Текст книги "Чаша ярости"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Артем Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

ДЕЙСТВИЕ – 2. ЭПИЗОД – 2
КОНГО. КИНШАСА, 2159 год от Р.Х., месяц сентябрь

Иешуа перебирал в руках документы, принесенные Петром от Нгамбы. Бормотал:

– Ага, значит, согласился. Хорошо… И ничего взамен не попросил. Хорошо…

– Ну, если не считать трех «хаммеров», – как бы вскользь заметил Петр, сидящий напротив.

– Не считать, – Иешуа помотал головой, – чего их считать? Это обычные расходники, как вода, как электричество.

– Ну да. – Петр, в общем, был согласен с Иешуа: в самом деле, таких «расходников» будет еще немерено, устанешь расходовать. Так ведь – жизнь…

Они сидели в комнате под кабинетом Иешуа – в такой же, как и у Петра, келье без окон и с железной дверью. Полное экранирование плюс охрана из доброго десятка бойцов. Иешуа, Петр и Иоанн – троица Храмовых глав: первый – главный и явный, второй – важный и тайный, и третий – тихий и незаметный, находящийся в периоде самообучения незнакомой жизни в незнакомом времени, но осведомленный обо всем, что знают первые два.

Иешуа не любил эту комнату – в отличие от светлого и просторного кабинета. Вообще, ему не по нутру были те условия, в которые его и всех остальных приближенных поставил важный и тайный мистер Оруэлл. Жилые помещения – как каюты на под-иодной лодке, каждый день – куча проверок, вечно новые пароли Для входа в разные зоны доступа, на которые всю административ-кую часть поделил также мистер Оруэлл. Иешуа больше по душе было его жилище: светлая зала, этакая студия с оранжереей в ста-Р°м здании – круглом белого камня доме о пяти этажах. Зачем Ушедшим нефтяникам понадобилось подобное строение – неизвестно, но после незначительной модернизации оно превратилось как раз в такое, в котором должен бы жить глава большой христианской общины. А он там и жил. Но не более. В смысле спать принимать пищу, вести отвлеченные беседы с прихожанами – это пожалуйста, мистер Иешуа, но как только дело доходит до секретности и конфиденциальности, то извольте в не любимую вами «каюту», мистер Иешуа, ваш дом, мистер Иешуа, не может служить гарантией того, что ваши, мистер Иешуа, слова не станут известны кому-либо еще. И не обессудьте: мистер Оруэлл непреклонен он – знаток своего охранного дела.

По ночам над Храмом, помимо известных науке астрономии звезд, зажигались еще несколько – странное созвездие из мерцающих огонечков: спутники, неусыпные очи… Чьи? Вот уж что неизвестно, то неизвестно. Не Бога, разумеется, но, не исключено, каких-то земных злых божков. Порой Иешуа приходилось проводить больше времени в экранированном подвале, чем в своей парадной резиденции.

– Хорошо, – в очередной раз констатировал Машиах и убрал документы в сейф.

Приложил палец к датчику, устройство пискнуло – теперь бумаги в сохранности. В случае попытки несанкционированного проникновения сейф за три секунды расплавится, уничтожив заодно и все содержимое. Надежная штука.

– Рад стараться! – подражая военным, отрапортовал Петр.

Иешуа даже не улыбнулся.

– Пойдемте на воздух, мужики. Меня прихожане ждут.

– Пойдемте, – вздохнул Петр.

Ох не нравится ему вся эта система охраны, раздражает она его, думал Петр, поднимаясь витой лесенкой вслед за Иешуа на первый этаж из подвала. А что поделать? Паранорм, конечно, себя всегда защитить сможет. Свое ближайшее окружение тоже. Физически защитить. Но в том-то и дело, что больше никто ни на кого физически не нападает – после известных событий с вышедшей из повиновения соседней воинской частью. Куда труднее защитить информацию, которая имеет малоизученное свойство утекать в неизвестном направлении в самые неожиданные моменты. Поэтому-то и придумана эта неприятная, но исключительно эффективная система допусков – чтобы никто ничего лишнего не зная. И именно поэтому Петр, он же мистер Оруэлл, а также Иоанн и Иешуа охраняются тщательнее всех – как знающие больше всех. Причем Петр для себя самого никаких поблажек не делает он такой же объект охраны, как и все остальные. Установленный порядок соблюдается беспрекословно.

Хотя и много показухи. В чистейшем виде.

А без нее – никак. Показуха, вернее, демонстрация силы и надежности охранной службы – это едва ли не половина успеха. Звездочки, зажигающиеся по ночам, должны видеть и передавать своим хозяевам, что тут, в Храме, все серьезно и не по-детски. Не в игрушки люди играют, а делами занимаются. Какими? Неведомо. Экранирование мешает. Но с виду все очень круто. Вот и ломают головы таинственные соглядатаи, изобретают способы разузнать секреты Храма. Но все уже давным-давно изобретено: раз техника пасует, значит, в дело должны вступить люди. Человеческий фактор незаменим в любом времени. Вот и засылают шпионов. Да сколько! Петр даже и не думал, что скромная страна Храм может привлечь к себе такое плотное внимание спецслужб. Нет, предполагал, конечно, готовился даже, но, оказывается, недооценивал степень заинтересованности разнообразных разведок в получении информации из Храма. Шутка ли-из полумиллиона жителей-прихожан почти пятьсот – агенты! Ребятки Петра недоумевают: как их шеф может безошибочно выделить из группы людей одного, который после проверки и обыска оказывается совсем не тем, за кого себя выдает? Мистер Оруэлл профессиональных секретов, естественно, не раскрывает, отговариваясь тем, что интуиция – это едва ли не самое важное качество контрразведчика. Не станет же он, в самом деле, объяснять простым и не очень бойцам, что умеет сканировать мысли людей и выявлять среди общего эмофона те важные крупицы, которые и выдают в человеке засланца.

Очень все это не нравилось Иешуа, не того он хотел от своей фаны Храм. Наблюдатели, шпионы, охрана… Какая охрана была в Галилее?.. Петр, Иоанн, Симон… «Время было иным», – убеждал Петр. Иешуа соглашался, но как-то тоскливо. Говорил: «Мы бюрократизируемся и высыхаем. Горько мне…» Первое это Петру Понятно, с этим он соглашался. Но «высыхаем»?.. А Иешуа не объяс-нял. Он многое теперь не объяснял, хранил в себе, стараясь не ескивать эмоции, берег близких. Но не Петра же! Петр все и без выплескиваний чувствовал: Иешуа далеко не всегда закрывался от друга. А тот и жалел, и утешал ненавязчиво и не впрямь изменить ничего не мог: не в Галилее, время и впрямь иное.

Кстати, Иешуа и сам иной раз свой вклад в это «иное» вносит. Бросит иной раз как-нибудь невзначай:

– Шпионов у нас прибавилось…

Петр напрягается:

– Кто? Где? Почему не знаю? А тот ему хладнокровно:

– Утро, второй этаж, аппаратная, девушка в синей кофте.!

Девушку берут на контроль, приставляют к ней наружку, пока она отсутствует в здании, по-тихому обыскивают комнату, находят всякую банальную ерунду: спецаппаратуру, записи подслушанных разговоров, планы Храма, космические снимки и прочие тра-ля-ля… И – большой привет.

Кстати, с той девушкой некрасиво вышло… Профессионалка оказалась настоящая, но только нервная слишком. Наружку вычислила, следы обыска тоже нашла, а тут еще Петр с ней поговорить решил, записку с нарочным прислал. Ну, она и поняла, что ее раскрыли, сейчас информацию вытягивать начнут. Не исключено – пытки, не исключено – «инъекции правды», позор, позор… Короче, взяла, да и суицид учинила… Некрасиво.

Петр тогда разнос своим церберам устроил мощный. Школа разносов – школа Дэниса, его бывшего шефа, мастера вольной борьбы с проштрафившимися подчиненными… А в итоге ценно указал работать аккуратней, а то, понимаешь, желторотые пигалицы уже распознают слежку за собой, что же будет с серьезными агентами?

Церберы вняли. И то легко понять: плохих Петр у себя не держал.

Контрразведчик Оруэлл не всех агентов раскалывал с треском. За некоторыми порой было даже очень интересно наблюдать. Все равно никакой важной информации они надыбать не смогут, а стараться будут изо всех своих шпионьих сил. Пусть барахтаются, а мы посмотрим. Вот он ходит, высматривает чего-то, записывает на кристальчики, снимает микрокамерой. Потом разворачивает на ладони передатчик и… А-а! Не работает? Какая жалость! Частота-то заглушена помехами. Ай-ай-ай… Ну да ничего, на резервной частоте попробуй передать в свой Центр, что ты тут разведал. Тоже не получается? Так оно и понятно: мы же глушим твои частоты, дружок. И смотрим на твою растерянную физиономию, и веселит на нас сверх всякой меры. Так и не узнают твои боссы, что сегодня давали на завтрак в Храме, какой был стул у начбеза Оруэлла, что пел себе под нос мистер Иоанн, бреясь в ванной поутру. Останутся без стратегически важной информации. А все потому, что хранить свои секреты нужно тщательнее. Как их Храм бережет. Пока ты внимал проповедям Машиаха, аккуратные работники Службы безопасности развинтили твою машинерию, изучили досконально, а потом свинтили назад. Так что ты нас ничем не удивишь. Живи и слушай проповеди, может, шпионить охота пропадет.

Игра. Детство. Хотя и жестокое. Впрочем, детство чаще всего – жестоко.

Но так бывало не всегда.

Особо активных шпиков служба Петра отлавливает с поличным где-нибудь в запретной для простых смертных зоне, где и впрямь есть чего скрывать, обыскивает, вытряхивает из них целый радиозавод микроаппаратуры, подвергает допросу, легкому, нефорсированному, без пыток и «инъекций правды», – зачем бедная девушка самоубилась? – и ничего, как правило, не дознавшись, высылает за пределы. Со словами типа: «Сам не суйся и друзьям своим закажи!»

Но суются, конечно. Как не соваться. Коли есть секреты, то есть и те, кому эти секреты охота узнать во что бы то ни стало. Даже если и не особо нужно.

Однажды Петр обнаружил среди вновь прибывших в Храм жителей одно знакомое лицо – виданное как-то мельком в приемной Дэниса. Человек, работавший во времена Петра в отделе безопасности Службы Времени, теперь приехал в Храм под видом добропорядочного прихожанина. А может, он таковым нынче и является?.. Петр тогда крепко задумался: наконец-то дождались наиболее заинтересованных! Но по всем законам конспирации агент, засветивший свое лицо в таких кругах, как высшие эшелоны Службы, не должен был отряжаться на подобное задание. В ведомстве Дэниса во всех сферах его интересов работали только профессионалы, которые знают свое дело куда как туго. Может, не уж и интересуются они новой страной, а просто решили отбить номер, раз все его вовсю отбывают, вот и послали кого no-свободнее, кто первым под руку подвернулся, а он и рад в шпионов поиграть. Тем более откуда им знать, что в Храме имеется некто, кто тоже бывал вхож в самый главный кабинет самого таинственного учреждения на свете. Вроде бы узнавать в лицо этого парня здесь некому… Так? Или не так? Или это подстава? То есть кому-то очень надо, чтобы означенный некто – коли он и вправду есть – подумал про Службу с пренебрежением, расслабился, чем-либо выдал свое существование… Вот главное: чем-нибудь выдад!

Опять-таки детская игра: «вымани тигра»…

Ну да ладно, жизнь покажет, а пока работать надо. Приставили к «прихожанину» наружное наблюдение, установили «жучков» в его комнате. Легенду заодно проверили – здесь службист оказался чист кристально: биография прослеживается до самого детства, родственники имеются, есть доказательства того, что данный товарищ ранее трудился на поприще конструирования каких-то там топливопроводов для авиации. Не подкопаешься, в общем. У Петра даже сопливые сомнения возникли: ну, может, просто похожий человек, может, это и не агент никакой, а честный инженер, бросивший любимую работу ради светлой идеи… Но это быстро развеялось, когда, сканируя эмо-фон интересующего субъекта, Петр отчетливо выделил имя – «Дэнис». Совпадения исключались. Тем более слежка выявила нездоровый интерес «инженера» к разного рода вспомогательным помещениям строений Храма, куда можно было заходить только персоналу. Несколько раз «ошибаясь дверью», он забредал то в компьютерный центр, то в главный энергоблок, но всякий раз натыкался на неулыбчивых охранников, которые вежливо провожали заблудившегося наружу и акцентировали его внимание на табличках «посторонним вход воспрещен». За откровенно грубой работой агента Петр тогда не разглядел хитрый умысел Службы. «Вымани тигра» – да, наверно. Но кого считать тигром?

Время показало, что не Петра.

Через месяц агент собрался уезжать. Обычная для Храма практика: прихожанин пожил, послушал проповеди, понял, что все это – не его, и решил отбыть. Это нормально. Из сотни приезжающих надолго остаются только восемь-десять человек. И так процент высок… «Инженер» сложил манатки, попрощался с соседями и отправился на автобусе Храма в аэропорт Киншасы. Подозрительное дело – кроме бездельных шатаний по Храму и периодических заходов «не туда», этот агент не пытался ничего снимать, записывать, ничего никому не передавал по СВЧ-связи. Даже почту не отправлял. В номере, где он жил, сотрудники Службы безопасности мистера Оруэлла не нашли никаких технических приспособлений которые обычно возят с собой труженики плаща и кинжала. Ну на нет и суда нет. «Жучки» сняли, наружка проводила клиента до трапа, лжет взлетел – прощай «инженер», удачи тебе в работе.

Все бы ничего, но Петру не давала покоя та шальная мыслишка подслушанная в мозгу у «инженера». Четкое имя «Дэнис», сопровождавшееся ясным зрительным образом. Простые инженеры с Дэнисом знакомы не бывают и в кабинете у него не сшиваются.

Новую партию паломников-прихожан мистер Оруэлл осматривал тщательнейшим образом. С каждым лично познакомился, ответил на вопросы, разумеется, на те, на которые счел возможным ответить, разъяснил всем правила поведения в Храме, рассказал, куда ходить можно, а куда нельзя. Провел инструктаж, одним словом. Во избежание.

Попутно, пока шеф знакомился, по компьютеру проверялась биография каждого из прибывших – когда родился, где жил, с кем работал и так далее. Подозрительных зацепок не нашлось. Более того, все новенькие вели себя чудо как примерно, куда не ведено – носа не совали, о чем не надо, не спрашивали, не иначе внушение начбеза действовало. Но было уже, было имя – Дэнис. А Петр отлично знал, что оно так просто ни в чьей памяти не всплывает.

– Внимание не ослаблять! Наружку не снимать! – Петр отдавал приказы уставшим наблюдать за прилежными прихожанами охранникам.

– Так точно, – уныло отвечали ему охранники и усаживались за экраны.

Однажды вечером был нарушен периметр. Сигнал поступил из северного сектора и был коротким. Можно было бы подумать, что это какой-то глупый зверь по нечаянности попал в зону наблюдения охранной автоматики, но в таком случае этот зверь должен быть абсолютно глухим. Предусмотрительные проектировщики, разрабатывавшие систему охраны периметра, учли местные особенности и понатыкали через равные промежутки ультразвуковые излучатели, призванные отпугивать праздношатающееся зверье. Работают эти штуки на редкость эффективно, еще ни разу ближе трехсот метров от периметра никто не видел ни одного животного. А тут – сигнал тревоги длительностью в три секунды, на мониторе – ничего, тепловисор показывает ровный фон. Может, просто насекомое крупное пролетело? Гигантское какое-нибудь…

Впрочем, зачем гадать, все равно положено выдвигаться группой быстрого реагирования на место получения сигнала, каким бы коротким он ни был.

Выдвинулись. Оценили обстановку. Ничего подозрительного Все как обычно. Неподалеку, примерно метрах в шестистах от периметра, – палаточный лагерь, таких вокруг Храма много, в них живут всякие разночинцы, периодически пикетирующие Храм. Беззлобные кришнаиты, нахальные гринписовцы, вечно чем-то недовольное местное население. В лагере, видимо, был какой-то праздник – играла музыка, горели костры, плясали люди. Не иначе кто-то бутылку швырнул через забор – вот и вся тревога. Ох, бойцы, бойцы, сетовал потом на группу немедленного реагирования Петр, вам бы посмышленее быть да поответственнее, можно было бы стольких неприятностей избежать… Но в тот вечер Петр лег спать рано и ничего не знал.

Узнал только наутро, прочитав стандартный отчет о происшедшем за смену. Так, мол, и так, во столько-то был сигнал, во столько-то выдвинулись, не обнаружили, вернулись. Предположительно – ложное срабатывание от пролета крупного насекомого или неопасного предмета, брошенного неизвестным. Число, подпись.

– Нашли?

– Что? – Невыспавшийся охранник, которого Петр поднял с лостели сразу после прочтения отчета, соображал туго.

– Что, что! Предмет этот неопасный нашли или нет?

– Какой предмет?

Тихо, Петр, не бушуй, держи себя в руках, он просто еще спит, до него все с трудом доходит.

– Вот отчет. Ты писал?

– Так точно. Я.

– Вот написано: «неопасный предмет, брошенный через забор неизвестным». Я спрашиваю: вы нашли этот предмет? Или крупное насекомое?

– Никак нет, сэр.

– А искали?

Охранник даже через пелену сна понял, что ему сейчас придется признаться в собственном разгильдяйстве и лени. Тихо произнес:

– Никак нет.

– Объясняйся. – Петр уселся поудобнее, приготовился выслушивать лепет бойца.

– Ну, там лагерь этих… хиппи. Они праздновали чего-то. Ну и метнули, видать, бутылку или что еще там…

– Или гранату, – съязвил Петр. Охранник сарказма не понял:

– Не, граната бы взорвалась… Да и увидели бы мы гранатометчика, если что. Система-то следит…

Охранник имел в виду, что сигнал тревоги прозвучал бы обязательно, приблизься к периметру кто-либо с оружием. Это тоже отслеживалось.

– А кто кинул-то? – Петр продолжал задавать простые вопросы.

– Не могу знать, сэр.

– А видеозапись вы не догадались посмотреть? Охранник молчал. Не догадались.

– Ну, пойдем посмотрим. – Петр встал со стула, приглашая бойца пройти с ним.

Нет, это бывает жестоко – лишать человека законного сна.

Потревоженный сектор просматривался отовсюду. Три камеры, плюс тепловизоры, плюс съемка со спутника. Идеальная по качеству картинка со всех ракурсов. И ничего. Почти. То есть никаких бутылок, естественно, никто не кидал. И даже не приближался к периметру, если не считать отошедшего до ветру качавшегося пьяного хиппи, который проковылял от своего лагеря почти триста метров в сторону периметра, пока не решил, что здесь ему таки комфортно облегчиться.

Но кое-что все-таки было… Много раз просмотрев запись тех трех секунд, что звучал тревожный зуммер, Петр и все, кто был возле мониторов, включая зевающего охранника, увидели, что над забором что-то блеснуло. Так могла блеснуть большая стрекоза, попавшая в луч прожектора, но на нее не среагировала бы автоматика. Посидели, покрутили запись, поломали головы, да так ничего и не решили. Охраннику – выговор за халатноеотношение к службе, новой смене внушение, чтобы не было халатного отношения. Вроде все.

Ан нет, оказывается, не все.

Умение Мастера Петра предчувствовать опасность никуда не делось, хотя и притупилось за десять лет бездействия – а как же иначе, все мы люди, все человеки, подвержены старению и утрате былой живости восприятия. Но сейчас Петр отчетливо ощущая тошнотный болотный запах чего-то очень неприятного, собираю щегося произойти совсем скоро. Запах опасности.

Вечером того дня в Открытом Соборе Храма – большом амфитеатре, вмещающем до сорока тысяч человек разом, Иещуа читал проповедь. Мероприятие регулярное и даже в чем-то рядовое. Многократно усиленный голос Машиаха носился по трибунам, сея среди зрителей-слушателей, как обычно, только разумное, доброе и вечное. Петр давно уже не уделял проповедям Иешуа столько чисто библейского внимания, сколько бывало раньше там, в Иудее. Работа отвлекает. Но Иешуа на отсутствие аудитории жаловаться не мог – каждый вечер амфитеатр был полон. Для не могущих прийти в Собор были организованы трансляции: в каждой комнате, где жили прихожане, имелся репродуктор, который Петр по старой привычке называл «брехунком» или «матюгальником».

Сегодня, как и всегда, Петр стоял «за кулисами» по левую руку от Иешуа, контролировал обстановку. Ощущение болота не исчезало, но и не усиливалось опасность затаилась, ждет минуты, когда Петр расслабится, чтобы внезапно напасть… Ну что за чертовщина! Петр мотнул головой, чтобы скинуть с себя наваждение, выпустил нечаянно чуть более сильный, чем обычно, мысленный импульс – короткое ругательство. Иешуа, стоящий на сцене, на секунду прервался, взглянул на Петра:

«…Ты чувствуешь?»

«Да, блин, то-то и оно, что чувствую!»

Иешуа не стал продолжать безмолвный и не особо содержательный диалог, вернулся к своей проповеди, заговорил со ждущими и слушающими людьми. Ему ощущение опасности куда менее важно, чем работа. Петр осекся: уж слишком нехило называть деятельность Иисуса Христа на Земле – работой. Кощунствуете, батенька…

В ухе запищала капелька переговорника:

– Первый, как слышно? Первый! – Это был голос начальника сегодняшней смены охраны Васи Крупникова.

Они что там, с ума посходили? Когда это связь отказывала?

– Слышу, естественно. Вы чего?

– Да у нас тут сбои в связи какие-то. Похоже, что на одной наших частот кто-то еще работает, совсем близко. Не могу cвязаться с Шестым и Восьмым. Помехи.

Этого еще не хватало! Извне сигнал-помеха прийти не мог, периметр не позволил бы. Значит, на территории Храма кто-то неким устройством, работающим на той же частоте, что и переговорные устройства службы охраны Храма. И не просто работающим, но и глушащим работу «родных» средств связи. Очень интересно. Сразу возникает уйма примитивных, но интересных вопросов: кто? с какой целью? что у него или нее за передатчик? как он – или она – сюда попал? И наконец: опять шпион? Петр только и сказал:

– Вы проверяете?

– Проверяем, – отозвался Вася.

И сигнал исчез. Совсем. Будто в ухе Петра не высокотехнологичное средство связи, а простая горошина, невесть зачем попавшая в орган слуха.

– База! База! Слышите меня?

Молчание.

А вот это уже ЧП. Служба охраны остается без координатора. А если принять во внимание, что Вася жаловался на отсутствие связи с другими охранниками, то можно легко предположить, что по всей службе связь отсутствует. Общаться друг с другом на расстоянии теперь могут только три человека во всем Храме – Петр, Иешуа и Иоанн. Им радиосвязь ни к чему.

Вкус болота во рту стал нестерпимым. Ощутимо тянуло блеванугь. Петр занервничал. Даже Иешуа позволил себе волноваться, это неплохо ощущалось Петром. Стоящий в противоположной «кулисе»-двери Иоанн тоже весь напрягся, не понимая, что происходит.

Через боковые проходы Петр вышел в амфитеатр, в зрительскую его часть, встал у стены, принялся поквадратно сканировать зал, сжимая площадь квадратов. Как в игре «горячо-холодно». От антарктически «холодно» – через «теплее-теплее» – к «горячо» и, наконец, к «жарко»: вон тот, в дальнем конце, на двадцатом ряду… Что у него в руках?

Замеченный Петром человек явно нервничал, хоть и не выказывал никаких особых признаков этого. На коленях у него лежал какой-то предмет, вот только какой – Петр понять не мог. Человек периодически прикасался пальцами к означенному предмету, как будто нажимал на кнопки.

«Вань, с твоей стороны, в двадцатом ряду…»

Петр попытался сориентировать Иоанна, чтобы тот проверил подозрительного человека. Петр не смог бы подобраться к тому незаметно.

«Вижу. Иду».

Иоанн все схватывает на лету.

Сейчас он пройдет по коридору наверх и выйдет аккурат у двад, цатого ряда, там и дверка рядом. Интересно, а не поэтому ли тот мужичок с непонятной штуковиной в руках расположился именно в этом месте, возле двери? Если что, ему эвакуироваться будет проще простого.

Дальше события развивались крайне стремительно.

В стене напротив двадцатого ряда открылась дверь, в ней показался Иоанн. Его от подозрительного человека отделяло двадцать метров. В ту же самую секунду непонятный предмет как paкета стартовал с колен своего хозяина и, оставляя за собой дымнь след, полетел к сцене, где стоял Иешуа. Публика только охнула упав на сцену, эта штуковина издала слабый хлопок и стала извлекать из себя какой-то розовый газ. Причем довольно активно. Несмотря на гулявший по амфитеатру ветерок, газ не улетучивался, а, наоборот, стелился понизу, прибавляя в объеме. Все произошло за секунды, но их Петру хватило, чтобы понять произошедшее. Маленькая ракета, снаряженная контейнером с газом парализующего действия такие используют многие современные экстремистские группировки, – способна за пару минут, пока распространяется ее содержимое, зафиксировать в бессознательном, естественно, состоянии большое количество народа. С обездвиженными людьми потом можно делать все, что заблагорассудится, – до приезда полиции, если она вообще приедет.

Но в данном случае помощи ждать неоткуда – газ распространяется, вокруг облака довольно бессмысленно бегают бойцы службы охраны – пока еще бегают, а кое-кто из зрителей – ближние к ракете ряды – уже кашляет, вот-вот в обморок грохнется… Дестабилизированная обстановка в чистом виде. Петр мельком взглянул на того мужичка в двадцатом ряду, но его на кресле уже не было, он лежал в проходе, распластанный под массой держащего его Иоанна.

Розовое облако все увеличивалось в размерах. Оно поглоти Иешуа, всю сцену и первые ряды. Люди с верхних рядов спешно эвакуировались под четкой координацией нескольких охранник правильно оценивших ситуацию. Петр, сдерживая дыхание, рванулся туда, где, по его разумению, должен лежать Иешуа без сознания:

«Иешуа без сознания? Ха! Нонсенс!»

Мысленный импульс Машиаха был бодрым и даже где-то радостным. Петру сразу стало легче.

– Иешуа! Ты где? – Размахивая руками в плотном облаке газа, Петр неразумно Тратил дыхание на крик.

«Не кричи. И не маши руками как мельница. Я собираю, а ты разгоняешь!»

Собирает? Что он собирает? Выбравшись на чистый воздух, чтобы вздохнуть, Петр обернулся и увидел, что облако перестало распространяться, хотя газовый патрон еще шипел. Напротив, бесформенная еще несколько секунд розовая масса стала обретать некие правильные очертания. Облако газа превращалось в шар! Через полминуты на свет божий из шара появился Иешуа.

– Ну как? – спросил мрачно.

Петр даже не знал что ответить. Перед ним висел в воздухе, переливаясь всеми оттенками розового, нехилых размеров, метров пятнадцати в диаметре, шар, состоящий из газа. Газа, собранного волей Иешуа в правильную или почти правильную геометрическую фигуру, чего быть физически не может. Ну не имеет газ собственной формы! Об этом еще в школе все узнают.

– Значит, имеет. – Иешуа, как всегда, подслушивал.

– И куда его теперь? – глупо спросил Петр, как-то поотвыкший от чудес Машиаха.

– Бедная-бедная экология, – вздохнул Иешуа и вытянул руку. Колышущийся шар, повинуясь воле Машиаха, поднялся над сценой, выше, выше, над амфитеатром… Он поднимался вверх, пока не стал совсем незаметным на фоне вечернего неба.

– Там его раздует, и все, – прокомментировал Машиах полет шара, глядя вверх. – Жаль, проповедь сорвана. Добавление в духе Иешуа. Хотя мгновением позже он еще добавил:

– Что-то мы не то делаем, Кифа. Плохо…

После исчезновения ядовитого розового газа шарообразной формы в Храме произошло еще несколько событий. Зафиксированный Иоанном диверсант был посажен в одно из тех самых экранированных помещений, предусмотрительно никем не занятое, как раз для таких случаев. Чтобы исключить самоубийство заключенного, стены камеры были обиты мягким, пружинящим материалом, а одежда изымалась.

– Посидишь голым до утра, а там разберемся! – сказал Иоанн тоном заправского тюремщика, закрывая дверь в камеру.

На командном пункте службы охраны тоже было суетно. Как же так чрезвычайное происшествие, а связи нет! Связь, естественно, появилась, как только у пойманного мужичка отобрали настроенную на соответствующую частоту простенькую, но мощную глушилку.

Самое любопытное выяснилось еще позже, когда просматривали запись спутниковой съемки северного сектора. Оказывается, как раз в то время, когда в амфитеатре Храма разворачивались физико-химические события, лагерь хиппи, отмечавший накануне какой-то свой хипповский праздник, превратился в базу террористов. Хиппари переоделись в черные комбинезоны, вооружились, приготовили противогазы и подошли вплотную к периметру, ожидая, когда сообщник, находящийся на территории Храма, отключит систему охраны, не подпускающую к забору никого, кто несет оружие. Но контрольное время истекло, а защита периметра так и не отключилась. Значит, операция не удалась. Провал агента заставил их по-быстрому свернуться и отбыть в неизвестном направлении.

Теперь – после драки, как говорится, – план их был до омерзения ясен. До омерзения от собственной тупоголовости: ясное да не заметить! Под видом прихожанина в Храм проникает «свой» человек, осматривается пару дней, собирает необходимую информацию, а потом дает указание ожидающим в безобидном лагере сообщникам относительно вида оружия и времени его применения. Стрелковое и лазерное вооружение, а также взрывчатка исключались, а вот мини-ракету с газом автоматика периметра не распознала как оружие и спокойно дала перекинуть через забор. Руководствуясь сведениями, полученными от предшественника, который показался Петру таким подозрительным «инженером», внедренный агент решает, как и когда удобнее всего учинить террористический акт, проводит его в жизнь, а потом… Вот здесь план диверсии дает сбой: дальше предполагалось, прикрываясь паникой и суматохой, проникнуть на командный пункт службы охраны Храма, обезвредить личный состав тем же самым газом и отключить защиту периметра. Ждущая снаружи группа взрывает часть забора, проникает в Храм, ориентируясь по наводкам агента, находит бездыханного, но вполне живого Иешуа и уносит его через ту же дыру, через которую они проникли внутрь.

Очень стройно. Но разработчики плана не учли уникальных способностей Иешуа, на чем и погорели. А как их учесть, когда заранее неизвестно, какой из законов физики он опровергнет в следующий раз?

Все это было выяснено позже, на допросе. Диверсант выложил все как на духу, кроме одного – кто заказал операцию. В методах допроса мистера Оруэлла не значились ни пытки, ни изнурение голодом, поэтому преодолевать молчаливое сопротивление допрашиваемого никто не стал. Не хочешь – не говори. С ним попрощались и передали в руки конголезского правосудия. Нгамба пообещал, что его будут судить как террориста, а к ним в Конго отношение суровое. Сканируя напоследок эмо-фон уходящего в наручниках и под конвоем человека, Петр вновь отчетливо уловил одно знакомое имя…

Дэнис.

И опять вопрос: случайно ли в башках то шпиона-комика, то шпиона-злодея, защищенных от любого серьезного дознания – даже от пыток и инъекций, считал Петр! – всплывает это до боли родное имя? Ну, ошибся Мастер, тигром, которого хотели выманить, оказался Иешуа, в Службе по-прежнему не ведали о вернувшемся в свое время Петре. Но так ли уж и не ведали? Для кого оно, дважды повторенное, Дэнис?..