Текст книги "Сорванцы"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 39
Всё наперекосяк

Переписка с мистером Краучем носила молниеносный характер: Гермиона отправила послание с просьбой о встрече и той же самой совой получила ответ с согласием и предложением назначить время и место. Подумав, она сообщила, что будет ждать гостя на Гриммо двенадцать через час.

Едва сова-сплюшка, обитавшая на чердаке дома Грейнджеров, принесла подтверждение, как бедную крошку тут же послали в Нору – нужно было вызвать Рони. Потом пришлось отрывать от компьютера Гарри и перемещаться в дом Блэков – мобилизовывать Кричера, гнать Сириуса за тортиком, приводить в порядок прихожую, коридор и зал для коктейлей, которому было суждено сыграть роль малой гостиной.

Дверь посетителю отворила Рони, Гарри пригласила его пройти в дом, а Гермиона предложила чая с тортом. Мистер Крауч был тёмен волосом, брит лицом и строг взглядом. Прежде всего, он с немым вопросом уставился на черноволосую – Гарри послушно приподняла чёлку и показала свой шрам.

– Итак, мисс Поттер, вы безусловно доверяете присутствующим здесь леди и предлагаете мне совершенно их не стесняться, – высказался гость утвердительно, придирчиво наблюдая за тем, как Кричер расставляет чашки. – Мадам Боунс показала мне то короткое воспоминание, которым вы с нею поделились, – продолжил он, уловив ответный кивок. – Однако нестерпимо хочется знать, при каких обстоятельствах Тот-Кого-Нельзя-Называть сумел пленить вас на территории столь защищённой школы. Или вы самонадеянно покинули её верхом на школьной метле?

– В каждом доме имеются свои шкафы со скелетами, – начала строить уклончивый ответ Гермиона.

– И про скелет из вашего особняка мы сегодня упоминать не будем, – поднажала Рони, решившая поддержать подругу.

– Поэтому, осмеливаюсь доложить, – казалось бы в тон продолжила Гарри, – воплощение Тёмного Лорда было инициировано и обеспечено нашими действиями исключительно в следственных целях. К сожалению, не всё пошло по плану – из-за несдержанности одного из ассистентов не удалось связать душу преступника – дух его снова вырвался из-под контроля после незапланированной гибели тела.

– Как зовут того, кто завалил этого урода? – удовлетворённо кивнул Крауч.

– Он не был в курсе наших планов на окончание операции, – бросилась Рони на защиту зельевара.

– Ты сама полагаешь, что Дамблдор как-то держит его за жабры, – вступила в перепалку Миона. – А ставить в известность Великого Светлого, мне кажется, опасней, чем в открытую бодаться с этим выродком Риддлом.

– Девочки! – надула губки Гарри. – Ну как вам не стыдно так противно ссориться из-за каких-то уродов в присутствии нашего гостя.

– Кого ты назвала уродом? – взвилась Рони.

Гарри сделала жест, оглаживающий длинную бороду, а потом ладошкой изобразила сплющиване носа. Миона кивнула, а Рони выдохнула с облегчением:

– Простите, мистер Крауч, – потупила она взор. – Хотите торта?

– С удовольствием. А отчего ваш эльф так неудобно одет?

– Грязнокровка, дочь грязнокровки и предательница крови издеваются над бедным домовиком, который обязан выполнять приказы грязнокровки, – пожаловался Кричер.

– Это они приказали слуге носить на месте аксельбанта медальон самого Салазара Слизерина?

– Ой! – сказала Гарри.

Рони шумно, будто захлёбываясь, втянула в себя воздух, а Кричер удивлённо икнул.

– Мы росли вне волшебного сообщества, лишь изредка бывая в Косом, Хогсмите или Годриковой Впадине, – извиняющимся тоном начала Миона. – Поэтому просим прощения за погрешности в манерах и стиле ведения беседы.

Ответом ей был кивок, после которого гость и хозяйки уделили время чаю и угощению. И вдруг мистер Крауч резко изменился в лице. Нет, не в момент, когда Ронька взяла свой кусок рукой и затолкала его в рот, а тогда, когда, проглотив, она быстрым движением языка слизнула крошку с верхней губы.

Гарри, как обычно, зорко всматривалась в лица присутствующих и с чувством глубокого неудовольствия отмечала, что их рыжая подруга сегодня явно переигрывала, демонстрируя вульгарность. Да в доме Грейнджеров за такое ей бы уже давно прилетело в лоб от Эммы или по затылку от Дэна!

– Простите, мистер Крауч, – вдруг ни с того, ни с сего, потупилась рыжая. Взяла ещё один кусок торта и принялась за него десертной ложечкой – жрать она любила.

– Боюсь, я не вполне ясно понял, – вдруг напрягся гость.

– Тайна не покинет круга присутствующих, – ещё более непонятно ответила Рони.

Гарри и Гермиона переглянулись – они были заинтригованы.

– Мистер Крауч! – смилостивилась рыжая. – Подругам я всё равно расскажу. Не возражаете, если прямо сейчас в вашем присутствии. Жестковато, конечно, но честно.

– Извольте, – гость поставил чашечку на столик.

– Бартемиус Крауч младший жив и скрывается в доме своего отца.

– Ну, ты и стерва, Ронька, – первой догадалась Гермиона и, перегнувшись через стол, вцепилась подруге в волосы. Бросившаяся их разнимать Гарри, добила оставшуюся целой посуду и отлетела на колени к мистеру Краучу – ей крепко досталось локтем по рёбрам, отчего стало больно и трудно дышать. Кричер повис на шторе, а вошедший с улицы Сириус провозгласил:

– А я тут рулетиков купил и… – в этот момент к нему в грудь вписалась Миона.

– Ну стерва я, стерва, – плаксиво вещала вышедшая победительницей Рони. – Так не убивать же за это! А тем более, причёску разрушать.

– Ладно, пошли, переплету тебя, – милостиво отозвалась от двери внезапно подобревшая Миона. – Кричер! Отчисть хозяина от рулетиков. Гарри – займи гостя.

– Эпиксеи, – махнула палочкой над своими рёбрами Гарри. – Меня уже можно отпускать.

Встав на пол, она смущённо повертела носочком по ковру:

– Простите нас, пожалуйста. Мы больше так не будем.

– Прощу, если вы мне расскажете решительно всё.

– Решительно всё про что?

– Про ваши непростые отношения с Тем-Кого-Нельзя-Называть. В деталях и с подробностями.

– Ну, началось всё с видений, от которых у меня покалывало шрам, – Гарри честно начала с самого начала.

* * *

Это была одна из тех редких ночей, которую подружки провели в мрачной спальне на Гриммо. Сов Грейнджерам и в Нору отправил Сириус, потому что девочки выглядели расстроенными и всполошёнными – даже Кричера не потроллили как следует. И ужинали без аппетита.

– Короче, подруги, этот Крауч нас уделал, как маленьких девочек, – констатировала Гарри. – Я чуть не сдала ему Северуса и почти призналась, что Сириуса из Азкабана утащили мы.

– Это тебя он уделал, потому что ты пока ещё маленькая, а мы с Мионой уже вполне-вполне.

– Ага. Гормональные бури и силищи, как у кобылиц. Чуть дух из меня не выбили.

– И ты ничего не рассказала про то, как узнала про сынулю нашего гостя, – напомнила рыжей Гермиона.

– Ну, в препараторской класса зельеварения есть шкафчик, где лежат потрёпанные книжки, одна из них, совсем ветхая, оказалась про защиту разума. Я её листала, когда Северус был чем-нибудь занят. А, поскольку окклюменция должна противодействовать легилименции, то про техники проникновения там немного упоминалось. Ну, я попробовала чуток сначала на миссис Норрис, а потом перехватила взгяд Перси, когда он только отвёл его от Пенелопы Кристалл.

– И что Пенелопа? – вскинулась Гермиона.

– Пенелопа нормально, а вот Персиваль спёкся. Готов бежать за ней на цыпочках и нести в зубах поводок.

– То есть, ты наловчилась заглядывать в чужие мозги? – насторожилась Гарри.

– Не так, чтобы наловчилась, но яркие образы, встающие перед внутренним взором, читаю легко. Нет, к тебе, Гарька, я не полезу – не хочу нарываться на вспышку сверхновой. А у Мионки скучно – страницы учебников, формулы заклинаний или математические выкладки. Так что можете меня не бояться.

– С тобой понятно. Теперь – про Крауча.

– Он среагировал на Мионкин посыл о скелетах в шкафах в каждом доме – вспомнил про своего сынулю, нервно облизывающего губу. Фотку я в газетах видела, так что опознала сразу.

– А потом нарочно давилась тортом, чтобы точно так же облизать губу? – поняла Миона.

– Не упрекай её, – вступилась за рыжую Гарри. – Мы как-то расслабились и совсем забыли, что война ещё не закончилась. Барти Крауч младший – верный слуга Тома Риддла. Пальцев на его руках достаточно для десятка новых возрождений.

– Не нагнетай, – ухмыльнулась Миона. – Кости из могилы его отца не так уж трудно выкопать и пожечь – где он после этого найдёт хоть одну для нового возрождения? А ещё труднее будет с кровью врага, потому что не так-то просто взять и привести на нужное место нашу Гарричку.

– Косточку-другую он мог заранее где-нибудь припасти и никому про это не рассказать, – ухмыльнулась Рони. – Сама знаешь, что завернуть в целлофан и прикопать на каком-нибудь леднике хоть в Альпах, хоть в Гренландии для него технически не так уж сложно. Он ведь к этому готовился. Врагов и кроме Гарри у него достаточно. Может и не таких опасных, но тоже очень злых. А насчёт преданных слуг Северус мог и ошибиться – ну не может быть, чтобы во всей магической Британии нашлись всего три подобных идиота! Кстати, как у тебя со связью?

– Изредка читаются приступы острой злобы, но без давления через шрам. Я их поначалу принимала за свои и не могла понять, откуда они взялись. А то вдруг такая тоска затопит! Просто душу рвёт от осознания, что ему хреново. То есть мне радостно от того, что ему тоскливо, хотя тоскливо при этом и мне, но беспричинно и я балдею.

– Бр-р! – потрясла кудряшками Гермиона. – Тебя реально плющит.

– Дашь почитать, когда это снова случится? – подскочила с подушки Рони. – Ну, полегилиментить тебя в этот момент. Только, чур, не обжигаться.

– Идея интересная. А ну, давай прямо сейчас. Миона – страхуй, – и, распахнув глаза, черноволосая уставилась на рыжую.

– Вспышку давай, – буквально через минуту Рони отвернулась от подруги.

– Дала. Что теперь?

– Теперь опять ко мне, – после долгого взгляда глаза в глаза, Рони довольно ухмыльнулась: – Скулит от боли где-то среди вересковых пустошей. Давай, снова ему врежем.

– Брэк, – остановила подруг Гермиона. – Эта тварь быстро учится. И, ещё скажи мне, подруга, где ты повстречала сознание Тома? В мозгах у Гарри, или там, где витает бесплотный дух?

– А какая разница?

– Разница в том, кто в чьих мыслях копается. Не исключено, что этот вражина уже в курсе того, где можно найти младшего Крауча.

– И что теперь делать?

– Гарьке разум закрывать, а тебе, стерва, думать, прежде чем что-то делать.

– Я ему ещё пару сверхновых подарила, – ухмыльнулась Гарри. – Он разорвал связь.

– Вот и тебе нужно этому научиться, а не лупить наотмашь. Когда самой нужно – приоткроешься, накидаешь страшилок или дезы – и в тину. Спите, наконец. В таком глубоком минусе, как сегодня, мы ещё никогда не были.

Почему Гермиона так огорчилась? А потому, что мистер Крауч не знал, из каких источников в Гринготос поступают деньги нормального мира. Гоблины бережно хранили свои тайны. И вообще, разговор на экономические темы сегодня не сложился – волшебник оказался совершенно не готов к ответам на вопросы первокурсницы.

* * *

Каникулы прошли отвратительно. Гарри пришлось проштудировать старую рассыпающуюся в руках книжку, которую притаранила Рони, а потом до посинения очищать разум от эмоций. Самое обидное – она не знала, насколько хорошо это ей удаётся. Не было для этого никаких объективных критериев. Том к ней не стучался, рыжая пропадала в Норе или моталась по гостям. Впрочем, на сову она ответила, что в этом деле поможет только профессор Снейп.

Снейп, действительно, не отказался помочь – пришел через камин, уставился в зелёные глаза, махнул палочкой и произнёс «Легилименс». Что произошло дальше, Гарри так и не поняла, потому что перед ней непрерывным потоком прошли невероятные по своей неприглядности сцены из жизни профессора, виновником которых, преимущественно, был ныне покойный Джеймс Поттер в компании с ныне здравствующим Сириусом Блэком. Собственно, с этим самым Сириусом зельевар в этот вечер и надрался до беспамятства.

Хорошо ещё, что Гермиона не узнала об этом эпизоде – она проводила много времени в особняке Краучей. Видимо, выносила мозги отцу и сыну и святому духу этого дома эльфийке Винки.

– Слава Мерлину, что оба умеют считать, – делилась она по вечерам своими заботами. – Смогли понять, что в министерстве трудится около половины трудоспособных волшебников и не сумели отчитаться в том, откуда берутся деньги им на зарплаты. Искренне удивились, что в нормальных банках клиентам начислется процент по вкладам, потому что гоблины этого не делают а, наоборот, взъимают плату за аренду сейфов.

– А налоги, пошлины, плата за лицензии и прочие поборы с населения? – не въехала Гарри.

– Ни департамента, ни даже занюханного отдела по налогам и сборам в этом убогом министерстве нет, и никогда не было. Этот волшебный мир похож на чей-то горячечный бред, потому что средства к его существованию появляются из ниоткуда, словно по волшебству. То есть, галеоны поступают из банка прямиком в кассу, которая выдаёт их работникам согласно ведомости на зарплату. Но никто не знает, почему гоблины это делают и откуда знают, сколько денег требуется.

– Знают из ведомостей, – попыталась объяснить Гарри. – Наверно, они так заколдовываются, что копия появляется в банке.

– Ну да, – тряхнула кудряшкми Миона. – Гоблины получают ведомости и выдают соответствующее количество наличных. Но откуда они их берут?

– Из платы за аренду сейфов и из разницы в цене фунтов при их покупке и продаже за галеоны.

– Фигню городишь. С этих статей доходов должны наживаться сами гоблины, а деньги министерству они выдадут после того, как само министерство их туда положит. Или кто-то другой в сейф, который это министерство оформило для себя.

Гарри поскребла в затылке:

– Одна логическая дырка на другой, – вздохнула она, разведя руками. – С виду волшебники живут примерно так же, как и остальной мир, а в финансовой сфере совершенно не просматривается круговорота денег.

– Это потому, что мы ничего не знаем о производстве продуктов питания и неволшебных товаров, которые есть, но непонятно откуда берутся, – согласилась Миона. – И что это у тебя за тряпка?

– Мантия-невидимка. Прислал к Рождеству какой-то чудак с мелким почерком. Подписаться забыл.

– А ну, покажи записку? Хм. Где-то я эту руку видела. В смысле – почерк, – Гермиона накинула на себя просторный плащ из невесомой ткани. – Ух ты, красотища-то какая! Дашь поносить?

– Красотища, да ещё и невидимая, – как от кислого скривилась Гарри. – Ты, часом, не перегуляла ли на свежем воздухе?

– Хочу дать попользоваться младшему Барти. Отец держит его взаперти, да ещё и под «Империусом», чтобы не сбежал и не натворил чего-нибудь гадкого.

– Ты меня просто сразила. Откуда в тебе столько сочувствия к этому слуге порождения зла?

– Сама не пойму. Просто, как представлю, что из Азкабана он переехал в подвал родного дома, откуда не может даже носа показать – мурашки по коже. К тому же он точно душевнобольной. Не идиот, а такой, знаешь, опасный и хитрый.

– Ты лучше бы старшему Краучу посочувствовала. Живёт, как на пороховом складе.

– Мне его тоже жалко, – вдруг расплакалась Гермиона.

Из угла, где стояла кровать Рони, донеслись всхлипы – их рыжая подруга появилась там тихо и неприметно.

– А у тебя что стряслось? – повернулась к ней Гарри.

– Северус меня отлегилиментил и сказал, что таких дур ещё ни разу не встречал.

– Это чего он вдруг? – высморкалась Миона.

– Я попросила проверить мою защиту разума, а он… – ы-ы-ы-а…

– Ты что, тоже увидела, как мой отец вместе с Сириусом над ним в школе измывались? – всполошилась Гарри, и вдруг тоже заревела.

Остаток вечера прошел в слезах и соплях.

Глава 40
От Рождества к весне

Войдя в купе Хогвартс-Экспресса, где уже сидели девочки, Невилл наткнулся на три колючих взгляда, выразил общее приветствие и заторопился по каким-то делам. Следующим подобный маневр проделал Теодор Нотт. Менее сообразительный Крэбб, прежде, чем понял свою ошибку, успел начать рассказывать, как круто они с друганами оттянулись в зимнем Хогсмите, но мигом увял и вспомнил, что должен отыскать Панси. Малфоя и Гойла, похоже, предупредили на подходе.

Почти час Гермиона пыталась читать, но поняла, что ничего не воспринимает, а лишь тупо узнаёт знакомые буквы.

– Да не собираюсь я убивать Барти Крауча младшего, – наконец нарушила она ставшее тягучим молчание.

– Да никто не собирается, – язвительно заметила Гарри. – Ты мне лучше объясни, почему Волдеморт до сих пор его не вызвал к себе на помощь? Как Снейпа и Петтигрю.

– Северус сам инициировал связь, – вспомнила Рони. – Оставалось ответить по уже установленному каналу. А вот как он достучался до Питера – загадка.

– Северус был рядом с меткой на руке. Не знаю уж, каким образом бесплотный дух воспользовался ею, но потом, после возрождения, он тыкал палочкой в метку Питера, чтобы вызвать своих слуг, оставшихся на свободе. И вообще – метка в их банде и есть устройство связи. Это упоминалось ещё в газетах за восемьдесят первый в сообщениях из зала суда, – ответила Гарри.

– Тогда картинка понятная, – тряхнула кудряшками Миона. – А интересно, кроме тех восьмерых, которых все знают, нет ли ещё какого-нибудь неучтённого носителя метки? Впрочем, узнать об этом мы даже теоретически не можем.

– Мне дуре набитой, стоило тогда пораньше очнуться и наорать на этого безносого, чтобы он сразу сознался, – вздохнула Гарри. – Четыре углекислотника парни успели притащить – оглушили бы гада, заморозили, и на ледник. И всем было бы спокойней.

– Без разницы, – мотнула головой Рони. – Северус бы его раньше укокошил, чем мы оглушили. Да и я подозреваю, если бы перед этим не наложили душевный «Конфундус», он и из собственного бесчувственного тела успел бы утечь, потому что оно загнулось бы от холода. То есть – испустило дух.

– С этим духом или душой вообще куча неясного, – вздрогнула Гермиона. – Такие специальности, как некромантия и демонология на острове нигде не преподают, учебников по ним днём с огнём не сыщешь. В библиотеках у Блэков или Малфоев я ни на что похожее ни разу не натыкалась, а в Хогвартс в запретную секцию нас ещё долго не допустят. Тут бы кого из старшего поколения поспрашивать, но, как назло, у знакомых как-то уже все дедушки и бабушки поумирали. Кстати, довольно странный мор, не находите?

– А ведь мы полные дуры! – вдруг обрадовалась Рони. – Помните, как в детективах – лучший способ спрятать, это выложить на видное место! У нас же постоянно преподаёт самое настоящее привидение! Уж оно-то должно соображать, почему Волдеморт не становится призраком, а носится неприкаянным!

– Точно! Биннс был искусным волшебником и авторитетным человеком. Иначе, его бы не пригласили на профессорскую должность, – согласилась Миона.

– Но он же историк! – воскликнула Гарри.

– Северус, вон, зельевар. Но это не мешает ему владеть легилименцией и окклюменцией, лечить от заклятий и травм и быть сильным бойцом, – возразила Рони.

– Никто не запрещает нам просто спросить, – пожала плечами Гермиона. – Но ты, рыжая, слюни всё-таки подотри, а то он скоро прятаться от тебя будет. Я про Снейпа.

– Ой! – схватилась за вспыхнувшие щёки Рони. – Он же видел в моём сознании домик на окраине Хогсмита, меня на кухне и себя с нашим старшеньким на руках.

– Стерва! – в один голос приговорили Гарри и Гермиона.

– Если только чуть-чуть, – нахохлилась Рони. – А вот дура я во всю ширь души. У него тогда чуть глаза из орбит не выскочили.

* * *

На стук профессор-призрак вытек сквозь дверь кабинета:

– Вы ко мне? – удивление, написанное на его лице, было искренним.

– У нас есть вопросы, ответить на которые никто, кроме вас, не сможет, – ответила Гарри заранее заготовленной фразой.

– Что же, проходите, – с этими словами Биннс втянулся обратно. Но сама дверь оказалась заперта. Забыл он её отпереть, или вообще перестал вспоминать о существовании запоров – трудно сказать. Но «Алохоморе» она не поддалась. Девочки просочились в комнату, истаяв с одной стороны и проявившись с другой, справедливо полагая, что квадратный ярд пола на противоположной стороне ничем не отличается от такового же с этой.

Преподаватель неподвижно висел в полуфуте от пола и ждал вопросов. Гермиона не стала особо юлить, а выложила всё, что они выяснили относительно поведения человеческой души после смерти.

– Признаться, вы весьма ясно мыслите, – согласился профессор. – Так вот, привидение формируется в том случае, когда часть души умершего находится от него поблизости. Ведь сушествуют выражения вроде: «Там навсегда осталась часть моей души». Это может быть любимая или место, где человек испытывал сильные чувства. Воины могут непроизвольно одушевить своё оружие.

– То есть, и любовь, и ненависть способны привести к подобным результатам, – уточнила Гарри.

– Или другие, но обязательно сильные чувства. Например – зависть. В любом случае, утраченный фрагмент способен потерять связь с местом или предметом в силу каких-нибудь случайностей, приводящих к их разрушению. Или в связи со смертью любимого человека. Этот кусочек души способен как вернуться к призраку, так и развеяться – в обоих случаях привидение развоплощается, поскольку осколки не мешают ей уйти в место упокоения.

– Выходит, не неполнота препятствует переходу в мир иной, а наличие других частей, которые, словно якоря, держат душу на этом свете? – уточнила Миона.

– В точку! – обрадовался профессор. – Бесплотным же, то есть не имеющим даже эфемерного облика, дух остаётся, когда не может приблизиться к утерянной части. То есть, когда она далеко, или крепко запечатана, или он не помнит, где её оставил, потому что не обратил внимания на это событие. Известны и случаи преднамеренного раскола души с заключением части в специальный хорошо защищённый предмет – опыты подобного рода проводились Герпием Омерзительным и были им описаны. Этот автор считал, что создавая такой предмет, он обретает бессмертие.

– А на самом деле? – полюбопытствовала Рони.

– После смерти Герпия дух его, если верить легендам, остался неупокоенным. Ученики то ли не смогли, то ли не захотели создавать для своего наставника новое тело. Высказывалась версия, что он вселялся в других людей, кажется в младенца, но эта информация так и осталась неподтверждённой. Некоторые исследователи считают, что неупокоенная душа после смерти тела, в которое поселилась, перебирается в следующего младенца и проживает следующую жизнь, не выдавая этого окружающим. И так будет продолжаться до тех пор, пока цел хрокрукс – предмет, в который заключён осколок души.

– А ваш осколок, профессор, он где?

– Здесь, в Хогвартсе. Точного места указать не могу – я всегда был очень привязан к школе. Видимо, поэтому и не заметил, как оставил в ней часть своей души. Найти или как-то связаться с ней не могу, но чувствую присутствие поблизости.

– Как невнятный шум? – уточнила Гарри.

– Ну, не знаю. Наверное, можно принять эту аналогию. Впрочем, скорее, как неразличимый шёпот. Или шелест.

– Похоже, у меня во лбу засел кусок души Волдеморта. То есть что? Я стала хрокруксом?

– Хрокруксом – вряд ли. При убийстве твоих родителей Тот-Кого-Нельзя-Называть мог, конечно, отколоть кусок от своей души, но вряд ли он помещал его в тебя и, тем более, создавал защиту. Тебе ведь приходилось получать травмы?

– Приходилось.

– А хрокрукс почти неуязвим. Но сам этот осколок отразил смертельное заклятие именно бывшего своего владельца – практически Том Риддл совершил самоубийство, напав на тебя.

– Но, пока я жива, он окончательно не сдохнет?

– Дух его точно не упокоится.

– Спасибо, профессор. Вы нам всё очень понятно объяснили.

* * *

– Картинка ясная, – заключила Гермиона, когда девочки добрались до спальни. Благо, Парвати и Лаванда ещё не вернулись. – Осколок души этого мерзавца из Гарьки нужно доставать. Специалистами в этой области являются или экзорцисты, или демонологи. Нужно Сириуса запрячь – пускай поищет. А потом найти настоящий хрокрукс и грохнуть – тогда неприкаянный дух просто упокоится по-тихому.

– Он сейчас в какой-то зверушке спит в тёплой норке и ждёт весеннего тепла, – кивнула Гарри. – А хрокрукс искать не нужно – это медальон, с которым носится Кричер. Говорил же, ушастый, что не смог его уничтожить – а маг он сильный.

– Попрошу Северуса пульнуть по нему Авадой. Вряд ли домовик применял это заклинание.

– А если не поможет – автогеном резанём или на электроэрозионном станке продырявим. А то в кузнечный горн и под паровой молот, – согласилась Гарри. – Кстати! Пока этот мерзавец дрыхнет, может Северус через нашу связь его пролегилиментит? Во сне сознание становится уязвимым.

– Нафиг-нафиг, – возмутилась Рони. – Нет смысла напрягаться, потому что ничего нового мы не узнаем. Лучше пускай насчёт экзорциста или демонолога чего-нибудь присоветует. И вообще, оставили бы вы мужика в покое – видели сегодня, какими взглядами он меня прожигал? Наверное, потому, что никогда не чувствовал к себе внимания со стороны представительниц прекрасной половины человечества.

– Ты там с этим вниманием аккуратней, – нахмурилась Миона. – У тебя пока и взяться-то не за что, а уже навоображала себе!

– Тоже мне, мамочка нашлась! Но вообще я чисто платонически. Тут, мне кажется, сначала нужно достичь душевного единения, а с Северусом это быстро не получится.

Гарри и Миона закатили глаза и повалились на свои кровати.

* * *

Занятия в школе снова начали поглощать почти всё время. И опять девочек до печёнок доставали обзорные сочинения на указанные преподавателями темы – времени на них уходило очень много, потому что приходилось лопатить горы литературы и хорошенько обдумывать, что в книгах соответствует действительности, а что просто досужие рассуждения сочинителя. Многие моменты вызывали сомнения, но кое-что удавалось проверить.

Кроме того, Гарри продолжила изучать рабочие журналы своих предков, найденные в развалинах дома Поттеров. Гермиона наоборот – лишнего времени в библиотеке не просиживала, а с удовольствием болтала с другими учениками, преимущественно старшекурсниками. Рони пропадала в зельеварне – наготовила зелья от прыщей и теперь в их старой школе его толкала Джинни, удерживая в свою пользу половину выручки. Как раз на булавки и хватало. Случая заработать по-крупному больше не выпадало. То есть средство для похудения уже трижды не сработало, соответственно и денег за него получить не удалось, и даже аванс пришлось вернуть. Вот и ломала рыжая голову – почему так?

Измученные тыквенным соком, девочки иногда заглядывали к Хагриду на чаёк. Лесничий каждый раз рассказывал о своих любимых зверушках, которые у него все подряд были страшные. Показал, наконец, гиппогрифов и даже научил с ними знакомиться. Как-то раз неподалеку от опушки встретили кентавров – перекинулись словечком с одним из них по имени Флоренц. Остальные держались неприветливо и раздражённо бурчали.

На вопросы о Пушке обычно следовали отповеди в том смысле, что не нужно к нему лезть, из чего становилось понятно – полоса препятствий по-прежнему ждёт своих героев, а пропажа так называемого Философского Камня всё ещё не обнаружена. Сам же камень оставался в спальне первокурсниц Гриффиндора – Парвати колола им орехи, вот он и лежал на полке с её вещами.

Зима отступала, становилось теплее, и в один из своих визитов к леснику девочки увидели, что тот пытается вывести дракона из яйца, неведомо как к нему попавшего. Отговорить его от этой затеи не вышло, да и самим стало интересно. Ясное дело, болтать об этом не следовало потому, что разведение гигантских рептилий в Британии преследуется по закону, так что рассказали только Невиллу и старым друзьям слизеринцам – где они ещё увидят что-нибудь подобное?

– Ну, уж нет, нафиг мне такое удовольствие? – высказался Драко, стирая с лица пепел от сгоревших бровей. – Его нужно отправить в Румынию. Там что-то вроде фермы по их разведению. Хагрид, сажай эту тварь в ящик покрепче и не вздумай возражать, а то отца натравлю, и он через попечительский совет так навтыкает твоему любимому Дамблдору, что от него мокрого места не останется.

И это произошло, считай, сразу после вылупления – новорожденный только и успел пару раз дохнуть пламенем. Тут его и упаковали. Мальчишки ухватились за ручки и истаяли в воздухе, как клочки тумана в солнечный денёк.

– Да ты не грусти, – поспешил успокоить приготовившегося заплакать лесничего Теодор – он остался, оттеснённый от ящика более крупным Невиллом. – У дяди Люциуса там какие-то дела – Драко бывал с ним в этом питомнике и нужных людей знает.

Брови белобрысому приятелю Гарри отрастила, как только тот вернулся – буквально через полчаса.

– Ой! А он что? Уже улетел? – спросила запыхавшаяся Тонкс, пропустившая всё самое интересное.

Откуда она узнала про дракончика, никто спрашивать не стал – все успокаивали Хагрида.