Текст книги "За Отчизну (СИ)"
Автор книги: Сергей Царевич
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
Семья Дубов готовилась к свадьбе Ратибора и Божены. Ожидали только прибытия Яна Жижки. И вот наступил день, когда Ян Жижка в сопровождении гетманов возвратился в Табор. Воевода сдержал данное Ратибору слово.
Не прошло и недели, как была сыграна свадьба. Тихо, скромно, по таборитскому обряду и обычаю.
После свадебного пира старшие гости расположились в соседней комнате, чтобы не стеснять молодежь. Посередине в кресле сидел слепой воевода, который был на свадьбе посаженым отцом. Вокруг него расположились Войтех, Текла, Микулаш из Пельгржимова и другие наиболее солидные по возрасту и положению гости. Время незаметно проходило за дружеской беседой.
– Вот вы, дорогие братья, – говорил Жижка, – спрашиваете, кто меня поставил на путь борьбы за нашу правду. Жизнь меня научила ненавидеть несправедливость и угнетение. Блаженной же памяти мистр Ян Гус показал мне путь и цель, к которой надо стремиться. Только три года, как мы воюем за нашу лучшую, справедливую жизнь, а поглядите вокруг: разве так было раньше? Разве дворянин сидел бы за одним столом с мужиком? Разве сын крестьянина смог бы жениться на дочери шляхтича? Нет, нет и нет! А теперь у нас в Таборе и рыцарь, и кнез, и мужик, и мастеровой – все мы братья и между собой равны.
Все сидели в почтительном молчании. Слепец продолжал:
– А женщины? Раньше, при владычестве попов, чешская женщина была просто домашней прислугой, не больше, а теперь в Таборе наши жены и сестры проповедуют слово правды, даже сражаются вместе со своими отцами, мужьями и братьями, а нередко и на совете общины говорят смело и дельно о делах братства, не хуже мужчин. Скажите мне, где вы еще увидите такую жизнь?
Войтех одобрительно крякнул и, встретившись со взглядом Теклы, движением головы высказал свое полное согласие с тем, что говорил Жижка.
– И за эту правду мы воюем и будем воевать, чтобы нашим детям было лучше жить на чешской земле...
Только глубокой ночью гости разошлись по домам. Вилем Новак с Младой пошли ночевать к пану Богуславу из Швамберка – прежнему врагу таборитов, теперь же одному из самых преданных таборитских военачальников. Пока Вилем задержался, прощаясь с Яном Жижкой, Штепан отыскал Младу, с которой за весь вечер ему так и не удалось поговорить наедине.
– Млада, мне вам нужно кое-что объяснить, – начал Штепан.
Договорить Штепану не удалось, потому что Вилем Новак подошел к дочери, чтобы идти домой.
– Брат Штепан, я всегда рад тебя видеть. Млада тоже. Милости просим!..
Табор на некоторое время зажил мирной жизнью. Недавние лучники, копейщики, цепники, пушкари вернулись к своим обычным занятиям и вновь стали плотниками, кузнецами, земледельцами.
Штепан повесил на стену меч и взялся снова за перо, пребывая неотлучно при Яне Жижке, а свободное время проводя у Дубов. Часто его можно было видеть и у Вилема Новака.
Отец Млады стал забывать свою прежнюю дворянскую гордость и вполне уже свыкся с простым и суровым образом жизни Табора.
Однажды, когда Штепан под диктовку воеводы писал наброски будущего воинского устава, дверь распахнулась, и на пороге остановился Ян Гвезда. Ян Жижка спросил Штепана:
– Кто вошел?
– Это я, брат, Ян Гвезда, – каким-то изменившимся, сдавленным голосом отозвался пришедший. – И хотя для меня счастье видеть тебя, отец, но привело меня сюда несчастье.
– Садись поближе ко мне. Понимаю, что в Праге не все благополучно.
– Скажи лучше, что все неблагополучно,-опускаясь на скамью рядом с Жижкой, сказал молодой гетман.
– Уезжая из Праги, я чувствовал, что над городом грозовые тучи. Я тебя слушаю.
Весь облик Яна Гвезды выражал отчаяние.
– На днях в староместской раднице предательски обезглавлены наш верный друг Ян Желивский и его девять близких соратников. Разъяренная беднота сурово отомстила за смерть вождя. Но войско богачей и шляхты зверски расправилось с беднотой...
Ни Ян Жижка, ни Штепан не могли произнести ни слова. Несколько минут прошло в гнетущем молчании. Нарушил его первым Ян Жижка:
– Да, брат Енек, смерть Яна Желивского – самая тяжкая утрата для нас. Пока брат Желивский был жив, беднота управляла жизнью общины Нового Места. Теперь богачи крепко захватят власть в свои руки.
Ян Гвезда поднял лицо и угрожающе потряс кулаками, задыхаясь от гнева:
– Богачи еще заплатят за эту смерть! Сторицей заплатят!
Жижка уже пришел в себя и говорил сдержанно и с кажущимся спокойствием:
– Теперь Табору, вероятно, придется воевать с Прагой. Беднота с Яном Желивским не позволяла патрициям напасть на Табор и союзные с ним братства...
В эту ночь еще долго горел свет в комнате Яна Жижки. Уже два раза сменилась стража на городской стене, а слепой вождь все еще беседовал со своим другом Яном Гвездой.
– Война будет серьезная, отец. Ведь пражский союз охватывает почти всю восточную и северо-восточную Чехию.
– Это ничего не значит. Победит тот, за кем пойдет народ. А мы боремся за благо всего народа – значит, мы и победим. Но меня, Енек, беспокоит другое. – Ян Жижка говорил с глубокой болью в голосе. – Нет у нас в Таборе истинного и полного единодушия. Тут собрался люд самый разнообразный, и чуть ли не каждый выдумывает свое учение и свои правила жизни. Я от этого разнобоя устал, а сейчас, когда я слеп, мне стало вовсе трудно управлять людьми, у которых нет единого учения. Трудно мне стало.
Ян Жижка замолчал, словно остановившись перед самым главным, обдумывал, надо ли сейчас говорить своему другу об этом главном.
– Я долго размышлял, кто может меня заменить в начальстве над польным войском. И пришел к тому, что наилучшим гетманом Табора будешь ты, брат Ян Гвезда.
Молодой гетман всполошился, его подвижное лицо с большими серыми глазами и орлиным носом болезненно исказилось.
– Откинь свои мрачные мысли, отец, тебе еще жить и жить! Откуда у тебя думы о смерти?
– Я и не думаю пока о смерти, хотя она у каждого из нас за плечами. Мне умирать еще нельзя. Говорю же я о том, кто должен меня заменить, когда я покину Табор.
Гвезда только замахал руками:
– Ян Жижка хочет покинуть Табор? Что за шутки, отец!
Но голос воеводы был решителен и тверд:
– Нет, Енек, я не шучу и не хочу тебя смешить. Я покидаю Табор, и, если кто из моих друзей пожелает со мной уйти, мы на севере Чехии создадим Малый Табор – как раз там не хватает сильного оплота чаши. Верный друг мой кнез Амброж, старшина оребитов, давно меня зовет туда. Там мы образуем крепкое, единодушное братство Малого Табора. И заметь себе, Енек: я уйду из Табора без тени неудовольствия или неприязни. Братья Большого Табора навсегда останутся моими любимыми братьями, и нас всегда будет связывать братская взаимопомощь и самый тесный союз. Но в Таборе я не могу оставаться.
Ян Гвезда постепенно уяснил себе идею вождя и не нашел, что ему возразить, но все же уход Яна Жижки был бесконечно тяжел и неприятен.
– Но пока, Енек, никому ни слова. Придет время – объявлю сам.
В мае пришло известие, что в Прагу прибыл племянник великого князя литовского Витовта – молодой Сигизмунд Корибут. Ни король польский Владислав, ни его кузен великий князь литовский Витовт не решились сами надеть корону св. Вацлава из боязни вызвать гнев Рима со всеми его опасными последствиями. Они надеялись при помощи Сигизмунда Корибута прибрать к рукам богатую Чехию и притом не вызвать против себя крестовых походов всей католической Европы.
Молодого Сигизмунда Корибута с распростертыми объятиями приняли шляхта и бюргерство Праги как защитника своих привилегий. Сигизмунд Корибут же торжественно объявил о том, что он принимает четыре пражские статьи и будет их свято защищать.
В Чехии наступило затишье перед новой бурей.
С весны 1423 года вспыхнула война между пражскими богачами, заключившими союз с панством, и Табором. Как раз в это время Жижка отделился от Табора и, соединившись с оребитами, захватил у пражан Градец Кралове, в котором было положено основание нового братства-Малого Табора. Вместе с Яном Жижкой ушло в новое братство немалое число таборитов из его старых друзей: Ян Рогач, Матей Лауда, Ян Подебрадский, Гынек Бочек и другие.
Узнав об уходе Яна Жижки, Войтех долго не раздумывал. Он попросту сказал Текле, чтобы она собиралась перебираться в Градец Кралове.
– Очень хороший городок! – единственное, что услышала Текла на свои многочисленные вопросы.
И не прошло недели, как ранним утром из таборских ворот выехали две груженные домашним скарбом телеги, за которыми шли привязанные корова и пара баранов. На первой телеге важно восседали Текла, Божена и Войтех, а на задней – Клемент Шутник с Гавликом и Томашком. Рядом с телегами ехали, покачиваясь в седлах, Ратибор с Карлом и Далибор со своими сыновьями. В Градце Кралове их встречали Вилем Новак, Млада и Штепан, выехавшие туда еще с Яном Жижкой.
Братство Малого Табора радушно встречало каждого таборита и помогало ему устроиться на новом месте.
Не прошло и двух недель со дня переселения Дубов в Градец Кралове, а зычный бас Войтеха уже гремел в обширной новой оружейной мастерской точно так же, как в Праге и в Большом Таборе.
Ян Жижка, сопровождаемый Штепаном, с которым слепой воевода никогда не расставался, посетил Войтеха в его мастерской:
– Эге, слышу даже голос Гавлика! Значит, Войтех взялся не шутя за дело. Я на тебя, старый друг, надеюсь. Все, что тебе нужно, мы дадим, только делай нам побольше оружия. Поход на носу, и дальний поход! Постарайся, старик!
И верно, началась новая война. Жижка на этот раз решил разбить Сигизмунда в "его доме" – в Венгрии. Осенью 1423 года польное войско Большого и Малого Табора с верховным гетманом Яном Жижкой во главе двинулось через Моравию в Венгрию.
В дождливый день от городских ворот вернулись к себе домой понурый Войтех, заплаканные Текла, Божена и Млада, а с ними, тоже невеселые, Гавлик с Томашком. Снова потянулись бесконечные дни и ночи тревоги и неизвестности. Пасмурная осенняя погода еще более усугубляла печальное настроение оставшихся.
Несмотря на свой престарелый возраст, Войтех был бодр, но Текла в последнее время стала заметно слабеть.
Божена и Млада старались ей помогать в работе, но это всегда вызывало у самолюбивой старушки бурю протеста:
– Поглядели бы вы на мою прабабушку Сабину! Ей было девяносто семь годков, а она так молотила цепом рожь, что молодые парни не могли за ней угнаться!
К зиме стали доходить до Малого Табора тревожные вести: пражане вновь соединились с панами и, вероломно нарушив подписанный с таборитами мир, захватывают один за другим города таборитского союза.
Они воспользовались тем, что все польное войско городов Большого и Малого Табора ушло в далекий поход. Оставшийся вместо Жижки гетман Малого Табора Гынек Бочек послал вслед польному войску гонцов.
Малочисленный гарнизон Градца Кралове стал готовиться к обороне. Все старики и женщины были привлечены в ополчение. Наконец вернулись вестники с радостной вестью – польное войско уже на пути в Чехию. Пришел день, когда пушечные выстрелы и колокольный перезвон возвестили о благополучном возвращении в Градец Кралове Яна Жижки с его войском. Но радость встречи с близкими была очень кратковременной. Дав войску отдохнуть несколько дней и вновь снарядиться, слепой полководец поспешил повести свои войска к новым сражениям с изменниками-пражанами.
Внезапными ударами Ян Жижка выбил пражан и их союзников из всех захваченных ими таборитских городов. Но противник собрал большое войско, окружил у Костельца на Лабе Яна Жижку, отделившегося от главных сил со сравнительно небольшим отрядом. Положение казалось безвыходным. Пражские богачи и католические паны со злорадством ждали гибели Жижки, казавшейся неизбежной. Но Прага просчиталась. С помощью подоспевшего к нему на выручку Гынка Бочека Ян Жижка благополучно пробился сквозь кольцо пражских и панских войск и в полном порядке стал отступать по направлению к Малешову, отыскивая наиболее выгодную позицию для решающего боя.
В конце мая в Малый Табор прискакал один из под-гетманов от Яна Жижки и прочитал воззвание ко всем способным носить оружие таборитам собираться в отряды и, не теряя ни дня, ни часа, идти на подкрепление польного войска к Малешову.
Войтех, услышав призыв вождя, в раздумье погладил свою великолепную бороду и со спокойной решимостью сказал:
– Жена, коль Яну Жижке нужны люди, значит дело нешуточное. Сегодня же снарядишь меня в дорогу. Видно, и мой черед пришел поразмять старые кости.
На заре из Градца Кралове выступал довольно внушительный отряд пехоты и конницы с десятками телег, собранный из горожан и крестьян Малого Табора. Со стороны этот отряд представлял довольно странную картину: длинная вереница седобородых стариков наряду с совсем юными подростками, с цепами, вилами и косами на плечах, скорее напоминала толпу крестьян, идущих на полевые работы, чем войско, спешащее на сражение.
Текла с Боженой, провожавшие Войтеха, сначала не заметили, что на проводах отсутствовала Млада. Возвращаясь домой, Текла, опираясь на руку Божены, с беспокойством заметила:
– Слушай, дочка, я что-то Млады не видела.
– Я тоже не помню, чтобы Млада была за воротами.
Выступивший отряд уже давно двигался по проселочной дороге. Войтех со своим старым приятелем медником Марком сидели на телеге и вели обстоятельную стариковскую беседу, рассуждая о богатстве церквей и монастырей.
– Одному только пражскому архиепископу принадлежало девятьсот сел, четырнадцать городов и пять замков, не считая пахотной земли, лугов, садов и виноградников.
– И каждый монастырь владел немалым богатством, – вторил ему под мерную тряску телеги Марк. – Я слышал, что в одной только Праге было восемнадцать мужских и семь женских монастырей... Однако погляди, откуда взялся тот парнишка, что на белой лошади? Я его раньше как будто и не видал.
– Пусть я трижды попаду в пекло, если это не наша Млада на своей Милке! Ну и хитрая девчонка! Знала, что не возьмут ее в поход, так решила перехитрить. Давай-ка позовем ее сюда да вернем домой. Тоже нашелся вояка!.. Кто тебе, сестра Млада, позволил ехать с отрядом, да еще в мужском обличье! – строго возвысил голос Войтех.
Млада сначала смутилась, но потом гордо отпарировала:
– У меня есть отец, перед которым я отвечаю за свои поступки.
Но сейчас же, устыдившись своей дерзости, заговорила извиняющимся тоном напроказившей девочки:
– Дедушка Войтех, не сердитесь! Право, не сердитесь! Ведь вы сами на моем месте не утерпели бы... Как же я могу оставаться дома, когда там мой татичек, Штепан и все другие!
Млада говорила так искренне и простодушно, что Войтех и сам не заметил, куда исчезла вся его строгость.
– Ладно, так и быть, поезжай, только всю дорогу от нас ни па шаг! Оружие-то и доспехи где достала?
– У Гавлика.
– Как вернусь, так я этому брату Гавлику такую взбучку задам, что он, пока у него борода не поседеет, не забудет, как это самовольно общинное оружие раздавать!..
На второй день отряд добрался до расположения таборитских войск. Неподалеку от лагеря таборитов Млада нагнала по дороге какого-то пешехода. Взглянув на усталое, запыленное лицо путника, девушка задержала лошадь и громко закричала:
– Павел! Ну конечно, Павел!
Пешеход тоже остановился и пристально посмотрел на всадницу:
– Если я не тронулся умом, так это как будто барышня Млада?
– Ну да, конечно, я и никто другой!
– Но почему вы в воинском наряде?
– Еду помогать Яну Жижке, татичку, Штепану и всем таборитам.
– Это, конечно, хорошо, но давайте я сяду позади вас на Милку и поедем вместе в лагерь. Мне надо как можно скорее видеть Яна Жижку, а ноги у меня уже совсем не работают – от самого Ореба без остановки шагаю.
– Конечно, садись. И рассказывай, на что тебе понадобился воевода.
Павел вскочил на лошадь позади девушки:
– Едем. Сначала вы мне по порядку обо всем расскажите, а то, ей-богу, я ничего не понимаю.
По дороге Млада рассказала Павлу все, что произошло с паном Вилемом, со Штепаном и с ней самой. Услыхав, что пан Вилем и Млада стали таборитами, Павел нисколько не удивился, вскользь заметив, что он никогда и не ожидал ничего иного.
– Я тебе рассказала все – теперь твоя очередь: зачем тебе так срочно понадобился Ян Жижка?
– Это дело серьезное, барышня, – скупо сказал Павел и замолк.
Утомленная двойным грузом Милка наконец добрела до лагеря. Воины с недоумением рассматривали необычных всадников. Около большого шатра, рядом с которым гордо развевалось знамя с алой чашей, они спешились. У знамени на часах стоял Шутник. Млада на ходу махнула рукой "зеленому деду" и, схватив за рукав Павла, ворвалась в шатер.
Ян Жижка диктовал Штепану приказ. При виде Млады и Павла Штепан, пораженный, вскочил с места. Ян Жижка настороженно повернул к ним голову.
– Отец! – своим звонким, веселым голосом прокричала Млада. – Павел привез вам какие-то важные новости.
– Да ну? – совершенно невозмутимо и со своим обычным юмором отозвался Ян Жижка. – Ты вот лучше мне скажи, почему ты здесь?
Но, прежде чем Млада успела ответить, Павел принялся докладывать то, что смог узнать. Ему удалось узнать о замысле пана Ченка Вартемберкского убить Яна Жижку. Павел подслушал разговор пана Ченка с нанятым за сорок коп грошей убийцей. Негодяй, имя которого Павлу не удалось узнать, должен был проникнуть в войско Малого Табора. Главное – Павел хорошо запомнил предателя в лицо и легко может его обличить.
Приняв из рук Жижки письмо, Штепан прочел его и сказал:
– Брат Амброж пишет то же самое, а кроме того, я хорошо знаю этого парня и сам послал его еще из замка Раби к пану Ченку для разведки. Брат Павел три года был нашими глазами и ушами у пана Ченка. Все замыслы пана Ченка были нам известны благодаря Черноголовому Павлу.
– Подойди, брат Павел, – позвал воевода парня и, когда тот приблизился, крепко его обнял. – Когда ты об этом узнал? – усевшись снова в кресло, спросил Жижка.
– Три дня назад.
– Штепан, за эти дни поступали к нам новые люди?
– Да, отец, пятеро перебежчиков от пана Ченка.
– Найди их, покажи Павлу, и если этот человек окажется среди них, пусть Ян Рогач назначит его назавтра в караул к моему шатру. Вы ступайте, а ты, Млада, оставайся тут и расскажи, что нового в Малом Таборе..
На следующую ночь Ратибор, сменявший караул у шатра вождя, заметил, что на этот раз Ян Жижка спит в шатре один, а не в присутствии Штепана, как обычно. Наступила третья стража. Приближался рассвет. Часовой некоторое время прохаживался взад и вперед перед шатром, затем остановился у входа и осторожно заглянул в шатер. Ян Жижка спокойно спал, негромко похрапывая, на разостланной медвежьей шкуре. На столике, мигая, горел светильник. В лагере стояла глубокая тишина, изредка нарушаемая монотонными голосами дозорных.
Часовой внимательно огляделся по сторонам, положил на землю копье и, вынув из ножен кинжал, осторожно, на цыпочках, перешагнул через порог. Войдя в шатер, он на мгновение замер и, убедившись, что Ян Жижка продолжает крепко спать, бесшумно, пригнувшись к земле, приблизился к спящему. Еще два шага – и часовой с поднятым высоко над головой кинжалом остановился над погруженным в глубокий сон воеводой.
В это время пола шатра бесшумно откинулась, и за спиной убийцы выросла фигура человека с арканом в руке. Короткий резкий взмах – горло убийцы было сдавлено петлей и он рухнул навзничь. Карел, наступив коленом на грудь поверженного врага, освободил его горло от петли и свистнул. Тотчас в шатер вбежали с обнаженными мечами в руках Штепан, Ратибор и Черноголовый Павел.
– Ну как? – самым невозмутимым тоном осведомился Ян Жижка, вставая со шкуры и почесываясь.
– Тихо, быстро и аккуратненько! – восхищенно воскликнул Павел.
– Поймать арканом паписта для Карла – раз плюнуть! – заверил Ратибор, нагибаясь над пойманным убийцей. – Но поглядим, что за птичка попалась к нам!
Штепан тоже нагнулся и, заглянув в лицо покушавшегося, обернулся к Яну Жижке:
– Отец, ведь это Антох, что всегда горланил против старшин и гетманов, а потом бесследно пропал!
– Антох?.. За что ты пытался меня убить?
Антох, видя спокойствие воеводы, вызывающе заявил:
– Я не изменник и не предатель, я пришел отомстить тебе за смерть многих тысяч верных сынов святой римско-католической церкви, которых ты погубил!
– И за это ты должен был получить от пана Ченка сорок коп грошей? – с иронией спросил воевода.
– Не лги, Антох! – крикнул Павел. – Я сам слышал весь твой разговор с паном Ченком!
Уличенный, Антох потупился и замолчал.
– Говори правду, Антох: давно ты связался с римскими попами и с имперцами? Говори добром, иначе скажешь палачу, – бесстрастно и сурово продолжал спрашивать Ян Жижка.
– Очень давно, когда еще был студентом, потом в Пльзене, потом в Таборе... – тихо, чуть слышно пробормотал Антох.
– Ах, вот кто все время сеял смуту среди братьев!.. Что прикажешь с ним делать, отец, – спросил Ратибор: – повесить или на костер?
– Мне он не нужен ни живой, ни мертвый. Он грешил против Табора, пусть братья Табора его и судят. А пану Ченку за то, что он нам прислал эту падаль, мы дадим ответ на его подлость здесь, под Малешовом... Вам же, сынки, спасибо!
В ночь на 7 июня 1424 года к Яну Жижке вошел с крайне озабоченным лицом Ян Рогач:
– Брат Ян, слышится шум со стороны пражан и панов. Думается мне, они начинают...
Ян Жижка неторопливо поднялся с места и, надев свою польскую шапку, приказал оруженосцу;
– Коня! Да покличь брата Гвезду.
В темноте Жижка с Рогачем, Гвездой и другими начальниками выехали на холм перед Малешовом. Ночь была темная, безлунная. Чуть заметно намечались силуэты всадников, и только конь Яна Жижки выделялся белым пятном на фоне ночной темноты. Во мраке ночи был слышен дружный топот, позвякиванье стремян да изредка стукали о стремя ножны меча.
– Вот тут! – круто осадив коня, приглушенно сказал Ян Рогач.
Всадники остановились и прислушались. Действительно, в лагере противника было слышно движение, металлический звон и ржание множества коней.
– Рыцарская конница панов подходит. На рассвете ударит через холм, чтобы внезапно штурмовать Малешов, – высказал предположение Ян Жижка, – Мы их примем на этой горе.
Некоторое время Жижка молчал и, казалось, внимательно прислушивался к шуму в расположении войск пражан и панов.
– Всем гетманам и подгетманам польного войска приказываю: вывести своих воинов на эту гору. Тебе, брат Ян, надлежит установить на горе возовое укрепление и взять еще с собой лишнюю сотню возов. Принимайтесь, братья, за дело! Я буду там немедля.
Несколько темных силуэтов всадников исчезли во мраке. Остались лишь Ян Жижка и его свита.
Когда вдали затих звук скачущих галопом лошадей, Ян Жижка глубоко вздохнул.
– Скоро светает, – сказал он, вдохнув свежий предрассветный воздух. – Едем, братья.
Молочно-белая фигура коня Яна Жижки медленно поплыла в сторону Малешова. За ним потянулись его спутники.
Когда Ян Жижка со свитой въезжал на гору, стало почти светло, внизу же еще царил серый полумрак. Навстречу Жижке двигались ряды конницы. Впереди развевалась по ветру большая хоругвь с вышитой золотом чашей на зеленом фоне. За конницей двигались пешие воины. С лязганьем, дребезжанием и шумом тянулись длинные вереницы телег – боевых возов. Каждую телегу везла пара лошадей цугом; на передней сидел верхом повозочный, на телегах сидели лучники, арбалетчики, пушкари. Телеги расставили на вершине горы, образовав двойной ряд возов, защищенных щитами и связанных между собой цепями. Сотню телег Жижка велел выставить впереди в несколько рядов и снять с них дышла.
– Теперь, любезный брат Гвезда, прикажи все эти телеги нагрузить доверху камнями. Да чтобы сделать это немедля! – спокойно заметил Гвезде Жижка.
Ян Гвезда, поняв замысел воеводы, был уже около телег, и его голос слышался сквозь грохот нагружаемых камнями телег.
– Брат Рогач, поставь свою конницу справа и слева позади возов с камнями, да так, чтобы врагу их не было видно, – отдал Жижка приказание Рогачу таким тоном, словно он находился не на поле предстоящего боя, а у себя дома.
– Прокупек, ставь бойцов в боевой порядок за возовым укреплением, – получил приказание Прокоп Малый, который в предстоящей битве должен был командовать обороной боевых возов.
Прокупек поскакал к возам, и оттуда послышался его не по росту громовой бас. Повинуясь его приказаниям, на склон горы выбежала цепочка легко вооруженных воинов головного пешего охранения – стражницев, и конного – коннеберка. С ними шли связные – гонцы и посыльцы, далее следовали ряды возов со щитами, за которыми укрывались стрелки – лучники и арбалетчики. Внутри возовой крепости размещались подразделения воинов-копейщиков: копейцы, алебардщики, судлинцы – ловкие, подвижные молодые люди; цепники – дюжие, рослые парни, большей частью крестьяне, привыкшие владеть этим самым простым, но тем не менее поистине страшным для рыцарей оружием.
Вместе с ценниками стояли топорники, вооруженные тяжелыми, на длинных древках топорами, которые в руках привычных лесорубов превращались в грозное оружие против рыцарей.
Когда воины построились в боевой порядок, Жижка неторопливо объяснил, в каких местах в момент атаки Нужно открыть между телегами просветы, отрядил специальных людей к нагруженным камнями возам Проверив все, он устало уселся на большой камень на верху горы.
– Брат воевода, пражане подходят! – над самым ухом Жижки тревожно крикнул Прокоп Большой.
– Пускай стражницы и коннеберки ввяжутся с ними в бой и понемногу отступают на гору. Пошли к ним сотню самострельцев, чтобы поддразнили купчиков стрелами, да смотри, чтобы гонцы не зевали.
Прокоп, звеня шпорами, отошел. К воеводе подошел молодой Ян Рогач и сел рядом:
– Через полчаса пражане и паны наткнутся на нас.
– Будем только об этом молиться, – ворчливо заметил Жижка
– Пражане сцепились с нашими стражницами и гонят их в гору! – закричал подбежавший Прокоп
– Готовь, брат Прокоп, пушечный залп и телеги с камнями. А ты, брат Ян, – приказал Жижка Рогачу, – приготовь конницу к удару. Как только возы с камнями ворвутся в рыцарскую колонну – веди конницу, а как пойдет конница – выводи пехотинцев. За дело, детки!
Жижка вскочил на коня. По склону горы надвигалась густая масса всадников со щитами, низко опущенными копьями, с развевающимися флажками. Скоро вся гора, от вершины до основания, была усеяна, как саранчой, всадниками панского войска и бегущими за ними пехотинцами.
Ян Гвезда выпрямился в седле, сдвинул на затылок шлем и, не сводя с противника напряженного взгляда, медленно поднял вверх руку с палицей. Прокоп Большой, не спуская глаз с палицы гетмана и тоже выпрямившись, поднял руку. Вот до скачущей железной стены противника осталось каких-нибудь сто – сто пятьдесят шагов. Руки воинов судорожно сжимали рукоятки копий, цепов, топоров, вытаскивали из ножен широкие клинки мечей. Лица бойцов словно окаменели в суровой решимости, а глаза всех были прикованы к лавине закованных в латы коней и всадников.
Ян Гвезда резким, коротким движением опустил палицу. Разом грянули, словно огромным молотом трахнули по листу железа, маленькие пушечки с боевых возов. Несколько коней и всадников барахтались на земле, но атака продолжалась. Но вот под дружным натиском таборитских воинов тяжелые возы с камнями тронулись с места и с треском и шумом покатились вниз, на рыцарскую конницу и пехоту. Телеги уже не катились, а летели с огромной быстротой по крутому склону горы, увлекаемые тяжестью камней, и с размаху врезались в плотные ряды скачущих рыцарей.
Атакующая колонна была мгновенно расстроена неудержимым бегом тяжелых телег.
В этот момент из-за возового укрепления, откуда на атакующих летели тучи стрел, вырвался вперед на вороном коне всадник с поднятым мечом:
– За мной, братья! За чашу! – и ринулся на врагов.
За Яном Гвездой с обеих сторон возовой крепости вылетели две колонны латников.
– Табор! Табор! – сквозь бешеный конский топот мчавшихся карьером коней слышался боевой клич таборитов.
Ян Гвезда был уже в гуще пражан и рыцарей, нанося молниеносные удары своим мечом. Таборитская конница с Яном Рогачем во главе смела стремительным ударом уже расстроенные ряды рыцарей. Атаковавшие перешли к обороне, стремясь как-нибудь выйти с поля боя. Сам пан Гашек, наблюдавший за атакой своих рыцарей, с проклятием поспешил повернуть коня и постарался поскорее убраться восвояси.
Пока шла ожесточенная рукопашная схватка, пока стучали, как молоты в кузнице, мечи о латы, шлемы и щиты, пока от мощных ударов мечей летели искры, пока оправившиеся паны и пражане пытались вновь перейти от обороны к нападению на противника, в десять раз меньшего по количеству, – таборитские возы раздвинулись, и в промежутки высыпали тысячи пеших воинов. Поле боя огласилось суровым, грозным гимном таборитов:
Пред врагом не убегайте,
Но кричите веселей:
– На него! Смелей, смелей!..
Пешие воины ударили на пражан. Штепан не выдержал и помчался впереди пеших воинов в атаку на рыцарей. В таком ожесточенном бою он еще никогда не был. Прямо перед ним бежал Войтех, держа в руках цеп. Старик добежал до рыцаря, бешено отбивавшегося от наседавшего на него Вилема.
Клинки мечей молниеносно скрещивались с сухим треском – оба были опытными фехтовальщиками. Но вот ловким, быстрым ударом в соединение кирасы и нашейника Вилем свалил противника, не заметив, что сзади на него налетел другой рыцарь с занесенной секирой. Войтех бросился к противнику, остановился, расставив ноги, и, размахнувшись в воздухе цепом, обрушил на шлем рыцаря ужасный удар. Рыцаря словно ветром сдуло с седла. Войтех же снова поднял свое страшное оружие и кинулся вперед, в самую гущу схватки. Штепан, а с ним Млада на Милке устремились вслед за Войтехом.
Сокрушительный удар пеших воинов окончательно решил сражение. Остатки рыцарей, нахлестывая измученных коней, спешили уйти от преследования. За ними гнались конные и пешие табориты с всадником на вороном коне впереди.
Наконец еще одна короткая схватка-и битва под Малешовом кончилась.
Побежденные пражане и их союзники-паны оставили победителям поле боя, сплошь заваленное трупами. Там и сям медленно бродили между мертвыми телами понурые кони со свалившимися на бок седлами, волоча по земле брошенные поводья и со страхом в глазах косясь на окровавленные трупы.
С торжествующими песнями возвращались победители. Стоя на горе, Ян Жижка снял шлем:
– С победой, детки! Будем же бить наших врагов так и впредь!
Жижка сел на коня и неторопливо направился в Малешов. За ним потянулось непобедимое таборитское войско.
Пражские войска бежали с поля боя, оставив тысячу четыреста человек убитыми, в том числе триста тридцать шесть из самых богатых фамилий пражского купечества.
