Текст книги "Ведьмин пасьянс"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Сергей Пономаренко
Ведьмин пасьянс

Пролог. Киев. Подол. Зима. 1913 год

– Анисим! Старый хрыч! Открывай ворота! – послышался звучный голос господина Руткевича, управляющего доходным домом, и дворник в громадных, не по размеру, валенках, путаясь в длинном белом фартуке, неуклюже побежал выполнять приказание.

– Деньги собрал? – спросил управляющий, плотный круглолицый мужчина средних лет в беличьей шубе, серой пушистой шапке с болтающимся длинным хвостом лесного разбойника, прибывший на хозяйских санях.

– Так точно, вашбродие!

Управляющий поморщился. Чин коллежского регистратора, до которого только и дослужился на недавно оставленной чиновничьей службе, его смущал, он чувствовал себя незаслуженно обойденным, поэтому и перешел на более денежную, но «собачью» работу управляющего, и теперь у него в подчинении было три доходных дома.

– Сколько раз говорил: не ваше благородие, а Вениамин Петрович. Понял, голубчик?

– Понял, вашбродие Вениамин Петрович!

– Черт с тобой – лишь бы дело делал. Все сдали плату за предыдущий месяц, должников нет?

– Не все, барин. Петряковы должны. – На морщинистом лице дворника появилась скорбная мина. – Кормилец их, Сигизмунд Иванович, хворает – сухота у него. Неровен час – помрет.

– Ты что себе позволяешь? Чахоточников держишь, да еще даром? Шкуру спущу! – мгновенно разъярился Вениамин Петрович, лицо у него побагровело, казалось, его вот-вот хватит удар.

– Просят отсрочить оплату на недельку-вторую. Обещают найти деньги. – Дворник сжался, словно ожидая, что на него обрушится трость, которую грозно вертел в руках господин управляющий.

– Где они их возьмут, если сам хозяин болен? Кто с ним проживает? – неожиданно спокойным тоном спросил управляющий.

– Жена их, Анна Ивановна, и две дочки. Одной осьмнадцать, второй – четырнадцать. Старшая учится на женских курсах, младшая в гимназии, – осторожно произнес Анисим.

– Так откуда у них деньгам взяться, балбес ты этакий? Пусть что есть ценного продадут, за квартиру рассчитаются, и гони их в шею! Они и через месяц не заплатят, а должок их только увеличится. Ты кумекаешь, о чем говорю? – вновь, словно свечка, вспыхнул управляющий.

– Так точно, вашбродие Вениамин Петрович! Я и сам об этом думал, но боюсь. Да и вы поостереглись бы, барин, – понизил голос до заговорщического шепота Анисим.

– Ты о чем говоришь? – громыхнул голос управляющего.

– Бес попутал принять их в жильцы год тому назад. Платили исправно, все и ладилось. Я вот тоже так думал. Солидные люди, старшая дочка уже на выданье, а Сигизмунд Иванович служил в департаменте по финансам, в чине присяжного поверенного. Все ладно было, пока Сигизмунда Ивановича не уволили, тогда все и проявилось…

– Что проявилось? – вновь громыхнул управляющий, надуваясь, как шар или грозовая туча, готовая в любой момент разрядиться молниями и ливнем.

– Вся эта чертовщина! Опасно их трогать! Ей-богу, правду говорю! – Дворник затрясся, как осенний лист на ветру, и начал креститься.

– Ты толком расскажи, а то лишь трясешься, словно четверть выпил и охота добавить! – дал последнюю попытку дворнику управляющий, уже готовый разрядиться всеми стихийными бедствиями одновременно. Умел он своим видом и голосом нагнать страху на подчиненных.

– Младшая дочка у них – ведьма! Когда папашу уволили по болезни, она пошла и заявила их начальнику, что пора ему о своих похоронах подумать, а не чужие накликать. Малая такая пигалица, а заявила ему прямо в лицо, при подчиненных! Тот разорался, чуть ее в шею не выгнал, а пришел домой – так и слег… Три дня промучился и Богу душу отдал. А ведь здоровый был как бугай! Было даже подозрение, что отравили его, доктора в нем ковырялись, ковырялись, а ничего и не нашли. Так и похоронили.

– Ну и что? Здоровенный, толстый, перенервничал – апоплексический удар получил, вот и все. А вы тут раздули – малолетняя ведьма! – Вениамин Петрович грозно посмотрел на дворника.

Да и другие случаи были… Бывало, как посмотрит, так целый день все из рук валится, – упрямо стоял на своем Анисим, испуганно оглядываясь по сторонам.

– Братец, валится из рук, когда водочки переберешь! – грозно и поучительно воскликнул управляющий. – Не дай бог застану тебя за этим занятием – выгоню взашей! Все, сказки больше не рассказывай! Делай то, что я повелел!

– Господи, не дай мне сгинуть! – запричитал дворник Анисим. – Еще двое малолетних у меня, надо бы на ноги поставить.

– Да не хорони себя раньше времени! Развеселил ты меня своими разговорами… Заинтересовал… Пошли – покажешь мне эту юную ведьму. Она дома?

– Дома, дома! Чтоб ее черти взяли! Все они дома – да провалиться им в геенну огненную!

– Пошли. Показывай дорогу.

Сгорбленный, дрожа пуще обычного, дворник топтался на каждой ступеньке, поднимаясь по лестнице, словно этим хотел отдалить встречу с ведьмовской семьей. Петряковы проживали на последнем, четвертом этаже, занимали две комнаты. На стук дверь им открыла молодая девушка, очень красивая, в студенческом платье. Увидев Анисима с Вениамином Петровичем, она молча сделала книксен и проводила их в гостиную.

За большим круглым столом, на котором было приготовлено все для чаепития – самовар, баранки, варенье, – сидела худощавая женщина лет сорока, в недавнем прошлом, видно, красавица, а теперь измученная, с синяками под глазами от тяжелых дум, и девочка в гимназическом платье, от силы лет пятнадцати.

В облике девочки не было ничего зловещего, таинственного. У нее были темные волосы, заплетенные в толстую косу, блеклые серые глаза, мелкие, невыразительные черты лица – она явно уступала в привлекательности своей старшей сестре. Вениамину Петровичу даже показалось, что он приметил в ее глазах страх, вызванный их посещением, и он довольно улыбнулся.

«Выдумает же Анисим, что эта малявка ведьма. А старшая хороша. Ой как хороша! С ней не грех забиться на несколько часов в меблированные комнаты мадам Петуховой! Ради такого дела можно и с оплатой за квартиру повременить».

– Тут такое дело, – замялся дворник Анисим, – вот барин приехали, меня ругают…

– Я управляющий доходными домами господина Лисовского, Вениамин Петрович Руткевич. Честь имею!

– Очень приятно. Прошу к столу. Чем обязаны? – холодно спросила женщина, будто он явился с прошением к ней.

Это крайне не понравилось Вениамину Петровичу.

– Финансовые вопросы, мадам. Вы задолжали за квартиру – прошу вас рассчитаться, – жестко произнес он.

– У меня муж сейчас болен – когда он выздоровеет, мы погасим всю имеющуюся задолженность, – властно и четко произнесла женщина, словно рублем одарила.

– Да, конечно. Но для этого ему надо будет устроиться на службу. А это с тем диагнозом, который у него имеется, весьма непростое дело, – не скрывая недружелюбия в голосе, заметил управляющий.

– Что вы предлагаете нам сделать? – Просительные нотки так и не появились в голосе женщины.

– Две самые очевидные вещи: рассчитаться за истекший месяц и найти квартиру подешевле! – ринулся в наступление Вениамин Петрович.

– Неужели у вас нет ни капли снисхождения к больному человеку… – Голос женщины слегка дрогнул.

– Ни малейшего, мадам. Это противоречит моим обязанностям и может привести к потере места. А у меня семья, также имеются две дочери. Неужели я должен пожертвовать их благополучием ради вашего? Отвечу за вас – ни в коей мере! Я могу рассчитывать, что вы сейчас отдадите деньги за проживание?

– Я не намерена больше унижаться перед вами! Мария, принеси деньги и рассчитайся с этим господином! – Тон женщины был по-прежнему властным. Похоже, что по-другому она не умела разговаривать.

Старшая дочка, которая только присела за стол, сразу встала и скрылась в соседней комнате.

«Тиран в юбке. Ей-богу тиран! Упаси Господи от такой жены», – пронеслось в голове у Вениамина Петровича, и он сразу вспомнил свою тихую покладистую женушку Любовь Гавриловну.

– Благодарю за понимание, сударыня! И побеспокойтесь о том, чтобы побыстрее найти другую квартиру, – это моя нижайшая просьба!

– Господин Руткевич! – неожиданно вступила в разговор девочка, до этого молчаливо сидевшая, только наблюдая за происходящим. Она вдруг мило улыбнулась, ее лицо оживилось и даже стало привлекательным. – Вы очень любите деньги…

– Душечка, а кто их не любит? Думаю, мадемуазель, вы тоже их любите. Ведь когда их нет, то нет и модных шляпок, нарядов, даже в кондитерскую не сходишь, – снисходительно произнес Вениамин Петрович, в ожидании денег устроившись на резном деревянном стуле возле стола.

– Желаете чаю? – спросила Анна Ивановна.

– С большим удовольствием почаевничаю, – согласился управляющий.

– Я имею в виду не то, что за них можно получить, а их самих. Сами по себе деньги вам нравятся? – Младшенькая вновь мило улыбнулась. – Вы ведь получаете удовольствие по нескольку раз пересчитывать пачки ассигнаций, даже когда уже полностью уверены в их количестве? Ощущать их шершавоегь, поддаваться их магии…

– Лора, что ты говоришь? – одернула младшую дочь мать.

– Не знаю ни одного человека, который бы не любил денег, – признался Вениамин Петрович. Расспросы малявки его забавляли.

– Но знаете ли вы, что невозможно сразу получить много денег, ничем не пожертвовав? Вы готовы пожертвовать многим из-за БОЛЬШИХ ДЕНЕГ? Есть ли для вас граница? – Девочка поймала его взгляд и больше не отпускала.

«Какие у нее некрасивые глаза. Рыбий взгляд, и вообще довольно неприятная особа. И что ты можешь понимать в БОЛЬШИХ ДЕНЬГАХ?» – подумал Вениамин Петрович и откровенно высказался:

– Из-за БОЛЬШИХ ДЕНЕГ я готов пожертвовать МНОГИМ. Уж не собираетесь ли вы меня наделить БОЛЬШИМИ ДЕНЬГАМИ?

– Почему бы и нет? – не стушевалась малявка от этого вопроса, уже нагло улыбаясь.

– Тогда почему бы вам не обеспечить свою семью деньгами, чтобы вы могли вовремя вносить плату за проживание? – спросил Вениамин Петрович крайне ехидно и насмешливо.

– Я не готова пожертвовать МНОГИМ… А вам я помогу. Возьмите эту ассигнацию в десять рублей – на нее вы сегодня выиграете очень БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ, – серьезно произнесла девочка и протянула руку – на ладони лежала обычная ассигнация.

– Мадемуазель, ваша шутка затянулась. Я хочу получить деньги за проживание. Прошу не задерживать меня, – холодно произнес управляющий.

«Это надо же – малявка собирается привселюдно всучить мне взятку!»

– А никто вас и не задерживает, сударь. Вы любите деньги – вы их получите, гораздо больше, чем можете представить в своих мечтаниях. На эти десять рублей вы выиграете в казино две тысячи рублей. Вам будет достаточно?

– Сумма приличная, но…

– Можете и больше, гораздо больше, но это будут ДОРОГИЕ ДЕНЬГИ. За них и вам придется ДОРОГО заплатить.

– Мадемуазель…

– Вы мне не верите? А вот Анисим верит, и он знает, что я не обману. Вот посмотрите, Мари приготовила деньги за проживание и кладет их на стол. Но подождите… Лучше возьмите эти десять рублей и поезжайте в казино. Если проиграете эти деньги – то вернетесь, заберете плату за проживание. Вы ничем не рискуете, ничего не теряете, разве, в худшем случае, немного времени. Но я знаю – вы сюда больше не вернетесь!

Убежденность, звучащая в голосе девочки, а еще странная покорность ее властной матери и старшей сестры, словно они сами ее боялись, подействовали на Вениамина Петровича. Удивляясь себе, нервно хихикая, он взял червонец из рук девочки и поспешил выйти из квартиры.

– Она… странная девочка, – сказал он, спускаясь по лестнице.

– Она – ведьма. А деньги эти… сатанинские! – выдавил из себя Анисим и перекрестился.

– Типун тебе на язык, Анисим. Тут у меня возникли некоторые обстоятельства, я отъеду ненадолго, а ты побудь здесь. Скоро вернусь – и тогда вновь пойдем к этим людям за деньгами.

«Пускай она ведьма. Это даже хорошо – тогда, возможно, ее слова не пустые обещания!»

Вениамин Петрович вышел на улицу, озираясь по сторонам, словно за ним кто-то следил, и кликнул лихача. Приказал ехать до ближайшего казино. По дороге к полученному червонцу добавил два своих. Тут он заметил на взятой у девочки ассигнации, в левом углу, странный небольшой крестик, похожий на паучка.

«А чем черт не шутит! Может, эта малышка и сказала правду. Хотелось бы…» – подумал он, входя в казино. Тут его бросило в пот.

«Какой я дурень! Наверное, должна быть выигрышная комбинация, как у Пушкина в «Пиковой даме» – а она мне ее не сообщила. Что делать? Возвратиться назад и расспросить?»

Но он уже перешагнул порог игрального зала, ярко освещенного электричеством. Возле рулетки суетились и о чем-то громко переговаривались несколько взволнованных господ, так что распорядитель направился к ним, чтобы успокоить. За карточными, зеленого сукна столами для виста и покера было меньше эмоций – там играли господа с железными нервами.

Руткевич не стал менять деньги на фишки, а сразу выставил червонец и тут же его проиграл. Посмотрев на оставшиеся два, убедился, что помеченный еще у него, и бросил его «в бой». И тут все началось…

Через час господин Руткевич был уже обладателем семи тысяч рублей, играя без разбору – то за карточным столом, то в рулетку – и все время оставаясь в выигрыше. Вокруг господина Руткевича толпились прихлебатели – они ловили каждый его жест, каждое слово, подобострастно смотрели на счастливчика, а он с легкостью расправлялся с противниками и поил свою свиту шампанским. К девяти часам вечера он уже был обладателем целого состояния в семьдесят тысяч рублей. Конечно, он теперь и не помышлял о том, чтобы вернуться в доходный дом за жалкими грошами несчастного семейства. Невероятное везение Руткевича потрепало нервы хозяевам игорного заведения, они привлекли опытных мошенников, которые должны были разгадать используемые этим шарлатаном трюки, но те лишь разводили руками.

– Пожалуй, этот господин весьма ловок или невероятно везуч! – сделал заключение старый карточный шулер Барон.

Порой Руткевич делал невообразимые ходы, противоречащие логике, и все равно выигрывал, убедительно доказывая, что азартные игры и логика – несовместимые вещи. Единственное оружие, которое смогли применить против него владельцы игорных заведений, – это отказать ему в игре. Так с ним и поступали, но он не огорчался – казино, игорных клубов в городе было множество. А его выигрыш уже занимал внушительный баул, который повсюду таскал за Руткевичем плотный господин в тройке, за этим господином присматривали и охраняли деньги двое рослых полицейских.

В два часа ночи господин Руткевич сказал:

– Я обрел счастье! Я счастлив, господа! – и приказал везти себя домой.

На следующий день на первой странице газеты «Ведомости по-киевски» был помещен портрет господина Руткевича и заметка под заголовком «Несчастливый счастливец». В ней рассказывалось о феноменальном выигрыше этого господина, но сумма не называлась, так как он сам и все его домочадцы были зверски зарезаны бандитами, переодетыми в полицейских, а деньги украдены.

– Какой ужас! – сказала Анна Ивановна за утренним чаем, просматривая газету. – Это ведь тот господин, который был у нас и требовал деньги за проживание. Их вырезали – его и всю его семью… Лора, что ты об этом думаешь?

– Он любил деньги и был готов ради них заплатить любую цену, – серьезно произнесла девочка. – Он получил деньги, а Мамон получил плату за них. Ведь получая что-либо, ты должен и отдавать. Мари, передай, пожалуйста, сливки.

А Анисим запил, он пил беспробудно двое суток, пока его не протрезвили, окатив из ведра ледяной водой и не отвели к хозяину, господину Лисовскому, который долго с ним беседовал при закрытых дверях. После этого Анисим отправился к Петряковым и сообщил, что господин домовладелец с пониманием отнесся к их положению и не торопит с оплатой за проживание – они могут погасить долг, когда у них появится возможность.

Вскоре Анисим вместе с семьей, никому ничего не объясняя, переехал в другой дом, на место менее доходное, но более спокойное.

1. Украинское Полесье. Весна. 2005 год

По обе стороны дороги теснились мрачные, в обхват деревья, заслоняя собой небо, солнце, окутывая землю вечной тенью. Неожиданно мелькнул просвет – это оказалась вырубка, автомобиль выехал на открытое пространство, затем на мостик через зеленую заболоченную речку и вскоре вновь углубился в густой темный лес.

– Леса, болота, топи – это наше Полесье, – произнес плотный широкоплечий мужчина в темно-синем пиджаке, треснувшем под мышкой с правой стороны.

Он был водителем, мог быть гидом в этих местах, помимо того что был кооператором – владел небольшим хозяйством. Районной властью ему было поставлено задание встретить столичную журналистку, проследить, чтобы она не умерла от голода и жажды за время командировки, а заодно выведать, чем она дышит, какие у нее задания, кроме озвученного, и обо всем этом доложить.

– У нас катастрофически мало земли под посевы, к тому же это не чернозем. Леса много – вишь, какие красавцы стоят! – но вырубка разрешена только избранным. – Тут он осекся и поправил себя: – Кто имеет соответствующую лицензию. Я хотел было поставить небольшую лесопилку, но… Выращиваю в этом лесном краю зерновые: ячмень, пшеницу…

– Извините, – прервала его девушка. – Николай Николаевич, я хочу вам напомнить, что нашу газету не интересует сельхозтематика – мы рассказываем читателям о паранормальных явлениях, удивительных случаях, таинственных местах. Меня вот послали в ваши края, чтобы подготовить материал про оборотней. Вовкулаки по-местному. Что вы об этом можете мне рассказать?

– Вовкулаки попадаются не часто, но попадаются… Уж очень они лютые – не приведи Господь с ними встретиться один на один! Меня Бог миловал – поэтому и живой. – Мужчина говорил серьезно, но девушка в этих словах уловила насмешку.

«Уж лучше бы я писала о сельском хозяйстве – там все понятно и не смешно. А тут… Я журналистка, я должна верить в то, о чем пишу… По крайней мере пока материал не написан, иначе ничего путного у меня не получится. А мне надо, надо себя показать – ведь это моя первая самостоятельная командировка».

– Расскажите мне хоть об одном таком случае. Было бы здорово, если бы и со свидетелями можно было поговорить.

– А что рассказывать? Днем он как человек, ходит себе, делами всякими занимается. А вот ночью, в полнолуние или на молодой месяц, может в волка превратиться.

– А дальше что?

– Ничего. Я все рассказал.

– Дорогой Николай Николаевич! Это все известно еще из бабушкиных сказок, вы о конкретном случае расскажите. Имярек ночью в лесу встретился с оборотнем, и что из этого вышло.

– А ничего особенного не произошло бы с этим вашим «имяреком» – загрыз бы его оборотень! И все. Наши местные, когда неспокойный месяц, не то что ночью, днем далеко в лес боятся заходить. Вот так!

– Раз боятся, значит, были случаи… Вот о них и расскажите.

– Были… Но подробностей не помню. Может, лучше о моем хозяйстве в газету черкнете? Не за спасибо – свинью задавлю, вам подарю. Говорят, в столице больно мясо дорогое.

– Спасибо за свинью, но я мяса почти не употребляю и про хозяйство писать не могу – редактор не пропустит. Мне про оборотней надо подготовить материал.

– Свинья большая – и редактору хватит. Может, пропустит?

– Не пропустит, потому что он сам свинья. Пишу я про оборотней, а он им и является, только превращается не в волка, а в свинью.

– Да ну?

– Вот так. Вспомнили что-нибудь о вовкулаках?

– Не знаю, вроде нечего и рассказывать.

– Хорошо. Тогда познакомьте меня с тем, кто может рассказать. Не привезу материал, редактор возьмет и съест меня! Он хоть и свинья, а кровожаднее волка.

– Раз такое дело, познакомлю с Леонтьевичем. Это наш местный учитель, историк. Как байки начнет рассказывать, так просто закачаешься.

– Вы упомянули в разговоре «неспокойный месяц» – что это такое?

– А это когда полная луна. Очень опасное время.

Через полчаса они въехали в село – чуть больше сотни небольших домиков, затерявшихся среди леса.

– Это и есть Страхолесье, наше село. Я живу дальше, на хуторке, там основные сельхозугодья. А здесь что? Участок не более двадцати соток – это чтобы кое-как свести концы с концами. Бедный на землю край. А вот и школа. Сейчас познакомлю с Иваном Леонтьевичем, учителем и краеведом. Может, он что расскажет.

Школа представляла собой обычный домик, почти таких же размеров, что и остальные, единственным его отличием была скромная вывеска «Школа» и рядом был не огород, а футбольное поле с деревянными воротами.

– Совсем маленькая школа, – заметила Иванна, выходя из «Нивы».

– Четырехлетка. А большой и не надо – почти некого учить. Молодежь бежит в город, там оседает, а сюда приезжает за продуктами… Пойдемте, занятия закончились, а Иван Леонтьевич, наверное, здесь.

Они прошли по узкой бетонной дорожке, зашли в домик и оказались в небольшой комнатке-коридоре с печью и двумя дверьми, недавно покрашенными в белый цвет. Николай Николаевич уверенно толкнул дверь справа, и они вошли в более просторное помещение. Это был класс – с десяток столов, классная доска, цветы в горшках на подоконнике. За учительским столом сидел тщедушный мужчина лет тридцати пяти, в очках, и что-то читал.

– Здравствуй, Иван… Леонтьевич! Журналистку тебе привез – всякими местными байками интересуется. Уважь – расскажи, что знаешь.

– Здравствуйте! – Мужчина поднялся из-за стола и сделал шаг навстречу.

Он оказался небольшого роста, с лицом, слегка побитым оспой. Толстые стекла очков делали выпуклыми голубые глаза, которые плохо гармонировали с редкими каштановыми волосами. Журналистке, в силу того что сама она была немаленького роста, нравились высокие мужчины. А этого она сразу определила в «книжные черви» – явно предпочитает книжку веселой компании. Журналистке было двадцать пять лет – возраст, когда каждого встреченного мужчину оценивают как вариант для брака. Натуральная блондинка схорошеньким личиком, со слегка вздернутым носиком и обманчиво мечтательными голубыми глазами. За этой внешностью скрывалась обычно рациональная натура, но рационализм сразу исчезал, как только она влюблялась. А влюблялась она часто и всегда несчастливо. Была она слишком худой, почти тощей, но считала, что у нее «идеальная французская полнота», рассказывала легенды, что достигла этого при помощи специальных диет, хотя на самом деле была такой от природы и никогда не ограничивала себя, выбирая пирожные.

– Очень рад, что и в наш забытый Богом край наведываются столичные гости. Надолго к нам? – Учитель склонился и церемонно поцеловал ей руку, протянутую для рукопожатия, чем сразу завоевал ее симпатию, и у нее мгновенно изменилось мнение о нем.

«Удивительно, что с такими манерами он живет в глуши. В столице многим не помешало бы поучиться у него манерам… Хотя бы редактору… Несмотря на рост и внешность – в этом учителе что-то есть!»

– Рассчитывала сегодня вечером и уехать…

– Не получится, уважаемая Иванна, – вмешался Николай Николаевич. – День слишком короткий. Вам надо собрать материал, да и мне необходимо кое-что сделать по хозяйству. Найдем вам где переночевать, а завтра в полдень отправимся в обратный путь.

– Я полностью завишу от вас, так что мне особенно выбирать не приходится. Тогда, может, определите меня в гостиницу? Умоюсь с дороги и начну работать.

– Гостиницы здесь нет и никогда не было. У вдовы Шабалкиной переночуете. Вы пока разговаривайте, а я найду ее и за вами приеду. – И Николай Николаевич направился к двери.

– Что конкретно интересует вас в наших краях?

– Я работаю в газете «Треллой-плюс», должна подготовить материал об оборотнях – такое задание имею от редакции. Сразу честно признаюсь – это моя первая самостоятельная работа.

– А вы сами в оборотней верите?

– Если честно – не верю! По специальности я учительница математики, но вот увлеклась журналистикой, делаю первые шаги. Устроиться журналистом в газету непросто, поэтому, получив место, особенно не выбираешь, о чем писать.

– Вы очень откровенны.

– Не без задней мысли. Рассчитываю, что в ответ на мою откровенность вы тоже будете откровенны со мной.

– Постараюсь помочь, чем смогу… Здесь удивительные места – край цивилизации почти в центре Европы. Таких мест осталось не так много.

– Я заметила, что здесь и газа-то нет.

– Печное отопление – не самое худшее… В этом есть даже что-то мистическое. Представьте себе: зимой сидите возле раскаленной печки, в которой горят сосновые дрова, распространяя непередаваемый запах. – Он даже зажмурился и втянул воздух носом. – А вы периодически открываете дверцу и любуетесь раскаленным золотом углей.

– Наверное, вы стихи пишете… Так что, расскажете о случаях, которые можно связать с оборотнями?

– Оборотни… – произнес он задумчиво. – Люди, которые обращаются в полнолуние в кровожадных волков, уничтожающих все живое на своем пути… Наверное, мне следует вам объяснить, откуда взялось поверье об оборотнях. Или вы знаете это?

– Буду рада послушать. Хотя предполагаю, что долгими зимними вечерами наши пращуры, греясь возле очага, слушая вой отощавших от голода волков, придумывали страшные сказки для непослушных детей. Дети вырастали, рассказывали эти сказки уже своим детям, добавляя реальные детали. Своего рода история фантома, как и в случае с поручиком Киже.

– К сожалению, оборотничество не сказка, или не совсем сказка. Имеются письменные источники, подтверждающие, что в шестнадцатом столетии целые деревни были замечены в оборотничестве, но явление это имеет более древние корни. Волк был главным священным, тотемным животным у наших предков. И они верили, что их шаманы-волхвы имеют способность перевоплощаться в животное, являющееся тотемом племени.

– Вы хотите сказать, что оборотни реально существовали в прошлом?

– Не только в прошлом… До сих пор в Полесье на Коляду и Масленицу устраивают пляски ряженых в волчьи шкуры и личины. Считается, что волк, беспричинно напавший на человека, – не настоящий волк, а черный шаман, принявший звериный лик. А столь устоявшееся верование, которое сохранилось спустя тысячелетия, подтверждает, что в его основе лежат реальные факты, возможно облекшиеся в фантастическую оболочку. Тем более если учесть, что оборотничество жестоко искоренялось – уличенных в нем сжигали заживо.

– Не совсем поняла – поясните.

– Хотя я атеист, – учитель слегка приподнялся, словно представляясь, и шутливо склонил голову, – но в существование Иисуса Христа верю. Но в какого Христа! Верю, что была незаурядная историческая личность, которая выступила с гуманистической проповедью во спасение человечества, за что и пострадала. Так и с оборотнями. Верю, что человек, в силу тсх или иных причин, может уподобиться зверю, в нем одновременно будет жить и человек, и зверь, проявляться та или иная личина. Но для этого ему не надо полностью принимать облик зверя – думаю, это невозможно, – а только приобрести те или иные черты.

– Интересное вы провели сравнение – оно, по-моему, не к месту… Утверждая, что оборотни существуют, вы в итоге сами признали, что это невозможно. Что касается наличия звериного в человеке, то это довольно часто случается и не обязательно эти черты волчьи. Я считаю, что волк – благородное животное, который убивает, чтобы выжить, а человек-зверь убивает, давая волю низменным чувствам или из корысти.

– Вы что-нибудь слышали о воинах-волках?

– Нет, не слышала.

– Не так много летописных исторических памятников дошло до нас из глубокой старины. Но в одном из них, «Слове о полку Игореве», упоминается, что в древности князь Всеслав Полоцкий по прозвищу Чаривнык имел некое подобие княжеской гвардии, и состояла она из воинов-волков. А известен этот князь тем, что был оборотнем, мог в волка обратиться… Вот со времен этого князя-чародея и его дружины нашу местность тесно связывают с оборотничеством. Воины-волки проходили, как сейчас говорят, специальную физическую подготовку с раннего детства. Княжеские тиуны отбирали для службы детей именно в этой местности, здесь же стояла небольшая деревянная крепость, в которой они жили, овладевая мастерством. Существует предание о том, что в пятнадцать лет они должны были выдержать первое испытание – вооруженные только палкой, войти в ограду, где содержали волка, и усмирить его. Представьте себе подростка, в одной рубахе, с дубинкой, вышедшего против лесного жестокого зверя! Даже сейчас волки поражают своими размерами, но тогда они были значительно крупнее… В этой борьбе с волком, которая могла иметь непредсказуемый исход, подростки получали укусы, рваные раны.

– Вы хотите сказать…

– Да. Возможно, эти укусы как-то влияли на них, это приводило к тому, что в дальнейшем они олицетворяли себя с волками, носили поверх доспехов волчью шкуру. В том же литературном памятнике рассказывается, как князь Всеслав Полоцкий, превратившись в волка, за сутки добежал до дальнего княжества Тмутаракань.

– Спасибо, эту легенду я записала, ну а в наше время какие были случаи оборотничества?

– Вроде того, как напал волк на человека, а тот еле отбился и поранил волку лапу? А потом видит – у соседа рука раненая… Вот таких историй, превращающихся в сказки, здесь не было. Другие были.

– Расскажите.

– Были случаи нападения волка на людей. Так вот, тех, кого покусал волк, изгоняли из деревни. Они уходили и больше не возвращались.

– И это все?

– Все. Очень неуютно себя чувствовали те люди, которые были в плохих отношениях с покусанными волком. Бывало, они пропадали…

– Что ж, очень интересно, но как математик по образованию, а теперь журналист, я хочу получить доказательства: имена, фамилии, даты.

– Это, знаете, очень опасно…

– Я не боюсь…

– Не для вас, а для них. Пока это существует на уровне слухов, когда одна бабка, оглядываясь, передает другой, а та дальше, то одни посмеются, а другие примут всерьез. Так вот, ко второй категории принадлежит большинство местных жителей. А если об этом пропечатают в прессе, а у нас еще сохранился менталитет советских времен – безоговорочно верить тому, что печатают в газетах, то этот сонный, Богом забытый край забурлит. Люди с неустойчивой психикой начнут рассказывать о своих видениях, наделяя их реальными чертами, требовать принятия экстренных мер. И тогда возможны трагедии…

– Не волнуйтесь – я изменю имена, фамилии, не буду приводить точное название местности. Просто мне нужен местный колорит.

– Вы же не верите в оборотничество – сами признались! Зачем писать о том, во что не верите? Для вас это фантастика, для местных жителей – будни. Хотите сочинять фантастику – напрягите фантазию. А для местного колорита поживописнее распишите подробности: покосившиеся древние «хатки», испуганные люди, прячущие глаза, и СТРАХ, вылезающий из лесной чащи с наступлением темноты.

– О страхе, охватывающем людей в ночную пору, я уже слышала от Николая Николаевича. Может, расскажете мне об этом более подробно? И еще такое странное название села – Страхолесье. Откуда оно?