Текст книги "Особый талант"

Автор книги: Сергей Куприянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

– Так сейчас же не сезон, – вяло возразила женщина, взмахом руки разрешая убрать багаж с весов. В сущности, его даже не требовалось больше взвешивать. Так уж – она на глазок, по привычке, оценила объем груза и напряжение, с которым его нес совсем не выглядевший хилым молодой человек, вот и попросила положить на весы. Но, в конце концов, перевес был небольшой, у остальных багаж был и вовсе маленьким, да и провожал их сам Майстренко. Так что она не стала слепо следовать букве инструкций и разрешила.

Небольшая заминка произошла перед рамкой металлоискателя. Когда сквозь нее проходил канадец Дискин, рамка зазвенела, заставив милиционера около нее напрячься.

– У вас есть металлические вещи? Ключи, оружие, другие предметы?

Иностранец недоуменно посмотрел на своего спутника, и тот на пальцах изобразил нечто вроде пистолета. Наблюдавший за этой сценкой «инженер» напрягся, глубоко засунув правую руку в карман куртки.

– О! No! – воскликнул иностранец и принялся доставать из карманов и выкладывать на столик перед милиционером металлические вещи. Тот мельком поглядывал на связку ключей с брелком, прибор для чистки курительной трубки в кожаном чехольчике, изящный швейцарский перочинный ножик, сотовый телефон, горстку мелочи и авторучку в металлическом корпусе. Больше всего милиционера интересовало выражение лица досматриваемого, но тот демонстрировал обычную в таких случаях растерянность и готовность как можно быстрее разрешить недоразумение.

Стоявшая на билетном контроле женщина в синей форменной шинели профессионально быстро просматривала документы. Канадский паспорт. Лицо и фотография – соответствуют. Многоразовые российская и украинская визы. Предыдущий въезд и через пару дней выезд месяц назад. Последний вчера. Отметка американской таможенной службы. По делу человек ездит, не иначе. Второй – тоже. Даты въездов и выездов совпадают. Про себя она мельком подумала, что эти двое или гомики, или деловые партнеры. Бизнес.

Милиционер с интересом посмотрел на длинную коробку в руках одного из пассажиров, на которой был изображен солдат в непонятной форме с пулеметом в руках.

– Это у вас что такое?

– Игрушка. Племяннику купил. Подарок.

– Откройте, пожалуйста.

Хотя на экране коробка никак особенно не высветилась – так, несколько пружинок и гвоздиков, – он все же настаивал предъявить. Но не потому, что заподозрил неладное. Просто ему было интересно. Еще лет пятнадцать назад сам был без ума от подобных штучек. Может, из-за них, из-за близости к настоящему оружию он и пошел в милицию.

Пассажир с готовностью открыл коробку. Внутри в запаянном пакете лежала сильно уменьшенная модель пулемета, вокруг которой змеей свернулась пулеметная лента с маленькими патрончиками. А пулемет был хорош. Черный, отблескивающий почти настоящим воронением ствол, сложенные сошки, красивая прицельная планка, сделанный под темное дерево пластмассовый приклад, выпуклые шурупчики-заклепочки. Не игрушка – а загляденье! У него самого в детстве таких вещей не было – не то было время. Милиционер хотел заставить распаковать игрушку, подержать ее в руках, пощупать, полюбоваться хоть пяток секунд, но не стал. Какому-то неизвестному ему пацану в какую радость будет вскрыть плотный пакет с надписью «Made in USA»! Он только кинул прощальный взгляд на маленькие патрончики в ленте из кожзаменителя и кивнул, отворачиваясь, тем самым разрешая убрать подарочную игрушку в коробку и про себя решая, что надо пойти в «Детский мир» и купить такую же; сын еще маленький, но годика через два-три это ему будет самое то. Отличный подарок.

Вообще, интересного в багаже семерки было немного. Пара бутылок виски, водки штук пять, ноутбук, два батона сырокопченой колбасы, набор фломастеров, тряпье разное, три бритвы, набор косметики и прочая мура, которую люди берут с собой в дорогу.

Следующий удар по нервам пассажирам пришлось пережить в накопителе перед выходом на взлетное поле, находившееся в нескольких шагах от них, сразу за мутными стеклами и передвижными загородками, окрашенными в ядовито-желтый цвет.

Когда до посадки оставалось минут десять, в холодный грязноватый зал вошла большая группа мужчин с черными коротко стриженными волосами. Впереди явно был лидер – сухопарый мужчина с глазами навыкате, отчего они казались круглыми, как у хищной птицы. Вряд ли вошедшие были с оружием, но весь их вид был такой, будто они готовились к немедленному нападению и резкому и безжалостному подавлению любого возможного сопротивления.

Увидев расположившихся поближе к выходу на поле людей, старший резко остановился и, не оборачиваясь, что-то сказал на гортанном языке. Молодой в длинном черном пальто и в красном кашне ответил ему и повернул обратно. Возвратился он минуты через три и, не понижая голоса, что-то сказал, отвлекая своих соплеменников от сверления непрошеных соседей горящими глазами. Доклад был короткий и явно не удовлетворил старшего. Он недовольно нахмурился и коротко скомандовал, после чего от группы отделились сразу трое и решительно двинулись из зала. Вскоре они появились с перепуганным представителем авиакомпании.

– Это кто такие? – спросил старший, когда Майстренко подвели к нему.

– Понимаете, самолет же пустой. То есть я хотел сказать, что места в нем много и они вам не помешают.

– Па-аслушай! Какое место? Ты чего тут мне говоришь? Мы за что тебе такие деньги платили? Убери их, и все. Пусть летят на другом самолете. Понимаешь меня?

– Но до ночи не будет рейса. Почти до утра.

– Это не мое дело! Мне они не нужны. Куда хочешь их девай.

И тут наконец Майстренко сообразил, вспомнив неотразимый аргумент, всплывший из пучины страха, в который всем своим существом рухнул представитель авиакомпании по городу Москве.

– Их пригласил сам президент нашей страны. У них есть соответствующая бумага. Я сам проверил. Если их не отправить сейчас, этим самолетом, то будет большой скандал, а меня вообще могут уволить.

– Президент? – подозрительно переспросил старший, но в его голосе прорезалось уважение.

– Точно говорю, Аслан! Своими глазами видел. Они вечером должны быть у него на празднике. В резиденции, – стараясь быть как можно убедительнее, говорил Майстренко, проклиная себя за то, что не удосужился повнимательнее познакомиться с документом.

Набедовавшаяся семерка с нескрываемым интересом прислушивалась к разговору. Даже канадец, кажется, не нуждался в переводе.

– Ну ладно. Иди пока. Но в другой раз чтобы никого не было. Понял меня? Или мне нужно весь самолет покупать?

– Фрахтовать… – механически поправил Майстренко, чувствуя, что недоразумение улажено. Он сделал все так, как и должен был, и даже принес своей компании некоторый доход, но жизнь намного сложнее простой математики. Сотрудничая напрямую с Асланом, он получал от него неплохую прибавку к своей зарплате, которая позволяла ему заметно раскрасить свою хлопотную, от многих зависимую жизнь.

– Фаловать, хреновать! Меня это не колышет! Пускай это тебя колышет! Ты понял? Понял, чего мне надо?

– Я все понял, – покорно ответил Майстренко, стесняясь пассажиров, которые наверняка смотрели на него с презрением.

– Тогда молодец, – похвалил его Аслан, резко меняя гнев на милость, и потрепал его по руке. – Иди, занимайся делами.

– С Новым годом! – сказал Майстренко, хотя до этого хотел сказать «спасибо», но в последний момент совладал с собой.

– И тебя. Вернусь – привезу тебе подарок.

Потеряв интерес к показательно униженному чиновнику, Аслан посмотрел на пассажиров, давя на них взглядом своих неприятных глаз и заставляя их отводить взгляды в сторону. К его полному удовлетворению ни один не смог ему противостоять, и несколько секунд он с удовольствием рассматривал ноги женщины. Что-то громко сказал, и его спутники дружно засмеялись. Расстановка сил окончательно определилась. Стало ясно, кто здесь хозяин, а кто так – грязь под ногами. При этом каждая группа старалась держаться своей части помещения.

Наконец появилась женщина в синей шинели и пригласила пассажиров на посадку. Ключом открыла дверь на улицу, поежилась и сосчитала людей, сверяясь с бумажкой, зажатой в левой руке.

На летном поле дул ветер, закручивая снежные спирали на бетонных плитах. Оказалось, что здесь, на улице, довольно холодно, о чем семеро пассажиров успели подзабыть. Начали застегивать одежду, надевать перчатки и поплотнее натягивать шапки.

Черноголовые попутчики, почти все с кейсами в руках, обогнали их и плотной группой шагали сбоку от сопровождающей. В самолет они поднялись первыми и по-хозяйски заняли места в переднем салоне. Остальные пассажиры разместились в заднем, сев по одному, по двое, разложив верхнюю одежду на креслах рядом с собой.

Похожий на инженера человек достал из своей сумки бутылку водки, складной стаканчик, плеснул туда и выпил под насмешливо-пренебрежительным взглядом черноволосого, шедшего по салону и осматривающего его, явно проверяя на возможную опасность. Прошел в хвост, о чем-то переговорил со стюардессой, вернулся на место и, склонившись к уху Аслана, негромко доложил. Тот важно кивнул и широко распахнул полы черной дубленки, так что они легли на свободные сиденья рядом с ним.

– Ну? – спросил он на весь салон, ни к кому конкретно не обращаясь. – Скоро полетим?

– Схожу узнаю, да? – поспешно вскочил молодой парень, сидевший от него через проход, тот, который в здании аэропорта ходил за Майстренко.

– Сиди. Пусть он сходит, – показал Аслан на мужчину с бородкой.

Но идти никуда не пришлось. В салоне появилась стюардесса и объявила, что нужно пристегнуться ремнями – скоро взлет.

– Ты иди, а, – презрительно сказал ей Аслан. – Принеси нам покушать, попить. А ремнями пускай ишаки привязываются, – он дернул углом рта в сторону хвостовой части и засмеялся, довольный своей шуткой.

Стюардесса не стала спорить и скрылась за дверью, ведущей в пилотский отсек.

Через минуту самолет вздрогнул и медленно покатил по взлетному полю, давая пассажирам возможность через иллюминаторы увидеть здание аэропорта, стоящие неподалеку от него самолеты с самыми разными названиями авиакомпаний на бортах, сочлененный автобус, везший пассажиров по полю, человека в куртке с поднятым воротником. Закончив рулежку, самолет замер, ревя двигателями, в ожидании разрешения на взлет. Прошла минута, потом другая. Пассажиры потихоньку начали волноваться, все чаще поглядывая в иллюминаторы.

– Что-то случилось? – спросила дамочка, обращаясь к своему спутнику. Дубленку она сняла и теперь оказалась в сером, очень красивом объемном свитере и короткой синей юбке.

– Узнаем скоро, – ответил тот, стараясь не выказывать волнения. – Наверняка ничего особенного.

Он оказался прав. Самолет плавно снялся с места и покатил по полю. Все быстрей и быстрей и, наконец, оторвался от земли. За стеклами иллюминаторов проплыли ряды прожекторов, забор, стали видны домики, дороги, земля превратилась в мозаичную картинку, сильно обедненную за счет сплошного белого снега.

Пассажиры зашевелились. По крайней мере, взлет прошел удачно. На ближайшее время можно было попытаться забыть страхи и заняться своими делами – читать, есть, выпивать, разговаривать, дремать или пялиться в иллюминатор.

Примерно так и происходило в первом салоне. Из сумок были извлечены бутылки с коньяком, услужливый молодой человек, откликавшийся на имя Ваха, взял у стюардессы стаканчики. Страх перед высотой начал легко таять под напором качественного алкогольного напитка. Мужчины говорили громко, на весь салон, никого и ничего не стесняясь. Да и кого тут стесняться? Стюардесс, которые бессловесными пугливыми козами шныряют мимо, стараясь не надоедать гордым мужчинам? Или тех хлюпиков в заднем салоне, которые и на мужчин-то не похожи? Зачем только президент целой страны приглашает таких к себе? Неужели он не понимает, что такие гости не достойны его? Приглашать нужно сильных и достойных мужчин. Такие люди должны быть рядом с президентом страны! Хотя та бабенка с ногами ничего, очень даже подходящая. В этом случае президента понять можно. Аслан и сам бы сейчас не отказался сходить туда, назад, и показать ей, на что способен настоящий мужчина. Или притащил бы эту телку прямо сюда, а потом… Потом он не стал бы жадничать и поделился со своими братьями. Такой опыт у него был.

Но не сейчас. Сейчас не время для этого. Он не на отдыхе, не у себя дома. Сейчас у него важное дело. У всех них важное дело, ради него они бросили все и в который раз улетают в чужую страну, где – слава Аллаху! – есть люди, помогающие им, помогающие свободной Ичкерии, маленькой, но очень гордой. И пусть они позволили себе немного выпить. Для настоящих и сильных мужчин это не помеха. Они ни на минуту, ни на секунду не забывают о том, что в их дипломатах лежат деньги. Очень большие деньги! Завтра, а может быть, через неделю или через месяц на эти деньги, взятые у трусливых неверных, будет куплено оружие – много оружия, настоящие документы для тех, кому пока приходится скрываться, будет заплачено за лечение раненых людей, проходящих курс лечения за границей, и будет куплено еще много хороших и полезных вещей, в том числе благосклонность важных чиновников, без которых никак нельзя обойтись в этой жизни.

На самом деле Аслан, хоть и любил свою родину, но с удовольствием обошелся бы без таких больших пожертвований. Правда, далеко не все те деньги, которые перевозили сейчас он и его люди, были его. Большинство из них дали другие люди, и ему просто нужно было доставить их в целости и сохранности. Можно даже сказать, что это честь для него и его людей, знак особого доверия. Собственно, он и сам так говорит им. Но после прожитых в Москве десяти лет он стал смотреть на жизнь несколько иными глазами. Свобода для Ичкерии это, конечно, хорошо. Даже очень хорошо. Он провел немало операций, пользуясь этой свободой. Поддельные авизо, контрабанда оружия, махинации с нефтью – да мало ли всякого, не говоря уже о торговле заложниками! Большая территория, не подконтрольная русским, на которой можно что угодно спрятать и что угодно сделать. Да что там прятать! Целые заводы стоят, работающие на дармовой русской нефти! Целые цеха по изготовлению оружия! И единоверцы во всем мире помогают. Деньги дают, приглашают в гости, помогают говорить на весь мир то, что надо говорить. Все это очень хорошо. Очень. Но лучше бы это обходилось ему подешевле и не так хлопотно. Летать через границу с полными чемоданами денег, даже если всем, кому надо, уплачено и на всякий случай довольно прозрачно обещано скорое свидание со Всевышним, даже если пока все сходило удачно, – все равно очень опасно. Очень. Каждый раз у него перед этими полетами становится пусто в животе. Но он настоящий мужчина и никогда не покажет, как ему страшно.

Если бы он видел или хотя бы догадывался о том, что сейчас происходит за его спиной, во втором салоне, он бы еще больше нервничал.

Семеро вполне мирных на вид пассажиров на первый взгляд занимались примерно тем же, чем и их спутники из первого салона. Одни достали из сумок и портфелей выпивку и нехитрую еду, другие вооружились газетами, третьи ковырялись в своем багаже. По крайней мере именно это увидела прошедшая по салону стюардесса, в соответствии с инструкцией проверяющая состояние пассажиров после взлета и визуально контролируя лайнер. Ничего, в сущности, необычного. Но едва она покинула салон, как деятельность пассажиров разом потеряла мирный и безмятежный характер, их движения приобрели точность и собранность, свойственную профессионалам, а взгляды стали цепкими и колючими.

Из разных мест одежды и багажа они извлекали пластмассовые детали непривычной конфигурации и выверенными, многократно отработанными приемами собирали из них оружие – малогабаритные пистолеты небольшого калибра. Канадец Дискин открыл свой кейс и, вскрыв упаковку фломастеров, один за другим начал вытряхивать на ладонь маленькие, похожие на игрушечные, патроны. Из упаковки с игрушечным пулеметом извлечена лента, и из нее тоже были вынуты все сто пять патронов. Потом пришла очередь пулемета. В одну минуту он был разобран на части. Как ни странно, он оказался действительно игрушечным. Самым ценным в нем были пружины. Они быстро разошлись по рукам сидевших в салоне, были вставлены в магазинные коробки пистолетов, после чего в них были заправлены крошечные, совсем не похожие на настоящие, патроны. Вся операция заняла минут десять. Теперь каждый из семерых был вооружен. С начала полета прошло тридцать минут.

В салон вошла стюардесса и, приблизившись к группе, спросила, не хотят ли пассажиры прохладительных напитков.

– Девушка! – воскликнул разбитной дядька, сидевший ближе всех к ней. По заранее составленному плану ему было отведено отвлекать стюардессу. Миляга, немного, правда, развинченный, но не наглый. – Да у нас тут во! Давайте с нами!

Он поднял со столика перед собой полупустую бутылку пива. От резкого движения жидкость в бутылке подпрыгнула и часть ее плеснулась в сторону стюардессы. Та отшатнулась.

– Никто не хочет? – спросила она, не особо настаивая. В случае, если напитки не будут выпиты пассажирами, они остаются в полном распоряжении бригады. Хоть так пей, хоть домой относи. Скоро Новый год, так что на домашнем столе они будут как раз кстати.

Пьяненький интеллигент, пивший водку, отрицательно мотнул головой, остальные промолчали, занятые своими делами-газетами-рюмками-пивом, и она ушла. В их закутке можно было спокойно покурить и поболтать о том о сем с напарницей, которая панически боялась чеченцев и потому старалась носа не показывать. А чего их бояться? Как-никак они в самолете, а не на улице или в каком-нибудь поганом кабаке, где каждый тебя то и дело норовит облапать и затащить в койку, а то и чуть ли не прямо за столиком трахнуть. А самолет что? Он в воздухе. Никуда, в случае чего, не денутся. Ну да не спорить же теперь с ней! Что толку? Сама вон тоже негров не жалует. Хотя виду старается не показывать, но неприятно. Тут уж убеждай или не убеждай – ничего не изменишь. Либо смириться и привыкнуть, либо мучиться. Не бросать же из-за этого работу! Сейчас в Киеве хорошую работу найти сложно. А сегодняшний рейс хороший, народу мало и, вообще, все, кажется, идет нормально.

Едва она ушла, как группа начала готовиться. Неудобные в деле пиджаки были сняты и отложены в сторону. Женщина сняла сапожки и надела кроссовки. Один мужчина снял очки и положил их поверх лежавшей рядом куртки, и без них его лицо потеряло беззащитно-интеллигентное выражение, а взгляд из рассеянного превратился в жесткий и пронзительный.

Самолет со скоростью восемьсот пятьдесят километров в час на высоте пять тысяч метров несся к границе Украины, имея на своем борту двадцать два пассажира вместо паспортно предусмотренных двухсот, девятьсот пятнадцать килограммов груза вместо разрешенных двадцати трех тонн, четырех человек экипажа и двух стюардесс.

Группа была готова к началу действий. Бывший очкарик, которого звали Миша, посмотрел на часы. Пока все шло по графику. Он вышел в проход и поманил за собой того, кто отвлекал стюардессу. Они видели только двоих, но по штатному расписанию женщин могло быть и три. Их нужно было нейтрализовать в первую очередь. Использовать против них огнестрельное оружие не предполагалось. Более того – это было нежелательно. Поэтому оба сунули свои пистолеты под куртку, лежавшую на втором ряду кресел. Упрощенная конструкция пистолетов не предусматривала ни предохранителей, ни предохранительной скобы около спускового крючка, так что носить их в кармане или за ремнем было небезопасно для владельца, учитывая высокие поражающие свойства специального патрона.

Артем вошел в отсек стюардесс первым и несколько напряженно ухмыльнулся, быстро окинув крохотное помещение взглядом. Одна копалась в шкафчике, присев на корточки, вторая сидела на откидном сиденье и курила. При виде вошедшего та, что с сигаретой, испуганно на него глянула и попыталась сигарету спрятать, но он успокаивающе махнул рукой. Мол, меня ваши грешки не интересуют.

– Вы не могли бы пройти в салон? Там женщине дурно. А мне, если можно, водички.

– Идите на место. Я сейчас принесу, – гася сигарету в бутылке с остатками минералки, сказала стюардесса.

Он не стал спорить и шагнул назад, в узкий проход. Почти сразу следом за ним вышла женщина, она не успела сделать ни одного шага. Миша перехватил ее, одновременно ловко зажимая ей рот и отключая коротким тычком «пикой» – двумя вытянутыми и жестко сложенными пальцами, указательным и средним. Умело проведенный прием не вызывает болезненных ощущений, при этом на некоторое время погружая человека в бессознательное состояние. У нападавших не было цели причинить стюардессам сколько-нибудь ощутимого вреда.

Убедившись, что напарник справился со своей задачей, Артем шагнул обратно и едва не столкнулся со второй стюардессой, стоявшей около миниатюрной стойки и разливавшей воду в маленькие круглые пластмассовые пиалы, со времен «Аэрофлота» служившие одновременно и рюмками, и стаканами, и чашками.

– Ну что вы? – несколько раздраженно сказала она оборачиваясь. – Сказали же, сейчас вам принесут.

– Да, я слышал, – снова ухмыльнувшись, сказал Артем, выжидая, когда она отставит в сторону бутылку, которая, хоть и не помеха, но все же лучше бы ее не было в руке у женщины. Шума больше, а то еще вздумает ее использовать в качестве дубинки. В ее судьбе это все равно ничего не изменит, но хлопот может прибавить. Однако ведь не объяснишь же это ей.

– Так что вы хотите? – спросила она, настороженно глядя на него. Кажется, она уже начала что-то чувствовать. А может быть, просто такой характер. Или менструация. Или с мужиком своим поцапалась. Но с таким настроем надо дома сидеть. Про себя он решил, что в дальнейшем ее использовать не стоит – слишком нервная. Вон как напрягается.

Наконец она поставила бутылку и повернулась к нему всем корпусом.

Артем был опытный боец. Ему доводилось сталкиваться с разными соперниками, и большинство из них он побеждал. Во многом это происходило оттого, что он верно их оценивал. Ему нужно была всего секунда для того, чтобы вырубить эту девку. Стоит открыто. Горло, солнечное сплетение – выбирай не хочу. Но уж слишком напряжена и как-то уж очень явно готова к отражению агрессии. Говоря его языком – к нейтрализации атаки. Скорее всего у нее есть какой-то навык. Он это понял мгновенно, не успела она еще к нему повернуться. И сделал то, что должен был. Он отвлек ее внимание.

Будучи от рождения левшой, со временем он научился эффективно использовать эту свою особенность. Сделав полшага вперед, правой рукой он потянулся к подносу с чашками. Она на мгновение перевела взгляд в сторону, одновременно делая протестующий жест и открывая рот для очередной отповеди. Но ничего сделать не успела.

Артем схватил ее за кисть, дергая на себя и одновременно разворачивая вокруг оси, при этом заворачивая ее руку за спину, а второй рукой плотно перехватывая ей горло. Так что через секунду она оказалась прижатой спиной к его груди, с больно подтянутой к самым лопаткам кистью и с пережатым локтевым сгибом горлом. Она лишилась возможности двигаться и издавать звуки.

– Тихо, тихо, – успокаивающе прошептал он ей в самое ухо. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Только пообещай мне вести себя тихо и спокойно. Не надо кричать, не надо поднимать тревогу, не надо дергаться. Вообще ничего не надо делать. Только то, что я тебе скажу. Ты меня поняла?

Она через силу кивнула.

– Вот и хорошо. Молодчинка. А теперь пошли. Медленно и спокойно. И не вздумай дергаться, а то я нечаянно могу сломать тебе руку. Или шею. Ведь ты этого не хочешь? – приговаривал он, выводя ее сначала в проход, а потом в салон.

За прошедшие пару минут ситуация во втором салоне значительно изменилась. В пятом ряду на левом от прохода кресле сидела первая стюардесса с заклеенным пластырем ртом и со связанными за спиной руками. Она уже очнулась или по крайней мере была близка к тому. Чтобы ускорить процесс возвращения к действительности, Миша уже похлопал ее по щекам. За углом, у самого входа в салон, стоял «инженер», от которого пахло алкоголем, и контролировал вход с пистолетом в руке. Остальные члены группы тоже мало напоминали беспечных пассажиров. Теперь это были готовые к решительным действиям люди. Блеск в глазах, сосредоточенные лица, свободные от сковывающей движения одежды тела и диковинные, несколько неуклюжие пистолеты в руках. Стюардесса смотрела на все это расширенными глазами. Только долго ей любоваться этой картиной не дали. Ее подвели к последнему ряду кресел и усадили, быстро и умело лишив возможности издавать членораздельные звуки при помощи широкой ленты медицинского пластыря.

Когда она оказалась надежно зафиксированной в кресле, группа приготовилась к решительному броску в первый салон. Все, кроме одного. Того самого молодого человека, который в аэропорту маялся с резиновой лодкой. Он остался на месте как бы для того, чтобы контролировать связанных женщин. Но задача его была иной. Он был летчик и в стычке мог принимать участие только в крайнем случае. В предстоящих событиях его место было в тылу.

Они собрались перед выходом из салона.

– Стюардесс всего две, – сообщил Миша. Он был старший группы.

– Повезло, – прокомментировал «инженер», жуя жевательную резинку. Теперь он совсем не выглядел пьяным.

– Посмотрим, – не разделил его оптимизма старший. – Готовы? Ты вперед, – сказал он женщине, до этого плотно опекавшей летчика, играя роль его подружки.

– Я помню, – кивнула та и сунула пистолет под свитер, прижимая его к телу рукой.

– Может, оставишь его? – спросил Миша.

– Ничего. Я аккуратно.

Ей предстояла главная и, наверное, самая трудная роль. Она должна была отвлечь внимание на себя и по возможности хоть часть чеченцев – одного, двух, а лучше трех – выманить из первого салона.

Конечно, у группы было преимущество. Даже два. Внезапность и огнестрельное оружие. Эти два фактора решительно сводили на нет численное превосходство противника. Если только не произойдет чего-то непредвиденного. Например, у «чехов» тоже может оказаться при себе оружие. По имеющейся информации, его не было, но учитывая их давние контакты со служащими аэропорта полностью это исключить, как и проконтролировать, было нельзя. Плюс члены экипажа. По действующим правилам они могли и должны быть вооружены. Если хоть один из них появится в салоне раньше времени, то на всей операции можно смело ставить крест. Мало того что огромный труд многих людей полетит псу под хвост. Им самим, всей ударной группе, несдобровать. Длительный срок в холодном климате – вот самое малое, что им грозит. Второго ринга, как в боксе, тут быть не может.

«Инженер» подал знак. «Внимание! Кто-то идет!» Все замерли. Он обернулся и показал себе на плечо. Погоны. Кто-то из членов экипажа.

Старший быстро принял решение. Сунув свой пистолет в руку Артема, он метнулся к креслу с откинутым столиком, на котором стояла недопитая бутылка пива, схватил ее и двинулся вперед. Навстречу ему шел средних лет человек в форме летчика.

– Вот, хочу стаканчик попросить, – нетрезвым голосом сообщил Миша и первым прошел в бокс стюардесс. Он отставил бутылку в сторону, ударом в солнечное сплетение выключил шагнувшего следом за ним человека, поймал его на руки и выглянул в проход. Из первого салона к нему шел молодой чеченец. И что же это они косяком пошли?!

Пришлось оставить тело на полу и достойно встречать гостя. С этим он церемонился меньше. Едва тот поравнялся с проходом в бокс, даже не поравнялся еще, а был на полшага от него, как сильная рука схватила его за плечо, рванула, впечатывая лицо в косяк, а потом жесткое ребро ладони рубануло по горлу. Ваха захрипел, тело его обмякло, но не упало. Миша вдернул его в бокс и бросил на пол. Наработанным, почти автоматическим жестом проверил пульс. Отсутствует. Потом обыскал. В карманах, под мышкой и за брючным ремнем оружия не оказалось. После этого подхватил летчика и перетащил его в салон, где тот в четыре руки был зафиксирован в кресле уже знакомым способом.

– Пора, – скомандовал старший, забирая оружие и одновременно посмотрев на часы. От графика они отставали на полторы минуты. При скорости самолета восемьсот-восемьсот пятьдесят километров в час расстояние, пройденное им за это время, значительно. А самое главное еще впереди.

Женщина сосредоточенно кивнула и посмотрела на мужчин, надевавших на голову черные вязаные маски с прорезями для глаз и рта. Края прорезей были окантованы черной шелковой тесьмой, по цвету несколько отличавшейся от пряжи. Теперь в ней ничего не осталось от разбитной бабенки, которой она выглядела в аэропорту. Кроме, конечно, ловкого макияжа и короткой юбки. Она глубоко вдохнула и шагнула в проход. В жизни она была сосредоточенным и целеустремленным человеком, в недавнем прошлом прапорщиком разведроты десантного полка. Хотя учили ее многому, в том числе и маскировке, в такой роли она выступала впервые, и давалась она ей с трудом. Мужики из группы ее, правда, хвалили, но что с них взять? Они всегда одинаковые. Либо хвалят, либо посматривают свысока. Для них баба – баба и есть. Весь интерес – что у нее под бюстгальтером да под юбкой.

Слегка повиливая бедрами, она шла по проходу, цепляясь за спинки кресел. В ушах стоял гул – от шума двигателей и перепада давления из-за высоты.

Наконец ее заметили. Кто-то справа цокнул языком, но она не отреагировала. Ее цель – самое начало салона. Она должна быть в такой позиции, чтобы видеть сразу всех и при этом еще контролировать дверь в кабину. Желательно даже ее преодолеть. Тогда – полный успех.

– Дэвушка! Ты куда идешь? Выпей коньяка со мной.

Она чуть повернула голову, слегка улыбнулась и сказала: «Спасибо».

– Эй! Подожди! Посиди с нами. Не бойся. Не обидим. Мы добрые. Шоколадку хочешь?

Теперь говорили уже вразнобой. Она знала, какое впечатление на мужчин производят ее ноги. Перед операцией она специально покрасила волосы и из шатенки превратилась в яркую блондинку. Южане на таких западают с лету.

Ей осталось пройти три ряда кресел из находившихся в салоне одиннадцати, и она уже решила, что никого выманивать не будет – противно, а просто займет позицию, когда слева к ней протянулась рука и схватила ее за запястье. Это было так неожиданно! Под левой рукой у нее был пистолет, и больше ничем она его не фиксировала. Она почувствовала, как оружие заскользило по телу вниз. Она вынуждена была перехватить его правой рукой, остановиться и улыбнуться, глядя в горящие глаза.

– Почему не хочешь посидеть с нами? Одну минуту всего! Я тэбя прошу. Давай познакомимся!