Текст книги "Чаша ярости"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Артем Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

ДЕЙСТВИЕ – 1. ЭПИЗОД – 3
КОЛУМБИЯ. РАЙОН АНТЬОКИЯ (Центральная Кордильера), 2157 год от Р.Х., месяц август
(Продолжение)

Тропический лес под прозрачным брюшком вертолета казался морем, только абсолютно зеленым, местами черным, а еще местами – расколотым лощинкой, в которой сверкало узенькое тело безымянной для гостей речки. Был бы радом Петр, он непременно вспомнил бы русскую песню из своего любимого двадцатого века про зеленое море тайги под крылом чего-то там тяжелее воздуха. Но Петр отсутствовал по уважительной причине, и Иешуа счел сравнение с морем своим, и Мари – тоже, потому что банальные сравнения имеют обыкновение приходить в голову всем и каждому. И лощинка с рекой в данном случае представилась длинным узким островом в означенном зеленом море. Поэзия.

Справа, совсем рядом сверкал солнышком, запутавшимся в винте, вертолет охраны, сквозь колпак видны были пятнистые бодигарды, сидящие, как роботы, ровно и прямо, держащие на коленях черные, холодные даже при плюс тридцати восьми по Цельсию, «томпсоны». Бодигардам было не до леса и не до сравнений, они бдительно пасли вертолет с гостями, в котором только пилот имел оружие, тот же короткоствольный «томпсон», а гости за прозрачным шариком фюзеляжа казались открытыми всем наемным киллepaм мира. Хотя прозрачный шарик был пуленепробиваемым. Так что киллеры пока могли отдохнуть. Или выкатить пушку…

«Учитель, как вы думаете, Марк слышал нас?» – мысленно спросил Крис.

Иешуа не хотел, да усмехнулся:

«О чем ты, парень? Нас просканировали еще на въезде в поместье, помнишь зеркало?»

«Оно же для автомобилей. Чтоб мины обнаруживать…»

«Оно полифункционально по определению. Мины – тоже, но и их здесь не самим зеркалом ищут: там на нем такого всего набито – просто мини-лаборатория. Она легко определила на нас микрофоны, а дальше – дело техники: включить шум… Думаю, Ригерт слушал что-то лирическое: какую-нибудь медленную салсу, например… Он давно потерял нас, Крис».

«Это плохо?»

«Для него – да. Если что-то случится, у него возникнут проблемы на службе».

«А для нас?»

«Чем бы он нам помог, Крис? Здесь хозяин – Родригес, а силы Бюро – далеко: в Штатах, в Мексике. И задействовать их – для этого потребуется такая цепочка распоряжений, что собрать их – работенка для титанов… Так что Марк наш всемогущий – это всего лишь генерал без армии… Но что, в самом деле, за беда: не послушал он наши разговоры! Вернемся – расскажем».

«Вернемся, Учитель?»

«А куда мы денемся? У меня еще много дел на Земле…»

Молчаливый диалог шел мимо Мари, но она чувствовала: он идет и касается их не очень понятного и небезопасного путешествия, и если нужна еще одна частица отрицания, то-с неясным концом путешествия. Тот, кто внутри, жил пока тихо, до времени притаившись, но Мари ощущала его тревогу, и только железное спокойствие Учителя заглушало эмоции того, кто внутри. Баланс сил – так это называется. Силы внутреннего жильца – привычнее, но сила Учителя – предпочтительнее…

– Идем вниз, – сказал пилот.

Уж как так выходило, но разговаривать в этих крохотных стрекозах можно было, не напрягая связки: шум двигателя не проникал в кабину, не то что в эфиопских военных «сикорских».

– А что внизу? – немедленно поинтересовался Крис.

– Поля, – пояснил пилот. И через несколько секунд решил дополнить: – И фабрика.

Он погнал насекомое вниз, чуть ли не вертикально ввинтишись носом в горячий воздух – ремни безопасности натянулись, вжали пассажиров в кресла. Сбоку тот же маневр точно и красиво повторил вертолет охраны. А снизу стремительно приближались низкие длинные здания, крытые металлочерепицей, и Крис машинально подумал, что людям в этих зданиях существовать тяжко, если без кондишена: дневная жара раскаляет крышу, и внутри образуется пекло, в котором должны хорошо себя чувствовать только черти, если они существуют. И, упираясь руками в спинку переднего кресла, успел подбить итог: вот ведь Сын Божий существует, значит, и чертям на роду написано иметь свою преисподнюю…

Она началась сразу за пуленепробиваемой дверцей вертолета, пассажиры просто вошли в нее, как в баню, в сауну, в хамма – куда еще? – рубашки и шорты сразу стали мокрыми, и тем удивительней показались им встречающие: приветливые, спокойные и абсолютно сухие. Или вегетатика особая, или привычка.

Встречающих было трое. Два молчаливых индейца в традиционных белых штанах и широких рубахах и один отдаленный наследник Колумба, высокий, поджарый, седой, как и положено здесь – чуть узкоглазый, улыбающийся.

– Как долетели? – спросил он, поочередно каждому протягивая руку.

Бодигарды из второго вертолета стенкой выстроились сзади гостей. Охраняли, значит. Полковник стоял чуть впереди, посматривал по сторонам, искал врагов.

– Замечательно, – искренне ответил Иешуа. – А как вам удается оставаться сухим?

– Привычка, – приветливо объяснил седой, – ну и организм подстроился за столько-то лет. Я здесь уже двенадцатый год, почти безвылазно. Разве что в Медельин – развеяться, но не чаще раза в месяц. И раз в год – в Мехико, там у меня родные… А зовут меня Эстебан.

– Вы делаете наркотик? – спросила Мари, потому что ответ именно на этот вопрос ее интересовал. В данный момент.

– Я? – удивился Эстебан. – Не дай бог! Наркотик делают рабочие под руководством химиков и немножко инженеров. А я не химик и не инженер. Я даже не рабочий. Я просто присматриваю всеми: чтоб химики правильно химичили, инженеры – инженерили, ну и так далее.

– Вы – менеджер, – удовлетворенно, потому что поняла, сказала Мари.

– Точно! – обрадовался Эстебан. – Такая, знаете ли, универсальная профессия: руководить профессионалами в узком смысле этого слова… Вас, кстати, не раздражает моя болтовня?.. Вы уж простите, тут поболтать особо не с кем, а вы – люди новые, эрудированные вроде, культурные и уж точно – важные. Вон, патрон сам специально на связь выходил: мол, все показать, все рассказать, накормить, напоить, поцеловать взасос и посадить в машинки. Как программа, пойдет?.. Да, еще кстати, а вы вообще-то по какой части? По химической или по инженерной? Или по финансовой?

Иешуа смеялся.

И мрачный бравый Полковник улыбался.

Тот, кто внутри, тоже не видел в человеке по имени Эстебан кого-то опасного, даже индейцы в штанах и рубахах не казались ему бандитами. Мари опередила изумленным вопросом, вернее, вопросами не успевшего стартовать Криса:

– А телесеть у вас есть? Газеты приходят?

Крис недовольно поморщился: ну, блин, женщина, вопросы прямо изо рта вынула.

– Девушка, родная, – тоже засмеялся Эстебан, – последний раз я читал газету месяца два назад, когда по случаю сидел в сортире в отеле «Интерконтиненталь». Слышали о таком в Медельине?.. А этот поганый ящик я не смотрю принципиально, потому что пятнадцать лет назад он развел нас с женой.

– Это как? – не поняла Мари.

– Она смотрела концерт какого-то crazy на полную мощность, а он мешал мне читать книгу хорошего писателя Габриэля Гарсия Маркеса, такого, знаете, непростого древнего писателя, что под crazy музыку его трудно понять. Тогда я взял да и выкинул ти-ви с двадцать второго этажа и навсегда улетел в Колумбию.

– Чтобы понять Маркеса на его родине?

– Чтобы полиция не достала… – отрешенно, в сторону заметил Полковник.

Похоже, он что-то этакое знал про Эстебана и не очень любил веселого менеджера.

– Да что вспоминать, – пресек возможные дополнительнь вопросы Эстебан. Что прошло, то забыто… А что я должен был узреть по телесети и прочесть в газете?

– Этот человек сегодня, – Полковник указал на Иешуа, – самая знаменитая персона в мире. Супер ви-ай-пи. Вот уже месяц все десять миллиардов живущих на земле говорят только о нем, думают только о нем, обсуждают его действия, его слова, его намерения. И вот он – здесь. Это – чудо. А вы – газету в сортире…

– Я ж не врал… – опечалился Эстебан. – Слушайте, незнакомец, а вы не певец, случайно?

– Случайно нет, – сказала Мари. – Он – Сын Божий, Мессия, Иисус Христос. Проглотите сразу столько?

Тут Крис наконец сообразил, почему Мари лезет поперек всех со своими вопросами. Сообразил, потому что услышал: ну не нравился ей Эстебан. Как и Полковнику. Почему не нравился – это паранорм Крис пока понять не умел, а суть все же поймал. Не прямую мысль, а фон. Негативным он был… И успокоился: раз так – пусть спрашивает. Хотя чему тут не нравиться? Нормальный мужик. Веселый, отвязный. А что полиция в Мехико, если верить Полковнику, по нему плачет, так это его заботы. И Полковника, кстати: кто здесь шеф безопасности, в конце концов?..

– Проглотить-то я могу что угодно, – задумчиво произнес Эстебан, – только каково это будет моему желудку… Вы, девушка, всерьез, или у вас такая манера шутить?

И тут Иешуа перестал посмеиваться и даже улыбку убрал с лица.

– Стоп! – сказал он, поднимая руки вверх. – Прекратили фехтование. Кто я-не имеет никакого значения для нашего любезного хозяина и уж тем более – для моего интереса его деятельностью в наркобизнесе. Простите мою ученицу, Эстебан, она молода и неопытна, вы ей не страшны, но подозрительны: много говорите, на ее взгляд, а значит – что-то скрываете. Вот она и пытается вас уколоть своей рапирой: хочет посмотреть, какого цвета у вас кровь. Пустое, Мари! Все, что Эстебан хочет скрыть, нас никак не касается… Ведите, Эстебан, начинайте экскурсию, мы хотим видеть все.

Он обнял Мари за плечи и легонько прижал к себе. Она почувствовала, как волна тепла вошла в ее тело, и вместе с теплом возникла мысль:

«Ты права, девочка, он не самый безгрешный человек, но нам его грехи не судить и не отпускать, да не время сейчас разбрасывать камни. У нас иная цель…»

И Крис тоже ясно услыхал эту мысль.

– Мессия? Иисус Христос?.. – Эстебан недоуменно говорил сам с собой, идя впереди гостей и их бодигардов во главе с Полковником. – Странно… Если я проворонил Второе Пришествие – это нехорошо, конечно. Но с другой стороны, грехов у меня столько, что на Царство Небесное я все равно не потяну… Так что прав незнакомец, ох как прав: какая мне разница – кто он! Да хоть бы сам Всевышний – я уже в аду…

Они шли по узким тропкам, проложенным среди невысоких кустов коки. Там, где они шли, кока еще дозревала, а вдали, на следующем поле, согнувшись, медленно передвигались люди, мужчины и женщины, с большими корзинами – собирали листья. На ком-то – соломенные шляпы, на ком-то – платки, все упакованы в одежды по горло, защищены от нестерпимого даже для местных жителей солнца…

– Сбор идет постоянно? – спросил Иешуа.

– Да, – ответил Эстебан. – Кока же зреет постоянно, климат позволяет…

Он уже не балагурил, был собран, даже молчалив: то ли все: еще думал об услышанном, то ли наоборот – забыл и приступил к своему делу.

– А разве нельзя механизировать ручной труд?

– Зачем? В Колумбии – избыток рабочих рук. Так мы хотя бы даем заработать по крайней мере половине населения страны, а если механизировать – будет занята только десятая часть. То же – в Эквадоре, в Перу, в Боливии – Крису казалось странным, что Учитель задает мало вопросов, что он никак не проявляет своего отношения к тому, что половина населения страны занята в наркобизнесе, что он идет по полю этаким ленивым и не слишком заинтересованным туристом, только камеры в руке не хватает, и они, Крис и Мари, должны ему соответствовать и тоже помалкивать. С другой стороны, Крис уже знал, что Учитель ничего никогда не делает без потаенного, неведомого даже близким ему людям смысла. Если молчит значит так надо, и нечего зря напрягаться…

А они уже пошли по цеху, в котором как раз имелась кое-какая техника (вот тут, видимо, командовали помянутые Эстебаном инженеры), которая помогала выдавить сок из листьев, а потом началось царство химиков, где из тягучего сока выделялся экстракт коки, а дальше потянулись так называемые «чистые комнаты» вот уж чего не ожидалось на таком говенном на вид производстве! – где производился непосредственно кокаин.

– В остальных зданиях все то же самое, – сказал Эстебан.

– Догадываюсь, – кивнул Иешуа. – А зачем такая чистота производства? Неужели вы официально сертифицируете товар?

– Ну, не в международных медицинских организациях, конечно, но марку держим. Прошли времена дешевого и скверного кокаина. То же – с героином, то же – с травой. Конкуренция, как ни смешно, велика. Пойдет грязный товар – оптовики перекинутся на химию или на органику: там всегда чисто, а результаты – не хуже, если не круче. Больше вложишь – больше получишь… Кто это сказал? Маркс? Леонтьев? Чемберлен?.. Да, к слову – о чистом товаре: как насчет обеда, сеньоры? Ведено накормить…

Они стояли на большой площади, образованной торцами четырех зданий-цехов. Еще когда подлетали, Крис заметил, что здания образуют ровный крест, и подумал: а ну не символ ли это? Подумал так, но сказать вслух постеснялся: засмеют ведь, особенно – Мари. А сейчас опять пришла та же сопливо романтическая мысль, даже больше: он вдруг ощутил себя в некоем мистическом центре креста на пороге Ада, где сходятся силы, рожденные Светом и Тьмой, и начинают…

Что начинают силы, он додумать не успел.

Мари сказала каким-то задавленным голосом:

– Очень плохо…

А Иешуа схватил ее в охапку, вскинул на спину, крикнул:

– Всем разбежаться! В поле! За стены! На землю! И рванул с Мари на плечах в сторону недалекого поля с кокой, на краю которого стояли неизвестного предназначения металлические контейнеры.

И Полковник заорал оглушительно:

– Оружие к бою! Эстебан, где ваши хваленые «шмели»? И тут Крис наконец увидел, что с запада, со стороны заходящего солнца к ним, к центру этого чертового креста летят темные тяжелые вертолеты. Тяжелые, понял Крис, потому что донельзя шумные. А темные, потому что солнце застили. Пять штук. И взметнулась пыльными короткими фонтанчиками земля в метре от ног Криса, словно прошили ее чем-то, и Крис запоздало сообразил, что с вертолетов стреляют, и тут же услышал выстрелы сзади себя, очнулся наконец от столбняка, рванул, высоко подпрыгивая, туда же-к контейнерам, добежал до них целым и невредимым, упал рядом с Мари.

Иешуа там не было.

Вертолеты быстро, казалось – камнями, падали на тот же центр креста, на ту же площадку между цехами, а из них сыпались камуфляжные ребятки с «томпсонами», и еще двое – с трубами гранатометов на плечах, а вдоль длинной стены цеха какие-то звероватого вида индейцы катили на двухколесных тележках нечто стальное, темно-зеленое, похожее на огромные лотерейные барабаны, и уже тормозили на выходе к площади, уже барабаны начали вытягиваться в длину, щетинясь иглами снарядов. Кажется, это и были неизвестные Крису «шмели», о которых кричал Эстебан Полковник.

И вдруг откуда-то сверху, почудилось – с неба, раздался голос, как будто усиленный электроникой:

– Всем стоять!

Крис, чье бесстрашное любопытство заставляло его то и дело высовываться из-за контейнера и с азартом недоигравшего мальчугана смотреть на нападающих, растянувшихся цепью по площади, ушедших в заросли коки, прячущихся за тяжелыми рыбьими тушами уже присевших «сикорских», откуда стреляли безостановочно, но почему-то – в никуда, в белый свет, поскольку противника – по крайней мере видимого – нигде не было, малочисленные защитники фабрики только изготовились запустить по агрессору своих загадочных «шмелей», – так вот, Крис оторвался от созерцания довольно-таки бессмысленного и бескровного пока боя и задрал горе голову. На плоской крыше цеха-ангара, ничуть ни от кого не скрываясь, стоял в полный свой немаленький рост Иешуа. Позади, почему-то на корточках, сжимая в руке длинноствольный полицейский кольт, сидел Эстебан.

– Всем стоять! – громогласно (никаких усилителей не было) повторил Иешуа. – Оружие – на землю!

Нет, не слыхали в этих краях про явление Мессии, не читали газет, подобно Эстебану, не смотрели по сети ничего, кроме футбола и музыки, а посему не знали, что приказывает именно Мессия, которого слушаться честному христианину положено по определению. Тут же вздернулись вверх короткие стволы «томпсонов», автоматы застучали, как перфораторы, и все пули дружно помчались в сторону Иешуа, а снизу дробно заговорили «шмели», и площадь вспухла разрывами, полетели в небо комья земли, загорелся, запылал гигантским костром ближний «сикорский»…

И тогда целый и невредимый Иешуа – ясно видел Крис – так знакомо вскинул к заходящему, до странности огромному солнцу руки и замер изваянием: темный тонкий силуэт на фоне медно-красного раскаленного небесного круга.

И все сразу стихло.

Честные христиане непонятно почему послушно опустили автоматы на землю и встали – такими же изваяниями, как сам Иешуа, индейцы тормознули свои «лотерейные барабаны» и тоже вытянулись по стойке «смирно», где-то вдалеке встали в кустах коки прятавшиеся там крестьяне, и самому Крису нестерпимо захотелось продемонстрировать выправку, но его в дурацком желании тормознул иной приказ:

«Крис, возьми Мари и-на площадь!»

И Крис ухватил за руку по-прежнему сжавшуюся на земле комочком девушку, потянул, сказал растерянно:

– Похоже, перемирие… Пошли, Мари, Учитель зовет.

И они пошли к площади, к замершим в ступоре боевикам, а Иешуа уже был там, и Полковник подходил из-за второго ангара – один, без бодигардов, и могучий «глок» в его ручище курился сизым дымком. И прибежал, запыхавшись, Эстебан, который тут же спросил о совсем, на взгляд Криса, второстепенном, не важном сейчас:

– Послушайте, любезный гость, как вы смогли в доли секунды перенестись с крыши на землю? Я же видел…

Ну, как будто бой ему до лампочки и нападающие тоже до ближайшего осветительного прибора, а надо только мухой выяснить секрет иллюзионного фокуса – и можно воевать дальше.

Но Иешуа счел нужным ответить:

– Обыкновенная телепортация… – и, забыв про Эстебана, обратился к статуям агрессоров: – Кто старший?

Агрессоры, оказывается, находясь в ступоре, так сказать, физически, соображали исправно и даже могли разговаривать. Ответил один – явный европеоид, скорее всего – скандинав или русский, но послушно ответил на пристойном испанском – на котором Иещуа и спрашивал:

– Майор Ларсен, вторая дивизия Объединенных миротворческих сил Европы, десантный Его Величества Георга Шестого Полк, в отставке с пятьдесят третьего, сэр!

«Сэр» в добавление к испанской фразе звучало странно, но странным был и армейский раж, в котором находился отставной майор, только что бездарно стрелявший в спрашивающего из надежного и точного в бою автомата.

Кстати: почему не попал в спрашивающего? Еще кстати: почему никто в него не попал, за что слава богу? Прицел сбился нежданно? Солнце ослепило? Птичка на ствол накакала?.. Крис ответов не знал и оставил вопросы на потом.

– Полковник, не сочтите за унижение, соберите оружие и сложите в кучку подальше отсюда, – вежливо, но настойчиво приказал Иешуа, и Полковник как миленький принялся собирать лежащие в пыли автоматы, что твои дрова. Агрессоры – в отличие от майора – все они, судя по лицам, были местными, колумбийцами, не возражали: способность разговаривать не предполагала способности двигаться. А Иешуа вновь обратился к майору: – На кого работаете? Кто вас послал сюда?

– Тоже мне квадратура круга! – нахально вмешался Эстебан. – Слепому тапиру ясно: они – из Латинского движения освобождения, а послал их почтенный сенатор Альварес, которому страсть как не нравится, что Гонсалес возглавил в сенате комитет по созданию Конфедерации стран северо-запада Южной Америки.

– Эка завернул! – озадачился Иешуа. – Чем же ему так Конфедерация не нравится?

– А если она состоится, то весь наркобизнес отойдет к Мега-корпорации, это факт, то есть к Гонсалесу, а у Альвареса – свои интересы в Боливии.

– Получается, если б они спалили десяток гектаров коки и фабрику, Гонсалес обеднел бы и Конфедерация не состоялась?

– Нет, конечно. Но здесь всерьез не воюют. Здесь гадят по мелочи. Чтобы помнили.

– Чушь какая! – воскликнул Иешуа и спросил у майора: – Это так?

– Не знаю, сэр, – гаркнул вояка, преданно поедая глазами Мессию. Прикажи тот «упасть-отжаться» – не замедлит с исполнением. – Мы из Латинского ДО, это верно, но ничего жечь нам не приказывали. У нас был локальный приказ: уничтожить представителей Бюро по борьбе с наркотиками, три человека, одна из них – женщина, второй – негр, старший – высокий белый. То есть вы, сэр!

– Чей приказ?

– Генерала Старджона, сэр, командующего военными силами Латинского ДО!

– А ему кто приказал?

– Не могу знать, сэр!

– Пять военных вертолетов против трех мирных граждан? Не перебор ли, майор?

– Так точно, перебор, сэр! Однако осмелюсь заметить: даже маловато оказалось…

– Когда был получен приказ?

– Сегодня в шесть сорок пять утра!

– Это мы еще ехали к Гонсалесу, – сказал Иешуа. – Что скажете, господа? Он обращался к Эстебану и Полковнику, который закончил складировать оружие и успел выслушать краткий допрос майора.

– Не знаю, – мрачно ответил Полковник. – Сеньор Гонсалес, конечно, знал о вашем приезде, он же сам машины послал за вами. Но зачем ему нанимать Латинов, глупость несусветная! Во-первых, у него свои боевики есть, и получше этих. Во-вторых, вы – его гость. В-третьих, об этой акции через два часа станет известно прессе, здесь есть прикупленные ею людишки… – он презрительно глянул на Эстебана, но тот не заметил ни презрения, ни взгляда, – а шум сеньору Гонсалесу нужен меньше всего. И потом, он человек глубоко верующий, а вы… Ну, понятно, кто вы…

– Полковник прав, – согласился Эстебан. – Стукача надо искать в Медельине. Вспомните, с кем из властей предержащих вы там общались?

– Родригес, – тихо проговорил отец Педро.

Назвал имя и смолк.

Он вышел из-за стены ангара и вел за собой пятерых малышей неизвестного возраста – от пяти лет до десяти, – чумазых, дочерна загорелых, нестриженых, в рваных рубашонках, босых.

– Эти откуда? – изумился Иешуа.

– Стреляли… – смутился Педро. – Им же любопытно… Я их еле удержал там, за какими-то бочками…

– А в бочках-то – бензин… – задумчиво сказал Эстебан. – В хорошем месте вы их держали, падре. В супербезопасном.

– Я же не знал… – вконец засмущался Педро и привычно покраснел.

Но Иешуа было не до него и не до детей: живы – и ладно.

– Родригес, – повторил он. – Похоже. Только зачем ему я?

– Мы, – поправил Крис, но Иешуа ненужной поправки не услышал.

– Послушайте, майор, – Иешуа вновь обратился к старшему из Латинов, – этот ваш генерал Старджон – где он служил до Колумбии?

– Тоже в Объединенных силах. В Главном штабе, сэр. Во Франции.

– И давно он здесь?

– Только год, сэр! Он ушел в отставку год назад. Вернее, его заставили: возраст, сэр…

– Здесь что, много платят?

– Так точно, сэр! Куда больше, чем в армии.

– А семья его осталась в Европе?

– Так точно, сэр!

– Франция, Франция… – вроде бы про себя проговорил Иешуа. – Версия любопытная… Ладно, закончили маневры. Полковник, упакуйте этих миротворцев, что ли, или лучше отпустите на все четыре. Они теперь безопасны, как детишки у падре, даже стрелять не смогут.

– А мои? – спросил Полковник, и заметно было, что он взволнован.

– Вам нужно, чтоб ваши могли? Извольте… – Тут он только обратил внимание на своих спутников. – Вы-то как? Живы? Целы?

– Мы в порядке, – заявил Крис. – Жаль только, что оружия у нас нет, а то…

– Оружия, сынок, – ласково сказал Иешуа, – у нас не будет никогда. Нам не нужно оружие, запомни. Да и никому оно не нужно… – Он положил ладонь на голову Мари. – Что с тобой, девочка? Опять?

Мари безнадежно и явно через силу кивнула:

– Страшно, Учитель.

Тот, кто внутри, глухо и больно ворочался под сердцем, poждал холодную и черную пустоту.

– Как же тебе тяжело жить. – Иешуа провел по ее лицу ладонью, чуть касаясь. Потом – еще раз. – И будет тяжелее с каждым днем, если ты не научишься управлять тем, кто внутри… Теперь тебе уже не больно, да? – Мари кивнула, чуть улыбнувшись. – Не бойся; все будет в порядке. По крайней мере – сегодня.

– Учитель, – позвала она, – а как мне научиться им управлять?

– Подружись с ним. Полюби его. Он не враг тебе, а друг.

– А все-таки он – это кто?

– Он – это ты, – непонятно ответил Иешуа и тут же забыл о ней, потому что впереди было дело. – Полковник, – позвал он соответственно Полковника, который что-то выговаривал своим бодигардам, виновато стоящим перед командиром. С оружием в руках стоящим, их автоматы он в общую кучу не покидал. – Полковник, я не нарушу ваши планы, если попрошу вас поднять вертолеты в воздух и пройти с севера на юг отсюда до района Кали? Топлива хватит?

Полковник удивленно смотрел на Мессию:

– Просто пролететь? Должно хватить. А зачем?

– Я увидел на земле все, что хотел. Мне хватит впечатлений. Теперь я просто хочу взглянуть с воздуха на колумбийские владения Мега-корпорации. А потом вы доставите меня обратно в поместье сеньора Гонсалеса.

– Я не могу этого сделать! – ужаснулся Полковник. Иешуа нарушал все планы босса, которые он поручил Полковнику, а тот слишком хорошо знал, на что мог рассчитывать не исполнивший приказа. Явно не на конфетку. – Патрон занят, он уже не ждет вас, я не имею права нарушить его планы. Да и, может, его нет в поместье…

– Нет – значит подождем, – легко ответил Иешуа. – Не берите в голову, Полковник. Отдыхайте. Убить вам меня сегодня не удастся. – Понял, что получилась нечаянная глупость, поправился: – И вообще никогда не удастся. Так что вы все равно нарушили планы шефа. Ведь верно?

Хорош был Полковник! Ничем не выдал растерянности. Покривил губы недоуменно, пожал плечами. Сказал:

– Вы ошибаетесь. Мессия. Я не киллер.

– Это точно, – засмеялся Эстебан, все еще играющий своим серебряным кольтом, вращающий ладонью тяжелый барабан с полным комплектом патронов, – он сам не убивает. Не царское это дело. Он у нас менеджер, как и я. А киллеры вон они. Зря вы их оживили, сеньор Мессия. Были бы как эти… – он кивнул на группу нападавших бойцов армии Латинского ДО, более напоминавших теперь группу туристов, нежданно попавших в колумбийскую глубинку и забывших в отеле походные фляги со спасительным антидепрессантом по имени «виски», – были бы как эти, всем нам куда спокойнее стало бы. Тогда – глядишь – нашему Полковнику пришлось бы самому за «глок» хвататься, приказ барина выполнять.

– Думай, что несешь, кретин, – зло бросил ему Полковник.

– Несет курица, – все еще смеялся Эстебан, – а я утверждаю: вы – дерьмовый трус. Полковник. А что касается вас, сеньор Мессия или как-вас-там, то я, пожалуй, с завтрашнего дня начну читать газеты и выпишу в эту глушь тивишку. Хочу знать. Куда вас дальше нелегкая понесет.

И тогда Полковник вдруг неторопливо поднял руку, удлиненную помянутым «глоком», и хладнокровно выстрелил в ногу Эстебану. Тот дернулся, коротко вскрикнул и упал, роняя кольт и зажимая руками колено, быстро набухающее кровью. А Полковник так же неторопливо и молча передвинул прицел на вторую ногу, но Иешуа опередил его. Он просто поставил ладонь перед дулом «глока», дождался выстрела, и пуля, вылетев из ствола, вдруг затормозила перед ладонью и, как на излете, словно потеряв всю невероятную убойную «глоковскую» силу, упала на землю. Полковник, как будто потерявший разум, все нажимал и нажимал спусковой крючок, желая продырявить эту бронебойную живую ладонь, а пули все падали и падали, образуя на пыльной сухой земле аккуратную свинцовую горку. Двадцать две штуки – как одна. И когда Полковник отстрелял весь магазин, Иешуа легко отобрал у него пистолет и сказал бодигардам, изумленно глядящим на неви, данное зрелище:

– Связать и положить в вертолет.

И ведь что странно: бодигарды прямо-таки помчались исполнять приказ – то ли достал их Полковник за время службы, то ли Иешуа, как обычно, заставил их признать за командира себя.

А Иешуа легонько отстранил Мари, пытающуюся остановить кровь, перетянув ногу Эстебана поясным ремнем Криса, положил все ту же пуленепробиваемую ладонь на рану, подержал несколько секунд и сказал:

– Вставайте, Эстебан. Хватит страдать.

Эстебан, не веря, поднялся, притопнул ногой, сказал недоумевающе:

– Но ведь он попал же…

– С такого-то расстояния, – усмехнулся Иешуа. – Полковник у нас профи, Эстебан, стрелять умеет, как бы вы его ни поносили. Но и я тоже не листья с коки собираю. Он ранил, я вылечил. Квиты.

– Он вас убить хотел. У него был приказ, – почти кричал Эстебан.

– А вы не боитесь, что патрон вас не просто уволит за предательство, а и вправду прикажет убить? И меня уже рядом не будет…

– Кого он найдет на мое место? Какого-нибудь индейского чурку? Так тот все развалит за месяц, а это огромные деньги… Нет, сеньор волшебник, Гонсалес бандит и убийца, но не мазохист. Себе он вреда не сделает и отлично знает, что своей болтовней я тоже вреда ему не прибавлю. Кто меня здесь слышит?..

– Тогда оставайтесь и болтайте дальше. Только не удивляйтесь, если тем для болтовни у вас резко прибавится.

– Что вы имеете в виду?

– Жизнь покажет… – Иешуа обнял Эстебана, на секунду прижался щекой к щеке. – Прощайте, Эстебан, нам пора. А тивишку выпишите, выпишите: там теперь много любопытного показывают. Жаль – с нами никого из телевизионщиков не было, не сняли картинки.

– Обижаете, – сказал Эстебан. – Минутку… – Он резво, точно и не стрелял в него никто, помчался к ангару, исчез в нем и не через минуту, но через три Крис машинально отметил время – появился на площади с видеокристаллом в руке. Протянул кристалл Иешуа: – Вот. Отдайте телевизионщикам. Только не в Медельине – в Боготе. У нас же здесь камеры – вкруговую. Помочиться – извините, девушка, – нельзя, чтоб не сняли. А патрон потом смотрит и радуется. Теперь пусть по ти-ви посмотрит… Вы бы вообще-то не возвращались к нему, не стоит…

Иешуа взял кристалл, спрятал в карман джинсов. Сказал серьезно:

– Не могу, Эстебан. Я ему должен, а долги следует отдавать лично.