Текст книги "«Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою"

Автор книги: Семен Федосеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Действие газа, кроме меня и командира роты, наблюдали собравшиеся около моей землянки начальники пехотных частей, одетые в белые халаты, которым командующим армией было поручено проявить свою инициативу в случае удачного выпуска газа. Мною было замечено, что газовая атака на них произвела чрезвычайное впечатление; затем они устроили совещание, на котором обсуждали вопрос, через сколько времени после выпуска газа можно идти в атаку без риска самим отравиться газом. Командиром роты и мною указывалось, что пехотная атака должна следовать сейчас же после выпуска газа; риска отравиться газом при этом нет, так как все люди снабжены масками. Совещание продолжалось очень долго, лишь под утро решено было послать пять разведчиков во главе с офицером, которые вернулись очень скоро с донесением, что были обстреляны противником. Сообщение это было встречено командирами частей без всякого признака неудовольствия». Фактический отказ пехоты использовать результат газовой атаки был, видимо, вызван не только «разложением командного состава», как считал Якоби, но и реальным недоверием к новому оружию.

Ранее уже упоминались химические ручные гранаты, нашедшие применение в русской армии. Они предназначались либо для «выкуривания» противника из убежищ в ходе атаки, либо быстрого создания химического заграждения при отступлении.

«Химическая» война включала и применение огнеметного оружия как в атаке, так и в обороне. При сближении окопов противника в несколько десятков метров даже громоздкие и несовершенные огнеметы наносили тяжелые потери. Пример тому – первая германская огнеметная атака 9 ноября (нов. ст.) 1916 г. в районе к северу от Барановичей. Позиция русских состояла здесь из трех линий окопов, причем удаление первой линии от германских окопов колебалось от 200 до 15 м, так что проволочное заграждение местами было общим, а в некоторых местах (участок 217-го пехотного полка) проволочное заграждение совершенно отсутствовало. Русские войска знали о наличии у германцев огнеметов. В некоторых ротах в передовых окопах командиры объяснили своим ротам устройство огнеметов и сущность их действия, поскольку были знакомы с ними, другие же ограничились простым предупреждением, которое, по утверждению А.Н. Де-Лазари, «не только не принесло пользы, но, наоборот, неизвестность нового оружия создала нервное настроение». С 12.00 до 14.00 германцы три раза пытались атаковать русские позиции, но ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем загонялись обратно в свои окопы. В 15.00 произведена четвертая атака с применением ранцевых огнеметов. Первоначальный выход огнеметчиков из германских окопов и их наступление ничем не отличались от обыкновенного начала движения пехоты в атаку, так что различить издали, идут ли это огнеметчики или гренадеры, в русских окопах не могли. Против сближенных участков огнеметчики сразу проявили себя, действуя непосредственно из своих окопов. Например, на участке 6-й роты 217-го полка расстояние между окопами было около 20 м, на участке 6-й роты 218-го полка – около 15м. Это было в пределах дальности огнеметания, и на последнем участке пламя огнеметов достигло окопа, зажгло его обшивку и нанесло потери. На прочих участках огнеметчики по выходе из своих окопов устраивали перед собой дымовую завесу. С этой целью они направляли горящую струю из аппарата на землю, вследствие чего получался густой черный дым, почти совершенно скрывавший их от взоров защитников; прикрываясь этой завесой, огнеметчики продвигались несколько шагов и потом снова повторяли то же самое, пока не доходили до русских окопов. Достигнув последних, огнеметчики направлялись вдоль них, поливая окопы и оставшихся защитников. Попадая на людей, а также на окопы, землю, струя продолжала гореть. Как пишет Де-Лазари, «высота на правом фланге 217-го полка («Фердинандов нос») была вся в огне». Тем не менее Е. 3. Барсуков считал, что «огнеметы не оказали решающего значения для успеха германской атаки», значительно большую роль сыграл огонь артиллерии и минометов. Но вид обожженных или просто панически напуганных защитников передовых окопов, уходивших в тыл, заметно ухудшал моральное состояние остальных бойцов.

С другой стороны, в ходе войны и русская армия получила опыт применения своих огнеметов и зажигательных гранат.

Пехота и бронесилы

Первая мировая война породила и такое новшество, как «бронесилы» – постоянные части бронированных автомобилей, танков (на Западном фронте), бронепоездов. Их главной задачей было содействие пехоте. На Русском фронте – более подвижном и менее насыщенном техническими средствами – не было танков, но довольно активно действовали бронеавтомобильные части. Конечно, этот опыт никак не сопоставим с действиями на поле боя нескольких сотен танков в тесном взаимодействии с пехотными частями, тем не менее обходить его вниманием не стоит.

Приказанием Верховного Главнокомандующего № 7 от 11 февраля 1915 г. была введена в действие «Инструкция для боевого применения бронеавтомобилей». В отношении их взаимодействия с пехотой можно привести следующие отрывки: «…Пулеметная автомобильная часть получает задачи и подчиняется во всех отношениях непосредственно начальнику штаба того корпуса (армии или дивизии), к которому придана… На бронеавтомобили возлагаются задачи по:

а) огневому содействию войскам, в особенности пехоте и коннице, в различных случаях;

б) выполнению самостоятельных поручений…

При наступательных действиях и встречных столкновениях войск бронеавтомобили назначаются для:

а) содействия производству разведки…

б) занятия перекрестков дорог, переправ, перевалов, теснин и иных важных пунктов, с целью обеспечения их от захвата противником до подхода своих войск…

г) самого интенсивного огневого содействия наружным флангам наших войск;

д) обстреливания противника, занимающего укрепленную позицию, для облегчения приближения к ней наших атакующих частей.

13. При оборонительных действиях войск бронеавтомобили назначаются для:

а) обстреливания действительным огнем выдвинувшихся или отделившихся частей противника, с целью облегчить переход в наступление наших войск;

б) замены нашего артиллерийского огня, прекращаемого непосредственно перед атакой… для поражения атакующего противника преимущественно фланговым (косым) огнем;

в) преследования наступающего противника – при удаче и прикрытия отступления своих частей – при неудаче… Бронеавтомобили содействуют наступлению и обороне пехоты и кавалерии своим преимущественно фланговым ружейным или артиллерийским огнем… Наиболее желательное расположение бронеавтомобилей при всякого рода боевых столкновениях – на флангах маневрирующих групп…». Инструкция признавала, что значительный вес и слабая проходимость бронеавтомобиля делает его зависимым «от рода и качества дорог, допускает успешные действия названных автомобилей только по шоссированным путям, при хорошем их состоянии». Соответственно и взаимодействие пехоты с бронесилами могло организовываться только на отдельных участках, где такие дороги имелись, почему соответствующие боевые примеры ограничиваются отдельными случаями.

Бронеавтомобиль «Руссо-Балт» с тремя пулеметами, 1914 г. 

4 июня 1916 г. входе наступления Юго-Западного фронта в полосе 33-го армейского корпуса у г. Латаг бронеавтомобиль «Цесаревич», выехав вперед пехотных цепей и открыв пулеметный огонь во фланг австрийцам, обеспечил 6-му Заамурскому полку захват вражеских окопов.

22 мая 1916 г. в полосе 11-го корпуса (та же операция Юго-Западного фронта) части 3-й Заамурской пехотной дивизии при содействии двух бронеавтомобилей и при поддержке огня тяжелой полевой артиллерии ворвались в населенный пункт Окна. Но поддержка бронеавтомобилей ограничена их привязкой к дороге, и когда со стороны противника части 5-й и 51-й гонведных дивизий перешли в контратаку, бронеавтомобили смогли лишь прикрыть отход заамурцев в исходное положение.

Автоброневой взвод поручика Колосова. Заметим наличие во взводе кроме бронеавтомобилей «Остин» легкового автомобиля и мотоцикла, а также вооружение чинов взвода пистолетами «Маузер» С/96 в жесткой кобуре на узком плечевом ремне

Фото 1915 г.: «77-мм германское орудие Круппа на блиндированном автомобиле, взятое подпоручиком Световидовым» 

Еще один пример содержится в следующем представлении о награждении орденом Св. Георгия 4-й степени: «В бою 20 июня 1916 года у дер. Трилисцы поручик Марианадзе, командуя бронированным автомобилем «Гром», под действительным артиллерийским, пулеметным и ружейным огнем противника, пользующегося бронебойными пулями, после того как противник повел решительное наступление на левый боевой участок 24-й пех. дивизии и имел успех, благодаря чему положение становилось угрожающим, смело и решительно атаковал противника, прорвался в глубокий тыл, но, расстреливая фланг и тыл его, приостановил наступление и принудил к беспорядочному бегству, чем оказал решительный успех продвижению и овладению утерянных позиций нашими войсками, о чем свидетельствует донесение начальнику штаба 24-й пех. дивизии начальником левого боевого участка 24-й пех. дивизии полковником Глясе от 21 июня за №48… Вр. командующий 20-м пулеметным автомобильным взводом поручик Краснопольский».

Наградной лист на старшего комендора 1-го Балтийского флотского экипажа П. Коробкина, служившего в 1-й автопулеметной роте на бронированном автомобиле с 37-мм автоматической пушкой, гласил, что 21 ноября 1914 г. он в бою под деревней Пабианице, «состоя наводчиком 37-мм пулемета, умело и спокойно управляя своим орудием, нанес с близкого расстояния большие потери неприятелю, чем содействовал успеху пехоты», за что и удостоен Георгиевского креста 4-й степени. Георгия 1-й степени он получил за то, что в «бою 10 июля 1915 года на Пултусской переправе, уд. Хмелево, выдвинувшись под ураганным огнем легкой и тяжелой артиллерии немцев, вперед наших проволочных заграждений со своим 37-мм пулеметом против наступавших цепей противника, отбил в упор несколько яростных атак противника на участок, дав этим возможность нашим войскам этого участка отойти назад и устроиться на новой позиции».

В приказе командующего войсками 11-й армии генерала В.В. Сахарова от 23 августа 1916 г. специально объявлялась благодарность «броневым, пулеметным и авиационным частям за помощь, оказанную пехоте»: «В бою 18 августа 1916 года на всем левом фланге вверенной мне армии большую помощь пехоте принесли своими действиями наши броневые пулеметные отделения, аэропланы и привязные аэростаты.

Первые – восемь раз выезжали вплотную к врагу для поддержки 52-го пехотного Виленского полка, стреляя в упор и наводя ужас на врага; такую же помощь оказывали броневые автомобили 133-му и 134-му полкам; при этом в бою 19 августа 2 броневых автомобиля 43-го броневого отделения, подбитые тяжелой артиллерией противника, кровью своего экипажа запечатлели свою доблесть и беззаветную преданность государю и родине…

От лица службы благодарю названных представителей вспомогательных войск, уверен, что в дальнейших боях дружное единение всех родов оружия будет увенчано полной победой».

Можно вспомнить и о том, что в годы Первой мировой войны закладывались основы – только основы – противотанковой обороны. Танки, как известно, на Русском фронте не применялись, но вопросы борьбы с изредка применяемыми противником бронеавтомобилями оказались достаточно актуальны.

Уже в первые два года войны были выработаны основные приемы борьбы с бронеавтомобилями противника. Меры эти делились на пассивные и активные. К первым относились заграждение путей движения или только подготовка к заграждению или разрушению пути (если они нужны были еще для своих войск) с прикрытием заграждений огнем. К активным мерам борьбы с бронеавтомобилями кроме огня полевой артиллерии относили и «неожиданные, с самого близкого расстояния нападения пехотных засад с целью захвата их или опрокидывания». Для «опрокидывания» бронеавтомобилей пехотные части предлагалось снабжать слегами (толстыми жердями, не столь уж курьезное предложение для начальной стадии разработки проблемы), для разрушения – подрывными зарядами. Пехота могла применять также бронебойные винтовочные пули и ручные гранаты.

Данные разведки о германских работах над танками все же заставили русское командование принять меры к защите войск и против них. Как показали события, готовность и возможности Германии были заметно переоценены. Главную роль в борьбе с «тэнками» – буде они появятся на фронте – справедливо отводилась артиллерии и фугасам. Но не забывали и о пехоте, на которую и были бы направлены атаки вражеских боевых машин. В приказе командующего войсками Юго-Западного фронта генерала А.А. Брусилова № 0234 от 8 января 1917 г. указывалось: «Есть сведения на то, что германцы уже построили два типа «тэнк»… Приказываю предупредить всех без исключения нижних чинов о возможности появления неприятельских «тэнков» и объяснить доступным им языком их устройство, дабы выход этих чудовищ современной техники не мог бы быть для войск неожиданным… Главное средство борьбы – это артиллерийский огонь… Приобретает особое значение организация связи войсковой разведки и передовых окопов с наблюдательными артиллерийскими пунктами… Пехота выдержанная, стойкая, удерживающая окопы в своих руках и пропустившая «тэнки», неминуемо «приобретает их как славный и заслуженный трофей своего мужества».

В марте 1917 г., по инициативе штаба 7-й армии Юго-Западного фронта, отдельной брошюрой были выпущены «Указания по борьбе с танками». Против танков предлагалось использовать «кинжальные взводы», выделенные от батарей 76-мм полевых пушек, траншейные 57-, 47– и 40-мм («Виккерс») скорострельные пушки (имевшие в боекомплекте бронебойные снаряды), 37-мм траншейные пушки обр. 1915 г. и МакКлена. Их дополняли фугасы, ручные гранаты, легкие мины, противотанковые рвы. То есть средства, имевшиеся в распоряжении пехоты, уже включались в общую систему противотанковой обороны.

Тогда же, в марте, начальник Штаба Верховного Главнокомандующего генерал-адъютант В.М. Алексеев утвердил проект «Наставления для борьбы с неприятельскими сухопутными броненосцами». К уже перечисленным средствам здесь были добавлены огнеметы и применение стрелками и пулеметчиками бронебойных пуль. Рекомендовалось заблаговременно перегруппировывать на танкоопасные направления подвижные части – конницу с артиллерией, бронечасти, самокатчиков – то есть создавать мобильный противотанковый резерв с немногочисленной «мобильной» пехотой.

Любопытно предложение поручика Е. Лалетина, поданное еще 17 сентября 1915 г. в Отдел Изобретений ЦВПК. Лалетин считал полезным использовать против бронеавтомобилей «наши крепостные ружья (20,32-мм ружья Гана обр. 1877 г. – С. Ф.)… сила их была рассчитана так, чтобы пробивать туры с землей» (имеется в виду пуля с твердым сердечником). Нетрудно увидеть здесь идею противотанкового ружья, высказанную много раньше, чем в Германии начали создавать первое в истории ПТР. Однако Отдел изобретений ЦВПК вынужден был констатировать, что «старых крепостных ружей уже в цейхгаузах не имеется». Уже упомянутая ранее фугасная шомпольная ружейная граната штабс-капитана В.А. Мгеброва (считавшегося ведущим специалистом по бронеавтомобилям) еще в конце 1914 г. предлагалась изобретателем в том числе для стрельбы по бронеавтомобилям противника – едва ли не первое в истории предложение «противотанкового оружия пехоты». Но реальных случаев подобного ее применения неизвестно.

Таким образом, специалисты Русской армии, опираясь преимущественно на чужой опыт и некоторые общие положения, выработали верную и действенную «противотанковую тактику», соответствующую как условиям войны, так и наличным возможностям армии. Причем сделали это за год до того, как крайне немногочисленные германские танки привели в замешательство английские и французские части на Западном фронте.

Некоторые итоги

Несмотря на значительное снижение в ходе войны удельного веса собственно пехоты в частях и соединениях армии, она оставалась самым массовым и главным родом войск, боевые качества и боевые действия которого определяют результат боя и операции.

Война подчеркнула, с одной стороны, необходимость тесного постоянного взаимодействия пехоты с другими родами войск, с другой – значение ее самостоятельности, способности в ряде случаев собственными силами и средствами решать стоящие перед ней задачи.

Кардинально изменилась система вооружения пехоты. В начале войны пехотный батальон практически везде представлял собой однородный организм из четырех пехотных рот, вооруженных магазинными винтовками. Немногочисленные пулеметы имелись только на уровне полка или бригады, батальонам могли придаваться как средства усиления на время боя. В ходе войны пехотный батальон получил на вооружение свои пулеметы – в основном ручные, хотя в России этот процесс начался только на конечном этапе войны, с началом массовых поставок ручных пулеметов из-за рубежа. В состав пехотного полка кроме пулеметной части вошли своя «траншейная» (минометы, бомбометы, «траншейные» пушки), химические подразделения. Пехотные подразделения получили ручные и ружейные гранаты. В снаряжение пехотинца введены стальной шлем и противогаз.

Красной Армии от старой русской осталось не только разнообразное оружие, но и большой опыт его применения и обучения войск. Об этом можно судить по руководствам и наставлениям, подготовленным русскими специалистами (Музей истории Учебного центра «Выстрел») 

Пехотные дивизии получили сокращенный состав, но при этом их огневая мощь возросла. Значительно усилились средства связи внутри пехотных соединений и связи пехоты с артиллерией.

Что касается изменений в вооружении, то пехоте Рабоче-Крестьянской Красной Армии от русской армии досталась весьма обширная номенклатура:

– револьверы «Наган» обр. 1895 г., пистолеты «Браунинг», «Кольт», «Маузер»;

– трехлинейные винтовки обр. 1891 г. и карабины обр. 1907 г., а также полученные от союзников винтовки Арисака, Лебеля, Гра, Гра-Кропачека, Веттерли-Витали, американские Винчестеры, трофейные винтовки Манлихера и Маузера, гражданская война добавила к этому винтовки Ли-Энфилд, Росса;

станковые пулеметы «Максим» обр. 1905 и 1910 гг., полученные от союзников и взятые в ходе гражданской войны «Виккерс», «Кольт», «Сент-Этьен», ружья-пулеметы «Мадсен», «Льюиса», «Шоша», трофейные пулеметы MG.08 и «Шварцлозе»;

– ручные гранаты обр. 1912 и 1914 гг., гранаты Новицкого – Федорова, «германского образца», иностранные F. 1, Лемона, Мильса, японская, трофейные германские и австрийские;

– минометы Лихонина, «Ф. Р.», бомбометы обр. 1915 г., «Г. Р.», Василевского, траншейные пушки Розенберга, МакКлена.

Советской Республике с самого начала досталась и большая часть еще действующей военной промышленности с поставленными на серийное производство или еще только готовящимися образцами вооружения и боеприпасов, и технические специалисты.

И что не менее важно – остался опыт войны. Не только в уставах и наставлениях, широко использовавшихся в первых уставных документах Красной Армии (включая «Полевой устав Красной Армии»), но и в лице носителей этого опыта. От непосредственно «окопников» – солдат, унтер-офицеров, армейских прапорщиков, поручиков, капитанов – до вчерашних командиров боевых соединений, офицеров Генштаба, специалистов управлений военного министерства и преподавателей академий, анализировавших и обобщавших этот боевой опыт.

Подготовка и обучение рядового и командного состава Красной Армии вели вчерашние генералы, офицеры и унтер-офицеры русской армии. «Всероссийская коллегия, – вспоминал А.М. Василевский о системе всевобуча (всеобщего военного обучения), – обратилась к специалистам военного дела, ко всем офицерам старой армии с призывом идти в РККА на командные должности… Уже к июню 1918 года в РСФСР было 1300 инструкторов всевобуча. Бывшие офицеры являлись преимущественно сотенными инструкторами; бывшие унтер-офицеры – взводными и отделенными инструкторами».

Характерный пример. Приказом Реввоенсовета Республики №245 от 21 ноября 1918 г. в Москве на основе кадров бывшей Офицерской стрелковой школы была учреждена Высшая стрелковая школа «Выстрел», назначением которой была «подготовка командного состава пехоты к самостоятельному выполнению обязанностей батальонных и ротных командиров, начальников пулеметных, бомбометных, минометных и других специальных команд», со сроком обучения 4–6 месяцев. По учебному плану Школы 1919 года можно судить, что считалось необходимым знать пехотному командиру по опыту мировой войны: тактика (наступательный бой, действия авангарда и арьергарда, разведка, походное движение, охранение); организация армии; топография; стрелково-пулеметное дело (винтовки и пулеметы всех имеющихся систем, баллистика, определение расстояний, сбережение, чистка и хранение оружия); траншейное дело (минометы и бомбометы, применение ручных гранат); артиллерия; саперное дело; газовая война и газооборона; связь. Первым начальником школы стал выдающийся русский специалист в области теории и практики стрельбы бывший генерал-лейтенант Н.М. Филатов. К преподаванию широко привлекали старые кадры. В частности, от Офицерской стрелковой школы начальником тактического курса стал А.М. Оржешковский, стрелкового – И.А. Панчишко, пулеметного – Г.А. Давыдов, траншейной артиллерии – В.Г. Дегтярев, полкового – М.В. Энвальд, опытного ружейного полигона – В.А. Ковровцев, школы оружейных мастеров – В.П. Середин. Из числа генералов и офицеров старой армии были также преподаватели Н.С. Триковский, В.К. Головкин, Б.Н. Ушинский, Н.Л. Федосеев. В качестве приватных преподавателей привлекались бывшие профессора Академии Генерального штаба Сухов, Елизаров, Тарановский и др. (уже в 1922–1929 гг. курс тактики преподавал вернувшийся из эмиграции Я.А. Слащев, с 1936 г. на «Выстреле» преподавали бывший генерал-майор А.И. Верховский, бывший генерал-лейтенант колчаковской армии А.Г. Лигнау).

Непосредственно реализацией опыта мировой войны и его приложением к новым условиям гражданской войны также занимались генералы и офицеры старой армии. В гражданскую войну, по данным Мобилизационного управления Всерогавштаба, с 29 июня 1918 г., когда декретом Совнаркома был объявлен первый призыв бывших генералов и офицеров, по 15 ноября по шести военным округам было принято в Красную Армию 20 488 человек, к концу 1918 г. – 22 295 чел. Всего считается, что с 12 июня 1918 г. по 15 августа 1920 г. в ряды РККА призвано 48 409 генералов и офицеров старой русской армии (военных специалистов, как их тогда называли). Поданным, приводимым А.Г. Кавтарадзе, из 485 человек, побывавших в 1918–1920 гг. на должностях начальников 142 стрелковых и 33 кавалерийских дивизий Красной Армии, по крайней мере, 327 были военными специалистами, из них 209 – бывшими кадровыми офицерами. Из начальников штабов дивизий (всего – 524 человека), «военспецами» были, минимум, 173 человека, из них 87 – кадровых офицеров.

Значительная часть командиров Красной и Советской армий, включая и будущий высший комсостав, вышли из старой русской армии периода Первой мировой войны. Полковник Я.В. Пантелеев вспоминал такой характерный эпизод из истории работы курсов «Выстрел», где обучались тогда командиры, прошедшие гражданскую войну: «В конце августа 1921 года слушатели были выстроены на дороге у дачи Тиц. На правом фланге – курс командиров батальонов, рядом с ними наш курс <командиров рот>, а левее курсы пулеметчиков и оружейных мастеров. Строй поражал своим хорошим равнением, но это и неудивительно, так как в нем стояли бывшие солдаты, унтер-офицеры и младшие офицеры старой царской армии».

Многое из боевого опыта русской пехоты Первой мировой войны вошло в практику Красной Армии, к чему-то советской пехоте еще предстояло вернуться в годы Великой Отечественной войны – тут и траншейная система обороны, и залповая стрельба, и приемы «очистки» укреплений противника.

Первая мировая война резко выявила значение боевой подготовки пехоты, решающей боевые задачи в неизмеримо более трудной, нежели в прежних войнах, обстановке современного боя, когда «вся военная техника обрушится в первую очередь на голову пехотинца, которому очень и очень надо быть грамотным в этой самой технике». Обучить солдата и унтер-офицера за сокращенные сроки в военное время «с нуля», даже если он грамотен, невозможно. Насущной необходимостью обороны страны стало поднятие народного образования, введение всеобщей вневойсковой военной подготовки, «военизация» высших учебных заведений (для накопления командного состава запаса), физическое развитие населения и т. д. – но все это будет реализовано уже при Советской власти.