Текст книги "Skinова печать"

Автор книги: Сергей Алов

Соавторы: Константин Алов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Ты тупой совсем? – спросил он у Карабаса. – Хватит херней заниматься. Полковник тебя убьет.

– Но сначала я убью тебя, – возразил Карабас голосом опера Крюкова, и перед носом бандита замаячило черное дуло глушителя.

Арлекин обошел бандита сзади и рубанул по башке рукояткой своего пистолета. Когда бандит очнулся, то почувствовал, что руки связаны за спиной ремнем от автомата. Перед носом снова замаячила дыра глушителя и идиотская морда Карабаса.

– Крикнешь – умрешь, – заверил пленного сказочный злодей. – Ну, как, хочешь быть героем? Нет? Тогда говори тихо, но отчетливо – сколько вас тут, и где заложники?

– Заложники в актовом зале, – сообщил бандит. – С ними трое, всего нас семеро и девка Полковника. Только не надейся, там с заложниками Ибрагим. Если что, у него гранаты. Он всех поубивает…

Хорст вырубил бандита ударом по голове – береженого бог бережет…

Казалось, бабушка Фира и в плену у террористов чувствовала себя как дома. Тем не менее, юная библиотекарша, утешая детей и пожилую учительницу, решила подбодрить и старушку.

– Не бойтесь, нас обязательно освободят, – улыбнулась она бабушке Фире.

Та посмотрела на нее, как на ненормальную.

– Детка, золото, я же именно этого и боюсь. Я просто до ужаса боюсь, что нас возьмутся освобождать федералы. Это гораздо страшнее, чем террористы. Пусть уж лучше все остается как есть, авось само рассосется.

Библиотекарша показал на висевшие под потолком, опутанные проводами связки самодельных мин.

– Но ведь бомбы могут взорваться!

– Это не бомбы, – успокоила ее многоопытная старушка. – Это мыло, я отщипнула кусочек, когда эти дурни отвернулись. – Она показал пальцем на Ибрагима и двух его подручных.

Один из помощников торчал у входа, другой контролировал окна. Сам Ибрагим прохаживался по залу от сцены до выхода. Ему было скучно. Ожидание выводило его из себя. Он подошел к библиотекарше и грубо дернул за руку.

– Пошли за занавеску! – приказал он. – Трахать буду. Перед смертью хоть кайф поймаешь. Потом спасибо скажешь. Все равно вам башка рэзать будем. Зачэм ломаешься, как целка? Целка в могилу не унесешь!

– Мерзавец! – Библиотекарша вдруг вырвала свою руку из лап Ибрагима, выхватила у него из-за пояса большой пистолет и с трудом нажала на тугой спусковой крючок.

Но выстрела не последовало. Ибрагим вырвал пистолет из ее руки и наотмашь ударил рукояткой по лицу. Девушка отлетела к стене.

– Ха, дура! – воскликнул Ибрагим. – Оружие – оно для мужчин предназначено! С ним надо уметь обращаться. Не хотела со мной по-хорошему, теперь пожалеешь.

Он сунул пистолет за ремень и уселся в кресло, положив ноги на стол. Пистолет уперся стволом ему в пах. Ибрагим вскочил, как ужаленный, выхватил пистолет и в сердцах бросил на стол. Лицо его сморщилось от боли.

– Эй, Муса! – крикнул он одному из помощников. – Ты первым будешь этой дуре целка ломать. Давай!

Бабушка Фира встала со своего места, подошла к Ибрагиму.

– Как вам не стыдно, молодой человек! – укоризненно сказал она, глядя ему в в глаза.

– Ты что хочешь, старый старух? – раздраженно спросил Ибрагим. – Нэ надэйся, тэбя трахат нэ будэм.

– Я только хотела спросить, сколько вам лет? – невозмутимо поинтересовалась бабушка Фира.

Ибрагим почему-то смутился.

– Ну, это… Мнэ трыдцат скоро будет. Ты зачем спросил?

Но бабушка Фира не ответила, только головой покачала и с сожалением произнесла.

– Да, уже поздно.

– Что поздно, слюшай?!

– Аборт поздно делать. Упустили вас, юноша.

– Вах, шайтан-старух! – подскочил на своем кресле Ибрагим и потянул из-за пояса огромный кавказский кинжал. – Тебе первой сейчас башка отрэжу! Совсем с ума сошел!

– Как вы смеете так разговаривать с пожилой женщиной?! – возмутилась библиотекарша. – Она не сумасшедшая!

Бабушка Фира тоже не согласилась с Ибрагимом.

– Нет, я вовсе не сумасшедшая. Конечно, я иногда утром не помню, куда накануне вечером положила свои очки, зато до мельчайших деталей помню все, чему научилась в молодости.

– А чем ты занималась в молодости? – с любопытством спросил Муса.

Вместо ответа бабушка Фира схватила пистолет, опрометчиво оставленный Ибрагимом на столе, лихо передернула затвор, одновременно спуская флажок предохранителя, и трижды выстрелила по часовой стрелке, как ковбой в голливудском боевике.

Ибрагим и двое его помощников медленно осели на пол там, где их застала смерть. Они едва успели изумиться, на большее у них не хватило времени. Во лбу у каждого зияло по аккуратному отверстию от пули.

Библиотекарша так и застыла с открытым ртом. По истечении бесконечно долгой паузы она, слегка заикаясь, сумела, наконец, выдавить из себя:

– П-п-простите, так чем вы за-занимались в молодости?

– Я была ликвидатором в еврейском партизанском отряде братьев Остропольских, – ответила бабушка Фира, дунула в дымящийся ствол пистолета и подмигнула библиотекарше.

– Как интересно! – охнула та. – А вы не могли бы выступить перед школьниками на вечере, посвященном Дню Победы?

– Если доживу, почему бы и нет? Я люблю общаться с молодежью.

Молодежь с затаенным восхищением смотрела на старуху, которая на их глазах тремя выстрелами быстрее, чем за три секунды, уложила троих вооруженных бандитов.

В это время на пороге актового зала появились две нелепые фигуры. Одна в плаще Карабаса-Барабаса, другая в клоунском балахоне Арлекина. Впрочем, костюм мог принадлежать и Пьеро. Маски они успели снять, это, в сущности, и спасло их от метких выстрелов, а бабушку Фиру избавило от необходимости вновь демонстрировать свое искусство стрельбы в контур. Крюков мгновенно сориентировался в ситуации.

– Бабуля, давно вы собираете штанцмарки? – спросил он старушку с пистолетом, указывая на красные дыры во лбах террористов.

Бабушка Фира скромно улыбнулась, и ответила что-то в том смысле, что мастерство не пропьешь, особенно, если не брать в рот спиртного…

– А это вам не мешает заниматься пулевой стрельбой? – опер указал на свисающие с потолка гроздья похожих на свертки упаковок с взрывчаткой.

Бабушка Фира беспечно махнула на них стволом.

– Нет, это же мыло, а я пользуюсь «Досей». Зачем платить дорого, если можно сэкономить… Короче, надо срочно выводить детей в безопасное место.

В проеме двери появился дядя Сема. Он долго не мог сообразить, каким образом трое бандитов прекратили свое бренное существование, так что бабе Фире пришлось снова повторить свою команду. Дядя Сеня встрепенулся, как молодой конь:

– Там, за сценой дверка имеется, – сказал он, рысью пересек весь весь зал и скрылся за занавесом. Через минуту оттуда послышался его сдавленный голос: – По одному ко мне.

Операцию по спасению заложников возглавила бабушка Фира, к которой вернулась ее партизанская бдительность. Она выглянула за маленькую дверь – ничего подозрительного. После удачной разведки она разрешила библиотекарше по одному выпускать юных заложников на улицу. Крюков и Хорст страховали входы и выходы из помещение. Когда все дети, а также пожилая учительница и молоденькая библиотекарша были эвакуированы, Крюков подвел итоги отстрела бандитов:

– Вы, бабушка, грохнули троих террористов, – сказал он старой партизанке, – значит, Полковник с парой людей еще где-то тут бродит. Маша у него. Будем искать… – он кивком показал Хорсту на выход, но воспользоваться им они не успели.

Осколки окон актового зала со звоном посыпались на пол. Под треск выбиваемых рам в помещение вломились бойцы в камуфляже. Впереди шел Вадим. В бронежилете, титановом сферическом шлеме, с автоматом «Абакан» в руках и гранатометом за спиной он воплощал собой машину для уничтожения живой силы противника. Терминатор из будущего, по-другому и не скажешь. Только делать ему и его людям было здесь нечего. Бабушка Фира уже навела порядок, а помогли ей два сомнительных типа в нелепых карнавальных костюмах.

Крюков с трудом убедил старушку выйти на улицу и удалиться на безопасное расстояние. Остальных заложников погрузили в автобус и отправили в ближайшую больницу для медицинского осмотра.

Из школы донеслись несколько выстрелов: последние террористы присоединились к своим соратникам в райских кушах. Возвратившийся Вадим подвел скорбный итог. Шесть мертвых боевиков, трое «двухсотых» гражданских. Поиски продолжаются. Ни Машки, ни Полковника так и не нашли.

Крюков и Хорст тщательно обследовали подвал.

– Там несколько трупов, – доложил Крюков по возвращении Вадиму. – И этот, Алан, без сознания. Что теперь будем делать?

– А теперь пора наведаться в особняк к вашему Анвару, – ответил тот.

Личный состав стал грузиться в машины. И тут Крюкова ждал неприятный сюрприз. Он не смог найти свою «рябуху».

– Это Полковник угнал, больше некому, – предположил Хорст.

Крюков тяжело вздохнул. Это похищение подтверждало его худшие предположения. О его методе запуска двигателя с помощью отвертки знали только свои. Выходило, что Полковник и в самом деле был человеком из его ближайшего окружения.

Дыня любил рулить. Но сейчас он не получал от этого занятия никакого удовольствия. Началось с того, что Шварц выдернул его прямо с тренировки и велел срочно собраться и взять права. Их Дыня недавно получил с подачи того же Шварца.

Дыню самого несказанно удивляла его головокружительная карьера. Из обычного дворового баклана с большими пудовыми кулаками и маленькой, обритой просто для понта, бестолковкой он вдруг стал правой рукой одного из руководителей фашистского движения. Ну, народу перемочил без числа. А как же иначе? Политики без крови не бывает, так по телевизору говорят.

Шварц привез Дыню к своему корешу Анвару, усадил за накрытый стол и велел сидеть и ждать. Дыня ждал, ел и смотрел по ящику какой-то тупой сериал. Закладывать за воротник Шварц категорически ему запретил. Сказал, что придется крутить баранку. Дыня воспринял запрет, как должное. Дисциплина есть дисциплина. Он же теперь не баклан, а идейный борец.

Ждать пришлось долго. Дыня уже еле дух переводил – так много сожрал. Во дворе шумели и суетились. Орали на непонятном языке, матерились по-русски. Подъезжали какие-то машины. Наконец за ним пришел какой-то тип, похожий на огромную носатую обезьяну.

– Иды за мной, – велел он.

Дыня с трудом поднялся и, тяжело отдуваясь, пошел за носатым. Тот привел его к Анвару.

– А где Шварц? – спросил Дыня.

– Уехал, – лаконично ответил Анвар. – Велел тебе меня слушаться. Тэпер я твой началнык.

«Ты для меня говно, а не начальник» – подумал Дыня, но вслух ничего не сказал. Дисциплина есть дисциплина. Раз Шварц велел, значит, так надо.

– Во дворе машина стоит, – продолжал Анвар. – Сядешь за рул, поедешь, куда скажут. Милиций остановит, убегай. Попадешься – про меня ничего не гавары. Скажи – угнал покататься. Так меньше дадут.

У Дыни глаза на лоб полезли.

– Кому дадут? За что?

– Ты наркотик павэзешь. Много, целый машина. Ты русский, башка лысый, тебя милиций сильно правэрять нэ будет. Привезешь, куда скажу, много бабки получишь.

«Или железякой по голове, как Игнат»? – снова подумал Дыня, но опять промолчал.

Анвар пристально посмотрел Дыне в глаза. Не то гипнотизировал, не то разглядеть что-то пытался. А что там разглядишь, когда у Дыни от обжорства веки так и норовят закрыться? Сейчас бы вздремнуть немного, минут этак сто двадцать!..

Во дворе его ждал грузовичок «бычок» с надписью на тенте «Пейте сок «Щедрый‟». Анвар дал последние указания:

– Выедешь на трассу, тебя догонят ребята на черном бумере. Остановишься, получишь дальнейшие указания куда ехать.

Дыня сел в кабину, запустил двигатель и тронулся с места. Ворота особняка распахнулись, выпустили его и закрылись снова. «Бычок» запрыгал по ухабам лесной дороги. То, что Дыня заблудился, он понял уже на шестой минуте поездки. Но для того, чтобы окончательно убедиться в этом, понадобилось гораздо больше времени.

Он покрутился по лесу с полчаса, пока, наконец, сумел вырулить на асфальтовую дорогу. Оставалось выбрать, в какую сторону дальше ехать. Дыня уже собрался подбрасывать монетку, но тут судьба распорядилась за него.

К своему изумлению он увидел, как на дорогу справа от него вышел его злейший враг – Хорст. И что самое интересное – он стоял рядом с черным бумером. Дыня глазам своим не верил. Но тут же отбросил сомнения, усмехнулся, вдавил в пол педаль газа и вывернул баранку, поворачивая направо…

Особняк Анвара обложили по науке. На сей раз Вадим избрал прием психического давления. Грузовики с его бойцами разгрузились в прямой видимости особняка. Вадим взял в руки громкоговоритель.

– Эй, Анвар, сдавайся, ты окружен! С твоим Полковником в школе уже разобрались! У тебя нет шансов!

Из особняка в ответ не донеслось ни звука. Вадим собрал своих офицеров на военный совет, к ним присоединились Крюк и Дмитрий.

– Ну, братцы, и что мы с вами имеем? Власти уже в курсе, им кто-то сообщил о теракте и его завершении.

– Наверное, сам Полковник и позвонил, – предположил Крюков. – Ему бардак на руку. А в верхних эшелонах власти сейчас паника – будь здоров. Они там наверняка против террористов большие силы собирают под руководством генерала Орлова. Только бы атомную бомбу на нас сбросить не догадались. Что еще?

– Минут десять назад из ворот выехал «бычок» под тентом, – доложил один из офицеров. – Скрылся в лесу. Подозреваю, что Анвар наркотики эвакуирует. Разрешите действовать?

Вадим отрицательно покрутил головой.

– Нет, ты мне здесь будешь нужен. На перехват пойдет Хорст. Говоришь, десять минут как уехали? Ну, ничего, может, они в лесу застряли. Давай, Дмитрий, бери троих бойцов и перекрой выезд на шоссе.

– Может, «рябуху» мою где найдешь, – размечтался Крюков.

Хорст погрузился в черный бумер, оставшийся после гибели Ибрагима бесхозным, и погнал его в сторону шоссе.

Крюков подошел к Вадиму.

– Ну что, разрешишь мне снова на разведку? Мы с дядей Семой готовы. У него там дочка.

Вадим не успел ответить: калитка рядом с воротами особняка приоткрылась, и из нее выскочила девушка.

– Быстро, прикройте ее! – приказал Вадим бойцам.

Трое разведчиков тут же взяли на мушку окна особняка. Двое других бросились навстречу беглянке, но Крюков рванул наперерез и в броске повалил обоих на землю. В тот же момент прогремел взрыв.

– На ней шахидский пояс был! – крикнул сыщик сбитым с толку бойцам.

Им повезло, они упали за бетонный блок. Подарок строителей закрыл их от града осколков.

В этот момент калитка снова приоткрылась, и на улицу выбежала вторая жертва Анвара. Вадим поступил негуманно, но единственно возможным способом.

Точным выстрелом он ранил ее в ногу, и она упала, не успев отойти и на два шага от ворот. Вероятно, Анвар нажимал на кнопку радиовзрывателя, не глядя. Этот взрыв чуть не разметал его собственный забор. В окне второго этажа показалось и исчезло его довольное лицо. Для связи с осаждающими он воспользовался системой караоке.

– Эй вы! – загремел его усиленный колонками голос. – Убирайтесь! Получили сюрприз? У меня таких много! Если не уйдете, я их всех сразу выпущу! Считаю до десяти! Раз!.. – Анвар вдруг осекся, словно его отвлекли от беседы более важные дела.

Так оно и было. Не успел Анвар продиктовать осаждающим свой ультиматум, как к нему подбежал побледневший, с выпученными от ужаса глазами, дежурный по питомнику.

– Хозяин, беда!

Анвар в гневе отшвырнул микрофон и повернулся к нему.

– Что еще?!

– Вот!.. – дежурный указал пальцем на лестницу, по которой прямо на Анвара снизу бежала одна из его кукол – Оксанка!

Вид ее мог обратить в бегство роту спецназовцев. Оскаленные зубы, налитые кровью глаза. Но страшнее всего было то, что на ней был пояс шахидки, а оголенные провода взрывателя она держала в руках. Оказавшиеся поблизости бандиты пугливо жались к стенам и разбежались, как только растрепанная фурия миновала их.

– Э, что случилось, зачем бежишь, э? – изрядно перетрусив, забормотал Анвар.

– Я в прошлый раз на выходе была, а мне половинную дозу! – рычала Оксанка в бешенстве. – Мне полная доза полагается! Одну сучку привели – за мой счет ширяют, другую, третью! Я работаю, меня ломает, а мои дозы на сторону сливают! Давай дозу или взорву всех!

Анвар беспомощно уставился на дежурного.

– Где у вас наркота хранится?

Но тот только руками развел.

– Я не знаю… Ибрагим все запирает!

– А своего товара у тебя нет? Давай, ишак, не жмись! На том свете он тебе не понадобится.

Дежурный призадумался. Видимо, раньше такая мысль ему в голову не приходила. Но Оксанка ждать не желала. Ее ломало.

– Считаю до трех! Раз… Два… Три…

Вообще-то она не собиралась замыкать проводки, хотела только попугать, но координация движений у нее была нарушена, а руки тряслись. Между контактами проскочила искра. Вспышка взрыва отразилась в темно-карих глазах Анвара…

Крюков видел, как в глубине комнаты на втором этаже особняка вдруг вспух огненный шар, он легко выдавил окна наружу, следом донесся грохот взрыва. На землю с шумом посыпались осколки стекла и куски бетона.

– Чего это они? – не понял дядя Сема.

– Фиг их знает, – отозвался сыщик. – Спички чехам не игрушка. Веди нас, Сусанин, своими партизанскими тропами. Надо твою дочку искать…

Дыня придавил к полу педаль газа. Он желал одного – покончить с Хорстом раз и навсегда, размазать его по асфальту, потом вернуться и справить нужду на его раздавленные останки.

Хорст стоял и даже не пытался убежать. «Бычок» летел на него, как разъяренный слон. Сквозь лобовое стекло было видно искаженное гримасой ненависти лицо Дыни. Он заранее праздновал победу. Неожиданно Хорст вскинул правую руку: выстрелы из «Макарова» с глушителем были, как и полагается, бесшумны и незаметны. Точно напротив водителя на стекле появились три пулевых отверстия. Дыня выпустил руль и завалился набок. Машину повело влево, передний бампер «бычка» просвистел в полуметре от головы Хорста. Он едва успел рыбкой нырнуть в кювет. Машина ткнулась в отбойник и заглохла.

Дверь кабины распахнулась. Из нее вывалился на землю Дыня, весь залитый кровью, словно оживший в ходе резекции труп. Сначала он встал на четвереньки, потом с трудом выпрямился, опершись спиной о машину. Откуда-то в его руке появился пистолет, но все его движения были замедлены, как будто он находился на глубине десяти метров под водой.

Хорст перевернулся на спину и, держа «Макаров» двумя руками, выстрелил ему в лоб из положения лежа…

От бумера к ним бежали спецназовцы с автоматами наперевес, но в их помощи уже не нуждались ни оставшийся в живых Хорст, ни мертвый Дыня.

Дмитрий жестом показал им, что можно вернуться к машине и ехать дальше, а сам забрался в открытую кабину «бычка» и попытался его завести. Не сразу, но это ему удалось. Задним ходом Хорст выбрался на шоссе и покатил вслед за ушедшим вперед черным бумером. Он почти добрался до поселка, когда в зеркале заднего вида увидел догоняющую его «Волгу» салатового цвета. «Волга» пошла на обгон, и Хорст опознал в ней угнанную Полковником от школы «рябуху» Крюкова.

«Рябуха» взяла правее и притерла «бычок» к обочине. Обе машины остановились. Водительская дверь «рябухи» открылась, из нее выскочил… Шварц. Он бросился к грузовичку, изрыгая проклятья.

– Где тебя носит? И в какую сторону ты ехал? Заблудился, что ли? Или забыл, о чем мы договорились? – он рванул на себя водительскую дверь машины и только тут заметил, что за рулем сидит не Дыня.

В следующую секунду он узнал Хорста и не то удивился, не то испугался.

– Ты?

– Я… Не ждал?

– Черт его знает… То есть, конечно, не тебя ожидал увидеть… – очень серьезно сказал Шварц. – Но и не очень удивлен. От тебя можно ждать чего угодно, ты же у нас безбашенный. Жаль, что мы так и не стали друзьями.

– Ну, может быть, еще станем? – спросил Хорст, прикидывая, успеет ли он выхватить своего «макара» раньше, чем это сделает его бывший наставник. – У нас ведь, как говорится, все впереди.

– Вот хрен ты угадал. Я с покойниками не общаюсь, а впереди у тебя только одно мероприятие – твои же похороны. И держи руки так, чтобы я видел! – с пистолетом в руке Шварц выглядел более чем убедительно. – Ты меня давно достал, – признался он. – Прощай, мудила… – теперь он держал пистолет на уровне переносицы Хорста.

– Зачем же обзываться, Миша? Офицер должен быть образцом культуры. Хотя, по правде говоря, офицер из тебя, как из дерьма пуля. Так что ты бы бросил пистолетик-то, Волгин.

За спиной Шварца-Волгина стоял Крюков и, в свою очередь, целился в него из «Макарова» с глушителем.

– А если я в него выстрелю? – с напряжением в голосе спросил Волгин.

– Стреляй, – Крюков сдержанно засмеялся. – Этот пацан меня тоже достал.

Волгин-Шварц чертыхнулся и бросил пистолет на землю. Потом медленно поднял руки.

– Твоя взяла, мусор. Теперь тебе за меня обязательно медаль дадут. А, может, и две.

– Повернись, – велел Крюков. – С чего ты решил, что я тебя буду в плен брать? Мне твоя голова нужна. Камина у меня на даче нет, прибью над печкой, украшу рогами. Зимними вечерами любоваться буду на свой трофей.

Крюков врал чрезвычайно убедительно. Печки у него никогда не было, как, впрочем, и дачи. Но Волгин ему поверил, потому что хорошо изучил Крюкова и его передовые методы работы.

– Да за что меня убивать, а, Крюк? Что я тебе сделал? – голос Волгина дрогнул, в нем послышалась нотки паники: – Ну, поиграл с пацанами в фашистов. И что? Кому плохо стало?

– А людей убитых не считаешь? Тех, кого сам убил, и тех, на кого Дыню, дебила своего, натравил?

Волгин, несмотря на серьезность ситуации, громко расхохотался.

– Нашел кого жалеть – это ведь жиды, чурки, фашисты! Кто они тебе?

– Люди, – напомнил ему опер. – И у каждого есть мама… А Витю Мокеева забыл? Он был моим другом.

– Да? Другом?! Что ты понимаешь?! Мокеев был со мной в деле. И заявка от нашей комиссии на него была, а ты влез. Не убивал я его!

«Рябуха» закачалась на рессорах, как будто из нее кто-то пытался выбраться наружу, и не мог. Хорст подошел к ней и дернул заднюю дверцу. Из салона вывалилась Машка, за ней Крамской. Они были скованы одними наручниками. На Машке был поверх штормовки надет черный пояс-фартук. Выглядела она неважно: лицо осунувшееся, под глазами темные круги, но взгляд все тот же – смелый и задорный.

Хорст вынул ключи из замка зажигания. На брелоке, сделанном из кольца гранаты, нашелся и ключ от наручников. Через секунду пленники уже растирали затекшие руки. И тут до Крюкова дошло – сработало шестое чувство, – что он лажанулся. С чего он взял, что у Волгина не может быть другого оружия, кроме того, которое он бросил?

Воспользовавшись тем, что внимание сыщика было отвлечено, Волгин сделал неуловимое движение рукой. Крюков в последний момент заметил компактный пистолет, выскользнувший из рукава и направленный в его сторону. Грянул выстрел. Все, что успел сделать опер, это уйти кувырком с линии выстрела. Упал он не совсем удачно – не рассчитал. Его собственный пистолет ткнулся в землю глушителем и выскользнул из пальцев.

Крамской метнулся на землю, подхватил выпавший у Крюкова ствол и выстрелил в Волгина, практически не целясь. Но и тот успел спустить курок второй раз. Пуля Крамского вошла ему в глаз, и он кулем рухнул в траву. Его же пуля ударила в бронежилет Крамского, заставила пошатнуться, но тот остался на ногах.

– Ты ранен? – забеспокоился Крюков.

– Нет, я в танке, – начальник «Отдела расизма» похлопал себя по голубенькому форменному бронежилету.

– Спасибо тебе, – тепло поблагодарил его сыщик. – А вон и наши пилят, как всегда через пять минут после того, как в них исчезла необходимость.

– Это как водится, – улыбнулся Крамской. – Не горюй, меня Миша тоже как последнего лопуха взял. Кто же мог подумать, что он оборотнем окажется?

К ним подкатила машина с подкреплением. Из машины выскочили разведчики с Вадимом во главе.

– Как там Анвар? – спросил Крюков. – Надеюсь, не выжил?

– Нормально, – ответил Вадим. – Клочки собрали, опознали. Дядя Сема дочку нашел, живую, почти здоровую, и еще кучу девчонок освободили. А Полковника снова упустили. И дочку Гершензона не нашли.

– Здесь она, – сыщик кивком указал в сторону Машки. – И Полковник здесь.

– Зато друг твой жив оказался, только продырявлен маленько, – Вадим махнул рукой в сторону своего джипа.

Оттуда с кряхтением и стонами выбрался Алан с забинтованным плечом. Он слышал последние слова опера.

– Слушай, Крюк, будь другом, оставь Полковника мне. Я его одной рукой задушу!

Сыщик невесело усмехнулся.

– Ты немного опоздал. Его только что наглухо завалили.

– Как завалили? – изумился Алан. – Вот же он стоит! Да еще с пушкой.

Он, а вместе с ним и все остальные, посмотрели на Крамского. Тот понял, что попался, причем – глупее некуда. Он схватил левой рукой за шиворот Машку, а в другой зажал черный пульт взрывателя.

– Все взорвемся! – заорал он, подняв его над головой. – А ну, осади назад! – он перехватил руку и сгибом локтя сильно сжал Машину шею.

Лицо ее покраснело от удушья, но это никак не отразилось на ее упрямстве.

– Ты же меня невестой звал, суженый хренов, – сдавленным голосом сказала она. – Теперь женись хоть на хромой кобыле, а на меня не рассчитывай…

Полковник, он же Оборотень, он же начальник «Отдела расизма» Гена Крамской задом пятился к «рябухе». Машку он тащил за собой, ноги девушки волочились по земле. Крюков бросил взгляд на Хорста: на его лице читалась мрачная решимость. Все, что сыщик смог сделать, это опередить его. Бросившись к Маше, он обхватил ее руками, вырвал из захвата и откатился вместе с ней в сторону от машины. Крамской с быстротой молнии захлопнул дверь «рябухи». Теперь его можно было откупорить разве что выстрелом из противотанкового гранатомета типа «мухи». В тот же момент по бронированному корпусу и стеклам «рябухи» хлестнули выстрелы разведчиков.

Крюков поднялся на ноги и помог встать Маше. Сквозь стекло он видел лицо Крамского. Оно выражало противоречивые чувства – злобу и отчаяние сменила садистская улыбка. О чем он думал? Прощался с многомиллиардным состоянием, которое так и не успел присвоить. Или мысленно цитировал драматурга Островского: «Так не доставайся же ты никому»?

Хорст подошел к Маше и обнял ее за плечи, а она его за пояс. Оба застыли, как статуя влюбленных. Разведчики, не поворачиваясь спиной к «рябухе», стали медленно отступать назад.

Крамской опять злорадно усмехнулся, поднял руку с пультом, чтобы видели окружающие, и нажал кнопку подрыва. Дмитрий так стиснул Машу в объятьях, что та вскрикнула. Все, кроме них, бросились на землю.

У Крюкова перед глазами, как и полагается, за долю секунды промелькнула вся жизнь, будто альбом с фотографиями пролистал. Вот он в детском саду на горшке, вот ему дарят на Новый год игрушечную железную дорогу… Вот он вступает в пионеры… Первая прочитанная книжка, первый секс в подъезде, второй в песочнице… Вот ему бьют по морде в армейском сортире. Тут он блюет в метро на станции «Площадь Революции», а тут выступает на комсомольском слете передовиков производства… Он бы смотрел и дальше, но раздался взрыв.

Из-за того, что он произошел в замкнутом пространстве, последствия были ужасающими. В стекла изнутри ударили брызги крови и фрагменты разорванного в клочья человеческого тела. Зрелище почище любого ужастика. Крепкий пуленепробиваемый корпус и бронированные стекла выдержали, но выбитая взрывом искореженная дверь отлетела к ногам Маши и Хорста. Если бы он разжал объятья, девушка без сил опустилась бы на землю, да и его самого трясло от возбуждения. В воздухе запахло гарью.

Разведчики подтянулись к изуродованной «рябухе». Все молчали, обсуждать произошедшее никому не хотелось. Но Крюков почувствовал необходимость что-то сказать, чтобы разрядить обстановку. Поэтому сыщик решил затронуть более нейтральную тему.

– Кажется, ты осталась без жениха, – подмигнул он Маше, имея в виду «подрывника».

– Ничего подобного, жених имеется, – заявил Дмитрий. – Мы вас, товарищ капитан, к себе на свадьбу приглашаем, правда, Маш, – спросил он радостно посмотревшую на него девушку. – Смотри, что у меня есть…

На его ладони лежало кольцо от гранаты. Он надел его на Машин тонкий, почти детский палец.

– Ничего, потом подгоним по размеру, – засмеялся Дмитрий, обнял Машу за талию и поцеловал в губы. – С сегодняшнего дня начинаю отращивать волосы, как ты на это смотришь?

– Знаешь, мне все равно, – счастливо улыбаясь, ответила та. – Разве это главное?

«Судя по всему, трудностей с взаимопониманием у этой пары не будет», – с легкой, светлой завистью подумал Крюков.

В нем вдруг зашевелился отцовский инстинкт, о существовании которого он не подозревал. Ему захотелось перекрестить и благословить молодых, но тут же это православное чувство столкнулось в его подсознании с атеистическими рефлексами бывшего узника пионерских лагерей. Две волны столкнулись и погасили друг друга. Крюкова снедали тоска и грусть.

– Ладно, ребята, принимайте поздравления, за мной подарок, – сказал он печально, – я вам нутрию живую организую. Представляете, вы домой приходите, а она навстречу и хвостом виляет… Эх, да что там… – он махнул рукой, повернулся и пошел к машине…

В Москву они возвращались на «Волге» Мусы. За рулем сидел Крюков, рядом Хорст. На заднем сиденье расположился забинтованный Алан, которого подпирали с двух сторон Машка и бабушка Фира. За окнами сгущались сумерки.

Алан, морщась от боли, рассказывал:

– Я давно знал, что Полковник имеет дурную привычку переодеваться в милицейскую форму и в ней уходить с места теракта. Поэтому я вынул пластиковую взрывчатку из шахидского пояса Машки и напихал ее за подкладку с внутренней стороны бронежилета Петровича. А Машкин пояс набил замазкой, ее там, в подвале целый ящик был. Ну вот, Полковник переоделся в броник, как я и думал. А потом все просто – нажал кнопку на пульте и сам взорвался. Нам повезло, что он в твоей бронированной машине оказался. – Он озадаченно нахмурился и спросил сыщика: – Слушай, а как же ты теперь без своей тачки будешь?

– И не говори, – вздохнул Крюков, – придется «запор» покупать. – Он пристально вгляделся в темнеющую дорогу впереди. – Блин, это что за парад военной техники?

Навстречу им, сияя огнями, шла целая колонна бронетранспортеров. Сверху над ней в еще не потемневшем окончательно небе барражировала пара вертолетов. Позади бронетехники мчались микроавтобусы журналистов.

– Не иначе, всем народом на террористов поднялись, – высказал предположение Крюков.

Он посигналил фарами дальнего света и поставил свою машину чуть наискосок посреди трассы. Головной бронетранспортер затормозил, за ним остановилась вся колонна. Движение по трассе застопорилось.

Крюков вылез из машины, из бронетранспортера выбрался генерал Орлов в камуфляже. Они двинулись навстречу друг другу.

– Я уже в курсе всех событий, – сказал он в точке встречи, крепко пожимая руку Крюкову. – Ну вот, сыщик, дело и закрыто. Поздравляю…