Текст книги "Флот двух океанов"

Автор книги: Сэмюэль Морисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 40 страниц)

Морисон С. Э
Флот двух океанов

ОБ АВТОРЕ

^{Сэмюэль Элиот Морисон / Samuel Eliot Morison (1887 – 1976)}

Родился в Бостоне. В 1912-м получил звание доктора философии в Гарвардском Университете. В 1915-м там же стал преподавать историю. Получил ранг профессора, имеющего докторскую степень в 1925-м, и ранг профессора американской истории в 1941-м. В период между 1922-м и 1925-м годами занимался вопросами истории в Оксфордском университете. Сэмуэль Э. МорисонВ соавторстве с Генри Стилом Команджером начал писать первые исторические труды – «Жизнь и письма Гаррисона Грэя Отиса, Федералиста, 1764–1848» (The Life and Letters of Harrison Gray Otis, Federalist, 1765–1848, 1913) и «Развитие Американской Республики» (The Growth of the American Republic, 1930). В 1926-м был назначен официальным историком Гарвардского Университета, чье обширное прошлое Морисон заключил в три тома, выпущенных в 1936-м году.

В 1942-м перед написанием биографии Христофора Колумба Морисон с несколькими друзьями покупает и полностью снаряжает баркетину «Капитана» для посещения мест «боевой славы» своего героя. Старания моряков-историков были вознаграждены – книга «Адмирал моря-океана» (Admiral of the Ocean Sea,1942) была удостоена Пулитцеровской премии.

Однако наибольшую известность Морисону принес фундаментальный труд «Операции американского ВМФ во Второй Мировой войне»(в 15-ти томах). Просьбу автора стать официальным историком ВМФ США поддержал президент Франклин Рузвельт, уже знакомый главами из «Христофора Колумба». В мае 1942-го профессор был произведен в лейтенанты Морского резерва и получил широкие полномочия для своих перемещений «внутри флота». Морисон воочию видел охоту за немецкими субмаринами в Атлантике, жестокие ночные бои на Тихом океане, десанты союзников на Средиземноморье. Его корабли поражались торпедами, бомбами, смертоносными камикадзэ, и факт личного присутствия на месте описываемых событий пошел на пользу книге не меньше его литературного таланта. Плюс ко всему у Морисона не было причины оправдываться в своих действиях в бою – пункт обязательный для многих мемуаристов в «отставке». Результатом стало признание Морисона одним из лучших историков флота в мире. Любопытный факт: вместе с ним в бою у Коломбангры 13 июля 1943 года (Морисон находился на флагмане контр-адмирала Уолдена Эйнсуорта крейсере «Гонолулу») участвовал другой признанный авторитет в этой области – английский историк Стефен Уэнтворт Роскилл (в бою – старпом на новозеландском крейсере «Линдер»).

Три с половиной года военной службы «эстетствующего профессора в униформе» как посмеивались поначалу над ним моряки, увенчали 7 «боевых» звезд и медаль «За заслуги» (в 1951-м Морисон вышел в отставку в заслуженном звании контр-адмирала). Но главным итогом были те самые 15 томов подробнейшего исследования морских операций ВМС США, вышедшие с 1947 по 1962 годы. В 1959-м автор «попутно» вновь зарабатывает Пулитцеровскую премию за книгу «Джон Пол Джонс» (John Paul Jones, 1959). Президент Линдон Джонсон сказал о нем: «Ученый и моряк, этот «земноводный» историк сочетал жизнь, полную действия и литературное искусство, чтобы вести два поколения американцев в бесчисленные вояжи к открытиям истории».

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Данная книга представляет собой одно из тех крайне редких исключений, где невольно становишься в тупик. А что, собственно, должен переводчик указывать в предисловии? Книга написана просто великолепно. Сэмюэль Элиот Морисон, с моей точки зрения, один из самых талантливых военных историков, когда либо бравших в руки перо. Насколько это возможно в пределах ограниченного объема, он великолепно осветил свою тему. Конечно, мне хотелось бы порадовать читателя всеми 15 томами «Истории операций ВМФ США во Второй Мировой войне», но я просто опасаюсь браться за столь объемную работу. Начать-то ее легко, тем более, что перевод пары наиболее интересных томов уже имеется. Но ведь этот процесс растянется на несколько лет, а кто предскажет, что там может произойти? Оставаться же в памяти читателей с недоделанной работой мне не хочется. Хотя, если наша жизнь переменится, и можно будет планировать дела не только на текущую неделю, но и на год вперед, я все-таки постараюсь издать весь многотомник. Он того, безусловно, стоит.

А пока вашему вниманию предлагается обзорная работа «Two ocean war». Я совершенно намеренно изменил название книги, чтобы оно вписывалось в цикл наших обзорных переводов. Автор пару раз обыгрывает милую шутку – флот двух океанов – война двух океанов, однако это не столь важно, чтобы цепляться за букву авторского текста. Это простительно. Не то, что «чудом спасшийся «Энтерпрайз», на флагштоке которого развевался вымпел адмирала Флетчера», как ехидно сообщает нам «Энциклопедия (!) военного искусства».

Что же интересного можно узнать из этой книги? История превращения заурядного захудалого флота, больше всего на свете ценившего возможность провести выходные в публичных домах Пирл-Харбора, в инструмент мировой политики, изложена достаточно красочно и подробно. Вряд ли японцы, затевая войну, предвидели такой результат удара по Жемчужной Гавани. До войны состояние американского флота лучше всего характеризует русская поговорка: «Велика Федора, да дура». После войны он стал силой, переросшей свое чисто военное значение.

Единственная особенность, которую можно подметить в этой книге, еще не изжитый до конца комплекс неполноценности перед Королевским Флотом. Обратите внимание, с каким уважением Морисон пишет о действиях и опыте английского флота. Все-таки в первые послевоенные годы с ним еще считались, не то, что сегодня. Достаточно детально описан кровавый опыт создания искусства десантной войны. До американцев никто не пытался с боем высаживаться на обороняемое побережье противника. Вспомните, как Нельсон потерял свой глаз. Больше мне нечего добавить. Читайте…

Справочная часть данного издания оказалась настолько велика, что будет выпущена немного позднее отдельной книгой «Морские битвы крупным планом 15/3».

Глава 1
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ МИРА, 1919 – 1939

1. Ограничение морских вооружений, 1922 – 1937

Хотя Соединенные Штаты приняли активное участие в Первой Мировой войне, характер военных действий, которые вела страна, принципиально отличался от той войны, в которую вылилось участие во Второй Мировой войне. Первая война была войной на одном океане для флота и на одном театре для армии. В обеих войнах главной задачей флота было сопровождение конвоев и борьба с подводными лодками. Однако в конфликте 1917 – 18 флот не сталкивался с кораблями противника. С 1941 по 1945 флот сражался на 2 океанах, а армия даже на 5 главных театрах. При этом флот имел 20 крупных боев с противником и бесчисленное количество мелких столкновений с японским флотом. Американские солдаты в первую мировую войну прибывали на заморский театр на транспортах. Они садились на корабли в доках и выгружались в больших портах. Во Второй Мировой войне возродилось и получило новое разлитие искусство десантной войны, так как десантникам приходилось с боем высаживаться на вражеский берег. Воздушная мощь в предыдущей войне играла второстепенную и незначительную роль. Теперь она стала решающим фактором. В Первой Мировой войне линкор оставался незыблемым владыкой морей, каким он стал еще в эпоху Дрейка. Его правление принимало различные формы, однако Линейный Флот диктовал весь ход морской войны. Во Второй Мировой войне основой морских сил стали авианосные соединения, которые потребовали создания принципиально новой тактики.

Америка вступила в Первую Мировую войну, когда та уже бушевала 3 года. Так как она была совершенно не готова к войне, то ей пришлось одалживать оружие у всех подряд. В результате в Европе она оставила репутацию смелого почти до идиотизма любителя. Во Второй Мировой войне Америка стала не только «арсеналом демократии» для своих союзников (которых ранее утонченно называли «партнерами»), она бросила бой большое количество солдат и оружия. Ее морская и воздушная мощь превосходили силы любого из участников войны, а сухопутные войска уступали только российским. Американские стратеги показали, что в искусстве войны они как минимум не уступают полководцам Старого Света.

После того, как первый мировой конфликт завершился поражением императорской Германии, Америка повернулась спиной к Европе, предавшись напрасным мечтаниям о вечном мире. Все ее помыслы были устремлены на разоружение. Однако, не успела окончиться Вторая Мировая война, как началась холодная война с коммунистами, и нам пришлось перевооружиться новыми, более смертоносными инструментами уничтожения, которые угрожают самому существованию человеческой цивилизации. Таким образом, Первую Мировую войну можно считать операцией типа «бей-беги». Мы ударили поздно, но сильно, и тут же спрятались в свою скорлупу, как краб-отшельник. Вторая Мировая война стала операцией «бей-останься». Мы ударили еще сильнее и остались в Европе, Азии и Африке. В 1963 американские воздушные и сухопутные силы дислоцировались в Великобритании, Германии, Северной Африке, Японии, Корее, на Формозе, в Южном Вьетнаме, на десятках тихоокеанских островов, ранее принадлежавших врагу. Американский флот не только патрулировал все берега Азии и нырнул глубоко под полярные льды, он защищал жизненно важные коммуникации между Америкой и другими бастионами свободы.

Важным моментом в нашем «повороте спиной к Европе» стало непринятие конгрессом Версальского договора и Лиги Наций. Хотя эти действия были совершены по политическим и личным мотивам – месть президенту Вильсону и его собственное упрямство – такой акт оказался очень популярен. В стране царило всеобщее разочарование результатами Парижской мирной конференции, уверенность, что Клемансо и Ллойд-Джордж надули нас, подозрение, что Лига втянет нас в будущие конфликты против нашего собственного желания. 4 сентября 1919 Вильсон предсказал, что Лига «единственное приемлемое соглашение, которое спасет нас от необходимости посылать своих солдат за границу и очень скоро… Это единственный способ предотвратить грядущую смертельную катастрофу». Люди оказались глухи к его предупреждениям.

Тем не менее, Америка оставалась приверженной идее мира во всем мире. Поэтому администрация Гардинга, избранного президентом осенью 1920, чувствовала себя обязанной сделать что-то для выполнения этих чаяний. Таким мероприятием стала конференция по ограничению морских вооружений в Вашингтоне. В 1916, накануне войны, конгресс принял закон, утверждавший строительство флота, который должен был стать равным 2 самым сильным флотам мира, если бы этот закон был выполнен. Британское правительство и британский народ, после того, как закончилась война, по глупости решили, что это вызов Королевскому Флоту, который вынес на себе основную тяжесть океанской войны. Британия закончила войну в таком скверном финансовом состоянии, что просто не могла состязаться с нами в строительстве кораблей. Как нетрудно было видеть, Америка обязательно оказалась бы на стороне Британии. Однако британская гордость и исторический опыт просто не позволяли вытерпеть подобный вызов. Вся прошлая история показывала, что недавние союзники Британии в будущей войне оказывались ее противниками.

Предложение Лондона об ограничении морских вооружений пяти ведущих держав (Великобритании, Соединенных Штатов, Японии, Франции, Италии) было охотно подхвачено в Вашингтоне. Конференция открылась 12 ноября 1921 эффектным американским предложением разобрать большую часть своих строящихся кораблей, если остальные страны не будут строить новые корабли. Так как Соединенные Штаты обладали возможностью построить самый мощный в мире военный флот, остальные делегаты встретили предложение государственного секретаря Хьюза с нескрываемой радостью. Результаты этой конференции, завершившие несколько недель переговоров, стали знаменитым договором, подписанным 6 февраля 1922. Оно устанавливало соотношение 5: 5: 3 в линкорах и авианосцах между Англией, Америкой и Японией. Франция и Италия получили лимит 1,75. Предельное водоизмещение линкора было установлено 35000 тонн. Был объявлен 10-летний мораторий на строительство линейных кораблей. Хотя такое соотношение позволяло Японии стать самой сильной морской державой в западной части Тихого океана (так как Америка имела в сфере своих интересов 2 океана, а Великобритания даже 3), японское согласие было куплено ценой дополнительного соглашения по военным базам. Соединенные Штаты обязались не усиливать своих баз к западу от Пирл-Харбора, что касалось Гуама и Манилы. Великобритания приняла такое же обязательство в отношении районов восточнее Сингапура и севернее Австралии. Такое соглашение на самом деле изменяло соотношение на 5: 3: 2 в пользу Японии, о чем Соединенные Штаты и Великобритания горько пожалели 20 лет спустя.

Американское правительство и народ твердо верили, что это соглашение послужит началом ограничения строительства и других кораблей, начнет всеобщее разоружение на суше и на море. Однако 3 последующие конференции закончились впустую. Единственным серьезным результатом стало ограничение размеров крейсеров 10000 тонн, которое мы соблюдали, а Япония даже не заметила.

Американский и английский народы думали, что идут к вечному миру, и позволили своим вооруженным силам приходить в упадок. Это тянулось лет десять, но в 30-х годах Германия, Италия и Япония начали планировать новую войну, как средство решения своих проблем. Они начали укреплять свои вооруженные силы. И если в это время «Англия спала», то Америка спала и громко храпела. Армия пришла в еще более жуткий упадок, чем флот, которому конгресс не позволял строить даже то, что разрешалось договорами. Конгресс сделал меньше, чем Лига Флота, гражданская организация, основанная в 1902, которая помогала флоту сохранить приличную форму. Ирония судьбы в том, что Лига отпраздновала первый День Флота 27 октября 1922 сразу после того, как администрация отправила несколько наших лучших кораблей на слом.

Несколько факторов, имеющих причиной общие антивоенные настроения и антипатию к Европе, послужили причиной такого плачевного состояния дел. Спад 1921 – 22 и промышленный кризис 1929 – 30 сделали конгресс крайне скупым на деньги для производства вооружений, которые могут и не понадобиться. Пацифистская пропаганда в это время была очень мощной. Стыдно даже вспоминать свист и топанье, которыми на слушаниях конгресса встречали офицеров, которые пытались получить несколько миллионов долларов на нужды армии и флота.

Президент Кулидж, который ненавидел море и даже отказывался смотреть парусные регаты с борта президентской яхты, все-таки сделал для флота больше, чем любой другой президент от Вильсона до Рузвельта.

Разочарованный и раздраженный результатами Второй конференции по ограничению морских вооружений в Женеве в 1927, которая так и не привела к сокращению флотов, он убедил председателя палаты представителей поставить на рассмотрение вопрос о выделении средств на развитие флота, которые позволили бы добиться полного равенства американского флота с британским. Конгрессмен Батлер добился этого. В результате была утверждена программа строительства 71 нового корабля в течение 9 лет (в том числе 5 авианосцев и 25 крейсеров). Президент Кулидж вернулся к этому вопросу в своем обращении к нации в День Перемирия в 1928. «Крейсерский билль» возродился, чтобы стать законом. Таково было происхождение крейсеров типа «Астория», «Индианаполис» и «Бруклин». Однако ни один корабль не был заложен до 1930 (кили «Бруклинов» закладывались в 1935), и только 2 корабля вошли в строй до 1934.

Президент Гувер был квакером и прирожденным пацифистом. Он словно находился во власти каких-то чар, надеясь с помощью бумажек вроде пакта Келлога-Бриана «поставить войну вне закона». Он нашел союзника в лице британского премьера Рамсея МакДональда. После того, как 24 июля 1929 МакДональд заявил, что Королевский Флот прекращает работы на 2 тяжелых крейсерах, 4 эсминцах и 2 подводных лодках, Гувер заявил, что пакт Келлога-Бриана действует, и приказал не закладывать кили 3 крейсеров, утвержденных к постройке еще в 1924. Он утверждал, что это послужит ограничению и других флотов. Администрация Гувера заработала сомнительные лавры, став первым американским правительством с XVIII века, при котором не был заложен ни один военный корабль.

Другой причиной, которая привела к ослаблению военно-морского флота, стала пропаганда бригадного генерала Уильяма Митчелла, который объявил все армии и флоты (даже авианосцы) устаревшими. Митчелл заявил, что базовые бомбардировщики способны сокрушить любую армию и любой флот. Когда пламенный проповедник сыплет пророчествами круглые сутки, наряду с ушедшими за молоком пулями, будут и попадания в яблочко. Пламенные авиаторы канонизировали Билли Митчелла за немногие меткие выстрелы. Однако процент пшиков у него был слишком велик. Вспомним.

«Надводный корабль как система оружия исчез.

Авианосцы совершенно бесполезны в войне против первоклассной державы.

Эффективность зенитных орудий постоянно уменьшается и никогда не возрастет.

Превосходящие воздушные силы будут господствовать над всеми морскими просторами, куда они могут достать с береговых баз. Ни один корабль, несет он самолеты или нет, не сможет оспаривать их господство.

Попытка перевозить большие количества войск, боеприпасов и снаряжения через океанские просторы с помощью морских судов, как это делали Соединенные Штаты в годы Первой Мировой войны, будет невозможна».

Эта цепь аргументов, обращенная к народу и конгрессу, подкреплялась тем соображением, что самолет был не только самым новым оружием, но и самым дешевым. Некоторые учения, в ходе которых в 1921 были потоплены неподвижные, невооруженные, беззащитные блокшивы подавались как доказательства того, что ни один корабль больше не может угрожать нашим берегам, если у нас будет мощная авиация. А в результате, когда армия запросила разрешение на постройку «Летающих крепостей» В-17, которые потом сыграли выдающуюся роль во Второй Мировой войне, заместитель начальника штаба (генерал Стэнли Д. Эмбик) приказал забыть об этом, так как конгресс счел дальние бомбардировщики «орудием агрессии».

В результате такого отношения народа, выразителем которого был конгресс, и безразличия президента, флот с 1920 по 1933 оставался неподвижен. Численность личного состава равнялась 7900 офицеров и 100000 матросов. Королевский Флот имел почти такие же размеры. Адмирал Кинг писал: «Исключая крейсера, ни один корабль (линкор или эсминец) не добавился к флоту за этот период, строились считанные единицы… Более того, прогрессу науки военного кораблестроения мешало отсутствие возможности испытать новые проекты». Хотя ограничение морских вооружений помогло американским налогоплательщикам экономить на строительстве линкоров почти 10 лет, строительство других кораблей тоже почти замерло. Линкоры были не только самыми дорогими кораблями (до появления суперавианосцев), для их строительства требовался самый долгий срок. До Пирл-Харбора постройка линкора занимала 39 месяцев, после него 32. Эскадренный авианосец до Пирл-Харбора строился за 32 месяца, после него за 15. Подводные лодки и эсминцы до Пирл-Харбора строились за 13 – 14 месяцев, после него всего за 5 – 7 месяцев.

Многие старшие офицеры флота считали, что морские бои грядущей войны выльются в артиллерийскую дуэль на большой дистанции, как было в Ютландском бою. Именно этот вид боя усиленно изучался в Военно-морском колледже в Ньюпорте. Один язвительный офицер назвал Ютландский бой «самым крупным поражением американского флота».

В действительности лишь один крупный бой американского флота в годы Второй Мировой войны был решен артиллерией – ночной бой у Гуадалканала 14 – 15 ноября 1942. В остальных случаях бои выигрывались с помощью торпед, бомб, авиаторпед. Тем не менее, меткая стрельба оказалась совершенно необходима. Она помогала отразить нападения вражеских кораблей и самолетов, была нужна для обстрела берега при высадке десанта.

Хотя бомбардировка с воздуха только дополнила, а не заменила обстрел с моря, именно развитие авиации обрекло «сундуки» на вторые роли. Встретив недоброжелательное внимание бомбардировщика, линкор просто не мог остаться основой флота. Очень немногие адмиралы сознавали это. Германия приложила колоссальные усилия, чтобы построить «Бисмарк» и «Тирпитц». Хотя адмирал Одзава пришел в тем же выводам, что и передовые американские адмиралы, Япония построила «Ямато» и «Мусаси» с их 18.1» орудиями. При атаке Пирл-Харбора все усилия были сосредоточены на уничтожении линкоров, так как это считалось путем к достижению господства на море.

Линкоры оказались очень полезными во Второй Мировой войне. Те, что находились в Пирл-Харборе 7 декабря 1941, были «достаточно взрослыми, чтобы голосовать», хотя 5 из 7 были потоплены или тяжело повреждены. Их подняли, отремонтировали, модернизировали, и они оказались совершенно незаменимыми при проведении десантных операций и обстрела берега, так же как «Арканзас», «Нью-Йорк» и «Техас», которые недурно послужили в европейских водах, хотя им исполнилось уже более 30 лет. Их строили не для этого, но как и многие другие классы кораблей, они делали полезную работу в совсем неожиданных областях. Подводная лодка сначала считалась оружием береговой обороны. Она отлично показала себя именно в этой роли на Лусоне в 1941, однако главной задачей подводных лодок в Тихоокеанской войне стало истребление вражеского торгового тоннажа. Эсминцы – первоначально «истребители миноносцев» – сами заняли их место. Сначала они работали разведывательной «морской кавалерией», а потом стали прикрывать авианосцы и конвои. Торпедные катера должны были в темноте подкрадываться к вражеским линкорам и торпедировать их. За всю Вторую Мировую войну этого не случилось ни на одном из театров, зато они оказались исключительно эффективны в качестве миниатюрных канонерок.

Однако в период между двумя мировыми войнами слишком толстый ломоть тощего бюджетного пирога был отрезан линкорам. Капитан 1 ранга Альфред Тайер Мэхен учил, что все остальные классы кораблей, которые уступают в дальнобойности и огневой мощи линкорам, будут бесполезны в генеральном сражении. Это привело к мнению, что более мелкие военные корабли – крейсера, эсминцы, вспомогательные и патрульные суда – можно быстро построить в случае необходимости.

Но не только обожествление линкора было тому причиной. Ряд обстоятельств указывает, что флот должен разделить ответственность с конгрессом и гражданскими властями за собственную неготовность. Одной из причин было чрезмерное увлечение состязаниями «корабль против корабля». Артиллерийские состязания, которые в 1902 ввел президент Рузвельт, как следствие безобразной стрельбы флота в испано-американской войне, были распространены на торпедные стрельбы, работу механиков и связистов. Все этот составляло «соревнования по боевой эффективности». Несколько лет это помогало флоту, и, наверное, нельзя полностью отметать такие мероприятия. Лучше плохие состязания, чем вообще никаких. Но в конечном итоге эти состязания стали самоцелью. Чтобы обеспечить честность, правила были стандартизованы. Состязания проходили в идеальных условиях отличной погоды и спокойного моря, летом у берегов Новой Англии, а зимой в Карибском море. В подобных тепличных условиях американский флот стрелял лучше всех в мире, что стало причиной известного благодушия. Кроме того, состязания и стрельбы позволяли вскрыть дефекты материальной части и вооружения, улучшить проекты кораблей.

Процитируем письмо адмирала Дейо автору:

«Надводный флот, несмотря на нехватку средств, выделяемых конгрессом, и интереса со стороны гражданской администрации, производил правдоподобное впечатление сбалансированного флота и действовал настолько эффективно, насколько позволяли его тренировки. Самым примечательным были состязания офицеров и кораблей. Но в конце концов, средство стало целью. Таким образом, хотя мы все усердно работали, мы кружили на месте. Флот оказался крепко привязанным к базам, действовал в районе Лонг Бич – Сан Диего из-за скудости выделяемых запасов топлива. Он был связан искусственными, надуманными правилами Отдела Боевой Учебы, чье слово являлось законом. Карандаш стал острее меча, все стремились соблюдать правила учебных стрельб, и никто не желал думать, что война приближается. Офицеры ждали высших командных должностей, а срок пребывания на такой должности был очень короток – часто год и меньше. В результате, высшие командиры приходили и уходили, не оставляя следа. Бумажная работа раскинула ядовитые щупальца по каютам, отравляя экипаж. Инициативу не замечали и не поощряли. Вопиющие дефекты орудий, боеприпасов, торпед и боевой тактики оставались незамеченными, пока существовали правила состязаний. Все приходило в упадок».

К счастью, в 1935 «состязания по боевой эффективности» были отменены начальником штаба ВМФ, и наши корабли начали учения в условиях, приближенных к реальным боевым. Но даже тогда мы почти не имели практики в ночных боях, на которых специализировался японский флот. Командующий Азиатским флотом адмирал Ярнелл неоднократно сообщал о таких учениях в Восточно-Китайском море, но Вашингтон оставался глух. Хотя наши достижения в области центральной наводки после 1934 были выдающимися, мы никак не совершенствовали свои торпеды.

Плохая конструкция и отвратительные характеристики наших торпед объяснялись отчасти их устарелостью (расходовались запасы Первой Мировой войны), отчасти стремлением к экономии (было страшно потерять боевую торпеду), отчасти межвоенным застоем в Отделе Вооружения ВМФ, и отчасти политиканством на торпедном заводе в Ньюпорте. Политиканы штаба Род Айленд считали гражданским рабочих своей опорой и поддерживали местные профсоюзы в борьбе против заводского руководства. Как злобно заметил один из морских офицеров: «Если я вышвырну некомпетентного и своевольного рабочего, уже на следующий день министр флота будет вызван сенаторами и конгрессменами от Род Айленда, которые потребуют его восстановления». Когда началась война, мы обнаружили, что наши торпеды не взрываются из-за совершенно безобразного механизма установки глубины. Кислородные торпеды противника имели заряд в 500 кг ТНТ против 350 кг у наших, вдобавок они имели дальность хода 11 миль при скорости 49 узлов против 7,5 миль на 26,5 узлах наших торпед. Кроме того флот Соединенных Штатов, который собирался вести дневные артиллерийские бои на большой дистанции, на манер Ютландского боя, снял торпедные аппараты со своих крейсеров, а японцы их сохранили. Они специально готовились к ночным свалкам, где торпеды расходуются направо и налево. Эта тактика принесла им большие дивиденды в боях возле Гуадалканала в 1942 – 43. Американский флот напоминал полицейского с дальнобойной винтовкой, на которого ночью набросился бандит с автоматическим пистолетом и ножом.