Текст книги "«Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою"

Автор книги: Семен Федосеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Семен Федосеев
«ПУШЕЧНОЕ МЯСО» ВОЙНЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ.
Пехота в бою

Предисловие

Первая мировая война заложила основы коренных преобразований в системе вооружения, тактике, оперативном искусстве армий, значение которых сказывается до сих пор. И в первую очередь это относится к пехоте – самому массовому и самому «универсальному» роду войск, вынесшему на себе главную тяжесть войны.

Книга, предлагаемая вниманию читателей, представляет собой популярный очерк тех изменений, которые происходили в вооружении, техническом оснащении и тактике пехоты русской армии с 1914 по 1917 год. Рассказано, как видоизменялась система ее вооружения, боевые приемы, какие происходили организационные изменения, как складывалось взаимодействие пехоты с другими родами войск. Рассмотрены связанные с этим вопросы снабжения армии стрелковым оружием и средствами ближнего боя (винтовки, пулеметы, револьверы, ручные и ружейные гранаты, минометы и бомбометы), средствами индивидуальной защиты (стальные шлемы, бронещиты, противогазы), инженерными средствами, средствами связи, вопросы подготовки и обучения солдат и офицеров, обеспечения фронтового быта. История подготовки и проведения операций Первой мировой войны или исследование истории пехотных и стрелковых полков русской армии не входит в задачу данной книги. Однако для наглядности, разумеется, приводятся боевые примеры из различных операций на Русском театре мировой войны.

Пехоту Первой мировой войны принято именовать «пушечным мясом». Но пехота не только гибла, но и воевала. Мужественно и, насколько удавалось, умело.

Революция, положившая конец существованию старой русской армии, и последовавшая за ней гражданская война отнюдь не отодвинули опыт мировой войны на задний план, и он сыграл важную роль в дальнейшем развитии пехоты Красной Армии.

При подготовке книги широко использованы архивные документы из фондов Главного артиллерийского, Главного военно-технического (инженерного) управлений военного министерства, Главного управления Генерального штаба, Управления генерал-инспектора артиллерии, Офицерской стрелковой школы, Подготовительной комиссии по артиллерийским вопросам, Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства, Центрального военно-промышленного комитета, уставы и наставления Русской армии, книги и статьи видных военных специалистов России, исследования советских и российских историков, статистические сборники, а также мемуары участников Первой мировой войны.

Часть 1.
Вооружение, снаряжение, технические средства пехоты

От сопок Маньчжурии до Галицийских полей

Организация русских пехотных соединений и частей к началу войны строилась по своего рода «двоичной» системе. Пехотная дивизия включала две бригады, каждая – по 2 полка. Полк, в свою очередь, включал 4 батальона, батальон – 4 пехотных роты, а рота – 4 взвода из 2–4 звеньев по 2–4 ряда в звене (ряд – 2 человека, стоящих в затылок друг другу).

Рота была в пехоте основной единицей, способной самостоятельно решать тактические задачи и имевшей самостоятельное хозяйство. По штатам военного времени рота должна была иметь 235 человек нижних чинов (включая 180 рядовых и 15 безоружных нестроевых, для выполнения хозяйственных работ) и 3–4 офицера. Батальон был расчетной единицей при планировании боевых действий (дивизия, таким образом, считалась 16-батальонной), а полк – административной единицей, имеющей самостоятельное управление и свое хозяйство. В состав пехотной (стрелковой) дивизии или отдельной стрелковой бригады к началу войны входила легкая артиллерийская бригада (6 батарей по 8 легких полевых 76-мм пушек) или легкий артиллерийский дивизион (3 батареи по 8 орудий) со своими артиллерийскими парками. 76-мм (3-дм) пушки обр. 1900 и 1902 гг. составляли основу артиллерии дивизий. Кроме них, легкая полевая артиллерия располагала 122-мм (48-лин.) гаубицами обр. 1909 и 1910 гг. – 12 гаубиц, то есть две батареи входили в «мортирный» дивизион корпуса. В этом отношении русская пехотная дивизия заметно уступала германской, имевшей 9 батарей 77-мм полевых пушек и 3 батареи легких 105-мм гаубиц плюс в составе артиллерии корпуса имелось по две батареи тяжелых 150-мм гаубиц на каждую пехотную дивизию. То есть командир германской пехотной дивизии мог рассчитывать на 14 батарей, русской пехотной или стрелковой дивизии – 7 батарей. Тот факт, что русская легкая полевая батарея была 8-орудийной, а германская 6-орудийной, немногим менял ситуацию, поскольку 6-орудийная батарея была мобильнее и лучше управляемой и в боевых условиях ее огонь использовался полнее, чем громоздкой 8-орудийной. Поэтому уже накануне войны русское военное ведомство намеревалось перейти в легкой полевой артиллерии к 6-орудийным батареям, но эта реорганизация задерживалась из-за отказа в отпуске соответствующих средств (даже «сокращение» требует дополнительных расходов) и была проведена уже во время войны.

Бойцы 11-го гренадерского Фанагорийского полка проходят парадным строем. Снаряжением и тактикой гренадеры практически не отличались от остальной пехоты 

При менее сильной артиллерии по численному составу русские пехотные соединения превосходили противника: русский пехотный корпус (32 батальона) включал 48 000 человек, пехотная дивизия (16 батальонов) – 21 000 человек личного состав; германский корпус (24 батальона) – 45 000 человек, дивизия – 16 600 человек.

Полковой артиллерии, которая могла бы играть роль «артиллерии сопровождения» пехоты, не было. Хотя к таковой можно отнести имевшиеся при каждом полку пулеметные команды по 8 пулеметов (4 взвода по 2 пулемета) – тем более что пулеметы считались пока «специальным артиллерийским» средством, а их организация и тактика, хотя и привязанные тесно к пехоте, больше напоминали артиллерийскую. Кроме пулеметной, в штат полка также включались команда разведчиков и команда связи (телеграфисты, самокатчики и конные ординарцы).

Гвардейские и гренадерские полки и дивизии имели такую же организацию, что и армейские, но традиционно комплектовались наиболее рослыми и выносливыми новобранцами. Гренадерские части и соединения не отличались от остальной пехоты также по вооружению и способам действий, название «гренадерские» сохранялось как почетное, отражавшее воинские традиции. Новым «гренадерам» предстояло появиться уже в ходе войны и не в виде отдельных частей.

Отдельные стрелковые бригады, не входившие в состав дивизий, также состояли из 4 полков, но, в отличие от пехотных, в стрелковых полках этих бригад было по 2 батальона. Исключение при этом составляли только полки сибирских стрелковых дивизий, которые имели по 4 батальона. Артиллерийский дивизион стрелковой бригады имел три батареи вместо шести.

Определяющим для подготовки русской армии к «большой европейской войне» был собственный опыт Русско-японской войны и оценка опыта Балканских войн. Под таким влиянием реорганизовывалась пехота русской армии, менялась ее подготовка, готовилось перевооружение. Начали проводить в жизнь расчлененные боевые порядки и их «эластичность», совершенствовали подготовку одиночного бойца и подразделений, обучение младшего командного, особенно офицерского состава. Обращалось внимание на воспитание личного состава в духе активных решительных действий. Последний перед войной «Устав полевой службы» 1912 г. давал ряд новых положений по организации боя и взаимодействию в нем различных родов войск – прежде всего пехоты и артиллерии. Однако положения этого устава, по мнению ряда исследователей, были слишком общи, «разница в обучении боевым действиям войск в двух смежных округах была больше, чем у Германии и Франции» (а последние придерживались весьма различавшихся концепций). Столь же различен был уровень стрелковой подготовки. Бывший профессор военной академии А.А. Незнамов писал: «Мы учили отдельного стрелка метко стрелять в мишень на стрельбище, но совершенно игнорировали подготовку его в боевом отношении. Мы, верные заветам предков по школе, изучили «элементы», рассчитывая, что на поле сражения из отличных элементов автоматически получится и отличное целое». Офицеры слабо готовились к организации огня и управлению им в бою. Впрочем, огневые задачи в ходе войны настолько усложнились и изменились, что пехоте все равно пришлось учиться этому в бою. И «Устав полевой службы», и «Наставление для действий пехоты в бою» (1914 г.) требовали энергичного, смелого и согласованного продвижения пехоты и пулеметов в наступательном бою, но при этом не учитывался уничтожающий огонь современной артиллерии и пулеметов противника.

В отношении полевой фортификации и применения ее пехотой накануне войны также не было выработано четкого взгляда, что и сказывалось на подготовке пехоты и пехотных командиров (тем более что последние считали любые фортификационные работы задачей исключительно инженеров). С одной стороны, признавалась роль окопов в обороне. С другой – в наставлениях по саперному делу все еще присутствовал отживший свое редут – земляное укрепление в виде многоугольника. Оно обеспечивало стрелкам хороший обстрел, но в условиях развития тяжелой полевой артиллерии превратилось бы для них в смертельную ловушку. Редут, или группа окопов, составлял опорный пункт позиции. С началом войны от редутов совершенно отказываются, а к земляным насыпям прибегают только там, где грунт не позволял рыть глубокие окопы. Впрочем, редуты нашли себе применение на Кавказском фронте – просто в силу специфики самого фронта. Предвидеть формы боев грядущей мировой войны тогда не мог никто.

Явно возросшая потребность в предметах артиллерийского снабжения потребовала расширения военных заводов: оружейных – Тульского, Ижевского и Сестрорецкого, патронных – Петербургского и Луганского; трубочных – Петербургского и Самарского; Петербургского орудийного и Казанского порохового, а также арсеналов – Петербургского, Киевского и Брянского. Реформы, которые успел жестко провести П.А. Столыпин, дали России средства на увеличение военного бюджета, хотя значительная его часть уходила на восстановление и перевооружение флота.

При подготовке армии к боевым действиям не были достаточно учтены ни громадный расход боеприпасов, ни общее значение техники в будущей войне – тем более что для накопления необходимых запасов не хватало средств, и планы военного ведомства (даже теоретические построения будущей войны) приходилось подгонять под бюджет.

24 июня 1914 г. после обсуждения в правительстве и Государственной думе была утверждена и получила силу закона «Большая программа по усилению армии», рассчитанная на срок с 1914 по 1917 г. Хотя некоторые мероприятия начали осуществляться военным министерством еще в 1913 г. (благо, царь одобрил положения «Большой программы» еще 6 марта 1913 г.), это была очень небольшая часть от масштабной программы. Тем не менее стоит взглянуть на положения этой программы хотя бы потому, что они отражают часть тех проблем, которые стояли перед армией к началу мировой войны и которые не удалось разрешить. В отношении пехоты интересны следующие мероприятия. Армия мирного времени увеличивалась на 468 200 нижних чинов и 11 772 офицера, из них 266 239 нижних чинов и 4080 офицеров приходилось на пехоту. После проведенной в 1910 г. реорганизации армии из 1252 пехотных батальонов лишь 372 содержались в усиленном составе – от 60 до 80 рядов в роте, – большинство же имело по 48 рядов в роте. Специалисты Генерального штаба указывали, что при мобилизации полки с такими батальонами, выделив часть солдат для тыловых формирований и оставив на местах квартирования слабых и больных, выступали в поход, имея в ротах до 65–70% личного состава, призванного из запаса, и только 30–35% состоящих на действительной службе. При этом в мирное время значительное число людей находилось в нарядах и командировках, что отрицательно сказывалось на боевой подготовке войск. «Большая программа» устанавливала три состава пехотной роты: нормальный – 60 рядов, усиленный – 84 и полный – 100 рядов. Это, с одной стороны, упрощало и ускоряло мобилизацию, с другой – создавало более благоприятные условия для проведения боевой подготовки в мирное время. Согласно «Большой программе» должны были формироваться вновь: 4-я Финляндская стрелковая бригада, 26 и 27-й армейские корпуса, 12-я Сибирская стрелковая дивизия для Омского военного округа, третьи бригады в составе 26 и 28-й дивизий Виленского округа, 2, 16 и 38-й дивизий Варшавского округа (для постоянных гарнизонов крепостей Гродно, Ковно, Новогеоргиевск, Осовец, Брест-Литовск), отдельная бригада в Приамурском округе – всего 32 четырехбатальонных и 6 двухбатальонных пехотных полков.

Пехотные объединения русской армии в мирное время не имели в своем составе войсковой конницы, предназначенной для разведывательной и сторожевой служб, боевых действий в составе пехотных дивизий и армейских корпусов. Ее роль должны были играть казачьи части 2-й очереди, но мобилизация их грозила затянуться. Поэтому намечалось увеличить число полков в кавалерийских дивизиях до 5–6, чтобы при выступлении пятые и шестые полки образовывали бы корпусную конницу, а стратегическая конница состояла бы из дивизий 4-пол-кового состава.

«Наибольшее место» программа отводила улучшению артиллерии. В частности, предполагалось создание 2-го «мортирного» корпусного дивизиона и включение этих дивизионов в состав артиллерийских бригад, то есть легкие гаубицы должны были «спуститься» в пехотные дивизии.

«Ничего существенного из этой программы осуществить не удалось, – писал генерал А.И. Деникин в воспоминаниях «Путь русского офицера», – корпуса вышли на войну, имея от 108 до 124 орудий против 160 немецких и почти не имея тяжелой артиллерии и запаса ружей. Что же касается снабжения патронами, была восстановлена лишь старая, далеко недостаточная норма в одну тысячу патронов против трех тысяч у немцев».

Генерал А.А. Брусилов довольно резко оценил проведенные реформы: «Реформы военного ведомства свелись по преимуществу к новому обмундированию, более красивому и элегантному, в особенности в гвардии и в кавалерии, которые в японской войне вовсе не участвовали, и начали строить новый флот, так как предыдущий был погребен в Японском море». Состояние русских пехотных соединений накануне войны он оценивал так: «Пехота была хорошо вооружена соответствующей винтовкой, но пулеметов было у нее чрезмерно мало, всего по 8 на полк, тогда как минимально необходимо было иметь на каждый батальон не менее 8 пулеметов, считая по 2 на роту, и затем хотя бы одну 8-пулеметную команду в распоряжении командира полка. Итого – не менее 40 пулеметов на 4-батальонный полк, а на дивизию, следовательно, 160 пулеметов; в дивизии же было всего 32 пулемета. Не было, конечно, бомбометов, минометов и ручных гранат, но, в расчете на полевую войну, их в начале войны ни в одной армии не было, и отсутствие их в этот период войны военному министерству в вину ставить нельзя. Ограниченность огнестрельных припасов была ужасающей, крупнейшей бедой, которая меня чрезвычайно озабочивала с самого начала, но я уповал, что военное министерство спешно займется этим главнейшим делом и сделает нечеловеческие усилия, чтобы развить нашу военную промышленность.

Стрелки 5-го Сибирского стрелкового полка. 24 июля 1915 г. В руках у стрелков – 3-лин. пехотные винтовки обр. 1891 г. с примкнутым штыком 

Что касается организации пехоты, то я считал – и это оправдалось на деле, – что 4-батальонный полк и, следовательно, 16-батальонная дивизия – части слишком громоздкие для удобного управления. Использовать их в боевом отношении достаточно целесообразно – чрезвычайно трудно. Я считал, да и теперь считаю, что нормально полк должен быть 3-батальонный, 12-ротного состава, в дивизии – 12 батальонов, а в корпусе – не две, а три дивизии. Таким образом, в корпусе было бы 36 батальонов вместо 32, а троечная система значительно облегчала бы начальству возможность использовать их наиболее продуктивно в бою. Что касается артиллерии, то в ее организации были крупные дефекты, и мы в этом отношении значительно отставали от наших врагов…

На каждый армейский корпус было по одному саперному батальону, составленному из одной телеграфной роты и трех рот саперов».

В связи с планировавшимся увеличением офицерского корпуса и необходимостью улучшения подготовки офицеров Главное управление военно-учебных заведений разработало четырехлетний план, предусматривавший: увеличение ежегодного выпуска в 10 военных пехотных училищах, расширение с 1914/15 учебного года штата Иркутского военного училища, создание новых пехотных училищ в Киеве и Ташкенте, образование в 1917/18 году трех временных военных училищ в Петербурге, Казани и Одессе. В первый год офицерский корпус должен был увеличиться на 1693 человека.

«Большая программа» явно предусматривала начало войны не ранее 1917 г.

Характерно, что главное внимание уделялось увеличению численности и оснащенности армии мирного времени и размерам перволинейных войск. Так, в 1914 г. контингент новобранцев увеличился до 580 000 человек (даже в 1905 г. – во время Русско-японской войны – он составлял 475 000 человек). В «Известиях Императорской Николаевской академии» №39 приводились данные о наличии военнообученных людей, которые могут быть призваны в армию: Россия – 7 668 000, Германия – 5 252 000, Австро-Венгрия – 2 243 000 человек. Правда, такое количество людей нужно было перевезти, экипировать, вооружить, снабжать.

Это соответствовало взглядам на грядущую большую войну как на скоротечную, когда решающий успех должен быть достигнут в начальный период. Это отвечало и требованиям основного союзника, Франции, ожидавшей, что «русский паровой каток» с первых недель войны на широком фронте двинется на центральные державы, значительно облегчая ведение войны западным союзникам. В вопросах организации тыла дело ограничивалось планами строительства дорог, не было уделено достаточного внимания формированию пополнений для армии. Хотя некоторые меры, конечно, принимались. Так, с 1912 г. было принято задерживать старый набор в частях с ноября по апрель – на время обучения новобранцев. В 1909, 1911, 1912 гг. проводились в больших масштабах учебные сборы запасных, отмененные в предшествующие годы. Модернизировали методы подготовки и совершенствования командного состава. Это усилило кадровый состав армии и улучшило качество запасных первого призыва, то есть обеспечило армию необходимым «кадром» на самое начало войны. Но ни распорядиться этим «кадром» достаточно эффективно, ни обеспечить обученным пополнением продолжение войны уже не могли.

«Перед войной, – писал генерал Деникин, – не поднимался вовсе вопрос о способах усиленного военного снабжения после истощения запасов мирного времени и о мобилизации военной промышленности!»

По мнению исследователя и публициста М. Павловича (Вельтмана), «организация и вооружение резервов представляли собой ахиллесову пяту и в доктрине, и в системе национальной обороны Франции и России, и, наоборот, самое сильное место, самый грозный таран в военном оборонительно-наступательном аппарате Германии». Последовательным развитием кадров в количественном и качественном отношении и поддержанием запасных в плане их обучения и воспитания в сочетании с хорошим развитием транспортной сети Германия обеспечила себе ряд преимуществ. Россия в ходе войны увеличила состав своих вооруженных сил со 108 до 238 дивизий, не исчерпав при этом всех людских контингентов; возможности развертывания ограничивались не только недостаточно продуманным военным законодательством и мобилизационной системой, но и слабой технической базой. Германия в ходе войны увеличила число своих дивизий с 94 до 236, добившись этого ценой колоссального напряжения (к концу войны призывались запасные в возрасте от 17 до 45 лет) и максимального использования мужского населения страны. К тому же в Германии неплохо была поставлена «патриотическая» пропаганда, пресловутая «муштра» сочеталась с достаточно сознательной дисциплиной. Австро-венгерская армия, хотя и имела уставы и программы обучения по образцу германского рейхсвера, была гораздо слабее в плане запаса обученных людей, уровня подготовки многих офицеров и крайней «неоднородности» личного состава – здесь были неплохо подготовленные и сплоченные венгерские части, и малонадежные чешские или словацкие.

Первую мировую войну можно назвать еще и первой «войной заводов». Пожалуй, никогда ранее воюющие армии не ощущали так явно своей зависимости от военной промышленности, а возможности промышленности по производству вооружений и боеприпасов, способности транспорта обеспечить снабжение и способность государственных структур быстро реагировать на потребности фронта, организовать производство и поставки не оказывали такого влияния на ход операций. Поэтому разговор о состоянии и действиях пехоты невозможен без внимательного взгляда на ход снабжения ее вооружением, боеприпасами, предметами снаряжения, средствами индивидуальной защиты, связи и т. д. В целом русская армия вступила в войну, незначительно уступая своим противникам по насыщенности армии современным вооружением и практически не уступая по характеристикам этого вооружения. Зато Россия сильно уступала им по своим промышленным возможностям, что сказалось в ходе войны самым драматическим образом. При самой большой действующей армии Россия имела наименьший «промышленный резерв».