Текст книги "Котт в сапогах. Конкистадор."

Автор книги: Сергей Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой повествуется о встрече благородного
Конрада фон Кошта с изобретателем Архимедом
и удивительных последствиях этой встречи

Запись в дневнике Конрада фон Кошта

от 7 августа 16... г. от Р. X.

Вновь и вновь поражаюсь я человеческой изобретательности!

Примечание на полях. Иногда неприятно поражаюсь.

Оставив Жака Кошона разбираться с его новой судьбой, наш отряд пустился в обратный путь. Ехать по собственным следам было, разумеется, намного проще, так что уже через неделю мы были в Нехрена-ско-дель-Пупо. Однако в городе нас ожидала проблема, о которой мы как-то не задумывались, хоть и могли бы предвидеть. Последний корабль в Европу отбыл несколько дней назад, и других до следующей весны не ожидалось.

Хуже того, по авторитетному заявлению начальника порта, мы не имели никаких шансов сесть на корабль ни в одном из портов на всем побережье. Большинство из них покинуло Южную Америку уже давно, торопясь пересечь океан до окончания навигации. Тот корабль, что отплыл незадолго до нашего прибытия, был из последних.

Эта новость просто подкосила нас. Одно дело – экспедиция, пусть и долгая, но жить в Нехрена ско-дель-Пупо до следующей весны – такая перспектива была как-то уж совсем унылой.

– Нет... ну в общем, если не быть снобами, то город довольно миленький.

Николас поперхнулся пивом и обвел взглядом трактир, в котором мы остановились.

– И что же в нем миленького?

Нет, ничего такого ужасного ни в вышеупомянутом трактире, ни в самом городе не было. Обычный маленький, провинциальный городок, дремлющий под лучами августовского солнца. Как поведал нам Боливар, зима скоро кончится и станет теплее. Думать об этом не хотелось. Ничего ужасного, всего лишь ощущение затягивающего сонного болота. Прохожие – это сразу бросалось в глаза – передвигались по улицам нога за ногу и выползали из домов только при крайней необходимости. Основное же времяпрепровождение местного населения заключалось в какой-то бесконечной сиесте.

Что уж совсем плохо, настроение это было заразным. То есть, конечно, Андрэ и прежде не отказывался бездельничать сутки напролет, но, когда Коллет провела весь день в кресле-качалке на веранде трактира, я забеспокоился. К сожалению, мое беспокойство разделял только Транквилл, мнение которого могли услышать лишь я да Морган. Крыс, после того как Жак оставил его ради ученичества у шамана, пребывал в плаксивом настроении и на окружающее реагировал вяло. Николас в принципе был не прочь отдохнуть несколько дней, но перспектива застрять в таком захолустье на полгода его все-таки тревожила. Ярл еще не выбрал город, в котором будет скрываться от Ночного Магистра, но ни Нехренаско-дель-Пупо, ни Сан-Текилло ему не приглянулись.

В таком настроении нас и застал Архимед. Это он так представился – Архимед. Правда, сразу же добавил, что к древнегреческому Архимеду не имеет рои ным счетом никакого отношения, просто имя случайно попалось на глаза его батюшке и запало в душу. Как оказалось, давая сыну такое имя, греческий купец Сократ Аннунакис определил судьбу своего чада. Архимед с младых ногтей никакой склонности к благородному купеческому делу не проявлял, а интересовался исключительно всякими механизмами, техническими приспособлениями и прочими заумными вещами. Ушлый купец быстро сообразил, что такое увлечение младшего сына можно поставить на службу торговле, и некоторое время Архимед послушно усовершенствовал корабли отца и разрабатывал устройства, ускорявшие погрузку и выгрузку товара. В конце концов ему это надоело, и парень, тайком пробравшись в трюм генуэзского торгового корабля, отправился повидать мир. Бродяжничал Архимед Аннунакис, как я понял, довольно долго, успел даже побыть студентом знаменитого Парижского университета и университета в Гейдельберге, но классическое образование его разочаровало. В Южную Америку он попал недавно – совершенно случайно – и застрял в Нехренаско-дель-Пупо основательно.

Будучи человеком энергичным и склонным к авантюрам, господин изобретатель уговорил местного городского голову выделить средства на постройку невиданного доселе чуда – корабля, движимого силой пара. Как ему это удалось и что он наплел городскому голове – это отдельная история, достойная героического эпоса. Закончилось все, однако, плачевно. Корабль Архимед Аннунакис построил и даже вполне успешно испытал, но не смог отправиться в плавание – люди не желали наниматься на «дьявольскую лодку». Сколько изобретатель ни доказывал, что его паровой двигатель совершенно безопасен, само наличие на корабле топки пугало даже бывалых моряков. А тут еще некстати выяснилось, что городской голова под проект парового корабля выделил гораздо больше денег, чем пошло на строительство. Даже последнему городскому пропойце было ясно, что деньги присвоил городской голова, но неприятный запашок от этой истории каким-то образом закрепился и за «Медной Бочкой» – так изобретатель назвал свой корабль из-за медного парового котла. Именно эта муторная история и побудила Архимеда присоединиться к повстанцам и снабдить их навозной бомбой. Последствия применения этого оружия так ужаснули изобретателя, что он поклялся никогда больше даже не думать над военными изобретениями. Но поклясться оказалось проще, чем сдержать клятву,– узнав, кто является изобретателем навозной бомбы, городской голова насел на беднягу с требованием работать на правительство.

– Клятва – это, конечно, важная причина,– закончил свою историю Архимед.– Но тут еще важнее то, что, носом чую, не для защиты города ему мои изобретения нужны! А мой нос за версту неприятности чует! Подозреваю я, что стукнула в городскую голову мысль податься в мировые завоеватели. А я в таком безобразии участия принимать не желаю... только вот из города мне самому не выбраться.

– Хочешь, чтобы мы помогли увести твой корабль?

– Да. Боливар рассказал, что вам очень нужно и Европу попасть. Что ж, для «Бочки» это не проблема!

– Но мы не особо опытные моряки. Во время плавания сюда мы в основном драили палубу.

– Это неважно. В мире вообще нет моряков, опыт которых пригодился бы на «Медной Бочке». Так что, согласны?

– Ну что вы об этом думаете? – обвел я взглядом своих спутников.– Затея-то опасная.

– Можно подумать, все наше путешествие не одна большая опасная затея,– хмыкнула Коллет. – Мне было бы интересно посмотреть на эту «Медную Бочку» в действии. Паровой движитель... какая интересная магия!

– Я готов хоть на весельной лодке плыть,– мрачно буркнул Николас– Лишь бы подальше от этого сонного царства!

– Андрэ?

– А? Да я как все. Чтобы не отрываться, значит, от народа!

– Мордаун?

– Кого интересует мнение какого-то там Мордау-на? Кому он вообще интересен – жалкий неудачник, маг в шкуре крысы?! Ах, оставьте меня! Решайте как хотите!

– Короче, принято большинством голосов, зал я, делая вид, что не слышу нытье Моргана.

– А мое мнение, значит, нико-ко-кого не интересует?

– Гай, я же сказал – принято большинством голосов. Тебе тут так понравилось, я не понимаю?

– Я за межвидовое равенство!

– Ладно, ты за или против?

– За!

– Простите за странный вопрос. Вы что это, с петухом разговариваете? Не поймите меня неправильно...

– Да все в порядке.– Я приспустил край шейного платка и ухмыльнулся изобретателю.– Мы тут все немного странные. Только, прошу вас, не надо кричать и падать в обморок.

– И не собирался,– пожал плечами Архимед.– Я, дорогой мой, за свою жизнь чего только не навидался. Главное – в море меня не подведите!

Следующим же утром, едва дождавшись рассвета, наш отряд спустился на пристань – такую же маленькую и сонную, как и весь Нехренаско-дель-Пупо. Правда, сегодня патриархальное спокойствие гавани нарушало какое-то громкое пыхтение, словно некий великан пробежал много миль и теперь не может отдышаться.

– Это... что это такое? – выразил общее недоумение Николас.

Перед нами покачивался на волнах корабль. То есть, видимо, корабль, но понять это можно было исключительно по вытянутому корпусу, похожему на обычный. На этом все обычное и заканчивалось. По бортам «Медной Бочки» зачем-то красовались два колеса от водяной мельницы. Ничего похожего на мачты с парусами не было и в помине. Зато посреди палубы торчала в небо длинная печная труба, из которой валил густой черный дым.

– Эх! – досадливо буркнул Андрэ, направляясь к уродцу.– Ну что за люди? Разве можно так печь распалять? Сожгут ведь завтрак!

– Какой еще завтрак? – Я с нарастающим беспокойством прислушался к утренним городским звукам.

– Ну как это – какой? Раз печь топится, значит , что-то готовят. А то, что готовят утром, называется завтрак – это даже дети знают!

– Действительно,– только и смог ответить я, В который раз сраженный логикой Андрэ.– Ладно, надо быстрее убираться. Кажется, городскому голове уже доложили!

Топот конских копыт, который я уловил несколько мгновений назад, нарастал, и вскоре на дороге, ведущей к городу, появился отряд всадников. В кормовой надстройке «Бочки» распахнулся люк, и на палубу выскочил голый по пояс и почему-то потный Архимед Аннунакис.

– Быстрее же, господа хорошие! Нy что вы еле двигаетесь, ей-богу, словно мухи осенние! Надо успеть от берега отойти, а то ж они стрельбу откроют!

Мы поспешно завели на корабль коней, Николас убрал сходни, а Андрэ привычно навалился на блок, поднимая якорь. Всадники тем временем уже выехали на пристань и продолжали гнать лошадей.

–Якорь чист! – гордо отрапортовал Андрэ, умудрившийся запомнить эту фразу на «Санта Вазелине».

– Руби концы! – крикнул откуда-то из надстройки Архимед. Я заметил, что мельничные колеса начали вращаться слишком быстро, чтобы объяснить это действием морских волн. Корабль весь подался всторону открытого моря, канат натянулся и завибрировал.

Николас рубанул кинжалом, но лезвие отскочило, перерубив всего несколько на совесть просмоленных волокон. Всадники приближались, явно намереваясь заставить лошадей перескочить на палубу. Коллет пробормотала под нос что-то очень похожее на ругательство и выбросила вперед руки. Порыв ураганно-

го ветра притормозил погоню, но самые упорные все же доскакали до края пристани, лошади послушно прыгнули, но Андрэ уже подоспел на помощь ярлу. Одним ударом он перерубил канат, загнав мачете на ладонь в борт. В тот же момент вращение колес ускорилось – и корабль рванул с места. Вслед неслись проклятия бултыхающихся в воде стражников.

– Ух ты! – выдохнул Андрэ со счастливой улыбкой.– Он сам плывет! Сам по себе!

– Не совсем,– хмыкнула Коллет, наблюдая за вращением колес– Кажется, я понимаю принцип, на основе которого построено это судно.

– Неужели? – Архимед появился из люка уже не полуголый, а в обычной матросской одежде.– И каков же он, по-вашему, позвольте спросить?

– Надо отдать вам должное – он гениален, хотя и прост! Удивительно, что до вас это никому не пришло в голову. Как я понимаю, колеса соединены единым валом, имеющим двойной изгиб в центре – в том самом медном котле, о котором вы упоминали...

– Ну схема, конечно, упрощенная, но я приятно удивлен, встретив в красивой барышне еще и подобную проницательность в механике!

– О, главное было увидеть колеса! – зарделась от комплимента Коллет.– Об остальном нетрудно догадаться. На противоположных сторонах изгибов запечатаны духи воды. А в топке постоянно поддерживается огонь. Поскольку эта стихия враждебна духам воды, они стремятся оказаться от нее как можно дальше, но из-за формы вала то один, то другой дух обязательно оказывается рядом с огнем. Пытаясь удалиться от огня, они вращают вал, а тот передает вращение колесам. Вот видите – ничего сложного!

– Э-э-э... да, действительно. Пойду, пожалуй проверю, как там... гм... духи воды.

–Что это с ним? – Николас посмотрел вслед изобретателю.– Что ты ему такого сказала?

– Не знаю,– растерянно развела руками Кол лет.– Может быть, не стоило называть его изобретиние простым? Но я ведь в хорошем смысле! Всем известно – чем проще система, тем надежнее. Это основы магии.

– Ну он все-таки не маг,– рассудительно возразил ярл. – Мог и обидеться.

– Да ладно, не переживай! – Я потерся о ногу дамы.– При случае восхитишься какой-нибудь финтифлюшкой на его ненаглядной «Бочке» – он и растает. Изобретатели, они ж как дети.

– Ох ты ж! – спохватился Андрэ.– Забыл ему сказать, что не надо так сильно печь топить! Побегу может, еще успею наш завтрак спасти!

Хотя «Медная Бочка» и поразила наше воображение, отчалив от пристани с невозможной для парусника скоростью, вскоре выяснилось, что пароход так назвал его сам изобретатель – способен развить скорость не более пяти узлов. Это было немного сравнении с хорошим парусником, зато «Бочка» не зависела от ветра и могла держать такую скорость постоянно. Так что в Сан-Текилло мы шли те же восемь дней, которые понадобились бы и более резвому паруснику.

Памятуя о заварушке, невольными зачинщиками которой мы стали, я предпочел бы не возвращаться в этот город. Но Нехренаско-дель-Пупо мы покидали второпях, потому остановка была просто необходима – надо было закупить припасы в дорогу. Из опасения быть узнанными местными властями и вероятности вляпаться снова в какую-нибудь революцию, наш отряд все время стоянки провел на борту. В город отправились только Архимед и Коллет с Николасом. Вместе с ними корабль покинул и Боливар – попрощавшись и пожелав нам удачи. Индеец был абсолютно уверен, что никакие последствия из-за участия в бунте его не ждут. Вернувшись, Коллет подтвердила: за прошедшее время в городе успели произойти еще две революции и одна контрреволюция, так что про ту памятную для нас ночь жители Сан-Текилло благополучно забыли.

На следующее утро «Медная Бочка» покинула гавань Сан-Текилло и взяла курс на Европу.

Запись в путевом дневнике Конрада фон Кота

от 27 августа 16... г. от Р. X.

Десятый день плавания ознаменован был очередным героическим деянием его величества Андрэ Первого Могучего. От превеликого волнения на воде добрый наш ярл вновь впал в тоску и немочь, проводя дни и ночи в посте и молитве, ища утешения в созерцании волн, для чего перегибался сильно через фальшборт и оными волнами едва не был смыт. В печали же и посте пребывал и его величество, скорбя из-за скверной пищи, коей вынуждены довольствоваться его верные подданные и он сам. Дабы развеяться, его величество совершал променад вдоль борта, где и узрел борющегося с волнами Николаса Бокомялле. Ведомый неусыпной заботой о подданных и просто любовью к ближнему, король бросился на помощь ярлу и своей могучей дланью отринул несчастного от борта. Однако же сии испытания духа и тела, видимо, сочтены были Провидением недостаточными, и приумножены были печали наши, и без того немалые.

Примечание на полях. Запретить Николасу Бокомялле бывать на палубе, не будучи привязанным за пояс или ногу к кнехту или другой закрепленной детали корабля. По прибытии в Бублинг выделить оному Николасу Бокомялле из казны денег на вставление двух зубов червонного золота на место выбитых его величеством в момент совершения героического деяния.

– А чего я? Чего я-то? – обиженно надулся Андрэ.– Я ж ему, можно сказать, в натуре, жизнь спас!

– Если подходить к вопросу без излишней мелочности,– грустно вздохнул Николас, машинально ощупывая пальцем осиротевшие десны,– его величество меня действительно спас. Я бы даже отметил, что успеть в такой ситуации поймать меня за щиколотку требовало завидной скорости – как мысли, так и тела. Правда, я не совсем понимаю, зачем после этого было бить меня головой об палубу, но, чтобы не показаться неблагодарной скотиной, я этот вопрос опускаю.

– Дык чего там непонятного? – развел руками король.– Эт чтобы вода из тебя вышла.

– Какая вода? – опешил Николас.

– Которой наглотался! Человек, он ведь от чего тонет? От того, что в воду попадает и много ее в себя выпивает. Вот чтобы утопленника спасти, надо из его нутра воду эту вытрясти.

– Но я еще не успел утонуть!

– А если бы успел? Я же не лекарь – откуда мне знать? Вижу – ты за борт падаешь, значит, тонешь, правильно? Правильно! А раз тонешь, значит, вода

тебя в нутре может быть. Правильно? А значит, ее надо вытрясти! Я тебя потому за ноги взял и трясти стал – верный способ! А что об палубу головой стукнул, за то извини – не рассчитал, уж больно ты длинный!

– Ох, Андрэ...

– Да ладно, капитан! – Ярл махнул рукой.– Попадало мне и сильнее. В конце концов, сам виноват.

– Хорошо, что ты это осознаешь! Пока твое состояние здоровья таково, изволь привязываться. А то попрошу Андрэ еще пару раз тебя спасти.

Эту воспитательную беседу прервал тревожный крик петуха. По взаимному согласию мы с Транквиллом, как наименее способные к полезной работе члены команды, делили обязанности впередсмотрящего. По крайней мере, оглядывать горизонт и я и Гай могли не хуже людей.

– Что там?

– Ко-ко-корабль прямо по курсу. Флаги пока не могу рассмотреть...

Я передал слова Транквилла спутникам и выбежал из кубрика. Нахохлившийся петух встревоженно расхаживал по планширу на носу корабля. Запрыгнув к нему и окинув взглядом горизонт, я тут же обнаружил идущий нам навстречу галеон. Петух еще не мог разглядеть флагов, а вот мое дальнозоркое кошачье зрение позволило сделать это, хотя радости увиденное мне и не принесло. Потому как флаги были алжирские.

– Ох, а вот это хреново! – пробормотал Николас, присоединяясь к нам. Посмотрел за борт, на волны, позеленел и сдавленно добавил: – Очень хреново!

– Почему не привязался? Я же просил! Вот сверзишься за борт...

– Конрад, мне кажется, сейчас нас должно беспокоить другое!

– Ой, да брось ты! Коллет не оставит от них даже щепок!

Коллет, тоже выбравшаяся на палубу, нехотя кивнула:

– Если не будет выбора. Мысль о том, чтобы убивать людей, пусть даже и пиратов, меня совсем не радует.

–Тогда просто спрячь нас!

– Не смогу,– развела руками ведьма.– Целый корабль скрыть мне сил не хватит.

–Я попытаюсь увести «Бочку»,– пообещал Архимед.– У них преимущество в скорости, но много времени должно уходить на смену курса.

Часа через полтора мы сблизились с пиратским галеоном настолько, что могли уже видеть лица суетящейся на палубе команды. А также торчащие из бортов жерла пушек. Судя по вытянувшимся лицам пиратов, вид корабля без мачт, идущего полным ходом против ветра, поразил их до глубины души. «Медная Бочка» прошла, едва не царапая бортом о борт пиратского судна, можно было даже увидеть тлеющие фитили в руках канониров, а команды атаковать все не было. Я уже начал надеяться, что пираты не решатся напасть на такое подозрительное судно, но капитан – сурового вида толстяк с огромной, крашенной хною в рыжий цвет бородою – справился с удивлением и взревел что-то на арабском. Убедившись, что матросы послушно забегали, подготавливая галеон к маневру, толстяк подбежал к борту и заорал на ломаном испанском:

– Эй! Сдавайся плен доблестному Бобур-оглы! Или мой матрос резать ваш на шаурма!

– Уже бегу! – насмешливо крикнул Архимед, согнув правую руку в локте и ударив по сгибу левой рукой.– Иди мачту погрызи, Бобер!

– Какой бобер, пачиму бобер? – опешил «доблестный Бобур-оглы».– Э-э-э, глюпый чиловек, сдавайся! Зачем умирать за товар?

–Ты сначала догони меня!

Тут и пират сообразил, что «Бочка» уже разошлась с его кораблем и спокойно удаляется прочь. Стрелять по нас из бортовых орудий или пытаться взять на абордаж было уже поздно. Правда, на корме у пирата тоже имелось три орудия, но то ли алжирские канониры были не ахти, то ли сегодня был не их день, только все три ядра зарылись в волны далеко от нашего корабля. Как подсказывал мой воинский опыт, на то, чтобы заново снарядить орудия, канонирам понадобится минимум двадцать минут, так что с этой стороны опасность нам больше не грозила. Пираты быстро сообразили, что добыча оказалась в мертвой зоне за спиной, и шустро забегали по вантам. Наблюдавший эту суету Николас мрачно обронил:

– На разворот у них уйдет примерно полчаса. Потом они нас легко догонят – с их-то парусным вооружением! Даже если им придется идти против ветра...

– Не так уж и легко,– возразил Архимед.– А когда догонят, я опять поверну, мне-то это сделать куда проще. Поиграем в пятнашки до вечера, а в ночи мы по-тихому от них и уйдем... а даже если и не уйдем – пусть гонятся за нами хоть до самой Испании!

Однако вскоре выяснилось, что он был излишне самонадеян. Изобретатель-то он был гениальный, а вот в морском деле смыслил мало, хотя и больше, чем любой из нас. Все преимущества перед пиратским галеоном, которые имелись у «Медной Бочки», морские разбойники сводили на нет благодаря своему опыту. Чтобы поддерживать большую скорость, нам приходилось постоянно подбрасывать поленья в топку. Сначала этим занимался сам Архимед, но вскоре он свалился от усталости и его сменил Николас, которого опасность чудесным образом излечила от морской болезни. Впрочем, он все равно продержался недолго – истощенное почти двухнедельным вынужденным постом тело быстро сдало. Его хотел сменить Андрэ, но помещение, в котором изобретатель поместил паровую машину, оказалось совершенно не рассчитано на гиганта, и застрявшего короля пришлось буквально выковыривать из узкого коридора. Что ж, к топке встала Коллет.

Сменяя друг друга, им как-то удалось продержаться до вечера, но тут проявил себя один из недостатков конструкции «Медной Бочки». Спустившись к котлу в очередной раз – на смену выползшей на палубу почти в бессознательном состоянии Коллет,– изобретатель вскоре вернулся и мрачно махнул рукой:

– Шабаш!

– Что значит – шабаш? – простонал Николас, с трудом воздвигая себя на ноги.– Я еще могу работать...

–Ты-то можешь, а котел – нет. Надо долить воды, но сначала дать котлу немного остыть, мы его так раскалили, что медь едва не плавится.

– Духи воды устали,– понимающе кивнула Коллет.

– Э-э-э... ну вроде того.

–Что ж, мне порядком надоела назойливость этих мерзавцев.– Девушка с трудом поднялась на ноги.– Видят боги, я не хотела прибегать к крайним мерам!

Между тем галеон подошел на расстояние пушечного выстрела. Бобур-оглы стоял на квартердеке в величественной позе, картинно сжимая в воздетой руке платок.

– Эй! Хотель потопиль вас? Жалкие трусы бе-жаль-бежаль, а от Бобур не убежаль! Но Бобур не только доблестный воин, он милосерден! Вы сдаваль мне чудный корабль – я прошаль вас! Я даваль вам лодка, еда и вода на неделя и вам плыль куда хотель. Иначе мой храбрый команда вас резаль!

«Храбрая команда» сдержанно заворчала – в большинстве своем пираты еле стояли на ногах от усталости, опираясь на абордажные сабли как на костыли. Гонка явно вымотала их гораздо сильнее, чем нас. Оно и понятно – им-то приходилось постоянно работать на парусах!

– Сам ты жалкий трус! – Коллет знакомым мне жестом уперла руки в бока.– С полусотней пушек на борту напал на мирный корабль. У нас даже личного оружия ни у кого нет!

– О-о-о! – Глаза пирата округлились. Коллет забыла, что, трудясь рядом с раскаленной топкой, сбросила с себя большую часть одежды, оставшись лишь в закатанных выше колен панталонах и куске ткани, обмотанном вокруг груди.– Женщин?! Бобур меняль условий! Он браль чудо-корабль и тощий девчонка! Хотя она и плоскодонка, Бобур таких лубиль!

– Оп-па... Мужик, ты зря это сказал! – сочувственно сообщил я пирату, закрыл глаза и заткнул лапами уши.

Оглушительный треск разорвал воздух, и даже сквозь закрытые веки белая вспышка обожгла глаза.

– Не-э-эт!

Выждав несколько мгновений и убедившись, что Коллет не собирается продолжать воспитательную работу, я рискнул взглянуть на пиратский корабль. Вопреки ожиданиям, галеон был практически цел. Исключение составляла грот-мачта, в которую, видимо, и ударила молния. Пираты – те, кто остался на ногах,– метались по палубе, торопясь потушить занявшиеся сразу в нескольких местах пожары. Неузнаваемо помолодевший Бобур-оглы стоял на коленях, сжимая в пригоршне пепел, оставшийся от роскошной бороды, – теперь подбородок и щеки его покрывали лишь клочки щетины и обильная копоть. В этой копоти виднелись извилистые дорожки – горькие слезы лились из глаз капитана.

– Нет! – повторил бедняга, ощупывая голые щеки.– Нет! Не может быть!

–Я думаю, нам следует удалиться,– деликатным шепотом произнес Архимед.– Мужские слезы не терпят свидетелей. К тому же котел уже достаточно остыл и можно заливать воду...

– Если Коллет не хочет продолжить экзекуцию...

– Зачем? Они теперь долго будут ремонтировать корабль. Да и не думаю, что они такие глупцы, чтобы повторить попытку.

–Хм... Я-то думал, ты разозлишься! В прошлый раз, когда тебя назвали... э-э-э... когда неодобрительно отозвались... э-э-э...

– Но он же сказал, что ему нравятся такие, как я! – вздернула нос ведьма.– Так что пусть живет!

– Иезус Мария! – Как-нибудь, когда обстановка будет поспокойнее, а настроение у Коллет добродушное, надо будет попросить ее составить список причин, по которым она может впасть в гнев. И выучить наизусть, не пытаясь понять логику.

Архимед выглянул на палубу и оповестил нас, что

«Медная Бочка» готова продолжать путь. Транквилл занял место на баке. Николас обмотал линь вокруг пояса, привязал другой конец к клюзу и обреченно побрел к борту – беднягу снова мутило. Мельничные колеса начали набирать обороты, и «Бочка» тронулась с места, оставив за кормой заходящее солнце и пиратский галеон с безутешным капитаном.

Я перевел дух – на этот раз все закончилось благополучно...

Как выяснилось уже через несколько дней, благодушествовал я напрасно. Последствия игры в чехарду с пиратами оказались куда более серьезными, чем мы могли предполагать. Можно даже сказать – катастрофическими. Впрочем, не случись той встречи, результат был бы тот же самый, просто дрова закончились бы на несколько дней позже.

Будучи теоретиком, Архимед допустил типичную ошибку кабинетных ученых – он точно рассчитал необходимое количество дров и загрузил их на «Медную Бочку» ровно столько, сколько получил в результате вычислений. Вернее, даже с запасом. С очень небольшим запасом.

– Не понимаю,– потерянно развел руками изобретатель в ответ на наши недоверчиво-возмущенные вопросы.– Ведь по моим расчетам получалось, что дров с лихвой хватит до любого порта Испании. Я даже учел вероятность того, что придется зайти в Средиземное море. Но мы не прошли и трех четвертей пути! Не понимаю...

–Я бы тебе объяснил,– вздохнул Николас,– но не вижу смысла. Все равно это знание тебе уже не пригодится в этой жизни.

– Попрошу обойтись без угроз! Я, между прочим, капитан этого судна!

– А он и не угрожает,– пояснил я.– Он констатирует факт. Дрова кончились. Парусного вооружения на корабле нет. Мы где-то посреди Атлантического океана...

–Я могу точно сказать где!

– Рядом с берегом?

– Нет, но...

–Тогда это неважно. Мы будем неспешно дрейфовать по течению. Если нам повезет, где-нибудь на ревущих сороковых нас накроет шторм – и мы быстро и сравнительно безболезненно утонем. Если нет – будем медленно умирать от жажды.

– Прекрати, Конрад... Отчаяние – худший из грехов!

– И это мне говорит ведьма? О времена, о нравы! – хмыкнул я.– У тебя есть подходящее колдовство? Может быть, ты сможешь разогреть котел магическим огнем?

– Не смогу,– виновато опустила голову Кол-лет.– Я могу вызвать огонь на несколько мгновений. При большом напряжении сил смогу удерживать огненную сферу минуты три. Но чтобы работал движитель, нужно постоянное, ровное пламя.

– А что-нибудь другое? Призрак паруса, как ты сделала на «Санта Вазелине»?

–Там была основа из порванных парусов, а здесь-то их и не было. Ничего в голову не приходит. Я могу, конечно, вызвать ветер, но без паруса толку от него...

– Понятно. И все-таки попытайся. Даже если мы будем двигаться к земле по миле в день, это все-таки лучше, чем дрейфовать неизвестно куда. Архимед, возьмите в помощь Николаса и Андрэ и разбирайте

палубу. И вообще все, что можно снять и пустить на дрова...

– Разломать «Бочку»? Не позволю! Это труд всей моей жизни!

–Ты хочешь, чтобы она стала последним трудом в твоей жизни? Если доберемся до земли, сможешь построить новый корабль. А вот если не доберемся, никто даже не узнает о твоем изобретении. Те, кто смеялся над тобой в Нехренаско-дель-Пупо, скажут, что были уверены в твоей неудаче. Хочешь сыграть им на руку? Ты должен добраться до цивилизованных стран хотя бы для того, чтобы паровой движитель не был потерян для мира!

– Да... ты прав! – воодушевленно сверкнул очками Архимед.– Андрэ, Николас, идемте! Я покажу, что можно демонтировать без опасности для плавучести корабля!

Мордаун проводил троицу взглядом и демонстративно похлопал в ладоши:

– Браво! Ты прекрасно владеешь основами магии влияния на людей. Ты уверен, что в тебе нет Силы?

– Понятия не имею, меня никто никогда не проверял,– пожал я плечами.– Да и не магия это. В животных магическая Сила не держится. Сам ведь знаешь.

– Я пошутил,– вздохнул Морган.– Когда мне страшно, я всегда пытаюсь шутить... Впрочем, ты не выглядишь напуганным или отчаявшимся. А мне вот страшно.

– А чего заранее бояться-то? – удивился я.– Сейчас-то с нами ничего страшного не происходит.

– Но ведь у нас почти нет надежды! Через две-три недели кончится вода!

– Морган, ну какой смысл бояться того, что с нами может случиться через три недели? Может, мы еще не доживем до этого!

–Я совершенно точно знаю, что глупость незаразна,– вздохнул крыс– Это подтверждают все медицинские и научные авторитеты, начиная с Авиценны. Но, глядя на вас с Андрэ, я начинаю в этом сомневаться.

Я рассмеялся.

–Ты почти угадал. Глупость Андре незаразна, но ей можно научиться. Я смотрю на нашего короля и учусь у него.

– У него? Учишься?

– Именно. Ты бы тоже присмотрелся к нему – глядишь, что-то поймешь. А пока тебе от твоей мудрости одни неприятности. Что называется, горе от ума.

Оставив Моргана размышлять над этими словами, я отправился в трюм проведать Иголку. Лошади уже были в курсе случившегося – Транквилл постарался. Иголка, как и подобает истинному солдату удачи, восприняла известие философски. А вот братьев дестриэ новость просто подкосила. Максимилиан и Артур как-то разом съежились и заметно скисли.

– Боятся, что вы их съедите,– хмыкнула Иголка.– Идиоты.

– Я?!

– Ну не вы лично, а люди. Наслушались рассказов о том, как во время крестовых походов рыцари от голода своих коней съедали, вот и трясутся. Особенно опасаются его величества.

– Просто они – придворные кони и сроду в переделках не были. Ты бы успокоила их!

– А я и успокоила,– гордо тряхнула гривой лошадь.– Объяснила, что это не Палестина, это океан.

Здесь мы все раньше умрем от жажды, чем от голода. Но они почему-то расстроились еще больше.