Текст книги "Ж-И 4 (СИ)"
Автор книги: Сергей Панченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8
В интернате с пространством творилось что-то неладное. Можно было видеть в окно один пейзаж, а выйдя в дверь рядом с ним, оказаться в другом месте. Дарик краем уха что-то слышал от Антоша про ткань миров и различные способы плести из нее собственные мирки, примерно так же, как он накрывал пледом стулья, представляя накрытый им шалашик собственным миром. Но тут было совсем другое, глобальное. За каждой дверью находился совсем другой город. Одноклассники, привыкшие к этому, не замечали странностей, а Дарик боялся спрашивать, чтобы не выглядеть невеждой.
После той драки с Хабилом он стал неформальным лидером и немного тяготился этой должностью. Это было лучше, чем терпеть унижения, но приходилось пребывать в постоянном напряжении. Командир и свора его «шестерок» неоднократно пытались подставить его перед мадам Теяб или учителями. Так как действовать в открытую Хабил боялся, он выдумывал различные козни, чтобы опорочить Дарика и не подставить себя.
Учителя, не так хорошо знающие учеников, бывало жаловались на поведение Дарика воспитателю.
– Я все вижу, Тульп, Хабил пытается тебя свергнуть и когда-нибудь, если ты не предпримешь ответных действий, он своего добьется. – Наставнически произнесла мадам Теяб.
– А что я должен сделать, чтобы он отстал? – Наивно поинтересовался Дарик.
Он вырос в среде, где не требовалось бороться за свой авторитет, и потому совершенно ничего не понимал в плетении интриг.
– Ты можешь подчиниться ему. Отозвать в сторонку, чтобы не слышали ребята и признаться, что противостояние с ним тебя утомляет, и ты сдаешься. Можно надеяться, что у Хабила еще осталась кое-какая порядочность, и он не станет болтать об этом. Или же другой вариант. Ты находишь повод не согласиться с решением командира и объявляешь об этом во всеуслышание, чтобы не оставить себе вариантов для отступления. Вы выясняете, кто из вас авторитетнее и если побеждаешь ты, то становишься командиром отряда. Уверена, все его приспешники сбегут от него и начнут признаваться в верности тебе.
Для семилетнего мальчика советы воспитательницы звучали, как пересказ непонятной взрослой книги, причем совершенно неинтересной. Он нахмурил лоб.
– А это обязательно? – Спросил он с надеждой, что нет.
– Разумеется. С этих пор закрепляются способности человека к умению добиваться целей. Серость, незаметность, отсутствие стремления превращает человека в инструмент чужих амбиций. Я понимаю, ты еще ребенок и несколько дней назад мама с папой решали за тебя все вопросы. В этом плане ты аутсайдер. Многие ребята из нашего класса выросли сиротами, добывающими себе еду различными способами, но, как правило, не вежливостью. Тебе повезло, что твои приемные родители развивали тебя, и ты стал физически крепче твоих сверстников.
– Мои родители не приемные. – Обиделся Дарик.
– Приемные, Тульп, приемные. Ты же видишь, что ты один из нас, а не из них. Они присвоили себе право быть родителями, потому что ты не имел голоса, будучи младенцем. Ты привык и просто не знаешь другой жизни. Я уверена, через месяц ты не вспомнишь про них.
Слезы навернулись на глаза ребенка. Он чувствовал, что даже через год будет так же остро скучать по ним, и каждый день ждать их появления.
Спустя неделю жизни в интернате случилось то, что снова заставило его испытать тяжелое чувство рухнувшей надежды. Он сидел на уроке по каллиграфии и старательно выводил острой щепкой на доске покрытой воском чужие буквы. Ему нравилось это делать, нравилась щепетильность процесса и результат, когда буквы получались ничуть не хуже учительских. Вдруг ему почудилось, что кто-то за стеной соседнего класса произнес его настоящее имя. Он прислушался и явственно услышал голос отца и вновь свое имя. Ошибки быть не могло, отец пришел за ним. Не помня себя, Дарик вскочил и побежал к выходу.
– Папа! Папа! – Закричал он.
– Дарик! Ты где? – Отец услышал его.
– Папа я здесь!
Он не успел добежать до дверей. Учительница поймала его у самого выхода. Крепко схватила и потащила к месту в классе, где стояли рукоятки, предназначение которых Дарик не знал. Она дернула одну из них и голос отца пропал. Дарик вырвался и стал звать отца, срывая голос, но он больше ему не ответил. Жуткое отчаяние овладело мальчиком. Он успел уже поверить в свое спасение, во всемогущество отца и его друзей, которым все нипочем. И вдруг этого не случилось. И помешала этому учительница, что-то изменившая рычагом. Дарик кинулся на нее с кулаками, испугав женщину не на шутку. Она не могла справиться с разъяренным ребенком и пропускала удары. Дарик разбил ей нос, разорвал одежду и вероятно мог нанести еще более тяжелые увечья, если бы не вовремя подоспевшая охрана.
Его оттянули от учительницы и положили на пол. Дарик рыдал, сыпал проклятьями и пытался укусить держащего его охранника. Класс все это время следил за происходящим в полной тишине. Никогда прежде они не видели и даже не слышали, чтобы ученик напал на учителя. И в тот момент, когда мальчик просто не мог вынести мысли о том, что все пропало, случилось неожиданное. Эмоции, сжавшись в плотное вещество невыносимого отчаяния, взорвались невидимым и неслышимым взрывом, распространяясь во все стороны ударной волной, ломающей пространство.
Вылетели окна, слетели с петель двери, осыпалась штукатурка со стен, упали картины. Охранника откинуло на несколько метров. Он упал бездыханным телом. Учитель каллиграфии застыла на месте, не чувствуя как у нее под носом собирается новая капля крови. У Дарика закружилась голова. Он закрыл глаза и отключился. Когда пришел в себя, обнаружил, что находится уже не в классе, а в помещении с кроватями, но это точно было не спальное расположение класса. Приподнялся на локтях и огляделся. Он был один, несмотря на то, что кроватей здесь насчитывалось восемь штук.
Дарик не помнил последний момент, перед тем, как потерять сознание. Помнил только голос отца, до сих пор стоящий в ушах и жуткое отчаяние, что ему не удалось вернуться в семью. Про то, что он разрушил класс, Дарик не знал, но чувствовал, будто что-то произошло, но не смог вспомнить ничего конкретного. Он сел на край кровати, спустив ноги вниз. Жутко болели кисти. Он осмотрел тыльную сторону ладоней и увидел сбитые костяшки, помазанные желтой мазью. Память услужливо напомнила ему о поединке с учительницей. Дарику стало невыносимо стыдно перед женщиной. Он считал себя хорошим ребенком, который грубого слова не скажет взрослому, а тут….
Хотелось все забыть или решить, что было сном. Он представил, как ему будет стыдно вернуться в класс, как мадам Теяб устроит взбучку или того похуже. Он еще не знал систему наказаний в интернате и обоснованно предполагал, что в нем практиковались физические экзекуции. Дарик подошел к двери и выглянул в коридор. Там было пусто и тихо. Он вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Ему показалось, что есть возможность сбежать, если здание находится не на территории интерната. Он подошел к окну, смотрящему на цветущий белыми цветами сад. В открытую форточку тянуло свежий аромат цветов. Вернулся в палату и к своему разочарованию увидел пустынные пейзажи. Он находился все в том же месте, в котором путалось пространство.
В коридоре раздались шаги. Шли двое, мужчина и женщина, и негромко разговаривали между собой. Дарик встал за стеной и прислушался.
– Вечером за ним приедут, чтобы изучить этот феномен. – Произнес мужчина. – Поразительная необузданная сила. Он деформировал пространство, которое создавали лучшие специалисты. Невероятно. Кстати, как себя чувствует уникум?
– Полчаса назад он был без сознания. Мы считаем, что явление было спровоцировано нереализованным душевным порывом. За ним явился отец, но ему помешали. Видимо ребенок успел поверить, что вернется домой, а когда понял, что не получится этого сделать, произошел неосознанный выход эмоций, помноженный на врожденные способности. В какой-то миг его ненависть к нашему заведению выродилась в разрушительную волну.
Дарик догадался, что говорят о нем, но никак не мог взять в толк, о какой разрушительной волне они говорили. Ничего такого он не помнил. Шаги приближались. Мальчик, чтобы его не наказали за то, что он без спроса покинул палату, на цыпочках вернулся в нее и забрался под покрывало. Вскоре отворилась дверь и к нему зашли те самые люди, голоса которых он слышал. Они совсем не были похожи ни на воспитателей, ни на учителей.
Дарик не стал притворяться спящим.
– Пусть судьба продлит ваш путь. – Произнес он приветствие, которому его научили в этих стенах.
– И тебе длинный путь. – Мужчина взял стул и присел в головах Дарика. – Как самочувствие?
– Хорошее. – Ответил мальчик смущенно.
– Руки болят?
– Нет. – Смутился он еще сильнее.
– А вот учительницу каллиграфии пришлось отправить на неделю в отпуск из-за того, что ты сломал ее переносицу, мелкий негодник. – Несмотря на укор, в голосе мужчины не слышалось злобы.
– Она… она… ко мне папа пришел, а она его не пустила. – Дарик положил ладони поверх одеяла и посмотрел на раны.
– Это был не твой папа. – Женщина подошла ближе и погладила его по голове. – Это была психограмма, она создает слуховые и зрительные образы того, о ком человек больше всего думает. Аппарат стоял в соседнем кабинете, но твои мысли оказались сильнее тех, кто находился в нем в тот момент и он воссоздал их.
Дарик не поверил ей, но испытал легкое сомнение. Спустя время он уже и сам не был уверен в том, что слышал голос отца. Все произошедшее казалось ему сном.
– Что ты помнишь перед тем, как потерял сознание. – Спросил мужчина.
– Охранника. Он забежал в класс и повалил меня на пол. – Честно рассказал он. – А что?
Мужчина ответил не сразу, попытался прочитать по лицу, врет ему ребенок или нет.
– Ты устроил погром в классе. Теперь он будет не пригоден для проведения занятий целый месяц. Неужели ты совсем не помнишь этого?
– Совсем не помню. – Дарик отвел глаза в сторону. – А что я сделал?
– Выбил окна, двери, разломал декорации, поронял на пол картины с великими людьми. Даже стены класса выгнулись наружу. Если бы не запас прочности, пришлось бы освободить часть здания.
– А как я это мог сделать? – Спросил мальчик, чувствуя, что ему что-то не договаривают.
– Кто тебя воспитал? – Вместо ответа задал вопрос мужчина. – Твои приемные родители умели обращаться с тканью миров?
– Нет. – Соврал Дарик.
Мужчина сразу догадался, что его обманули.
– Давай подробнее, что они умели? Они научили тебя выплескивать разрушительные эмоции? – Настойчиво спросила женщина. – Нас не проведешь.
Дарик привык ценить авторитет взрослых и потому не смог соврать.
– У нас есть друг семьи. Его зовут Антош. Он умеет создавать какие-то аномалии, но меня ничему не учил. Он занимается этим, потому что очень умный.
– Ты пытался бежать? – Снова задала вопрос женщина.
– Вначале да. Ничего не получилось, и потом меня наказали. – Дарик нахмурился. – Больше я не пытался.
– Значит, ты не знаешь, как покинуть интернат?
Мальчик покачал головой.
– Ясно.
Мужчина с женщиной переглянулись. Им было о чем побеседовать.
– Ты обрадуешься, если мы тебе скажем, что в класс ты больше не вернешься? – Спросил мужчина.
Дарик кивнул.
– Я останусь здесь? – Спросил он.
– Тебя подлечат и отправят в другое место, где ты будешь заниматься по индивидуальной программе. Нужно понаблюдать за тобой.
– Я хочу домой. – Тихо произнес мальчик.
– Это место станет твоим домом. – Пообещал мужчина. – Поправляйся.
Они покинули палату. Их шаги удалились и затихли. Пользуясь наступившей тишиной, Дарик решил попытаться снова убежать в другой мир. Живо представил свою спальню в родном доме, долго пытался создать с ней контакт, но картинка оставалась картинкой, никак не хотела оживать. Он был слаб, чтобы долго находиться в состоянии высокой концентрации мысли. Бросив бесплодные попытки, ощутил себя обессиленным и, полежав немного, уснул.
Проснулся, когда снова услышал разговоры в коридоре. В палату вошли два человека с каталкой на колесиках. Ничего не объясняя, переложили его на нее и вывезли в коридор. Дарик решил, что это санитары.
– Куда мы едем? – Спросил Дарик.
– Переезжаем. – Немногословно ответил санитар в ногах.
Его выкатили на улицу под свет вечернего солнца. Воздух еще не растратил вечерний зной. От стен дышало жаром. Дарик не узнал здание, в котором находился. Его точно не было на территории интерната. Зацокали копыта. На мощеной дорожке появилась квадратная повозка, изготовленная из пластика, совсем не похожая на деревянные повозки кочевников, обильно украшенные резьбой.
– Идти можешь? – Поинтересовался санитар.
– Да. – Дарик свесил ноги с каталки и легко спрыгнул.
Санитары усмехнулись.
– Нам сказали, что ты чуть живой.
Мальчик усмехнулся. Дверь повозки открылась. Пространство внутри нее освещала электрическая лампочка, что было удивительно. Хьюкоши не особо стремились внедрять технологии в свой быт, считая, что с ними добавляется куча проблем. У них не было заводов, фабрик и прочего, что поддерживало бы электрификацию. Все технологичное, чем они пользовались, было привезено из миров, населенных неполноценными. Даже оседлые хьюкоши, жившие не одно поколение в городе, в менталитете своем имели кочевой взгляд на жизнь.
Дарик забрался в повозку. Там его ждала дама, одетая по здешним меркам необычно, но привычно по меркам мальчика. На ней были синие джинсы и майка, туго обтягивающая бюст. На ногах скромные ботиночки. На запястье левой руке часы с золотым браслетом. Почему-то Дарик сразу испытал к ней расположение. Наверное, так одевалась его мать, и это вызвало приятные параллели.
– Привет. – Поздоровалась женщина. – Меня зовут Кайтина. Теперь ты будешь жить у меня.
– Зачем? – спросил Дарик.
– Затем, чтобы некомпетентные люди не сгубили такой талант. – Туманно пояснила женщина. – Все, что они умеют, это сталкивать людей лбами, чтобы вырастить из них породу бойцовских собак. Я слышала, у тебя даже были успехи в этом направлении. Долго смеялась, когда мне рассказали о пострадавшей учительнице. Они такого обращения честно заслужили.
– Мне стыдно перед ней. – Признался Дарик. – Она не хотела пускать моего папу, а я из-за этого сильно разозлился. Потом мне сказали, что папы не было, а была какая-то психограмма.
– Скорее всего, они были правы. В обучающие заведения просто так не попадешь.
Повозка мягко тронулась с места. Ее не трясло на мощеной дорожке, как кибитку кочевников. Мальчику казалось, что она едет почти так же мягко, как машина деда.
– Вы тоже не отпустите меня домой? – Спросил он.
– Пока нет, но дальше будет видно. – Ответила она уклончиво.
– Что для этого надо будет сделать? – Напрямую спросил Дарик.
Кайтина широко улыбнулась.
– Смышленый. Ты мыслишь именно так, как я ожидала, прагматично и целенаправленно. Так быстро не расскажешь, что нам потребуется. Мы будем изучать тебя, проверять реакцию, чтобы знать точно границы твоих возможностей. Понимаешь в чем разница между нами и неполноценными?
– Мне не нравится это слово. – Резко заявил Дарик. – Мои родители тоже относятся к ним, а они намного умнее и лучше, чем все, кого я видел у вас.
– Прости. – Кайтина развела руками. – Забыла. Мы привыкли так их называть, что даже перестали вкладывать в это слово какой-то дискриминационный смысл. Так вот, между нами есть существенное отличие. Такие люди, как твои родители, развиваются через изменение внешней среды под свои нужды. А мы, хькоши, больше направлены внутрь себя, на адаптацию под условия внешней среды. Так мы достигли успехов в способности преодолевать границы миров, но совершенно потеряли способности к созданию сложных вещей. Ты понимаешь это?
– Хм, да, наверное. – Неуверенно признался Дарик. – Мы в Транзабаре больше похожи на вас, потому что там все умеют проницать миры. А вот в мире, где живут родители папы и родители мамы все по-другому. Особенно у папиных. Там есть очень сложные и умные устройства, симулирующие внутри себя целые миры, которыми можно управлять.
– Ты говоришь о компьютерах? – Спросила Кайтина.
Дарик выставился на нее.
– Я думал…
– Ты думал, я такая же тупая, как твои воспитательницы? У тебя будет компьютер, и ты покажешь нам, что умеешь на нем делать.
Женщина понравилась Дарику еще сильнее. Спустя всего несколько минут разговора он понял, что доверяет ей и счастлив, что больше не вернется в интернат, вызывающий у него приступы мизантропии.
Город, по которому они ехали, напоминал сад с большим количеством цветущих кустов. Они росли везде, вдоль дороги, по которой они ехали, в садах, на аллеях, по которым прохаживались люди. Воздух был напоен ароматами лета. В какой-то момент карета, после долгого подъема, выехала на длинную прямую улицу, оканчивающуюся бесконечной синевой.
– Там вода? – Дарик указала пальцем в окно.
– Это море. Ты не был на море? – спросила Кайтина.
– Был, много раз. Мама не любит море, потому у нее шерсть. Когда она мокрая, выглядит очень смешно. – Простодушно рассказал мальчик.
– Постой, так твоя мать и отец… разные? Ну, я имею в виду, они не принадлежат одному виду людей? – Кайтина была сильно удивлена.
– Да, они из разных миров. Папа называет маму кошкой, а мама папу макакой.
– Ха. Они у тебя большие оригиналы. Понятно, в такой семье и дети не будут обыкновенными. – Спутница Дарика задумалась.
– Вы о чем? – Спросил мальчик.
– О тебе Тульп.
– Меня зовут Дарик. Имя мне придумали в интернате, и оно мне совсем не нравится. – Признался мальчик.
– Хорошо, я буду звать тебя именем, которое тебе нравится, хотя на мой слух оно совсем непривычное и неприсущее хьюкошам.
– У жителей Транзабара нет самоназваний, все мы люди, откуда бы не пришли. – Повторил Дарик мысль, которую неоднократно доносили ему родители и Антош. – Я не хьюкош и не хочу им быть.
– Ты не можешь им не быть, потому что ты и есть хьюкош. Отрицание себя в твоем случае вызвано прогрессивными взглядами родителей и узкого общества жителей, как ты там его называешь, Транз… базара?
– Транзабара. – Поправил Дарик.
– Спасибо. Я тебе донесу мысль, а ты постарайся ее обдумать. Я не жду, что ты сразу согласишься с ней, поэтому не торопись с ответом. Просто подумай как-нибудь наедине в спокойной обстановке. Видишь ли, Дарик, хьюкоши научились ходить сквозь миры не поодиночке, как неполно… как остальные народы, а сразу все. Это произошло так, будто у нас одновременно изменилось коллективное сознание. Поэтому все наши большие сообщества, города и поселения поменьше, представлены одним видом, нами. У таких народов, к которым относятся твои родители, иномирцев наберется один на миллион. Выбравшись за пределы своего мира, они понимают, что никогда не смогут вернуться домой на постоянную жизнь, потому что стали другими. Соотечественники будут угнетать их своим узким взглядом. Это обстоятельство вынуждает селиться в городах, основанных такими же штучными иномирцами, но вышедшими из миллионов разных миров. Естественно, чтобы не произошло недопонимания, они пришли к консенсусу, видеть в каждом иномирце только человека. За это им приходится отказываться от себя настоящего и примерять образ универсального разумного существа, не имеющего никаких отличий, кроме несущественных внешних.
Дарику сложно было парировать доводы женщины. Он еще не имел обширного лексикона и мысли путались в голове. Единственное, что он знал точно, чтобы заслужить право жить в Транзабаре, его родители вынуждены были пройти очень долгий и сложный путь, итогом которого и стало их отношение ко всем иномирцам.
– Не спеши с ответом. – Напомнила Кайтина, различив борьбу эмоций на лице мальчика. – У нас будет еще много поводов для бесед.
Когда они подъехали к усадьбе, так же окруженной цветущими кустами, на дворе уже стояла ночь. Отворились широкие ворота, и они въехали во двор. В отличие от темной улицы, здесь имелось электрическое освещение. Повозка замерла у крыльца небольшого здания, похожего на куб.
– Непривычное? – Догадалась Кайтина.
– Да. Непохоже на дом. – Признался мальчик.
– Оптимальная форма без ненужных закоулков. – Женщина открыла дверцу.
Воздух наполнился стрекотом ночным насекомых. Кайтина легко спрыгнула на мощеную дорожку и подала мальчику руку.
– Добро пожаловать в новую обитель.
Дарик проигнорировал ее руку и спрыгнул сам, несмотря на то, что высота порога доставала ему до пояса. Кайтина незаметно улыбнулась, отметив стремление ребенка к самостоятельности. Она все равно взяла его за руку и повела вверх по крыльцу. Подвела к дверям и приложила большой палец к темному квадрату, рядом с ручкой двери. Раздался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. Женщина посмотрела на Дарика, чтобы увидеть в его лице восхищение заоблачной по представлениям хьюкошей технологией.
– Сканер отпечатка пальца. – Обыденно произнес мальчик. – У деда на телефоне такой есть. Мама попросила активировать, чтобы я не играл на нем.
Кругозор Дарика немного смутил женщину. Она привыкла к другой реакции.
– Что такое телефон? – Спросила она, пропуская ребенка вперед.
Свет в прихожей загорелся автоматически от датчика движения.
– Устройство связи и одновременно мультимедийный аппарат с кучей возможностей. Это как ручной компьютер вот такого размера. С вашу ладонь. – Пояснил мальчик.
– Как интересно. А мы сможем связываться друг с другом, если у нас будут такие телефоны?
– Нет. Для этого придется строить базовые станции, которые покроют сигналом определенные районы.
– Вот так всегда. Хочешь внедрить в жизнь технологию, а оказывается, что для этого требуется поднимать на один с ней уровень всё, и науку, и промышленность, и потребуется для этого не одна сотня лет. Поэтому у нас так все фрагментарно, есть только то, что работает автономно. Как дизельный генератор, например. Ты, наверное, хочешь есть? – Догадалась Кайтина. – Нивкуш! Иди сюда!
Из темноты комнат выбежала женщина в белом переднике. Не хьюкош.
– Накорми гостя. – Приказным тоном попросила Кайтина. – После ужина я покажу тебе кое-что. – Предупредила она Дарика.
Нивкуш отвела мальчика в гостиную. Здесь свет включался вручную старыми выключателями, которые громко щелкали, замыкая цепь. Проводка проходила поверх стен, крепясь на изоляторах, как в очень старых домах.
– Вы рабыня? – Наивно поинтересовался у хлопочущей у плиты женщины.
– Формально, да, но на самом деле нет. Кайтина очень прогрессивная женщина. Мы много раз ходили с ней по разным мирам, в том числе и в мой родной. Я считаю себя её работницей, потому что у меня столько свободы, сколько остальным рабам и не снилось. Ты ешь пироги с рыбой?
– Да.
– Замечательно. – Она открыла дверь духовки. – А ты сам-то как сюда попал?
– Меня выкрали из дома дедушки и бабушки. Я попал в интернат, где из меня хотели воспитать чиновника, избил там учительницу каллиграфии, потом оказался в больнице.
Нивкуш рассмеялась.
– Сомнительный список достоинств. Мадам Кайтина вряд ли бы обратила внимание на тебя только из-за этого.
– Кажется, я что-то натворил, о чем не помню.
– Ну, тогда вполне возможно. Я тут тоже задержалась, потому хорошо готовлю и понимаю госпожу с полуслова. Она хороший человек. Если человек из себя что-то представляет, она проявляет уважение и ценит. Тебе повезло. – Работница поставила перед мальчиком горячий лист с пирогом.
Дарик вдохнул запах горячего теста и чуть не подавился слюной. Нивкуш рассмеялась.
– Давно не ел домашнего? – Спросила она.
– Недели две. – Признался мальчик.
Рабыня подала ему железный нож и деревянную вилку.
– Ужинай, а я пойду, займусь своими делами. Если будет что-то нужно, позови.
– Хорошо. Спасибо за пирог. – Дарик не прикоснулся к ножу, сразу принялся ковырять его вилкой.
Он был голоден. Ел торопливо, обжигаясь, но наслаждаясь отличным вкусом, очень похожим на вкус бабушкиного пирога. Нивкуш, уходя, оставила стакан с красным напитком. Дарик вспомнил о нем, только когда почувствовал, что стал наедаться. Отпил прохладный напиток. Вначале на пробу. Ощутил во вкусе что-то среднее между малиной и красной смородиной, сладко, душисто, но и кисло. Сделал три больших глотка и понял, что больше в желудок затолкать не получится.
– Мадам Нивкуш, я всё! – Крикнул он.
Работница забежала в гостиную.
– Тише ты, какая я тебе мадам? Госпожа услышит и накажет. Я просто Нивкуш.
– Простите, я не знал. – Смутился Дарик. – Просто хотел поблагодарить вас за ужин. Было очень вкусно.
Женщина расцвела.
– Длинного тебе пути, мальчик.
– И вам длинного пути.
– Мадам Кайтина ждет тебя на втором этаже. Я включу свет, и ты увидишь в коридоре лестницу. Поднимешься и сразу направо.
– Спасибо.
Дарик поднялся по деревянной лестнице, покрытой черным лаком на второй этаж. Повернул направо и увидел свет, бьющий из комнаты. Прежде чем войти, постучал костяшкой в косяк.
– Вообще-то там звонок есть. Входи. – Пригласила его Кайтина.
Дарик открыл дверь и увидел странный и удивительный кабинет, уставленный всевозможным оборудованием. Большую часть из него Дарик видел впервые. От взгляда женщины не ускользнуло удивление в глазах мальчика.
– Как тебе мое оборудование? – спросила она.
– Круто. Вы ученая?
– Если ответить нескромно, то да, я сама себя считаю ученой. Конечно, эти все железки произведены не нами, что обидно, но мы тоже находим им применение. Моя задача, отобрать те из них, которые проще внедрить без необходимости строить заводы. Как генератор в моем подвале. Ему требуется только топливо и масло, которые просто добыть. Мы хотим внедрить радио, чтобы сообщать населению города обо всех мероприятиях и указах. Я уже придумала, домашние приемники будут работать от динамомашин, чтобы не городить огород с проводами или батарейками.
– Класс. – Дарик пожал плечами.
Его не особо впечатлили планы мадам Кайтины. Он заприметил монитор компьютера и не сводил с него глаз. Судя по внешнему виду, его изобрели в одном из параллельных земному миров. Название на мониторе было сделано неизвестными буквами. Кайтина перехватила его взгляд.
– Ты знаешь, что это? – Догадалась она.
– Да. Это компьютер.
– Это компьютер? – Почему-то удивилась она. – А я думала, что компьютер вот этот аппарат. – Она показала на железный ящик с мутным экраном, размером с ладонь.
– Это какой-то сейф. – Оценил «железо» мальчик.
– Хм, меня что, обманули?
– Может быть, и нет, но на вид такие компьютеры существовали, когда мой дедушка был молодым. Лет пятьдесят назад или больше. Я в музее видел.
– Пятьдесят? Значит пятьдесят лет это такой огромный срок, за который компьютеры могут кардинально поменяться? – Удивилась она.
– Вы понимаете в объемах информации на компьютерном языке? – Спросил Дарик.
– Более-менее. Поясни.
– Так вот, в этом сейфе, скорее всего, используется память, измеряемая килобайтами. Это тысячи байт информации. А в этом, – он указала на монитор, – гигабайты или даже терабайты. То есть в миллион и миллиард раз больше.
– А ты умеешь с ним обращаться? – Спросила Кайтина. – Я ждала специалиста, сама не лезла, боялась сломать что-нибудь.
– Попробую.
Дарик осмотрел компьютер. Это был моноблок со всем «железом» внутри монитора. Ни мышки, ни клавиатуры при нем не оказалось. Дарик осмотрелся.
– Мне нужна розетка с током. – Попросил он.
– Один момент. – Кайтина полезла в стол, выдвигая из него ящики. – Вот, это переходник под вилку, а вот и розетка. – Она протянула удлинитель, оканчивающийся разветвителем из трех гнезд.
Дарик умело подключил переходник и включи в розетку. На мониторе загорелась лампочка. Мальчик ткнул в кнопку включения и компьютер начал оживать. Кайтина наблюдала за манипуляциями Дарика, как за чудом. Экран загорелся. На нем отобразились обои с природным ландшафтом и привычные иконки. Дарик проверил экран на сенсорность. Когда он поднес палец ближе пяти сантиметров, на нем появился курсор. Поводил им и открыл несколько папок двукратным сгибанием фаланги.
– Мне непривычно использовать такой интерфейс. – Признался Дарик. – Я больше привык мышкой и клавиатурой.
– А выглядело так, словно ты всю жизнь работал на нем. – Призналась Кайтина. – С завтрашнего дня ты начнешь обучать меня управлению этим компьютером.
– Хорошо, мадам Кайтина.
– Можно без мадам. Мы с тобой равные.
– А я ведь вам был нужен не для этого? – Спросил Дарик.
– Ты прав, но тем, чем ты прославился, буду заниматься не только я. Ты у меня под надзором. Нивкуш покажет тебе спальное место, и не вздумай сбегать, потому что это невозможно. Мне хочется быть тебе другом, а не госпожой, было бы здорово, если ты будешь ценить это. – Кайтина потрепала волосы Дарика, как делала иногда мать. – Нивкуш, проводи гостя в его спальню!
