355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Буркатовский » Война 2020. Первая космическая » Текст книги (страница 5)
Война 2020. Первая космическая
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:50

Текст книги "Война 2020. Первая космическая"


Автор книги: Сергей Буркатовский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

– Видимо, у военных какие-то свои соображения были. Достаточно веские.

– Никогда не любил военных – извини, Сергей, к тебе это не относится. А теперь еще больше не люблю. Теперь это, можно сказать, личное.

– Ну, что делать. Нас любить не обязательно. А конкретно меня – конкретно тебе – вообще противопоказано. – Оба хрюкнули. С ориентацией и у того, и у другого все было тип-топ, скорее даже трах-тибидох. У Третьякова период загонно-засадной охоты на юбки, правда, остался в холостяцко-курсантском прошлом – загнал одну такую… себе на беду. Пришлось, как пишут классики, переходить от экстенсивного пути развития к интенсивному. А вот итальянец оправдывал национальную репутацию почти до самого предстартового карантина. – Нас достаточно кормить – и немного бояться. Это я о чужих военных. В смысле – другие страны должны военных твоей страны немного побаиваться. Совсем немного. Только чтоб войну начинать было страшновато. Любовь – это так… из области несбыточного. Если нас полюбят, как, скажем, в тридцатые, – можем невзначай и до Берлина дойти…

– Вот поэтому и не люблю. У нас в Италии тогда, в тридцатые, знаешь ли, дуче был. И тоже… Берсальеры, дух Рима… Еще хорошо, что я не немец…

– Это да. Был бы немец на твоем месте – вот тогда бы я со своей любовью попал.

– Но у вас тогда тоже был тоталитаризм!

– Это, друг мой, разговор сложный и «не для сейчас». Это надо поллитру на стол выкатить, грибочков, селедочки.

– А потом драка обязательно.

– Оп-па. Это откуда такие точные сведения?

– Когда я в четырнадцатом готовился в первый раз ехать в Россию – еще не в Королев, а в геохимический институт, тогда мы «Верону» только разрабатывали, – мне мама принесла книжку «Как выжить в России».

– Представляю себе.

– Да уж. Перепугался я страшно. А когда приехал – понял, что там, в книжке, все несколько преувеличено.

Эту тему Сергей тоже решил замять. А то мало ли что там для запугивания таких вот отправляющихся в дикую страну пьетров написали. Слово за слово – можно невзначай и подтвердить какую-нибудь гадость. Да и док Абрамов просил, точнее, настоятельно рекомендовал о политике особо не дискутировать. И, кстати, шутить поменьше, н-да… Абрам – это голова. Абраму палец в рот не клади. Сергей, например, не положил бы. Пьетро тоже, видимо, получил подобные рекомендации насчет политических тем. Но успокоиться не мог.

– Сергей, ты же говорил, что в войне участвовал, так? А стрелять в людей тебе доводилось?

– Бог миловал. – Вопрос вроде безопасный, да и душой, слава богу, кривить не надо. Если Чечню не вспоминать, конечно. – Я ж извозчиком был. Туда – обратно. Много раз.

– И орден за это дали? – Пьетро ткнул из-под спальника в стену над головой Сергея.

– Это? Это не орден. Это гвардейский значок. Память. Об армии. Хотя орден тоже дали.

– Но ты же не стрелял?

– А в армии далеко не все стреляют. Иногда нужно просто таскать через горный хребет грузы и людей. А хребет высокий. Три кэмэ. Для груженого борта – почти предел. И вообще по сравнению с вертолетом в горах здешние посадки – курорт. Ни тебе ветра, ни тебе тумана или метели… Ни тебе обстрелов, кстати. А там… Но ничего, обошлось. За это и орден.

На чем военную тему и замяли, вернувшись к вопросу – почему нельзя все-таки подготовить все заранее и прилететь в относительно комфортные условия. Сергей пытался было объяснить на пальцах – но «пальцы», в смысле, жизненный опыт, оказались разные. Что такое «ремонт» и что такое «дача» и с какими проблемами связано проведение первого и строительство второй, объяснить итальянцу оказалось трудновато. Все-таки ближайший аналог нашелся – в глубине десятилетий.

– Ну, вот смотри. Строил твой дедушка дом. Если бы он сразу задумал отгрохать, как ты говоришь, палаццо – не получилось бы, верно? Особенно если он не миллионер?

Пьетро кивнул – не миллионер, мол. Тут, правда, была тонкость: миллионером дедушка все-таки был – если считать в прежних итальянских лирах. Но объяснять русскому тонкости нумизматики тех времен

было намного дольше, чем просто согласиться. Третьяков продолжил, ободренный:

– Ну вот. И пока скопил бы он всю сумму до копейки – обязательно нашлось бы, на что потратить. Так что он у тебя совершенно правильно все делал. Прямо как мы. Сначала маленький домик, бытовка. Потом он туда переехал, так? И начал строить потихоньку. Подвел электричество, завез камни… Мы сейчас как твой дедушка – сарайчик построили, поселились – и давай камешек к камешку класть.

– Сергей, это же было во время дедушки. Шестьдесят лет назад. А сейчас все по-другому. Сейчас, если строят дом, а не снимают квартиру, просто берут кредит, нанимают строителей… И для этого не обязательно быть миллионером.

– А строители, что характерно, мы сами. Не наймешь же зеленых человечков местных. И кредит никакие инопланетяне нам не дадут.

– Ты умеешь говорить замечательные комплименты. То с сантехниками сравнишь, то со строителями.

– А что? По-моему, почетно. Вот будет тут постоянная база, закопанная в землю, тьфу, в Луну, с системой тоннелей, с куполами, с залами подземными, как у Хайнлайна, – Хайнлайна Пьетро читал, что и подтвердил частыми кивками, – а на местном кислородном заводе, на главном шлюзе – титановая табличка. Из местного, замечу, титана. И там первой же строкой – «Завод имени инженера-химика доктора Пьетро Тоцци». Согласно русской традиции.

– Не только русской. – Улыбнулся, уже прогресс.

– Ну, вот видишь. А вот мне даже этого не светит. Вот именем Сашки Залетина, командира нашей первой экспедиции, наверняка главную улицу… или главный тоннель назовут. А мне, как всего-навсего пятому, – не, без шансов.

Пьетро принялся горячо возражать против такой несправедливости. Как это таю инженеру, получается, целый завод, а командиру – ничего. Это неправильно! Распалился, замахал руками. Даже про холод забыл. В общем, через десять минут сошлись на названной в честь Третьякова энергостанции. Благо принимать, перегонять и подключать реактор предстояло как раз русскому. Хандру у итальянца как ветром сдуло. Чего Третьяков, собственно, и добивался.

Засим пошли спать.


ДЕНЬ 3
28.08.2020

00:15 мск (07:15 хбр)

Воздушное пространство

над Восточной Сибирью

На дальневосточных маршрутах летали относительно новые «Дримлайнеры», но ни сон, ни дрема не шли. Должно быть, график дня и ночи сбился окончательно – уж больно велика разница в поясах. По Хабаровску уже восьмой час утра, по Москве – первый ночи, так что не поймешь – то ли еще не ложился, то ли уже встал. Хорошо Абрамову – дрыхнет, как младенец. И толстый деятель в необъятном пиджаке в соседнем кресле рулады носом высвистывает. А ему – не спится вот. По первости, летая пассажиром, дико хотелось обаять стюардессу и, невзирая на строжайшие запреты, напроситься к пилотам в гости. Иногда удавалось. Небо в иллюминаторе – совсем не такое, как в прямоугольных стеклах кабины, а жалкое подобие. Жалкое в той же самой степени, в которой открывающийся пилоту гражданской лайбы вид бледнеет перед распахнутым во всю ширь простором за стеклом фонаря «сушки». Когда он осознал это, на второй или третий раз, – немедленно прекратил такие экскурсии. К тому же «Боинг» шел на запад, почти синхронно с проворотом Земли внизу, так что мутно-красное солнце, как привязанное, висело над самым горизонтом «на семи часах». Не увидеть.

Виктор достал планшет, дотронулся до экрана. Вот что хорошо в работе – служебная регистрация во всех и всяческих мобнет-сетях, включая жутко дорогие бортовые подсетей авиакомпаний. Нуда, профессия, мать ее, обязывает.

Он заглянул в ящики – личный и рабочий. В личном почистил спам, служебный закрыл почти сразу, в паническом ужасе перед навалившимися ЦУ и отчетами. Сотрудников у него было всего двое, но один из них – плодовит без меры. А уж про начальство и говорить неохота. Потом, утром. Московским утром, официальным.

Пробежался по порталам новостей. Сначала по нашим. Ну, понятно – про улетевший к Луне реактор написала каждая собака. Космос – тема выигрышная, народу нравится. Пару раз усмехнулся – один бильд-редактор умудрился вставить в качестве иллюстрации старт древнего штатовского «Сатурна». Другой вообще где-то ролик старта «Востока» откопал. Ну а че? Ракета? Ракета. Пипл схавает.

Потом полез в англоязычный сегмент. Тоже нормально, даже его собственные слова не слишком переврали. И ролики адекватные. Ну, еще бы – свежак, прямо со старта. Умеют, заразы, работать – нашим бы так. Филонов уже совсем было расслабился – и споткнулся взглядом о два совершенно неожиданных слова.

«Dirty bomb».

«Грязная бомба».

Ну-ка, ну-ка…

«Успешный запуск… ядерный реактор… к Луне… Энергоснабжение лунной базы русских…»

Так, это все не то, не то… Вот оно:

«… Однако следует рассмотреть и другую возможность. Что, если запуск потенциально опасного объекта на фоне нарастающей напряженности в Европе – вовсе не случайность? Что, если при дальнейшем обострении отношений с Польшей и всем Атлантическим альянсом русские захотят использовать этот космический Chernobyl в качестве орудия шантажа западных держав?» – да у них что – досрочное осеннее обострение?! Или магнитные бури на неокрепшие головушки влияют?! Какой, к чертям собачьим, Чернобыль?!

«Если русские решат использовать реактор в качестве грязной бомбы – на обратной траектории от Луны они смогут разогнать его до гигантской скорости в тридцать четыре тысячи футов в секунду и даже больше. Сможет ли наша противоракетная оборона перехватить эту стремительно падающую на наши головы смерть? Ведь баллистические ракеты, против которых был разработан наш ракетный щит, летят со значительно меньшей скоростью. Что, если наша оборона окажется бессильной перед угрозой из космоса?» – это кто такой толковый? Кевин Хэтчинсон. Хэтчинсон… Не помню такого, не знаю такого. Ну-ка, по базе его…

Забавно. Хэтчинсонов разных среди журналистов штук тридцать, и даже один Кевин среди них нашелся – вот только космосом ни он, ни остальные никогда не занимались. Фрик? Все равно – надо будет попросить Наташу пробить человечка поподробнее. А интересно, еще такие умники есть?

Умники нашлись. Как же без умников? Отставной разработчик из «Рейтеона» в интервью какой-то там Сандре Смит к откровению мистера Хэтчинсона отнесся без должного уважения. Но в самом конце таки признал, что на летящие со второй космической цели система ПРО не рассчитана. Хм. Можно с самим собой поспорить – здравые мысли эксперта дальше этого интервью вряд ли пойдут, а вот невозможность перехвата – гипотетическая, заметим, «не рассчитана» совсем не значит «не способна» – пойдет гулять, как корова по клеверу. Ха. Ну, конечно же, я выиграл. Вот и новая статейка. Гибрид двух первых. Злобные русские в наличии, мнение эксперта о невозможности перехвата – тоже. Можно начинать бояться.

Виктор все-таки залез в служебный ящик. Опасения оправдались – чуть ли не половина всех начальственных писулек касались свежего – три часа всего – бреда. Эк руководство всполошилось…

Ну что же. Завтра будем отдуваться. А пока – надо бы поспать.

Он оторвался от планшета, сунул его во внутренний карман. Стюардесса как будто все это время рядом стояла: только голову поднял – а она уже тут. Ну да, господин, судя по всему, солидный – сеть в самолете удовольствие недешевое, от планшета оторвался – значит, самый момент что-нибудь впарить. Желательно – подороже.

– Не желаете коньячку? Виски? Саке? – Гляди-ка, помимо западной, и дальневосточная экзотика в наличии. Н-да, красавица, не по нашему карману. Тут у вас цены покруче, чем в «Яре», небось. Но разочаровывать не будем. Стопочка не помешает.

– Водки, пожалуйста. Пятьдесят грамм. И бутерброд с лососем, – подмигнул девушке, как бы компенсируя не сильно денежный заказ. – И вот что, Света, – прочитал он имя на бэйджике, – до Москвы не будите меня, хорошо? В том числе и на завтрак. Хоть часа четыре подремлю.

Та улыбнулась, кивнула и двинулась в сторону кухни, или что у них там, походкой манекенщицы. Теперь – двадцать пять от нервов, двадцать пять – для нервов. И всенепременнейше уснуть. Сигаретку бы еще – но такая роскошь в самолете не предусмотрена.

00:45 мск (08/27/2020 16:45 EDT)

Вашингтон

Штаб-квартираNASA

Специальная группа

Доку Рон ни выпить, ни закурить не предлагал. Да тот и не напрашивался, а предложи – откажется. В новый паттерн успешного психолога ни виски на два пальца, ни сигара, ни трубка не вписывались, а Док был слишком хорошим специалистом, чтобы не понимать, что имидж в этой профессии важен критически. Тем более что Рон для него в данном случае был не только руководителем, но и, в определенной степени, пациентом. Слишком все ново и рискованно. Слишком много нервов. Именно поэтому он расположился не как сотрудник на совещании у руководства, а как врач, беседующий с нуждающимся в помощи человеком, – в профессионально-открытой, располагающей позе. Пациент не возражал.

– Так что тебя беспокоит, Рон? Насколько я знаю, стартовали мы совсем неплохо.

– Русские, Док. Я читал чертову тучу бумаг. Анализов, сводок, справок. В том числе – и твоей группы. Я бывал в Москве. Не раз. Но лично знаком с этими русскими – да и с итальянцем – только ты. Еще Пол, конечно, но…

– Понимаю. Мне жаль, что Пол… отошел от проблемы. С кого начнем?

– Пожалуй, с итальянца. Кто он и что он?

– Мистер Тоцци… Как тебе сказать… Он специалист. Просто отличный специалист, который срочно понадобился русским. Он работает в программе как разработчик установки с самого начала, знает свой прибор до последнего винтика. И он, к счастью для русских, проходит по здоровью. Они даже оплатили половину его билета до Луны – а это кругленькая сумма, знаешь ли… Я видел его перед стартом. Он выглядел несколько… шокированным. – Док переменил позу, «открываясь» еще больше. Все, что он говорил, было многократно и подробно изложено в предварительных докладах. Но если Рону надо услышать это еще раз, лично, – он, разумеется, подыграет. Уверенность им необходима. Всем.

– В каком смысле шокированным? Он боялся?

– Совсем немного. В пределах обычного. Некоторые наши парни боятся перед полетом гораздо больше. Скорее – все случилось слишком быстро для него. Фактически он прошел всего лишь подготовку космического туриста. Пожалуй, именно им он себя и ощущает.

– Это мы учитывали. Док, меня больше интересует, что он за человек.

– Мальчик. Мальчик в тридцать три года. Знаешь, он на полгода старше миссис Шибановой – она самая молодая в русской группе астронавтов, – но он смотрит на нее, как школьник на учительницу. Пусть молодую и симпатичную – но учительницу.

– А на Третьякова?

– Как на директора школы. Военной школы, замечу.

– То есть – он боится не полета, а Третьякова?

– Опасается. Неосознанно. У него, судя по записям и по моим личным впечатлениям, отличные деловые отношения с русскими. Особенно с его коллегами-учеными из московского института. Но вот что касается командира… Тут есть определенные сложности. У Третьякова своеобразное чувство юмора. Типично армейское. Это есть в его профиле. Замечу, что, по неподтвержденным сведениям, мой русский коллега – доктор Абрамов – выражал некоторую… обеспокоенность подбором экипажа.

– Странно. И его мнение проигнорировали?

– Русские, точнее, русское руководство действовало в условиях цейтнота. Европейцы платят весьма неохотно, и в случае срыва графика по кислороду был риск выхода Италии из программы. Тем более что их министр науки…

– Я знаю позицию мистера Кальдеролли.

– Да. Так вот, русским было просто необходимо запустить «Верону» до конференции в ЕКА. А доктор Тоцци – лучший специалист по установке из тех, кого они могли подготовить достаточно быстро.

– Но если доктор Тоцци так важен для них – почему они не подобрали ему более подходящего компаньона?

– У них проблемы не только с кислородом. Они

опаздывают и с реактором.

– Я знаю. Приготовленный для Луны «Топаз» они применили на военном спутнике – Луне пришлось подождать.

– Именно. Так что реактор им тоже нужно посадить во что бы то ни стало. А подполковник Третьяков, насколько я знаю, – их лучший специалист по дистанционной посадке.

– Понятно. Знакомая ошибка. Два отличных специалиста, каждый в своем деле…

– … С неполной психологической совместимостью. Подполковник Третьяков – типичный русский военный. Со всей спецификой этой касты. С другим русским или, скажем, с европейцем или американцем, но тоже с военным, они сошлись бы лучше. А вот его профиль и профиль доктора Тоцци, по нашим расчетам, сочетаются не очень хорошо. Так что, полагаю, мистер Тоцци будет вести себя точно в соответствии с нашими – моим и моего итальянского коллеги – прогнозами. Иначе операцию не стоило и затевать.

– Это точно. Значит, итальянец мистера Третьякова опасается… А стоит ли опасаться мистера Третьякова нам? – Рон встал, прошелся по кабинету. Док попытался снять напряжение, добавив в голос еще больше спокойствия. И начал ответ, разумеется, с успокаивающего – в данном случае успокаивающего – «Не стоит».

– Не стоит. Конечно, если мы будем вести себя правильно. Понимаешь… Ты видел цифры, реакции, диаграммы. Но главный факт – то, что он вертолетчик.

– Мой отец тоже летал на «Хьюи»[23]23
  Американский универсальный вертолет UH—1 до появления специализированных ударных вертолетов АН—1 «Кобра» и АН—64 «Апач» использовался, в частности, в качестве основного вертолета огневой поддержки в армии США.


[Закрыть]
. Во Вьетнаме. И я бы не сказал, что он неопасный человек. До сих пор, кстати, хотя ему хорошо за семьдесят.

– Тут есть существенный нюанс. Твой отец был «жокеем», пилотом боевой машины, а мистер Третьяков управлял чем-то вроде «Веселого Зеленого Гиганта»[24]24
  Jolly Green Giant – жаргонное название спасательного вертолета.


[Закрыть]
. Спасательного вертолета. Понимаешь разницу?

– Не вполне.

– Его основная работа во всех русских войнах, в которых он участвовал – а это три войны за пятнадцать лет, – привезти своих ребят к черту в зубы и, главное, отвезти их назад. Из этих самых зубов. Живыми. Мы выяснили, за что русские наградили его в две тысячи восьмом.

– Хм. Этого я не читал.

– Да, в доклад это, кажется, не вошло. Возможно, есть в приложениях. Я проверю, и если этого там нет – добавлю. И вышлю завтра с утра. Так вот, мы обратились к ребятам из Лэнгли, они подняли свои архивы, потом вышли на правительство Джорджии… Кавказской Джорджии. Родины Сталина, где воевали русские.

– Я понял, какую именно Джорджию ты имеешь в виду, Док. Я не настолько необразован. Пожалуй, я даже смогу найти ее на карте без помощи Гугла. – Рон усмехнулся. – И что же они сообщили?

– Не только они. Впрочем, не важно. Мы – мы все вместе – выяснили, за что именно он получил свой орден. Он эвакуировал русских десантников. На склоне, откуда он их забирал, места хватало, только чтобы приткнуть одно колесо. Он его приткнул. И висел почти неподвижно, хотя по нему садили из полутора десятков стволов, правда, издали, – до тех пор, пока не погрузил всех. И что интересно, после этого не стал обстреливать тех, кто стрелял по нему. Просто улетел. Хотя, как говорят военные Джорджии, стрелявшие именно по его вертолету, – вооружение у него было.

– Пацифист какой-то…

– Нет. Просто из этих десантников трое было тяжело ранены. И могли умереть в любой момент. Фактор времени – серебряные часы, золотые минуты, бриллиантовые секунды… И он доставил их до госпиталя. Живыми. Кстати, как говорят ребята из Лэнгли – из этой группы выжили все.

– Впечатляет. Впрочем, русские умеют подбирать людей. Я бы тоже не отказался от такого парня. Даже несмотря на его юмор. Хотя наши не хуже.

– В том-то и беда. – Док позволил себе немного пофилософствовать, – и они, и мы – славные ребята. Вот только так сложилось, что и мы, и они ухаживаем за одной и той же девчонкой. Богатой сентиментальной девчонкой – Европой. Которую в данном случае представляет Мистер Пицца. Главный вопрос – стоит ли она, эта девчонка, такого… соперничества?

– Наверху считают, что стоит. Да и я тоже так полагаю… Но это все не о том. Итак, ты уверен, что для мистера Третьякова самое главное – вернуть своих – или своего – домой?

– Да. Я видел, как он общался с вертолетчиками русских спасательных команд после его первого полета. Он до сих пор один из них – с их точки зрения.

Да и с его личной. Он солдат – но особого рода. Он с удовольствием рискнет собственной шкурой и попытается продырявить наши – но только спасая своих. Если ему не придется никого вывозить из-под огня, он не полезет в драку. По крайней мере, без прямого приказа. И именно это дает нам возможность… Знаешь, если бы Третьяков был истребителем или пилотом ударного «Хайнда»[25]25
  Hind – обозначение ударного вертолета Ми—24 в странах НАТО.


[Закрыть]
, как полковник Залетин, я бы высказался против операции.

– В этом случае я бы ее и не начинал. Слишком много вариантов. Ну что же, будем считать, что нам повезло.

– Именно так. Правда, есть опасение, что его будет трудно спровоцировать на создание полного комплекта необходимых предпосылок – я имею в виду второй этап… Но, насколько я понял, реальная ситуация, аналогичная казусу пятнадцатого года, рассматривается только как дополнительный бонус и не является столь уж важной?

– Верно. Однако, Док, – несмотря на обращение, Рон уже не был пациентом на приеме у психолога, теперь он снова был боссом, жестким и целеустремленным, – это крайне желательно. В том числе – и для провоцирования нужных нам реакций согласно твоим же таблицам третьего и четвертого этапа. Так что постарайся все-таки сделать все, чтобы мистер Третьяков переступил через свои привычки – по крайней мере, по отношению к мистеру Тоцци.

– Будет сделано, сэр. Как отмечено в нашем же докладе – вероятность чуть выше пятидесяти процентов. Но мы ее вытянем. Минимум до семидесяти. План составлен, информационные закладки – а итальянец не сможет не вылезти в сеть – подготовлены, причем с расчетом именно на его профиль.

– А на русского?

– Он не очень активно использует сеть. Кроме того, он не очень доверяет тем ресурсам, которые мы можем конфигурировать под задачу.

– Хорошо. Я надеюсь на тебя, Док. И – спасибо тебе за бесплатный сеанс психотерапии. – Оба засмеялись, Рон был умным человеком, а с умным человеком приятно работать. Ну а Док был настоящим профи, знающим и дотошным, так что работать с ним тоже было легко и надежно.

– Ничего страшного, Рон, – подмигнул он, – счет оплатит миссис Кэрри. Главное – успеть, пока она все еще может подписывать чеки.

11:00 мск

Луна, Океан Бурь

База «Аристарх»

Сергей пил чай. С сушками. Точнее, с одной сушкой. Еще три оставались в пакетике «на потом». Посылка с продуктами еще когда будет – «Ариан» даже на старт вывезти не успели. Пьетро закончил с завтраком раньше и теперь собирал посуду. Собирал аккуратно – алюминий к алюминию, пластик к пластику, объедки (впрочем, их оставалось мало, калории были в дефиците, да и готовили для космонавтов довольно вкусно) счищал в отдельную емкость. И говорил. Много говорил. В основном – глупости.

Нет, все-таки Интернет – зло. И детей вроде Пьетро в него пускать нельзя – от детей Интернет тупеет. Ведь умный же парень, прекрасно понимает, что почем, что сколько стоит. А туда же: «А вдруг реактор не прилетит? А вдруг это не реактор, а бомба?» Тьфу, прости меня господи… Даже и ответить-то нечего.

Запретить ему ходить в общую сеть, что ли? Чтобы всяку каку сюда не таскал? Нет, нельзя. Совсем расклеится. Сенсорное, мать его, голодание.

Вообще напарник сдал очень серьезно. То ли южный человек холод плохо переносит, то ли действительно – космос слишком уж неприветливое место для всех, кроме кучки фанатов, но шнобель итальянца снова начал ощутимо склоняться вниз, несмотря на слабую лунную гравитацию. Сергей откусил еще один хрустнувший в зубах кусочек (на Луне крошки не так страшны, можно и полакомиться) и задумался. Надо что-то делать. Встряски с учебной тревогой хватило ненадолго. Действительно внеплановый выход, что ли, устроить? Не выйдет – энергии в аккумуляторах после вчерашней тренировки уже совсем в обрез, а солнечные панели до восхода солнца бесполезны… Остается разговоры разговаривать. А тут тоже засада – больно разный у них двоих жизненный опыт. В общем, как перетерпеть оставшиеся до восхода трое суток – не вполне ясно. Посоветоваться с Абрамовым? Не стоит. Пока вроде ничего совсем уж нештатного не произошло, а дергать психологов попусту – вернейшее средство досрочно завершить карьеру. Абрам классный мужик, но службу знает туго. Ладно. Сергей с сожалением закинул в рот оставшийся кусочек сушки и допил чай. Будем думать, как ужиться зайчику с медведем в лубяной избушке.

Хотя… Есть один забавный армейский рецепт. Если солдату нечем заняться – пусть плац ломом подметает. Полезного выхода ноль – зато согреется. Да и фигней маяться времени не будет. Только тут аккуратнее надо. Пацан он глубоко штатский, к армейскому дебилизму не приучен. Значит, дело должно быть не совсем уж тупым и хоть чуточку интересным. Что бы такое проверить, не слишком тратя энергию? Желательно большое, длинное… О! Кабель! Кабель до реакторной площадки! И так будет хорошо, и эдак.

Вот и ладушки. Сами справимся, без Абрама. У него своих проблем хватает.

12:30 мск

Москва, ул. Щепкина, 42

– Что, Абрам, ходить-то можешь? Ну и на хрена ты вылез-то?! Под главный калибр? Тема ж не твоя ни разу.

Досталось всем. Господин Калитников, он же, промеж своих, Калита, напоминал медведя и дома. Точнее, в своем кабинете. Только вот европейский лоск в узком кругу подчиненных куда-то внезапно испарялся. Оно как водится – вдали от телекамер и улыбок иностранных партнеров обычно просыпается самое что ни на есть глубинно-нутряное, генерал-полковничье, а вот все внешнее и наносное – соответственно засыпает до следующей встречи с парижами и лондбнами. Результат получается… неприятный. Особенно для этих самых подчиненных.

– Уж ты-то не подкалывал бы. – Абрамов высосал сигарету до фильтра и снайперски запулил окурок в урну. Почти снайперски. – Я ж тебя выгораживал, чудило. Меня эти ваши газетно-тивишные разборки вокруг радиоактивных железяк и вправду не касаются – я с людьми работаю. А с людьми у нас все вроде нормально, никаких ЧП, тьфу-тьфу-тьфу. А вот тебе придется отрабатывать хлебушек.

– Угу. С маргарином.

– Все мы не миллионеры. – Абрамов философически пожал плечами. Ну да, он психолог. Небось и высоконачальственные разносы воспринимает как внеплановый тренинг. – У тебя хоть в качестве компенсации есть возможность симпотных журналюшек кадрить. Та дамочка с хабаровского радио очень даже ничего была.

– Да брось. Так… подход к снаряду.

– Фиксируем демонстративно-пренебрежительное отношение к женскому полу. Осторожней, Филоныч, эдак можно и ориентацию сменить.

– Достал уже, Абрам. У тебя что – фиксация?

Ты первый начал. По кофейку? Перед дорожкой? Или по пятьдесят?

– Можно. Но только кофе. А то мне еще разбираться, что там ребята наработать успели, пока мы с тобой на старты любовались.

– Ну, как хочешь.

Они просочились через вертушку один за другим, вышли на улицу. Коллеги по несчастью тоже разбредались кто куда. Впрочем, большинству путь недалек, по кабинетам и закуткам здесь же, в здании. Кто торопился развивать бурную деятельность, а кто и оную деятельность имитировать. А они не спешили. Все равно пилить в ближнее замкадье, а машины только через час придут. Или еще позже. Не проехать по Москве – пробки. Народ с отпусков повозвращался, мечутся, бедолаги, учебники-тетрадки для детишек закупают. Как всегда – в последний день. Ну или в один из последних. Так что время на кофеек найдется.

Кофе, кстати, был неплох, особенно по сравнению с носящей это гордое имя бурдой, сопровождающей жизнь служилого люда, что военного, что штатского. Бурда в пайках, бурда в конторских автоматах, бурда растворимая – в банках с наклейками разной степени художественности. Бурда в самолетах – впрочем, там к этой бурде хоть стюардессы симпатичные прилагаются. Иногда симпатичные. Хотя официантка в кофейне тоже была ничего. К сожалению, не та, которой достался их столик. Красивую – действительно красивую – молодую девчонку оттерла наштукатуренная бабенция, тут же начавшая строить Филонову глазки. Тот держался стоически – умение не разочаровывать женский пол ни до, ни после, ни во время, ни (как в данном случае) вместо у него, похоже, было врожденным. Но Абрамов еле заметно скривил в ехидной усмешечке рот – психолог он, собака такая, был от бога и душевные страдания красавчика, придавленного бюстом неопределенного размера, понимал преотлично. Причем на помощь не спешил.

– Ну и что делать намерен? – Абрам пригубил из чашки и прищурился на манер Владимира Ильича, беседующего с ходоками.

– Ну что. Договорюсь с ребятами, сяду в «тридцатку» оператором, полный груз на подвески – и вперед, бомбить журналюг.

– Креативно. А если всерьез?

– А всерьез – сам не знаю. Опровергать эту белиберду – глупо. А забить и не реагировать не дает любимое… или любящее… Угу, любящее. С вазелином. Начальство.

Фиксация, Филоныч, фиксация…

Хватит, а? Ты пациентов своих на орбите также достаешь?

– Когда надо – достаю. Чтобы злее были.

– А что с этой злости толку-то? Ты пойми – я же в пресс-отдел случайно попал. За внешние, ети их мать, данные, Ежели б мне не спину, а физию эскулапы располосовали – тянул бы лямку в охране какой. Вот и порекомендовали ребята – за рожу и более-менее подвешенный язык. Но рожи-то мало! Это, извини, хабаровским барышням наплести можно с три короба – они и счастливы. И млеют, описывая взлетающий стремительным домкратом ракетоноситель.— Оба хмыкнули, бабенция-официантка зыркнула от соседнего столика с некоторым разочарованием – все вы, мол, мужики, кобеля и сволочи. Однако осаду столика не сняла. – А тут что? Яростно опровергать? Тут сам-то придурком себя ощущаешь – а независимая, мать ее, западная пресса еще и как по команде поддакнет… в этом смысле. Там нюансик, тут нюансик… Читаешь и ощущаешь себя выставленным на посмешище идиотом. Может, и в самом деле в охрану податься? Сутки через трое, пекаль на боку, водовка под батареей, и главное – почти никакой ответственности. Только держать и не пущать…

– Во! Это-то тебе и надо.

– В охрану? – Филонов глянул исподлобья, с подозрением.

– Идиотами их показать и на посмешище выставить. – Абрамов задумчиво звенел ложечкой в чашке. – Ты в КВН не играл случайно? В курсантах?

– Не. Там в основном харьковчане звездовали, из летчиков.

– Жалко. Тут, я тебе как психолог скажу, единственный вариант – их самих обстебать. Авторов этой байки, в смысле. Прошерсти свою команду, найди какого-нибудь кавээнщика, старой школы желательно… или бабу злоязыкую, которую ее коллеги того же пола за подколки терпеть не могут. Пусть образ какой-нибудь найдут для ситуации, побредовее да посмешнее. Что такое «мем», знаешь?

– Угу.

– Вот и придумай. Если сможешь. Отштукатуренная тетка снова подошла сменить пепелку, навалилась буферами на плечо красавца-мужчины. Тот стоически терпел. К счастью, процесс смены пепельницы затянуть дольше чем на тридцать секунд трудно. Но как показывает практика – отнюдь не невозможно. Так что время обдумать предложение – не столь уж оригинальное, но, в общем, толковое – у Филонова было.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю