Текст книги "Ракетная рапсодия"

Автор книги: Семен Лопато

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

7

Спустя примерно сорок часов после этих событий Сергей с Сергачевым стояли под электронным табло в зале вылета аэропорта Шереметьево, где заканчивалась регистрация рейса на Минск. Сергачев присоединился к Сергею всего за несколько минут до этого: занятый оформлением бумаги с разрешением на вывоз импульсного пробойника, он провел все утро у высокого начальства, и в аэропорт Сергея отвез один из его сотрудников. Бумага, сильно напоминавшая по содержанию документ, когда-то выданный миледи кардиналом Ришелье – «Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему повелению и для блага государства», с устрашающими печатями и в специальном пластиковом чехле, уже покоилась в багаже у Сергея. Сергачев, оставивший машину далеко от здания – парковка непосредственно у аэропорта запрещалась – и преодолевший последний километр бегом, нервно озирался вокруг, пытаясь отдышаться. Сергей, изучивший за последние полтора дня четыре альбома принципиальных схем и раздолбивший с помощью импульсного пробойника полтора десятка броневых листов из сплавов различного состава, придя вследствие этого в окончательно философское настроение, скептически наблюдал за толпой. До конца регистрации оставалось пятнадцать минут. Кажется, наконец отдышавшись и вытерев вспотевший лоб, Сергачев испытующе-тревожно оглядел Сергея.

– Ну вот, вроде наконец начинаем. Как говорится, чем никогда, так лучше поздно. Ладно, как-нибудь. Хорошо, я хоть бумагу вовремя привез. Генерала сегодня с утра к начальству вызвали, я уж думал, ну все. В последнюю минуту подписать удалось. Пока сюда гнал, наверно, все правила дорожного движения нарушил, слава богу, ГАИ не зацепило. Вы-то как, нормально доехали?

Сергей задумался.

– Хвоста вроде не было.

– Хвоста… – Сергачев, морщась, махнул рукой. – В этом ли дело… Оборудование тебе утром без проблем вручили?

– Да, вручили без проблем.

– Ну и то хорошо.

Успокоено кивнув, Сергачев оглядел громоздившуюся у ног Сергея раздутую черную сумку на ремне.

– Так это, стало быть, весь багаж твой?

Сергей сдержанно кивнул.

– Он самый. Как говорили раньше в социально-разоблачительных очерках – «нехитрый скарб».

– Тяжелый?

– Килограмм под тридцать.

– Ну, это еще туда-сюда. – Сергачев пытливо взглянул на Сергея. – Импульсный пробойник-то освоил?

Сергей поморщился.

– Это он меня освоил. В глазах до сих пор искры стоят.

– Стержней много запорол?

– С полсотни, наверно.

– А с собой сколько дали?

Сергей задумался.

– Да примерно столько же. Не считал. Вязанка большая, с запасом. Ваши говорят, и на баллистическую ракету хватит.

– Типун тебе на язык. Ну ладно. Как вообще настроение? К работе готовым себя чувствуешь?

Сергей сурово взглянул на Сергачева:

– Вчера завел будильник на шесть утра. Будильник не зазвонил, но я все равно проснулся вовремя. Мы, коммунисты, сделаны из особого материала.

– Ну добро. Значит, настроение боевое. Ну ладно, дай бог, все получится, дай бог. Технически ты вроде экипирован. Как считаешь?

Сергей пожал плечами.

– Технически да, а вот идеологически… Вообще, легкомысленно вы как-то меня снаряжаете. Все-таки за границу еду, в неведомую страну. Как там будет да что. Вы б мне хоть русско-белорусский разговорник купили.

– Зачем тебе разговорник? Ты что там, с кем-то разговаривать собираешься?

Сергей стоически кивнул.

– Понятное дело, ежели что случится, то первым делом молчать придется, но все-таки…

– Незачем тебе разговорник. Ты, главное, со мной поговори. Как позвоню, так сразу за дело берись. А больше разговаривать нечего.

– Как скажете. Как, кстати, разговаривать-то будем, когда позвоните? Не открытым же текстом. Или у нас какая-нибудь условная фраза будет? Ну там, типа, «высылай устав»?

– А чего условного-то. Деньги перечислены и все ясно.

Сергей вздохнул.

– Как-то это все прозаично. Впрочем, как говорил д’Артаньян, такая проза мне нравится. Ладно, Петр Николаевич, бог даст, справимся.

– Надо справиться. Ты не думай, я тут без тебя сложа руки сидеть не буду. Как уедешь, сразу буду генерала настропалять, чтоб, не дожидаясь министра, платежи продавливал. Авось получится что-нибудь.

– Ну, это-то понятно.

– Это нам с тобой обоим надо понимать. – Сергачев проникновенно заглянул в глаза Сергею. – Нет у нас с тобой, Сергей, права на ошибку. Дело о судьбах многих людей идет. Понимаешь?

– Понимаю, Петр Николаевич.

– Многое и очень важное решится, если вы с Вадимом все как надо успеете. – Он тревожно взглянул на Сергея. – Успеете, как думаешь?

Побронзовев, Сергей сурово-отрешенно посмотрел в пространство.

–  Должныуспеть.

Сергачев оглянулся на табло.

– Регистрация твоя кончается. Пойдем.

Они остановились у багажных столов. Сергачев вновь обернулся к Сергею.

– Насчет денег не волнуйся. Может, все это и затянется на пару дней, но не больше, деньги будут, это точно. Андрей все как надо сделает, ну и я за всем прослежу, осечки не будет. Это ты твердо должен понимать.

Сергей улыбнулся.

– Как говорил Мао Цзэдун Хуа Го Фэну, если дело в твоих руках, я спокоен.

Сергачев отрывисто махнул рукой.

– Им там легко спокойными быть. Они ж, е… твою, китайцы. По тыще лет живут, им все до фонаря. Только гондоны вовремя надевать, а так жизнь – лафа. То ли дело у нас. – Распрямившись, он решительно взглянул на Сергея. – Ну что ж, Сергей. Высоких слов говорить не хочу, но сейчас все от тебя зависит. Не подведешь?

Сергей посмотрел ему в глаза.

– Верь мне.

Они обнялись. Сергей приподнял сумку и, закинув ремень на плечо, направился к регистрационным барьерам. Получив посадочный талон, он прошел в следующий зал на досмотр. Народу перед рентгеновским аппаратом было уже немного. Вытащив из сумки полиэтиленовую папку с разрешительной бумагой и сунув ее в скрученном виде во внутренний карман куртки, Сергей, когда подошла его очередь, приземлил сумку на транспортную ленту, медленно потащившую его багаж внутрь. Ожидая неизбежных расспросов, он остановился по ту сторону транспортера. Таможенник за столом у монитора о чем-то беседовал с привалившимися к его столу двумя девушками в форме. Бросив взгляд на экран, он на секунду нахмурился.

– Что это у вас?

Сергей секунду смотрел на него.

– Графический акселератор для Windows.

Еще раз взглянув на экран, словно проверяя сходство, таможенник нажал на кнопку. Лента поехала, вывалив в объятия остолбеневшему Сергею сумку с двумя газовыми баллонами и пятнадцатикилограммовым устройством, с помощью которого можно было взрезать обшивку любого летательного аппарата, включая ИЛ-86 и многоразовый корабль «Буран», если его только не разрезали раньше согласно договору о сокращении чего-нибудь. Подхватив сумку и вновь набросив ремень на плечо, Сергей отправился дальше в накопитель, размышляя о перспективах международного терроризма, особенностях российской государственности и о многом другом. Быстро подъехавший автобус, громыхая, довез его и еще нескольких опоздавших пассажиров до самолета и, так же громыхая, потащился назад. Поднявшись по трапу и пробравшись на свое место, Сергей почти сразу увидел из окна, как трап отъехал, стюардессы прочитали свою никому не нужную лекцию о спасательных жилетах, двигатель завелся, и самолет стал выруливать на взлет. Без особых сложностей он взлетел, за окном наклонилась земля с белой россыпью спальных микрорайонов, потом все погрузилось в облака, и Сергей отвернулся от иллюминатора. Поправив громоздившуюся у его ног сумку, которую он с трудом впихнул между рядами, – соседей, к счастью, у него не было, – он опустил спинку сиденья и, насколько позволял угол обзора, посмотрел кругом. Пассажиров в салоне было немного, половина кресел пустовала. Полет обещал быть скучным. Еще раз посмотрев в окно, по-прежнему залепленное туманом, он откинулся к спинке кресла. После суматошного утра, проведенного в ведомстве Сергачева за получением спецтехники, а затем в аэропорту, в ожидании самого Сергачева, он впервые остался один. Неожиданно он поймал себя на том, что ощущение, которое он сейчас испытывал, было ощущением какой-то странной высвобожденности, почти свободы. В размеренном течении жизни наступил то ли перерыв, то ли затишье, во всяком случае происходило что-то новое. Впрочем, это была иллюзия. Понимая ее истоки, под ровный шум двигателя он задумался, вспоминая, были ли в его жизни за последние годы какие-то изменения. Ничего особенного не вспоминалось. Пожалуй, единственным исключением были те два раза за последние восемь лет, когда ему удалось взять отпуск. Оба раза жена уговорила его поехать вместе с ней и дочкой за границу. Глядя в окно, он вспомнил Шарм-эль-Шейх и Анталию. Пожалуй, эти поездки пропали даром. Они были полезны для жены и дочки, которым надо было отдохнуть и укрепить здоровье, сам же он, наверно, просто не умел отдыхать. В сущности, все для него свелось к многочасовому сидению у бассейна, чтению второго тома Дельбрюка и терпеливо-покорному вниманию, с которым он по инициативе жены вынужден был осматривать какие-то бессмысленные местные достопримечательности. Что-то похожее, судя по всему, было и сейчас. Изменением это не было, еще один эпизод все в той же жизни, остановка в пути, причудливое переключение режимов в системе. Отметив изменившийся шум двигателя, он повернул голову. Самолет поднялся выше, туман сдернуло с окон. Внизу сахарно круглились искрящиеся волны облаков. Долгий полет. Не зная, чем занять себя, он стал вспоминать детали принципиальной схемы бортового процессора, которую он изучал вчера вечером. К собственному удовлетворению, он обнаружил, что в основном все помнит. Впрочем, внутренний просмотр принципиальной и монтажной схем быстро возымел и иное, незапланированное действие. Незаметно для самого себя Сергей заснул.

Самолет ударил колесами о бетон полосы, и Сергей открыл глаза. За иллюминатором вяло поблескивало под неярким солнцем бетонное иоле аэродрома. Пассажиры, как всегда не обращая внимания на предостерегающие надписи, засуетились, протаскивая вещи через проходы. Помаявшись в томительной толпе у выхода, Сергей спустился по грану и в грохочущем автобусе, похожем на московский, в общей массе доехал до аэропорта. День был неяркий, но теплый, низкие синевато-серые облака прижимали тепло к земле. Найдя в зале аэропорта обменный пункт и поменяв российские рубли на белорусские, Сергей вновь закинул свой багаж на плечо и вышел на площадь. Взять такси оказалось несложно – видимо, для большинства прибывших это было слишком дорогим удовольствием. Назвав шоферу гостиницу, где Андрей с помощью старых знакомых из белорусской службы эксплуатации должен был заказать ему номер, Сергей откинулся в кресле.

Отремонтированное шоссе, бегущее за окном, и два десятка кварталов традиционной советской архитектуры. Площади, сухие фонтаны, длинные белесые прямоугольные здания. Вытащив сумку из багажника и войдя в холл гостиницы, Сергей абсолютно без всяких проблем оформил проживание. Поднявшись в свой номер, он бросил сумку в шкаф и, присев на кровать, задумался.

Особых дел у него не было. Идти в местное министерство, куда бы он попал не раньше четырех часов, не имело смысла, ничего другого в программе не значилось. Уик-энд на необитаемом острове. Помня о полученной в Москве рекомендации не включать мобильный, пока он находится в Белоруссии, он узнал у дежурной номер своего гостиничного телефона и, позвонив Андрею, продиктовал его для передачи Сергачеву, как у них заранее было оговорено. Узнав заодно, что никаких изменений с момента его вылета не произошло, он перебросился с Андреем несколькими вяло-философскими фразами и повесил трубку. В коридоре было тихо, гостиница, по-видимому, по большей части пустовала. Ничегонеделание давило непривычным грузом, времени впереди было еще много. Поднявшись и немного постояв у окна, он запер номер и, спустившись, вышел на улицу.

День был безветренный и тихий. Идти можно было в любую сторону, в Минске Сергей раньше никогда не был. Наугад он прошелся вокруг гостиницы. Больше чистоты, больше советской прямоугольности, больше беременных женщин на улицах. Вероятно, у города существовал исторический центр, но гостиница была в центре советском, парадном. Бесцельно побродив еще полчаса, Сергей вернулся в гостиницу. Зайдя в ресторан, он что-то съел и снова поднялся к себе в номер. С ощущением остановившегося времени следовало, наверно, примириться. Пройдясь по комнате, Сергей включил телевизор. Все местные программы показывали что-то похожее на «Сельский час», а может быть, это была одна и та же программа на нескольких частотных каналах. На содержании российских программ Сергей предпочел не задерживаться. Пауза. Выключив телевизор, он достал из сумки Дельбрюка и сел с ним в кресло. Проведя в таком положении остаток дня, он дождался темноты и лег спать.

Следующее утро было ясным, солнце било в окно. Побрившись и приведя себя к виду, пригодному для официального общения, Сергей сел за телефон и стал названивать тем людям из службы эксплуатации, с которыми собирался встретиться сегодня. Не сразу преуспев в этом, поскольку в министерстве шла утренняя планерка, он наконец поговорил с обоими, условился о времени и заказал себе пропуск. Больше его в гостинице ничто не задерживало. Чувствуя себя немного непривычно без папки или кейса в руках, он, спустившись вниз, вышел на улицу. Утренняя свежесть, простор улиц, проносящиеся мимо машины, шум и движение. Ожидавшие его сегодня встречи особых перспектив не сулили. Иллюзий на этот счет строить не стоило. В принципе при иных обстоятельствах производимое ими с Андреем оборудование могло быть закуплено белорусской стороной, но у местного министерства не было денег, оба они об этом знали, говорить же о закупках на следующий год во втором квартале текущего было по меньшей мере преждевременно. Скорее всего, все должно было свестись к технически-светской беседе. Наверно, и сам Андрей это понимал. Вспомнив разговор с ним, Сергей усмехнулся. Он понимал, что практическому и осторожному Андрею где-то в глубине души была чужда предложенная Сергачевым авантюра, и, видимо, неосознанно не доверяя ей, несмотря на связанные с ней головокружительные перспективы, он из инстинктивного стремления к порядку попросил Сергея совершить эти в сущности бессмысленные визиты, чтобы хоть чем-то практическим оправдать в собственных глазах эту поездку. Прав ли он был в своем инстинктивном скепсисе, могло показать лишь будущее.

Сергей спустился в метро. Все как в Москве. Обтекавшая его со всех сторон толпа давила все прочие звуки и вытесняла мысли. Один. Один в этом незнакомом и вместе с тем таком привычном городе, перед странной цепью поступков, которые ему предстояло совершить и в ожидании которых ему предстояло провести один или несколько дней, Сергей шел в толпе. Несколько дней в незнакомом мире, а затем возвращение в привычный аквариум. Проехав несколько остановок, Сергей вышел на пересадку. Предстоящая встреча, при всей своей бессмысленности, показалась ему сейчас необходимой и уместной, она помогала на что-то потратить время, без нее ему трудно было бы переждать сегодняшний день, как, наверно, трудно ему будет, скорее всего, переждать следующие дни. Думая о том, что сегодняшней встрече надо будет придумать какое-то продолжение или придумать себе какое-то иное занятие на случай, если его пребывание в этом городе затянется, Сергей шел в негустой, схлынувшей сейчас толпе по плитам станции, глаза его машинально искали указатель перехода.

И в этот момент что-то случилось. Навстречу ему шла девушка. Высокая, но не худая, скорее пропорциональная для своего роста, она шла, не глядя ни на кого, по-утреннему опустив глаза, почти кивая головой в такт шагам, кажется, досыпая на ходу. При росте явно выше метр восьмидесяти и тем не менее в туфлях на высоком каблуке, в короткой юбке, открывавшей высокие крупные ноги, она шла с животно-упругой, чуть утяжеленной грацией, и в движении, походке ее была какая-то бездумная утренняя приторможенность.

Замедлив шаги, Сергей мгновение смотрел на нее. Ощущая, что отчего-то не может пройти мимо, с неясным уколом в сердце, ни секунды не раздумывая, он повернулся и пошел за ней. Пройдя половину платформы, он вошел вслед за ней в подошедший поезд. Вагон был не густо заполнен, она сразу села на единственное свободное место, поставив сумку на круглые колени и уронив голову. Груди под ее свитером тяжело провисали. Они проехали остановку, потом другую. Стоя над ней, держась за поручень, Сергей напряженно ждал, пока девушка поднимется. На четвертой остановке она, нехотя подняв голову, озабоченно встала. Сергей вышел из вагона вслед за ней. Выбравшись из толпы, они пошли по переходу. Она шла, все так же ни на кого не глядя, и, ощущая, как уходит время, Сергей почувствовал, что уже не может не заговорить с ней. Прибавив шагу, он поравнялся с ней и тронул ее за плечо.

– Простите, можно вас на минутку?

Не замедляя шага и, кажется, ничему не удивившись, она повернула голову в его сторону.

– Да?

Не думая о том, как он сейчас выглядит, Сергей секунду смотрел ей в глаза.

– Извините, пожалуйста. Место неподходящее, но мог бы я еще раз вас увидеть?

Глядя как будто сквозь него, она на секунду замешкалась. Сергей напряженно двигался рядом с ней.

– Вам как-нибудь можно позвонить?

Словно наконец поняв вопрос, она словно с вежливым сожалением повела плечами.

– А звонить некуда. Я живу на Профсоюзной, у нас на всю Профсоюзную один телефон, так что вряд ли.

Поняв по интонации, что Профсоюзная – это какой-то пригород Минска, Сергей неотрывно смотрел на нее:

– Мне очень хотелось бы вас увидеть. Можно мне с вами пройти?

Она все так же терпеливо-непонимающе смотрела на него.

– Пожалуйста. Только я тороплюсь на работу.

Больше всего боясь, что разговор сейчас оборвется, он пошел рядом с ней. Они вышли на следующую платформу; войдя в поезд, они встали друг против друга. Словно спеша выговориться, он заглянул ей в лицо.

– Я инженер-радиоэлектронщик, разработчик радиоэлектронной аппаратуры. Модемы, кодеки, мультиплексоры – это все мы делаем. В общем, все для передачи цифровых потоков. – Чувствуя, что его несет куда-то не туда, Сергей крутанул головой. – Ну и торгуем всем этим, я директор, у меня своя фирма. В общем, зарабатываем неплохо, жить можно.

Она слушала не перебивая. Глядя на нее, Сергей не мог понять, какое впечатление производят его слова. Кажется, она просто спала на ходу.

– А вы кто?

Она как-то затуманено посмотрела на него.

– Я? Я художник-аниматор. – Она помешкала. – Точнее, фазовщик.

– Что это?

Она секунду помедлила, словно пытаясь выразить что-то:

– Ну, мультфильмы из картинок состоят. Я их перерисовываю. Картинку за картинкой. И так все время.

– Весь рабочий день?

Она, словно избегая его взгляда, кивнула.

– Весь день. Иногда на дом беру. Чаще на дом. Вот так рисую.

– На бумаге?

Она серьезно покачала головой.

– На кальке. – Она снова помедлила. – Штифты специальные для фиксации, на кальках дырки. Ну и вперед, по двести картинок в день. – Она выжидающе смотрела на него, словно не понимая, зачем ему все это.

Он, больше чувствуя, чем понимая произнесенное, слушал се.

– Много платят?

Словно что-то угадывая в его взгляде, она с сожалением покачала головой.

– Не-а.

– А работы много?

Она покачала головой снова.

– Сейчас мало. Мультфильмов мало делают. Почти не делают. Правда, еще клипы. Иногда Москва заказывает. Но тоже мало. Редко удается работу взять.

Слыша и не слыша, одновременно что-то улавливая помимо слов, Сергей смотрел на нее.

– А на Профсоюзной у вас легко работу найти? Есть работа? – Он сам не понимал, почему спросил это.

Она, быстро взглянув на него, с какой-то затаенной улыбкой опустила глаза.

– Нет.

– Нет?

– Нет.

Двери открылись, они вышли из вагона. Остановившись у колонны, она снова терпеливо-ожидающе повернулась к нему.

– Вы извините, мне на работу пора.

– Вы не могли бы мне позвонить?

Секунду помедлив, она пожала плечами.

– Наверно.

– Пожалуйста, запишите мой телефон. Я буду ждать. Мне очень хотелось бы вас увидеть.

Секунду поколебавшись, она расстегнула висевшую у нее на плече большую сумку. Ревниво заглядывая ей через плечо, Сергей, торопясь, проговорил свое имя и гостиничный номер, сам удивляясь, как помнит его.

Вытащив и раскрыв огромный блокнот, она спокойно-послушно записала все им сказанное затейливо-крупным кругловатым почерком с наклоном влево.

– Пожалуйста, позвоните сегодня. Хорошо?

Она кивнула.

– Хорошо.

Сергей, словно не веря, смотрел на нее, ловя ее взгляд.

– Только пожалуйста, обязательно, я буду ждать.

Она бесстрастно кивнула еще раз.

– Хорошо.

Кажется, чувствуя его сожаление, она серьезно, как бы успокаивая его, посмотрела на него с прежним выражением спокойного терпения.

– Сегодня я вам позвоню.

– Мне можно после шести.

– Хорошо, после шести. – Спрятав блокнот, она выжидающе посмотрела на него снова. – Извините, мне пора.

– До свидания. Я буду ждать.

– До свидания.

Повернувшись, она неторопливо пошла к эскалатору. Стоя у колонны, Сергей завороженно смотрел, как она удаляется, чуть раскачиваясь на длинных, гладконалитых ногах. Она смешалась с толпой и скрылась из виду. Сергей еще секунду постоял у колонны. Отлепившись от нее, он механически пошел назад. Еще не вполне сознавая, что произошло, он поискал глазами вывеску, пытаясь понять, где он сейчас находится. Судя по всему, он находился в противоположном от нужного ему конце города. Вновь войдя в вагон, Сергей прислонился к закрывшейся двери. Вспоминая, что он только что сказал девушке, он с тревогой подумал, сумеет ли он в самом деле вернуться в гостиницу к шести, как обещал ей. Чувствами он еще находился внутри разговора с ней, как бы без слов продолжая его и думая о реальном продолжении. Ощущая возбуждение и встревоженность в душе, он почему-то ни секунды не сомневался, что она ему позвонит. Выйдя из вагона, он вновь пошел по переходу. Все произошло слишком быстро. Вновь мысленно проживая разговор с ней, он вдруг понял, что даже не спросил, как ее зовут. Впрочем, голос ее по телефону он узнал бы мгновенно. Выйдя на платформу и взглянув на электронные часы, он успокоено подумал, что, как бы ни затянулись его переговоры в министерстве, вернуться в гостиницу к шести он успеет обязательно. В приподнято-бездумном настроении дождавшись поезда и войдя в вагон, он в следующие полчаса без приключений добрался до министерства. В министерстве все развернулось по неожиданному сценарию. Первым же документом, который подал ему после обычных вступительных фраз начальник службы эксплуатации, было техническое предложение о реконструкции местной сети, где в качестве базового аппаратурного решения значились модемы их конкурентов, фирмы из Питера. Невольно забыв обо всем, в том числе о только что случившейся встрече, Сергей ошеломленно запросил у собеседника объяснений. В ответ он был послан в технический отдел, где нашелся один из ведущих специалистов, с чьей подачи оборудование их конкурентов попало в план. Пяти минут разговора с этим человеком хватило, чтобы понять, что случившееся не было результатом полученной им взятки или какой-либо иной личной заинтересованности, а произошло чисто случайно, когда этот специалист, вполне бесхитростный человек и дельный инженер, был в командировке в Петербурге и на одной из линий случайно увидел аппаратуру их конкурентов. Искусственная оторванность белорусской стороны от российской уже сказывалась здесь: в Минске достаточно смутно представляли, что и кем производится в России, не зная, в частности, что продукция питерцев хотя и незначительно, но все же уступает изделиям их компании. Следующие три часа ушли на чтение лекции об их оборудовании, проведение ликбеза по технической ситуации в России, звонки в Москву Андрею и срочное сбрасывание им по электронной почте технических описаний, копий российских сертификатов и дополнительную обработку, которую всполошившийся Андрей проводил с местными специалистами по телефону. Колотеж был оправдан, речь шла о крупном контракте. В итоге всех переговоров им удалось убедить местные службы убрать из документа упоминание о конкретной аппаратурной версии и дать примечание, что вопрос будет решен позднее. Отправившись к руководству отдела и еще на полчаса задержавшись там, Сергей договорился о командировании все того же сотрудника в Москву в следующем месяце для знакомства с их аппаратурой на месте. Отзвонив после всего этого еще раз Андрею и успокоив его, что нежелательный ход событий блокирован, он вернулся в службу эксплуатации и еще час провел там, утрясая другие попутные вопросы. Было уже около трех, когда он вышел из здания министерства с чувством выполненного долга и сознания того, что ему неожиданно удалось предотвратить события, о которых при иных обстоятельствах они с Андреем могли бы даже не узнать. Оглядевшись по сторонам и в ту же секунду снова вспомнив об утренней встрече, он спустился по широким ступеням. До метро идти было недолго. Направляясь туда, он поймал себя на том, что путь обратно на метро уже заранее представляется ему невыносимо длинным, и всерьез подумал, не взять ли ему такси, чтобы быстрее добраться до гостиницы на тот случай, если она позвонит ему раньше шести. Умом понимая, что все это глупо, он, выдержав характер, не стал делать этого, спустившись в метро и войдя в вагон. Вновь прислонившись к двери, за которой неслась чернота, он, снова целиком рухнув в воспоминания об утренней встрече, стал думать о ней. Вспоминая ее, он вдруг почувствовал, что не может точно восстановить в памяти ее лица. Было лишь общее впечатление проступающих из серебряной дымки густых, до плеч, волос, высокого лба, непонимающе глядящих и одновременно с этим что-то угадывающих глаз. Впечатление лица и тела. Лицо и тело были как бы одним, но больше он чувствовал, почти кожей ощущал ее тело, оно было высоким, крупным; в разговоре был момент, когда он стоял совсем близко от нее и скорее не увидел, а почувствовал, что на каблуках она почти одного роста с ним. Молочно-белая кожа ее шеи. Он снова попытался представить себе ее лицо. Полные, чуть вывороченные губы, вздернутый нос. Ее можно было бы назвать белой негритянкой, если бы лицо ее не было таким веснушчато-русским. Во весь свой рост она стояла перед ним, он почти физически ощущал ее присутствие. Чувствуя тепло от этого видения и тревожась о том, что сегодня произойдет, он дотерпел подземный путь до конца и, поднявшись наверх, невидяще пошел к гостинице. На автопилоте принимая решения, он зашел в ресторан и снова съел там что-то, чтобы ненужное чувство голода вечером не отвлекало его. После этого он поднялся в номер и стал ждать. Часов у него не было; зайдя в комнатку дежурной и перебросившись с ней несколькими приветливыми фразами, он одолжил у нее будильник и, вернувшись в номер, поставил его перед собой на стол. Сев в кресло и раскрыв Дельбрюка, он попробовал перечитать описание битвы при Тагинэ, сам удивившись, когда ему удалось это сделать. Сидя в кресле, иногда читая, иногда вновь вспоминая, иногда резко поднимаясь из кресла, прохаживаясь из угла в угол по комнате и бессмысленно выглядывая в окно, он провел следующие полтора часа, дождавшись, когда стрелка почти вплотную подошла к шести. Отложив книгу, он стал смотреть на часы. Умом понимая глупость подобных надежд, он вместе с тем неосознанно надеялся и втайне ждал, что звонок раздастся, когда стрелки покажут ровно шесть. Звонка не было ни в шесть, ни в четверть седьмого. Подойдя к телефону, он снял трубку, проверяя, есть ли гудок. Телефон был исправен. Оставалось ждать. В течение следующих трех часов, уже ни о чем не думая и ни о чем не вспоминая, он просто бессмысленно ждал, расхаживая из угла в угол по комнате, пока за окном постепенно сгущалась тьма. Когда стало совсем темно, он включил в комнате свет и присел на кровать. Было уже девять часов. Вспомнив то, что она говорила ему, что у них на всю Профсоюзную один телефон, он понял, что если она дома, то уже не имеет возможности позвонить ему, и если бы она хотела сделать это, то позвонила бы ему с работы или из автомата вскоре после окончания рабочего дня. Сергей подпер кулаком щеку. Возбуждение ожидания спало, ему стало ясно, что она не позвонит. Не зная, что думать, он, сцепив руки за головой, опустошенно откинулся на кровать. И в этот момент прозвенел звонок. Бросившись к телефону, Сергей, еще боясь верить, сдернул трубку. Это был Андрей. Уже добравшись домой, он хотел знать, чем окончательно завершились переговоры. Сделав над собой усилие, Сергей рассказал ему то немногое, что произошло после их предыдущего разговора. Узнав заодно, что министр еще не приехал, а Сергачев во время дневного разговора с Андреем лишь уточнял технические вопросы, касающиеся договора, и не сообщил ничего нового, Сергей выслушал ободряющие напутствия Андрея и повесил трубку. Не находя, куда деть себя, он лег на кровать. Девушка не позвонила, и, если она не позвонила сегодня, это, скорее всего, означало, что она не позвонит ни завтра, ни вообще никогда. Вместо этого в ближайшее время, а может быть, уже завтра мог позвонить Сергачев со своей стартовой фразой, и, если предположить, что девушка позвонила бы в один из ближайших дней, это был бы уже звонок в никуда. Поднявшись с кровати, Сергей подошел к черному оконному стеклу. Иллюзия рассеялась, и надо было решать, как с этим жить дальше. В стекле не было ничего, кроме его собственного отражения. Отвернувшись, он некоторое время, сосредотачиваясь, смотрел в пространство комнаты. Да, забыть ее будет нелегко. Он вдруг понял, что произнес это вслух. В каком-то опустошении он вновь рассеянно прошелся по комнате. Профсоюзная. Вероятно, пригород или город-спутник. Если так, она не могла приехать оттуда на метро, она должна была приехать на автобусе или электричке. Сергей попробовал вспомнить, в какое точно время он встретил ее на станции. Он вышел из гостиницы в начале десятого, спустя двадцать минут он увидел ее на платформе, еще примерно через пятнадцать минут она в его сопровождении доехала до своей станции. К десяти. Это значит, что она ездит на работу к десяти, если она действительно ездит на работу и ездит каждый день. Все это не очевидно, она говорила, что иногда берет работу на дом. Сергей, ускоряясь, прошелся по комнате. На станции, где она вышла, было два выхода в город, это он помнил точно, но к какому из них она пошла, он не знал, так как они расстались у колонн. Можно было бы попытаться перехватить ее прямо на платформе, там, где он ее встретил утром, но с приходом поезда толпа заполняет станцию, место широкое, отследить ее в толпе будет трудно, даже при его росте у него не будет достаточного обзора. Значит, лучше у перехода. Сергей задумался, вспоминая. Переход уже платформы, но лестница перехода разделена стеной на две части, по одной из них народ по идее должен подниматься, по другой спускаться, но в момент прилива толпа поднимается по обеим, если он встанет внизу, то будет видеть лишь спины, вверху же его, как раз в силу узкости, может просто снести людским потоком. Выбирать, впрочем, не приходится. Впрочем, все эти рассуждения преждевременны: не зная всей ее трассы, он не может выбрать оптимальную точку перехвата. Раздумывая, Сергей вышел в коридор. Комнатка дежурной была уже заперта. Вернувшись и заперев номер, Сергей спустился вниз в холл и спросил у скучавшей регистраторши, что такое Профсоюзная. Получив исчерпывающие объяснения, он вернулся к себе в номер. Городок, железнодорожная станция в нескольких километрах от Минска. Значит, она ездит на электричке, вокзал известен. Отнюдь не факт, что на железнодорожной платформе перехватить ее будет легче, чем в метро, но проверить надо обязательно. Чтобы спокойно все осмотреть и быть готовым к предположительному времени ее приезда, выехать надо сильно заранее. Поставив будильник на половину седьмого, Сергей погасил свет, быстро разобрал постель и лег. Боясь думать о завтрашнем дне, он закрыл глаза. В эти минуты он избегал даже думать о ней. Вспомнив накануне испытанный метод, он стал вспоминать подробности принципиальных схем и, незаметно завязнув в них, неожиданно быстро уснул.