Текст книги "Предательство босса Мафии (ЛП)"

Автор книги: Селеста Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

7

ВИНСЕТ

– Ты больше не можешь бежать от этого, Винсент, – говорит Маркус суровым голосом. – Пришло время признать, что ты часть этой семьи.

Я бросаю взгляд на Доминика, но он кивает в знак согласия с Маркусом. Я думаю, что мои братья ополчились против меня, и, если честно, они отпускали меня так долго, как только могли. Рождение третьим сыном капо Каза Ностры означало одно: вырваться из этого мира было невозможно.

Большинство мужчин в нашем мире становятся взрослыми в возрасте двенадцати лет, а некоторые и того раньше. Либо это, либо смерть. Трусов и слабаков не терпят, но Доминик спускал мне это с рук только потому, что я был его братом.

Но я еще не готов. Я никогда не буду готов к жестокости, хаосу и кровопролитию. Я просто не такой, какой я есть.

– Я не бегу, брат. Я не рожден для этого мира.

– Ты Романо, Винсент. Все Романо рождены для этого мира, – вклинивается Доминик. – Ты нужен нашей семье.

– А что ты сделаешь, если я откажусь? Убьешь меня?

Доминик сжимает челюсть, его глаза темнеют.

– Ты моя кровь, Винсент. Я скорее приставлю пистолет к собственной голове, чем убью тебя. Но мы должны сделать то, что должно быть сделано.

– И это значит, что я стану частью Каза Ностра? – Я усмехаюсь, закрывая глаза и сжимая кулаки. Я пытаюсь сдержать себя, сдержать гнев, зарождающийся в моем животе.

– Да, – резко отвечает Маркус. Он всегда говорит прямо.

– Мой ответ – нет. Делай то, что должен. – Я поднимаюсь со своего места. – Не приглашай меня сюда, если это все, что ты можешь сказать.

Я уже выхожу за дверь, когда вопрос Доминика заставляет меня остановиться.

– Эта девушка, Изабелла. Насколько хорошо ты ее знаешь?

Я стискиваю зубы, мои ноздри вспыхивают, когда я поворачиваюсь.

– Не смей впутывать ее в это дело. Она ничего не знает о мафии.

Он ухмыляется.

– Ты уверен?

Я хочу сказать "да", но это слово застревает у меня в горле. Как бы Доминик ни жаждал кровопролития, он не из тех, кто рискует жизнями невинных людей. Если он спрашивает о ней, значит, он что-то подозревает.

– А что? Есть что-то, что я должен знать? – Спрашиваю я.

– Она теперь твоя проблема, разбирайся сам. – Он переключает внимание на iPad на своем столе, знаменуя конец нашей беседы.

Я киваю Маркусу и выхожу за дверь.

Забираясь в свой Lamborghini Revuelto, я борюсь со своими мыслями, не то, чтобы я не боролся со своими мыслями с той ночи в камере хранения. Я думал об Изабелле, о том, как ее тело прижималось к моему, и как она сжималась вокруг меня. С той ночи она занимала все мои мысли. Я пристрастился к ее клубнично-ванильному вкусу и запаху. Я опьянен ею по всем правильным причинам.

Но я тоже не дурак.

Если мои братья что-то знают о ней, то я должен выяснить, что именно. На Доминика не похоже, чтобы он был параноиком в отношении такой женщины, как Изабелла. Он был таким с тех пор, как убили наших родителей, и он стал капо Коза Ностры. Он и доверие не идут рука об руку. Но я его не виню, его паранойя – единственная причина, по которой мы забрались так далеко. Он и Маркус. Я ничем им не помог, но сейчас война, и я знаю, что должен помочь своей семье всем, чем смогу.

Положив телефон на консоль, я пристегиваю ремень безопасности и завожу двигатель машины, готовый отъехать, когда кто-то стучит в окно.

Маркус показывает, чтобы я приглушил звук, и я это делаю. Он наклоняется вперед, опираясь руками на дверь.

– Я слышал от Луки, что на благотворительном вечере было совершено нападение.

Вот гребаный стукач.

Я выключаю двигатель.

– Он докладывает тебе и Доминику о каждом моем поступке?

– Только о том, что необходимо. – Он вытирает уголок рта. – Ты был заперт в кладовой с той девушкой?

– Ее зовут Изабелла, и да, мы были заперты в кладовой вместе. – Интересно, попросит ли он подробно рассказать обо всем, что произошло в кладовке? Думаю, мне будет приятно увидеть отвращение на его лице, когда я расскажу ему.

Он ненадолго погружается в раздумья, постукивая пальцами по двери.

– Есть идеи, как тебя заперли?

– Нет, возможно, это была случайность. – Я не говорю ему, что мне кажется подозрительным, что кто-то специально запер нас в то же время, когда была ложная пожарная тревога, или что я вернулся в отель, чтобы проверить камеры видеонаблюдения, но обнаружил, что все они одновременно перестали работать.

Впрочем, это не имеет значения, он Маркус и сам до всего докопается.

Он кивает.

– Все в порядке. Ты можешь ехать.

Я закатываю глаза и сардоническим тоном говорю:

– Спасибо за разрешение.

Маркус отходит от машины, а я поднимаю окно, и машина с ревом проносится подо мной, прежде чем я уезжаю.

Когда я приезжаю, Лука уже стоит перед зданием больницы. Он слишком занят тем, что листает свой телефон и улыбается, поэтому не замечает, как я подхожу к нему и встаю за его спиной.

– Прокручиваешь фотки с попкой?

Он вздрагивает, его рука тянется к пистолету в кобуре. Для человека, которого так легко отвлечь, у него быстрые рефлексы.

– Убери руку от пистолета, я здесь не для того, чтобы тебя убивать. – Я сдерживаю смешок, когда его ошеломленные глаза встречаются с моими, и он глубоко вдыхает.

– Ради всего святого, чувак. Я мог бы тебя пристрелить. – Он убирает телефон в передний карман и хмурится. – А что, если бы я смог?

Я похлопываю его по плечу, ухмылка растягивает мои губы.

– Ты был бы мертвецом еще до того, как поднял пистолет, дружище.

– Могу поспорить на свои яйца, что нет.

– Попробуй. – Я оглядываюсь по сторонам, потом на него. – Где Изабелла?

Его брови сходятся, и он пожимает плечами.

– Не знаю. Это не моя работа – присматривать за ней только потому, что ты прижал ее к полу склада. – Лука смеется, а я хмуро смотрю на него.

– Куда я ее прижал – не твое дело. Еще раз заикнешься об этом, и я вырву твой язык изо рта.

Он поднимает руку в знак поражения.

– Для человека, чья прежняя работа заключалась в спасении жизней, ты довольно жестокий человек.

– Я Романо, не забывай об этом. – Я похлопываю его по плечу и начинаю заходить в здание. Лука следует за мной. – Насчет того, о чем я тебя просил…

– Охранники?

Да. – Проверив камеры видеонаблюдения и ничего не обнаружив, я попросил Луку расспросить охранников, на случай если они видели что-то или кого-то странного. Выражение его лица говорит о том, что он ничего не смог от них добиться.

– Они клянутся, что никого не видели. Думаю, дверь могла закрыться сама по себе.

– А камеры видеонаблюдения тоже перестали работать сами по себе? А как насчет пожарной сигнализации? – У меня такое чувство, что тот, кто запер нас здесь, ответственен за ложную тревогу и сбой в системе видеонаблюдения. Изабелле не повезло, что она оказалась там со мной, я знаю, что я был целью.

Лука качает головой.

– Я также уверен, что за это кто-то ответственен, и кто бы это ни был, он снова сделает к тебе шаг. Нам придется подождать до тех пор.

– Где Серебряновласая? – Спрашиваю я. Я держу лицо пустым, стараясь не выдать, что скучаю по ней.

– Наверху. Хочешь зайти к ней?

– Да.

Мы находим Наоми в одной из палат наверху. Она осматривает пациента, и ее глаза загораются, как только она замечает нас.

– Винсент! – Она смотрит на нас с Лукой, потом на пациента. – Дайте мне минутку, – говорит она нам. Она тратит лишнюю минуту на то, чтобы расспросить пациентку, как она себя чувствует, и, закончив, подходит к нам. – Ты не появлялся несколько дней.

– У меня были дела. – Я оглядываюсь по сторонам в поисках взгляда Изабеллы. – Где твоя подруга?

– Она пошла ответить на звонок. Думаю, она на балконе, – отвечает Наоми, она вся в улыбке и солнечном свете. – Ты скучал по ней?

Я фыркнул. Как только я обрадовался, что Лука не спрашивает, она тут как тут.

– Мне нужно кое о чем с ней поговорить.

– Тогда тебе нужно поторопиться, я сомневаюсь, что она будет свободна, чтобы поговорить с тобой позже. – Она перестает улыбаться, когда ее взгляд скользит к Луке. – Ты, пойдем со мной.

– Я не подчиняюсь твоим приказам, – отрезает Лука. Для человека, которому нравятся женщины, он всегда злится, когда речь заходит о Наоми.

Наоми сужает на него глаза.

– Тебе лучше следовать тихо. – Она ухмыляется и уходит. К моему удивлению, Лука следует за ней, как потерявшийся щенок, и не пытается спорить.

Проходит некоторое время, прежде чем я нахожу Изабеллу на одном из балконов девятого этажа. Она сжимает телефон и, когда я нахожу ее, кажется, находится далеко.

– Ты в порядке? – Спрашиваю я, осторожно подходя ближе.

Она резко вдыхает, затем убирает телефон в карман халата.

– Я в порядке, просто поговорила с бабушкой.

– С ней все в порядке? – Я внимательно изучаю выражение ее лица. Она выглядит грустной, как будто внутри у нее все разрывается и она просто держит себя в руках, чтобы не рассыпаться. Моя грудь сжимается от беспокойства.

Изабелла кивает, затем пытается изобразить фальшивую улыбку, но она исчезает, даже не успев сформироваться, выдавая, что я прав в том, что ей грустно.

– В чем дело? – Спрашиваю я, поднимая руку, чтобы коснуться ее лица. Она такая маленькая, ее кожа шелковистая и гладкая. Она словно сделана из фарфора в моей руке.

Ее язык высовывается, облизывая губы.

– Моя бабушка – единственный родной человек, который у меня остался, и она умирает. Я медсестра, но ничем не могу ей помочь.

Острая боль пронзает мою грудь, и чувство ностальгии нахлынуло на меня, вызывая горькие воспоминания. Мне хорошо знакомо это чувство, когда ты можешь помочь всем, кроме тех, кто тебе по-настоящему дорог. На мгновение я возвращаюсь в ту ночь, когда полная луна была покрыта темной дымкой, а небо было беззвездным. Я слышу крики, плач, взрывы. Мой друг делает последний вздох, его руки сжимают мои, умоляя спасти его.

Я сглатываю, заставляя комок в горле опуститься.

– Где она?

– В доме престарелых. Я бы хотела сама заботиться о ней, мне ее очень не хватает. – На ее глазах появляются слезы, и она отворачивается, устремляя взгляд на далекий небоскреб. – Прости, я не хочу быть эмоциональной в твоем присутствии.

– Эй… – Положив руки на ее стройные плечи и нежно сжав, я поворачиваю ее к себе. – В моем присутствии ты можешь быть кем угодно.

Она вырывается из моей хватки.

– Ты не понимаешь. Ты ничего не знаешь.

Я подхожу к ней так близко, что наша одежда задевает друг друга.

– Поверь мне, я достаточно понимаю. Я видел, как умирали те, кого я любил, и не мог ничем им помочь.

Ее глаза смягчаются, когда она смотрит на меня.

– Правда?

Я киваю.

– Это такая боль, которую я никогда не хотел бы испытать снова. Я знаю, как это больно, но единственное, что ты можешь сделать для себя и своей бабушки, это любить ее, пока она здесь.

– А ты, так и делал с тем… кем-то?

Мое сердце перестает биться.

– Нет, у меня не было такого шанса.

– Не мог бы ты рассказать мне об этом ком-то? – Она заикается. – Извини, если я вмешиваюсь, все в порядке, если ты не хочешь делиться.

Мне не нравится, что она пытается не лезть не в свое дело, хотя на самом деле я хочу, чтобы она лезла. Я хочу, чтобы она нуждалась во мне, чтобы хотела знать меня и лезла в мою жизнь, не заботясь ни о чем другом.

– Этот человек был очень особенным для меня. Прошло уже два года, а я все еще не смирился со смертью этого человека.

– Ты занимаешься благотворительностью и делаешь пожертвования в память об этом человеке?

– Да, – честно отвечаю я, но опускаю часть, касающуюся моей семьи. Семья Романо хорошо известна, поэтому я полагаю, что она быстро узнает, кто я такой, если заинтересуется мной, то есть если уже не узнала. Но я не стану ей рассказывать.

Она вздыхает.

– Ты, должно быть, очень любил того кого-то. – В ее тоне звучит нотка ревности. Мне это нравится.

– Любил.

Она открывает рот, словно собираясь что-то сказать, но почти сразу же закрывает его.

– Что касается той ночи в кладовке, я просто хотела, чтобы ты знал, что это была ошибка, которую мы оба совершили, и я не собираюсь держать на тебя зла.

Я сдерживаю улыбку.

– Ошибка?

Она поднимает плечи.

– А разве это не было ошибкой? Я тебе не нравлюсь, ты мне не нравишься. Мы просто застряли, а потом случилось то, что случилось, верно?

– Неверно. – Она напрягается, услышав мой ответ. – Для меня это никогда не было ошибкой, Белла. Ты мне не, не нравишься.

Изабелла наклоняет голову.

– Тогда что, я тебе нравлюсь?

– Может быть. – Она нравится мне настолько, что я все еще интересуюсь ею после ночи в холодной кладовке, и она нравится мне настолько, что вид ее грусти будит во мне то, чего я никогда раньше не чувствовал.

Она фыркает.

– Ты и твои расплывчатые ответы.

Я поражаюсь, когда мягкий ветерок ласкает ее волосы, треплет кончик хвоста по лицу. Она выглядит как произведение искусства, буквальное совершенство. Я хочу вставить ее в рамку и смотреть на нее вечно.

– У тебя есть планы на вечер? – Спрашиваю я ее. Приглашение женщины на свидание входит в мой список дел, которые я не должен делать до своей смерти, но даже сейчас, осознавая это, я не могу себя остановить.

Ее бровь вздергивается, а губы складываются в нелепую улыбку.

– Что ты собираешься делать, если у меня нет планов на вечер? Пригласишь меня на свидание?

Я закрываю полдюйма между нами и смотрю на нее.

– Я планирую сделать именно это.

Клянусь, я слышу, как замирает ее дыхание, а потом она застывает, когда между нами раздается треск воздуха.

– А что, если у меня есть планы? Ты примешь отказ за ответ?

– Нет. – Этого слова просто нет в моем словаре, и она – последний человек, от которого я хочу его услышать. – Тебе придется как-то вписать меня в свое расписание.

Она улыбается, сверкая красивыми белыми зубами.

– Тогда позволь предупредить тебя: я обойдусь тебе дорого.

– Хорошо, что у меня есть деньги, которые можно потратить. – Я подмигиваю ей. – Я заеду за тобой в семь.

Ее глаза сужаются.

– Но ты не знаешь, где я…

– Нет ничего такого, что я не мог бы узнать о тебе, если бы захотел. – Я наклоняюсь и целую ее в лоб. Она замирает подо мной, ее зрачки расширяются.

Улыбка играет на моих губах, когда я ухожу, чувствуя, как ее взгляд обжигает мне спину. Дойдя до лифта, я набираю номер Луки.

– Найди бабушку Изабеллы.

8

ИЗАБЕЛЛА

– Ты действительно идешь с ним на свидание? – Спросила Наоми с волнением в голосе. Что касается Наоми, то она всегда радуется за меня больше, чем я сама.

Моя жизнь – это череда трагедий. Бывают моменты, когда мне кажется, что счастье для меня недостижимо, а когда я пытаюсь быть счастливой, всегда находится кто-то, кто ждет, чтобы отнять его у меня.

Как сейчас, я знаю, что эта история с Винсентом – фасад и ничего больше.

Я не могу позволить себе опуститься на ступеньку надежды, не тогда, когда Элио притаился в углу, а жизнь моей бабушки под угрозой. Винсент возненавидит меня, когда узнает, а Элио может убить меня, если я совершу хоть одну ошибку. Тем не менее я рада, что кто-то стоит на моей стороне, болеет за меня и надеется на меня.

Я роюсь в шкафу в поисках платья, подходящего для свидания. Поскольку я уже давно ни с кем не встречаюсь и не интересуюсь свиданиями, мой шкаф забит повседневной одеждой, и я не могу найти ничего подходящего, а сейчас почти семь вечера, черт возьми!

– Да, собираюсь, – огрызаюсь я, едва не застонав от кипящего во мне разочарования. – А теперь перестань задавать очевидные вопросы и помоги мне найти что-нибудь из одежды.

Наоми хмурится, встает с кровати и складывает руки.

– Скажи, пожалуйста.

Я закатываю глаза.

– Пожалуйста.

Ее хмурый взгляд быстро сменяется улыбкой, и она подпрыгивает вверх-вниз.

– Лучше. А теперь давай тебя оденем, ладно?

Мы обе замираем, когда раздается звонок в дверь.

– Думаешь, это он? – Спрашивает Наоми, глядя на меня.

Я бросаю взгляд на часы iWatch, пристегнутые к запястью.

– У нас есть полчаса до семи. – Винсент из тех людей, которые приходят вовремя, но я сомневаюсь, что он придет за тридцать минут до назначенного времени.

– Продолжай поиски. Я открою дверь. – Она выходит из комнаты, а я продолжаю рыться в куче бесполезной одежды. На глаза наворачиваются слезы по мере того, как растет мое отчаяние.

Почему я не могу найти ничего приличного?

Я вытираю слезы, когда слышу приближение Наоми. Она входит в комнату, держа в руках пакет с покупками и улыбаясь от уха до уха.

– Что это?

Она ставит пакет на мой туалетный столик.

– Что еще? Очевидно, одежда. – Она достает откуда-то из пакета открытку. – Думаю, это от Винсента, – воркует она.

Подбежав к ней, я выхватываю у нее записку и сжимаю ее в ладонях.

– Зачем ты это прочитала?

Наоми складывает руки и искоса смотрит на меня.

– Там есть что-то, о чем мне не следует знать? Ты слишком остро реагируешь.

Я заправляю волосы за ухо. Она права, я слишком остро реагирую, не то, чтобы она уже не знала, что между мной и Винсентом что-то происходит, но, честно говоря, я параноик.

С одной стороны, я боюсь, что Элио следит за мной, а с другой – боюсь, что Винсент узнает правду. Я схожу с ума.

– Прости. – Я открываю записку, но на ней написано всего два слова. – Надень это.

Наоми качает головой.

– Он такой неромантичный.

– Расскажи мне об этом. – Улыбка пляшет на моих губах. – Давай посмотрим, что у нас в сумке.

Наоми задыхается, когда мы достаем из сумки золотистое платье для ужина. На нем нет ценника, но я знаю, что оно стоит больше, чем я заработала за всю свою жизнь.

– Мужчина, который покупает дорогое платье для своей дамы? Он – воплощение романтики, – резко заявляет она.

– А что случилось, что он не романтик? – Спрашиваю я, разгораясь. Я не ожидала, что Винсент так выложится на нашем свидании, и я ему чертовски благодарна.

– Я передумала. – Наоми роется в двух коробках на дне сумки, обнаруживая пару золотых туфель на каблуках от Louis Vuitton и золотую сумочку. – Девочка, клянусь, этот мужчина сделал для тебя все возможное.

Так и есть, даже я не могу этого отрицать. Мне плевать на ценник, мое сердце разрывается от счастья от того, сколько усилий он приложил.

– Наоми, сегодня я должна выглядеть лучше всех.

Через несколько минут я надела платье и туфли, которые прислал мне Винсент. Наоми помогла мне с макияжем и прической. Я улыбаюсь зеркалу, любуясь своим отражением. Сейчас я не могу позволить себе сделать что-то для Винсента, но я могу хотя бы выглядеть на все сто.

– Иза, ты прекрасна. – Наоми хватает одну из кистей для макияжа и драматично опускается передо мной на одну ногу. – Ты выйдешь за меня замуж? Забудь Винсента и все его деньги. Я буду добра к тебе.

У меня вырывается смех, который гулко разносится по комнате.

– Почему я должна выбрать тебя, а не богатого парня?

– Потому что главное – это сердце, – отвечает она, подражая мужскому деревенскому акценту.

– Нет, я не выйду за тебя замуж. А теперь вставай и расскажи мне, как я выгляжу, он скоро придет. – Я беру у нее кисть для макияжа и кладу ее в контейнер, где храню кисти для макияжа, затем делаю милое лицо. – Как я выгляжу?

– Захватывающе. – Наоми встает, наклоняется и убирает что-то с моего лица. – Сомневаюсь, что он сможет оторвать от тебя глаз сегодня вечером. Не могу поверить, что моя лучшая подруга идет сегодня на свидание.

– Я тоже. – Я наполняю дизайнерскую сумочку помадой, долларовыми купюрами и перцовым баллончиком. Я всегда ношу с собой перцовый баллончик. Моя бабушка настаивала, чтобы я брала его с собой везде, когда я была подростком, а потом, когда я стала старше, это вошло в привычку.

Мой телефон жужжит, и я смотрю на него.

Винсент: Я внизу.

Мой желудок подпрыгивает.

– Он здесь.

– Веселись, подружка. Позвони мне, если что-то случится или тебе понадобится помощь. Наоми обхватывает меня руками и крепко обнимает. Я обнимаю ее в ответ. Когда она отстраняется, то говорит: – Я положила в твою сумочку презерватив, на всякий случай.

– Я не собираюсь… – Она закрывает мне рот и толкает меня к двери. – Развлекайся! – Кричит она и захлопывает дверь перед моим носом.

Винсент стоит перед белым Мерседесом. На нем белый костюм-тройка от Tom Ford, а в руках он держит букет роз. Он улыбается, когда видит меня, и мой живот вздрагивает, в нем просыпаются бабочки.

Сегодня он особенно красив. Его темные волосы убраны назад, а в одном ухе сверкает бриллиантовая серьга. Когда он подходит ближе, я вдыхаю его туманный одеколон. Он настолько притягателен, что я не могу скрыть своего влечения к нему.

Я смущенно улыбаюсь и краснею, когда он протягивает мне цветы. Он замирает, оглядывая меня с ног до головы, и кажется, что он смакует каждый мой дюйм.

– Ты сегодня прекрасна, Изабелла. – Это один из немногих случаев, когда он не называет меня Серебряновласая. – Это платье выглядит так, будто было сшито только для тебя, и я позаботился об этом.

Мои брови сошлись.

– Что ты имеешь в виду?

– Это новое платье из ограниченной серии. Я купил все до последнего. – Непринужденно говорит он, тепло улыбаясь.

У меня отпадает челюсть, и я смотрю на него.

– Что значит, ты купил все до последнего? – Платье выглядит чертовски дорогим, и нет смысла в том, что он купил их все.

– Это значит то, что значит. Никто не имеет права носить это, кроме тебя. – Он протягивает мне руку. Я, все еще ошеломленная, беру ее, и он ведет меня на пассажирское сиденье, ожидая, пока я сяду, прежде чем закрыть дверь и обогнуть машину, чтобы занять место водителя.

Я все еще не могу прийти в себя от его слов.

– Ты ведь пошутил, когда сказал это, верно? Я уверена, что это платье дорогое, и ты ни за что не купишь все, что есть в наличии.

– Я не шутил. Все они будут отправлены на твой адрес, делай с ними что хочешь. – Он заводит двигатель машины и уезжает. – Тебе понравился мой подарок?

– Понравился? – Я начинаю думать, что ему нравится преуменьшать себя. Что он имеет в виду? – Мне нравится. Спасибо.

– Ну, я рад, что тебе нравится.

Час спустя мы приехали в модный ресторан в Гудзон-Ярдс. Это грандиозное здание из стали и стекла. Вверху жирно написано Eat Bistro. Винсент отдает ключи одному из парковщиков, после того как мы выходим из машины, и ведет меня внутрь ресторана к месту, которое он зарезервировал в зоне V.I.P.

С крыши светятся непристойные люстры, из скрытых динамиков доносится негромкий вальс. Наш столик украшен свечами и розами. Это очень романтично. Наоми сошла бы с ума, если бы увидела это.

Винсент выдвигает для меня стул, а затем садится на свое место.

– Тебе нравится здесь?

– Мне нравится. Никто никогда не делал для меня ничего подобного. – Я оглядываюсь по сторонам. Уверена, это должно стоить ему огромных денег и усилий.

– Скажите мне, если тебе некомфортно, и ты хочешь пойти куда-нибудь еще.

Поверьте, у меня нет причин испытывать дискомфорт. Но я не говорю об этом. Вместо этого я киваю и говорю:

– Хорошо.

Мы просматриваем меню, и официантка принимает наши заказы. Пока мы ждем еду, мне не терпится начать разговор, но я слишком нервничаю, чтобы что-то сказать.

Глаза Винсента не отрываются от моих. Как всегда, он прекрасно читает меня, словно я открытая книга.

– Нервничаешь, Серебряновласая? – Поддразнивает он, кладя свою руку на мою, его пальцы вырисовывают тонкие узоры на тыльной стороне моей ладони.

Я хихикаю, чувствуя, как мои нервы рассеиваются. Тепло скользит по моей руке, когда я сгораю от его прикосновения.

– Может быть, совсем чуть-чуть. Честно говоря, я не ожидала, что ты сделаешь все это ради меня. У меня даже нет ни малейшего представления, почему ты пригласил меня на свидание.

Винсент откинулся назад, на его лице появилось задумчивое выражение.

– Мне не нужна причина, чтобы пригласить тебя на свидание. Я сделал это, потому что хотел, и я хочу, чтобы ты наслаждалась каждым моментом сегодняшнего вечера.

Я оценила его искренность, и мое любопытство разгорелось.

– Ты очень загадочный, Винсент. Когда я впервые встретила тебя, ты не казался мне человеком, который был бы таким… заботливым.

На его лице мелькает улыбка. Он убирает свою руку с моей, но не перестает смотреть на меня.

– Я понял, с первого раза, когда увидел тебя, что я хочу быть очень внимательным, когда дело касается тебя.

Эти чертовы бабочки снова проснулись в моем животе.

– Откуда ты знаешь правильные слова, чтобы у меня перехватило дыхание?

Он пожимает плечами и улыбается.

– Я просто знаю.

Приходит официант с ведерком, наполненным льдом, и бутылкой шампанского, наливает нам два бокала.

– Есть ли что-нибудь о тебе, что я должна знать? – Спрашиваю я, желая поддержать разговор. – Чем ты занимаешься, кроме того, что навещаешь детей в больнице?

– Ничем. – Он крутит свой бокал с шампанским. – Полагаю, ты уже знаешь обо мне все, что нужно знать.

На кончике моего языка вертится мысль о том, чтобы отрицать это, но я чувствую, что лгать Винсенту бесполезно, не тогда, когда он выглядит так, будто видит меня насквозь.

– Ну, я знаю о тебе все, что можно найти в интернете.

Он наклоняется вперед.

– Ты искала меня в Гугле?

Я пожевала нижнюю губу.

– Немного.

– И что ты нашла? – Он поднимает бровь. – Я уверен, что в интернете есть много информации обо мне и моих братьях.

– Поверь мне, так и есть. Но мне не нужно то, что есть в интернете, я хочу знать о тебе больше. – Не потому, что Элио попросил меня узнать о нем все, что можно, ведь он – самое слабое звено Романо, а потому, что мне искренне интересно узнать о нем больше.

Может, и не стоит, ведь чем ближе мы будем, тем больнее будет, когда он узнает, что все это фальшивка.

Он проводит пальцами по пуговице своего костюма.

– Что ты хочешь знать?

– Я видела, что твоя семья, ну, знаешь… – Я замялась.

– Занимается нелегальным бизнесом? Управляет итальянской мафией? – Предполагает он, оба варианта верны.

– Да. – вздыхаю я. – Ты часть бизнеса и мафии?

– Разве это что-то изменит, если я буду частью? – Он наклоняет голову, его улыбка сползает с лица. – Будешь ли ты считать меня монстром, если узнаешь, что я такой же, как мои братья?

– Нет, – кричу я. На этот раз я тянусь к его руке. – Послушай, Винсент. Я не идеальна. Иногда у нас нет выбора, и мы делаем все, что должны, для наших близких.

– То есть ты хочешь сказать, что поняла бы меня, если бы я был на их месте? – Спрашивает он.

– Поняла бы. – Теперь мне интересно, понял бы он, если бы узнал правду о моей связи с Элио. Как и я, он ставит свою семью на первое место. – А если я когда-нибудь окажусь в таком положении, как ты думаешь, ты сможешь меня понять?

Почему ты так эмоциональна, Изабелла?

Мне нужно напомнить себе, что мы ничего особенного друг для друга не представляем. То, что у нас однажды был умопомрачительный секс и мы ужинаем вместе, еще не значит, что между нами может быть что-то большее.

Винсент пристально смотрит на меня.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

Мои руки становятся все более липкими, поэтому я убираю их, пока он не заметил. Я заставляю себя улыбнуться, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, как мое сердце бьется о грудную клетку.

– Нет, мне нечего тебе сказать. Я просто переворачиваю вопрос.

Он сужает глаза. Очевидно, что он мне не верит, но я благодарна ему за то, что он не стал развивать эту тему.

– Давай оставим серьезные разговоры и просто повеселимся, хорошо? – Он поднимает свой бокал. – За веселый вечер и наше первое свидание.

Я поднимаю свой бокал и улыбаюсь.

– За самый неожиданный и чудесный вечер. И за наше первое свидание, конечно же. – Хотя я боюсь, что оно будет последним.

Приносят основное блюдо, и разговор плавно перетекает в беседу. Присутствие Винсента успокаивает, а его искренний интерес к моим мыслям и переживаниям делает вечер похожим на совместное исследование миров друг друга.

После основного блюда мы обсуждаем детей в педиатрическом отделении за десертом. Я не перестаю смотреть на Винсента. Я впитываю в себя его голубые глаза, когда он улыбается, и то, как искренне он радуется, когда говорит о детях в больнице и о том, как много они для него значат.

Элио говорил мне, что он алкоголик и бабник, но человек, сидящий передо мной, совсем не такой. Он хороший человек. Возможно, если бы мы встретились при других обстоятельствах, между нами все было бы по-другому.

Мы доедаем десерт, и Винсент оплачивает счет.

Он берет меня за руку и ведет в ночь, где огни города сверкают, как далекие звезды. Поездка в машине до моей квартиры наполнена комфортной тишиной. Впервые за последнее время я по-настоящему счастлива.

– Тебе понравилось наше свидание? Не хочешь попробовать еще раз? – Спрашивает Винсент, направляя машину на одинокую улицу. Вдалеке вырисовывается белое чудовище моего жилого дома.

Я хочу, чтобы у меня было еще много таких свиданий, но держаться подальше от Винсента, это самое большее, что я могу для него сделать. Нет, это единственное, что я могу для него сделать. Голос в глубине моей головы говорит мне, что нужно довериться ему, но я не хочу втягивать его в свою беспорядочную жизнь.

Элио рано или поздно узнает, на чьей я стороне, и, возможно, мне придется заплатить за это собственной жизнью или потерей единственной семьи, которая у меня осталась. Но, думая о детях в больнице, которые ждут его каждое утро, и о теплой улыбке Винсента, я не могу заставить себя сделать что-то, что причинит ему боль.

Но жизнь моей бабушки будет под угрозой, если я этого не сделаю, да и моя тоже. Или одно, или другое, между ними нет промежутка.

– Я буду занята некоторое время, но я дам тебе знать, когда освободится мой график. – Это откровенная ложь. У нас больше никогда не будет такого романтического свидания, и я никогда не буду сидеть так близко к нему, пытаясь решить, поцеловать его или нет.

Я решаю не целовать его, вылезаю из машины и иду к крыльцу своего дома. Он следует за мной. Когда мы достигаем порога моего дома, Винсент поворачивается ко мне с мягкой улыбкой.

– Надеюсь, сегодняшний вечер был таким, как ты хотела.

– Он превзошел все мои ожидания, – признаю я, и на моих губах играет искренняя улыбка несмотря на то, что в животе у меня бурлит. – Спасибо, Винсент. Я серьезно.

Он провожает меня до двери, и вокруг нас зажигается теплый свет. Винсент убирает прядь волос с моего лица, и от его прикосновения по позвоночнику пробегают мурашки.

– Я всегда буду рядом, если тебе что-то понадобится.

Моя решимость тает, и на глупую секунду я задумываюсь о том, чтобы рассказать ему об Элио и моей бабушке.

– Ты уже достаточно сделал, Винсент. Я уверена, что твоя помощь мне не понадобится.

Он улыбается.

– Просто на всякий случай.

Наши глаза встречаются, воздух наполнен предвкушением. Винсент наклоняется, и наши губы встречаются в нежном, затяжном поцелуе. Время замирает, когда он прижимает меня к себе.

Я застываю в этом мгновении, целуя его в последний раз.