в Осназе и сержанты учатся управлять боем, но всё равно схожу, посмотрю, что и как.

Лариса не стала впустую отговаривать подругу и начальницу, а просто подала ей автомат и подсумок с рожками, снятые с кого-то из раненых, а сама продолжила заниматься ранеными, благо ей было кому помочь – пара девочек из новеньких как-то сходу сумели освоиться со сложным управлением.

Когда Ирина осторожно выглянула из-за двери, то поразилась, насколько всё изменилось: аккуратный комплекс зданий бывшего загородного дворца какого-то магната, занятый под госпиталь, теперь представлял собой груду развалин. В отдалении мелькали силуэты вражеских солдат в характерных шлемах немецких десантников, по ним экономно и прицельно вели огонь наши бойцы. Но было видно, что кольцо окружения неуклонно сжимается, а ответный огонь слабеет.

– Товарищ военврач, не высовывайтесь дальше. Опасно! – раздался сбоку сильный мужской хрипловатый голос.

Ирина повернулась. В простенке между окном и дверью стоял старшина Осназа и осматривал прилегающую к главному корпусу территорию.

– Вы теперь за комбата? – спросила Ирина.

– И комбата зацепило? – без особого удивления переспросил старшина – Жаль. Тогда действительно командовать кроме меня некому. Ротные и взводные давно у вас, всех пометили.

– Что будем делать, старшина? Похоже, помощь к нам не торопится. Скорее всего кто-то её задерживает.

– Да не знаю я чего делать. – в сердцах отозвался старшина – Тут надо придумать какой-то ход, а мне в башку ничего не лезет.

– Ход, говоришь? Старшина, ты определил, откуда немцы управляют боем?

– Вон, с вышки аэродрома. – махнул рукой старшина – Оттуда самый лучший обзор, вот там и сидят их старшие офицеры.

– Сможешь провести туда бойцов?

– Вот ведь как всё просто! – обрадовался старшина – Прихлопнем верхушку, а пока они будут выстраивать новую линию подчинённости, мы время-то и выиграем. Чёрт, ведь меня учили этому. А вот в бою не вспомнил. Спасибо, товарищ военврач. Ну я пошел, а вы уж, Христа ради, не высовывайтесь. Хотите пострелять – просто поднимайте автомат над подоконником, сделали очередь, и перебегайте на другое место. Не цельтесь! Для вас это опасно.

Старшина ушел, вместо него рядом с Ириной появились два бойца, которые периодически останавливали её, пытающуюся высунуться дальше, чем можно. Так прошло ещё полчаса, может больше. В какой-то момент от неприметного бугра за окраиной аэродрома вдруг ударил огненный поток, направленный на башню управления аэродрома. Огненные змеи с чёрными головами вонзались в башню, а чаще – вокруг неё и загорались ослепительным термитным пламенем.

– Чёртушка Данилович! – восхищённо стукнул кулаком по стенке один из бойцов.

– А что он сотворил? – спросила Ирина – Я, признаться, не поняла.

– Вы же сами приказали ему уничтожить немецкий командный пункт, вот он и придумал как. Там склад снарядов для катюш, остался от прежнего хозяина аэродрома. Термитные заряды. Вот Данилович и придумал. Расстояние маленькое, вот он прямой наводкой и за... Расстрелял, в общем.

– А с чего же он их запустил? – удивилась Ирина – Направляющих-то нет?

–Это мы уже потом узнаем. Может, были направляющие, а может, какие брёвнышки приспособил.

Вскоре, уже с других точек, ракетному удару подверглись ещё два узла немецкого наступления, и наступила отчётливо слышимая пауза, впрочем, недолгая, минут десять, не больше. Немцы попытались контратаковать, но нарвались на неведомо как организованное минное поле, вернее, минную засаду: в оба фланга рванувшейся в атаку роты, ударили снопы какой-то щебёнки и прочего мусора, выплюнутые из косо поставленных бочек. Наши, насколько могли, добавили, со своей стороны. Наступательный порыв немцев как-то резко иссяк.

В это время Ирина советовалась с сержантом-осназовцем, вернее ставила боевую задачу:

– От котельной, которая в левом крыле этого здания, в тот жёлтый флигель, откуда по нам наладились стрелять из миномёта, проложены трубы отопления, я сама инспектировала это дело. Там, в этой перекрытой канаве, я не знаю, как правильно называется, между трубами и стенками есть просвет, сантиметров пятьдесят-семьдесят.

– Ну-ка, ну-ка. – воспрянул сержант.

– Главное вот что: вход с той стороны вообще не виден, это бетонная плита в полуподвале, с нашей стороны прикрученная проволокой. Там же рядом узкая такая лестница, ведущая наверх до чердака. Не знаю, как наверху, а на втором этаже дверь не видна, даже заклеена обоями.

– Задачу понял, товарищ военврач!

Сержант испарился, на его место присел другой боец, ефрейтор:

– Товарищ военврач, а нам что делать? Давят, проклятые, еле держимся.

–Ну, пошли, посмотрим, что у вас. – вздохнула Ирина.

Перешли в другое крыло здания. Здесь и правда было тяжко: немцы закрепились на невысоком крутом холмике на той стороне парка, метрах в трёхстах от корпуса, и из двух крупнокалиберных пулемётов поливали наших. Стены ещё не были пробиты, всё же полтора метра старинной кирпичной кладки, но обороняться было тяжко.

– Ну-ка, ребята, берите самовары. – Ирина кивнула на лежащие в коридоре пару батальонных миномётов – Пошли, посмотрим, как там на крыше.

На чердаке было совсем плохо, в том смысле, что, чердака-то и не было. Почти вся стропильная система и вся кровля были снесены взрывной волной, так что крыша оказалась открытой для вражеских наблюдателей на холме. Укрыться было негде. Даже высовываться было опасно. Спуститься во двор? Стрелять из миномёта со двора тоже невозможно, поскольку он открыт для обстрела, с другой стороны.

– Нехорошо. – глубокомысленно проворчала Ирина, снимая пилотку и слегка высовываясь из люка – Тут вас вражина увидит и тут же обидит.

Ефрейтор рядом утвердительно угукнул.

– Сделаем так: вы сейчас разломаете потолочное перекрытие вокруг люка, вот вам будет возможность стрелять прямо с лестничной клетки.

– Ага! Хорошо придумали! А...

– Будет мал сектор обстрела, значит, сделаете дыру пошире. Может, и в два ствола постреляете, место вроде хватит.

– Дак, лестничный марш провалится! – вякнул кто-то из бойцов.

– Не неси херню! – урезонил его ефрейтор – Тащи сюда ломы, будем оборудовать позицию. Там внизу, на пожарном щите имеются. Да поживее ты, анчутка![1]

Так в суете прошло ещё два или три часа, потом стало намного легче: стали возвращаться восстановленные бойцы, а потом и командиры.

– Товарищ военврач, разрешите принять управление боем? – по-уставному вытянулся перед Ириной капитан, начальник штаба батальона Осназа.

– Да, уж, сделайте милость! – отозвалась Ирина, а сама внимательно присмотрелась: не насмехается ли капитан?

Нет, капитан был предельно серьёзен. Он выслушал доклады подчинённых, одобрил все приказы Ирины. Профессионала видно по делам: капитан видел бой, как в целом, так и в деталях, каждый из эпизодов.

– Всё-таки здорово Вы, товарищ военврач, подловили фрицевских командиров на вышке! Теперь и биться несравненно легче – у них, конечно, восстановилось централизованное управление, но чувствуется, что неприятельской бригадой управляет не полковник и даже не майор, а кто-то из ротных. Максимум гауптман без высшего военного образования. Умелый, сволочь, талантливый, да вот школы у него нет. Это заметно, за счёт этого и вывернемся.

– Ваш старшина их там прищучил. – отказалась от похвалы Ирина.

– Верно. Сделал старшина, а команду отдала военврач. – спокойно отмёл возражения капитан – Кто приказал подавить огневые точки с позиции, которая не приходила в голову военным профессионалам? Военврач. Кто виноват в том, что немцы прорвались на текущие позиции? Правильно: комбат и я. Кто переломил бой в нашу пользу? Правильно: военврач Стрельникова. Кто в конце концов выиграет бой? Удивитесь, но уже двое: военврачи Стрельникова и Смирнова.

– Почему мы?

– По той причине, что лично Вы удержали оборонительный периметр, когда немцы выбили всех старших командиров батальона, и готовились рассечь нас на отдельные очаги. Им не удалось. А теперь, когда военврач Смирнова вернула в строй командиров, исход боя совершенно очевиден. В любом случае мы выстоим

Прошли ещё пара часов стрельбы и осторожного перемещения от одной дырки до другой, и наконец, всё кончилось.

Послышался рёв моторов, лязг гусениц, и от недалёкой лесопосадки показались танки, выстроившиеся в атакующую цепь. Тяжёлые машины преодолели две трети пути до госпиталя и с брони посыпались пехотинцы – это, наконец, пришла помощь.

По взлётной полосе побежал, яростно ревя всеми четырьмя моторами, самолёт со странным шасси: у него всё пузо было в колёсиках. Но наши отреагировали быстро и правильно: перед самолётом заплясали взрывы снарядов танковых пушек, и аэроплан встал, криво раскорячившись поперёк полосы.

Вот так. И сам не удрал, и другим перекрыл дорогу: следом остановились два малютки Шторьха. К самолётам тут же отправились два танка и несколько грузовиков с пехотой: ясно, что удрать попытались оставшиеся офицеры, они в плену будут смотреться куда лучше. Да и ценных сведений у них куда больше чем у рядовых десантников.

Стрельба мгновенно затихла, немецкие парашютисты стали выходить на открытое место и складывать оружие. Задачу, поставленную им, выполнить оказалось невозможно, сопротивление бесполезно, командиры попали в плен, вот десантники и сохраняли себе жизнь.

[1]Анчутка – чертёнок (просторечное)

Глава 12

Госпиталь в тот же день перевели на сорок километров восточнее, тоже в отдельно стоящее бывшее поместье с хорошим ровным полем рядом – для того чтобы оборудовать аэродром. Повреждённое и испорченное имущество им немедленно возместили, а аппаратура из будущего, по счастью, не пострадала.

Первую партию раненых приняли уже поздним вечером, вернее, уже ночью, и к утру обработали их. В общем, всё пошло обычным порядком, разве что зенитных огневых точек вокруг госпиталя появилось просто несметное количество.

А вскоре Ирина придумала как размножать микрохирурги и другие приборы.

Случилось это довольно неожиданно. В одну из ночей, после тяжелейшей смены – сегодня удалось обработать больше количество раненых – больше ста человек, Ирине не спалось. Так бывает от усталости и переутомления. Ведь как бы было хорошо, если бы было достаточное количество этих маленьких и жизненно необходимых приборов. А тут, мало того, что приборов не хватает, так ещё и пришлось восемь единиц поставить на отдых и подзарядку. Этой ночью Ирина занялась этим делом, заодно решив модифицировать процесс.

Несколько дней назад Ирина попросила командира авиагруппы привезти ей несколько канистр морской воды, и сегодня её просьба была удовлетворена. Воду доставили из Баренцева и Чёрного морей. Ирина аккуратно разлила морскую воду по глубоким кюветам[1], разложила в каждую из них по прибору, нуждающемуся в подзарядке, и зачем-то, вероятно по наитию, установила связь с ними. Почти все приборы просто проинформировали её о текущем состоянии, а три из них, кроме стандартного извещения, выдали сигнал, который можно было истолковать так: «Если есть желание, можно включить процесс отпочкования нового прибора». Естественно, Ирина дала команду на отпочкование, и процесс пошел. Она тут же бросилась к сейфу, взяла пенсне-микроскоп, и уселась возле трёх кювет, в которых лежали два микрохирурга и один стимулятор мозговой деятельности. В микроскоп отчётливо было видно, как клетка за клеткой на боку прибора накапливаются материалы копии. Потом свершился качественный скачок: копия обрела собственную форму и стала наращивать массу, покамест ничтожно маленькую. Наконец копия отделилась от материнского прибора.

Там, у кювет, Ирину и нашли Лариса и начальник Особого отдела.

– Ирина Михайловна, мы вас потеряли! Хорошо хоть Вы, как человек дисциплинированный, предупредили дежурных где находитесь. – провозгласил Бобокин.

– Что вы сказали, Герард Иванович? – Ирина с трудом оторвалась от увлекательного зрелища.

– Я говорю, что потеряли мы Вас, но это не страшно. Чем-то занялись?

– Да-да, товарищи! Не поверите, но у меня на глазах происходит самовоспроизводство микрохирургов и стимулятора мозговой деятельности. Представляете?

– Ой, Ирочка, а можно и мне посмотреть? – бросилась к столу Лариса.

– Держи микроскоп. – Ирина протянула подруге пенсне – смотри в правую кювету, там как раз процесс отделения копии от материнского прибора. Потрясающее зрелище!

Лариса немедленно увлеклась, сейчас в этом мире её больше ничего не интересовало.

– Вот так, Герард Иванович, вашему попечению передаётся ещё одна тайна даже не государственного, а всемирного масштаба. Вы уж подумайте, кому её сообщать, чтобы не попала она в уши и мозг личностям, вроде проверяющих "товарищей" по линии Осназа.

– Да уж... – огорченно вздохнул особист – Провал по нашей линии, причём жуткий провал, непростительный. Хорошо хоть удалось взять вражин, а того лучше, что взяли их живьём. Ну да, о деле: я сообщу только своему прямому начальнику, комиссару Ермолову, а он поставит в известность разве что товарищей Берия и Сталина.

Бобокин слегка ошибся: был ещё один человек, третий, которого немедленно поставили в известность о достигнутом успехе, и он прилетел к обеду следующего дня. Это был Николай Нилович Бурденко.

– Ну-с, драгоценная вы наша Ирина Михайловна, хвастайтесь своим новым успехом! – улыбался академик – Хотя о чём я, какое хвастовство? Налицо успех, если не назвать этот случай огромным прорывом! Рассказывайте, Ирина Михайловна, рассказывайте, я весь внимание.

Ирина обстоятельно доложила о своих действиях, предъявила лабораторные журналы, отметила благотворное действие морской воды.

– Морская вода... М-м-м. Да. Любопытно. И какой же вы, Ирина Михайловна, сделали вывод?

– Полагаю, Николай Нилович, что дело в строительных материалах наших приборов. Мы ещё не знаем их точный состав, но я твёрдо уверена, что все на свете вещества растворены в морской воде, дело только в концентрации тех или иных веществ.

– Резонно. Знаете ли, довольно неожиданный и до гениальности простой взгляд на сложнейшую проблему... Браво, Ирина Михайловна! И что же следует из вашего любопытного вывода?

– Вывод очень простой: нужна морская вода. Мы уже выяснили, что вода Баренцева моря воспринимается нашими маленькими подопечными лучше, чем вода Чёрного моря. На мой взгляд, объяснение простое: на севере воду набрали из Норвежского течения, которое является ветвью Гольфстрима, океанского течения, берущего начало на экваторе. И вообще, океанская вода, на мой взгляд, богаче по составу, чем вода внутреннего моря.

– Так Вы, Ирина Михайловна, предлагаете испытать воду из всех океанов?

– Более того, Николай Нилович, из разных широт и с разных глубин.

– Вот не было заботы у старика, а ведь придётся поработать водоносом! – засмеялся академик.

Через день самолётами были доставлены образцы воды из внутренних частей Северного Ледовитого и Атлантического океанов, спустя ещё день поступила вода из Индийского океана, последними прибыли образцы из Тихого океана, зато целый железнодорожный состав. Перебор вариантов дело крайне ответственное, даром что кропотливое и скучное, но из Московского коммунистического военного госпиталя прислали опытных лаборантов, на которых и свалилась основная часть черновой работы.

Ирина настойчиво возилась со всеми имеющимися приборами из аптечек Антона: она мечтала разработать методику размножения уникальных аппаратов. Маленькие приборы, такие как микрохирурги и пластыри различного назначения стали размножаться, можно сказать, охотно. А вот крупные, в первую очередь, консервационные мешки делали это вяло, без огонька. Тогда Ирина пошла на смелый эксперимент: отрезала у одного из мешков выступающий край, и переместила его в проточную морскую воду. Результат оказался довольно любопытным: мало того, что отрезанный кусочек стал довольно интенсивно расти, так ещё мешок, от которого взяли частицу, помещённый в морскую воду, на линии отреза дал отросток. Нежданный отросток, хоть медленно и неуверенно, но тоже стал развиваться.

Всё у Ирины складывалось очень хорошо, кабы не одна тайная печаль: Антон Петрович куда-то запропал. Конечно, было понятно, что добрый дядя доктор выполняет сейчас какое-то сверхважное и сверхсекретное задание, и оттого было ещё тревожнее: война – дело неверное, всякое может произойти.

Периодически от Антона Петровича приходили записки, два раза им передали машинописные экземпляры нового цикла учебников, совершенно нового направления науки: «Квазиживые приборы и инструменты». Ирина и Лариса сейчас штудировали первый том «Искусственная иммунная система живого организма», и многое из того что они знали раньше, представало им в совершенно новом свете, а некоторые новые положения не вписывались ни в какие каноны.

В записках Антон Петрович сообщал, что у него всё в порядке, что он приедет, как только появится возможность, что он уже скучает по преподавательской работе. Тон записок был очень весёлый, но Ирине каждый раз хотелось плакать – уж очень она желала все эти слова услышать собственными ушами. И она тихонько плакала, запершись у себя в комнате.

Так в работе, учёбе и в робких мечтах шла жизнь военврача Ирины Михайловны Стрельниковой.

А спустя месяц на их аэродроме приземлился не санитарный и не военный, а пассажирский самолёт.

Признаться, Ирина за свою недолгую жизнь никогда не видела пассажирских самолётов, и уж тем более, не летала на них. Да, ей до войны встречались агитационные плакаты «Летайте самолётами Гражданского Воздушного Флота!», с безумно красивыми, нарядными женщинами, пальмами и южным морем, но никогда не применяла их к себе. В самом деле, о том ли надлежит думать простой школьнице, потом простой студентке. А потом началась война, теперь, наверное, и никакого ГВФ нет, все самолёты и лётчики мобилизованы в ВВС. Прилетевший «пассажир», тоже, кстати, был в защитной военной раскраске и с красными звёздами на положенных местах.

На самолёте прилетел комиссар госбезопасности Ермолов. Он привёз приказ, два номера газеты «Правда» и два ордера в московское швейное ателье. Из приказа Ирина и Лариса узнали, что их срочно вызывают в Москву, на торжественное мероприятие. Указанное мероприятие состоится в Георгиевском зале Кремля. Из газет ошеломлённые женщины узнали о причине вызова: в одном номере «Правды» был напечатан Указ о присвоении им званий Героев Социалистического Труда, с вручением ордена Ленина. Во второй газете был похожий Указ, но на этот раз о присвоении звания Герой Советского Союза. Разумеется, в Указах были и другие награждённые, но их имена в газетах были аккуратно, под линеечку, обведены красным карандашом, должно быть сам Ермолов постарался.

Ирина, опустив газету, только и спросила тихим голосом:

– А за что, награды-то?

– Как это «за что»? – удивился Ермолов – Раненых вы спасли уже больше десяти тысяч человек. Не каждый большой госпиталь может похвастаться такой производительностью. В Указе о том не сказано, но все, кому положено знают: ещё и за работы по размножению приборов из будущего.

Ирина не поверила, полезла в сейф, достала «простыню» на которой сводились ежевечерние данные о приёме и отправке пациентов. Долго смотрела на итоговую цифру, про себя с трудом складывая два плюс два... И выходило, что они, и правда, за это время обработали и отправили на долечивание двенадцать тысяч триста бойцов и командиров. Переглянулась с такой же ошалевшей Ларисой, и смогла выдавить из себя только:

– С ума сойти!

Лариса тоже впала в растерянность, пришлось Ермолову наливать им по рюмочке коньяку, чтобы хоть немножко привести в себя. Лечение оказалось правильным, и дамы заинтересовались: а за что, собственно, им присвоили ещё и Героев Советского Союза? Они женщины мирные, и профессия у них мирная.

– А это за оборону госпиталя, когда вы ополовиненным батальоном устояли против бригады отборных фашистских головорезов. Причём одна командовала батальоном, когда все командиры были выбиты, а другая вернула тех командиров в строй, невзирая на бой, обстрел и нечеловеческую опасность. И вернула к жизни значительную часть погибших бойцов батальона. У вас же похоронили только тех, кто попал под прямой удар и взрыв снаряда или мины, или был разорван крупнокалиберными пулями. Лично я считаю награды заслуженными. Все командиры батальона, кстати, тоже. Я по дороге перебросился парой слов с комбатом и его начштабом, так они обрадовались вашим наградам словно дети.

В Москве Ларису и Ирину поселили в «Метрополе», в роскошных двухкомнатных номерах, на обед и ужин позвали в ресторан при гостинице. В ресторан дамы отправились в военной форме, впрочем, в зале было довольно много военных, правда в званиях куда как постарше военврачей второго ранга.

Всё было исключительно мило. Дамы посмотрели в меню и убедились, что денег, которые они получили перед вылетом, хватит на десяток посещений этого ресторана, следовательно, можно не жаться: когда им ещё доведётся попасть в Москву? А так будет о чём вспомнить и о чём рассказать в компании. Эдак небрежно уронить: ну откушали мы в Метрополе, так судака наш повар готовит лучше ресторанного повара. Напитки да! Глупо сравнивать. Но ведь мы тут на фронте, а они там, в Москве.

На Ирину и Ларису оглядывались: накануне вышла «Красная Звезда», в которой была опубликована статья об их госпитале, об их успехах в лечении тяжелораненых. Большое внимание было уделено нападению на госпиталь, перечислялись силы нападавших: элитная парашютно-десантная бригада в составе двух полков, усиленная артиллерией и броневиками.

Перечислялись и силы обороняющихся, правда, автор статьи намекал, что батальон Осназ оказался у госпиталя случайно: вроде как ехали мимо и вовремя отреагировали. Описывались действия Ирины по руководству обороной и действия Ларисы по вводу в строй командиров и бойцов.

В общем, награды доблестными военврачами заслужены с большим запасом.

К статье прилагалась большая фотография Ирины и Ларисы в белых халатах, докторских шапочках на фоне двустворчатой двери с надписью: «Операционная».

– Очень удачный снимок, правда, Лариса? – сказала Ирина, рассматривая фотографию – Надо попросить у Серёжи, чтобы он и нам сделал отпечаток.

Ирина помнила обстоятельства, когда был сделан снимок: командир второй роты, капитан Горбунов пришел со своим фотоаппаратом и попросил сделать несколько снимков на память для самих врачей, а также для командиров и бойцов батальона. Ирина согласилась, и снимки были сделаны – и групповые и парные. В основном Серёжа фотографировал их в форме, но «для антуража» попросил одеть халаты и шапочки, и взять в руки хирургический инструмент. Правда, именно Ирина и Лариса хирургическим инструментарием пользовались чрезвычайно редко, разве что освежить навыки.

Вот одна из тех фотографий и появилась на первой странице главной газеты Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Авиации и Флота.

– Слушай, а ведь Серёжа Горбунов может высоко подняться, правда? – заметила Лариса – Первая его публикация, и сразу в центральной газете.

А в редакционной заметке в конце статьи было указано, что автор статьи и фотографии к ней орденоносец капитан Сергей Никитович Горбунов, имевший честь вступить в бой плечом к плечу с Ириной Михайловной Стрельниковой, а после тяжелейшего ранения спасённый Ларисой Авдеевной Смирновой.

– Гляди-ка, какой Серёжа талантливый и разносторонний. Не только фотография, но и статья его. Точно высоко поднимется, мы ещё будем гордиться знакомством со знаменитостью. – подытожила Лариса.

И вот в ресторане их узнают по той газетной фотографии. Оглядываются, улыбаются.

Дамы решили не обращать внимания на собственную известность, и приступили к трапезе. Всё было чрезвычайно вкусно, оркестр наигрывал какую-то лёгкую мелодию, в общем, вечер обещал быть приятным.

Когда дамы перешли к десерту, к их столу подошли два моряка.

– Добрый вечер, Ирина Михайловна и Лариса Авдеевна. – заговорил тот, что постарше – Разрешите отрекомендоваться, капитаны третьего ранга Родченко Иван Иванович и Норден Илья Генрихович. Моряки-катерники. Мы прибыли с Балтийского моря для получения наград. Надо полагать, вы в Москве по той же причине?

– Добрый вечер, товарищи моряки. – улыбнулась Ирина – Да, мы по той же причине.

– Мы читали о вас в Правде и Красной Звезде, и смею заверить, фотография в газете хоть и хороша, но не смогла передать всего вашего очарования. – сходу бросился в атаку тот, что помоложе – Ирина Михайловна, разрешите пригласить вас на танец?

– Отчего же нет? – не стала отказываться Ирина

Настроение было приподнятое, хотелось веселиться. Лариса тоже подала руку своему партнёру, пары прошли на танцевальную площадку перед оркестром, и закружились в ритме танго.

Партнёр Ирине достался умелый, двигался прекрасно, даму вёл уверенно. Ирина вспомнила свои уроки танцев, полученные в институтском кружке, и тоже демонстрировала класс.

– Вы прекрасно танцуете, Ирина Михайловна! – поклонился Илья Генрихович, когда танец завершился – Разрешите пригласить Вас ещё раз?

– С удовольствием. – величественно склонила голову она.

Ирина отправилась за свой стол.

– Слушай, ты так здорово танцуешь, а я и не знала! – восхищённо заговорила Лариса, подходя следом.

– Я в институте, по рекомендации нашего преподавателя физиологии, ходила в танцевальный кружок. Знаешь, он был такой огромный, тучный, одышливый, но танцевал как бог!

– А почему тучный?

– Проблемы с эндокринной системой. Последствия тяжелейшей контузии, полученной во время Империалистической войны[2].

Ирина взяла бокал и стала мелкими глоточками пить вино, наслаждаясь вкусом. Не успела она поставить бокал на стол, как подошел статный чернявый командир-кавалерист. Звякнул шпорами, чётко склонил голову:

– Разрешите представиться, подполковник Киргизов Егор Жумарович. Ирина Михайловна, восхищён Вами как врачом, восхищён и вашим великолепным танцем. Разрешите пригласить на тур вальса?

– Вы тоже прочитали обо мне в газете? – спросила Ирина, выходя на площадку.

– Нет, Ирина Михайловна, газеты я, конечно же, прочитал, и счастлив, что Вы награждены, но знаю я вас раньше. Вы мне срастили печень и четыре ребра. Вот только сейчас представился способ поблагодарить Вас.

– Ну что Вы, я всего лишь выполняю свою работу.

– Выполняете, да. С душой, от всего сердца. За это Вам и спасибо.

Ирина и Лариса танцевали до упада: очередь к ним образовалась мгновенно, и претендентов было столько, что никому не удалось станцевать с ними второй раз. Ирина видела, как стройный худощавый генерал-танкист с обожженным лицом добродушно выговаривает давешнему моряку:

– Мало ли, получил обещание. Нам всем лестно провести в танце самих Стрельникову и Смирнову. Тут, брат, почти все сухопутчики и летуны, либо сами лежали на их столе, либо наши друзья и братья побывали в их руках. Я вот: открываю глаза, а ничего не вижу. Сварились глаза, такое бывает, уж очень высокая была температура. Ну да ты сам знаешь, как горит бронетехника. Сам на такой технике служишь, только на воде. Так вот, я уже простился со зрением, но тут моего лица касается рука, и я вижу её: Ирину Михайловну. А от рук и от лица – сияние. Непростые они женщины, так что ты не обижайся, поищи другую партнёршу. Обыкновенную поищи.

«Что за сияние увидел генерал?» – подумала Ирина – «Должно быть от переживаний у него были видения»

К ней генерал не пробился, танцевал с Ларисой. А Ирина танцевала с лётчиком, артиллеристом, сапёром, двумя пехотными командирами и с автомобилистом. Это те, кого она запомнила. Действительно, очередь соблюдалась строго, никто не пытался приглашать второй раз.

Потом силы и у неё, и у Ларисы иссякли, и они отправились в свои номера.

[1]Кювета – буквально «лохань, таз», ванночка – сосуд плоской формы, имеющий ребристое или иным образом профилированное дно и носик в одном из углов.

[2]Империалистическая война – так в те годы называлась Первая Мировая война