Текст книги "Война 2020. Первая космическая"

Автор книги: Сергей Буркатовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Там, где мы будем
(Война 2020. Первая космическая)

Автор выражает глубочайшую признательность:

Марку Серову, космонавту-испытателю Российской Федерации, – за неоценимую помощь в области космической техники и психологии. Удачных стартов, легкой невесомости, плодотворной работы и мягких посадок!

Сергею Анненкову, войска ПВО, погибшему на боевом посту. Инфаркт. Земля пухом, товарищ майор.

Александру «Новику» Москальцу, непоколебимой основе Военно-Исторического форума, эксперту по информационным технологиям и отличному, въедливому редактору

Виталию Соколову, эксперту по медицине, по-прежнему совмещающему эту должность с должностью командира творческого заградотряда

Денису Зимину – еще одному консультанту-медику и суровому критику

Александру «Lin»-y Ильину, сотруднику журнала «Новости Космонавтики», – за помощь в сборе материала. Также – огромное спасибо участникам форума этого прекрасного журнала за конструктивные дискуссии. Как правило, конструктивные. Хм.

Анатолию Заку (http://www.russianspaceweb.com/) и Марку Вэйду (http://astronautix.com/) – за титанический труд по сбору сведений о различных космических программах.

Алексею Махрову и «махровцам»: Сергею Плетневу, Сергею Тиунову Эрмину Машуряну и другим – за беспощадное выжигание багов и несуразностей.

Андрею Посецельскому – за ценнейшую критику

… и еще многим и многим людям, оказавшим автору разнообразную помощь.

ПРОЛОГ
14.08.2008

Когда б вы знали, из какого сора…

А. А. Ахматова

23:10 мск

Москва, Дом Правительства

– Вот педерасты! – У премьера и на прессе-то прорывалось. Объяснимо, в общем-то, – лоск, наведенный было в серьезных структурах, в лихие девяностые несколько пообтрепался. Так что в публичных выступлениях приходилось опускать въевшиеся междометия, невольно заменяя их еле заметными паузами. Правда, было в этом некое тяжеловесное изящество. Впрочем, это кому как. Иные бесились. А уж наедине или при своих…

– Спокойнее. Мы же это просчитывали. Да, была надежда, что договоренности останутся в силе. К сожалению, не получилось. И все равно другого варианта не было. Что же – надо было позволить этому… любителю галстуков мало того что покромсать наших солдат и пяток тысяч мирных, так еще и на костях сплясать? И это только начало. Потом Миша зажевал бы абхазов – да те и сами слили бы при таких раскладах. А после Абхазии – и Чечня полыхнет, по третьему разу. Какое уж тут Сочи. Какая Олимпиада… – Президенту удерживаться от рвущейся на язык нецензурщины было несколько легче – и структуры другие, и род занятий. Так что известная лексика не перла наружу даже в узком кругу.

– Сам знаю. Но все-таки – какие пидоры, а?

– «Честный человек – это не тот, кто не берет, а тот, кто берет и делает то, за что взял». По сравнению с остальным это так, булавочный укол.

– В задницу их уколоть. Ломом.

– Ага. Титановым. Впрочем, поскольку… э-э-э… нетрадиционно ориентированные личности там и впрямь в наличии, вернее, в количестве – боюсь, некоторым это даже понравится. – Президентские шутки тоже особой легкостью не отличались, да и сам юмор частенько был понятен только коллегам. Юристам.

– Ну и что делаем? Ладно, престиж, ладно, международный имидж – но мы ведь уже заложились. Подряды раскиданы, даже технику уже частью закупили. А теперь что? Как отбивать?

– А без Олимпиады освоить никак не получится?

– Смеешься? Кризис уже пошел в раскрутку, месяца через два каждый первый из этих, извините, «девелоперов» начнет пороги обивать, выпрашивая бабло. Цены задрали – песец, девяносто процентов народа халупу в «хрущевке» купить не могут. Ну и не покупают. А когда все посыплется – им одна песня останется: «Государство, дай».

– А если дать… э-э-э…

– Отсосать? Тогда они распилят и выведут в зелень все, что осталось. Вплоть до последнего крана, в металлолом. А перед этим – вложатся в оппозицию. И самое неприятное – если на этот раз вместо шахматиста кого-нибудь умного найдут. И народ их поддержит. На фоне грядущей задницы. И нам с тобой в двенадцатом придется коробки из-под ксерокса таскать, если не хотим полететь мошонкой кверху. А мы с тобой не Борис Николаевич в двух лицах. Нам «стратегические партнеры» много чего не простят. Меня в Гаагу за Чечню, тебя – за Осетию. Впрочем, ты еще на меня можешь свалить, ты ж настоящий юрист, выкрутишься.

– Умением выкручиваться, помнится, славился как раз некто Штирлиц, – президент развлекался, словно говорили они не о крахе одного из основополагающих проектов, а так, трындели за политику на питерской кухне под чаек лет эдак десять назад. Изредка лениво щелкал «мышкой» маковского ноута – серфил, скотина хладнокровная, адвокатская душа.

– Штирлиц был давно и неправда. Точнее, не совсем правда… В общем, не так все было. Короче, к нашим баранам. Если не родим что-нибудь, как сейчас говорят, креативное – нас просто сметут. И страну заодно угробят окончательно.

– Как вариант – влить в дороги.

– В дороги, конечно, вольем. Но там, сам понимаешь, два минуса. Первый: дорога – она длинная, везде не уследишь. Уведут процентов девяносто, а нам надо, чтоб не больше полуста. Второй: людям надо что-то предъявлять. Весомое.

– Именно. Вот в восьмидесятом ранее объявленный коммунизм как раз Олимпиадой заменили, так почти никто и не заметил. – Усмешка у президента получилась горьковатой.

– Предлагаешь развернуть? Вместо Олимпиады – коммунизм?

– А вот смеяться не стоит. Уровень ностальгии, по всем опросам, шкалит.

– И толку? Ты же сам понимаешь, ностальгия – она до первого столкновения с прелестями той системы.

– А при чем тут прелести? Берем позитив…

– Ну и что конкретно из того позитива? Вон Олимпиаду попробовали из этой темы – и здрассьте, Дедушка Мороз.

Премьер отошел к окну, отдернул тяжелую штору. Облака рассеялись, над искрящимися огнями пока еще купающегося в брызгах шального нефтяного изобилия города заливала небо синеватым светом Луна. Президент оторвался от экрана «Мака», бросил взгляд через плечо замершей у окна фигуры. И сам замер. Надолго, минуты на две. Потом начал говорить – медленно, как будто сам не был уверен:

– А ведь мы туда так и не слетали. Даже тогда.

– Что? – Премьер обернулся, не понимая. Президент смотрел сквозь премьера, в черную ночь. Премьер проследил за взглядом – огни города… ночь… Луна… Он что, действительно?..

Президент продолжил, столь же медленно:

– Я говорю – даже тогда, даже СССР на пике своем, на Луну не слетал. Не смог. Я не автоматы имею в виду. Людей.

– Ты предлагаешь… – Премьер не закончил фразу. Сине-желтый блин в небесах сиял маняще и нагло. Нереальный. Недосягаемый. «Да ну, ерунда», – слова уже готовы были сорваться с языка, но президент успел раньше:

– А что, Луна хуже Олимпиады? Народу понравится.

– Народу… Народу, конечно, понравится. Но при чем тут народ? Проблемы-то у нас не с ним. Нам надо отбить деньги на стройкомплекс и этот самый комплекс чем-то занять. Хотя народ… да, такое народ точно оценит.

– Вот-вот. Именно что оценит. Особенно после такого фортеля дорогих наших… «партнеров». А строй-комплекс… Строителям в качестве площадки можно дать космодром. На Дальвасе. Там пока ни шатко ни валко – придется… э-э-э-э… простимулировать. Финансирование усилим, помимо спецстроя, привлечем частников. Та же дорога… Какой-то объем заказов строителям точно будет.

– За-ме-чательно. Этих туда, тем отсюда кусочек… Ты вообще-то понимаешь, о чем говоришь? Масштаб темы понимаешь? Это же не отели со стадионами. Это махина. Это… даже не знаю, что сказать.

– А я знаю. И главное – знаю, что только что сказали нам.

– Ну и что же? – Вопрос премьера, конечно, был риторическим.

– А сказали нам очень простую вещь. Вы, ребята, – никто, и звать вас – никак. Можете играть в свои игрушки – олимпиады всякие, прочую чешую. Но только пока мы вам это разрешаем.

– Угу. А будете выеживаться – игрушки отберем и в угол поставим.

– В пятый. В пятый угол, имею в виду. И самое интересное: та песочница, которую нам отвели, – она сужается. Стремительно. А до каких пределов она скукожится через год? Через десять? Что следующее – Курилы, Калининград? Это же очевидно: нас будут мочить. Мочить жестоко. Я тут посмотрел новости маленько… По ходу пьесы – американцы отреагировали значительно жестче, чем нам казалось еще вчера. И, похоже, этот больной на голову парашютист все-таки станет президентом.

– Маккейн? Он же летчик?

– Был летчиком, – президент качнул головой вправо-влево, разминая шею. – Пока не сбили. А как сбили – стал парашютистом. Есть сомнения, что он постарается сквитаться?

– Хм… – Премьер насчет «сквитаться» сам был не промах, биография способствовала. Так что идею подхватил сразу. – Да он помирать будет – как бы к кнопке не потянулся. Он все Штаты без штанов оставит – а на противоракетную свою авантюру последний цент выскребет.

– Во-во. Пока у них каменный цветок не то чтобы выходит – но все же иметь в космосе серьезную инфраструктуру может оказаться весьма полезным… для сохранности упомянутой мошонки.

– Да понимаю я все! Все понимаю. И мошонку хотелось бы сохранить в целости. Но вопрос-то совсем в другом!

– Именно в этом. Чтобы нас не высекли, как нашкодившего пацана, надо начать играть с ними на равных. Не в «Челси» с «Арсеналами». А в настоящие арсеналы – большие, взрослые, без кавычек.

– И при чем здесь Луна?

– А при том, что ракеты – они разные бывают. Есть которые «Земля – Луна», а есть которые «земля – земля». Или «земля – воздух». А делают их одни и те же люди. И этих людей нам все равно выращивать.

– «То не люди, то студенты». Со студентов придется начинать. Или даже со школьников. Ты понимаешь, что работать банально некому? Ты понимаешь, что спецов по космосу у нас осталось с гулькин хрен? Что все, кто мог, свалил куда попало? Те, кто остался, – фанатики, а фанатиков мизер.

– Именно. Вот и начнем – пока еще не поздно. Хм… Пока, как я надеюсь, не поздно. Со студентов.

– С денег надо начинать. С де-нег. Потому что забесплатно – только сам себя, в подворотне. – Премьер начинал закипать. – Еще раз вопрос – откуда бабки?

– Из тумбочки.

– А если серьезно?

– Если серьезно – надо собирать отовсюду, откуда сможем. С Сочей, понятно, основную сумму придется снять. Мелочь оставим – гостиницы там, дороги те же. Чтобы совсем уж не обижать. Остальное – на Дальний. Миллиардов пять наскребем, что «освоить» не успели.

– Это – только строительство. Да и то, может, не хватит. А еще откуда?

– Часть придется выводить из резервов. Пока был шанс, что правила не поменяются, – резервы имели смысл. Теперь – нужно выводить. Постепенно. Прямо сейчас их вряд ли конфискуют, но лет через пять – не поручусь.

– Если через пять лет из этих резервов еще что-то останется.

– Это да. Тут… Тут риск. Это считать надо, – президент коротко простучал по клавиатуре, будто и в самом деле что-то считал. Хотя на самом деле максимум пометочку для памяти сделал, такими вопросами впору целые институты грузить. – Потом – надо внешние связи активизировать. Американцам, понятно, все это неинтересно, Маккейн даже МКС[1]1
  Международная космическая станция


[Закрыть] может прикрыть, в административном-то восторге. А вот Европа…

– Европа-попа. С ними договариваться – как белого бычка тянуть. Я пробовал. На высшем уровне их уламывал, посмотри архивы. Только доходит до реальных денег на реальное дело – все. На колу – мочало, начинай сначала. Их, конечно, можно привлечь – но только на готовенькое. Или на почти готовенькое. Вот тогда они понабегут. На грош пятаков наменивать. Так что на первом этапе я бы на них не рассчитывал.

– Как сказать. Думаю, с Европой как раз сейчас договориться будет чуть проще, чем раньше. Они оказались в интересной позе: Олимпиада – Олимпиадой, гадости – гадостями, но бить горшки по полной они пока не готовы. Пока. И вот тут надо эту их нерешительность использовать по полной программе. Дескать, сделали нам подлянку – теперь компенсируйте, если не хотите полного разрыва. Да и интерес в космосе у них не то чтобы пиковый – но есть. А там, глядишь, втянутся.

– Угу, втянутся… как кошка в пылесос. Впрочем, ты прав. С паршивой овцы… Китай?

– С Китаем тоже тяжело. Манера у них известная. Норовят купить образец, передрать один в один – и тебя же твоей же разработкой с рынка выпереть.

– Как наши в тридцатых.

– Наши в тридцатых забывали главное. С рынка выпереть. Ладно, с Китаем – проехали. – Президент уже считал варианты. – Индия, Иран?

– Индия… Индусы – это да, это интересно. Им и тяжелая ракета нужна, и корабль они свой хотят, чтобы от Китая не отставать. Поможем. А Иран… Они-то все оптом купят. Но как-то стремно. – Премьер нахмурился.

Президент согласно кивнул:

– Да уж. Ну, с Ираном – будем смотреть по обстановке.

– Угу. Если президентом и в самом деле Маккейн станет – и такому союзничку возрадуешься.

– А кто о союзе говорит? Просто продадим им что-нибудь такое… не слишком удобное для военного применения. Движки криогенные, например. С Индией же получилось.

– Получилось. Но то, что мы с тобой набросали, – это плюс пара миллиардов. Может быть, пять. Ну, десять. А надо-то больше.

– Ну, я знаю, кого можно раскулачить. – Президент в отличие от премьера совершенно каменным держать лицо не умел и чуть ухмыльнулся собственной шутке. – Сорок миллиардов нам хватит? Все равно ведь отберут, у них конвейер отлажен.

Премьер еле заметно моргнул. У него-то с контролем мимики все было в порядке, но больно уж шутка была злой. Поймать бы политолуха, запустившего эту мульку, да поговорить вежливо, в традициях конторы… Конечно, поймать-то не проблема, да времена не те, эх, не те…

– Сорок миллиардов – это теперь уже твоя забота. – Лицо премьера снова ничего не выражало. – Сорок миллиардов – непременный атрибут президентской должности. Как чемоданчик ядерный или «Андрей» первой степени. Мне теперь только два процента положено. Надо, кстати, их у этого… предпредпредшественника… отобрать. А то совсем страх потерял – в оппозицию когда еще ушел, а так до сих пор с ними в погоняле и ходит. А если серьезно?

– Если серьезно – надо думать. Долго думать. С кондачка такое решать…

– Это точно. С кондачка нельзя. И, кстати, не забудь подумать, как отбивать вложенное. А то будем по этой Луне с голой… мошонкой шляться. Как кимирсены какие.

– Обязательно подумаем. Но тут, надо учесть, часть – приличная часть, замечу, – пойдет по военным статьям. Вложение в безопасность, так сказать. А остальную часть действительно придется отбивать на гражданке. Значит, задачу надо ставить так, чтобы все основные элементы можно было в коммерции применить.

– И как? Какие элементы? – К технике, особенно такого масштаба, премьер относился настороженно, больно уж часто в предыдущие восемь лет она ассоциировалась у него с неприятностями.

– Тяжелую ракету, например. Для вывода больших спутников на геостационар. Понимаешь, сейчас кризис. В ближайшие лет пять рынок ужмется почти в ноль. Но потом-то всем, причем почти одновременно, понадобится и менять, и расширять группировку. И если мы будем вкладываться с таким расчетом, чтобы вся… или почти вся техника была двойного назначения, с возможностью коммерческого использования, – тогда на этом обновлении и отобьемся. Хотя бы частично.

– Угу. Кое-кто уже отбился. От рук. И не частично, а вообще по беспределу. «Хруничев» свою «Ангару» уже сколько обещает? А ГЛОНАСС[2]2
  Глобальная спутниковая навигационная система. Один из космических «долгостроев» России. В качестве демонстратора возможностей этой системы широко рекламировался подаренный одному из первых лиц государства ошейник для его собаки, позволяющий определить ее местоположение.


[Закрыть]? Меня уже каждая сука, извини за каламбур, этим гребаным ошейником поддеть норовит. Это, кстати, о космосе. По оборонке – тоже примерчик есть замечательный, «Булава». А пятое, ети его мать, поколение? Какие пять лет, слушай? Уже все пятнадцать – а результата все нет.

– Это потому, что мы недостаточно активно используем злобинско-ипатьевский метод управления.

– Я?! Да я регулярно их злобно… это…

– Значит, не тех и не так. Придется объяснять товарищам, что они не правы. В пятидесятых же могли темпы выдерживать.

– Предлагаешь вызвать дух Виссарионыча на пару с Палычем? Вот это дело. Это народ как раз одобрит, это ты вообще замечательно придумал.

– Спокойнее. Оборонку вытаскивать надо по-любому. А то разбомбят к чертям. Аккурат году к четырнадцатому. Или чуть позже. То есть эта задача что так, что так встанет. – Президент загрустил. Были, были причины, чего уж там.

Премьер еще раз взглянул на висящую в небесах Луну, так и не изжитым имиджмейкерами движением почесал затылок.

– Тема… тема, конечно, правильная. Богатая тема. С нюансами разными интересными. Ладно, уболтал. Это даже лучше Сочей. Будем решать.

… И вот все об этих людях, как говаривала блистательная Шахерезада. Она, кстати, тоже любила рассказывать сказки о джиннах, ифритах, гигантских птицах Рок, многомудрых и добросердечных правителях, а также о других не встречающихся в нашем прозаическом мире существах.

А еще она рассказывала о мореходах, стремящихся с высоты мачты увидеть за манящим горизонтом новую, неведомую, полную чудес землю…

ДЕНЬ 1
26.08.2020

12:00 мск (10:00 CET)

Париж, штаб-квартира ЕКА[3]3
  ЕКА («ESA») – Европейское космическое агентство


[Закрыть]

Президиум напоминал зверинец. Маленький, уютный европейский зверинец. Дитер Фальке, исполнительный директор лунной программы ЕКА, походил на розовенького поросеночка с аккуратной белесой щетинкой. Министр науки Италии был вальяжен и элегантен, как леопард. Представитель «Роскосмоса» – опять же традиционно, да и в полном соответствии с именем – напоминал отлично постриженного и по-европейски воспитанного медведя. Дружелюбного медведя. Представитель НАСА[4]4
  NASA – Национальное аэрокосмическое агентство США.


[Закрыть], к сожалению, отсутствовал, так что подобрать ему анималистичную аналогию было невозможно. Ну и наконец, журналисты, как водится, изображали свору жадных до свежатинки волков. Определение «шакалы пера», как насквозь неполиткорректное, оскорбляющее и дискриминирующее индивидуума по признаку принадлежности к профессиональной группе, использовать не рекомендовалось.

– Господин Калитников, русская лунная программа является впечатляющим достижением, особенно учитывая экономический кризис, который Россия вместе со всем миром испытала на рубеже десятилетий. Как вам удалось за двенадцать лет, испытывая серьезные экономические трудности, достичь Луны?

Медведь пошевелился, улыбнулся – получилось вполне добродушно, – кивнул девочке-белочке у проектора. Картинка на экране за спинами «космического зоопарка» была внушительной, хотя и непонятной для подавляющего большинства собравшихся в зале. Пепельный шар Луны крестили разноцветные орбиты, взлетные и отлетные траектории. На самой Луне и вокруг нее прилепились очень солидные с виду наборы цилиндров, кубов, ферм, колес и иных блестящих штучек. Русский прокашлялся – с еле заметной рычащей ноткой – и начал:

– Да, программа осуществлялась в достаточно сложной экономической – а временами, как вы знаете, и политической – обстановке. Прежде всего мы применили комплексный подход. Достаточно весомая часть элементов нашей программы создавалась с расчетом на использование в других отраслях космической деятельности. К примеру, мы не могли по образцу наших партнеров из США разрабатывать гигантскую ракету, имеющую применение только в программах дальних пилотируемых полетов. Наша тяжелая ракета уступает американской по грузоподъемности почти в три раза. Поэтому мы вынуждены отправлять к Луне орбитальные и посадочные корабли по отдельности. Что, в свою очередь, потребовало создания на орбите вокруг Луны пересадочной базы – станции «Селена». Это своеобразный орбитальный терминал, на котором космонавты пересаживаются с орбитального корабля на посадочный, чтобы уже на нем достичь поверхности Луны. Однако в результате такого подхода наша ракета «Урал» оказалась востребованной при запуске новых тяжелых спутников связи на геостационарную орбиту[5]5
  Геостационарная орбита – круговая орбита высотой около 36 тысяч километров, лежащая в плоскости земного экватора. Спутник на этой орбите вращается вместе с Землей и не меняет своего положения относительно земной поверхности. Такие орбиты используются для большинства спутников связи.


[Закрыть].

Герр Фальке встопорщил щетину на загривке и вопросительно повернул голову к русскому коллеге. Тот кивнул и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула. Камеры довернулись на немца. Если русский говорил в основном об истории – то от европейца можно было ждать чего-то более актуального.

– Как вы знаете, русская ракета «Союз»[6]6
  Ракета-носитель «Союз» – развитие первой в мире космической ракеты Р-7, или «Семерки», выведшей на орбиту первый искусственный спутник Земли. Различные модификации Р-7 – гагаринский «Восток», «Восход», «Луна», «Молния», «Союз» – золотыми буквами вписаны в историю космонавтики. Несмотря на несколько архаичную конструкцию ракеты, Европейское космическое агентство выбрало ее для осуществления пусков на геостационарную орбиту с европейского космодрома Куру во Французской Гвиане. Первый запуск намечен на 2010 год.


[Закрыть] выводит спутники с космодрома Европейского космического агентства в Гвиане уже более десяти лет. Могу сообщить вам, господа, что в настоящее время ЕКА и «Роскосмос» рассматривают вопрос о строительстве стартового комплекса «Урала» на этом экваториальном космодроме. Продолжение сотрудничества Европы и России позволит выводить на геостационарную орбиту спутники массой до двадцати тонн. Такие спутники могут располагать мощными передатчиками, которые дадут потребителям на Земле возможность принимать телевизионные трансляции или другую информацию того же объема даже на мобильные устройства с компактными антеннами.

Это было интересно, но не настолько – в журналистских кругах ходили слухи о большем, чуть ли не о совместной русско-европейской космической администрации. Но то ли слухи преувеличивали, то ли подковерные схватки вокруг дележа мест, вкладов и бонусов еще не закончились.

– Но ракета – это только часть всего комплекса, не так ли, господин Калитников?

– Разумеется. Однако мы по максимуму использовали уже готовые к тому времени решения – и наши собственные, и наших европейских коллег. Элли, будьте добры – следующий кадр…

12:20 мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

Жилой отсек

– И что же, Сергей? На орбите над нами болтается все тот же самый «Союз»[7]7
  Космический корабль «Союз» совершил свой первый полет в 1967 году. Под этим именем летало целое семейство кораблей. К этому семейству принадлежал и ЛОК – Лунный орбитальный корабль, разработанный для советской лунной программы 1960-х годов. Согласно расчетам ракетно-космической корпорации «Энергия», при определенной доработке современная версия корабля «Союз» может использоваться для доставки экипажа на окололунную орбиту и возвращения его на Землю.


[Закрыть], которому уже больше полувека. А к околоземной станции, – Пьетро махнул рукой куда-то в алюминий стенки, – такие же «Союзы» выводит ракета, которой по вашему пенсионному закону уже давно пора на заслуженный отдых. Да и по нашему тоже – «Семерка» – это же «она»? Я верно говорю?

– Есть хорошее правило. – Третьяков полулежал в гамаке, обхватив поилку обеими руками, грелся. Ноздри расширены, чтобы ни одна молекула ароматного чайного пара не пропала втуне. – Работает – не трогай. В смысле, не то чтобы не трогать совсем… Но резона менять что-то старое и надежное только потому, что оно старое и не такое блестящее, как у соседей, – он дернул головой в сторону противоположной стенки и едва не треснулся макушкой, – я не вижу. Хотя знаешь – с самого начала планировали сделать капсулу побольше, вроде «Ориона» у американцев. Но тут шарахнул кризис – и решили сэкономить.

– Кризис я помню. Я как раз тогда оканчивал университет. Очень боялся, что останусь без работы. Несколько лет очень тяжелые были.

– У нас тоже. Но выкрутились. А потом я в Отряд попал – и только знай, работай. Теория, матчасть, тренировки, зачеты. В Москву в первый раз толком как бы не в четырнадцатом выбрался. Глядь – а кризиса как не бывало.

– Смешно – нам в университет грант от ЕКА на работу с лунным грунтом тоже как раз в четырнадцатом пришел. И тоже – работы стало столько, что о проблемах как-то сразу забыл.

– Во-во. А насчет пенсионного возраста… Открою тебе страшную тайну. Когда мы высаживали десант в Осетии, у некоторых спецов я видел снайперки Мосина. Им вообще больше века. И кстати – моя «вертушка» тоже в шестидесятых годах разработана была. Летала и не жужжала, несмотря на свои сорок с лишним. То есть как раз жужжала, х-хе.

– Но это же застой?

– Почему застой? Просто развиваться надо с умом. Особенно если сил не очень много. В смысле, биться в стенку головой надо в том месте, где можешь эту стенку пробить. Причем не в соседний чулан, а хотя бы в коридор, по которому можно уйти хоть чуточку подальше.

– О, Сергей, вот тут – совершенно никаких проблем. Стенка прямо рядом с твоей головой, а за ней даже не коридор, а бескрайние лунные равнины! Иди – не хочу!

– Уел. А если серьезно… Могли бы мы поднапрячься и сменить «Союз» на «Тысячелетнего Сокола», а стандартный… ну, хорошо – почти стандартный модуль орбитальной станции на «Звезду Смерти» – тогда, конечно, стоило вложиться в такую замену. Но если «Икс-винг» на горизонте не просматривается – лучше потратить те же деньги на что-то совсем другое, на что-то, дающее тебе новые возможности.

– Например?

– Например, на «Козявку».

Пьетро закивал. Лунный посадочный корабль любили все – от детей до членов правительства. Не исключая разработчиков и космонавтов. Совершенно не похожий ни на советский лунник шестидесятых, ни на тех же времен американский кораблик, ни на «двухэтажный небоскреб» американского же нового «Альтаира»[8]8
  Космический корабль, разрабатываемый в рамках программы «Constellation» – «Созвездие», инициированной Дж. Бушем-млздшим в 2003 году. Предназначен для доставки экипажей до 4 человек и нескольких тонн оборудования с окололунной орбиты на поверхность Луны и обратно.


[Закрыть], больше всего он напоминал насекомое. Пузатый баковый отсек – словно брюшко, обманчиво тонкие паучьи ножки посадочных опор, вынесенная в сторону кабина со жвалами стыковочного узла. Стрекозиные глаза пилотских иллюминаторов. Только солнечные батареи немного подкачали – не стрекозиного размаха, а скорее козявочного. Откуда и прозвище. Сергей продолжал мысль:

– Или, скажем, на «Бочку» нашу. И, что характерно, в результате мы здесь.

– Американцы тоже здесь. Причем на всем новом.

– Богатые люди. – Третьяков снова отхлебнул из поилки сладкого до вязкости чая, прищурился, как навернувший сметанки кот. – Хотя не гоняйся они за новьем, продолжи «Аполлон» – могли бы с семидесятых вообще лунный город построить. Луна-сити. Или хотя бы Луна-таун. А мы бы летали к ним только в гости. С коньяком в набедренном кармане.

Оба засмеялись. Планшет на коленях итальянца басовито гукнул. Пьетро открыл окошко, кинул короткий взгляд на колонку цифр.

– «Верона» сообщает – процесс завершен. Пойдем посмотрим, что там накапало?

– Да, пора. Судя по телеметрии – литров десять кислорода. Пора менять дьюар.

Пьетро поводил пальцем по экрану, уточняя данные, засунул планшет под резинку на стене. Сергей поставил поилку в держатель, полупрошел-полупролетел в дальний конец «Бочки», скрылся за занавеской. Зажурчало.

– До чего приятно, когда есть хоть какая-то тяжесть. Пьетро, смена караула?

– Обязательно. Порядок есть порядок! – Они с трудом разминулись в узком проходе.

– Иногда мне кажется, что ты не итальянец, а немец. Ordnung muss sein[9]9
  Порядок должен быть (нем.).


[Закрыть] , все дела. Правда, для немца ты журчишь слишком уж мелодично.

– Какого черта, Сергей! Еще немного – и тебе пришлось бы мыть туалет! Я чуть не промахнулся! Из-за твоих шуток!

– Понял, раскаиваюсь. Но ты же химик, Пьетро! Я думал, настоящий химик попадет струей реактива куда утодно и в каком угодно самочувствии. По крайней мере, тогда на даче ты разливал в абсолютно салатном состоянии. И ни капли не пролил. Уважуха.

– В салатном?!

– Это когда спят лицом в салате, – и, не обращая внимания на сердитый взгляд напарника, уже совсем друтим тоном, в микрофон: – Orbital Base, Orbital base. Here's Monblan-One.

– Monblan-One, Here's Vega-One on Orbital Base[10]10
  – Орбитальная база, Орбитальная база, здесь Монблан-Один. – Монблан-Один, здесь Вега-Один, Орбитальная база (англ.).


[Закрыть] Привет, Сергей.

– Привет, Настя. Куда Боба подевала?

– Роберт спит. Просил передать: ладья а-один – а-три.

– У-у-у… да он попал. Ладно, потом отвечу. Выход по Вероне, замена дьюара, начало тринадцать ноль-пять стандартного, предполагаемая продолжительность три тридцать.

– Принято. Выход по программе Верона, тринадцать ноль-пять, длительность три тридцать. Ожидаю теста связи скафандров через десять минут.

12:40 мск (10:00 CET)

Париж, штаб-квартира ЕКА

– …таким образом, сотрудничество России и Европы позволило нам наконец перейти от коротких миссий с ограниченным набором экспериментов к планомерному изучению возможностей промышленного освоения Луны.

– Вы имеете в виду «Гелий-три», господин Калитников? – Корреспондент явно был из подкованных.

– Увы, пока нет. Да, использование этого редкого изотопа гелия в термоядерных реакторах позволило бы решить проблему экологически чистой энергетики на сотни лет вперед. Однако лунные условия столь суровы, а содержание нужного изотопа в грунте столь мало, что в настоящее время это лежит за пределами наших возможностей. Пока мы решаем более скромные задачи. Но об этом вам лучше спросить господина Кальдеролли.

– С удовольствием, господа. – Итальянец перетек из позы ожидания в позу охоты, теперь жертвами были журналисты. По крайней мере, так казалось со стороны, а журналисты опровергнуть впечатление не спешили. – В рамках совместной программы исследования Луны группой итальянских химиков была разработана опытная установка по переработке лунного грунта. В настоящее время итальянский астронавт доктор Тоцци, сотрудник министерства, которое я имею честь возглавлять, проводит на Луне исследования по получению из лунного грунта такого важного за пределами Земли ресурса, как кислород. Естественно, с помощью российского коллеги, – снисходительный кивок в сторону русского.

– Кислород может быть использован для дыхания астронавтов?

– Разумеется – как только установка будет отлажена. И, что еще более важно, открывается возможность для применения кислорода в качестве компонента ракетного топлива. К сожалению, расчеты на нахождение в полярных областях Луны залежей льда, по-видимому, не оправдались, иначе мы могли бы добывать на месте и горючее – жидкий водород, и окислитель – жидкий кислород, используя более простые и эффективные процессы. Но увы. – Итальянец развел руками и снова почти мгновенно принял величественную позу. – Установка спроектирована очень элегантно. – Многим показалось, что министр хотел сказать «не менее элегантно, чем я выгляжу». – Для разогрева грунта наши инженеры предложили использовать дневные солнечные лучи, а для сжижения получившихся газов – холод длинной лунной ночи.

12:45 мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

В шлюзовой камере было довольно тесно. Громоздкие скафандры занимали почти все пространство, оставляя людям минимум места – только чтобы повернуться. Экраны диагностики слепо пялились в столь же слепые бельма гермошлемов двух оставшихся на ночевку с экипажем «Кречетов»[11]11
  В рамках лунной программы 60-х – 70-х годов XX века в СССР было разработано два унифицированных скафандра – «Орлан» для пилота орбитального корабля и «Кречет» для пилота посадочного модуля. В связи с прекращением программы предназначенный для перемещения по поверхности Луны «Кречет» был снят с производства, орбитальный же «Орлан» используется до сих пор, постоянно модифицируясь. Вероятнее всего, в случае возобновления лунной программы появится и новая модификация «Кречета».


[Закрыть].

Остро пахло Луной – сухой, «пороховой» запах бодрил куда более приятным образом, чем надоевшая за девять ночных суток промозглость модуля. Еще было холодно – шлюз, только отчасти укрытый шатром дополнительной теплоизоляции, остывал очень быстро. А реактор они ждали только днем. Лунным днем.

Сергей развернул свой скафандр на подвесе, между делом бросив взгляд на мониторы. Красняка не было, сплошная зелень. Отлично.

Связь с орбитой шла с еле уловимой задержкой – станция сейчас была над дальней, невидимой с Земли стороной Луны. Стандартные чеки, никакого балагурства. Изредка, невпопад из-за более солидной, трехсекундной уже задержки, вмешивалась Земля – дело было новое, операторы к лунной специфике привыкнуть не успели. Были, конечно, зубры той еще, старой школы, умудрявшиеся на наитии просчитывать разговор наперед, но таких в ЦУПе осталось мало – уж больно глубоким оказался провал между старым и молодым поколением. А эти – пока еще насобачатся… Впрочем – не ему ворчать. Сам всего второй раз в космосе, и то первый раз – почти не в счет, всего неделя. Обкатывали, так сказать, молокососа поближе к мамкиной титьке. Сергей закончил проверку, развернул скафандры на подвесках спинами к проходу. Открыл обе дверцы. Пьетро, уже в костюме водяного охлаждения, как и Сергей, повернул рычаг, задраивая проход в относительное тепло жилого отсека.