Текст книги "Предательство босса Мафии (ЛП)"
Автор книги: Селеста Райли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
1
ВИНСЕТ
В этой комнате сотни людей, но только одной удается привлечь мое внимание. Я не знаю ни ее имени, ни цвета ее глаз. Я не знаю, кто она, откуда она и почему все, на чем я могу сосредоточиться, это она. Ведь на этом медицинском семинаре собралось более трехсот человек, все они врачи, медсестры и даже гробовщики. С большинством из них я уже встречался несколько раз. Так почему же я не могу перестать пялиться на высокую стройную девушку в другом конце комнаты, ведь я абсолютно ничего о ней не знаю, кроме того, что ее вьющиеся пепельные волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке, и она чертовски сексуальна в небесно-голубом халате, который на ней надет.
Клянусь, она самая красивая женщина в этой комнате.
Почему мой член все время требует внимания к тому, как круто она выглядит со стетоскопом на шее? Неужели у меня каким-то образом появилась тяга к женщинам в халатах, и я не осознавал этого до сегодняшнего дня?
Прошло два года с тех пор, как я ушел из армии. Перефразирую: два года прошло с тех пор, как мои старшие братья заставили меня уйти из армии после того, как я потерял… Я останавливаю свои мысли, чтобы они не уплывали дальше. Размышления о том, что я потерял, не помогут. Это только усугубит мои кошмары, когда они, наконец, утихнут.
Семинар продолжается еще час, но большая часть того, что говорит оратор на трибуне, становится не более чем приглушенным шумом в моих ушах. Все мое внимание сосредоточено на молодой женщине с пепельными волосами.
– …На сегодня это все. Спасибо всем, кто пришел, и я надеюсь увидеть всех присутствующих на благотворительном мероприятии в понедельник вечером, – говорит профессор Дженкинс с трибуны. Как только он покидает трибуну, в зале раздается возня, и все делегаты направляются к крошечной двери, ведущей из конференц-зала.
Однако девушка с пепельными волосами не двигается с места. Рядом с ней стоит такая же молодая женщина с косами и карамельной кожей, также одетая в медицинскую одежду. Она наклоняется и что-то шепчет девушке, на которой я сосредоточился весь последний час. Обе головы поворачиваются в мою сторону, и два светло-карих глаза приковывают меня к месту.
Эти глаза так прекрасны, что я не сразу могу отвести взгляд и сделать вид, что не смотрел на нее последний час. Краем глаза я вижу, как ее подруга что-то шепчет ей, но девушка, укравшая мое внимание, ничего не отвечает, она просто поворачивается и тащит за собой подругу, когда они выходят из комнаты.
– Я видел, как ты пялился на нее весь семинар, – говорит глубокий голос рядом со мной. Это мой друг Лука. Он почти такого же роста, как и я, с вьющимися темными волосами и постоянным хмурым взглядом. Удивительно, что дети в педиатрическом отделении любят его с таким лицом, и неважно, что он клянется, что они – порождения дьявола и он их ненавидит.
Повернувшись к нему лицом, я улыбаюсь в искривленной улыбкой.
– Ты уже здесь.
– Я никогда и не уходил, – говорит он.
Честно говоря, я уже не могу понять, кто Лука – мой друг или телохранитель, поскольку Доминик настаивает, чтобы он следовал за мной повсюду, куда бы я ни пошел. Лука предпочитает тратить свое время на охоту и убийства людей Каморры, особенно после войны между нашими семьями год назад, он ищет информацию о человеке по имени Элио Валенте. Я не знаю подробностей и не хочу знать. Мафиозные дела – не мое дело. Я знаю только, что Элио руководит делами Каморры из тайного места, и никто из его людей не знает, где он находится. Маркус пытал нескольких из них, но ни от кого не смог получить ни единой полезной информации о местонахождении Элио.
Лука терпеть не может медиков, как он их обычно называет, но раз уж капо приказал, у него нет другого выбора, кроме как действовать соответственно.
– Забавно, но я думал, что ты исчез с лица земли во время презентации. – Его губы подергиваются, и он хмурится, прежде чем подняться на ноги. – Мы уходим или ты потратишь лишний час, глядя на то место, где она стояла?
Я потираю подбородок, обдумывая свой следующий шаг.
– Пойдем проверим палаты, а потом перекусим.
Лука усмехается, его темные глаза сверкают на меня, пока мы выходим из комнаты. Все уже ушли, поэтому здесь царит пустая, жуткая атмосфера.
– Ты больше не боевой медик. Я не могу понять, почему ты одержим этим местом.
Я останавливаюсь перед дверью, так как мое горло сжимается. Он прав. Я больше не боевой медик. Мне не следует посещать медицинские семинары или ходить на обходы в палаты, но меня тянет сюда, и я не могу сопротивляться.
Сначала я вступил в ряды боевых медиков, чтобы искупить грехи своей семьи. Мне было плевать на религию и на то, существует ли Бог или нет, но я надеялся, что смогу очистить мир от того вреда, который нанес ему мой род, моя семья – мафия.
Однако после той ночи два года назад, когда я увидел, как жизнь уходит из глаз одного из моих товарищей, я уже не уверен, делаю ли я это ради своей семьи или же я здесь, чтобы обрести немного покоя для себя.
– Тебя все еще мучают кошмары? – Осторожно спрашивает Лука. Иногда я вижу страх и уважение в его глазах, когда он говорит со мной. Может, я и не похож на своих братьев, но мне кажется, он понимает, что я такой же Романо, как и они. Как будто я хищник, прячущийся в темноте, и ждущий подходящего момента, чтобы напасть на свою жертву.
Я совсем не такой. И никогда не буду. Кровопролитие в мафии, безжалостность и жестокость отвращают меня до глубины души. Я отказываюсь быть частью такого мрачного мира.
– Они не так часты, как раньше, – говорю я ему. Я продолжаю идти, и он следует за мной. – И еще одно: не говори ни слова о моих кошмарах братьям.
– Я хранил это в тайне два года, зачем мне рассказывать им сейчас?
– Тебе удавалось держать это в секрете только потому, что никто из них еще не интересовался этим настолько, чтобы узнать. – Я улыбаюсь, когда мы приезжаем в педиатрическое отделение, и дети визжат мое имя во всю глотку, а некоторые из них бегут обнимать меня.
Я провожу некоторое время с детьми, а затем иду обедать в кафе внизу. Когда я закончил, пришло время ознакомиться со следующим мероприятием в расписании дня. Фойе больницы украшено цветами, здесь установлено несколько киосков, в каждом из которых продаются различные товары. Группа медсестер стоит у входа, принимая политиков и светских львиц.
– Блин… – вздыхает Лука. – У меня такое чувство, что это будет долгий день. Как я прошел путь от пыток русских до того, чтобы стоять рядом с тобой в больнице и нести цветы детям, на которых мне наплевать?
– Кто знает? – Я улыбаюсь ему однобокой ухмылкой и иду к одному из стендов с цветами. В педиатрическом отделении, которое я только что посетил, около тридцати детей, и каждый из них сегодня получит от меня цветы.
В кабинке никого нет. Я кладу руки на талию и оглядываюсь по сторонам в поисках хоть кого-нибудь.
– Эй? Есть тут кто-нибудь?
Несколько секунд за моим вопросом следует мертвая тишина, затем из-за спины раздается мягкий голос.
– Я здесь.
Я оборачиваюсь. Сердце замирает, когда я вижу, что это она, девушка с пепельными волосами из конференц-зала. Она улыбается мне, и ее глаза мерцают. Мой член снова дергается. Приходится прилагать усилия, чтобы держать его в узде. Думаю, мне нужно перепихнуться. Я давно не заходил в клуб, так что, возможно, пришло время.
– Sei bello.
Ее брови сходятся, а улыбка исчезает, как будто ее и не было.
– Что?
– Ты красивая.
Она улыбается, затем проходит мимо меня к киоску.
– Ты здесь, чтобы покупать цветы или говорить комплименты? Могу сказать, что последнее меня не интересует.
Я провожаю ее взглядом.
– Я не спрашивал, что тебя интересует. Это просто безобидный комплимент.
Она так смотрит на меня, как будто придумывает самый быстрый способ избавиться от меня. Женщины падали к моим ногам с того момента, как я узнал, что могу делать больше, чем писать членом, но, чтобы женщина смотрела на меня с таким презрением? Вот это уже что-то новое.
Что-то необычное и интересное.
– Ты делаешь комплименты каждой встречной женщине? – Наконец спрашивает она, подняв брови. – Если да, то я считаю твой комплимент оскорблением.
На моих губах играет улыбка.
– Я слышу ревность?
– Скорее "возьми свой комплимент и засунь его себе в задницу". – Я вдыхаю аромат ее духов, когда она наклоняется вперед. Она пахнет как цветочный сад, мягко и чувственно. – Наряду с твоей неспособностью читать комнату, я думаю, у тебя проблемы с интерпретацией сообщений.
– Неужели? Может, ты мне поможешь?
– Только что помогла. – Она смотрит на Луку, который вышагивает по комнате, словно ищет ближайший выход из этого места. – Не похоже, что твоему другу нравится здесь находиться, почему бы тебе не сделать одолжение и ему, и мне, и не уйти? – На ее губах играет полуулыбка.
– Извини, я не могу оказать тебе такую услугу. – Я возвращаю ей улыбку и засовываю руки в карманы джинсов. – Почему бы тебе не оказать мне услугу и не сказать, какие цветы тебе нравятся?
Она стонет и обращает свое внимание на корзину роз в кабинке. Она агрессивно подрезает их, формируя букет в форме сердца.
– Полагаю, эти…нет? – Спрашиваю я. Меня должна раздражать эта грубиянка. Обычно так и бывает. Я предпочитаю послушных и милых, но она – нечто иное. Ее умный рот и дерзкое поведение влекут меня, как мотылька на пламя.
Это странно. Действительно странно.
Она делает вид, что не слышит меня, и начинает вымещать свою злость на корзине ручной работы, в которую запихивает розы.
Я наблюдаю за ней, забавляясь тем, сколько сил она тратит на то, чтобы игнорировать меня. Я пытаюсь представить, как бы поступили мои братья в подобной ситуации. Наказали бы ее? До того, как они женились на умницах, без которых теперь не могут жить, они могли бы это сделать.
– Ты все еще здесь? – Спрашивает она через мгновение. – Ты невыносим. Правда.
– А ты красивая. – Я улыбаюсь, когда она опускает глаза. Похоже, ей не нравится, когда я делаю ей комплименты, и я еще больше склоняюсь к тому, чтобы делать это чаще. – Мне очень нужны эти цветы.
– Чтобы дарить медсестрам? Ни за что. Они для пациентов.
– Они для детей онкологического отделения.
Ее глаза расширяются.
– Правда?
Я киваю.
– Я не совсем придурок, который будет покупать цветы медсестрам, когда есть дети, которые были бы более чем счастливы получить их.
Она пристально смотрит на меня, сузив глаза.
– Хорошо, я продам их тебе, раз они для детей. Чтобы извиниться за недоразумение, я расскажу тебе, что означает каждый цветок, и ты сможешь выбрать их в соответствии с характером детей. Я полагаю, ты знаешь этих детей, на которых тратишь столько денег… – Я просто прищуриваю глаза, и улыбаясь ей. – Дай мне секунду.
Проходит больше секунды. Прошел целый час, прежде чем все тридцать шесть букетов разных цветов были собраны. Лука несет их наверх, пока я расплачиваюсь.
– Спасибо, что купил цветы для детей, – говорит она, возвращая мне карту. – Это очень заботливо с твоей стороны.
– Если ты так считаешь, могу я хотя бы узнать твое имя?
Она улыбается.
– Думаю, нет.
– Изабелла, – раздается голос у меня за спиной. Обернувшись, я вижу девушку с карамельной кожей, которая стояла с ней в конференц-зале. Она направляется к стенду и встает рядом с подругой. – Ее зовут Изабелла.
– Наоми, остановись! – Шепчет Изабелла подруге, ущипнув ее за руку.
– Изабелла. – Я повторяю ее имя так, будто это самое прекрасное, что я слышал за последнее время, и на самом деле так оно и есть. – У тебя красивое имя.
Красный цвет заливает ее щеки, и она безуспешно пытается сдержать улыбку.
– Спасибо. Я часто это слышу.
Моя грудь горит от ревности. По какой-то причине я не хочу, чтобы другие мужчины делали ей комплименты, и я определенно не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, комментировал, как красиво ее имя.
Кажется, я схожу с ума.
Лукас возвращается и берет последнюю корзину с цветами. Он смотрит между мной и девушками, а потом понимающе улыбается.
– Не скажешь ли ты нам свое имя? – Вопрос Наоми адресован Луке. – Ты всегда странно молчалив.
– Тебе не понравятся вещи, которые я скажу, девочка, – отвечает Лука.
Я сдерживаю смех, потому что это правда. Я не слышал, чтобы Лука разговаривал с женщинами иначе, чем рассказывая им, как он хочет их трахнуть. Ей определенно не понравится слушать то, что он захочет сказать ей.
– Как скажешь. – Она отмахивается от него и обращает свое внимание на меня.
– Тебе нравится моя подруга? Я заметила, как ты пялился на нее во время семинара. Это любовь с первого взгляда или ты просто хочешь залезть к ней под юбку?
Мои брови взлетают к линии роста волос.
Это смело. Очень смело. Она мне тоже нравится.
– Ничего, если она мне просто нравится? – Я не отвожу взгляд от Изабеллы. – Твоя подруга – очень интересная девушка.
– И не говори. – Наоми хихикает и тычет Изабеллу в ребра. Изабелла не смеется, а смотрит на меня, словно изучает. – Я бы не была ее лучшей подругой, если бы она не была очень интересной.
– Хватит. – Изабелла поднимает руку, чтобы остановить лучшую подругу от раскрытия еще какой-либо информации о ней. – Разве дети не ждут, когда ты подаришь им цветы? Тебе пора идти.
– Ты купил цветы для детей? – Наоми задыхается, прикрывая рот рукой. – Это так мило с твоей стороны.
Я не могу ничего ответить. Я не делаю ничего из того, что делаю, чтобы получить похвалу от кого-либо. Я делаю это, потому что так облегчаю бремя, лежащее на моих плечах. Бремя грехов моей семьи и потери первого человека, который был мне по-настоящему дорог и не был моим братом.
– Наоми? – Хмыкнула Изабелла. – Ты ставишь его в неловкое положение. Уверена, он не из тех, кто злорадствует по поводу того, что делает для больных детей. Ты…?
– Винсент. – Я провожу пальцем по золотому перстню, который ношу. – И, отвечая на твой вопрос, я не из таких.
Какое-то время мы молча смотрим друг другу в глаза, прежде чем Наоми прочищает горло.
– Вам двоим лучше снять номер в отеле, если вы так сильно друг за друга переживаете.
– Нет, – протестует Изабелла, закатывая глаза.
– Да! Скажи это тому, кто слишком слеп, чтобы увидеть, как вы оба смотрите друг на друга. – Наоми повернулась ко мне лицом. – Просто для контекста: моя подруга не замужем, и в ее жизни уже больше года нет мужчины.
– Отлично. Вот так значит! – Изабелла закрывает Наоми рот рукой. – Ты слишком много говоришь.
Она облизывает губы, когда наши взгляды встречаются, и все, о чем я могу думать, это как я хочу попробовать ее губы на вкус.
– Ты должен идти, Винсент. И на случай, если мы больше не встретимся, спасибо, что заботишься о тех детях. Я серьезно.
Я киваю ей, затем поворачиваюсь и направляюсь к лифту. Мне нравится Изабелла, и, говоря "нравится", я не имею в виду, что хотел бы ее трахнуть. Она интересная, и мне нравится, что она не трусит передо мной.
Мы обязательно встретимся снова.
И очень скоро.
2
ИЗАБЕЛЛА
– Ради всего святого, Наоми. Неужели тебе обязательно было рассказывать ему все это? – Прошло ровно четырнадцать месяцев с тех пор, как я в последний раз встречалась с кем-либо, и Наоми не оставляла попыток найти мне парня.
Должна признать, я одобряю ее упорство в поисках спутника жизни, но я была бы признательна, если бы она не рассказывала каждому красавчику, который не прочь послушать, что я не трахалась уже много времени.
Особенно Винсенту Романо.
– Ты поблагодаришь меня, когда между вами все наконец-то наладится. – Наоми обрезает несколько стеблей роз. – Он молод, горяч, богат и добр, что еще ты хочешь искать в другом мужчине?
– Я прекрасно знаю, кто он, Наоми. Поверь, он – все, чего я не хочу в мужчине.
Правда, я знаю все о Винсенте Романо, и он мне не нравится, но почему мое сердце замирает, когда он оказывается рядом? Мое либидо поднимает свою уродливую голову, и мне нравится, когда он находится рядом.
Но это не единственная проблема.
Я замечала все, что не должна была замечать. Например, то, как его темные волосы прилипли ко лбу, его безоблачные небесно-голубые глаза и то, каким чертовски красивым он был. Это нечеловечески, чтобы кто-то выглядел так хорошо. Как будто красивого лица недостаточно, его плечи были очень широкими, а телосложение – идеальным. По мускулам, проступающим из-под всего белого, что на нем было надето, я поняла, что под одеждой он выглядит как настоящий Бог. Интересно, насколько велик его…
Это неправильно, Иза. Почему ты думаешь о том, насколько велик его… Не говори этого. Нет.
Наоми опирается бедром на стенд, положив голову на руку.
– Ты серьезно, Иза, или ты так стараешься быть сложной?
– И то, и другое. – Я смеюсь, и Наоми присоединяется ко мне, смеясь еще громче. Если бы только она знала, кто я на самом деле… не лучшая подруга и не добросердечная медсестра, за которую меня принимают все остальные.
Если бы они все только знали.
Время летит, и вот уже вечер. Я продала все свои цветы и выручила неплохую сумму за пожертвование.
Наоми встречает меня в моем пустом киоске после того, как упаковывает то, что осталось от проданных ею медицинских книг. Она поднимает руку, чтобы скрыть зевоту, затем тянется сзади и начинает массировать плечи. Она измучена и, вероятно, голодна. Ее тональный крем размазался, придавая лицу жирный блеск. Ее миндалевидные глаза полузакрыты, и кажется, что при первой же возможности она погрузится в сон. Впрочем, я не из тех, кто любит поговорить. У меня болят ноги и плечи. Мой желудок тоже урчит. Все, чего мне сейчас хочется, это рухнуть на кровать, поглотив целую коробку пиццы.
Я стараюсь избегать углеводов, насколько это возможно, но сегодня мне их очень хочется. Я обращаюсь к углеводам всякий раз, когда испытываю сильный стресс, и дело не в благотворительном мероприятии, которое меня напрягает.
Дело в Винсенте.
Он оказался совсем не таким, как мне рассказывали. Я ожидала увидеть отъявленного преступника, который топит щенков и похищает детей, чтобы скоротать время, а не добросердечного, до абсурда красивого тридцатилетнего парня, который покупает цветы для больных раком детей и проводит большую часть своего свободного времени, путешествуя по палатам.
Я не уверена, что смогу это сделать.
Наоми переплетает свою руку с моей и кладет голову мне на плечо. Мой рост – метр семьдесят семь, а ее – метр пятьдесят пять, поэтому ее голова идеально ложится на мое плечо.
– Серьезно, Иза, как тебе это удается?
– Что?
– Ты всегда выглядишь такой полной энергии, даже когда усталая. Я завидую.
– Не стоит. – Если бы она знала обо мне все, вряд ли нашла бы хоть один повод для зависти.
Мы с Наоми познакомились на первом курсе школы медсестер. Мы сблизились из-за проекта и с тех пор оставались подругами.
Лучшие подруги? Может, и нет.
Наоми считает меня своей лучшей подругой и всем об этом говорит, но я не думаю, что мы лучшие подруги, потому что лучшие подруги не хранят друг от друга секреты так, как я. Мне нравится Наоми. Она единственный человек, о котором я забочусь, не считая бабушки, но есть секреты, которые я не могу раскрыть ради ее же блага – секреты о причине моего внезапного перевода в больницу ЛайфПлюс.
– Что ты делаешь в эти выходные? – Спрашивает она, когда мы заходим в лифт и я нажимаю кнопку девятого этажа. Мы должны отчитаться перед директором больницы, прежде чем нам разрешат отправиться домой.
Я пожимаю плечами.
– Наверное, спать весь день.
Она ненадолго поднимает голову и смотрит на меня.
– Иза, тебе всего двадцать шесть. У тебя должен быть хотя бы парень, с которым можно потусить, ну или ты должна найти кого-нибудь.
Она не совсем не права, но ее информация не соответствует действительности. Я уже охочусь за мужчиной – Винсентом Романо, и меня это ничуть не радует.
– В любом случае, – продолжает она, – Майлз пригласил меня на свидание в пятницу вечером. Я очень взволнована, но понятия не имею, что надеть.
Я рада за Наоми, она давно влюблена в Майлза. Но я слишком озабочена своими проблемами, чтобы радоваться ее предстоящему свиданию. А я не из тех, кто притворяется счастливой или фальшиво улыбается.
– У тебя полный шкаф одежды, Наоми. Думаю, что-то из того должно подойти.
Она закатывает глаза и стонет.
– Ты же знаешь, я не могу надеть ни чего из этого. Он видел меня в большинстве из моего гардероба. – Она на мгновение задумывается. – Может, завтра после работы пройдемся по магазинам?
Лифт останавливается прежде, чем я успеваю ответить. Я благодарна за прерывание. Наоми будет дуться всю ночь, если я скажу ей, что буду занята в выходные. Думаю, я просто скажу ей об этом, когда она позвонит. Я могу соврать и сказать, что у бабушки разболелся зуб и мне нужно отвезти ее к дантисту, или притвориться больной. Не поймите меня неправильно, я бы хотела жить как обычная двадцатишестилетняя девушка. Ходить на вечеринки по выходным, встретить действительно горячего парня, с которым у меня был бы фантастический секс, и встречаться с ним, но это роскошь, которая для меня недоступна. Пока, по крайней мере. Единственное, что для меня сейчас важно, это выплатить долг брата и жить долго и счастливо с моей бабушкой.
Это не так много, но, учитывая ситуацию, в которой я нахожусь, думаю, этого будет достаточно.
Мой покойный брат, связался с мафией после того, как украл наркотики на сотни тысяч долларов. Он поплатился за это жизнью, а теперь я и моя бабушка тоже расплачиваемся за это своими жизнями.
Я так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как мы добрались до кабинета директора, пока Наоми не толкнула меня.
Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
– Ты вообще слышала, что я сказала?
– Да, – соврала я. Теперь мне легко врать, раньше такого не было.
Наоми сложила руки, поджала губы и подозрительно сузила глаза.
– Что я сказала?
Я чувствую себя так, будто меня поймали на том, что я делаю что-то очень плохое, или на вранье своей лучшей подруге. Я точно не могу сказать, что именно. В последнее время мое чувство морали деформировалось.
– Прости… – Я почесала голову. – Я тебя не слышала.
Ее милое лицо омрачено беспокойством.
– В последнее время ты какая-то не такая, Иза. Все в порядке? Ты же знаешь, что всегда можешь поговорить со мной о чем угодно.
Слезы застилают мне глаза, и я делаю глубокий вдох, чтобы не разразиться рыданиями, но прилагаю все усилия, чтобы не показать, что я разрываюсь на части.
– Ты слишком много волнуешься, Наоми. Я в порядке, просто очень устала.
– Ты уверена?
– Поверь мне. – На этот раз я продеваю свою руку через ее и стучусь в директорскую дверь. Это двойная черная дверь с жирной надписью "Доктор Фил" на небольшой вывеске, висящей на ней. Прямо под его именем курсивом написано "Директор больницы".
Ответа нет, и я поднимаю руку, чтобы постучать во второй раз, когда слышу нечто такое, от чего замираю.
– Кто-то стонет, – говорит Наоми, поджав губы. – Ты думаешь, доктор Фил…
– Ни в коем случае. – Я прервала ее взмахом руки. Жена доктора Фила находится на полпути через всю Америку, не может быть, чтобы он был с кем-то еще, пока его жена в рабочей поездке.
– Если только ее поездка не была перенесена. – Наоми сверкнула на меня своей обычной озорной ухмылкой. Прежде чем я успеваю понять, что она собирается сделать, она поворачивает дверную ручку и толкает дверь.
Две головы поворачиваются к нам, два расширенных глаза застыли в нашем направлении. Миссис Фил лежит на столе своего мужа, ее юбка задрана до самого верха, а волнистые светлые волосы в беспорядке.
Мистер Фил выглядит еще хуже. Его светло-каштановые волосы взъерошены, галстук выглядит так, будто его завязывал шестилетний ребенок, а рубашка вся растрепана. Мне следовало бы отвернуться, но я испытываю искушение опустить взгляд чуть ниже, туда, где на его ногах остались лужицы от брюк.
Клянусь, я убью Наоми за это.
Я издаю нервный смешок.
– Простите, мистер Фил. Простите, миссис Фил. Мы уходим. Продолжайте, пожалуйста. – Я берусь за ручку двери и захлопываю ее, затем опускаюсь на пол и хватаюсь за грудь. Я дышу так тяжело, что любой, кто меня увидел бы, подумал бы, что я только что пробежала марафон.
– Разве им не за пятьдесят? – Бормочет Наоми рядом со мной. Она ухмыляется, как злой гений. – Как они до сих пор полны такой энергии?
Я стою выпрямляюсь.
– Ты полна энергии? Потому что если да, то тебе стоит начать бежать прямо сейчас.
Наоми срывается с места, и я мчусь за ней, догоняя ее по коридору и спускаясь по лестнице к выходу. Мне нужно преподать ей урок, как быть послушной. Смеясь, Наоми проносится мимо меня, пропуская ступеньки, когда летит вниз. Я едва успеваю подняться на восьмой этаж, как раздается звонок моего телефона. Сердце замирает, а желчь обжигает горло, когда на экране высвечивается неизвестный номер.
Только один человек звонит мне с такого номера, и это тот, кого я ненавижу всем своим существом. Он настаивает, чтобы я сообщала ему новости по воскресеньям и никогда не связывалась с ним первой. Я бы и не стала, поскольку у меня нет его номера. Но сейчас только вечер пятницы.
Почему он звонит сейчас?
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, прежде чем ответить.
– Мистер Валенте.
– Как прошел твой первый день в новой больнице, Изабелла? – Спрашивает глубокий голос на том конце линии. Хотелось бы, чтобы он не звучал так, будто мы с ним друзья на всю жизнь. Я дрожу от одного только разговора с этим человеком. – Я вижу, ты уже с ним хорошо ладишь?
От жара у меня болит кожа головы. Я поворачиваюсь и смотрю в стеклянное окно на стене рядом со мной.
– Вы следите за мной?
– Я всегда за тобой наблюдаю, – непринужденно отвечает он. Можно подумать, он не сказал мне что-то серьезное и пугающее, как то, что он меня преследует. – Пусть тебя это не беспокоит, я не буду вмешиваться, если ты не дашь мне веской причины.
Прошел месяц с тех пор, как моя бабушка пропала из дома престарелых, в котором она жила. Паника бурлит в моих жилах, а ноги грозят подкоситься.
– Я не разочарую вас.
– Я знаю, что не разочаруешь. Мы же не хотим, чтобы твоя дорогая бабушка пострадала, правда?
– Нет. Нет. – В моем голосе звучит отчаяние. – Как поживает моя бабушка? Не могли бы вы дать ей поговорить со мной? Пожалуйста?
– Мне кажется, ты еще не понимаешь, как это работает, Изабелла. – Его злобный смех просачивается в мою кровь, как яд. – Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования. Достань мне то, что я хочу, и ты сможешь увидеть свою бабушку.
– Но…
– И еще одно. Твоя бабушка умрет, если он получит хоть малейшее представление о том, что ты делаешь для меня. Не забывай об этом.
– Пожалуйста…
Он вешает трубку, прежде чем я успеваю произнести еще хоть слово, и я остаюсь в тишине прерванного разговора. Я падаю на колени, когда смесь ярости и отчаяния пронзает мою грудь, словно раскаленный кинжал. Стены на лестничной клетке словно подкрадываются все ближе, и они не остановятся, пока я не окажусь между ними. Вскоре слезы обжигают мои щеки, и мой всхлип нарушает тишину на лестничной клетке.
– Иза? – Голос Наоми доносится снизу. – Иза, ты в порядке? – Ее ноги стучат по кафельному полу, пока она бежит обратно по лестнице. – Иза, скажи что-нибудь. Ты меня пугаешь.
– Я… – Я замолчала. Я не могу сказать, что со мной все в порядке, потому что это не так. Я не могу лгать, потому что за последний месяц я делала это слишком много раз. Я рада, когда Наоми садится на корточки и обхватывает меня.
Она гладит меня по голове и шепчет:
– Все будет хорошо. Скоро все будет хорошо.
Трудно поверить, что все будет хорошо, когда я противостою боссу мафии, у которого единственная семья, которая у меня осталась, но это странно успокаивает – впервые с тех пор, как я оказалась в этой переделке, я выплакиваю всю душу и слышу, как кто-то говорит мне, что все будет хорошо.
Неважно, что я знаю, что ничего не будет хорошо.
Неважно, что моя жизнь развалилась на части, когда месяц назад моя бабушка пропала из дома престарелых и я получила звонок, который, как я знала, навсегда изменит мою жизнь.
Элио Валенте должен свести счеты с Романо, и он поручил мне привести Винсента Романо в его ловушку в обмен на жизнь моей бабушки.
