Текст книги "Особый талант"

Автор книги: Сергей Куприянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

20 января. Подмосковье. Вечер

Все последние дни Руслан находился в отвратительном настроении. Все, что он и его родственники за последние годы создали в Москве, рушилось со страшной силой. А как было все хорошо! С начала девяностых годов, Когда шальные деньги прямо под ногами валялись, ему с братьями удалось завоевать свое место под солнцем. Только если они с земляками в основном занимались прямым криминалом, то он налаживал связи с чиновниками, с московскими криминальными авторитетами, с крупными коммерсантами. Конечно, не будь за его спиной Аслана, вряд ли ему удалось бы так много сделать. Но что теперь вспоминать прошлое! Что сделано, то сделано. А где и чьи заслуги, дело десятое.

Самое главное, что ему удалось наладить, это поставку в Москву качественных наркотиков. Все было отработано до мелочей. И это не какая-то там мелочевка. Это настоящий крупный бизнес, на котором он хорошо поднялся не только сам, но и все участвующие в деле.

При попустительстве и, как он догадывался, с ведома первого президента свободной Ичкерии в двух селах – одно в горах, недалеко от границы с Грузией, а второе в равнинной части, недалеко от Терека, – было налажено производство очень хорошего героина. Когда все это только затевалось он столько сил и денег потратил на то, чтобы найти специалистов по изготовлению зелья. Но ничего, нашел. Даже двоих. А Аслан под видом тяжело больных переправил их на родину, где химики задаром, за одну жратву, наладили изготовление качественного товара. Все совершенно безопасно. Каждую неделю десятки килограммов зелья вывозились с обеих фабрик и растекались по огромной России, принося большие деньги.

Руслану удалось договориться со многими людьми, которые были заинтересованы в получении прибылей от героина. Это пусть дураки думают, что геру перевозят в желудках и в каких-то там куклах. То есть перевозят, конечно. Мелочь всякая, те, кто старается заработать себе на машину или там квартиру. Или еще что-то такое в этом роде. Такие деятели тоже нужны. О них много говорят, за ними гоняется милиция. Взять тех же негров. Грязные, жадные, они даже жен своих используют для транспортировки, набивая их желудки контейнерами с отравой. Ни фантазии, ни размаха. Ну разве можно так провести десять или двадцать килограммов? Да и риск какой!

У него все было организовано четче и проще. Герметичные упаковки с наркотиком шли в центральную Россию в мешках с удобрениями, в бараньих тушах и даже в гробах убитых в Чечне солдат. Недалеко от Москвы поставка делилась на несколько партий и продавалась оптовикам. А чтобы не было проблем на территории России, транспорт и продажу прикрывала купленная милиция и другие авторитетные люди. Кроме того, что русские участвовали в самой торговле, они еще автоматически становились друзьями, по крайней мере в их понимании. А это значило, что не было с их стороны ненужных и опасных наездов, не было войны. За деньги, которые они сами же и зарабатывали, они еще и соблюдали мир. Как все хорошо устроилось, как хорошо! Все были довольны. Русские даже предложили расширить бизнес и начали вкладывать в него свои деньги, платя за сырье и оборудование из своего кармана. Все было отработано до мелочей. Деньги шли отсюда, оттуда шел товар. Даже военные проблемы в Чечне, из-за которых возникли трудности с поставками, и те удалось обратить на пользу, переместив часть производства в другие места, на что было потрачено немало средств. А взамен предполагалось увеличить поставки оружия и боеприпасов, о чем были достигнуты твердые договоренности с поставщиками, что тоже должно было принести некоторую прибыль. Московские деньги на Украине превращались в оружие, которое, попав в Чечню, становилось наркотиками. Замкнутый производственный цикл, на каждом участке которого был человек, отвечавший за безостановочное вращение шестеренок. Остановись любая из них – и весь отлаженный механизм рухнет, сломается, взорвется! И вот этот проклятый момент настал, и во всем винят его, Руслана. Если бы не было сейчас такой напряженности в Чечне, то с этой ситуацией можно было бы, не торопясь, справиться. Он бы сам нашел виновных и вышиб у них бы деньги вместе с их мозгами.

Но сейчас это не получалось. С одной стороны, его теребили родственники – когда он рассчитается с убийцами брата. С другой – очень влиятельные люди требовали ускорить поставку оружия, без него они не соглашались отпустить ни одного грамма наркотика, намекая при этом, что подозревают Руслана в нечестной игре. Поставщики требовали денег, без них они ну никак не хотели это оружие отдавать. И еще москвичи требуют, либо товара, либо возврата денег и при этом еще что-то мудрят.

Руслан совсем потерял голову. Несколько дней назад он был уверен, что русский вор в законе Муха поможет ему, но его убили. Руслан кинулся к Калите, обеспечивающему прохождение товара по России, но тот вместе с прикрывавшим операции милицейским начальником сначала подвел к нему авторитета Мамая, который от всего открестился, а потом перевалил решение проблемы на Руслана. Он оказался должен всем и кругом! Как крайний! Как последний баран!

А на следующий день оказалось, что Мамай все знал и организовал нападение на гадов, убивших Аслана и укравших деньги! Только его самого повязали спецназы ФСБ, а тех троих, чьи шеи были, можно сказать, у Мамая в руках, просто поубивали.

Руслан понял, что его сделали крайним. И в первую очередь Калита. Жадный, все ему мало. Уже в могилу смотрит, а все набивает мошну. Он думает, что он самый умный! Он думает, что Руслан ни о чем не догадается. Он ошибается. Он очень сильно ошибается. Потому что Руслан тоже не дурак и у него тоже есть люди, которые ему помогают. И в милиции есть, и в других местах. Ему твердо сказали, что денег у того гада, у Матвея, не нашли. Так, мелочь какая-то. Тысячи на три долларов тянет. А то, что именно этот Матвей убил Аслана и украл деньги, – точно. Значит, где деньги? Спрятаны. Значит, их нужно найти. И он их найдет!

Руслан не стал говорить Калите, что понял, как тот его обманывает. Ничего! Хочет он поиграть в кошки-мышки? Хорошо! Пусть поиграет. С каким бы удовольствием Руслан всадил бы пулю в голову этого обманщика! Но сейчас нельзя. Сейчас никак нельзя. Нужно сначала найти деньги, а потом… Потом он это сделает. А кому прикрывать операции в Москве, он найдет! Обязательно найдет. Да и не нужно никого искать. Он сам прикроет. Сил хватит. Но пока Калита нужен. И он пригласил его в дом своего родственника, который с удовольствием уступил его Руслану на несколько дней. Родственник считается мирным, занимается торговлей и ни в каких других делах не участвует. Дом у него хороший, надежный, и тут Руслан некоторое время мог чувствовать себя в безопасности.

Он приказал накрыть хороший стол – как для дорогого гостя. Коньяк, вино, много фруктов и мяса. Пусть ест! Сейчас очень нужно, чтобы между ними был мир и чтобы они вместе нашли деньги. По крайней мере, пусть другие видят, что войны между ними нет.

Калиту он встретил на пороге дома, обнял и сам подвел к столу, предложив занять почетное место.

– Я знаю, ты мне друг, – начал он, когда первый голод гостя был утолен. – Скажи, ты что-то узнал, чтобы мне помочь?

– Мало чего, Русланчик, мало. Ты слышал, наверное, что нашего Мамая взяли? Нужно было помочь ему, хорошо устроить в тюрьме, людей предупредить. Все дорого, хлопотно. Люди стали жадные.

– Да, всем денег дай. Это я знаю. Знаешь, сколько с меня денег берут? Думают, если ты чеченец, то должен в пять раз больше платить! Почему так? Нет, я знаю – платить нужно. Как без этого? Но где совесть у людей? – он быстро заглянул в глаза Калиты, но тот только кивал и очищал ножом яблоко. – Скажи, что мне делать?

– Искать нужно – что тут еще сделаешь? Искать.

– Ищу, конечно, ищу. Но без твоей помощи ничего не получается.

– Помогаю чем могу, Руслан. Все мои люди ищут. Это тоже денег стоит, а дело между тем стоит. Ты-то что сам думаешь делать?

– Что я могу? Поговорил с родственниками. Немного денег дадут.

– Сколько? – несколько торопливо спросил Калита. Собеседник расценил его поспешность как проявление жадности.

– Немного пока. Времена трудные – сам знаешь. Думаю с узбеками переговорить. У них сейчас деньги есть.

– Дадут?

– Просто так не дадут. Я им часть своей доли продам. Она дорого стоит.

Это был крючок, который не мог не заглотить жадный Калита. И он, кажется, на него клюнул.

– Могут обмануть. Почему ты мне не сказал?

– У тебя же нет сейчас таких денег – ты сам говорил.

– У меня нет. Но есть люди, которые такие деньги могут найти.

– Хорошо, – безразлично пожал плечами Руслан. – Поговори с ними. Положение у меня такое, что врагу не пожелаешь.

Его расчет был прост и в целом правилен. Как таковой доли, которую можно продать, у Руслана не было. Но за ним было дело, которое контролировал не только он, но и его родственники. Если они решаются допустить в него посторонних, отдать и не просто отдать, а за деньги, то есть продать, говоря понятным языком, доступ к какой-то существенной его части – деньги-то немалые! – часть производства, скорее всего, тот, кто получит этот «контрольный пакет» за короткое время может удвоить, утроить или даже удесятерить вложенные деньги. Но – самое главное – до совершения этой сделки Руслан становится неприкосновенным. Никто не должен не то что его убить, но даже сильно задевать его, то есть даже нагло требовать долг не может. А это как минимум несколько дней. Может, даже две недели. Деньги-то немалые! Их еще собрать нужно. Даже Калита не может это сделать за один день, а разговаривать с ним в таком деле за обещания никто не будет. Деньги должны быть «живьем».

Итак, Руслан запустил слух, что выставляет на продажу часть своего очень доходного бизнеса. И получил на некоторое время свободу действий.

21 января. Москва. 11 час. 40 мин

Покупая себе и своей семье квартиру, Пашков не стал мелочиться. Не в том смысле, что он пожалел денег на ремонт или сэкономил на балконах. В этом же подъезде он купил еще одну, двухкомнатную, зарегистрировав ее на имя матери. Уловка не самая хитрая, можно было бы и половчее придумать, но он рассудил просто. В случае вопросов по этому поводу он всегда может с легкостью парировать, что ему нужен рабочий кабинет, где он может в тишине и покое творить свои произведения. И одну комнату обставил соответствующим образом – стол с компьютером, кожаный диван, телевизор и кресло перед ним. В книжном шкафу две сотни книг. Вторая комната была без особый затей и затрат отдана под спальню. Ну вдруг живому классику захочется поспать, устав от трудов праведных. В конце концов, художники имеют свои студии, где они не только картинки свои малюют, но и просто живут и вообще делают что хотят. Так почему бы писателю не иметь своей студии?

На самом деле в этой квартире он не бывал. По большей части ограничивался тем, что, проходя мимо, смотрел, в порядке ли тяжелая, почти сейфовая дверь да время от времени потихоньку от соседей заходил убрать пыль, которая самым непостижимым образом скапливалась везде, где даже, кажется, нельзя. Квартира эта нужна ему была не для любовных свиданий, а для того, чтобы, не выходя из дому, заниматься тем, что ну никак не может быть причислено к писательскому труду. Как, например, сегодня. Он встречался со Злоткиным, а приводить его домой было совершенно не нужно.

– Как устроился? – спросил его Пашков, когда его гость и, так получилось, помощник, а то и выше бери – компаньон, уселся на кожаные подушки дивана.

– Ничего, все нормально.

– А точнее?

– Ночь перекантовался у вдовы. Можно сказать, прямо на полу. А с сегодняшнего дня я металлург и имею койку в общежитии.

– Много заплатил?

– Смешно сказать – пятьдесят баксов. Зато все в ажуре. Как вы и говорили.

– Значит, можно поздравить.

– Можно, – без энтузиазма отозвался Злоткин. – Но лучше бы пива в честь такого дела. Едва не умер с похмелья.

– Не держу, – легко соврал Пашков. В холодильнике у него стояли несколько бутылок. И не то чтобы их было жалко. Просто не хотелось, чтобы собеседник сломался, что возможно после бурно проведенного вечера.

– Ладно, перетопчемся, – без обиды согласился Злоткин. – Посмотрели мы вчера за вашими гостями. Инте-ре-есные товарищи.

– Ты можешь без предисловий? – спросил Пашков, сознательно перегибая палку. С одной стороны, ему не хотелось панибратства, в какой бы форме оно ни проявлялось. С другой… Злоткина нужно было раззадорить, даже обозлить в определенной степени.

– Эти урки работают на Калиту. Есть такой законник. А Калита корешится с Рустамом. Или с Русланом? С Русланом, точно. Я так думаю, что они ручонки к деньгам тянут.

Пашков, сидя в крутящемся кресле «президент», неприязненно посмотрел на собеседника. Интересно, сколько он будет болтать прописные истины? Ну не за автографом же к нему пришел вчера Артем. Если, конечно, он и в самом деле Артем, а не какой-нибудь Василий или Эдуард.

– Ну и что? – довольно резко спросил он.

– Извините. Устал, честное слово, – обезоруживающе улыбнулся Злоткин. Это у него хорошо получалось. – Голова совершенно тяжелая. Не выспался, и вообще… Извините. Я так думаю. Руслан, какой-то там родственник Аслана, очень хочет вернуть деньги. Ну попал он! А силенок у него не хватает. Вот он и подписывает под это дело нашего вора. В смысле русского.

– Просто подписывает?

– В каком смысле? – округлил глаза Злоткин.

– За деньги? Или у них дела общие?

– Не знаю, – вмиг посерьезнел собеседник. – Может, и дела. Так просто он бы к нему не обратился. Ха! Точно! Ну, Виталий Никитович! И голова же у вас.

– Спасибо за комплимент. То есть что? Облава по полной?

– Наверное… То есть почти. Если к этому делу они пока не подключили милицию или чего похлеще…

– Думаешь, что не подключили?

– Не знаю. Пока не видно. «Чехи» и славяне… Интересно. А если их лбами столкнуть? А? – азартно сказал Злоткин. – Очень даже просто!

– Как? А главное – зачем?

– Ну это же элементарно! Они… Я книжку такую читал. В детстве. Если двое объединяются против третьего, то нужно их рассорить. И все! Потом они воюют между собой!

– Хорошая, наверное, была книжка…

– Если грохнуть этого Рустама… то есть Руслана, то все его родичи на кого попрут?

– На нас!

– Ну-у… Это как обставить. Можно все грубо сделать, как уркаганы. Они же дурные! Взорвать или из автомата шмальнуть – на другое ума не хватает.

Пашков закурил и посмотрел на алюминиевые жалюзи, которыми было завешано окно. Что-то в этом было. Только идея, конечно. Все остальное – чистой воды авантюризм, непродуманный риск. Непредсказуемые последствия. И вообще… Ему было отчего-то неприятно сегодня говорить со Злоткиным. Хотелось согнать его с дивана, лечь на его место, сунуть под голову подушку, накрыться теплым и нежным пледом из овечьей шерсти и спокойно подумать. Даже, может быть, закемарить. Просто, в конце концов, успокоиться. Уж больно Злоткин активен и напорист.

– Давай мы это позже решим, – устало проговорил Пашков, едва сдерживая себя от того, чтобы провести ладонью по лицу, как будто сгоняя сонливость.

– Нету вопросов! – с готовностью откликнулся Злоткин, не делая, однако, даже попытки подняться. – А можно вопрос?

– Давай.

– Вот вы в питомник вчера ездили. Собак любите, да?

Сдержать неприятную гримасу было сложно, но Пашков с этим справился.

– Люблю.

– У меня на примете есть щенок классный! Давайте я вам подарю, а?

Скорее всего он говорил искренне. Но только Пашков был не в том состоянии, чтобы это оценить. Он провел себя ладонью по груди, как бы говоря: «Спокойно, Ипполит, спокойно» – и отрицательно мотнул головой.

– Нет. Не нужно пока. Позвони мне завтра часиков в пять. Я обмозгую твое предложение.

– Ну, понял – не дурак. Пошел уже. Завтра позвоню.

21 января. Москва. 14 час. 50 мин

После разговора со Злоткиным он больше часа лежал на диване и смотрел в потолок. Все мысли были какие-то черные, беспросветные. Он даже спросил сам себя – это паранойя как диагноз или просто такая полоса. Самое главное, что он знал лекарство от этого состояния – действовать. Только вот никак не мог найти в себе силы для того, чтобы подняться и хоть что-то сделать. Хоть в туалет бы захотелось, что ли? Тогда придется встать просто по необходимости. Ну не мочиться же под себя! Вот лихо-то будет. Ладно бы еще пьяный был в никуда. Тоже, конечно, противно, но хоть оправдание. А так… Похоже на старческое недержание. Или на слабоумие. Или на то и другое вместе.

В конце концов ему захотелось курить, он поднялся, взял сигарету и прошелся по квартире. Опять кругом пыль. На прошлой, кажется, неделе он прошелся везде влажной тряпкой. И ведро мусорное до края. Как будто он тут живет. А ведь в основном пустые сигаретные пачки, окурки и огрызки яблок. Отходы умственного труда. Как у токаря стружка, так и у него окурки. Надо бы сходить выбросить…

Неожиданно ему пришла мысль. Во-первых, какого дьявола он тут рефлексует. А во-вторых, времени у него осталось меньше суток. Ну или чуть больше. Он быстро оделся и, не поднимаясь в свою квартиру, вышел на улицу.

Вчера он не заметил за собой людей Злоткина. Будь на его месте профессионал, милицейский оперативник, о которых он столько раз писал, или, больше того, профессиональный шпион-разведчик, тот бы сразу обнаружил за собой хвост. Но он не был ни тем ни другим, и времени на повышение мастерства в этом смысле у него не было. Да и желания, честно говоря, тоже, – время юношеского романтизма прошло.

Он поймал такси и, не делая никаких попыток обнаружить слежку, доехал до Тверской. Вышел около Елисеевского магазина, прошел по коридору прямо и вошел в неприметную дверь, ведущую в служебные помещения. Мало кто из москвичей, а уж тем более гостей столицы бывал в этих узких переходах, закоулках и сумрачных переходах, построенных еще в прошлом веке, когда торговое предприятие ценилось за качество товаров и обслуживания, а не за роскошь конторских помещений.

Пашков поднялся на один пролет, прошел по закругленному узкому коридору и, не доходя до подсобок кондитерского отдела, свернул налево. Через минуту он был в хоздворе, пересек его и разминулся с грузовиком, въезжавшим из переулка через чугунные ворота, изготовленные по заказу самого купца Елисеева. Прикрывшись негустым потоком спешащих в винный отдел покупателей, перешел на другую сторону и нырнул в подворотню, за которой был двор жилых домов с трансформаторной будкой сбоку, за которую он зашел, старательно обходя яркие собачьи отметины, и осмотрелся. Никто, кажется, за ним не шел.

Пройдя насквозь несколько дворов-колодцев, он вышел на бывшую Пушкинскую, недавно прославившуюся тем, что тут провалился участок дороги и в образовавшуюся дыру сорвался автомобиль, потом на Петровку и минут через пятнадцать входил в вестибюль метро «Театральная». Спустя еще немного времени он был в салоне Ирины Витальевны Вертинской.

Может, и скорее всего, в таких предосторожностях не было необходимости, но так он чувствовал себя спокойнее. В конце концов, его связи – это его. И нечего посвящать в них посторонних, даже если они считаются его телохранителями. Или охранниками. Или конвоирами. Он привык обходиться без опекунов за спиной и не видел необходимости и впредь отказываться от этой привычки. Впрочем, за некоторыми исключениями.

Пани Вертинская, как ее стали называть в последнее время клиентки, чувствуя себя при этом едва ли не фрейлинами королевского двора, не обзавелась солидной охраной. Зато у нее появилась помощница – миловидная женщина средних лет, умеющая создать атмосферу солидности и светскости заведения, так необходимую женам новых богатых и влиятельных, по большей части знающим это по мексикано-бразильским сериалам и старым, еще советским фильмам с балами, страстной любовью и таинственным блеском глаз из-под вуалей.

Помощница промурыжила Пашкова в приемной пять минут, зато сама хозяйка вышла из кабинета и, лучезарно улыбаясь, пригласила его к себе, извиняясь на ходу за невнимательность своей служащей.

– Мне срочно нужна информация, – без предисловий сказал Пашков, легким кивком благодаря за рюмку коньяка. Это заведение отчасти принадлежало ему, о чем рядовым служащим знать было совсем не обязательно, и потому он мог обходиться без лишних церемоний.

– Надеюсь не сегодня? – спросила Вертинская, усаживаясь в кресло и элегантно закидывая ногу на ногу. От такой позы мужики должны были таять, но сегодня Пашкову было не до того.

– Не знаю. Может, сегодня. Время не ждет.

– Прямо как у Джека Лондона, – улыбнулась Вертинская, легкомысленно качнув ногой, демонстрируя хорошее настроение и независимость. – И что конкретно нужно?

Пашков неторопливо закурил, выигрывая время. То, что он хотел сделать, было почти невозможно. Но если это удастся, то тогда можно считать, что все его проблемы решены.

– Вообще, строго говоря, это не только информация, – с расстановкой сказал он, посмотрев прямо в глаза хозяйке салона.

– Проблемы? – спросила та, сбросив маску легкомысленности.

– Да. Похоже, у нас появились серьезные проблемы.

Он сказал, слегка подчеркнув «у нас». Без излишнего нажима и аффектации, но постарался дать понять, что разговор касается их обоих.

– Я слушаю.

Теперь, она прониклась серьезностью момента.

– Я предполагаю, даже почти уверен, что там, – он показал кончиком сигареты на потолок, – есть люди, которые симпатизируют чеченцам. Не бескорыстно, конечно. Впрямую за их деньги или за возможность распоряжаться выделяемыми на восстановление экономики или военные действия средствами.

– Ну, наверное, – кивнула Вертинская, не понимая пока, к чему он клонит.

– Но есть и те, кому все это уже осточертело. По разным причинам. Вы сможете выйти на таких людей?

– Не знаю. Это, наверное, нужно с мужем обсудить. Он лучше знает ситуацию.

– Возможно, – согласился Пашков. Он хотел добавить, что сделать это нужно осторожно, но не стал. К чему зря сотрясать воздух? В конце концов, она не девчонка и сама все понимает. – Нужно заручиться поддержкой влиятельного человека, занимающего такую позицию. Даже не так… Нужно побудить его действовать. – Он замолчал, вдавливая окурок в пепельницу.

– В каком направлении?

– По имеющимся у меня сведениям, чеченцы в Москве действуют через русских бандитов. Нужно попытаться сделать так, чтобы эту связку оборвать.

– Не поняла. Как это можно сделать? – ошарашенно спросила Вертинская. – Это, по-моему, совсем другой уровень. Я имею в виду другие ведомства. Если это, вообще, хоть одно ведомство в состоянии сделать.

– Думаю, в состоянии. Я знаю, что между различными ведомствами существуют противоречия, которые то затухают, то вновь разгораются. Этот костер никогда не гаснет до конца. Если в него бросить достаточно дров, то он вспыхнет с новой силой.

– Дорогое, должно быть, удовольствие.

– Дрова-то подкладывать? Наверняка. Но можно попробовать плеснуть бензина. Нам совсем не нужно, чтобы он горел долго. Достаточно кратковременной вспышки. Это будет дешевле, а нам этого вполне хватит.

– Может быть. Но должны быть хоть какие-то аргументы.

– Один такой аргумент есть. Перед Новым годом был угнан самолет, в котором ехали как раз чеченцы. Они с собой везли крупную сумму денег.

– Все газеты про это писали.

– Вот именно. Нападение на них устроила одна славянская группировка.

– Это точно? – глаза собеседницы расширились от любопытства.

– Главное, чтобы в это поверили те, кому в это нужно поверить. Но не менее важно правильно расставить акценты. Те деньги предназначались для финансирования чеченских боевиков.

– Понятно…

– Вот. – Пашков положил ей на колени пачку долларов. – На первые расходы. Дальше по обстоятельствам. Дело серьезное, так что жалеть денег не стоит.

– У меня, кажется, есть на примете один человек. В свое время он пытался меня, – она усмехнулась, – сделать своим агентом.

– Когда вы можете с ним встретиться?

– Скорее всего сегодня. Но сначала я все же хочу переговорить с мужем.

– Хорошо. Я позвоню завтра. Боюсь только, как бы после вашей активности ваши телефоны не взяли на контроль.

– А мы будем говорить о шляпках, – безмятежно ответила Вертинская. Сильна! Да и красива к тому же. Оставалось надеяться, что у нее все получится. Но лучше подстраховаться.

Выйдя из салона, Пашков нашел телефон-автомат, позвонил Косте Сошанскому и пригласил его пообедать.

Разговор с ним был несколько иным. Другой уровень откровенности и другие цели. Он предложил ему организовать публикацию ряда материалов про его партию, если в них партийные лидеры достаточно определенно выскажутся по чеченской проблеме и, в частности, по деятельности чеченских организованных преступных группировок в Центральной части России. Сошанский обещал переговорить по этому поводу, но сказал, что вопрос вполне решаемый и почти наверняка будет решен положительно, учитывая общую ситуацию и постоянный интерес к этой теме читателей, то есть потенциальных избирателей. Одновременно Пашков намекнул, что есть люди, готовые солидно пополнить партийную кассу, не утруждая при этом ни себя, ни остальных ненужными формальностями.

Когда в пять часов позвонил Злоткин, Пашков сказал ему, что можно начинать подготовку к тому мероприятию, которое они обсуждали накануне.