Текст книги "Ракетная рапсодия"

Автор книги: Семен Лопато

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Сергей мрачно покивал.

– Вы с них еще плату за просмотр возьмите.

– Ну, это уж ты сам. У меня тут своя головная боль – с бумагами бы разгрестись.

– Стоящая конференция?

– Денег много вгрохали.

– А по сути?

– А по сути… А по сути – говно на парашюте. Чего спрашиваешь, не знаешь, как это бывает, что ли?

– Да знаю…

– Ну так чего тогда. – Червенев, морщась, посмотрел в окно. – Обычная конференция, век бы их не видеть. Доклад Игнатьев будет делать – второй зам. Щеки надувать, выменем трещать, рассказывать, какие мы инвестиционно привлекательные. С инвестициями сейчас хреново – в производство хрен кто вложит. Некоторые выкручиваются, правда. У меня вон на прошлой неделе директор Хабаровского радиозавода был, у него японцы из какой-то кинокомпании на две недели сборочные цеха арендовали недореконстуированные – фильм снимали про Годзиллу. Антураж, сказали, больно подходящий. Ну да на всех заводах так не сделаешь, конечно. Никаких Годзилл не хватит.

Сергей усмехнулся.

– Им бы на Химкинский антенный заглянуть, где шесть цехов в незавершенке. Еще лучше снять можно было бы.

Червенев эпически покивал.

– Там – да. Но там какой Годзилла. «Гибель Японии», не меньше. – Он, помрачнев, поморщился. – Да, вот такое кино. Сейчас плачутся все. А семь лет назад – кто экономической самостоятельности требовал? Раздухарились все тогда. Министерство, мол, к ядреной фене. А теперь? Что, рады? Сделай, говорит, чтоб у меня член до пола доставал – тот проснулся, а у него ноги короткие. Вот и радуемся теперь. Гибель Японии, одно слово.

Червенев раздосадовано замолчал.

Сергей улыбнулся.

– Ничего. Идеи микадо восторжествуют. Священный ветер наполнит белым шелестом сады цветущей вишни, и солнце Ниппона взойдет вновь.

– Веселишься? Ну веселись. Был бы я молодой, как ты, тоже б веселился, а вернее сказать, послал бы все на хер, ну да теперь-то уж чего там, жизнь под уклон пошла, до пенсии бы дотянуть. – Он устало вздохнул. – Ладно, хватит политонанизмом заниматься, все равно не поможет. Дело делать пора. – Он решительным жестом собрал в стопку разбросанные по столу бумаги. – Ну что? Вроде бы мы с тобой все, что могли, обкашляли, теперь понедельника ждать надо. На том и порешим. Ты сейчас – обратно в институт?

Сергей подумал.

– Да нет, наверно смысла нет. Впрочем, не знаю. Позвонить надо.

– Ну смотри. Андрею привет передай. – Он, прищурившись, посмотрел куда-то вдаль. – Мудаки вы с ним оба, ежели честно сказать. Обо мне вспоминаете, только когда жареный петух в темя клюнет. Нет чтобы понять, что старый чиновник может такой навар организовать, что вам и не снилось. Подумаешь, ты заказ на сорок миллионов получил – радости полные штаны. Ежели б вы меня на все сто процентов использовали – давно два раза по столько иметь бы могли. Даже сейчас, если мои возможности с умом употребить, без перерыва можно было бы обналичку гнать – худо-бедно, нас все же финансируют. И вам польза, и мне. Я ведь тоже не всякому доверюсь, а то бегают тут мимо всякие – из молодых, да ранних – хрен их знает, какие у них на заднице клейма стоят. А вы с Андреем все ждете чего-то. Ну да как знаете.

– Червенев махнул рукой.

Сергей дипломатично отвел глаза.

– Есть проблемы. Но – будем работать.

– Вот-вот, поработайте. Давно пора. А то все ушами хлопаете, смотрите, как деньги мимо плывут.

Червенев достал ручку.

– Ну что, значит, на конференцию не останешься? Ну тогда время ставлю – тринадцать тридцать пять. – Он посмотрел на часы. – Тебе хорошо, сейчас на свежем воздухе окажешься, а мне тут еще три часа штаны напрягать, всякую херню слушать. Хорошо, хоть потом по-людски сделали – работа в секциях начнется. – Словно внезапно озабоченный какой-то мыслью, он с надеждой взглянул на Сергея. – Слушай, у тебя ноги молодые, может, сбегаешь мне за бутылкой – а то я с утра не запасся, а после заседания как пойдешь, уже люди будут, неудобно. Я-то сейчас хромой. А? Тут «Три семерки» рядом – всего-то делов. Я тебе и денег дам. А то мне ж в секциях работать.

Сергей кивнул.

– Как скажете. Если надо, сделаем, конечно. А то и вправду – работа в секциях не заладится.

Червенев, приободрившись, выставил ладонь.

– Будь спокоен. Чтоб я работу в секциях завалил – никогда такого не было. За то и ценим начальством. – Благодарно засуетившись, он вытащил деньги. – Вот спасибо, выручил. Две «Пшеничных» и две «Московских» возьми. Придешь – прямо в шкаф поставь, меня уже не будет. Я первую дверь не буду запирать. Лады?

– Лады.

– Ну, до понедельника.

Они пожали друг другу руки. Сергей сунул пропуск в карман и вышел в коридор.

Пусто и тихо. Смятые ковровые дорожки и полумрак. Сергей секунду постоял в задумчивости. Двери соседних кабинетов казались наглухо закрытыми, ряд неоновых трубок под потолком перешел на мигание на манер дискотечного стробоскопа. Пытаясь сообразить, где могут находиться эти «Три семерки», о которых Червенев сказал как о чем-то, чье местонахождение должно быть известно всем и каждому, Сергей двинулся в сторону лифта. На такой же пустой лестничной площадке кнопка лифта горела грязно-красным светом. Лифт болтался между этажами здания, а может, его просто угнали. Прислушавшись к доносившимся из шахты звукам и не услышав ничего обнадеживающего, Сергей стал медленно спускаться по широким волнистым ступеням. Волею обстоятельств рабочий день его был, скорее всего, закончен. Возвращаться в институт было поздновато, да и не очень-то хотелось, разговор же с Червеневым не прояснил практически ничего. Подтвердилась версия с расхищением бюджетных средств, но самое существенное – на каких условиях власть предержащие намеревались использовать их предприятие и почему выбор пал именно на них – оставалось неясным. Ясно тем не менее было, что с понедельника должна была начаться если не новая жизнь, то по крайней мере некая новая история, чреватая большими головными болями и, возможно, большими деньгами. Радости само по себе это не сулило, но это была его жизнь. В каком-то смысле, впрочем, это было возвращением на круги своя. Спускаясь по лестнице, Сергей размышлял о путях отечественного бизнеса и о том, какими способами можно заработать крупные деньги в отечественных условиях. Массовых попыток на его памяти было три. Первой и самой давней, имевшей место еще в период угара перестройки, была перепродажа компьютеров. Поветрие было всеобщим. Честные советские служащие, одуревшие от безделья в своих конторах, вдруг стали хвататься за телефоны и вести долгие таинственные переговоры порой с совершенно неожиданными людьми, пересыпая их терминами «откат», «боковик», «белая сборка» и «желтая сборка». Шизофрения окончилась быстро, не оставив заметных следов. Следующим поветрием, уже не столь массовым, были биржи. Это общественное движение затронуло уже и их с Андреем и выразилось в том, что, поддавшись массовому психозу и не вполне понимая, что они делают, они купили брокерское место на одной из бирж, торговавших радиокомпонентами, наняв для этой деятельности одного несостоявшегося комсомольского активиста. Как-то забежав по своим делам в здание Радиопрома, где эта биржа помещалась, Сергей из любопытства посетил торги. В большом зале, имевшем вид амфитеатра, распорядитель торжеств со сцены выкрикивал названия лотов, а разношерстная брокерская аудитория тягостно слушала. Ровным счетом ничего не происходило. Атмосфера была невнятно-заторможенной и напоминала профсоюзное собрание на какой-нибудь покрытой плесенью провинциальной фабрике, безнадежно провалившей квартальный план. Казалось, вот-вот начнется обсуждение вопроса о соцстраховских путевках или распределение участков под огороды. Большинство бирж тихо скончалось, к большому облегчению брокеров, за исключением двух фондовых, через которые стали вести дела зарубежные операторы. Следующим поветрием стали различные финансовые пирамиды, явившиеся широкой публике в овечьих шкурах общенародных инвестиционных фондов, по итогам своей деятельности заставившие вспомнить старые слова о немногих, которым обязаны очень многие. Со временем кончилось и это. Эпоха предпринимательского примитивизма и исканий пришла к логическому концу, и в общественном бытии и сознании утвердился единственно надежный и выдержавший испытание временем способ делания денег – расхищение бюджетных средств. На практике это означало перераспределение между субъектами бизнеса налоговых поступлений, но идее с этих же субъектов бизнеса и взимавшихся, – принцип, который по сути своей хотя и находился в противоречии с законом сохранения энергии, однако в стране неограниченных энергоресурсов смотрелся вполне естественно и, вероятно, вообще был единственно возможным. Обналичка через несколько промежуточных звеньев была лишь одним из множества путей реализации этого принципа, при этом наиболее простым и удобным для чиновничества и потому наиболее популярным. Формальное прикрытие для нее требовалось минимальное. Подумав об этом, Сергей пожалел, что не попросил у Червенева договор о сбросе семи с половиной миллионов, заботливо подготовленный для него министерством, чтобы посмотреть, что именно касательно содержания якобы выполнявшихся работ было туда вписано. Обычно в договорах подобного рода в графе «Предмет работ» повсеместно было принято писать «Маркетинговые исследования». Это было общепринятой практикой. Какие-то данные о договорах такого рода с указанием объемов переводимых средств, вероятно, попали в официальные статистические сводки, что дало основание различным либеральным экономистам и аналитическим центрам объявить маркетинговые исследования одной из наиболее перспективных и динамично развивающихся отраслей отечественного бизнеса. Vae victis. [1]1
  Горе побежденным (лат.).


[Закрыть]Сергей вздохнул. Глубокомысленные размышления его кончились с последним маршем лестницы, пора было думать о дне насущном. Согласно уговору, надо было позвонить Андрею. Подойдя к гранитной нише гардероба, пустовавшего ввиду наступления весеннего времени, он достал мобильный телефон. Ожидая, пока Андрей отзовется, он присел на стул, стоявший рядом.

– Слушаю.

– Привет из Рейхсканцелярии.

– Рот Фронт. – Андрей прикрыл ладонью трубку. Слышно было, как он сказал кому-то: «Ладушки, но только после стопроцентной предоплаты». – Да, извини. Я тут затраханный, как всегда. Ну что, как успехи? Удалось что-нибудь выяснить?

– Все подтвердилось.

– Понятно. Да, это интересно. Ну и как? Пакт Молотова – Риббентропа подписан?

– Отложили до понедельника.

– Что, секретные протоколы не готовы?

– Ты даже не представляешь, насколько ты прав.

– Понял. Ясность есть?

– Пока нет.

– Угу… Ну ладно, это со временем. Но в общем какое-то представление получил? Как общение прошло? О чем вообще говорили с Червеневым?

– Да так… – Сергей усмехнулся. – Занимались маркетинговыми исследованиями.

– Понятно. Что-то голос у тебя слишком трезвый для маркетинговых исследований. Чувствую, неглубоко вы там копаете.

– Насчет этого все нормально. Я сейчас как раз в «Три семерки» иду. Рынок изучать.

– А, ну тогда за будущее маркетинговых исследований можно не беспокоиться. Но ты уж там соизмеряй – силу анализа.

– Это Червенев соизмерять будет. Я только горючее заброшу – и назад.

– Вот это хорошо. Слушай, тут такое дело. Тебе опять Сергачев звонил. Говорил, ты по мобильному недоступен. Может, ты в метро был. Он ждет тебя у себя.

– Где – у себя? В их главной конторе?

– Ну да, на Ключевой. Просил к двум часам.

– Понятно. Просто так являться – или с вещами?

– Насчет вещей он ничего не говорил. Насколько я понял, хочет поговорить но этому самому делу. Какие-то там у него вопросы. Может, узнаешь новое что-нибудь.

– Гм… Может быть. Он хоть трезвый?

– Ты знаешь, по моему впечатлению – значительно трезвее, чем утром.

– Вот это радует. Ну ладно, делать нечего, поеду. Ты отзвони ему, что я выезжаю.

– Ладушки. Он сказал, будет ждать тебя прямо в вестибюле. Ну, разбежались. Звони мне домой, если что.

– Пока.

Сергей спрятал телефон. Пригнувшись, чтобы не удариться головой о гранитную притолоку, он выбрался из гардеробного алькова. Предупредив вахтера, что еще вернется, и показав пропуск, в котором предусмотрительный Червенев сделал соответствующую пометку, он вышел на улицу. Вариант сокращенного рабочего дня отменялся. Предстояло нечто совсем иное. Двинувшись наугад в поисках «Трех семерок» и поглядывая на вывески, Сергей пытался прикинуть, насколько полезным мог оказаться разговор с Сергачевым в плане предстоящих в понедельник основных событий. Плюсом было то, что Сергачев теперь наверняка уже мог объяснить, каким образом ему удалось получить этот заказ, минус состоял в том, что самого Сергачева наверняка больше всего интересовали чисто практические вопросы о размерах будущих выплат трудовому коллективу, на которые Сергей, не зная, сколько денег оставят в его распоряжении, не мог еще дать даже приблизительного ответа. Увидев через переулок вывеску «Три семерки», Сергей подумал, не купить ли ему бутылку и для Сергачева – для облегчения разговора, однако решил не спешить. Затарившись в магазине, он двинулся в обратный путь, как и полагается человеку с таким грузом, уже ни о чем не думая. Вновь оказавшись в министерском вестибюле, не имея возможности из-за занятых рук достать пропуск, на секунду замешкавшись, он, приняв затем озабоченно-деловой вид и показав сменившемуся вахтеру высоко поднятые четыре бутылки, со словами «на конференцию» проследовал в сторону лифта. Наверху, как и было договорено, он поставил бутылки в шкаф и, спустившись на лифте, покинул министерство уже окончательно. Часы на столбе показывали без пяти два. Улица дышала ветром и сверкала отраженными солнечными бликами в стеклах машин. Не испытав удовольствия от мысли об искусственном свете и духоте метро, Сергей поднял руку и остановил машину. К двум он уже не успевал, однако Андрей сказал, что Сергачев будет ждать его в вестибюле. Проторчав положенные полчаса в разнообразных пробках, они добрались наконец до места, немного, впрочем, не доехав до здания, так как путь был загражден строительными работами. Перейдя над разрытыми трубами по деревянному мостику, Сергей двинулся вдоль фасада. Здание ведомства Сергачева было выстроено в хозрасчетно-минималистской манере и представляло собой нечто вроде архитектурного эквивалента известной картины «Черный квадрат на белом фоне». Единственным украшением были решетки на окнах. Войдя в дверь, которая помещалась прямо на уровне асфальта, не имея ни двух-трех положенных ступенек, ни козырька, Сергей оказался в выкрашенном фармацевтически-белой краской вестибюле, что действительно придавало ему вид некой свежезапущенной в эксплуатацию аптеки. Впечатление нарушали лишь восемь управляемых телекамер и контрольно-пропускной пункт в глубине вестибюля, где, видимо, восседал некто, кого не было видно за зеркальным тонированным стеклом. Вдоль стен стояли ряды стульев с откидными сиденьями, видимо взятые напрокат из какого-нибудь сгоревшего кинотеатра. Сергей огляделся – вопреки Андрею его никто не ждал. Единственным, кроме него, посетителем был сидевший недалеко от него на стуле невзрачный человечек в полосатой фуфайке и темных очках. Сергей взглянул на часы над входом – было уже половина третьего. Желая прояснить ситуацию, он двинулся было к висевшим на стене местным телефонам, однако в этот момент человек неожиданно встал со стула и решительно направился ему навстречу. Это и был Сергачев. Пока Сергей приходил в себя от изумления, пытаясь понять, как он мог не узнать человека, с которым регулярно общался на протяжении восьми последних лет, Сергачев, с застенчивой улыбкой сняв очки и зацепив их за вырез фуфайки, несколько суетливо пожал ему руку.

– Это я, Сергей, я. Нечистую совесть за очками спрятал.

Быстро раскрыв кейс, он достал оттуда ключи от машины и, зачем-то оглянувшись, снова улыбнулся Сергею.

– Я тут у боевого товарища машину одолжил, чтоб можно было съездить, поговорить без помех, а то у нас негде, да и не дадут ни хрена, ну и…

Не докончив фразы, он характерным для него поспешным жестом махнул рукой и двинулся к выходу. Сергей пошел за ним. Они вышли во двор.

– Куда едем – на дачу?

– На дачу – хорошо, у меня сын звонил, уже поехал, огурчики, помидорчики… нет, не на дачу. У нас объект один пустой – тут, недалеко совсем, как раз подойдет. За двадцать минут доедем.

Сергей, вспомнив «Бриллиантовую руку», улыбнулся.

– «Точка на трассе»?

– Нет, не на трассе, в городе. Тут, на Шаболовке. Он сейчас не используется как раз – хоть поговорить можно спокойно, по-большевистски. – Сергачев как-то встрепано оглядел площадку. – Где же он, злодей, машину поставил? А, за домом, наверно.

Порывисто повернувшись, он пошел по периметру здания, вновь увлекая за собой Сергея. С задней стороны дома, поодаль от других машин, стояли серые потрепанные «жигули». Сергачев бросил портфель на заднее сиденье и, порывисто включив зажигание, задним ходом выбрался с площадки. Проехав маленькую улочку, они влились в транспортный поток. По ходу путешествия царило молчание. Сергачев, казалось поглощенный пилотированием «жигулей» и нервно руля, ничего не говорил, Сергей, поняв, что Сергачев не хочет ничего обсуждать ни у себя в учреждении, ни в машине, молчал тоже. Наконец вблизи цилиндрического приплюснутого вестибюля метро «Шаболовская» они свернули во двор рядом стоящего дома, и Сергачев, прихватив с собой портфель и набрав комбинацию на подъездном кодовом замке, который, как ни странно, работал, провел Сергея в старый, пятидесятых годов, жилой дом. На площадке, еще до лестницы, ведущей к лифту, помещалась обитая железом дверь. Поколдовав с набором ключей, Сергачев открыл ее, и они вошли.

Сергачев включил свет в прихожей и, поставив портфель на столик, свернул налево, где, судя по всему, были туалет и кухня. Сергей, оглядевшись, пошел вперед. Не ожидавший увидеть здесь того, что он увидел, он с любопытством смотрел вокруг. Помещение, куда он попал, представляло собой, судя по всему, специально оборудованную студию видеоконференцсвязи. Стильного дизайна мебель, видеокамеры на штативах с механическим приводом, ряд широкоэкранных мониторов, бесшумные кондиционеры, рассеянный свет. Полагавший ранее, что все подобные студии в Москве ему известны, Сергей с любопытством разглядывал оборудование. Судя по размерам кодеков, комплекс был произведен в начале девяностых, когда для обеспечения функций, ныне выполняемых устройством не крупнее видеомагнитофона, требовалось несколько стоек размером со шкаф. Согласно индикации на панели управления, все это тем не менее исправно работало.

Сергачев вернулся, волоча портфель, и, бросив его на стол для демонстраций документов, прямо под объектив нависшей видеокамеры, уселся в пружинящее кресло напротив. Неопределенно пошевелив руками и двинув шеей, словно понимая, что необходимо срочно сосредоточиться, но не уверенный, что сможет это сделать, он, словно отчего-то смущаясь, посмотрел на Сергея.

– Ну что, давай поговорим, пожалуй. Время вроде есть.

– Время есть.

Сергей, видя, что Сергачев чего-то от него ждет и, скорее всего, действительно еще не вполне представляет себе ситуацию, зная ее лишь в том виде, в каком она покинула его ведомство, придвинулся к столу в кресле на колесиках.

– Про мои приключения слышали?

Сергачев скромно улыбнулся.

– Андрей меня отчасти проинформировал. – Он почти заискивающе посмотрел на Сергея. – Но о приключениях лучше – из первых уст.

– Докладываю из первых.

Сергей помедлил, собираясь с мыслями. Понимая, что главным будут ответы на вопросы и, скорее всего, его ждет прикидочный торг по деньгам, он, как всегда ища способа изложить все покороче, пересказал Сергачеву содержание своих разговоров в министерстве и в институте.

Сергачев слушал насторожившись, глотая каждое слово и одновременно, как показалось Сергею, словно бы в нетерпении. По окончании рассказа он, словно отмечая долгожданную точку, оживленно кивнул и спрятал глаза.

– Понятно. Это понятно.

Секунду подумав и побарабанив пальцами по столу, он, как бы невольно помрачнев, со вздохом опустил ладони на стол.

– Ладно. Давай о главном поговорим.

Стремительно привстав над столом, он подтащил к себе портфель и, порывшись в нем, извлек и положил перед собой грязно-желтый, большого формата почтовый конверт из плотной вощеной бумаги. Смущенно улыбаясь, он, секунду помедлив и как бы сам посмеиваясь над собственной нерешительностью, посмотрел на Сергея.

– Даже не знаю, с чего начать.

Сергей, еще не улавливая, что происходит, осторожно улыбнулся.

– Ну, наверно, лучше сразу с середины?

– Ты думаешь? – Сергачев, застыв, как в стоп-кадре, мгновение смотрел на конверт. Тут же выйдя из этого состояния и словно восстановив решительность, он вздохнул.

– Ну что ж, с середины так с середины.

Отпихнув портфель, он через стол придвинул конверт к Сергею.

– На. Полюбуйся.

Сергей вскрыл конверт – в нем было несколько фотоснимков. Изображения были явно получены со спутника, длиннофокусным объективом. Сергей хмыкнул – таких фотографий он не видел давно. Последний раз он сталкивался с чем-то подобным в конце восьмидесятых годов, когда они по заказу аэрокосмических сил разрабатывали алгоритм компьютерной обработки таких изображений с целью восстановления мелких деталей и участков с недостаточным разрешением. Зная, что вопреки газетным байкам о том, что из космоса можно рассматривать звездочки на погонах и читать газетные заголовки, на самом деле такие фотографии крайне трудно разбирать, не зная заранее, что на них изображено, Сергей с любопытством перетасовал фотоснимки.

Изображение было монохромным. Все фотографии состояли из непонятных черно-серых пятен и разводов разной интенсивности и напоминали обложки ранних альбомов группы «Пинк Флойд». Кое-где среди водянистых наплывов и клякс можно было различить более темные и геометрически более правильные детали – круглые или продолговатые. Еще раз просмотрев изображения – все они практически ничем не отличались и отложив их в сторону, Сергей с любопытством взглянул на Сергачева.

– Да, космическое око не дремлет. Ну и что же здесь изображено? Надеюсь, не расширенная коллегия министерства?

– А ты что, узнал кого-то? – Вдруг остановившись, словно желая загладить промах, он поспешно улыбнулся Сергею. – Ну, коллегия не коллегия, это пока не важно, это я тебе так показал, для примера, с какими материалами придется работать. Это, считай, так, фронт работ.

На мгновение замерев, он тряхнул головой.

– Нет, не с того я начал. Наверное, рано тебе еще этим голову морочить – ты ж еще всех последних веяний не знаешь.

Он беспокойно улыбнулся.

– Я тут в последние дни замотался, позвонить некогда было, да и рано еще, так что вроде вас с Андреем без информации оставил – насчет этого заказа и всего прочего. – Он махнул рукой. – Ладно, что сейчас об этом говорить. Нам с тобой сейчас много вопросов нужно решить, так что давай поработаем по-ударному, а там все само собой должно проясниться. Вопросы-то, в общем, понятные, только без раскачки действовать надо. Согласен?

Сергей, ничего не понимая, кивнул.

– Ну, тогда давай все по порядку.

Сергачев подтянулся в кресле.

– Ну, в общем, ситуация такая – договор к подписанию готов. Я сегодня в шесть часов со своим генералом встречаюсь. Если говорю «да», то все – он договор визирует, потом на самом верху – сам понимаешь у кого – подписывает, и, считай, все, часы пошли. Это значит, что и тебе в понедельник в министерстве тоже все без звука подпишут. Насчет денег, что ты волновался, тоже все нормально должно быть – лишнего ничего не возьмут. Эти семь с половиной миллионов, что твой Червенев говорил, наверно, возьмут, видно, они об этом с нашим начальством договорились, но больше ничего не возьмут, это точно, это уже не их доля, никто и заикаться не станет. Так что насчет этого будь спокоен.

Он помедлил, соображая.

– Ну и, в общем, можно начинать. Договор – ну, ты его читал – как раз то, что нужно, конечно основные деньги по этой программе не нам пойдут, тут, сам понимаешь, люди и структуры замешаны – не нам чета, уровень запредельный, – он махнул рукой, – я в это не лезу и даже спрашивать ничего не хочу, но это бог с ним. Главное – мы зацепились, все на нас официальным порядком записано, руководство комитета все знает и с открытыми глазами подпишет, мы – официальные исполнители работ. Это, считай, переход в другую лигу. Как все получилось – это другой вопрос, обстоятельства, конечно, очень выгодно сложились, неопределенность такая на время образовалась, ну а дальше – меня учить не надо – я уже по краю прошел, удачно удалось подсуетиться. Ну и главное, я уже с тобой и с Андреем, слава богу, не первый год работаю, знаю тебя как специалиста и все остальное, знаю твои человеческие качества. Я генералу своему так и сказал – если хотите, чтоб дело было сделано, так давайте тем, кто лишних вопросов задавать не будет, кто сам от начала до конца все сделает, и то, что в техзадании записано, и то, что не записано, тоже сделает, осторожничать или там невинность из себя строить не будет, потому что свой же интерес блюдет. В общем, это ладно, насчет этого я б тебя не стал перед выходными с работы срывать. Тут дело вот в чем. Тут так обстоятельства сложились, есть еще одна проблема, тоже с этим договором связана, и вот насчет нее я тоже с тобой посоветоваться хотел. То есть связана, но тоже так, по-хитрому, тут все как-то переплелось, в общем уже хрен поймешь, где что. Проблема такая, что не со всяким обсуждать станешь, тут серьезный специалист нужен, с техническим кругозором, кроме тебя я, в общем-то, не вижу никого. Вопрос, в общем-то, достаточно смутный, как подойти, непонятно, стандартными средствами не очень-то решается, а что-то делать все-таки надо. Заковыристый, короче, вопрос. В общем, вот что я тебе скажу: давай пока обо всем забудем, все эти дела на часок отложим, поговорим как инженер с инженером, чего уж тут, раз такое дело. А?

Сергачев выжидающе посмотрел на Сергея.

Сергей поспешно кивнул.

– Ну да, конечно, о чем речь.

– Ладно.

Сергачев удовлетворенно кивнул.

Из кухни донесся мелодичный перезвон. Услышав его, Сергачев с мгновенно изменившимся выражением лица улыбнулся Сергею.

– И давай кофе попьем.

Вернувшись через минуту с подносом, на котором стояли две чашки и розетка с печеньем, он неторопливо и сосредоточенно расставил все это на столе. Вновь усевшись в кресло и помешав кофе ложечкой, он, словно еще додумывая что-то, озабоченно-серьезно взглянул на Сергея.

– Да, вот такие дела. Ну что ж, обстановку ты теперь знаешь. Давай теперь к сути дела.

Раздумывая, он побарабанил пальцами по столу.

– Ты программу «Время» смотрел на этой неделе?

Сергей, вновь не улавливая смысла вопроса, пожал плечами.

– Ну так, эпизодически.

– В понедельник не смотрел? Там один сюжет был в самом начале – может, видел случайно? Интересный такой сюжет. К нашим делам, в общем-то, прямое отношение имеет.

– К нашим делам – прямое?

Сергей, озадаченный, задумался, вспоминая.

– Нет, тогда не видел, наверное. А что ж это за сюжет мог быть? Что, налоговая инспекция черные списки вывесила? «Они продали Родину, не уплатив НДС»?

Сергачев серьезно помотал головой.

– Нет, не про то. Военный сюжет. Про учебные стрельбы. Запуск ракеты во время учений Северо-Западного округа с базы «Северная».

– А, это видел. – Сергей, мгновенно вспомнив, качнул головой. Он с интересом взглянул на Сергачева. – Да, действительно интересный сюжет, давно такого не было. Как раз обратил внимание.

– Видел, значит.

Сергачев задумчиво подпер подбородок кулаком. Шевельнувшись в кресле, он напряженно-застенчиво улыбнулся Сергею.

– Может, тогда расскажешь мне, что там было. Я-то сам не видел, слышал только. Как вообще все было, что показали, что рассказали.

– Да, конечно. – Сергей, припоминая сюжет, несколько озадаченно пожал плечами. – Да технически-то ничего особенного, по-моему. Что называется, традиционный видеоряд, все как в старые добрые времена. Приехала пусковая установка, подняла трубу. Дым, гром, ракета полетела. Показали, как летит. Ну и все. А что еще могло быть. Все хорошо. Ракета поразила цель в расчетном квадрате.

– Понятно. – Сергачев, не глядя на Сергея, отрешенно кивнул. Подняв глаза, он, ловя взгляд Сергея, еще раз напряженно улыбнулся.

– Ну, в общем, это именно то, о чем я с тобой говорить хотел. В этом-то как раз и проблема.

Секунду помедлив, он вздохнул.

– В общем, слушай: все, что я тебе сейчас расскажу, сведения закрытые, ну, я с тебя, само собой, никаких допусков требовать не буду, слава богу, я тебя не первый год знаю, потому и рассказываю, но ты уж имей в виду и не обижайся – чтоб дальше тебя все это не пошло. Ну, в общем, сам понимаешь.

Он решительно поморщился.

– Ну ладно. В общем, слушай, как все было на самом деле.

Напряженно прищурившись, он цепко взглянул на Сергея.

– Ракета «Сирень», тактического класса. Аналог американской «Джифэлкон». Или она наш аналог, я не ракетчик, я во всем этом туго разбираюсь, сам понимаешь, наша контора только электронную часть курировала. Бортовой процессор, система наведения, в общем, все такие дела. Делало все это КБ имени Сидорова, ну, наши эксперты тоже консультировали, помогали, ну, и по нисходящим договорам многие другие принимали участие, субподряды и все такое прошлое, фирмы были самые разные. Кстати, и вы с Андреем тоже руку приложили. Помнишь, в прошлом году договор был на оптимизацию алгоритмов восстановления сжатых данных?

– Помню.

– Ну вот, это тоже туда пошло. Я этим сейчас, когда все решалось, тоже аргументировал – дескать, вы уже принимали участие. Ну да ладно, речь сейчас не об этом.

Он подумал.

– В общем, хорошая разработка. По инициативе нашего комитета проводилось, в свое время вместе с военными все бумаги писали, кляузничали, один из немногих проектов, которые удалось отстоять. Дальше тоже не слава богу все было, деньги сейчас, сам знаешь, как трудно достаются – то замораживали, то размораживали, разрешение на финансирование завершающего этапа чуть ли не у самых первых лиц пришлось выбивать. Но, в общем, заводам заплатили, опытные образцы изготовили, худо-бедно дотянули до испытаний. Тот пуск, что ты видел, испытательный был.

Тут, чтоб ты понимал, в чем фокус. Крылатая ракета наземного базирования, дальность пятьсот шестьдесят километров, чтоб никаких договоров не нарушать. Летит, как полагается, на сверхнизких высотах, бортовой процессор, компрессированные массивы данных о поверхностях, ну, дальше, сам понимаешь, сверка рельефов, привязка, расчет подлетной трассы в реальном масштабе времени, ну и допуск на поражение – чуть ли не в сантиметрах. В общем, все как обычно, но на новой элементной базе, новые процессоры, новые алгоритмы, за счет сжатия объем архива данных в пятьдесят раз больше, у нее там в памяти рельефы чуть ли не всей Европы хранятся, ничего перепрограммировать не надо, в общем, конфетка. Хорошая такая ракета, никаких соглашений не нарушает, а пользы от нее выше крыши, все новейшие технологии позволяет отработать.