Текст книги "За Отчизну (СИ)"

Автор книги: Сергей Царевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава II

1. РОЖДЕНИЕ ВОЙСКА

– Тверже шаг! Не волоки ноги, как пьяный!.. Блажек, куда вылез! Копье не опускай! Так! Сто-ой!

На пустыре напротив Шатлавы – новоместской тюрьмы, – вооружившись копьями и судлицами, маршировали, бегали, смыкались, строились углом, наступали фалангой[38]38
  Фаланга – построение в бою тесно сомкнутой линией из нескольких шеренг.


[Закрыть] две сотни молодых подмастерьев и учеников – оружейников, кузнецов, медников, пекарей, сапожников, мокрых от пота, покрытых пылью и усталых от непрерывных упражнений.

Ратибор, без шапки, с растрепанными волосами и расстегнутым воротом рубахи, с палкой в руке, командовал, сердито покрикивал на нерасторопных, тут же на месте вырывал из рук непонятливых копье или судлицу, показывал им, как надлежит держать оружие в том или ином случае.

– Конница скачет слева! – неистово закричал Ратибор. – Живее, живее – первый ряд на правое колено, древко копья упри в землю! Так... Второй ряд – копья выше! Крепче держи копья! Смотри!

Ратибор подскочил к молодому подмастерью и с силой ударил палкой по древку – копье вылетело из рук воина.

– Ага! Видишь! Растяпа!

Ратибор отошел на некоторое расстояние от отряда и рукавом вытер мокрый лоб. Оглядев замерших в боевом порядке бойцов, он уже спокойно скомандовал:

– Встать! Разойдись – отдыхай!

Бойцы – новоместская молодежь, обучавшаяся военному делу у Ратибора, – с шумом, смехом и прибаутками расходились. Одни уселись на земле отдыхать, другие достали из сумок по куску хлеба с сыром и принялись тут же утолять голод.

Ратибор усталой походкой отошел к большому камню и уселся передохнуть. В конце площади он заметил приближающуюся женскую фигуру с узелком в руке.

"Божена несет завтрак!" – узнал Ратибор.

Божена приблизилась, поставила на камень рядом с Ратибором увязанный в тряпку горшок с кашей и хлебом и бутылку с пивом:

– Устали, Ратибор?

– Немножко – Ратибор наморщил лоб, что-то обдумывая. – Божена, ты хорошо умеешь читать по-латыни, по-немецки, по-чешски?

Божена уселась на землю, обхватив колени руками, и с оттенком скромной гордости степенно ответила:

– Боже меня сохрани сказать, что я много преуспела, но все ж таки недаром же Штепан тратил на меня время почитай семь лет... Вы уж лучше его самого спросите.

– На что мне Штепана спрашивать! Ты мне можешь помочь в нашем деле. У пана Яна Жижки есть книги по воинской науке. Мне их надо бы прочесть, да сама знаешь – я едва свое имя нацарапать могу, куда уж там читать!

– Пресвятая дева! Ратибор, вы хотите, чтобы я за вас воинские книги прочитала? – сдерживая смех, проговорила Божена.

– Ну да! – серьезно, не замечая смеха, сказал Ратибор. – Читать их вместе со мной вслух. Я буду слушать и все запоминать. Мне это теперь во как нужно! Видишь, какое у меня войско!

– Я рада помочь вам, но что скажут дядя Войтех и тетя Текла?

– А мы будем читать, когда они лягут спать.

Божена поднялась, сияя от сознания, что и она с какой-то стороны примет участие в деле Ратибора – деле, которое, она замечала, захватило его настолько, что он даже как будто забыл о своем горе, причиненном ему отказом Войтеха.

– Приносите книгу – будем читать. Кто знает, может, и я стану военачальником!.. Но почему вы не кушаете?

– Кушать! А я и позабыл! – Ратибор открыл горшок, достал ложку и тут почувствовал, насколько он проголодался.

Пока Ратибор усердно работал ложкой, Божена задумчиво глядела на него:

– Вот я гляжу и думаю, что для вас сейчас ничто не существует, кроме...

– ... Как сделать из этих обрубков хороших бойцов? Это правда.

Ратибор допил пиво и вытер рот.

– Здорово, Божена! – громко, широко улыбаясь в усы, крикнул, подходя к ним, Милан. – Ну и свирепый же ты, Ратибор! Знаешь, Боженка, он меня сегодня так по судлице палкой стукнул – думал, судлицу вон выбьет.

– А ты ее покрепче держи, коль она оружие, а не лопата хлеб в печь совать!.. Ну, будет. Спасибо! – Ратибор отдал Божене горшок и пустую бутылку. – Пора продолжать занятия. – И Ратибор снова взял в руки палку и, приложив рупором ладони ко рту, скомандовал: – К оружию! Становись!

Парни брали копья, судлицы, топоры и становились в строй.

– Лестницы! Готовься к штурму стены!

Бойцы побежали в сторону, где были сложены штурмовые лестницы, и стали с ними в первом ряду. Ратибор вышел перед строем.

– На каждую лестницу – десяток бойцов... А теперь вперед, на стену!

Бойцы с шумом и криками, держа лестницы в руках, побежали к стене Шатлавы и, приставив к ней лестницы, зацепив крюками за гребень, стали быстро по ним взбираться наверх.

– Плохо! Назад!.. Еще раз! Проворнее! Этак вас сразу всех вниз сбросят. Глядите, как надо... Куба, ставь лестницу. – Ратибор молниеносно взобрался по лестнице и сел на гребне стены. – Видали? А ну все разом! Бегом!.. Так, так, ладно!

Никто не заметил, что в эту минуту из-за угла выехал Ян Жижка и, остановившись у края площади, молча наблюдал за занятиями. Постояв несколько минут и дождавшись, когда упражнение было окончено, он, довольно улыбаясь в усы, повернул коня и так же незаметно скрылся за углом.

Погоняв еще с час-другой своих парней по площади, Ратибор наконец объявил:

– Ну, на сегодня хватит! По домам! Завтра не опаздывать... Идем, Милан, Гавлик, Пешек...

И веселой толпой все двинулись домой, усталые, но довольные.

– Ничего, – говорил Ратибор ребятам, вытиравшим пот со лба. – Это что! А вот вы бы видели, как меня Ян Жижка учил во время похода на кржижаков в Польше! Куда там вам...

Подходя к дому, Ратибор уловил привычный для его уха шум, звон и стук молотов – мастерская работала. Вот уже около двух месяцев, как с зари и до позднего вечера в мастерской Войтеха шла усиленная работа: то и дело привозили полные телеги железного лома и увозили готовые копья, топоры, мечи, щиты, судлицы. И не одна мастерская Войтеха была загружена работой – все оружейники и кузнецы Нового Места спешно выделывали новое и чинили старое оружие. Новое Место Пражское вооружалось.

У ворот дома стояла телега, и двое парней грузили на нее готовые копья со свежеоструганными древками и только что выкованными и отточенными наконечниками.

Войтех стоял рядом и беседовал с Якубком.

– Сто восемьдесят копий и двадцать пять топоров! Просчитал?.. Что, сосед, слыхать нового?

– Да что нового! Сегодня как раз два месяца, как помер наш король Вацлав.

– Неужто два месяца?

– Точно. На шестнадцатый день августа Вацлав умер, а сегодня шестнадцатый день октября, – уточнил Якубек, любивший во всем точность.

– В городе как?

– В городе? Патриции бегут кто куда. Богачи наши не зевают, каждый хватает что может – кто дом, кто лавку. Монастыри громят, попов выгоняют.

– Не по душе мне все это.

Маленький Якубек степенно развел руками:

– А ты думаешь, мне, что ли, по душе? Нет у меня того, чтобы чужое хватать. За это меня многие дурнем зовут... Да, – вспомнил Якубек, – совсем запамятовал: Клуге-то с Гартманом сбежали.

– Да ну? Тоже удрали? – Войтех был удивлен и, как показалось Якубку, слегка растерян. – Так кому же я долги платить стану?

– Стало быть, и долги твои удрали вместе с ними, – рассудил Якубек.

– Э, нет! Тут что-то не так. Коли я должен, так кому-то плачу.

Якубек не мог не засмеяться:

– Я хорош, а ты, Войтех, еще лучше. Плачешь, что платить долги некому!

Войтех был задет иронией приятеля:

– Чудак ты, Якубек! Да я ведь и дом уже продал, и коня Ратиборова, и корову, и свиней, а ты говоришь – некому долги платить! Неловко даже... Чего тебе, жена? – с сердцем спросил старик выглянувшую из дверей Теклу.

– Иди ужинать, Ратибор пришел. Сосед, заходите с нами покушать.

– Благодарствую, соседка.

– Заходи, заходи! – проворчал Войтех, без церемонии взяв Якубка за плечи и затаскивая с собой в дом.

За ужином говорил один словоохотливый Якубек. Он с увлечением рассказывал своим высоким тенорком последние пражские новости.

– Не знаю, слыхали ли вы – думаю, наверно слыхали, – что на днях наместница Сигизмунда, нашего будущего короля...

– Никогда мерзавец Сигизмунд не сядет на чешский трон! – резко оборвал Ратибор.

Якубек чуточку смутился:

– Я не сказал, что Сигизмунд будет нашим королем, хотя он считался при жизни покойного Вацлава его наследником... Никто из честных чехов не назовет его своим королем. Это ясно!

– Ты говори, сосед, что хотел сказать, не слушай Ратибора. Он ведь у нас дикий, – извиняюще промолвила Текла.

– Так что я хотел сказать? Да, наместница наша королева Софья и ее первый советник наивысший бургграф пан Ченек из Вартемберка послали Сигизмунду те "почтительнейшие требования",[39]39
  «Почтительнейшие требования» сентября 1419 года – требования бюргерства Праги, предъявленные императору Сигизмунду в связи с его притязаниями на чешскую корону. Бюргерство требовало причащения для мирян из чаши, свободы проповеди, предоставления всех государственных и городских должностей чехам и употребления чешского языка в судопроизводстве. Дальнейшее развитие эти взгляды нашли в четырех пражских статьях.


[Закрыть] которые вынес еще в сентябре Великий сход трех общин Праги. И вот пришел от Сигизмунда ответ...

– Ответ? Любопытно, какой? – Войтех даже положил обратно ложку, которую уже поднес было ко рту.

– Такой ответ, что у наших бюргеров лица вот такие стали! – Для большей наглядности Якубек руками показал, какой длины должны были сделаться лица у почтенных пражан от ответа Сигизмунда. – Ответ гласил: королеву Софью слушайтесь, монастыри не трогайте, монахов, немцев-патрициев и попов в Прагу обратно впустите, и я-де посмотрю, что можно сделать с вашими требованиями.

– Значит, наши толстосумы шиш от Сигизмунда получили! – заметил Войтех, продолжая есть похлебку.

Якубек вздохнул:

– По всему видно, война будет.

– Это и слепой видит, – вставил Ратибор. – Даже очень скоро.

– Но что же наше новоместское ополчение сможет сделать? Ведь у Ченка и Сигизмунда сколько войска, да какого! Не то что наши, которые в жизни никогда не брали в руки оружия.

– Не бойся, сосед, будем бить их, только перья полетят. И ты пойдешь, попомни мое слово, – уверенно сказал Ратибор.

Якубек пожал плечами:

– От других я не отстану, коль надо будет.

Войтех встал из-за стола и слегка зевнул.

– Пойти, что ли, соснуть? Что-то дремлется...

Все разошлись.

После ужина Божена вернулась в столовую; туда пришел и Ратибор, неся с собой объемистую книгу. И только когда на городских часах пробило полночь, они разошлись по своим комнатам.

С этого дня у Божены появилась новая забота: каждый вечер читать вслух Ратибору различные сочинения по военному искусству. Сначала ей было и скучно и непонятно, но мало-помалу и ее захватил энтузиазм Ратибора Спустя неделю-другую с начала их занятий Текла с встревоженным видом таинственно подозвала Войтеха:

– Муж, а ты ничего не замечаешь?

– Где?

– Не "где", а что у Ратибора с Боженой что-то замышляется.

– Что ты толкуешь, жена? Ратибор с Боженой замышляют? Ты здорова ли?

– Будь ты так здоров, как я. Вот сначала ты меня выслушай, а потом смейся.

– Да говори же, коль знаешь, а то ходишь вокруг...

– Не кипятись, муж, лучше послушай.

– Ну!

– Да ты не нукай. Уже третью ночь я просыпаюсь и слышу – в столовой Божена с Ратибором вполголоса говорят: бу-бу бу-бу... словно псалтырь Божена читает. А потом оба о чем-то говорят И только поздно ночью расходятся. И это третью ночь...

Войтех нахмурился:

– Что ж ты думаешь, жена?

– Как раз в том-то и беда, что я ничего не понимаю.

Старик засопел.

"А если они в самом деле задумали сбежать после моего отказа? – спросил себя Войтех. – Нет, не может этого быть!... А впрочем.."

– Знаешь, муж, что я придумала?

– Что я, отгадчик, что ли? Откуда мне знать?

– Да ты не ворчи, а давай-ка сделаем так. Сегодня ты постарайся с вечера не заснуть. Как они начнут опять свой разговор, ты прямо к ним входи, да и потребуй ответа. Тут все и объявится

– Что ж, пожалуй, попробую. – Старик снова задумался. – А ведь и правда: я уже не раз замечал, как они то во дворе, то у колодца встречаются; остановятся и промеж себя толкуют, руками что-то показывают, на земле чертят... Что-то тут есть, жена ..

Вечером после ужина старики ушли на покой Божена, убрав в комнате, достала большую книгу в кожаном переплете и, усевшись за стол, раскрыла ее, приготовившись к чтению Вошел Ратибор, стараясь ступать на носках, и осторожно уселся на скамью напротив Божены.

Войтех в этот вечер, вопреки своему обыкновению, не заснул и долго лежал с открытыми глазами.

Скоро он услышал глухие голоса Божены и Ратибора, потом последовало монотонное чтение Он слышал только бормотание Божены. Но вот донесся голос Ратибора. Божена что-то отвечала. Потом они, по-видимому, поспорили. Старик решительно поднялся, накинул поверх белья широкий плащ, которым укрывался, быстрыми шагами подошел к двери и, распахнув ее, шумно вошел в столовую. Он был готов тут же сурово потребовать отчета от Ратибора в его поведении и объяснения этим ночным беседам.

К его удивлению, ни Ратибор, ни Божена не только не испугались его появления, но даже и не обратили на Войтеха особенного внимания, занятые своим спором.

– Ну!.. – грозно начал Войтех, по своему обыкновению стукнув кулаком по столу.

Но Ратибор, словно не замечая его гнева, оживленно обратился к нему:

– Отец, на сколько гонов летит стрела из самого дальнобойного лука?

– Английский в шесть локтей лук есть самый дальнобойный и бросает стрелу на три гона, а поражает ею не свыше чем на полтора гона. – Старик ответил совершенно спокойным, деловым тоном.

– Ну вот видишь! – обрадовался Ратибор. – Я же тебе говорил, что твой мудрец по военным делам здесь дал промах – нет таких луков и арбалетов, чтобы на четыре гона поражали врага.

– На четыре гона! Ха-ха-ха! – раскатисто разнесся по всему дому хохот старика. – Таких луков я не видел и о них никогда не слыхивал.

– Но ведь Плутарх пишет, что лучники стояли на горе и, пуская стрелы под гору, поражали врагов на четыре юна.

– Эге! Так это совсем другое дело! – с азартом вскричал Войтех, запахивая плащ. – С горы ты и камнем на четыре гона попадешь в лоб ближнему, не то что стрелой. Это правильно сказала Боженка.

Ратибор молчал, смущенный своей недогадливостью. В этот момент чуть слышно скрипнула дверь, в которую просунулось испуганное лицо Теклы. Она была поражена тем, что увидела: за столом сидели Божена, Ратибор и Войтех и с увлечением о чем-то рассуждали. Текла просто не поверила своим глазам и еще больше приоткрыла дверь, которая на этот раз довольно громко скрипнула. Войтех обернулся и, заприметив Теклу, вспомнил, для чего он, собственно, оказался в столовой.

– Жена, иди спать, все стоит по местам и в полном порядке.

Голова старухи исчезла, и дверь снова закрылась.

– Объясните мне, ради спасения моей души, что это вы делаете?

– Чтобы создавать хорошее войско, я должен хорошо знать военное дело. Пан Ян Жижка дал мне эти книги, но так как я сам читать их не могу, Божена взялась их мне читать вслух. Я же запоминаю.

Глаза старика заблестели:

– А мы со старухой подумали, что вы бежать собрались!

– Бежать? На что бежать? А братское войско кто ж тогда собирать и обучать будет?

– Ну ладно, ладно! Учись, сынок, да только долго не сидите, а то старуха пугается. Однако я пойду на покой.

Старик ушел спать, а Божена с Ратибором кончили начатую главу об искусстве лучников.

Изо дня в день Ратибор проводил по многу часов на пустыре у стены. В то время как в дружинах Старого Места бюргеры довольствовались только тем, что с гордостью носили воинские доспехи, Ратибор сумел подготовить из новоместских ремесленников хотя еще и неопытных, но смелых, расторопных и умеющих владеть оружием воинов. Как-то Жижка сказал Ратибору:

– На следующей неделе я приду и посмотрю, что у тебя получилось.

Всю неделю Ратибор обучал своих воинов молниеносно взбираться на стены Шатлавы по легким длинным лестницам с крючьями на концах.

И вот наконец наступил день, когда Ян Жижка вместе со своим братом Ярославом, зятем Ондржеем из Дубы, Яном Рогачем и Матеем Лаудой приехал поглядеть на успехи новоместской дружины. Ратибор заставил свой отряд проделать все упражнения, какие он успел им преподать, и закончил смотр атакой с лестницами на шатлавской стене.

– Молодец, сынок, славно выучил мастеровых! Распускай ребят по домам и вели отдыхать, приготовить оружие для боя и ждать приказа.

Ян Жижка приподнялся в седле, поправил черную повязку на лице и поднял вверх руку, призывая собравшихся воинов к вниманию.

– Дорогие братья! – пронеслось по полю. – Вы семя, из которого вырастет наше братское войско. Вам первым придется показать нашим врагам, как умеет сражаться и побеждать чешский народ!

Попрощавшись с Ратибором, Ян Жижка ускакал. По дороге он обратился к ехавшему рядом Яну Рогачу:

– Теперь я уверен в том, что с десятком-двумя таких ребят, как Ратибор, мы создадим войско, какого еще не видел свет.

– Да, Ратибор славно обучил своих мастеровых. Поглядим, как они себя покажут в деле.

– Ждать не придется! – заметил ему Ян Жижка.

Однажды к Дубам прибежал Штепан:

– Брат, пан Ян Жижка велел тебе быть у него.

Ратибор пытливо посмотрел на взволнованное лицо Штепана. Божена тоже спросила:

– Штепан, что-нибудь случилось?

– Пока нет, но скоро случится, – кивнул ей на прощание Штепан и уже на пороге добавил: – Я перед вечером заеду попрощаться.

– Вы уезжаете?

– Да, примерно недели на три.

Шагая рядом со Штепаном, Ратибор поинтересовался:

– Правда, что ты отказался от магистерской степени?

– Правда. Я вообще бросил университет. Душно там. Наши мистры больше за Сигизмунда и папу, чем за народ.

Подходя к дому, где жил Ян Жижка, братья еще издали заметили несколько оседланных лошадей и группу вооруженных слуг. Ратибор и Штепан были уже у крыльца, когда из дверей дома вышли трое мужчин. Судя по одежде и оружию, они принадлежали к шляхетскому сословию. Впереди шел пожилой плотный рыцарь, седоусый и с огромным носом, еще более подчеркивавшим его надменный вид. Рыцарь шел торопливой походкой, раздраженно сдвинув щетинистые брови и ожесточенно кусая губы. Нетерпеливым взмахом руки подозвал он слугу с конем и, поставив ногу в стремя и слегка обернувшись к стоявшему рядом молодому шляхтичу, со злобой процедил сквозь зубы:

– Пусть я трижды сдохну, как нечестивый турок, если этому одноглазому удастся взять Вышеград у пана Ченка!

Молодой шляхтич мягко возразил:

– Я иного мнения, пан Гашек. Ян Жижка – опытный воин, и если он берется, так всегда доводит дело до конца.

Пан Гашек грузно опустился в седло и, разбирая поводья, бросил:

– Ну ясно, пан Гвезда всегда будет держать руку одноглазого проходимца: ведь все знают его как друга Яна Жижки.

– Но еще лучше всем известно, что пан Гашек Островский уже давно не терпит пана Яна Жижку, слава которого не дает спать пану Гашку, – ледяным тоном ответил Ян Гвезда.

В этот момент пан Гашек яростно пришпорил коня и отъехал прочь от дома.

Поднимаясь по ступенькам крыльца, братья услыхали, как Ян Гвезда с возмущением сказал своему третьему спутнику:

– Пан Гашек Островский – любимец патрициев и богатеев Старого Места, а пан Ян Жижка – новоместских ремесленников и бедняков! В этом все дело...

Братья вошли в дом. Ян Жижка сидел вместе с молодым Яном Рогачем и Яном Желивским. Ратибор невольно обратил внимание на ежесекундное покручивание Яном Жижкой левого уса.

"Отец на что-то решился!" – пронеслось в голове Ратибора.

– Ратибор, сынок, подойди ко мне! – отрывисто позвал Ян Жижка. – Сегодня к полуночи выступи тайно с отрядом к берегу Влтавы, напротив острова. Там будут барки. Возьми с собой штурмовые лестницы. В первую барку посадишь пятьдесят человек самых отборных. С ними поедем я и ты. Вторую и третью барки займет вторая сотня. С ними поедет Ян Рогач. А с третьей сотней будет Ян Гвезда. – Ян Жижка встал из-за стола и прошелся по комнате из угла в угол; лицо его было нахмурено и словно недовольно. – Будем брать Вышеград. Возьми, сынок, с собой кузнечный молот и зубило. Теперь иди и готовь людей. Выходить через Свиные ворота. А ты, Штепан, садись вот сюда, рядом с Рогачем, слушай и запоминай.

Ян Жижка подмигнул с лукавой улыбкой Рогачу:

– Ратибор думает, что ночью будет второй Грюнвальд! Он был бы огорчен, когда бы узнал, что там, наверно, и порядочной свалки не будет... Ну, не будем зря болтать. – И, не меняя позы, опершись о согнутое колено локтем правой руки и положив левую на стол, Жижка стал говорить, как будто он диктовал письмо Штепану: – Прага в смертельной опасности! Поручаю тебе объехать все наши общины: на горе Ореб – к кнезу Амброжу, в Бехинь – к брату Микулашу из Гуси, в Писек – к брату Хвалу из Маховиц и в Пльзень – к кнезу Вацлаву Коранде.

Передай им, что к королеве Софье и пану Ченку Вартемберкскому ежедневно подходят новые отряды католических панов и немецких наемников. Ченек знает, что к десятому ноября ожидается великий сход братьев. Он приказал католическим панам занять все дороги и не давать братьям добраться до Праги и до прихода крестьянских ополченцев в Прагу ударить сразу из Вышеграда, Малой Страны и Градчан на Старое и Новое Место. Повсюду посланы сильные отряды – задерживать идущих к Праге братьев.

Сегодня его войска уже заняли почти всю Малую Страну и Карлов мост. Если Ченек ударит всей своей силой с трех сторон, мы не удержимся, и придется оставить Прагу. Поэтому я решил неожиданно отнять у Ченка Вышеград. В случае, если войска Ченка выбьют нас из Старого и Нового Места, мы запремся до прихода братьев из сел и городов в Вышеграде, а оттуда нас никто не вышибет. Понятно? И передай им от моего имени: пусть все они, не медля ни дня, ни часа, соберут сколь возможно вооруженных братьев из городов и сел и двинутся в Прагу, чтобы прийти раньше десятого ноября. Запомни, Штепан: я буду их ждать к пятому дню ноября. Все понял, все запомнил? Ну то-то.

Теперь второе: прежде чем ехать к братьям, отправляйся в Моравию, в городок Коетин, найди там меховщика Болеслава, покажи ему восковую печать с моим гербом и скажи: "Рак Яна Жижки никогда не пятится" Он проводит тебя к одному человеку, которого зовут Волк. Этому Волку скажи: "Ян Жижка шлет свой привет и советует тебе увеличить сколь возможно свой отряд и ждать от Яна Жижки гонца, чтобы выступить на борьбу за общее дело чехов и мораван". Запомнил?

– Запомнил, пан Ян

– Выезжай перед рассветом. Как услышишь, что во всех церквах зазвонят колокола, знай – Вышеград наш. – Ян Жижка встал и снова зашагал по комнате. – По дороге будь осторожен, берегись католических панов и смотри, как бы не нашли у тебя моего письма к братьям. Деньги и конь готовы. Иди собирайся. Перед заходом зайдешь проститься и получишь письма от брата Яна я от меня.

Штепан встал. Жижка положил обе руки ему на плечи и, не отводя от его глаз своего острого, властного взора, отчеканил:

– Так не забывай: Прага в смертельной опасности. От своевременного прихода братьев зависит все. Понял?

– Да, отец! – вырвалось у Штепана, и он почти бегом бросился готовиться в дорогу.

"Надо успеть попрощаться с Дубами", – решил Штепан и тем же быстрым шагом направился к Оружейной улице.

Ратибор ушел собирать своих воинов и сказал, что вернется лишь утром. Божена, бледная и расстроенная, вышла проводить Штепана.

– Милан тоже с ними? – спросил Штепан, показывая рукой на Влтаву.

Божена молча и грустно кивнула головой.

– Я еду в Моравию, Божена, и буду по делам в Коетине. Быть может, мне удастся там что-нибудь узнать о Карле. На всякий случай дай мне что-нибудь такое, чтобы и Карел и лесник Болеслав поверили мне.

Божена подняла опущенную голову:

– Вы хотите найти Карла? Сейчас, Штепанек. Возьмите венчальное кольцо матери – его и Карел и крестный Болеслав хорошо знают... Счастливого пути вам, Штепан! – крикнула она удалявшемуся Штепану.

Уже темнело. По улицам Нового Места двигались вооруженные люди, направляясь к Большому торжищу, где помещалась новоместская радница. С копьями, топорами, судлицами, луками, в железных шишаках, панцирях, кольчугах, нагрудниках из толстой бычьей кожи строились в ряды разбитые по сотням новоместские ремесленники, поденщики, бывшие наемные солдаты, мелкие торговцы. На нескольких возах были уложены штурмовые лестницы.

Ратибор проходил между рядами своих учеников и всматривался в каждого, проверяя, все ли в надлежащем порядке. Он волновался, но не от ожидания предстоящего боя, а от страха, как бы его воспитанники не осрамились в предстоящем первом боевом крещении.

– Здорово, Ратибор! – послышался из темноты знакомый голос.

Ратибор обернулся и с трудом распознал в высоком, плечистом ратнике веселого Милана.

– Милан, ты в какой сотне?

– У пана Яна Гвезды,

– А Якубек?

– Якубек – тот все еще собирается идти к пану Гашку Островскому в отряд.

– К Гашку? Отчего не к нам?

– Он очень уважает пана Гашка и университетских мистров.

– Сотники, к пану Яну Жижке! – негромко пронеслось по рядам.

Несколько темных фигур, побрякивая на ходу оружием, быстро отделились от воинов и направились к Яну Жижке, незаметно появившемуся среди войска. Ратибор, не окончив разговора с Миланом, тоже бросился туда. Ян Жижка тихо отдавал приказания. Для штурма крепости он был одет в легкие доспехи. Шлем он надел легкий, позади левого плеча висел небольшой стальной щит.

– Барки готовы?

– Ожидают, пан Ян, – донеслось из темноты.

– Выступать! – коротко приказал Ян Жижка и сел на подведенного коня.

За ним вскочили на коней его помощники – Ян Гвезда и Рогач. Сотники возвратились к своим отрядам и, соблюдая тишину, сотня за сотней тронулись к Свиным воротам. Наконец вышли к Влтаве. В глубоком мраке осенней ночи с трудом можно было различить силуэты барок, стоявших у берега. Из передней барки донесся знакомый голос:

– Енек, пусть Ратибор грузит лестницы и усаживает сюда свою полусотню. Гвезда, занимай со своими вторую и третью барки. Смотри, чтоб без шума.

Когда все маленькое войско было посажено на барки, флотилия отчалила и гребцы налегли на весла. Обмотанные соломой концы весел не производили плеска и лишь бесшумно погружались в черные, как жидкая смола, волны Влтавы.

На носу передней барки едва заметно виднелась фигура Яна Жижки из Троцнова. Небо заволокло тучами, и накрапывал мелкий холодный осенний дождик. Флотилия плыла медленно и лишь через несколько часов остановилась у возвышавшегося над Влтавой каменного обвода вышеградской замковой стены.

– Тут стать! – сказал Ян Жижка и легко выпрыгнул на песчаный берег. За ним – Ян Рогач, Ратибор и воины.

– Не шуметь! Снимайте лестницы.

В темноте послышалась заглушенная возня и негромкий стук укладываемых на песке лестниц. Барки одна за другой медленно причаливали, и отряд за отрядом выскакивал на темный берег.

– Пусть молодцы отдохнут. Как начнет светать – разбуди меня, – приказал Ратибору Ян Жижка. – Ложись и ты, Енек, – обратился он к Рогачу.

Прошло несколько часов в полной тишине: воины строго выполняли приказ воеводы и старались сохранять полнейшую тишину.

Но вот Ратибор почувствовал свежий ветер, пробежавший по реке. Тьма сгустилась. Где-то в стороне Праги запел петух, другой, третий...

"Скоро будет светать", – подумал Ратибор. В самом деле, прошел еще какой-нибудь час – и предрассветная темнота стала сменяться серым полумраком. Небо посветлело, и на нем четко вырисовывались зубцы вышеградской стены.

"Время!" – решил Ратибор и поднялся на ноги. Подойдя к Жижке, негромко окликнул:

– Пан Ян! Светает.

– Ага! Добро! Подымай потихоньку ребят... Енек, вставай. Пусть Гвезда тоже подымает людей. Сейчас самое время. Стража тут и так зевает, а теперь вовсе разоспалась. Енек, обойди все войско, проверь, все ли готовы... Ратибор, люди по лестницам разбиты?

– Да, пан Ян, на каждую по десятку.

– Все готовы, пан Ян, – доложил подошедший Ян Гвезда.

– Добро! Веди своих людей к воротам и жди, когда мы их откроем и спустим мост... Ратибор, начинаем! Енек, за мной!

В сером полумраке темная фигура Яна Жижки стремительно двинулась к замковой стене. С ним шли Рогач, Ратибор и воины с лестницами. Подойдя вплотную к стене, Ян Жижка остановился и стал наблюдать, как движется его маленький отряд.

Ратибор готов был от стыда и злости провалиться сквозь землю – так, ему казалось, медленно и бестолково подходят разбитые по десяткам воины. Но если бы он смог видеть в этот момент лицо воеводы, то его волнение, вероятно, сразу же улеглось бы: Ян Жижка, глядя, как расторопно и точно приближаются воины, как быстро и без шума приставляют к стене длинные лестницы, набрасывая крючья на гребень стены, довольно улыбался и удовлетворенно покручивал свой длинный ус:

– Ишь, как выучил! Словно заправские воины!

Когда все лестницы были приставлены, Жижка одним прыжком вскочил на перекладину ближайшей лестницы и коротко, но совершенно спокойно скомандовал:

– Теперь за чашу! За мной, детки! – и устремился наверх.

За ним – Рогач с Ратибором, а по другим лестницам – все остальные воины.

Не прошло и нескольких минут, как все пятьдесят человек были уже на стене.

Один часовой был оглушен и связан, но второй в ужасе крикнул:

– Тревога! Тревога! К оружию! – и тут же упал с разрубленной головой.

– К воротам! Ратибор, тащи молот! – разносился мощный голос Яна Жижки.

Ратибор, едва поспевая за Жижкой, сбежал со стены и кинулся к воротам. За ним скатывались все его воины. Навстречу им выскочили несколько заспанных солдат.

– Сдавайтесь! – крикнул Ян Жижка, взмахивая мечом и прикрывая грудь щитом с изображением рака.

– Чаша! Чаша! – орали воины, бросаясь на солдат.

Увидев себя окруженными невесть откуда появившимися воинами, солдаты, как по команде, упали на колени и подняли руки вверх:

– Милости! Мы тоже за чашу!

– Ратибор, сбивай замки и открывай ворота! Спускай мост, живо! – продолжал доноситься из полумрака решительный голос Жижки.

Несколько ударов молота – и ворота с гудением и скрипом распахнулись. В это же время был спущен подъемный мост через ров. Еще секунда – и Ян Гвезда во главе нескольких сот ополченцев ворвался в ворота, а воины бросились вслед за Яном Жижкой к замку.

Там уже началась тревога. Немецкие рыцари полуодетые выскакивали наружу и тут же попадали в крепкие руки новоместских ремесленников. Ян Жижка вместе с Ратибором и его воинами уже бежал по хорошо ему знакомым коридорам и залам вышеградского замка.

При сером свете наступающего осеннего утра толпы воинов разбежались по замку. Залы наполнились топотом ног, криками, лязгом оружия, звоном разбитых стекол, стуком опрокинутой мебели и жалобными воплями раненых.

Ян Жижка сильным ударом ноги вышиб дверь в королевский зал и устремился с обнаженным мечом внутрь. В зале стояла группа полуодетых рыцарей и несколько впереди – пожилой высокий шляхтич с мечом в руке.

– Эге! Кого я вижу! Пан Ян Жижка из Троцнова! Старый приятель! – невозмутимо воскликнул пожилой рыцарь.

Ян Жижка, тяжело дыша от быстрого бега, остановился и, переложив меч в левую руку, вытер со лба пот и тоже широко усмехнулся:

– Он самый! Приношу извинение уважаемому бургграфу Вышеграда пану Рацку Кобыле, что потревожил его в столь ранний час, но у меня явилась нужда взять Вышеград для чаши.

– Что же, я не против чаши. А коли замок уже взят вами, так что ж тут и говорить! Яну Жижке сдаться – не позор. – Старый рыцарь протянул Яну Жижке меч, который победитель тут же вернул Рацку Кобыле.