Текст книги "Человеческое, слишком человеческое (СИ)"

Автор книги: Сергей Дормиенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Клекот хладагента.

Гудение электромоторов, треск искрящих шин и щеток.

«Не то, мать вашу! Не то! Дальше, дальше».

Стук сердец. Раз, два… Семь в сплошном неразделимом месиве. Одно – рядом. Одно мое.

«Дальше».

Свист, треск, стук. Свист, пульс…

Я сейчас лопну от океана звуков – я почти вижу жерло «P.D.K.», которое бросает короткие взгляды на каждый услышанный мною шум. Вокруг – звуковая картина, тепловая картина, и на этих полотнах не хватает одной детали.

Одной долбаной детали, которая должна быть где-то здесь.

Шорох – седой красноглазый шорох, который больше не может сдерживать дыхание и пульс.

Я выстрелил, выворачивая кисть – развернуться корпусом уже нет времени, и всего на какой-то крохотный кусочек секунды позже рядом словно врезало молотом в пустую бочку, а тень уже ушла диким ходом – отталкиваясь прыжками от стен.

Ни я, ни Аска не попали.

– Не стрелять!

Да не идиоты они – тут стрелять нельзя, а вот дальше вроде какой-то зал.

Коридор рванул мне навстречу, и притормозил я только у выхода. Поймать «обратный прыжок»? Не хочу, спасибо. Аска влипла в стену напротив – сутулая, хищная, и только кивнула: мол, твой – так бери.

Возьму.

Рывок и влево – прямиком в генераторную. Колонны АТ-компакторов, кабели, густо пахнущий озоном воздух. Освещение – в пределах нормы. Слышимость – в пределах же.

И Нагиса.

Евангелион стоял, положив руки в карманы, прямо посреди генераторного зала, и преспокойно рассматривал меня. Вроде как и нету позади меня топота и щелчков – я почти вижу, как рассыпаются в короткую и плотную цепь «виндикаторы», как кошачьим шагом подбирается сбоку Аска, как прищурены ее глаза за рубиновой точкой коллиматора.

«Два выстрела. Пробный – пулей и сразу же росчерк лазером».

– Зачем ты пришел?

Ну, это уже перебор, как есть перебор. Ты по плохим фильмам играть в маньяка учился? А мне еще надо ведь злость загонять внутрь – потом, потом. Все потом, сначала взять его, а потом давать волю…

– За смертями полицейских?

Я просчитывал траектории – и осталось еще всего две, когда Каору снова открыл рот, и я по красному взгляду сразу понял, что он сейчас спросит. «Вот дерьмо. Разговор становится слишком личным».

Курок «спешиала» очень легкий – оба курка, уж куда легче мыслей, и я вот не знаю, как так получилось, что я с воплем: «Огонь!» – упал на пол, крутнулся и взял на прицел потолок генераторной. Ну как я успел все понять?

Она прыгала сверху – прямо в цепь «виндикаторов». Не падала – прыгала, оттолкнувшись от короба проводов. Надо мной пошел шквал выстрелов – по Нагисе, – сквозь который надо просто попасть.

Ба-бах.

Ева кувыркнулась и ушла в сторону, избегая повторного выстрела, но – еще один «молот-по-бочке». Стену заляпало кровью, и от «акробатки» что-то оторвало.

«Аска разберется».

Я дернулся и встал на колено.

Огненный смерч из-за моей спины хлестал по стенам, безнадежно опаздывая за тенью Евы, и синтетик легко уходил, скрываясь за колонами. Ни одного шага просто вперед, ни одного предсказуемого прыжка, ни единого шанса тренированным бойцам.

И тут грянул настоящий ад – ожил «подавитель».

Тяжелые вакуумные пули с легкостью смели компакторные колонны, и сразу стало жарко – взметнулись молнии, рванула испаренная изоляция, и в разгорающемся пекле сработали пожарные системы.

Это было даже великолепно.

Я сорвался на ноги и побежал, держась поближе к сектору рвущихся из-за спины пуль.

«Хоть бы у придурка хватило ума не перестать стрелять». Ну что за чушь – попасть под такое? Отсечь сектор атаки – круто. Превратить зал в плавильню – легко.

Убить блэйд раннера и Еву – да хрен там.

Я проскочил облако пара и осколков, и перекатом вылетел в «мертвую зону» за опорой перекрытия. Вдох. Вдох, я сказал. Прямо впереди четыре туннеля уводили в подошву модуля, в самую задницу «бездны», и это было просто поразительно обидно.

– Ушел.

Воздух свистнул в ушах, и у меня на прицеле оказалась рыжая грива. Я опустил оружие:

– Да.

– След?

– На уровень ниже начинает повышаться фон.

Аска кивнула. Я старательно дышал в обе ноздри, возвращал мыслям нормальный ритм и рассматривал напарницу: свою «гаубицу» она держала на плече одной рукой, а в другой…

– Это что такое?

– Наш единственный улов.

Она коротко размахнулась, и между нами шлепнулся обрывок. Нога вроде бы.

– Эта тварь тоже ушла.

Ушла. Без ноги. Гм.

– След? – в тон спросил я.

– В вентиляцию.

Ясно. Там целый лабиринт в пятнадцати метрах над уровнем пола. Полчаса убьем только на поиск аварийной лестницы, а эта тварь через две минуты остановит кровотечение. Нога – не легкие.

Так что мы оба обосрались.

Хотя кое-кто не так уж и обосрался: не почувствуй я неладное, спецназ сейчас лежал бы аккуратными горками фарша. И это не я позволил безногой Еве смыться. С другой стороны, я же «виндикаторов» сюда потащил, и странно гордиться тем, что смог хоть защитить их. А еще – это была засада. Классическая гребаная засада.

– Нагиса и Макинами заодно. Это хреново.

– Да, Аска. Очень.

– Курить есть?

– Нет. Есть витаминки.

Аска опустила ZRK в кобуру и мотнула головой:

– Ладно, идем. Может, они уже трусы сменили.

– Идем.

Я совсем уж собирался обходить Аску, когда она взяла меня за рукав.

– Стой. Что это?

– Где?

Аска поднесла палец к моей груди, и пришлось опустить голову. Напротив сердца по плащу расплывалось черное пятно копоти, посреди которого блямбой сидела расплющенная пуля.

– Какого?..

– Это эти идиоты?

Я покачал головой, поднимая пистолет. Вот если бы в спину – да, может, и они, а так… Прощальный подарок Каору? Черт, когда я его получил? В упор не помню. А еще – меня спас только впопыхах наброшенный плащ «виндикаторов». А еще – тут, черт побери, слишком много черных провалов под потолком.

А еще…

Я и сам не понял, как моя спина столкнулась с Аскиной, и мы влипли друг в друга, кружа напряженный, извратный «медляк».

– Набрось капюшон, болван.

– Руки заняты.

Ее затылок больно уперся в мой. «Черт, где же снайпер», – готов поклясться, что это сейчас была наша общая мысль.

– Побежали к мальчикам? – шепнула Аска.

– Побежали.

И мы побежали. И даже добежали. Но от дикого чувства, будто меня ведут прицелом, я так и не смог отделаться.

Глава 15

– Чисто.

– Чисто.

И еще бы, подумал я, вслушиваясь в перекличку спецназа. Сверлящее ощущение чужого взгляда – то ли чутье, то ли паранойя – исчезло, как и не бывало. Кто бы ни стрелял по мне в разгар боя, он испарился, оставив на память внушительный синяк и режущую боль при попытке глубоко вдохнуть. Я огладил спасительную ткань, которая аккурат над синяком стала черной и шершавой. «Ну почему я не почувствовал попадания?» Какие-то подозрения долбились в голове, но ни оформить их, ни отогнать прочь – желания не возникало.

Окружающих заботили куда более существенные вопросы, так что под сводами зала перекатывались крики и ругань – а это ведь еще не набежали энергетики, которым мы аннигилировали целую генераторную.

– Модуль изолирован.

Капитан уселась рядом – на каталку ховеркара «скорой» – и со второй попытки засунула телефон в карман. Выглядела Кацураги бодро, и, я бы даже сказал, воинственно. «Не иначе, на стимуляторах». Я кивнул ей и продолжал поглаживать грудь. Да знаю я все, не надо тут. И облажались мы, и ущерб нереальный, и ушли обе твари. Но самое главное – это была, черт побери, скоординированная засада. Это были совместные действия.

А история сговора Евангелионов имеет только один прецедент с крайне печальным термоядерным исходом.

Нишапур.

Да, синтетики в случае массового побега – как у «„нулевых“ Саббебарааха» – сбегают всегда вместе, вместе пробиваются. Но это ситуативный союз: они легко бросают раненных, без колебаний разделяются и вообще ведут себя как… Как синтетики. То есть, холодно и расчетливо – теряться в толпе надо по одному. Значит, есть некий интерес действовать сообща, и интерес этот куда важнее, чем желание раствориться в «безднах» мегаполиса. Значит, они таки сбежали по приказу. Значит…

Да ни хрена это не значит. Я слишком хорошо помню того Еву – в спортивном костюме. Того, у которого в кармане лежала фотокарточка. Того, который вместо бегства сам на меня напал. Синтетик-мститель, синтетик-влюбленный, – я бы, наверное, посмеялся даже.

Недельки так две назад.

– А еще в этом надо убедить СКЕ, – серьезно сказала капитан, и я вздрогнул.

Паника. Паника-паника. Я, кажется, что-то сболтнул вслух – да еще и облек в умные фразы.

– Ээээ…

– Да, Синдзи. Самое время потупить, – медленно произнесла Кацураги. Безо всякой издевки, кстати. – Потому что если этот инцидент станет достоянием общественности, сюда введут войска.

«Да вы оптимист, кэп. Скорее уж для пробы выжгут этот модуль, чтоб коробка и переборки только остались. Ради таких страстей и стратопортом пожертвуют».

– Но… Возможно, именно так можно нажать на еваделов? В смысле, добиться запрета «нулевых»? Докажем СКЕ, что синтетики формируют привязанности, по двое отбиваются от блэйд…

– Иди ты, – сказала капитан с тоской в голосе. – Они там все двинуты на идее, что есть приказ сверху. Даже порадуются докладу об этой парочке.

Пожалуй. Тому, кто не видел эмоциональную Еву, – не понять. Никто ведь не поверит, что с преодолением этого рубежа – рубежа чувств – синтетики стали уже неотличимы от нас, что это просто люди, способные перебить роту спецназа. И уж точно никто всерьез не станет задаваться вопросом, почему же Нагиса стал маньяком. Ответ один: «Это же Ева!» – и так плечами пожать выразительно, мол, кто ж их поймет. А вот как из ангелочка вор и убийца вырастает, так сразу начинаются копания и метания: родители? Компания? Гены отчебучили? Передачи снимают – «Родом из детства» всякие, адвокаты в судах глотки дерут, мол, подсудимая росла в семье алкашей и регулярно подвергалась разно-всякому насилию…

«Тьфу ты. Тебя только что чуть не грохнул синтетик, а ты ему оправдания ищешь».

Но одно ясно: люди однозначно сливают синтетикам даже в шестичасовых новостях.

– А вот и департамент энергетики, – сказала Кацураги, разглядывая группку новоприбывших граждан с кислыми лицами. – Пойду, попробую договориться, чтобы вас убили быстро и без пыток.

– Ага, спасибо, кэп.

Кацураги встала и совсем было собралась уходить, когда я сообразил, что как-то о важных вещах речи и не было.

– Капитан, пара вопросов. Можно?

– Давай быстрее, – буркнула она, хотя я сразу понял: ну не торопилась она к этим энергетикам. Совсем не торопилась.

– Почему свидетеля Трибунала не отстранили от работы?

Мисато-сан жестом остановила подбегающего к нам Винса и отправила его прочь – я едва успел кивнуть коллеге.

– Ну, тут все просто. Ты очень важный свидетель, Икари. Очень. Но «Чистоту» закопают и без тебя – слишком уж на них много всего. А СКЕ без движения по своему делу очень нервничает и брызжет слюнями.

Ага, понятно. Мол, на тебе эскорт, на тебе статус, и все у нас по протоколу, для протокола и только ради протокола.

– …К тому же, – продолжила Кацураги, – ходят слухи, что корпорации давят на Трибунал, и вердикт уже практически в шляпе. Так что… Что-то еще хотел узнать?

Да что тут еще узнавать. Даже как свидетель я толком не нужен никому, Ев проворонил вот, пулю поймал, как идиот. Короче говоря, надо рвать когти отсюда – и подальше.

«И с Рей».

Я задвинул приятную мысль прочь.

– Ну и еще одно тогда. Раз такое дело, могу я отказаться от охраны хотя бы на работе?

Капитан приподняла бровь:

– Мешают?

– Да как вам сказать… Просто здесь еще пойми, кто кого охраняет.

Кацураги кивнула:

– Понимаю. Постараюсь уладить. В принципе, модуль все равно к чертовой матери опечатали, патрули на каждом уровне… Хорошо. «Виндикаторы» будут ждать тебя на парковке. Но чтобы от Аски и на шаг не отходил. Понял?

Я промолчал. Что тут еще сказать – не буду же я ей душу выворачивать. Мне до смерти не охота вспоминать тот момент, когда – прыжок, какой-то щелчок в мозгах, и я в последний момент сбиваю смерть над головами этих парней. «Семь лишних стволов… Не надо мне этого».

Она ушла, а я сидел себе, чесал грудь, моргал и щурился от всех этих прожекторов, морщился, жуя таблетки. Сейчас прибегут поисковики, выдадут результаты, и меня спустят с поводка по примерным наводкам. «Кстати, а где это вторая гончая?» Я повертел головой и обнаружил Аску, треплющуюся с Аобой.

И что-то мне так хреново стало, аж скулы посводило.

Блэйд раннер – хорошая работа. Очень качественно приучает к одиночеству. К тому, что ты нужен всем, но по сути – даром никому не сдался. Вообще. Я глотал горькую от лекарства слюну, моргал, оглядывался и понимал: все это классный мирок, который мне безумно нравился по многим причинам. И причины эти никуда не пропадали. Не пропадали ведь?

Не пропадали, не пропадали…

«Аянами. Что ты со мной сделала?»

– Синдзи, подъем.

Я поднял глаза: Аска и Сигеру словно телепортировались вплотную ко мне, даже позы те же и положение рук.

– Привет, Икари. Как ты? – полюбопытствовал Аоба, и я принялся его изучать. То ли капитан целительно действует, то ли еще что, но ни следа запоя на лице блэйд раннера не наблюдалось. Железный парень. «Нет, правильнее сказать: „металлический“. Он же что-то эдакое там слушает?» Клево. Я, оказывается, это помню.

– Да нормально. Есть что-то новое?

– Ага, – кивнула Аска. – Отозвались искатели с двести двадцатого уровня. Вроде, местные дали наводку на логово наших друзей.

– Отозвать бы все эти партии, – покачал головой Сигеру.

Ага, твоя правда. Как только синтетики поймут, что их обложили, начнут брать заложников. Стандартная реакция – расчет на видовую солидарность, которой они сами якобы лишены. Или были лишены? Не важно. Потому что мы, люди, куда продвинутее, хоть и без «Нексусов», нам упокоенная Ева важнее жизни человека – мы и город пожжем, если что.

«Тьфу ты, да что ж такое?»

– Ладно. Пойду я, – сказал Аоба. – Да, слушай. Ты завтра как всегда – прогуливаешь? Или хоть раз придешь?

Завтра. А что завтра? Что это я прогуливаю – да еще и «как всегда»?

– Завтра, болван, день рождения твоего шефа, – сообщила Аска, лохматя пятерней свою челку. – Даже я в курсе. А еще знаю, что она тебя уже даже не приглашает.

Ну, последнее – это болтун Сигеру, предположим. Но вот ведь блин, а правда. И сколько ж это капитану стукнет? Гм.

Я встал, поморщился и решил отложить размышления о праздниках на потом.

– Посмотрим, – ответил я на взгляд Сигеру. – Идем, Аска.

Мы двинулись к коридору из генераторной – бывшей генераторной, и сзади осталось это все: и разгром, и спецназовцы, которых я сначала чуть не убил, а потом спас, и спор энергетиков с Кацураги, которая завтра родится и к которой я не хожу в гости… И какие-то дурацкие мои сомнения.

То есть, это я хотел, чтобы сомнения там остались.

* * *

Эта дверь мне не нравилась – как и весь коридор и весь жилой блок. Трущоба, как она есть. Тут часто объединяют комнаты, сносят перегородки, меняют планировки, объединяя квартиры, и в результате внутри возникает такой лабиринт, что ого. Полиция в восторге.

– Входим? – полюбопытствовала рыжая.

– Да.

Искателей разогнали, местные в этот блок только заходят – для своих темных делишек. Так что можно работать: с чистой совестью и пустой головой, не забитой посторонними заботами.

Аска с разворота впечатала каблук в замок, и дверь со скрежетом пошла в паз. И как только она открылась, я сразу понял: протухло тут все, причем во всех прямо-переносных смыслах. Из темного провала несло затхлым воздухом, пылью и влагой, старой бумагой, какой-то перекисшей органикой – и пустотой.

Я поднял пистолет, нацелил его в чернило и вошел. Тут же, отзываясь на угольный мрак, опустилась пленка прицельного модуля, и в глазу зачесалось. Да что там – в мозгу тоже зачесалось, когда поле зрения неестественно ярко подсветилось. Так себе удовольствие, но в темноте по-другому не выйдет. Тупая микросхема тотчас же отчиталась о наличии еще одной жизненной формы, прямо за спиной, и я парой касаний внес Аску в список исключений.

«Да, понимаю тебя, дружок. Нелегко работать в паре».

Прихожая.

Кучи вещей – сюда их, похоже, сваливали: какие-то остовы кресел, бескаркасные лежаки, даже глыба старого системника в углу. И слух напрягать не надо – пусто.

Короткий щелчок пальцев. Значит, Аска пришла к тому же выводу.

Что ж, дальше.

Мы обшаривали комнату за комнатой, у меня закаменели мышцы от всех этих процедурных взаимных страховок – прижаться, присесть, выскочить, прикрыть, присесть, прикрыть, выскочить. В груди резалось, воротник, взмокший от пота, больно впивался в шею, а уж как хреново глазам было…

Щелк-щелк. «Даже так? Неужто что-то интересное?»

Я вошел в комнату, куда десятком секунд ранее скользнула рыжая. Тут было относительно просторно, был стол и даже какой-то странный порядок в расположении вещей: определенно тут у нас кто-то обитал. А еще – на столе лежал отключенный телефон и вокализатор.

Аска кивнула мне, и мы двинулись дальше, а я положил на полочку еще один ответ. И снова потянулась вереница комнат, я бы заблудился здесь – в этой тесноте, на этом долбаном кладбище вещей, где затхло, тошно и мерзко. Просто потому, что люди ушли, а остались вещи. Однажды сапиенсы исчезнут, а это все останется – мир, забитый ненужным хламом. Тут много исправных предметов, хватает того, что можно переработать, но слишком уж поспешно мы идем к звездам, чтобы оглядываться на такую вот срань в недрах полу-убитого модуля стратегического назначения.

Еще на входе в очередную «мою» комнату, я понял: тут что-то не так, не совсем обычно. Тишина какая-то особо густая, запах дымчатыми струйками уползает в другую область спектра, и вообще – пустота тут не такая.

Это была спальня, и именно здесь я окончательно поверил, что Евы ушли, и никого мы в блоке не найдем.

– Гнездышко, – подала голос Аска. Она тоже сделала выводы, и теперь можно поговорить. И слава небу, мне как-то противно уже слушать молчание, щелчки да звуки шагов и молчать в ответ.

– Ага.

Я обошел комнату, приподнимая стволом разбросанные предметы одежды.

– Как думаешь, они спали вместе? – спросила Аска, изучая кровать.

«Озабоченная, что ли?»

– Это важно?

– Нет. Просто пытаюсь представить, – со злостью в голосе сказала она, – насколько эти Евы… Не такие.

Я обернулся. Рыжая кончиками пальцев оглаживала подушку, и ее лицо пряталось за густыми волосами. А меня осенило, почему Аска ошиблась, почему Мари Макинами отделалась только отстреленной ногой. Разгадка проста: ненавистник Ев Аска Сорью Лэнгли оказалась не готова к такому повороту событий – совместная засада, раненная Ева убегает, а не нападает…

«Да у меня же фора перед рыжей».

– Да. Они совсем другие, Аска. Они не имитируют людей. Они уже…

– Заткнись!

Я моргнул. Аска смотрела на меня, тяжело дыша, ее ноздри раздувались, а пленочный прицел услужливо подсказал, что пульс напарницы сейчас около ста. Вот как оно выглядит – переход количества в качество. Вот каково оно – ненавидеть синтетиков. Мне вдруг стало спокойно и хорошо: вокруг никого, на сотни метров в любую сторону, вокруг тишина и мертвечина заброшенного блока. И никто, кроме меня, не узнает, что скрывается за наглой рыжей маской.

– Просто заткнись, Синдзи, хорошо? – уже тише сказала она.

– Да ради бога, – ответил я и, отвернувшись, споткнулся. Я опустил взгляд и присел.

– Аска, иди сюда.

На полу лежал кот. Дорогущая штука – домашний робот, полу-органика. А самое интересное, что я сбил животное-подделку с подстилки, на которую его уложили.

– Электрокот? – Аска села рядом. – Откуда он здесь?

Это был вопрос на «„А“ с плюсом». За такую игрушку, пусть и отключенную, можно получить неплохие деньги, а уж для обитателей «бездны» – так целое состояние.

– Полагаю, Каору притащил.

– Зачем?

Я ощупывал мертвое существо – программа имитации окоченения не отработала, значит, животное сломано. Истощение источника? Да хрен его знает. В лабораторию, словом, его – заодно выясним, откуда электрокот. Может, прояснится какая-нибудь деталь маршрута беглецов. Я поднял животное и обернулся:

– Аска, ты не видела чего-нибудь вроде пакета?..

– Эй, погляди.

Я проследил взгляд Аски: голова кота болталась под странным углом, и я запустил пальцы в шерсть на загривке. Хм. Сломаны позвонки. И как это понимать? Я вспомнил свой давешний, хм, разговор с Нагисой и скривился. Я ведь спрашивал его о котенке в «бездне» – вот и не верь в судьбу после этого. Воспаленный мозг рисовал одно объяснение за другим: Ева нашел умирающего электрокота и прикончил из жалости, животное было мертво, а синтетик зачем-то притащил его к себе, Каору почему-то повернут на мертвых механических котах…

– Держи.

Я кивнул Аске и завернул тушку в целлофан.

– Нога и дохлый электрокот, – сказала Аска. – Офигенная добыча за сегодня.

Лучше, конечно, промолчать – видимо, она просто так в себя приходит. Да и сама она понимает, что расслабляться не стоит. С другой стороны, у нас еще уйма мест, которые надо проверить, прорва работы – и огромный модуль, из которого никого не выпустят, пока мы тут прохлаждаемся.

«Ну, всем приятного пребывания».

Покидали мы логово Ев куда спокойнее, без нервных бросков и перебежек, но воспоминание о вспышке Аски уверенно шагало рядом с нами – и это был крайне неловкий попутчик.

В коридоре я убрал пленочный прицел и принялся тереть глаз. Клевое ощущение – когда долго хотелось, но нельзя, и вот наконец можно. Обожаю. «Незанятым» глазом я покосился на Аску – у той были какие-то странные очки, похожие на те, что используют в тире, и, задвинув их на макушку, рыжая по-детски орудовала сразу двумя кулаками. «Это она удачно не накрасилась», – решил я и пощелкал кнопками на вороте плаща, переводя рацию в режим «не занят».

– Спать хочу, – буркнула вдруг Сорью. – И кофе хочу. И чтобы массаж.

Эк тебя развезло, Веснушка-тян. Так, смотри, совсем человеком станешь. От мыслей о непосредственности напарницы меня отвлекли быстро.

– Икари? Это Винс.

– У аппарата, – ответил я, наблюдая, как немка скручивает голову фляге, невидяще пялясь перед собой. – Первый объект – чисто.

– Принято. Внутренний колодец «два-шесть», на уровень выше вас.

«Хорош вояку изображать, позер».

– И что там?

– Пропала связь с искателями.

Мать вашу. Я махнул Аске и побежал. Где лестница? Ну же…

– Винс, что за колодец?

– Теплообменник.

– Понял. В первый объект засылай следаков со сканерами…

«Что я забыл, что я забыл? А, блин, вот!»

– Да, и еще, Винс… Винс, прием?

– Здесь.

– …у лестницы на двести девятнадцатый я оставлю пакет. Желтый. Пусть подберут.

– Принял.

Я притормозил у самого пролета, опустил пакет с электрокотом и обернулся к Аске. От сонной и расслабленной немки ничего не осталось – рыжая кошка, сутулая и хищно прищуренная. Ну и гаубица в комплекте.

– Ну что?

– Ага.

Вот и поговорили. Надеюсь, ты сделала выводы, Аска. Иначе все зря. Совсем зря.

Я вылетел на марш и несколькими движениями ствола отсек все проблемные сектора – углы, ниши, дверь непосредственно в колодец. Пока чисто. Красные рабочие лампы, тяжелый кровавый воздух, тени едва ли не гуще предметов. Слух напрягать бесполезно: за стеной гудят теплообменники, и хлещет под давлением рабочая жидкость. Оглушит к чертям.

Щелчок.

Я обернулся и сразу же увидел, на что указывала Аска – у самой служебной лесенки сидел человек, и пытался зажать разорванный живот. Кишки держит, понял я. А еще понятно, что наш клиент рядом.

Прости, неизвестный коллега, что не бросаюсь сразу на помощь: вряд ли тебя не добили по ошибке, а уж на жалости этот сукин выродок играет слишком грязно. Не хочу подыхать зазря.

Щелк-щелк. Щелк.

Аска щелкнула раз в ответ, прижалась к стене и замерла, выцеливая раненного – теперь у нее куда лучше видимость, и любого, кто на меня кинется, она снесет без забот. Ну, а я… Я выдохнул и пошел вперед, изучая местность поверх ствола P.D.K.

Люблю быть наживкой. А еще – пока глаза смотрят, а уши слушают – забавно подумать, кто нападет. Мари, скорее всего, отлеживается, либо попытается свалиться на Аску, занятую прикрытием. Чисто тактически я ей второго не советую, конечно, – но был бы весьма благодарен. Ну, а Каору… Иди сюда, деточка.

– Эй, блэйд раннер!

Увидел наконец. Сейчас.

– Лови «регеногель».

Я бросил ему баллончик с тампоном. Капсула покатилась, подпрыгивая, но глухой звон потонул в грохоте теплообменника.

– Помоги, не могу руки отнять! – хрипло каркнул раненный.

Еще метров семь. Черт, какие глаза у него – долго не протянет.

– Да быстрее ты, сука! – прорвало искателя и он зашелся булькающим кашлем.

Сам вижу. Поверь, с моей смертью тебе легче не станет. Еще шажок. Лужа крови у паха сидящего была чудовищна – или меня дурил тяжелый красный свет. А еще там был след – едва заметный след, кто-то вступил в плеснувшую кровь – вон у стенки брызги.

А еще – это след от каблука, который направлен от сидящего.

От него – в густую тень у самого громкого агрегата.

Я остановился.

– Где Ева?

– Да чтоб тебя так порвало, сука! – заорал раненный. – Я сейчас…

– Где Ева?!

– Вверх, он полез вверх!

Это была паника, и я похолодел. «Да ну, не может быть». Нет-нет, гонево, так не бывает. А еще раненный косит – и все бы ничего, но в движении глазных яблок есть схема – и я выстрелил в ядро этой схемы – в тень, а неразличимым мгновением спустя тень взорвалась прыжком.

Кувырок – Ева проходит мимо, а мне щеку обжигает прошедший мимо выстрел.

«Тяжело на одной ножке скакать?»

Макинами выкатилась между мной и Аской и вдруг, изогнувшись, пружиной бросила себя навстречу рыжей. Я разрядил пистолет ей вслед, напарница тоже куда-то там попала – стену забрызгало черными каплями, но обезумевшая Ева уже вышла вплотную к Сорью.

Голосил раненный, ревел охладитель, а я сквозь мгновения тянулся к курку лазерного блока, понимая, что выстрел гарантированно порежет все и вся – и синтетика, и человека.

«„Берсерк?“ Не успею».

Сознание толчками удлиняло паузы между секундами, гул труб с теплоносителем ушел в глубокий инфразвук, но движения двух девушек все еще были слишком быстрыми. Зато теперь видно, что на полу валяется длинноствольный полицейский «комбо», на Макинами – широкая светлая куртка, в спине – дыры, а ниже колена у нее прилажен какой-то костыль, обмотанный тряпками.

«Да как она движется вообще?»

И тут я потерял нить времени.

Аска размытой тенью ушла из-под удара в горло, метнулась в сторону, но не увеличивая расстояние для выстрела, а просто обходя уносимую инерцией Мари.

Шаг.

И Ева открыта для выстрела. Я уже топил курок, когда Сорью взмахнула рукой, перечеркивая синтетика наискось, и вот теперь Макинами просто взорвало изнутри – не в пример ярче, чем при попадании 600-го.

Так на моих глазах человек впервые использовал против Евы вибронож.

– Я не хотел! Они обещали!.. Пожалуйста!

Сложная приманка рухнула в лужу своей крови и вопила, не переставая. Гул в ушах сходил на нет, сердце, готовое уйти в «берсерк», замедлялось, а с пола вставала Аска, с рукавов которой густо капала черная кровь.

«Черт побери, вот это была скорость, – долбилось в голове. – Вот это. Была. Скорость».

– Я в норме. Я в норме, – крикнула Аска и нагнулась за ZRK. – Все нормально!

О, даже шок какой-то… Я посмотрел, как она с опаской подходит к искореженному телу, как заводит себе за спину ствол, и обернулся на звук:

– Помогите же мне!

Он еще жив. Славный день, парень: выпустили кишки, посадили истекать кровью, взяли на мушку, пообещали что-то. А еще – чтоб ты знал – это такая игра. Игроки они, парень. Вернее, теперь уже один игрок. Я наклонился над раненным, перевернул его и раздавил капсулу «регеногеля» над рваной раной в животе.

– Синдзи!

Я вскочил. Аска бежала ко мне – и это было страшно, потому что, как в замедленной съемке, за ее спиной разворачивался огненный клубок взрыва.

За секунду до того, как пламя лизнуло меня, мы скатились по служебной лестнице куда-то вниз.

*no signal*

Это какое-то болото – сплошная равнина, круглая кажется, ограниченная холмами, заполненная густой жижей. Край воронки? Кратер? Что это?

Я стою по колено в ледяной влаге, уже ноют щиколотки, уже морозит меня всего, а когда я поднимаю глаза, то вижу капли, которым не достичь поверхности. Они попросту испаряются в воздухе, и все небо над моей головой затянуто дождем, дождем и паром от испаряющегося дождя.

Это, должно быть, ад.

Это та-ак банально.

И даже довольно страшно.

Передо мной появляются круги, и над вязкой гладью поднимается призрак. Парень, вроде обычный себе, черноволосый – почему-то волосы даже не намокли. Его глаз я не вижу – шевелюра сбилась и почти закрывает верхнюю часть лица.

Но только когда он начинает говорить, я понимаю, чье это лицо, чьи там под чубом глаза, и почему такой знакомый плащ.

– Ты одинок?

«Я-то?»

Вокруг колеблются призраки людей – ни одной четкой детали, только образы. Просто коллега, коллега, продавец, сосед, снова коллега, капитан… Хотя нет, у капитана есть пара деталей. Грудь хотя бы.

– Ты одинок.

«А ты урод».

Только один призрак плотнее других, и остальные размывает, обращает в столбы измороси. Я смотрю в алые глаза и пытаюсь улыбнуться, но губы намертво замерзли тонким шрамом.

Больно.

– Ты спас ее ради себя. Ты не веришь в нее.

«А не пошел бы ты!»

Но силуэт тает, становится все тоньше и прозрачнее, все бледнее красные глаза, все слабее моя попытка сдерживаться.

– Твое сердце уродливо.

Она тает. Нет, пожалуйста. Я не одинок.

– Ты готов убивать ради нее – но не готов видеть в ней человека.

«Рей, останься. Он врет».

– Она была игрушкой твоего отца.

«Мне плевать».

– Она убивала.

«Мне плевать».

– Она синтетик.

Меня трясет от ледяного холода и от понимания, что если я что-то не сломаю, то останусь один – навсегда, и уже ничто мне больше не поможет, и силуэт уже бледнее тумана, и я вижу Рей только потому, что хочу видеть.

– Именно. Ты жалок.

– Я буду с ней!

Меня складывает приступ озноба, я сажусь в жижу, и теперь единственный призрак – я сам – мой единственный спутник. Наверное, надо сломать его.

Но мне очень. Очень.

Холодно.

*no signal*

Я вскрикнул – что-то тяжелое больно треснуло по щиколотке.

Боль – и гудение, сумасшедше сильное, и ветер, который почти прибивает меня. И чувство, что я плыву по волнам. По зверски холодным волнам.

А еще я нихрена не вижу.

– Синдзи! Где ты?!

Я приподнимаю голову – челюсть свело от озноба, и понимаю, что пленочный прицел не слетел. Славно, решил я и потянул руку к виску.

Зуд в глазу наконец унялся, и я обмер. Вокруг была ледяная пустота, наполненная гудением ветра, из стен били струи испаряющегося хладагента, и дышалось совсем худо. Но вот что совсем никуда не годится – я лежал на обломке мостика, который повис над бездной колодца.

Чертова теплообменного колодца.

И мостик был серьезно поврежден в месте крепления к стене. Я попытался приподняться, но по телу тотчас же отдачей пошла дрожь ломающегося металла.