Текст книги "Новая история Второй мировой"

Автор книги: Сергей Переслегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

III

Определив направление главного удара противника, советское командование предпринимает отчаянные усилия для того, чтобы создать прочный фронт если не по Березине, то по Днепру. В районе Смоленска и западнее развертывались пять новых армий – 22‑я, 19‑я, 16‑я, 20‑я, 21‑я, а также остатки 13‑й и 4‑й армий (всего в первом эшелоне 24 дивизии, еще несколько соединений подошли позднее). В тылу, за Десной, формировалась резервная группа в составе 24‑й и 28‑й армий – 19 дивизий. В первом приближении этих сил было достаточно, чтобы закрыть дыру на Березине и с боями отойти к Смоленску, где занять устойчивую оборону.

Цели вермахта менее понятны. 2‑я и 3‑я танковые группы в составе 28 дивизий (из которых 9 танковых и 6 моторизованных) собирались наступать на восьмисоткилометровом фронте в общем направлении на восток – что, очевидно, предопределяло очаговый характер сражения. В известной фразе Браухича «основным является не овладение пространством, а уничтожение сил русских»[65]65
  Материалы кабинета ИВИ ВАФ, инв. Ыо 10/ИВИ, листы 31–32.


[Закрыть] уже лежит отрицание оперативного маневра. Не будет преувеличением сказать, что немецкие войска не столько начали сражение, сколько были втянуты в него инерцией движения на восток. Операция началась 10 июля и развивалась на трех изолированных оперативных направлениях – Великолукском, Смоленском и Рогачевском.

Советское руководство проиграло первый этап борьбы и не строило больших иллюзий относительно исхода второго. Пока немецкие танковые группы оставались на ходу, противопоставить им было нечего. Но руководство Генштаба уже в начале июля прекрасно отдавало себе отчет в том, что немцы неожиданно для себя уяснили лишь к концу этого месяца: всю Россию, даже всю Европейскую Россию танки на гусеницах не пройдут. Моторесурс кончится раньше.

Это создавало шансы для советской стороны – тем более что взаимодействие между танковыми группами и полевыми армиями оставляло желать лучшего. Кроме того, одни танковые группы были мало пригодны для долговременного удержания территории, а именно эту задачу им пришлось бы решать в случае оперативного кризиса под Смоленском.

Здесь необходимо сказать, что современная военная литература скептически относится к стратегическому таланту советских полководцев, особенно когда речь идет о 1941 и 1942 годах. Однако если это вполне применимо к руководству Западного фронта, то, как мы уже видели, командование Юго – Западного фронта очевидных ошибок не совершало. Вопрос с командованием Северо – Западного фронта мы пока оставим в стороне.

Однако уже 22 июня, как мы отмечали выше, принимается значимое решение о перебазировании промышленности на восток. В последующие дни Генштаб, действуя в сложнейшей обстановке полного развала связи и управления, организует внятную «рокировку» сил на центральный участок фронта и намечает резервные «позиции сопротивления» по линиям Нарва – Луга и Нелидово – Брянск.

К середине июля стало ясно, что немецкое наступление утратило единую руководящую линию и идет по трем расходящимся направлениям – на Ленинград, Москву и Киев. Это создавало предпосылки к стратегической изоляции немецких групп армий, дроблению их сил и – в перспективе – к остановке продвижения вглубь советской территории. Заметим здесь, что и Ф. Гальдер отмечает в своем дневнике возникшую на Восточном фронте «тенденцию к позиционности».

В этих условиях принципиальное значение обретали два географических района, которые немцы считали «неудобными» для ведения подвижных операций. На севере – Валдайская возвышенность, протянувшаяся от Невеля и Великих Лук к Валдаю и далее к верховьям Волги. На юге – район, образованный течениям двух притоков Днепра – Припяти и Десны: от Новоград – Волынского, где все еще держится 5‑я армия, до Чернигова и Конотопа.

IV

Первый этап Смоленского сражения продолжался с 10 по 20 июля и сопровождался новыми громкими немецкими успехами. На севере 57‑й танковый корпус отбросил 22‑ю армию и взял Великие Луки. Однако, как и все прямые удары, это наступление имело лишь ограниченный успех: советские войска закрепились восточнее города фронтом на юг. Практически 22‑я армия образовала то, что в учении об операции называется «удаленной фланговой позицией», блокировав любые попытки 3‑й танковой группы продвинуться в северном или восточном направлении. К концу августа немцам удастся справиться с 22‑й армией, но это уже не будет иметь решающего значения.

В центре дела у немцев шли значительно лучше. Они легко преодолели сопротивление советских армий и вышли на оперативный простор: к 16 июля 3‑я танковая группа ударом с севера захватила Ярцево, 2‑я завязала бои за Смоленск, обходя его с юга. Вспомогательный удар под Могилевом привел к окружению части 13‑й армии, остатки которой откатились к югу.

В этих условиях Гудериан уже 16 июня продвинулся до Ельни, заняв выгодное исходное положение для удара на Москву. Гот ориентировал свою танковую группу на Ржев, чтобы, во–первых, разобраться в сложном положении на своем северном фланге (а при случае – окружить и ликвидировать 22‑ю и подошедшую к ней 29‑ю армии), а во–вторых – с юга выйти к Валдайской возвышенности, создавая угрозу не только Москве и сосредоточенным вокруг нее силам, но и Северо – Западному фронту.

Такое решение вполне отвечало обстановке, но фон Клюге, которому в этот момент были оперативно подчинены обе танковые группы, повернул Гота на юг, предложив заняться уничтожением окруженной Смоленской группировки. Клю–ге можно понять, но произошло именно то, на что надеялось советское командование: немецкие подвижные соединения потеряли свободу маневра. Темп операции мгновенно упал, и возникла возможность парировать отдельные тактические угрозы, которых было не так уж много.

Немедленно началось наступление советских войск – в центре, в общем направлении на Смоленск, и на флангах. С 20 июля группа армий «Центр» переходит к обороне по всему внешнему фронту окружения.

Удар на Смоленск силами подтянутых резервных армий имел весьма ограниченный успех. Хотя удалось пробить «коридор» к окруженным войскам 16‑й и 20‑й армий, но этот «коридор» был узким и простреливался насквозь. Кроме того, пробивавшаяся к котлу с юга 28‑я армия, в свою очередь, попала в окружение.

Значительно более опасными для немцев оказались действия на крайних флангах, где 22‑я армия атаковала 57‑й корпус в общем направлении на Великие Луки и поставила его в крайне тяжелое положение. Тем временем на юге 21‑я армия взяла Рогачев и Жлобин, а кавалерийская группа Петровского начала охватывать южный фланг группы армий «Центр», давно уже висящий в воздухе. Немцы парировали эти контрудары, использовав дивизии, высвободившиеся под Минском, а также резервы ОКХ. Практически к концу июля эти резервы уже истаяли, будучи введенными в бой по частям для решения тактических задач в различных точках Смоленского сражения. Хуже распорядиться своим резервом было просто нельзя. В известной степени он оказался просто «снят с доски» – почти как советские армии прикрытия.

Итак, немцы добились новых крупных успехов, продвинувшись на 170–220 километров. Но теперь подвижные части вермахта окончательно оказались связаны совершенно не адекватными им задачам по блокированию окруженных войск. Наступать на восток было уже некому.

Сражение под Смоленском потеряло всякую форму. Советские армии пытались деблокировать окруженную группировку; это не привело к дальнейшим успехам, но заставляло противника все более и более расходовать свои силы. Причем речь шла о наиболее ценных кадрах элитных дивизий. Потери в танках во 2‑й и 3‑й танковых армиях[66]66
  Переименование имело глубокий смысл: доля танков в соединениях упала, доля пехоты возросла.


[Закрыть] составили 60–70 % их списочного состава. Остро проявилась проблема с моторесурсом. Только одной 3‑й танковой армии срочно требовалось 300 новых моторов. В распоряжении же тыловых служб ОКХ «на все надобности» было 400 моторов. И их еще требовалось доставить к линии фронта.

Генерал–фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий «Центр», 4 августа заявил Гитлеру, прибывшему на Восточный фронт: «Дальнейшее наступление группы армий «Центр» я считаю, мой фюрер, опасным и предлагаю в сложившейся обстановке занять прочные позиции, чтобы переждать русскую зиму»[67]67
  О. Е. Moll. Der deutschen Generalfeldmarschalle 1935–45. Rastatt, 1961, стр.19.


[Закрыть].

К началу августа план «Барбаросса» уже прекратил свое существование. Слишком много времени потеряли гитлеровские войска под Смоленском, под Таллином, на рубеже реки Луги, в районе Киева, где 1‑я танковая группа завязла в русской обороне, так и не сумев превратить тактические успехи в оперативные. «Крупнейшее наступление вермахта захлебнулось… Сточки зрения немецкого военного искусства кампания была безоговорочно проиграна – поскольку первоначальный план был опровергнут, а для создания нового не было времени»[68]68
  Р. Исмаилов.


[Закрыть].

…К середине» июля Главное командование вермахта выходит из анабиоза и осознает, что три группы армий Восточного фронта ведут три совершенно различных сражения с совершенно различными целями, а сама операция «Барбаросса» окончательно приняла вид наступления по расходящимся направлениям. 30 июня, еще до начала Смоленского сражения; Гитлеру приходит в голову мысль повернуть соединения Гота и Гудериана на север. Однако это означало отказ от всякой активности в направлении на Москву, с чем не могло согласиться ни руководство ОКХ, ни командующий группой армий «Центр» фон Бок.

19 июля появляется на свет «Директива № 35», ориентирующая танковые соединения фон Бока на Валдайскую возвышенность (Гот, подготавливая наступление на Ржев, действовал в духе этой директивы). Однако 23‑го числа из ниоткуда возникает «дополнение» к этой директиве, полностью меняющее ее характер и ставящее операции на Восточном фронте с ног на голову. Теперь предполагается каким–то образом объединить Гудериана (ведет бои под Смоленском и Ельней) с Клейстом (начинает прямое наступление на Киев с узкого плацдарма между Житомиром и Бердичевым) под общим руководством 4‑й армии и направить эту группировку на Ростов и далее на Кавказ «вплоть до Баку». Армия Гота отправлялась на север, а группе армий «Центр» (где, как легко видеть, оставались лишь 9‑я и 2‑я армии[69]69
  Основной резерв ОКХ, введенный в боевую линию во время Смоленского сражения. Не следует переоценивать возможности 2‑й армии: она была слаба численно, малоподвижна и отставала по уровню боеспособности от остальных армий Восточного фронта.


[Закрыть] без подвижных войск) предписывалось взять Москву.

Эту директиву без лишних слов отменили, и 12 августа выходит новый документ, нацеливающий войска группы «Центр» на Москву – то есть регистрирующий сложившееся положение дел как должное. Приказ, впрочем, остается на бумаге, поскольку наличные войска фон Бока втянуты в Смоленское сражение. В этих условиях у фюрера германской нации возник план одной из самых грандиозных операций Второй Мировой войны.

Сюжет четвертый: Умань и Киев – уничтожение Юго – Западного фронтаI

К началу Смоленского сражения обстановка на фронте группы армий «Юг» выглядит следующим образом:

6‑я армия занимает позицию фронтом на восток – север–северо–восток от Сарн до Новограда—Волынского и далее до Житомира. Южнее, в «бутылочном горлышке» между Житомиром и Бердичевым наступает на восток 1‑я танковая группа. 17‑я армия прикрывает ее правый фланг, развертываясь на линии Проскуров – Черновцы – фронтом на юго–восток. 11‑я армия вместе с подчиненными ей румынскими войсками медленно продвигается к Днестру, причем до 12 июля ей не удается форсировать его. 4‑я румынская армия развернута вдоль Прута, она еще не перешла государственную границу. Советская оборона сохраняет свою целостность, но ее резервы исчерпаны. Оказать ей помощь Ставка не может, так как все ресурсы поглощает начавшееся в районе Смоленска решающее сражение.

М. Кирпоносу нечего противопоставить врагу, кроме жесткой обороны и постоянной активности 5‑й армии, упорно атакующей «бутылочное горлышко». Со своей стороны и фон Рунштедт не может предложить никакой оперативной идеи, кроме наступления подвижной группы Клейста, которая должна же когда–то выйти на оперативный простор. Как и под Смоленском, под Киевом немецкие войска ведет в сражение не оперативный план, пусть даже самый неудачный, а простая инерция движения на восток.

В последующие дни трудности обеих сторон усугубились. 1‑я танковая группа на узком фронте прорывается к Киеву и с разгона увязает в подготовленной позиционной обороне Киевского укрепленного района. Клейст оказывается в очень сложном положении: вся его армия сосредоточена в длинном и узком «мешке», свобода маневра отсутствует полностью, оба фланга находятся под давлением неприятеля. Но прямая угроза Киеву связывает руки руководству Юго – Западного фронта. Нет времени, чтобы правильно выстроить контрнаступление против войск Клейста, нет свободных резервов.

К этому времени Рунштедт окончательно понимает, что его план быстро взять Киев и примкнуть между Гомелем и Черниговым к южному флангу группы армий «Центр» полностью провалился. В условиях лесисто–болотистой закрытой местности, изрезанной несчетными притоками Припяти, протекающими в этом районе с юга на север, 6‑я армия вермахта не может реализовать свои преимущества в силе и подвижности против 5‑й армии Юго – Западного фронта. Брать Киев танками Клейста нельзя, это может сделать только пехота. Но скорость ее продвижения под Киевом не превышает одного километра в сутки.

С другой стороны, эти бои сковывают лучшие силы Юго – Западного фронта, что дает Рунштедту надежду отыскать слабое место в боевом построении русских. И тогда 1‑я танковая группа резко поворачивает на юг. Это означает, что отныне группа армий «Центр» должна сама решать собственные проблемы: выигрывать Смоленское сражение и одновременно как–то прикрывать гомельскую «дыру». Но ценой отказа от единой стратегии всей военной компании Рунштедт получает шанс наконец–то достичь реальных тактических успехов на собственном участке фронта.

К югу от Белой Церкви 1‑я танковая группа выходит на оперативный простор и начинает быстро продвигаться на юг, в направлении Николаева. Навстречу ей с запада устремляется 17‑я армия, прорвавшая фронт между Жмеринкой и Винницей. 2 августа в районе города Первомайск немецкие войска соединились. Возник так называемый Уманский котел, в который попали 6‑я и 12‑я армии. По немецким данным, в плен попало свыше 100 тысяч солдат, 217 танков и 858 орудий. Поражение 6‑й и 12‑й армий действительно было полным, но приводимые в немецких источниках цифры вызывают сомнение. Во всяком случае, Е. Долматовский, непосредственный участник боев под Уманыо, в своем литературно–историческом исследовании «Зеленая Брама» утверждает, что к началу августа в обеих армиях физически не было столько людей и техники.

II

Успех Уманской операции отнес еще дальше к югу главную оперативную линию группы армий фон Рунштедта. Советские войска отходили за Днепр, однако оставили за собой крупный плацдарм в районе Одессы. 4‑я румынская армия блокировала этот плацдарм и начала наступление на город, но успеха не имела и вошла в Одессу только после эвакуации ее гарнизона – 16 октября 1941 года.

Киев уже к началу боев за Умань был обойден на несколько сотен километров с севера и на несколько десятков километров с юга. 29 июля, сразу после прорыва 1‑й танковой группы на Первомайск, Г. Жуков ставит вопрос о стыке Западного и Юго – Западного оперативных направлений. Начальнику Генштаба было ясно, что вести одновременно два сражения – за Смоленск и за Киев – в условиях полной потери инициативы на фронте Красная Армия не может. В действительности, как мы увидим, этого не могла позволить себе и победоносная на тот момент гитлеровская армия.

«…Наиболее слабым и опасным участком наших фронтов является Центральный фронт. Армии, прикрывающие направления на Унечу, Гомель, очень малочисленны и технически слабы. Немцы могут воспользоваться этим слабым местом и ударить во фланг и тыл войскам Юго – Западного Фронта. […]ЮЗФ необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго – Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий. – А как же Киев? – спросил И. В. Сталин…»

…Киевская катастрофа многократно реконструирована и подробно описана историками с обеих сторон линии фронта. Но и сейчас трудно дать однозначную оценку решениям, принятым «на высшем уровне» в июле–августе 1941 года. Зная конечный результат, мы вправе утверждать, что упрямство Сталина, требовавшего во что бы то ни стало удержать столицу Украины, привело к самому тяжелому поражению во всей российской истории. Стратегическая и оперативная ошибочность решения «держать Киев» очевидна. Но вот на уровне «большой стратегии» появляются варианты…

– Киев придется оставить. На западном направлении нужно немедля организовать контрудар с целью ликвидации ельнинского выступа. Этот плацдарм противник может использовать для удара на Москву.

– Какие там еще контрудары, что за чепуха? – вспылил И. В. Сталин. – Как вы могли додуматься сдать врагу Киев?

Это был последний доклад Г. Жукова на посту начальника Генерального штаба. Он отправляется командовать Резервным фронтом, проводить обещанное наступление под Ельней. Продолжается Смоленское сражение. Южный фронт в составе 9‑й, 18‑й и переданных сюда же остатков 12‑й и 6‑й армий вместе с левым крылом Юго – Западного фронта отходят за Днепр. Группа армий «Юг» окончательно теряет нить происходящего и оказывается под действием центробежных сил: 4‑я румынская армия наступает на Одессу, 11‑я – на Херсон, Каховку, Никополь, 1‑я танковая группа через Кривой Рог развертывается веером на Кременчуг – Днепропетровск – Запорожье. 17‑я армия занимает позиции по Днепру между Каневом и Черкассами, 6‑я армия осаждает Киев и оказывает давление на 5‑ю армию ЮЗФ, прикрывающую направление на Десну и находящуюся в контакте с 21‑й армией Центрального фронта.

Несколько упрощая, можно сказать, что два советских фронта – Юго – Западный и Южный – обороняются в излучине Днепра. Западный и Центральный фронт участвуют в Смоленском сражении. Северо – Западный фронт сражается по линии реки Луга, озер Ильмень и Селигер.

Ситуация на юге осложняется с каждым днем. Немцам удается вбить клин между 37‑й армией, защищающей Киев, и 5‑й армией, действующей на Десне. Захваченный 23 августа плацдарм у села Окуниново не имел принципиального значения (наступать сколько–нибудь крупными силами из этого «медвежьего угла» при слиянии Днепра и Десны немцы не собирались, да и не могли), но тактические угрозы смежным флангам армий были достаточно серьезны.

III

Решающие события произошли 20–24 августа. В эти дни германский фюрер принял решение, позволяющее, по его мнению, избежать явно наметившегося позиционного тупика на Восточном фронте, и довел его до исполнителей.

Сутью оперативной идеи было повернуть на юг все правое крыло группы армий «Центр», то есть 2‑ю полевую армию и 2‑ю танковую группу. Вторая армия наносила вспомогательный удар от Днепра к Десне восточнее Чернигова, имея задачу совместно с войсками Рейхенау, действующими с окуниновского плацдарма, разгромить 5‑ю армию.

Задача Гудериана была много сложнее. Его танковая группа (все корпуса которой были втянуты в бой) должна была выйти из боя, развернуться на юг и, выставив фланговое охранение из тех сил, которых не жалко, начать быстрое продвижение в общем направлении на Ромны – в глубокий тыл войскам Юго – Западного фронта.

Гудериан, нацеленный в тот момент на Москву и с трудом представляющий, как, находясь в контакте с противником, выполнить столь сложный и, вообще говоря, запрещенный любыми руководствами по вождению войск маневр, резко протестует и вылетает в Ставку, чтобы лично объяснить фюреру невозможность операции. Разговор Гитлера и Гудериана проходил за закрытыми дверьми. Что и как там было сказано, мы можем судить только по заметкам Гудериана, который в этом вопросе немногословен – но из кабинета фюрера командующий 2‑й танковой группы вышел в твердом убеждении в возможности и необходимости операции. Этого резкого изменения позиции Гальдер, также выступавший против наступления на юг, не простил генералу никогда.

19 августа, на сутки раньше, чем Гитлер принял решение, и за пять дней до его беседы с Гудерианом, Г. Жуков с поста командующего Резервным фронтом предупреждает Ставку: «Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилики, ударом с тыла разгромить армии Юго – Западного фронта».

В этих условиях Ставка создает Брянский фронт во главе с А. Еременко, поставив перед ним задачу обеспечить стык Западного и Юго – Западного оперативных направлений. Двадцать четвертого августа, в день, когда Гитлер убеждал Гудериана повернуть танки на юг, состоялся разговор по прямому проводу между Сталиным и Еременко:

– У аппарата Сталин. Здравствуйте! У меня к Вам несколько вопросов:

1. Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3‑ю армию соединить с 21‑й и передать в ваше распоряжение соединенную 21‑ю армию? Я спрашиваю об этом потому, что Москву не удовлетворяет работа Ефремова.

2. Вы требуете много пополнений людьми и вооружением…

3. Мы можем послать вам на днях, завтра, в крайнем случае послезавтра две танковые бригады с некоторым количеством КВ в них и два–три танковых батальона; очень ли они нужны вам?

4. Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?

– Здравствуйте! Отвечаю.

1. Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и, безусловно, разобью, направление с юга надо крепко обеспечивать. А это значит – прочно взаимодействовать с ударной группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21‑ю армию, соединенную с 3‑й армией, подчинить мне…

Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, за то, что вы укрепляете меня танками и самолетами. Прошу только ускорить их отправку. Они нам очень и очень нужны. А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся задачу, поставленную вами, выполнить, то есть разбить его.

Через двадцать четыре года А. Еременко напишет в своих мемуарах:

«Как видно из этих переговоров, Ставка не знала об обстановке на фронтах и предприняла расформирование Центрального фронта, оборонявшего тот участок, на который противник переносил направление главного удара.

Мы согласились со всеми предложениями Ставки, хотя управление 21‑й армией было крайне затруднено ввиду ее большой удаленности».

26 августа Гудериан захватывает мост через Десну к северу от Шостки. Киевская операция вступает в фазу нарастания.