Текст книги "Котт в сапогах. Конкистадор."

Автор книги: Сергей Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Это была одна из самых отвратительных ночей за все наше путешествие – в комнатушке винные пары

быстро достигли такой концентрации, что будь я человеком, опьянел бы с двух-трех вдохов. Но я был котом и лишь страдал от вони и жалобных стонов Жака, которому явно снились какие-то кошмары. В довершение моих мучений посреди ночи традиционно закукарекал Транквилл, которого я забыл выгнать на улицу.

Зато утром я был вознагражден лицезрением опухших, перекошенных лиц и хором искренних клятв никогда больше эту отраву не брать в рот.

Лучше всех, что поразительно, чувствовал себя опять же дон Хенаро. Впрочем, возможно, похмелье не мучило его по той простой причине, что он так и не протрезвел. Во всяком случае, после трех неудавшихся попыток произнести свое имя полностью он сдался и ушел следить за погрузкой корабля. Нам было приказано явиться на «Санта Вазелин» не позже полудня. Что ж, по крайней мере он не забыл о нашей договоренности!

Полюбовавшись страданиями спутников, я велел всем быть в зале таверны через полчаса – нужно было быстро позавтракать и ехать на причал искать корабль. Меньше всего мне хотелось, чтобы «Санта Вазелин» ушел в плавание без нас – если и остальные капитаны хоть чуть-чуть похожи на дона Хенаро, мой отряд может не пережить еще одного обмывания контракта. Услышав про завтрак, оживился только Андрэ, да и то скорее по привычке. Остальные мои спутники посмотрели на меня чуть ли не с ненавистью.

– А я вам говорю, что сразу станет легче,– авторитетно заявил я.– Поверьте моему опыту, Я пойду закажу яичницу с беконом на всех, а вы пока хоть умойтесь, что ли,– смотреть на вас и то тошно.

Хорошо, что кошки не могут пить.

Эта мысль промелькнула у меня в голове вовсе не из-за плачевного положения моих товарищей. Просто, спустившись в зал таверны, я сразу уловил разлитое в воздухе напряжение. Сидевшие за столиками посетители даже не повернули в мою сторону головы, и в то же время я чувствовал, что их внимание сконцентрировано на мне. Они делали вид, что полностью поглощены едой, но я не слышал звяканья вилок о тарелки. Да и заняты были столики в непосредственной близости от лестницы, И почему-то не было видно ни одной служанки. Будь я человеком и мучайся в тот момент похмельем, такие мелочи просто ускользнули бы от моего внимания, Но я был котом, и кошачья часть моей сущности вопила об опасности.

Сверху упала сеть.

За мгновение до этого я отпрыгнул в сторону.

– Ах ты... – раздалось откуда-то сбоку, и ко мне метнулся человек в темном плаще.

– Держи колдуна!

– Вяжи его!

Я заметался по залу, перепрыгивая со стола на стол, переворачивая стулья и разбрасывая посуду. Черт! «Посетители» оказались весьма опытными ловцами! И они хорошо подготовились!

– Крестом его животворящим! Крестом!

Крест-то меня и подкосил.

Умело брошенная серебряная цепь обмоталась вокруг задних лап, а тяжелое распятие на излете пребольно ударило в живот, выбив дух. На меня немедленно навалилось несколько тяжелых тел.

– Есть! – торжествующе завопил кто-то, находившийся явно сверху этого живого холма.

Тяжесть тел ловцов буквально размазала меня по полу, невозможно было сделать ни вдоха, ни выдоха. В голове помутилось, глаза заволокло красной пеленой. Потом вдруг тяжесть разом исчезла, и я воспарил.

– Кто ты, грешная душа? – прогремел грозный глас.– Ответствуй!

– Аз есмь Густав Конрад Генрих Мария фон Котт,– постарался ответить я подобающе.

– Чернокнижник?

– Да ничего подобного! возмутился я.– Что, сами яс знаете, что ли?!

Тут перед глазами у меня прояснилось, и я сообразил, что все еще нахожусь в своем теле, в таверне, а держит меня за шиворот вовсе не гневный ангел, а самый обычный стражник. Еще с десяток стражников окружали меня плотным кольцом, целясь из мушкетов. Хоть я и был взбешен своим унизительным положением, в голове мелькнуло, что если эти олухи начнут стрелять, то изрешетят не только меня, но и друг друга. И высокого крепкого монаха, стоявшего передо мною. Собственно, о том, что этот человек монах, можно было догадаться только по выбритой тонзуре. Одет он был вполне светски, в костюм, явно предназначенный для дальнего путешествия. Лицо монаха мне сразу не понравилось, от него так и веяло суровым фанатизмом. К гадалке не ходи – инквизитор. И на этом лице уже читался мой приговор.

– Ответствуй, малефик, где твои сообщники?

– Святой отец, клянусь – я не колду...

Бац! Кулак с намотанной на него цепью оказался очень весомым аргументом, оборвавшим мои возражения.

– Не оскверняй слух служителя божьего клятвопреступлением, презренный малефик! Твоя вина очевидна, ибо осмелился ты богомерзким колдовством исказить образ, данный нам Богом, и в сем непотребном виде появлялся на людях, смущая души малых сих! В том свидетельства есть многих добрых христиан и собственных глаз моих!

– Э-э-э... Я ничего не понял...

– Неудивительно, ибо дьявол лишил тебя разума, раз пошел ты у него на поводу, отринув благодать! Внемли же, мерзкий малефик, вижу я козни твои против рода людского, за что будешь повергнут ты в ад, и приспешники твои да последуют за тобой!

– Слушайте, святой отец, тут явное недоразумение! – Я молитвенно сложил лапы и одарил инквизитора самым честным своим взглядом, не раз выручавшим меня в карточной игре.– Я всего лишь жертва чужого колдовства. Злой колдун превратил меня в животное, моя же цель – вернуть себе облик, как вы справедливо заметили, данный мне Богом! Ничего богопротивного я не замышляю!

Инквизитор с интересом взглянул на меня:

– И как же ты собираешься его вернуть?

– Ну мы собирались в Америку, чтобы найти там шамана и попросить его... Опаньки!

– Языком собственным сам изобличил ты вину свою! – удовлетворенно кивнул монах.– Ибо сказано – прибегающий за помощью к малефику виновен равно с малефиком. И в последний раз спрашиваю я: где сообщники твои?

– Эй, приятель, ты бы отпустил его, а?

Инквизитор, надо признать, проявил редкостное присутствие духа – он лишь слегка вздрогнул и побледнел при виде Андрэ. А его величество был воистину страшен с похмелья – опухшая физиономия раза в два больше обычного, в узких щелках глаза налиты кровью, особенно яркой в окружении темных синя ков.

– Демон! Он вызвал демона! – Стражники явно не обладали силой духа своего предводителя.– Спасайтесь!

– Опомнитесь, маловерные! – грозно одернул стражников инквизитор.– Вы слуги божьи или трава, ветром колеблемая? Уповайте на милость Его и не страшитесь созданий ада! Изыди, демон!

–А?

– Он хочет, чтобы ты ушел,– перевела для Андрэ слова инквизитора Коллет. Выглядела она уже получше, но выражение лица свидетельствовало – ведьма все еще в дурном расположении духа.

– Знаете, святой отец, я бы посоветовал вам отпустить меня. Этих двоих сегодня лучше не сердить. Особенно того, который помельче.

– Ты кого мелкой назвал?

– Вот видите? Я предупреждал.

Монах воздел к грязному потолку руку с распятием и взревел:

– Взять мерзких демонов!

– Ты кого назвал мерзкой?!

Шшшаргх!

В последнее время точность у Коллет изрядно повысилась, да и инквизитор с поднятым в руке распятием возвышался над всеми словно дерево над кустарником. А куда обычно в таких случаях попадает молния? То-то и оно!

Впрочем, монах уцелел, только закурчавившиеся волосы стали дыбом и глаза вылезли из орбит. Андрэ спустился в зал, бесцеремонно растолкал ошарашенных стражников и, отобрав меня, опустил на пол.

– Не нравится мне здесь,– вздохнул гигант, разглядывая слабо дымящегося инквизитора.– Злые тут все какие-то. Может, ну ее, эту яичницу? Пойдемте уже поскорее на корабль.

– Ты прав! – Я обернулся к спустившемуся на шум отряду и скомандовал: – Мы уходим немедленно.

– Жак, быстро неси меня на конюшню!

– Не верю своим ушам! Морган, ты даже не споришь?

– Если уж его величество отказывается от завтра, видимо, дела совсем плохи,– пояснил Мордаун.– Я себе не враг!

Под прикрытием демонстративно перекатывающей в ладонях сгусток искр Коллет и вооруженного пистолетами Николаса Жак и Андрэ быстро оседлали лошадей, и уже через полчаса наш отряд был на причале. Погони за нами пока не наблюдалось,– видимо, инквизитор еще не отошел от снизошедшей с небес «благодати», а стражники благоразумно не спешили проявлять инициативу.

«Санта Вазелин» мы обнаружили быстро. Корабль сразу бросался в глаза на редкость неуклюжими формами и крайне неожиданной носовой фигурой. Коллет хмыкнула, Андрэ густо покраснел, а Николас печально вздохнул:

– Очень символично. Все у нас не как у людей.

– МЫ на ЭТОМ поплывем? – взвизгнул Морган, едва не вывалившись из кармана.– Конрад, я тебя вчера предупреждал! Каков капитан, таков и корабль! Эта лохань пойдет ко дну при первом же сильном волнении! Я отказываюсь рисковать своей шкурой!

Я и сам уже готов был попытать счастья с другим кораблем, но от такого шанса отказаться не мог.

– Оставайся, если хочешь. Передавай привет местной инквизиции.

– Конрад, ты не смеешь! Ты слово дал!

– И я его держу,– ухмыльнулся я.– Я ведь тебе не запрещаю плыть с нами. Ты сам отказываешься.

– А ты, оказывается, прирожденный софист! – одобрительно прокудахтал Транквилл.– Растешь в моих глазах, Конрад!

Не обращая больше внимания на Моргана, брызжущего слюной в бессильной ярости, я спешился и подошел к моряку, скучающему у трапа:

– Эй, уважаемый! Доброго дня!

– И тебе здорово, коль не шутишь.

– Могу я видеть капитана?

– Можешь,– пожал плечами моряк.– А ты уверен, что хочешь?

– Что, кэп не в настроении после вчерашнего?

Моряк хмыкнул:

– Не в настроении? Ну можно и так сказать. Боцмана он уже за борт выкинул. Хорошо, что в воду упал, а не на причал, а то убился бы...

– Черт... Но мне нужно с ним поговорить!

– Можешь со мной поговорить – я его первый помощник. Альваро Канальос.

– Удачно! – обрадовался я.– Я вчера договорился с доном Хенаро, что он возьмет на борт меня и моих друзей.

– Мы в Америку плывем, приятель!

– Нам и надо в Нехренаско-дель-Пупо, но сойдет любой порт в Южной Америке.

– Ну если договорились, загружайтесь.

– Спасибо! – Я обернулся к отряду: – Поднимайтесь на борт, нечего тут маячить!

Альваро запротестовал было, увидев, что мы и лошадей с собой берем. Особенно ему не понравились гиганты Максимилиан и Артур.

– Эй-эй! А насчет них кэп тоже договаривался?! Куда мне этих слонов ставить?

– Артур, по-моему, этот смерд нас только что оскорбил.

– Максимилиан?

– Он сравнил нас со слонами, кои являются тягловым скотом. Мне кажется, это явное оскорбление!

– Ты прав, Максимилиан! Следует ли мне ударить его копытом или укуса в плечо будет достаточно?

– Господа, господа! – поспешил я успокоить надменных дестриэ.– Не стоит начинать путешествие с драки. Он не хотел вас оскорбить. В представлении людей слоны – воплощение силы, так что это был комплимент...

– Мы принимаем это объяснение,– после некоторого раздумья произнес Максимилиан.– Артур, мы не будем наказывать этого человека. Он просто 1Лугг•

– Да, Максимилиан.

Кони высокомерно фыркнули и прошествовали по трапу мимо растерявшегося моряка. Я вытер вспотевший лоб.

– Мне показалось или ты о чем-то с ними говорил? – подозрительно спросил Альваро, так и не узнавший, от какой опасности яего уберег.

– А что такого? Лошади они же как люди – все понимают, только что ответить не могут.

– Но мне показалось... гм... ну да ладно. Ох... узнает кэп, что у нас за пассажиры,– точно прикажет меня на необитаемом острове высадить.

– Брось! Мы же оплатим проезд.

– Это само собой. Но деньги решают не все проблемы. У нас, знаешь ли, не прогулка вдоль побережья. На «Вазелине» нет пассажиров и команды – только команда. Работать будете наравне со всеми. Если не нравится, можете сойти в любой момент, ха-ха!

– Нет проблем, Альваро! У нас в отряде белоручек нет.– Я тут же вспомнил про Моргана и порадовался, что он сейчас в крысином теле.

– Ну тогда добро пожаловать на борт.

Я поднялся на палубу последним. Да...

Если с причала «Санта Вазелин» выглядел просто неуклюжим, то, стоя на палубе, я понял, что он еще и маленький. Становилось понятно, почему Альваро был против погрузки на борт дестриэ – два коня такого размера вполне могли разнести корабль в щепки,

– Ну что,– ехидно прошептал Морган,– все еще хочешь плыть на этом?

– Не стоит судить о корабле с первого взгляда,– резонно произнес Николас.– Тем более взгляда профана.

– Тем более... – добавила Коллет, выглянув за борт.– Тем более что выбора у нас уже нет.

Я вскарабкался на бочонок, привязанный у борта, и осторожно выглянул, уже догадываясь, что там увижу. Так и есть. Причал был оцеплен стражниками, а у крайнего в ряду корабля о чем-то разговаривал с моряком уже знакомый мне монах. Поговорив, он вместе с несколькими стражниками поднялся на борт.

– Альваро, когда мы отплываем?

– Как только кэп даст команду.

– А где, кстати, дон Хенаро?

– Вообще-то он в каюте. Но я бы тебе не советовал к нему соваться сейчас.

Проклятье! Я и сам бы себе не советовал этого!

– А может быть, мы отплывем без его приказа? Потом скажете, что он просто забыл.

– Ха! Кэп никогда ничего не забывает, каким бы пьяным ни был. То, что ты говоришь, это вообще-то подстрекательство к бунту. Не будь ты сухопутной крысой, уже отправился бы за борт. Доходчиво объяснил?

– Уж куда доходчивее,

Я снова посмотрел на причал. Инквизитор успел проверить уже два корабля. От «Санта Вазелина» его отделяли всего три брига. Что ж, делать нечего...

Я не успел сделать и двух шагов к палубной надстройке, как дверь отворилась и объявился сам капитан. Вид у него был тот еще, но все-таки получше, чем у моих спутников.

– А... успели все-таки...

Похоже, Альваро был прав, капитан ничего не забывал. Особой приветливости он, правда, не проявил, но ведь и не приказал гнать в шею. Покачиваясь, дон Хенаро прошелся вдоль борта, осмотрел груз... Я мысленно подгонял его, загривком чувствуя, как неумолимо приближается к «Санта Вазелину» инквизитор. К сожалению, капитан оказался нечувствителен к моим мысленным приказам. Осмотрев груз и обругав команду бездельниками», дон Хенаро посмотрел на солнце и наконец буркнул:

– Отплываем...

Я перевел было дух, но тут на причале раздался какой-то невнятный возглас. Перед носом «Санта Вазелина» стоял давешний инквизитор, судя по выражению лица совершенно ошарашенный носовой фигурой корабля. Однако, увидев матросов, собиравшихся убирать трап, монах взял себя в руки и начал решительно подниматься на борт.

– Капитан...

– Это еще что за... – нахмурился дон Хенаро, заступая незваному гостю дорогу.– Святой отец, я что-то не помню, чтобы вносил вас в судовой журнал. У нас уже есть судовой капеллан.

– А кто воспрепятствует слугам моим в изобличении малефиков или заступится за оных, тот столь же мерзостен пред очами моими, как и осквернившие себя колдовством!

– Чего? – растерялся дон Хенаро, еще не знакомый с вычурной речью инквизитора.

– Не препятствуй!

Монах попытался отпихнуть с пути капитана.

И без того удрученный похмельем, дон Хенаро сгреб наглеца за шиворот и, не говоря худого слова, отправил за борт. Короткий вопль сменился громким всплеском и забористой бранью,– похоже, непредвиденное купание враз научило инквизитора нормальной речи.

– Ну чего уставился? – буркнул капитан растерянно застывшему вахтенному матросу.– Тоже захотел окунуться? Трап убирай!

После чего со зловещей ухмылкой посмотрел на наш отряд.

– А вы что без дела стоите?

ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой повествуется о плавании благородного
Конрада фон Котта через Атлантический океан
и последствиях этого плавания для «Санта Вазелина»

Запись в дневнике Конрада фон Кота

от 5 июня 16... г. от Р. Х.

Воистину морские путешествия – занятие для сильных духом и телом. Пожалуй, я назвал бы их самым тяжелым испытанием, которое только может выпасть на долю цивилизованного человека. Лишения, которым подвергаются моряки во время длительного плавания, невозможно вообразить, если не испытал их на своей шкуре. Тем удивительнее, что большинство соглашаются на них добровольно.

– Николас! Вот ты где! – Коллет, уперев руки в бока, гневно посмотрела на ярла.– Сейчас, между прочим, твоя очередь!

– Моя? – поднял на ведьму жалобный взгляд Николас.– Не может быть!

– Еще как может! Хватит отлынивать! Тоже мне моряк!

– Я речной моряк! – возразил Николас.– На реке никогда не бывает… такой... качки...

На последних словах взгляд ярла вновь стал сосредоточенным и он стремительно перегнулся через борт. Коллет досадливо топнула ногой:

– Ну что за невезение! На этом корабле что, я единственный здоровый мужчина?

Надо признать, несмотря на парадоксальность, это утверждение было недалеко от истины.

Еще планируя экспедицию, мы сошлись на том, что Коллет будет изображать юношу – оруженосца «странствующего рыцаря». Это позволяло избежать множества неприятных моментов во время путешествия по довольно беспокойным дорогам Европы, но главное – без проблем попасть на корабль. Не знаю, есть ли какая-то мистическая основа под суеверной убежденностью моряков, что женщина на корабле – к беде, но, если посмотреть надело под чисто практически углом, это так и есть. Женщина на корабле, набитом здоровыми мужиками, не видевшими берега несколько недель,– это не просто к беде, это к катастрофе. Потому Коллет на время путешествия стала Клементом.

Увы, привычный образ мальчишки-подростка сыграл с ней злую шутку. Обрадованные моряки старались спихнуть на «юнгу» всю грязную и нудную работу под тем предлогом, что «парень должен понюхать морской жизни». Примерно та же участь ожидала и остальных членов нашего отряда как типичных «шкертов» – людей без каких-либо навыков в морском деле. Однако остальные по разным причинам избежали этой беды. Например, Андрэ из-за его феноменальной силы почти все время занят был то на шпиле, то на помпе, иногда его даже допускали к парусам – под контролем опытных моряков. Самое удивительное, что полное незнание бывшим оруженосцем испанского языка ничуть ему не мешало. Впрочем, команда говорила на такой диковинной смеси всех европейских и неевропейских языков, густо сдобренной профессиональным жаргоном, что даже я мало что понимал, хоть и неплохо владел испанским. Надо сказать, мне не так уж много приходилось общаться с командой, поскольку от большей части работ меня капитан освободил по понятным причинам – кошачьи лапы сильно уступают человеческим рукам. Кандидатура Моргана, само собой, не рассматривалась вообще. Так что помогать Коллет должны были только Николас и Жак Кошон. Вор безропотно выполнял все приказы боцмана. Если точнее – им беззастенчиво помыкала вся команда, включая даже меня и Коллет. А вот с Николасом возникла проблема – кроме того что он тоже не знал испанского, у потомка викингов обнаружилась жесточайшая морская болезнь. Бедняга лежал пластом большую часть суток и вставал, исключительно чтобы перегнуться через борт и «поприветствовать Нептуна». Учитывая, что Николас совершенно не мог есть, это действие вскоре приобрело характер некоего символического ритуала. Впрочем, физические страдания ярла ни в какое сравнение не шли со страданиями душевными от сознания собственной беспомощности. Насмешки команды, с удовольствием прохаживающейся по поводу «сухопутного моряка», и недовольство Коллет, которой приходилось драить палубу и за себя, и за Николаса, разумеется, не придавали ему оптимизма. В первые дни плавания девушка еще прислушивалась к моим увещеваниям, но каждая пройденная миля сказывалась на ее настроении не лучшим образом.

Оно и неудивительно. Если бы, пытаясь отговорить Коллет от участия в экспедиции, я подробно рассказал ей об условиях быта на корабле, мне наверняка удалось бы убедить ее остаться дома. К сожалению, мне и самому раньше не доводилось бывать на парусниках или хотя бы общаться с моряками, так что для меня жизнь на «Санта Вазелине» также была полна сюрпризов. Конечно, не все эти сюрпризы относились к категории неприятных. Часть из них следовало отнести к очень неприятным.

– На «Вазелине» нет команды и пассажиров. Только команда,– честно предупредил нас Альваро.

Как вскоре выяснилось, это подразумевало не только участие в общей работе, но и повседневную жизнь. «Санта Вазелин» был купеческим судном, и все на нем подчинено было одному богу – товару. Тюки, ящики и бочки занимали каждый свободный ярд палубы, не говоря уж о трюме. Если бы купец мог нанять команду из бесплотных духов, наверняка на корабле вообще не осталось бы места для кубрика. Но поскольку живым людям нужно время от времени хотя бы спать, под кубрик отвели форпик – помещение в носу корабля, впереди фок-мачты. Из-за сильной качки и постоянной сырости держать здесь груз было все равно рискованно, а вот людей – запросто. Как «успокоил» нас Альваро, увидев наше замешательство при виде малюсенького закутка, плотно забитого спящими телами в гамаках:

– Человек не таракан, он ко всему привыкает!

Сам первый помощник обитал на юте, как и капитан. Впрочем, будучи приглашен в капитанскую каюту на «рюмку чая», я убедился, что единственным преимуществом капитанской каюты перед кубриком является ее изолированность. В остальном маленький вытянутый «гроб» был столь же тесным и сырым. Андрэ, как «благородный рыцарь» тоже приглашенный на обед в капитанскую каюту, выдержал там всего несколько минут, после чего сбежал, деликатно отговорившись отсутствием аппетита.

– Дык какой там аппетит, Конрад,– пояснил он позже столь несвойственное поведение,– когда коленки на брюхо давят, а подбородок в грудь упирается, что жевать невозможно! Да и еда... разве это еда?

Тут надо заметить, что упрек Андрэ в адрес корабельной кухни был и справедлив, и одновременно несправедлив. То есть, я имею в виду – кормежка на паруснике и впрямь была ужасна ровно настолько, чтобы есть это можно было, лишь очень сильно проголодавшись. Но с другой стороны, винить в том было некого. Понятное дело, в открытом море пополнить запасы провизии негде, потому все необходимое везли с собой. И это «все» должно было соответствовать нескольким основным требованиям – не бояться морской воды, не портиться от жары, занимать мало места и насыщать. Мало существует на свете продуктов, удовлетворяющих всем этим требованиям, а еще меньшее число из них можно хотя бы с натяжкой назвать вкусными. Основной наш рацион составляла мерзкая на вкус субстанция из вареной перловки или проса с солониной. Когда на кока – того самого негра по имени Намба Ван – нападал творческий зуд, он добавлял в кашу разные неожиданны ингредиенты. Самой безобидной добавкой были фасоль и горох – этот вариант даже имел популярность среди моряков, поскольку был сытным, а неизбежные последствия служили источником веселья для команды. После первого же такого обеда Коллет сбежала из кубрика и с тех пор устраивалась спать где-то в тюках товара. Я перебрался туда еще раньше – для моего чувствительного носа запах в кубрике был невыносим и без всяких бобовых похлебок Андрэ получил каюту второго помощника, очень удачно забытого в Кадисе.

Разумеется, капитан отдал каюту Андрэ вовсе не из почтения к его титулу и не из человеколюбия. Просто когда король ложился на пол в кубрике (гамак естественно, его не выдерживал), больше там не оставалось места ни для кого.

Николас же проводил дни и ночи на подстилке у грот-мачты, где не так ощущалась качка. Альваро, который с первого дня проникся к несчастному коллег сочувствием, попытался застращать беднягу, предупреждая, что его может попросту смыть за борт, на что Николас ответил, что это по крайней мере оборвет его страдания. Тогда сердобольный первый помощник привязал ярла за ногу к мачте, оставив конец длиной ровно до борта – из соображений гигиены.

Таким образом, из всего нашего отряда в кубрике спал только Жак, которому после ночлежек и воровских схронов вонь немытых тел была как ностальгический привет из прошлого.

Морган, как ни странно, был не против. То, что этот неисправимый скандалист так просто смирился, признаться, здорово беспокоило меня. Такая покладистость могла означать, что Мордаун что-то замышляет. К сожалению, поделиться своими подозрениями с Коллет мне не удалось – в ее теперешнем настроении ведьма не была склонна к теоретическим дне путам.

– Конрад, иди ты со своими подозрениями в... в... в носовую фигуру! – Коллет зачерпнула ведро морской воды, выплеснула, нарочно стараясь забрызгать меня, и принялась ожесточенно тереть палубу куском пемзы.– Тебе заняться нечем, вот и выслеживай Моргана. А мне надо этот плавучий свинарник отмыть, а потом еще на камбузе помогать!

– Держись сегодня подальше от Комнаты Ужаса, пацан! – посоветовал как раз проходивший мимо боцман.– Тебя ребята, конечно, любят, но сегодня десятый день!

– Эй... вы о чем, дон Педро?

Но боцман уже заметил какого-то матроса, по его мнению бездельничающего, и набросился на бедолагу с руганью, совершенно забыв про нас.

– Что за «десятый день»?

– Нашла кого спросить! – фыркнул я.– Небось ром раздавать будут.

– Нет, раздача рома – это, конечно, душераздирающее зрелище, но она ведь каждый день происходит. Что такого опасного случается на десятый день плавания?

Причем на камбузе,– уточнил я.– Спроси у Николаса – он все же моряк.

– Сейчас. Домою до грота и спрошу. Только вряд ли он в курсе морских обычаев.

– Тогда у любого другого матроса... О,Альваро идет!

– Дон Альваро, дон Альваро! – Ведьма заступила дорогу первому помощнику, шествовавшему на полуют с секстантом и картами в руках.– А что такого сегодня должно произойти?

– Э? Что? Ты о чем, малыш?

– Дон Педро сказал мне сегодня на камбуз не ходить! – поспешно затараторила Коллет, держа Альваро за рукав.– Сказал, сегодня десятый день и...

– О боже! – Первый помощник чуть не выронил прибор за борт. Лицо его исказила сложная смесь ужаса, отвращения и сознания беспомощности.– Как я мог забыть! Десятый день! Надо напомнить капитану!

Забыв о наблюдениях, ради которых поднялся на палубу, Альваро стремительно исчез в кормовой надстройке. Мы с Коллет встревоженно переглянулись.

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Не-а... Что-то мне не по себе, Конрад!

– Не бойся, я буду защищать тебя до последнёй капли крови! – торжественно провозгласил я.– Клянусь честью рода фон Котт!

– Спасибо.– Надо признать, Коллет была скорее растрогана, чем успокоена моим заявлением.– Но у кого бы узнать поточнее, о чем речь? Эй, брат!

Проходивший мимо корабельный плотник вопросительно поднял брови.

– А что такого происходит на корабле на десятый день? Я спросил у дона Альваро, а он...

– Десятый день? – Брови плотника подскочили до самой войлочной шапочки.– Сегодня? Сушеного краба мне в глотку!

– Пожалуй, не стоит больше никого спрашивать,– задумчиво произнесла Коллет, глядя вслед убегающему с воплями плотнику.– Не имеет смысла. Да и опасно – еще бунт спровоцирую.

– И то правда. Но на камбуз все-таки лучше не ходи,– сказал я.

Однако семена паники уже были посеяны. То тут, то там на небольшом пространстве корабля раздавался приглушенный вопль «Десятый день?! Сегодня?! в сопровождении разнообразной, но совершенно неинформативной брани. Выходивших на вахту матросов первым делом посвящали в страшную новость, и лица их сразу мрачнели. Апогея сдержанное недовольство достигло, когда Намба высунул свою черную ряшку из камбуза и завопил на весь корабль:

– Обед! Всем жрать, пожалуйста!

В отличие от других дней, привычного столпотворения вокруг дежурного бочкового, выволокшего на палубу два огромных бочонка с едой, не возникло. Я настороженно огляделся – корабль невероятным образом казался опустевшим. Команда, только что суетившаяся на палубе, словно испарилась. Да и сам бочковой попытался скрыться на камбузе, но вылетел оттуда от мощного пинка сплошь татуированной черной ноги. После чего дверь камбуза захлопнулась.

– Ты заметила? Сегодня два бочонка!

– Да, но...

– Та-а-ак... – Дон Хенаро со скорбной миной оглядел корабль.– Ну блин, «Летучий голландец», в натуре!

Альваро поддержал под руку опасно накренившегося капитана и объяснил:

– Этого следовало ожидать. Каждое плавание с этого начинается.

– Ну не хотите по-хорошему, будет как всегда! – заявил в пустоту палубы капитан.– Дон Альваро, дон Клаудио...

– Клаудио забыли в Кадисе,– напомнил АльваРо.– А я просил! Я предупреждал!

Капитан на мгновение задумался и немедленно принял решение:

– Дон Педро, назначаю вас временно исполняющим обязанности второго помощника!

– Капитан! – раздалось откуда-то из-за бочонков с водой.– Это нечестно! Я не хочу!

– Жизнь вообще жестока и несправедлива! – философски заявил капитан.– Приказываю старшим офицерам немедленно собрать команду на палубе!

Альваро и Педро понадобилось с четверть часа, чтобы вытащить матросов из укромных уголков, в которые те забились в страхе перед неведомой опасностью, таящейся водном из двух бочонков с обедом. Даже Николаса подняли с его подстилки, и бледный как утопленник ярл уныло таращился на капитана из первых рядов.

– Итак, что мы видим? – Капитан с неподдельным интересом обвел взглядом команду и хмыкнул.– Лично я вижу перед собой стадо упрямых ослов! Вы готовы себя сгнобить, лишь бы не отказываться от предрассудков!

Команда угрюмо молчала.

– Доктор Цепеш ведь объяснял вам, что это… как его... ну гм... – Дон Хенаро озадаченно лочесал в затылке, потом лицо его озарилось.– А вот мы попросим доктора Цепеша еще раз все объяснить! Прошу, доктор!

Корабельный доктор без особой радости вскарабкался на капитанский мостик и оглядел команду красными от постоянного недосьпа глазами.

– А есть смысл? Они все равно забыть, что я есть говорить им, через один ухо в другое вылетать!

– Надо, доктор, надо! Просвещать и воспитывать!

– Вы меня принимать за не того! – скептически хмыкнул старый румын.– Я есть костоправ! Не проповедник!

– О, кстати, а где отец Михель? – вспомнил дон Хенаро.– Негоже доброму пастырю покидать свое стадо в час тяжелого испытания! Альваро, найти и привести!

– Есть!

– Однако нам сейчас требуется не духовное напутствие, а мирское наставление, доктор, Попытайтесь вдолбить в эти темные головы, что я заставляю их есть квашеную капусту не из пустой прихоти!

– Квашеную капусту? – Я не верил своим ушам.– И вся эта паника из-за такой ерунды?!

– Ты бы помолчал, крыса ты сухопутная! – вздохнул стоявший рядом плотник,– Что бы понимал!

– Капусту? – жалобно вякнул Николас, позеленел и привычно бросился к борту. На этот раз над ним никто не смеялся.

Между тем Альваро приволок отчаянно упирающегося корабельного капеллана, доктор Цепеш прокашлялся и сурово посмотрел на притихших моряков.

– Все меня знать вы! А кто не знать еще узнать! Особенно узнать те, кто не есть капусту. Скоро! Цинга боится капуста кислый.