Текст книги "Становление. Том 3. Стезя отступника (СИ)"

Автор книги: Семен Нестеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Не долго мне пришлось двигаться без помех – по дороге мне повстречался человек в доспехах стражи Гомеза – скорее всего, следопыт, изучающий земли орков и следящий за окрестностями Старого лагеря. Стражник стоял практически ровно у меня на пути, обходить его было накладно, да и оставался риск издали получить болт в бок – неизвестно насколько метким и удачливым был мой визави. Я не стал менять направления, упрямо двигаясь вперёд. Мне оставалось до него совсем немного.

Волк приближался с неумолимой быстротой, отсчёт до решающего броска пошёл на секунды, расстояние до цели уменьшалось с каждым шагом. Пятьдесят метров – человек заметил угрозу. Сорок метров – в спешке выхватил арбалет. Тридцать – наклонился зарядить оружие. Двадцать – потянул тетиву изо всех сил. Десять – выпрямился наложить болт. Ещё через мгновение он был бы готов стрелять, но я оказался быстрее и в стремительном прыжке сбил его с ног. Человек был существенно тяжелее моей предыдущей добычи, но и он оказался не способен устоять. Следопыт свалился навзничь, ударился затылком о землю, я приземлился на его грудь. Арбалет вылетел из рук стражника куда-то в сторону, тетива щёлкнула и болт устремился вдаль, мимо цели. На секунду человек оказался полностью в моей власти, его незащищённая шея была прямо перед моими глазами, слюна из открытой для смертельного укуса звериной пасти капнула на кожу, глаза жертвы округлились от ужаса. Я практически физически ощутил предсмертный страх лежащего подо мной, почувствовал пьянящее упоение и радость победы. Зубы щёлкнули в дюйме от оголённой шеи, рассекая воздух, я сжался упругой пружиной и прыгнул вперёд, оставив лежащего позади. Он остался жив – человеческое во мне всё же возобладало над животным, совесть осталась чиста, а безумный марафон продолжился. Не оглядываясь, волк помчался дальше, напрямик к своей цели.

Убивать встреченного следопыта мне не требовалось, он был лишь мелким препятствием на пути. Однако, когда я возвышался над ним, волчья ненависть едва не захватила меня целиком. С превеликим трудом я сохранил контроль и выиграл эту внутреннюю битву, не запятнав себя ненужным убийством. После случившегося стражник не смог оправиться достаточно быстро, чтобы вновь зарядить арбалет и выстрелить мне в спину. Скорее всего в тот момент он продолжал лежать и воздавал хвалу Инносу за избавление от неминуемой гибели, а то и вовсе каялся во всех грехах. Я не испытывал больших иллюзий насчёт совести и честности каторжников, однако хотелось верить, что взгляд в глаза смерти направит разведчика на путь искупления и покаяния.

Остаток пути я размышлял о случившемся, укреплял свою ментальную защиту, чтобы не допустить повторения недавнего буйства. Я понял, что мой план совершенно не доработан, а убийство посыльного не принесёт желаемого результата. Волк не может забрать книгу, и если я это сделаю, то, когда найдут тело возникнет масса вопросов. Если же оставить книгу рядом с трупом, это лишь немного отсрочит церемонию, ведь сектанты вскоре пошлют кого-нибудь на поиски пропавшего. Пока я думал, что предпринять, впереди замаячила фигура неспешно идущего человека. Он брёл вдоль окраины леса по проторенной тропе в Болотный лагерь. Приблизившись, я понял, что это несомненно именно тот, кого я преследую. Послушник небрежно размахивал книгой в такт своему движению, и, кажется, даже напевал какую-то песенку себе под нос. Поистине, Кор Галом существенно упростил мне задачу, послав на дело такого разгильдяя.

Я углубился в лес, чтобы застать шедшего врасплох, выскочив из зарослей. Сделав небольшой крюк, я вышел впереди нерадивого послушника. Двигался я нарочито медленно, не выдавая своей неестественной реакции, которая, кстати, к тому времени уже немного уменьшилась, так как организм довольно быстро нейтрализовал эффект выпитого зелья. Оскалившийся волк загородил дорогу, но курьер далеко не сразу обратил на это внимание, продолжая приплясывать, как ни в чём ни бывало. Я даже немного растерялся – походило на то, что он и вовсе пройдёт в метре от меня, даже не подумав испугаться. Однако, до этого не дошло. Неожиданно расслабленный послушник застыл на месте и резко повернул голову, уставившись прямо на волка. Я оскалился, для убедительности зарычал и сделал медленный угрожающий шаг в его сторону. Курьер попятился, зажал книгу в левой руке, правой потянулся к поясу, где висела дубина, больше похожая на простую тяжёлую палку с парой тупых заржавевших шипов на конце. Угрозу матёрому хищнику она могла представлять, разве что, если, изловчившись, ткнуть ей в глаз.

Управляемый мной волк продолжал рычать, неспешно двигаясь вперёд. Я решил не убивать послушника, а напугать, заставить его забежать поглубже в лес, где поиски потерянной книги станут непосильной задачей. Мой план удался лишь отчасти. Послушник, действительно, не выдержал запугивания и бросился со всех ног наутёк, однако помчался он не в сторону леса, как я ожидал, а в противоположном направлении. Он нёсся с такой быстротой, что даже усиленный зельем волк с трудом поспевал за ним – удивительно, как страх может преобразить человека. Посыльный добежал до ветхого подвесного моста и устремился по нему, не разбирая дороги. Доски трещали, одна проломилась, но он не остановился и даже, к своей чести, не выпустил драгоценную книгу.

На мост я не пошёл – слишком хорошо знал, что таилось за ним. Волчье обоняние предупредило меня о близости гоблинов. Даже горная речка, через которую и был перекинут навесной мост, не могла перебить запах, шедший из их логова. Именно здесь на меня давным-давно напали гоблины, когда я впервые решил посетить Болотный лагерь в сопровождении Намиба. Вдали виднелась пещера, а на том берегу можно было разглядеть силуэты спрятавшихся в кустах часовых. Гоблины хоть и были глупыми дикарями, всё же представляли разумную расу, пользовались трофейным оружием, умели поддерживать огонь и распределяли обязанности между членами племени. Напуганный послушник сам вырыл себе могилу – вырваться из рук этих мелких бандитов у него не было шансов.

Я решил пронаблюдать за происходящим на другом берегу. Послушник попал в ловушку, вбежав в самый центр гоблинской толпы. Единственным, что играло ему на руку – это внезапность – никто не ожидал его вторжения. Парень, по-видимому, обезумел от страха, потому как бросил бесценным альманахом прямо в голову одному из преградивших ему путь существ. Поражённый книгой гоблин упал, как подкошенный, хотя рукопись была не очень тяжёлой. Несколько его сородичей пытались накинуться на паренька сбоку, один даже схватился за юбку, но сектант ловко отмахнулся от него кулаком. Поняв, что в логове гоблинов не лучше, чем в волчьих зубах, послушник бросился обратно к мосту, но и здесь ему не оставили выхода – несколько караульных с ржавыми мечами наперевес заградили дорогу к бегству.

Мне даже стало жалко бедолагу – быть забитым гоблинскими дубинами и тупыми железками не самая лучшая кончина. Я утешил себя мыслью, что эта смерть – наименьшее зло. Каково же было моё удивление, когда загнанный в угол послушник бросился со скалы. Он благополучно вынырнул и стал барахтаться внизу, гонимый бурным течением. На его счастье река оказалась достаточно глубокой, и он не разбился о камни при падении. Я знал, что вскоре за следующим поворотом, русло реки обрывалась десятиметровым водопадом. Сможет ли парень выжить после очередного падения? Маловероятно, но шанс был. Вскоре я потерял его из виду. Судьба послушника осталась в руках богов, и я вздохнул с некоторым облегчением.

Главным было то, что альманах остался в руках гоблинов. Всё сложилось наилучшим образом. Даже если каким-то чудом гоблины не пустят книгу на растопку, едва ли какой-то дурак решится искать её – для зачистки целого логова потребуется внушительный отряд хорошо подготовленных бойцов. Юбериону легче будет выторговать у нас новую копию, чем так рисковать своими людьми. Дело в том, что только на открытой местности гоблины лёгкая мишень, а в своих узких пещерах они едва ли не опасней ползунов. Ещё в молодости я слышал немало историй о разъярённых отрядах крестьян, которые в погоне за гоблинами-воришками решались сунуться в их схроны. Почти всегда людям приходилось в спешке отступать, неся существенные и совершенно непредвиденные потери, а иногда и вовсе никто из храбрецов не возвращался домой.

С чувством исполненного долга, я направился в лес, подальше от посторонних глаз, чтобы вернуть себе человеческий облик. Всё это время я ощущал нечто наподобие незримой нити, которая шла к телу волка от моего сознания. Стоило мне сосредоточиться и пожелать разорвать эту связь, как активировалось заклинание обратного превращения. Через пару мгновений я вновь стал магом огня и с невероятным облегчением разминал свои затёкшие руки. Чувство было такое, будто всё это время я томился в тесной каморке. Немного придя в себя, я телепортировался в обитель магов Старого лагеря.

Глава 17. Ночной гость

На расспросы магов круга о причинах моего отсутствия, я отвечал, что искал Корристо, чтобы извиниться за свою дерзость. Дамарок, хоть и одобрил стремление поскорее примириться с наставником, был недоволен моим самоуправством, заявив, что будет вынужден сообщить магистру о случившемся. Корристо, кстати, так и не вернулся до конца дня. Все считали, что он отправился медитировать в одиночестве где-нибудь на природе, но я опасался, что он мог приступить к последней стадии испытаний своего заклинания, не дожидаясь помощи остальных членов круга.

На столе Верховного мага остались разложенные записи и заметки касательно юниторов и подготовки к возведению барьера. Мне удалось мельком пролистать некоторые из них. Пунктуальный маг коротко документировал практически всё происходящее, даже собрал информацию об истории и особенностях мест расположения фокусировочных камней. Все они находились в центрах силы и были окружены древними постройками, некоторые из которых, как, например, твердыня в горах на юге колонии, с тех пор реставрировались и перестраивались новыми владельцами, другие же оставались нетронутыми, потому как пользовались дурной славой. Магов это не остановило, а бывший Великий Магистр настаивал на использовании именно сохранившихся древних постаментов. Перед созданием барьера было изменено только одно место – скала над Болотным лагерем. Изначально юнитор располагался внутри храма, но горный массив мог экранировать магию, и постамент перед церемонией пришлось перенести на вершину. Процесс курировал лично Ксардас, но сделано это было в спешке. Интересно, не могла ли такая вольная перестановка как-то нарушить ход заклинания?

Подготовку к созданию барьера в тайне вели несколько месяцев, начав ещё до получения окончательного одобрения короля. На заранее подготовленные места маги добрались с помощью телепортации. Им не пришлось пешком пересекать всю колонию, и потому финальная стадия секретного плана по превращению рудников в безвыходную тюрьму, была проведена очень быстро, застав врасплох даже меня, знающего о предстоящем. Забавным было также то, что руда, которую мы с Диего так упорно пытались похитить со склада в Хоринисе, была нужна лишь для отвода глаз. На самом деле всё необходимое уже было давно доставлено на свои места. Слухи в городской ратуше про несметный запас руды были распространены специально, чтобы отвести внимание возможных агентов генерала Ли, за которым, по мнению советников короля, стояла целая сеть заговорщиков. Я верил, что генерал на самом деле не готовил переворот, и все его злодеяния были надуманными, тем не менее, меня и Диего стража посчитала его сторонниками, что и было основной статьёй приговора. Именно поэтому нас так упорно допрашивали о соучастниках.

Во время возведения барьера возле каждого юнитора находилось по одному опытному магу, направляющему поток энергии, и одному помощнику на подхвате, на случай если истощённому мастеру понадобится поддержка или защита после или во время церемонии. Ксардас не управлял ни одним из пяти юниторов, а контролировал ситуацию в целом, находясь в башне замка в сердцевине гигантской пентаграммы, охватывающей почти всю рудную долину. Вместе с ним, в качестве практиканта-ученика находился Родригез. Несмотря на то, что центр заклятья был в нынешнем Старом лагере, планировалось перераспределить поток энергии в сторону шахты, поэтому магам, координирующим процесс с вершины башни ничего не должно было угрожать.

План провалился на самом первом этапе, энергию не удалось взять под контроль и купол начал развёртываться прямо над замком. К этому моменту остановить заклинание было уже невозможно. Поняв происходящее, Ксардас приказал Родригезу телепортироваться прочь, сам показав наглядный пример. В их распоряжении были руны, позволяющие перенестись к небольшой площадке у площади обмена. Это место было выбрано не случайно – оно являлось наиболее удалённой точкой, до которой можно было добраться, находясь в Минентале. Чтобы телепортироваться дальше нужно было использовать ещё одну руну или даже несколько, в зависимости от места назначения. Этого никто из магов сделать уже не успел – барьер настиг их. По ряду причин, телепортация на большие расстояния была технически невозможна, а особенно серьёзным препятствием являлись горы и море. Даже самым могучим магам никогда не удавалось преодолеть пролив между континентом и Хоринисом, море не делало исключений ни для кого.

К сожалению, у меня не было времени вчитываться в подробные описания событий тех дней – мастер Дамарок настаивал, чтобы я поскорее вернулся на пост у входа в обитель. Остальным магам не оставалось ничего, кроме как сделать вид, что ничего особенного не случилось, и дожидаться возвращения лидера круга. Я никак не мог успокоиться и продолжал прокручивать в голове минувший совет. Всё ли я сделал верно? Может быть, Корристо и Дамарок правы, а я просто слишком молод, чтобы понять истинное положение вещей? Я бы поверил в это, если бы ни Ксардас. Не даром отступник пересказывал мне древние легенды. Очевидно, он искренне верил, что скоро должен явиться наш спаситель, а барьер служит ловушкой не столько для нас, сколько для какого-то неведомого древнего исчадья тьмы. Интересно, знал ли Ксардас об этом до сотворения купола над долиной рудников или же на самом деле вычитал все эти мифы в книгах из подвалов под своей обрушенной ныне башней? Так или иначе, всех моих знаний было недостаточно для принятия верного решения, и потому я уже много часов просто стоял у входа и продолжал размышлять, не в силах придумать никакого разумного выхода из сложившегося тупика.

Немного утешала меня лишь мысль о том, что альманах не добрался до лагеря сектантов, а значит, церемонию призыва Спящего придётся отложить. Это давало мне время для раздумий – по крайней мере, теперь я не боялся за жизнь Лестера. После последнего разговора с Юберионом я не питал к лидеру Братства тёплых чувств, но кроме него с лёгкой руки Корристо могли погибнуть и другие люди. В отличие от Верховного мага, я не считал себя вправе приговаривать кого-то к смерти лишь за то, что он не хочет приносить подношения к алтарям Инноса и благочестиво жертвовать десятую часть своих доходов на нужды монахов и паладинов. Конечно, я вовсе не разделял веры в Спящего, а секту считал глупым нелепым культом, но нельзя было не признать, что большинство каторжан пришли туда вовсе не из-за искренней веры. Просто Братство показалось им лучшей альтернативой по сравнению с работой в рудниках, а пропагандистские речи идолов давали хоть какую-то надежду на счастливую жизнь в будущем.

Царила уже глубокая ночь, когда мою привычную задумчивость неожиданно прервали – обострённые чувства предупредили, что кто-то неспешно приближается сбоку. Человек двигался вдоль стены, стараясь держаться в тени. Я внутренне напрягся, медленно опустил руку в карман и сжал в ладони спрятанную руну, не подавая виду, что чувствую гостя. Подойдя на расстояние в десяток шагов, незнакомец тихо окликнул меня по имени. Ему повезло, потому что приблизься он ещё на пару метров, я бы непременно метнул в него огненную стрелу, не дожидаясь пока он нападёт первым.

– Нравится дышать свежим воздухом? – спросил неприятный, но знакомый голос на удивление обыденным тоном.

Я повернулся, а человек отошёл от стены, так что свет луны осветил его силуэт. Это оказался не стражник и не призрак, как можно было ожидать. Доспехи по обычаю аристократов были оторочены мехом, и не было сомнений, что передо мной один из рудных баронов собственной персоной. Манеру Шрама и немногословного Арто я узнал бы без труда, голос Гомеза был резким и запоминающимся, Бартолло вовсе не носил брони, предпочитая роскошные наряды. Оставалась лишь одна подходящая кандидатура – Ворон.

– Вижу, что не один люблю ночную прохладу, Райвен. Однако я, в отличие от тебя, не крадусь вдоль стен, словно воришка или соглядатай, – я нарочно произнёс прозвище «Ворон» на языке Южных островов. Так советника барона часто называли между собой стражники, и это слово имело неоднозначное толкование, связанное с поведением воронов, любящих полакомиться падалью. Именно поэтому «райвен» могло также означать «грабить» или «пожирать». Рудному барону не очень нравилось, когда его так называли, но я не мог упустить случая зацепить его самолюбие.

– Просто-напросто не хочу провоцировать лишние слухи. Моё незатейливое имя и так пугает многих, а стоит кому-то узнать о поздних прогулках, как поползут разговоры один другого краше – мол, рудный барон по ночам превращается в вурдулака или вампира, пьёт кровь невинно спящих рудокопов. Чернь любит гиперболизировать и делать из нас настоящих монстров.

– Чем же я обязан такой чести? Надеюсь, моя кровь тебя не интересует.

– Нет, по крайней мере не в этот раз, – усмехнулся Ворон, – иначе бы я не пришёл лично. К чему такой риск?

– Что ж, благодарю за откровенность.

– Надеюсь на некоторую взаимность.

– Да? Чем же могу быть полезен? И неужели дело столь неотлагательно, что нельзя было его обсудить днём в резиденции?

– Даже сейчас я не вполне уверен в отсутствии посторонних глаз и ушей. Но по крайней мере посты сегодня из проверенных людей, не болтающих лишнего о своём начальстве.

Караулы в замке, действительно, имелись. Один человек переминался с ноги на ногу у входа в казарму, двое дремали у входа в особняк баронов, ещё несколько располагались на стенах, и, естественно, четверо стражников охраняли хорошо освещённые ворота, которые по традиции, сохранившейся ещё с восстания, не закрывали даже на ночь. Внутренний двор никто не обходил, освещался он тоже слабо, но в этом и не было нужды, ведь никого постороннего в замок всё равно не пускали.

– К чему такая секретность? – удивился я.

Разговор начинал меня напрягать, а Рейвен не внушал доверия. То, что на постах стояли только его верные люди, нравилось мне ещё меньше. Что мог задумать этот лицедей? На всякий случай, руна огненной стрелы была зажата у меня в ладони ещё с того времени, как я заметил потенциальную угрозу. «Наверняка мех хорошо горит», – подумалось мне. Когда Ворон начал разговор, я скрестил руки на груди, просунув в широкие рукава мантии, так что собеседник не мог заметить камень. Такая поза была весьма популярна среди магов, в первую очередь, как раз по причине удобства. Я знал, что у Драго в рукаве и вовсе имелось потайное крепление, в котором всегда хранилась руна огненного шторма. После недавнего инцидента с Юберионом я подумывал сделать себе такое же. Поза, кажущаяся на вид расслабленной и безопасной, на деле была хорошо отработанной боевой стойкой, позволяющей использовать магию максимально быстро.

– Ни к чему, – развёл руками Ворон, – просто дурная привычка, оставшаяся с былых времён.

– Кем же ты был до колонии? Наёмным убийцей, контрабандистом? – я не стеснялся называть Ворона на «ты», в такой обстановке лишние приличия были не уместны.

Собеседник слегка усмехнулся:

– Можно сказать и так, если подойти к вопросу с долей иронии. Всего понемногу, но, на самом деле ни то, ни другое. Не вдаваясь в детали, я был борцом за свободу.

– Что ж, в таком случае ты своего добился. За барьером свободы предостаточно.

– А ещё говорят, что маги начисто лишены чувства юмора.

– Скажем так, я исключительный.

– Именно поэтому я здесь. Едва ли кто-то из твоих товарищей сможет понять меня.

– Орден действует слажено и всегда выступает единым фронтом. Наша сила в общности и совместном принятии решений. Если ты думаешь, что я…

– Нет-нет, – перебил Ворон усталым тоном, – я не собираюсь предлагать ничего, что может запятнать честь или идёт вразрез с твоими убеждениями. Скорее наоборот.

– В таком случае, я повторю свой первый вопрос: к чему такая секретность? Всё, что я знаю, я сообщаю Гомезу регулярно.

– В последнее время ты стал редким гостем. К тому же, мы ведь оба понимаем, что ты говоришь под диктовку своего наставника – только то, что Гомез должен услышать по мнению «ордена».

– Такие обвинения беспочвенны. Да, Корристо, знает о моём общении с бароном, но не может при всём желании контролировать то, что я ему сообщаю.

– Можешь оставить эти сказочки для Гомеза, а мне не морочь голову. Давай сэкономим драгоценное время. Я слишком долго изучал магов, чтобы ошибиться.

– В таком случае ближе к делу.

– Мы могли бы быть полезны друг другу, – ответил Ворон, приближаясь ко мне.

– Стой на месте, – предупредил я, – ещё пара шагов, и я буду вынужден использовать магию.

– Предлагаешь кричать мне через всю улицу? Может быть, нанять герольда? – съязвил Ворон, в его голосе ощущалось раздражение.

– Мне всё равно, но я не могу позволить тебе подойти ближе. Особенно после покушения на мою жизнь. Думаешь, я не знаю, кто за ним стоял?

– Как пожелаешь. Надеюсь, что твой слух не уступает фантазии, – Ворон стал говорить ещё тише, так что слова стали еле различимы. Едва ли кто-то, стоящий у стен смог бы услышать наш разговор, а что касается магов, то в примыкающем ко входу зале первого этажа тоже никого не было. Учитывая, что и я говорил негромко, можно было считать, что мы остались наедине.

– Твои обвинения нелепы, – продолжал Ворон. – Если я хочу убить кого-то, я его убиваю, и ты бы не стал исключением, будь хоть трижды магом огня, и вне зависимости от чувства юмора.

– Звучит устрашающе, особенно от каторжника, которому суждено всю жизнь гнить в колонии. Ближе к сути, Райвен, не испытывай моё терпение. Сейчас ты не в том положении, чтобы огрызаться – если я захочу, то сожгу тебя за попытку проникнуть в обитель и буду оправдан, будь ты хоть трижды рудным бароном.

Ворон усмехнулся, но на удивление не стал спорить:

– Будем считать, что обмен любезностями завершён. Поговорим же теперь о делах. Мне известно, что Корристо покинул лагерь. Нет сомнений, что он не выходил через ворота. Уже и раньше мне сообщали, что его видели в окрестностях шахты. Тогда я решил, что следопыты просто обознались, но мантию высшего мага трудно с чем-то перепутать, тем более на фоне зелёной листвы.

– Корристо передо мной не отчитывается. И вообще, какое это имеет значение?

– Такое, – жёстче ответил Ворон своим заговорщическим шёпотом, – что у вас есть портал, ведущий за стены замка. Ты же сообщил Гомезу лишь о возможности телепортации внутрь. Куда он ведёт? К магам воды? Думаю, Гомезу будет крайне интересно об этом узнать. Как видишь, мои обвинения имеют под собой основу, в отличие от твоих домыслов. Но оставим Корристо, и поговорим о тебе. Мильтен, куда ты сам пропадал в последние дни? Всегда стоишь на страже, а тут больше суток тебя не было видно. Да и сегодня подозрительно долго ты не выходил из обители. Думаешь, никто этого не заметил? Будешь утверждать, что всё это время сидел читал книжки?

– Даже если и читал, разве тебя переубедят мои слова? Ты так уверен в своей правоте, что возражать что-то бесполезно. Да я и не собираюсь ни перед кем оправдываться. Внутренние дела магов огня никого не касаются, между нами и Гомезом заключено соглашение, и мы его строго придерживаемся, не сомневайся. Ты пришёл ко мне ночью ради того, чтобы упрекнуть во лжи? Во имя Инноса, это даже не смешно. Я начинаю опасаться за твоё здоровье. Может, попросить мастера Дамарока сделать для тебя успокоительное зелье? Оно хорошо помогает от бессонницы и избавляет от нелепых мыслей.

– Смейся-смейся, красноризец, – оскалился Ворон, – думаешь, можешь мне дерзить без последствий? Молись, чтобы мне не пришлось доказывать тебе обратное. Ещё не поздно одуматься, Мильтен. Ты выбрал не ту сторону, забыл, кем являешься на самом деле.

– И кем же? – усмехнулся я.

– Таким же, как мы все – каторжником без рода и племени, осуждённым.

– Если ты об этом, то моя совесть чиста, – уверенно возразил я, хотя хорошо помнил свои грехи, – а что касается тебя, не ты ли недавно окрестил рудокопов чернью? Сдаётся мне, что от тебя до них пропасть даже большая, чем от магов.

– Возможно. И не сказал бы, что собираюсь это менять. Меня устраивает такое положение. А вот с точки зрения законов Миртаны мы все равны и должны быть закованы в кандалы. Я знаю, за что ты попал в колонию – пошёл против магов и короля, потому что чувствовал, что они поступают несправедливо. Тогда ты выбрал свою сторону и поступил верно. Что же изменилось? Почему сейчас ты стал перебежчиком?

Ворон поставил меня в тупик. Мало того, что он был прекрасно осведомлён о моём прошлом, он ещё и дал моим действиям интерпретацию, о которой я давно уже старался не думать.

– Молчишь? – напирал Ворон, – что тобой двигало потом, Мильтен? Неужели ты неожиданно уверовал и прозрел? Сомневаюсь. Скорее, это была просто жажда силы, власти и комфортной жизни. Так что мы с тобой не сильно-то отличаемся. Только я, в отличие от тебя, смотрю правде в глаза.

На миг я смутился, но быстро овладел собой и ответил, стараясь сохранить в голосе непоколебимую уверенность:

– Нет. Ты ошибаешься, мною двигало другое. Я понял элементарную истину: только те, кто создал барьер, могут его уничтожить.

– Ты всерьёз веришь, что это возможно? Что твой наставник взорвёт купол ради того, чтобы вывести нас отсюда? Даже я знаю, что у него и в мыслях такого нет. Если кто на это и решится, то только маги воды.

– Откуда такая осведомлённость?

– Я знаю магов лучше, чем ты думаешь. Много раз сталкивался с ложной жертвенностью, показным благородством, прикрывающим эгоистические цели. Да, возможно, многие из вас стараются не для себя, а ради блага ордена. Но всем без исключения плевать на остальных, на простой люд.

– Служение Инносу и королевству прежде всего. Это и есть благо народа.

– Инносу? Не смеши меня! Иннос такое же прикрытие для корыстных интересов, как Спящий у болотных кретинов. Про короля я вообще молчу – полагать, что он благо для народа может только конченный идиот. И не возражай – не хочу вступать в бесполезные дискуссии. Пусть лучше каждый останется при своём мнении.

– Ты пришёл оскорбить моего бога? Наставить меня на истинный путь? – недоумённо переспросил я, удивившись наглости Ворона, – интересно, как же по-твоему нужно поступать?

– Знание должно быть доступно всем без исключения, а не только избранным.

Где-то я уже встречал такую доктрину, но никак не мог вспомнить где. Не было времени обдумывать, в тот момент это не имело значения.

– Красивые слова, не более, – возразил я, – всеобщее благо недостижимо. А знания данные недостойным лишь усугубят страдания.

– Это лишь слова, надуманный повод, чтобы утаивать знания и при этом оправдывать себя.

– Серьёзно? И это говорит мне рудный барон, правая рука Гомеза? Тот, кто уже много лет живёт припеваючи, эксплуатируя дармовой труд каторжников? Теперь уже ты меня смешишь. Ты всерьёз думаешь, что я прислушаюсь к твоим доводам? Брось, ты зря теряешь время. Давай лучше обойдёмся без сомнительной философии, и ты просто скажешь мне, что от меня хочешь.

– Я верю в то, что говорю. Труд и знания не одно и то же. А достижение высшей цели требует жертв. Чтобы противостоять врагам необходим фундамент. Рудокопы так или иначе, всё равно вынуждены страдать в шахтах – не я их туда отправил. В таком случае, почему не воспользоваться ситуацией? Если бы возвысился не я, то нашёлся бы кто-то другой. Но не буду отрицать, коли это было бы только моим решением, я бы не побоялся пожертвовать сотнями, чтобы спасти тысячи. Для низвержения несправедливой власти и утверждения нового порядка нужно золото и армия.

– Кого ты собрался низвергать в колонии?

– Здесь никого, я говорю о том дне, когда барьер падёт. Или ты думаешь, что вместе с его крушением вся несправедливость тоже в одночасье рухнет? Ты-то, может, и найдёшь тёплое местечко где-нибудь при королевском дворе или в монастыре. Будешь жить припеваючи, похлёбывая выдержанное вино, лапая рыцарских вдов, а то и вовсе развлекаясь с молодыми послушниками. Для нас же борьба за жизнь только начнётся. Сколько бы людей не собрал на своей стороне Гомез, им не устоять против паладинов короля.

– Если меня это не касается, зачем же этот разговор? – проигнорировал я оскорбительные домыслы о моём будущем.

– Я верю, что ты рассчитываешь на нечто большее, веришь в возможность улучшения мира.

– Даже не хочу спрашивать, о каком новом порядке идёт речь. Ты меня утомил, – без притворства зевнул я.

– Это сейчас и не важно. Просто не дай Корристо увести магов из-за барьера, оставив всех нас гнить здесь, – поспешил Ворон закончить свою мысль. – Если в тебе осталась хоть капля человечности, не вытесненная слепой преданностью ордену, то прошу тебя, сделай правильный выбор.

– Какой же?

– Барьер должен выпустить либо всех, либо никого.

– И для этого ты пришёл ко мне? К ученику человека, который, как я понял, по-твоему мнению, скорее сдохнет, чем выпустит из тюрьмы проклятых каторжников?

– Да, возможно, это выглядит глупо. Но что мне остаётся? Как ещё я могу повлиять на магов огня, если не через тебя? Остальные и говорить со мной не станут.

– Так обратись к Гомезу. Корристо не сможет проигнорировать его.

– Гомез… он и слышать ни о чём не хочет. Развлекается со своей новой шлюхой и считает, что вы под его контролем. Его полностью устраивает сложившийся паритет. Я не могу пойти напрямую против его воли, но будь уверен, что он не потерпит известий о бегстве магов огня.

– О каком бегстве идёт речь? – спросил я, безуспешно стараясь изобразить непритворное удивление. – И при чем здесь я? Всё же ты определённо не в себе.

– Я не жду от тебя признаний. То, что нужно, я уже узнал из неосторожных разговоров твоих товарищей. Но подумай о последствиях вашего ухода и о справедливости. Гомез доверяет тебе, как своему шпиону. Если я сообщу ему наблюдения моих людей, он, конечно, насторожится, но не поверит полностью, зная мою антипатию к магам. Как бы то ни было, в моём распоряжении лишь подслушанные обрывки фраз, показания доносчиков, не всем из которых Гомез доверяет. Совсем другое дело, если ты поставишь барона в известность о планах ордена.