Текст книги "На войне. Записки лейтенанта"

Автор книги: Сергей Бартенев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Преследуя отходящего противника

Вернувшись из штаба полка, Харитошкин вызвал командиров батарей и объявил о предстоящем перемещении. Разъяснил его порядок:

– Взять самое необходимое – боеприпасы, инструменты, имущество, запас продовольствия. Оборудование оставить на месте. Ничего не разрушать.

– Как с минами?

– Минные заграждения оставить. Передать планы минных полей, ознакомив с ними как можно детальнее и аккуратнее. Встретиться и передать представителям сменяющей дивизии. Подготовьте всю документацию, составьте акты; их должны подписать прибывшие на смену артиллеристы литовской дивизии. На огневых позициях оставить ответственных лиц. Они познакомят с минными полями.

– Порядок марша?

– Движение двумя колоннами. Восьмая батарея выступает раньше. Она двигается на своих машинах – самостоятельной колонной. Семерка – на конной тяге, в колонне со штабом дивизиона. Комбаты – Раухваргер и Миронов – во время марша двигаются со своими батареями, с огневиками.

Противник сворачивает оборону и отходит. Общее направление: Дретунь – Хотьково – озеро Червятка.

Задача – преследовать противника, который начал отход и на других участках. Прикрывшись дымовой завесой, немцы отходят по большаку и по железной дороге в сторону Полоцка.

Выдвинулись рано утром. Часов в десять колонны пересекли бывший передний край. Двигались вслед за батальонами соседней дивизии, передовые подразделения которой, не встретив серьезного сопротивления, ушли вперед. Немцев мы не видели, соприкосновения с ними не имели.

Почти километровая колонна двигалась лесом, затем растянулась по полю. Минуем населенный пункт Залесье. Впереди лесной массив, куда уже втягивается пехота. Длиннющую колонну пехотинцев, минометчиков, конной артиллерии, походных кухонь, повозок с боеприпасами и имуществом догоняют и обгоняют легковые автомашины.

Командир дивизиона приказал мне следовать в боевых порядках пехоты вместе со стрелковым батальоном, который в случае необходимости должен поддержать огнем наши батареи. Харитошкин находился в 8 батарее. Начальник штаба Модин – с управленцами штаба дивизиона и 7-й конной батареей, – в общей колонне (стрелковые полки дивизии со средствами усиления).

Штурмовики бьют по своим

Часам к одиннадцати стрелковые батальоны миновали район Заречья, прошли открытое место и стали втягиваться в лесной массив. Догнав головной батальон, хочу связаться с командованием батальонов Оглянувшись назад, вижу, что солдаты и офицеры нашего дивизиона двигаются в центре длиннющей колонны или чуть позади, ближе к хвосту.

Подумал: сейчас войду в лес и потеряю зрительную связь со своими товарищами.

И вдруг неожиданно где-то над лесом посторонний, стремительно нарастающий звук. Авиация! Из-за леса на небольшой высоте, прямо над нашими головами пролетели три самолета – звено штурмовиков. На корпусах тупоносых “илов” отчетливо обозначены красные звезды.

На мгновении остановился, в голове одна мысль – почему так низко. Звено наших «Илюшиных», за ним второе звено.

В колонне короткое замешательство. Несколько человек рванули в сторону от дороги.

– Да это свои, наши!

Действительно наши. В голове колонны неразбериха. Кто-то схватился за оружие. Кто-то торопливо заряжает ракетницу. Послышался возглас: «Ложись!» И тут же громко: «Куда побежали?» «Обратно в строй!» «У кого ракетницы?»

Громкая команда из рядов дрогнувшей колонны:

– Ракету! Обозначить себя! Быстрее!

Взлетела вверх и почему-то сразу погасла зеленая ракета. Поздно!

Все произошло в считанные секунды. Пеше-конную колонну, растянувшуюся почти на километр, «Илюшины» приняли за отходящего противника. Немцы, видимо, отошли еще ночью. А нашим летчикам нужно было догнать и преследовать отступающих. Неужели не предупредили, что могут встретиться и наши части, преследующие отходящего противника.

Ведущий штурмовик слегка качнул крыльями. Вижу, как из-под крыльев

«Илюшиных» блеснуло пламя эрэсов. Пулеметно-пушечные очереди ударили по нашим пеше-конным войскам. Страшный поражающий огонь прошелся по плотной людской массе. Люди на мгновенье замерли. Затем бросились врассыпную.

Поздно подавать сигналы. Разве в считанные секунды обозначишь себя? В рядах колонны растерянность. Кто-то бросился в кусты, распластался в кюветах, побежал в сторону от дороги, от огневого пожара.

Произошло все неожиданно и до боли абсурдно. Зеленая ракета, выпущенная вдогонку стремительно промелькнувшим «илам», ничего изменить не могла. Обозначить себя растянувшейся на сотни метров колонне наших войск не оставалось времени.

Да и как это сделать?

Накануне из штаба полка, как обычно, передали условные сигналы для связи с нашей авиацией – три ракеты: красная, желтая, зеленая. Но кто успеет в считанные секунды перезарядить ракетницы и выпустить трехзначный сигнал? Абсурд! Такое “взаимодействие” пехоты и артиллерии с авиацией могли придумать только бумажные идиоты.

Не было в колонне и дымовых шашек. По всем правилам авиаторы должны иметь в наземных войсках наблюдателей. Только со второго захода разрешалось наносить пулеметно-пушечные и ракетные удары. Первый пролет над колонной – проверочный.

Штурмовики вынырнули из-за леса на бреющем. Их задача – преследовать отступающих немцев. Но разве педантичные немцы привыкли двигаться так беспечно, днем, плотной массой?

Потери – 32 человека

Поворачиваю от леса назад. Бросаюсь в середину и хвост колонны, туда, где седьмая батарея и управленцы.

Прошла минута, может быть чуть больше. Самолеты развернулись. Пошли на новый заход.

Штурмовики вновь над нашими головами. Люди снова рванули в сторону от дороги. Бежали, прыгали, ползли тяжело раненные солдаты. Вижу рядового Борисова. Он тяжело ранен и, подобрав искалеченную ногу, пытается на одной здоровой отпрыгнуть в сторону. Между повозками мечется старшина Захаренко. Срезает одежду (рукав) с раненного и делает перевязку лейтенант Блызкин.

Многие остались на месте, пытались помочь, перевязать пострадавших, разбросать рвущиеся на повозках мины, остановить паникующих, успокоить коней.

Авиаторы, очевидно, поняли, наконец, ужасную ошибку. Безжалостно ударили по своим. Если бы они могли услышать негодование, проклятия тех, кто был поражен огнем, ранен или чудом остался цел.

Подбегаю к дивизиону. Точнее к тому, что осталось от штаба и 7-й батареи. Рядом с разметанным имуществом перевернутые повозки. Убитые лежат на дороге, в кюветах, на краю глубокой воронки.

Была сброшена стокилограммовая бомба. Горит имущество. Детонируют на повозках мины. Раненные кони вздыблены, рвут постромки, упряжь. Стволами вверх торчат семидесятишестимиллиметровые орудия. Мечутся в шоке пострадавшие.

Медики Володя Блызкин, его товарищ из соседнего дивизиона лейтенант Петр Баранов напряженно работают: девятнадцать раненых только в нашем дивизионе.

Седьмая батарея и управление дивизиона буквально разбиты. Погиб начальник связи дивизиона Самохвалов. Убиты Иван Минаков, Петр Борисов. Погибли телефонисты, разведчики, солдаты и сержанты 7-й батареи.

Перевязали, отправили в медсанбат пострадавших. Размотали постромки, отвели в сторону коней. Орудийные расчеты приводят в порядок пушки. После воздушной штурмовки прошло несколько часов. Собираем оставшихся в живых вместе, в стороне от дороги. Подсчитываем с начальником штаба потери.

Модин проверяет списки личного состава; что-то отмечает. В списке отсутствующих не хватает двоих рядового – вычислителя и офицера – замполита дивизиона. Оба из управления дивизиона. Начальник штаба оглядывает оставшихся и в недоумении спрашивает:

– Где же капитан Гурьянов? Кто последним видел замполита? Опрашиваем одного, другого. Наконец, выясняем:

– Капитан Гурьянов ранен. Осколком в ногу, сравнительно легко. Его перевязали медики из соседней части. А он после этого приказал оседлать коня, взял свой чемодан и верхом ускакал, очевидно, в медсанбат.

– И никому ни слова. Словно сбежал.

Модин в сердцах чертыхается. И теперь с вопросом ко мне:

– Документы, партбилеты собрали? Механически лезу в карман гимнастерки.

– Да не твой. Документы погибших. Где партбилет Минакова? А где сам Минаков?

– Его нет. Минаков погиб. Он побежал в сторону леса, но попал под огонь «эрэсов». Видимо, прямое попадание… Документы, партбилет не сохранились.

Партбилеты погибших солдат и офицеров, оказывается, надлежало сдать в целости в политотдел дивизии.

К вечеру вырыли общую могилу и похоронили в ней наших товарищей. Братская могила погибших солдат и офицеров 3-го дивизиона на деревенском кладбище, в сосновом лесочке, на окраине Залесья. Солдаты делают из досок общий обелиск со звездочкой наверху и четырьмя 76-мм снарядами по краям. На обелиске – черной краской – звания, инициалы, фамилии погибших товарищей. Это случилось 30.06.

Начальник штаба пишет донесение. Позже в документах полка появится запись: “В 12.00 походная колонна третьего дивизиона в районе деревни Залесье была ошибочно атакована с воздуха группой своих штурмовиков. В результате…”

Трагический результат. Бессмысленные потери.

Володя Блызкин достает флягу с разведенным спиртом. К нам присоединяется лейтенант Баранов. Разливаем. Дмитрий Модин протягивает крышку от котелка. Молча принимаем обжигающую дозу – в память о навечно погребенных в белорусской земле братьях по оружию.

Если бы всегда так

Ночью продолжаем движение. Два орудия седьмой батареи оставлены в Залесье. С ними расчеты, артиллерийский техник Василий Кукушкин. Нужен ремонт, не хватает средств тяги.

Противник отходит. Перебираемся на другой берег р. Сосницы. Слева, в нескольких километрах от нас железная дорога и Западная Двина. У нас плотные боевые порядки. Локоть к локтю преследуют противника три наших корпуса. Наша дивизия в составе 83 ск. Впереди – Полота и Полоцк. Город – узел коммуникаций. Через него путь в Прибалтику, и на запад – в Германию.

В городе, с востока и юга, подготовлены оборонительные сооружения. Для ведения огня приспособлены городские здания. В пригороде сооружены долговременные огневые точки.

Наши войска приближаются к городу с юга и юго-востока. Около десяти дивизий прорывают немецкие боевые порядки – вдоль правого и левого берега Двины.

Будучи обойденной с флангов, не выдержала натиска витебская группировка противника. Оперативных резервов нет, немецкие контратаки прикрывают вынужденный отход.

Бой за город Полоцк; 1–3 июля 1944 г.

Разворачиваю карту: если будем двигаться в прежнем направлении, нам предстоит не раз форсировать правые притоки Западной Двины – не только ручьи, но и реки – знакомую Полоту, затем Дриссу. Возможно, участвовать в освобождении не только небольших, но достаточно крупных населенных пунктов.

В первых числах июля двигаемся по большаку, входим в лесной массив. В воздухе хозяйничает наша авиация. Теперь летчики работают по боевым порядкам противника. Все же осторожно через короткие просветы наблюдаем за действиями штурмовиков и истребителей. С интересом слушаем, перехватив по рации переговоры летчиков:

– Вася, держи правее.

– Прикрой меня сзади!

– Смотри, смотри. Прямо перед тобой.

– Ориентир по вспышкам, по огням.

Авиаторы обрабатывают передний край, бьют по отходящим войскам противника. Если бы всегда так.

Практически судьба Полоцка предопределена. Улицы города в дыму, в огне. 2 и 3 июля бои идут в городских кварталах. Отходя, немцы подрывают мосты через Двину.

Во второй половине дня один из полков нашей дивизии действует на северной окраине Полоцка. Два других полка продвигаются севернее. Пересекают полотно железной дороги. Та самая дорога, что разбивала надвое оборону нашей дивизии. По этой дороге противник двигал против нас бронепоезд.

Крушили дорожное полотно

Поднимаемся на насыпь. Еще вчера железнодорожное полотно было в исправности. Сегодня рельсы разбиты, шпалы разворочены. Каким-то огромным крюком каждая шпала выдернута из своего ложа и рассечена надвое.

– Когда это они и как разворотили?

Начальник разведки второго дивизиона – Саша Рак удивлен не менее меня.

– Какими-то огромными крюками. Вероятно, специальную полотнодробилку пригнали.

– Надо же, с какой силой били по полотну. Не только шпалы, но кое-где и насыпь обрушили, разворотили.

– А что с рельсами сделали! Из каждого рельса выкрошены огромные куски металла. Ломом, молотом этого не сделаешь. Крошили аккуратно. Не дробили молотком, а подрывали. Куски рельс повыбиты с помощью взрыва. Толом.

Перед отступлением противник все, что можно, взрывал, поджигал, уничтожал. Многометровые рельсы на путях перебиты взрывными зарядами. Шпалы приведены в полную негодность. Балластный слой разворочен. Уничтожены стрелки. Подорваны и свалены телеграфные столбы. Какой-то мощный разрушитель пути оставил после себя жалкие обломки вчера еще целого полотна.

Потребуются не одни сутки, чтобы восстановить железнодорожный путь, пустить по нему поезда.

Невдалеке от железной дороги брошенные немцами огневые. Пустые гильзы, остатки укупорки. Фаустпатроны для борьбы с танками. Рак берет фаустпатрон в руки. Небольшая металлическая труба, внутри пороховая запрессовка. На конце трубы – кумулятивный снаряд. Сбоку прицельная планка. Она легко отгибается, ставится в вертикальное положение. Рядом с ней ударный механизм.

Саша кладет фаустпатрон на плечо. Прицеливается. Останавливаю его. Мне уже доводилось опробовать это простое, но небезопасное оружие.

– Осторожно. Пламя из фауста выбрасывается длинной струей назад. Сжигает все, что находится позади.

Танков у нас в дивизии нет по штату. Танковых частей нам обычно не придавали. Во всяком случае пока. Здесь песок, болота, слабый грунт, много озер. Противник снял с огневой позиции и увез орудие, а фаустпатроны, предназначавшиеся для борьбы с танками, бросил. Оставил на огневой артиллерийские снаряды, укупорку, какие-то мешки и корзины с барахлом.

Хвойная боровина, боровные леса

Впереди переправа. Батальоны перебираются через Полоту, на которой, как и на Двине, стоит город. Невольно вспоминается: Полота – рубеж нашей бывшей обороны и памятный рубеж истории нашей России.

Пытаемся блеснуть друг перед другом эрудицией:

– По Полоте и Полоцку дано имя. На Полоте тысячу лет назад жили полочане.

– Наши прародители. Славянское племя. Помнишь – дреговичи, вятичи, радимичи. Заодно с ними, на берегах озер, в лесных чащобах, вокруг Полоты, селились полочане. От полочан пошли кривичи, что когда-то строили села и городки в верховьях Двины и Днепра. Считается, что это они основали Смоленск. О полочанах писано в “Повести временных лет”.

История. Полоцк не раз переходил из рук в руки. Сегодня мы обходим седовласый Полоцк с севера. Город в клубах дыма. Разрушенные дома и мосты. Едва видны купола древних храмов.

Вслед за стрелковыми частями двигаемся лесными, полевыми дорогами. Пересекаем большаки. Кругом песок, могучие сосны. Отсюда имена сел – Боровуха (аж три Боровухи), Боровцы. В стороне от нас – Сухой Бор. Впереди – Борковичи, Борзилово, Заборье, Боры. И еще – Залесье, Замошье.

Сегодня Боровухи 2-я и 3-я – пригороды Полоцка.

Полки нашей дивизии – локоть к локтю с соседями – выбивали противника из города. Вели бои на его окраине. По радио услышали приказ Главнокомандующего с традиционным приветствием войскам и праздничным салютом. Вместе с другими соединениями, участвовавшими в освобождении города, дивизия получила почетное добавление к своему имени: стала называться “332 Иваново-Полоцкая стрелковая дивизия имени М. В. Фрунзе”.

В первых числах июля почти безостановочно двигаемся вдоль правого берега Двины. В ходе преследования отступающего противника было немало поучительного. Обход обороняющихся по болоту и неожиданный удар по ним с тылу. Ночное форсирование притока Двины перед Горовцами и последующее противоборство с немцами, пытающимися сбить наши батальоны, когда доходило до рукопашной. Упорные бои севернее Дриссы, значительные потери противника и последующая сдача в плен большой группы немцев – остатков 501 пехотного полка и других подразделений. Но об этом чуть позже.

Командование проводит частые перегруппировки. 9 июля 1 и 3 дивизионы передаются в оперативное подчинение 360 стрелковой дивизии. На следующий день наша дивизия приняла боевые порядки у 119 дивизии. Командиры батарей вели пристрелочный огонь. Из-за отсутствия горючего гаубичные и противотанковые батареи порой не могут своевременно сменить огневые позиции.

Доходило до рукопашной

10-11 июля полки и батальоны дивизии на марше. Преследование – по большаку в полосе между железной дорогой Полоцк – Даугавпилс и текущей в северо-западном направлении Западной Двиной. Утром 11 июля перешагнули через небольшую речушку Перемерку и, полюбовавшись на красивейший городок Дзисну, вслед за 1119 сп подходим к реке. Это Дрисса. Ползет змейкой невдалеке от Двины. Подходы к реке лесом. По берегу густой кустарник.

Противник на правом берегу Дриссы. А соседа слева (Дзисна; левый берег Западной Двины) у нас практически нет. Соседние дивизии ушли далеко вперед. Нам нужно спешить. Быстрее выдавливать противника, двигаясь в общем направлении к Даугавпилсу.

3-й дивизион, поддерживая 1115 сп, сосредоточился в районе Смульково. Первая забота – наладить связь. На правом берегу реки полоса 1119 сп. Когда батальоны полка подошли к реке, увидели, что другой берег просматривается плохо. Берега покрыты густым кустарником. Где противник – неясно.

Командир батальона майор Евсеев отправил на вражеский берег разведчиков. Вернувшись, они доложили – на той стороне тишина. Комбат принимает решение – не поднимая шума, незаметно для противника перебраться через реку.

Река перед Горовцами сравнительно неглубока. С вечера разыскали брод. Батальон поротно спускается к воде. Солдаты сбрасывают сапоги, снимают гимнастерки, шаровары. Без лишнего шума перебираются через реку. Станковые пулеметы перевозят на лодках. Протягивают тросы. 45 мм пушку перетаскивают по дну реки.

С рассветом противник обнаружил наших солдат. Их появление оказалось полной неожиданностью. Роты Евсеевского батальона успели вырыть небольшие ровики, замаскироваться.

Немцы хотели сбросить наши подразделения в воду. Поставив на флангах пулеметы, противник попытался подойти к залегшим по берегу реки ротам. Но натолкнулся на ответный огонь. Минометчики забросали наступавших минами. Порой солдаты противника приближались к нашим ровикам вплотную. Доходило до рукопашной. Восстановить положение немцам не удалось.

Опираясь на небольшой плацдарм, перебрался на противоположный берег второй батальон, затем весь полк. Немцы вновь вынуждены отходить.

Дивизия получает новую задачу. 1115 и 1119 полки принимают боевые порядки у соседа. Третий дивизион поддерживает 1115 стрелковый полк. Батареи, штаб дивизиона – оставляют район Смульково. Снявшись с прежних позиций, пехота и артиллеристы продолжают двигаться вдоль правого берега Двины.

Кому нужны оккупационные марки?

Солнечным утром подходим к южной окраине Дриссы. Перед нашим взором красивый городок. Безветренно, спокойно, необычно. Протянувшийся вдоль реки город Дрисса известен по событиям Отечественной войны 1812 года. Здесь стояла одна из русских армий, которой надлежало задержать войска Наполеона. Лагерь под Дриссой, в излучине Двины, вошел в историю. Но столкновения с французскими войсками тогда не случилось.

Мы подошли к городу с южной стороны. Останавливаемся на небольшом возвышении. Рядом довольно глубокая выемка. Видимо здесь добывали песок или глину. Потом забросили. Вместе с новым начальником связи дивизиона Трофимом Плужниковым рассматриваем городские кварталы и домики в бинокль. Город как будто вымер. Немцев в городе нет. Не видно и жителей.

Нам показалось это довольно странным. Жители ушли, вероятно, потому, что опасались оказаться под обстрелом. Боялись, что противник использует город в качестве опорного пункта. Но почему немцы оставили город?

(Напомню: левый берег Двины, уже был освобожден нашими войсками. И это, несомненно, облегчало действия дивизий, преследовавших противника по правому берегу реки. Но мы почему-то не в полную меру использовали подобное преимущество).

Утром 12 июля с группой разведчиков и связистов – Кязимом Садыховым, Борисом Камчаткиным, Сергеем Коренюгиным, Глебом Захаренко – входим на южную окраину Дриссы. Вслед за нами подтягивается один из батальонов пятнадцатого полка.

Как обозначить, что мы первые, хотя бы и в пустом городе?

– Надо попросить Модина, чтобы он отразил в донесении.

Переглядываемся и понимаем, что наши замыслы не к месту. И отказываемся от честолюбивого стремления вписаться в историю Дриссы.

Двигаемся по пустым улицам. Под ногами битое стекло, куски провода, осколки посуды, клочки бумаги, старых газет. Обломки досок, деревянная и металлическая укупорка.

Наше внимание привлекает двухэтажное здание. Его покинули, вероятно, пару часов назад. Двери настежь. Внизу центрифуга и пустые бидоны. Поднимаемся на второй этаж. Там конторское помещение. Столы, пишущая машинка, какие-то бланки, квитанции на столе и полу.

Разведчики Василий Чуркин, Борис Камчаткин предлагают:

– Неплохо бы посмотреть, нет ли чистой бумаги.

– Давайте, попробуем. У немцев в блиндажах, кроме журналов и свечей ничего путного не найдешь. А тут небольшое хозяйство. Для отчетности, бухгалтерии нужна бумага.

Заглядываем в ящики письменного стола. Открываем шкаф – пусто. Рядом перевернутые стулья. В углу металлический сейф.

Но сейф заперт. Подоспевшие солдаты быстро справляются с замком. Заглядываем внутрь. На полках какие-то отчетные документы. Нам же до зарезу нужна бумага. Не хватает канцелярских принадлежностей, обычных чернил. А тут накладные, исписанные вдоль и поперек гроссбухи. В самом углу бумажные купюры и мелочь (марки и латы).

Вздох разочарования. Деньги нам ни к чему. Вот если бы удалось найти хотя бы немного чистой бумаги, карандашей, тетрадей. А кому нужны немецкие марки?