Текст книги "Предательство босса Мафии (ЛП)"

Автор книги: Селеста Райли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

3

ВИНСЕТ

У Доминика такое же выражение лица, как и всегда в течение последних двадцати лет или около того. Его глаза сузились, как будто он может прочитать меня, чем дольше он смотрит на меня.

Я отодвигаюсь и вздыхаю.

– Что?

Прошел час с тех пор, как мне позвонили, и десять минут с тех пор, как я сижу здесь и жду, когда он закончит просматривать длинный список электронных писем и наконец скажет мне, зачем он меня сюда позвал. Не поймите меня неправильно, я люблю своих братьев. Настолько, что готов отдать за них обе почки. Я не согласен с разрушительным путем мафии, в основном потому, что видел, что она сделала с нашими родителями, и боюсь потерять братьев больше, чем кого-либо другого.

Маркус в какой-то степени понимает меня. Он считает мой страх необоснованным, но все же пытается меня понять. Доминик, напротив, считает меня слабаком и законченным трусом. Он считает, что я бы не стал таким, если бы он был строже со мной, пока я рос. Мы никогда не увидим друг друга. Он получает удовольствие от кровопролития. А я – от виски, киски и помощи нуждающимся.

– Чем ты занимался? – Спрашивает он с таким видом, будто мне лучше убить сотню человек за выходные, чем пить с друзьями в стрип-клубе.

Я поворачиваю кресло из кожи и сетки, на котором сижу. Мои туфли стоят на его столе из красного дерева, просто потому что я хочу вывести его из себя.

Я пожимаю плечами.

– Занимался своими делами. Тебе стоит попробовать тоже.

Он ухмыляется, затем откидывается назад и хрустит костяшками пальцев.

– Ты раздражающий кусок дерьма, ты знаешь это? Тебе повезло, что ты мой брат.

– Иначе ты бы меня убил. Я слышу это с семи лет, – отвечаю я, возвращая его ухмылку своей. Несмотря на то, что мы не очень хорошо ладим, мне нравится думать, что мы с Домиником похожи во многих отношениях, которые не включают в себя пролитие крови. Мы оба упрямы и темпераментны. И мы готовы на все, лишь бы наши близкие были в безопасности. Точно так же, как я впервые пролил кровь, чтобы защитить своего племянника Лукаса несколько лет назад.

– Хорошо. Тебе нужно напоминать себе об этом каждый день. – Его ухмылка исчезает, и я понимаю, что он настроен серьезно. – Итак, чем ты занимался в выходные?

– Какие-то проблемы?

Он выдохнул, явно раздраженный.

– Мне нужно, чтобы ты был осторожен. Элио Валенте все еще на свободе.

Точно. Так и есть.

– Не понимаю, как это на меня влияет.

– Ты Романо, и поверь мне, тебя это касается даже больше, чем меня и Маркуса. Ты не участвуешь в бизнесе вместе с остальными членами семьи, ты уязвим.

Моя бровь приподнимается.

– Вы оба более уязвимы, чем я, учитывая, что у вас обоих есть жены и дети. Я могу постоять за себя.

Челюсть Доминика сжимается.

– Просто не исчезай из поля зрения Луки и звони мне, если появится что-то подозрительное.

Я сдерживаюсь, чтобы не ответить, когда чувствую неподдельное беспокойство в голосе брата.

– Не беспокойся обо мне, брат. Я в порядке. Как Елена и дети?

– Они тоже в порядке, – отвечает он с небольшой улыбкой, лишь смягчив края рта.

– Скажи Елене, что я заеду как-нибудь. Мне нужно купить несколько игрушек для детей, и я уверен, что Лукас скучает по играм в видеоигры со мной.

На лице Доминика появляется теплая улыбка.

– Игра в видеоигры с дядей Винсентом – это все, о чем он говорит. Тебе нужно поскорее появиться у нас.

– Обязательно. – Сегодня благотворительный вечер. Между обходами врачей и уходом за детьми в педиатрических палатах у меня совсем мало времени на семью, хотя я по ним скучаю. – Это все, зачем ты меня позвал?

– Пока что да.

Я хмурюсь, спуская ноги со стола.

– Ты же знаешь, что есть такая штука, как телефон, и ты мог бы сказать все это по телефону, верно? Или тебе не терпелось увидеть мое лицо.

– Если бы. Убирайся к черту отсюда, чувак.

Я хихикаю и поднимаюсь со своего места.

– С радостью. – Я останавливаюсь, едва дойдя до двери, и оборачиваюсь. – Брат?

Доминик поднимает глаза от своего iMac.

– Что?

– Оставайся в безопасности и звони мне, если я тебе понадоблюсь. Я серьезно. – В такие дни, как этот, я думаю, что на самом деле мало чем отличаюсь от своих братьев, потому что готов сжечь весь мир ради тех, кого люблю.

Тем не менее, я лучше, чем они, умею усмирять свои темные желания.

Мой брат улыбается.

– Убирайся отсюда.

Я улыбаюсь ему в ответ, затем разворачиваюсь и ухожу. Мой белый Мерседес ждет меня на парковке у небоскреба, когда я спускаюсь вниз. Он тонирован, но я чувствую, что Лука смотрит на меня изнутри, когда я подхожу к нему и сажусь на водительское сиденье.

– Почему ты так долго?

– Разве ты не мой телохранитель? Ты не имеешь права задавать вопросы. – Я нажимаю на кнопку запуска машины и пристегиваю ремень безопасности, когда двигатель с ворчанием начинает работать.

Лука смотрит на меня смертельным взглядом.

– Я твой друг, а не гребаный телохранитель. Я трачу все свои хорошие годы на то, чтобы жить с тобой в больнице.

Сжав в кулак руль, я вывожу машину на оживленную дорогу. Сейчас почти восемь утра понедельника, поэтому дорога забита машинами и пешеходами, спешащими по своим делам.

– О, об этом. Очень трудно помнить, что ты мой друг, когда ты докладываешь обо всем, что я делаю, моему брату.

Лука почесал бороду.

– Все просто, он же Капо. Ты же знаешь, я не могу ему врать. Если я это сделаю, то стану покойником.

– Почему ты думаешь, что не станешь покойником, если сдашь меня?

– Я твой единственный друг, парень. К тому же ты не способен на убийство. – Я ненадолго отвлекся от дороги, чтобы посмотреть на него. – Тот раз был исключением.

Прошло двадцать минут, когда вдали показалось белое здание больницы. На стальной вывеске, висящей на верхнем этаже, крупно написано ЛайфПлюс. Я останавливаюсь на парковке и вылезаю из машины, захлопывая за собой дверь. Лука делает то же самое, но, в отличие от меня, у него на лице недовольное выражение. Он предпочел бы быть где угодно, только не здесь. Не моя вина, что он так предан своему капо.

– Ты ведь знаешь, что можешь идти делать все, что хочешь, и встретиться со мной здесь позже, верно? – Спрашиваю я. Иногда он меня раздражает, но он был прав, когда сказал, что он мой единственный друг.

Единственный друг, который у меня был, погиб в бою два года назад. И я не смог его спасти.

– Как-будто такое возможно. – Он начинает идти к входу, и я следую за ним.

Я машу медсестре в регистратуре, и она широко улыбается мне. Ее щеки краснеют, а глаза выглядят так, будто Купидон только что выпустил в нее стрелу. Мы с Лукой ждем лифта, и когда он наконец открывается, я делаю шаг к нему, но меня толкают назад, когда кто-то протискивается мимо меня.

Ее запах врывается в мои ноздри. Он мягкий, сладкий и ароматный. Как клубника и ваниль.

– Эй! – Лука выкрикивает с густым итальянским акцентом, положив руку на бедро. – Научись, блядь, хорошим манерам, а?

Изабелла оборачивается, ее большие карие глаза невинно смотрят на него. Сегодня на ней розовый халат, а под ним белая водолазка. Через плечо у нее перекинута черная сумка, цвет которой дополняет черные кроксы на ее ногах.

– Что?

Голос у нее хриплый, и я не могу не заметить, что глаза у нее красные и опухшие. Она плакала?

– Ты в порядке? – Не мое дело, плакала ли она, но, похоже, я не контролирую свои эмоции рядом с ней.

Она скрещивает руки на груди и сводит брови вместе.

– Есть ли причина, по которой ты думаешь, что это не так?

Как и ожидалось, такая женщина, как она, будет защищаться. Она не хочет показывать боль или слабость перед другими. Не знаю, горжусь ли я ею в этот момент или это меня раздражает. Если что-то или кто-то причинил ей боль, я хочу знать, что или кто это был, и хочу, чтобы ей стало легче.

– Твои глаза, они…

– Иза, – раздается визгливый голос из фойе. Ее подруга радостно скачет в нашу сторону, когда я смотрю. Ее лицо расколется на части, если она улыбнется еще шире, чем сейчас.

– Привет, Наоми. – Изабелла, похоже, не рада видеть свою подругу. Она притворно улыбается, но улыбка быстро исчезает, когда она смотрит на кроксы, которые на ней надеты.

Наоми заходит в лифт и протягивает Изабелле руку. Она что-то шепчет Изабелле, которая кивает.

– А вы двое не войдете? – Спрашивает Изабелла, не сводя с меня взгляда.

Лука закатывает на них глаза, а затем заходит в лифт, намеренно сталкиваясь с Изабеллой. Господи… Он и его детские истерики.

Дверь лифта закрывается, и мы поднимаемся на девятый этаж.

– Мистер Романо, – окликает меня одна из пациенток в педиатрическом отделении, когда я вхожу. Она спрыгивает со своей кровати и бежит ко мне, обхватывая мои ноги своими маленькими ручками. – Доброе утро, мистер Романо.

Я отстраняюсь, затем приседаю на корточки, чтобы быть почти такого же роста, как она. Мои племянницы обожают, когда я становлюсь ростом как они, так что я научился этому трюку у них. – Как ты сегодня, Лейла?

Лейле пять лет. У нее третья стадия рака кожи, и она дочь матери-одиночки, которая держит небольшой ресторанчик в центре города. Она милая маленькая девочка.

– Я в порядке. Могу я открыть тебе секрет?

Я похлопываю по ее шапочке и улыбаюсь.

– Конечно.

Она наклоняется и закрывает рукой мое ухо, а потом шепчет:

– Мой новый друг сказал, что я могу пойти домой, если съем овощи.

– Так ты их съела? – Шепчу я в ответ. Она же сказала, что это секрет.

Она кивает.

– Я съела их все, и мама улыбалась, глядя, как я их ем.

– Вау. Ты такая умница, Лейла. Твоя мамочка, должно быть, так гордится тобой. – Я поднимаю большой палец вверх. – Но мне немного обидно, я думал, что был твоим единственным другом.

Она хихикает, ее тоненький голосок звучит в палате.

– Не волнуйся, мистер Романо. Ты мне нравишься больше. – Она смеется. – О, я забыла. Она сказала, что я также могу выйти за тебя замуж, когда вырасту. Потому что ты хороший человек.

– Правда? Кто твоя новая подруга?

– Она стоит рядом с тобой, – отвечает Лейла. У нее отсутствует большая часть зубов, и я нахожу это милым, когда она мне улыбается.

– За мной? – Изабелла смотрит на меня сверху вниз, когда я поворачиваю голову. На ее лице расплывается захватывающая дух улыбка, но я знаю, что она адресована не мне. Она адресована Лейле, и я немного ревную.

– Привет, – говорю я, вставая на ноги и засовывая руки в карманы.

– Привет, – отвечает она. Она подходит к Лейле и гладит ее по голове. – Как ты сегодня, милая?

– Я чувствую себя намного лучше благодаря мистеру Романо, – говорит Лейла. – Я как раз говорила ему, что ты сказала, что он очень хороший человек.

– Ладно, хватит. Иди поиграй, Лейла.

Лейла кивает, машет мне рукой и убегает в свою комнату.

– Просто чтобы ты знал, – говорит мне Изабелла, когда Лейла уходит. – Я сказала ей это только потому, что она ребенок.

– Что бы ты сказала, если бы она не была ребенком?

Изабелла закатывает глаза.

– Поверь мне, тебе лучше не знать.

Я подхожу к ней ближе. Я так близко, что возвышаюсь над ней.

– Поверь мне, я хочу.

– Я не собираюсь тебе говорить. – Она разворачивается и уходит.

Улыбка играет на моих губах, когда я смотрю, как она уходит. Изабелла, похоже, из тех, кто играет с трудностями, и по какой-то причине мне очень нужно услышать, что она думает обо мне.

4

ИЗАБЕЛЛА

Уже семь часов вечера, когда я прибываю на место проведения благотворительного мероприятия в холле одного из крупнейших отелей Манхэттена. Войдя внутрь, я с удивлением обнаруживаю, что зал заполнен сотнями людей. Мы хорошо прорекламировали мероприятие в социальных сетях и раздали флаеры всем, кто захотел их взять. К тому же скоро выборы, и политики прикрываются такими мероприятиями, как это, чтобы получить голоса. Мне все равно, каковы их мотивы, главное, чтобы мы собрали достаточно денег для пациентов, которые не могут позволить себе расходы на лечение.

Держа в руках кремовую куртку из искусственного меха, я оглядываюсь по сторонам в поисках Наоми. Она сказала мне, что уже почти пришла, когда мы разговаривали по телефону пятнадцать минут назад. Но я ее нигде не вижу.

На коже головы появляется ощущение колючести, как будто кто-то наблюдает за мной. Я знаю, что это не Элио. Он ни за что не рискнул бы показаться в таком месте, поскольку, судя по всему, ведет затворнический образ жизни. Если, конечно, он не послал кого-то следить за мной.

Я еще крепче сжимаю куртку, сердце сильно колотится в груди. Ощущение колючести не покидает меня, поэтому я предполагаю, что тот, кто за мной наблюдает, все еще не спускает с меня глаз.

Боже, мне нужно выпить пару стаканов.

– Иза.

Я вздрагиваю от внезапного выкрика моего имени. Я узнаю голос Наоми, но меня сильно трясет из-за адреналина, бурлящего в моем теле. Я тяжело дышу, и мой желудок не перестает бурлить. Кажется, меня сейчас стошнит.

Повернув голову в сторону голоса Наоми, я смогла заставить себя улыбнуться. Она была взволнована этим событием, и я не хочу портить ей настроение, заставляя ее вместо этого беспокоиться обо мне.

– Вау. Ты выглядишь великолепно.

– Спасибо. – На мне черное платье с рукавами и кремовый жакет из искусственного меха. Черная сумочка и туфли на каблуках – из Zara. Я на мели, поэтому не могу позволить себе дизайнерские вещи, но у меня точно хорошее чувство моды. – Ты тоже неплохо выглядишь.

Наоми крутится вокруг себя, чтобы я могла полностью рассмотреть ее платье. У Наоми есть одна особенность: она всегда старается выглядеть наилучшим образом, куда бы она ни направлялась. В отличие от меня, которая тратит большую часть своих доходов на уход за бабушкой и выплату студенческих кредитов, Наоми тратит свои деньги на хорошую одежду и обувь.

– Спасибо.

Директор больницы выходит на подиум и приветствует всех. Он рассказывает, почему это мероприятие важно и сколько мы хотим заработать на нем.

Я беру с подноса два бокала белого вина и передаю один из них Наоми.

– Как думаешь, в этот раз мы сможем превзойти нашу цель? – Мы хотим заработать на благотворительном мероприятии не менее двухсот тысяч долларов.

Она отпивает глоток вина.

– Думаю, у нас получится. Оглянись вокруг, эти богатые люди, вероятно, собрались здесь, чтобы посоревноваться друг с другом, кто пожертвует больше денег.

– Ты права. – Я очень надеюсь, что так и будет. Я не против устроить для них конкурс, если это подвигнет их пожертвовать больше денег. Готова поспорить, что большинство из них могли бы пожертвовать по тысяче долларов, и это даже не ударило бы по их банковским счетам. – Надеюсь, мы заработаем больше.

Одна из старших медсестер выходит на подиум и начинает аукцион по продаже старого медицинского оборудования. Некоторое принадлежат основателю больницы.

Я поднимаю бокал к губам и делаю глоток вина, когда Наоми спрашивает:

– Ты не видела нигде мистера Романо?

Кажется, вино попало мне в дыхательное горло, потому что я поперхнулась. Поставив бокал на стол позади себя, я бью себя в грудь, прикрывая рот, пока кашляю. Глаза слезятся, и я стараюсь не привлекать к себе внимания. Все молча слушают старшую медсестру, и будет неловко, если я сейчас подниму шум.

Наоми корчит рожицы. Она смотрит на меня так, будто я шестирогий инопланетянин с огромными глазами и зеленой кожей.

– Что это за реакция?

Я прочищаю горло. В нем все еще чувствуется легкое раздражение.

– Какая реакция?

– Такая реакция. – Наоми недоверчиво смотрит на меня, потом поджимает губы, ее глаза озорно блестят. – Между вами что-то происходит, о чем я не знаю?

Я фыркаю и пожимаю плечами.

– Не глупи, Наоми. Мы едва знаем друг друга. Как вообще между нами может что-то происходить?

Если только я не пытаюсь заманить его прямо на территорию его врага и не чувствую себя при этом ужасно. Прошло уже несколько дней после разговора с Элио, но я так и не смогла принять решение.

Я забочусь о своей бабушке больше, чем о ком-либо еще, но Винсент – хороший человек, по крайней мере, в той его части, которую я знаю. Он добрый, и мир вокруг меня замирает, когда он улыбается. Как я могу причинить ему боль? Как я могу стать причиной его смерти, когда я стала медсестрой, чтобы спасать жизни?

– Не лги мне, девочка. Я видела, как ты краснела рядом с ним сегодня утром.

– Это было… – Я подняла бровь. – Ты наблюдала за нами утром?

Наоми кивает.

– Я не хотела подслушивать или что-то в этом роде, но мне кажется, что он тебя привлекает. Мы дружим уже много лет, и я не видела, чтобы ты так вела себя с кем-то еще.

Я беру еще один бокал с нового подноса, который несет проходящий мимо сервер. Я твердо решила твердить себе, что Винсент меня не привлекает, поэтому лучше не слышать этого от кого-то другого.

– И как я вела себя рядом с ним?

– Ты грубила без причины и хвалила его за спиной. Ничего не напоминает?

– Да ладно. Как это доказывает, что он мне нравится?

– А как иначе? – Наоми ткнула меня в ребро, и я рассмеялась. – Девушки ведут себя так, когда им нравится парень. Не прикидывайся дурочкой.

Я поднимаю голову и вдыхаю. Она меня раскусила, и я не решаюсь это отрицать.

– Может, я просто сексуально неудовлетворена.

Она потягивает вино и кивает головой в знак согласия.

– Может быть. Ты не была сексуально активна с тех пор, как… – Она делает паузу и считает на пальцах до пяти. – Пять лет? Я знаю, что у тебя не было секса со времен школы медсестер, и я совершенно уверена, что у тебя там уже растет паутина.

– Боже, Наоми. Спасибо, что так интересуешься моей вагиной.

Она подмигивает мне и смеется.

– Не за что.

Нас прерывают, когда глубокий голос в другом конце комнаты говорит "двадцать", поднимая карточку.

– Это он, – шепчет Наоми.

Моя грудь вздрагивает, когда я смотрю в ту сторону, куда она смотрит, и глаза Винсента встречаются с моими. Они такие насыщенные и голубые, что я могла бы прожить всю оставшуюся жизнь, глядя в них.

Он нечеловечески красив, клянусь.

На Винсенте белый смокинг на заказ, а под ним белый свитер. У него мокрые вьющиеся волосы. Если бы я не знала, кто он такой, я бы подумала, что он модель, направляющаяся на фотосессию после благотворительного вечера.

– Боже, посмотри на его челюсть, – говорит Наоми голосом, едва превышающим шепот. Ее зубы впиваются в нижнюю губу, а глаза раздевают Винсента, где он стоит. – Интересно, каков он под этими слоями одежды?

А мне интересно, как он выглядит голым? Судя по его широким плечам и рукам, он представляет собой не что иное, как сплошные мускулы. Парень выглядит так, словно посещает тренажерный зал дважды в день.

Я прикусываю губу, а затем обвожу пальцами шею и грудь. Я закрываю глаза и представляю, каково это, когда он прикасается ко мне, проводит языком по шее и шепчет грязные слова на ухо. Я представляю, как мои ноги сжимаются вокруг его спины, как я пульсирую от оргазма, который он вызвал.

Господи, я мысленно охренела и не возражаю. Возможно, это будет моим единственным спасением от ада, в котором я нахожусь.

Я хочу его.

Я хочу его так сильно, что вся моя сущность ноет от желания обладать им.

– Видела бы ты свое лицо сейчас, – шепчет Наоми мне на ухо, и я распахиваю глаза. – Держу пари, что ты испытала два оргазма прямо там, где стоишь.

Я закатываю глаза. Наоми такая болтливая, и мне нравится, что она может быть предельно честной. Я знаю, что это не так, но все равно краснею от ее слов.

– Два – это слишком много, тебе не кажется?

– Нет. – Она допивает свой напиток и заменяет бокал на тот, что наполнен шампанским. – Так что, ты делаешь шаг к нему или мне помочь тебе?

– Помочь мне? Что ты собираешься ему сказать? – Меньше всего мне хотелось бы, чтобы Винсент думал, что я одна из тех девушек, которые падут к его ногам, потому что он красив и богат. То есть я и так одна из тех девушек, которым он нравится, потому что он красив, но мне не нужно, чтобы он это знал. К тому же не только его внешность заставляет меня вести себя рядом с ним как подросток. Он добрый, а мне тоже нужно немного доброты в жизни.

– Я подойду к нему и скажу: эй привет, мистер Романо. Моя подруга смотрит на тебя уже целый час. Она одинока, и ей нужен такой парень, как ты, чтобы вскружить ей голову. Но будь осторожен, она одинока и не занималась сексом так долго, что ты сможешь принять ее за девственницу. – Наоми улыбается, как будто только что сказала самую умную вещь на свете. – Как это звучит?

Я качаю головой.

– Глупо.

– Возможно, но, по крайней мере, это может принести тебе немного секса сегодня вечером.

– Или это может заставить его сбежать отсюда и никогда больше не показываться мне на глаза. – Я выпиваю еще один бокал вина. – Просто ничего не делай.

– Хорошо.

Мы обе возвращаем свое внимание к подиуму.

– Но дай мне знать, если ты…

– Шшш, – прервала я Наоми, прежде чем она успела закончить. Из ее красивого ротика не выходит ничего хорошего. В следующий раз она попросит меня отправить Винсенту фотографию топлес, хотя у меня даже нет его номера.

Она затихает, но это длится всего минуту.

– Как ты думаешь, кто этот парень, который всегда рядом с ним? Телохранитель?

Я пожимаю плечами.

– Я думаю, он друг.

Лука и то и то. Элио рассказал мне о нем все, что я хотела знать, до того, как я перевелась в ЛайфПлюс. Я слышала, что он был рядом с Винсентом с тех пор, как они были детьми, и что он из тех, кто готов рискнуть своей жизнью, если это означает, что Винсент в безопасности. Когда он рядом, никто не сможет навредить Винсенту. Я видела, как они держаться вместе. Лука никогда не покидает Винсента, поэтому я знаю, что это правда.

Отчаяние поселилось в глубине моей души, груз всех секретов, которые я храню от Наоми, внезапно навалился на меня. Наоми никогда бы не осудила меня. Она прошла бы через огонь ради меня. Но я подвергну ее опасности, если расскажу ей о том, что происходит.

Я ставлю свой пустой бокал на стол рядом с собой.

– Извини, мне нужно в туалет.

На лице Наоми появляется беспокойство.

– Ты в порядке?

– Я в порядке, – лгу я, потому что, видимо, это все, что я могу делать в эти дни. – Я скоро вернусь.

– Хорошо, я буду ждать.

Выйдя из зала, я поворачиваю направо и иду к женскому туалету в конце длинного коридора с красным ковром. К счастью, он пуст, поэтому никто не видит меня, пока я опираюсь одной рукой на стойку туалета, сжимая грудь и делая глубокие вдохи.

Пульс бьется так быстро, что кажется, будто сердце в любую секунду вырвется из груди. В животе бурлит паника, но я не могу точно определить ее причину.

Боюсь ли я, что Элио действительно убьет мою бабушку? Чувствую ли я вину за то, что постоянно лгу своей лучшей подруге? Или я паникую, потому что не могу заставить себя причинить боль Винсенту? Дети в педиатрическом отделении не перестают говорить о нем. Что будет с ними, если они больше никогда его не увидят?

Может, мне стоит оказать всем услугу и прыгнуть с моста?

Я наклоняюсь вперед, и волосы падают мне на лицо. Я отодвигаю их рукой и смотрю на свое отражение в зеркале перед собой.

– Что, черт возьми, мне делать? – Бормочу я про себя.

– Все в порядке?

Моя кровь сворачивается, и я оборачиваюсь. Винсент опирается на дверной косяк, скрестив руки и ноги, его голубые глаза смотрят на меня.

Что он здесь делает?

Я чуть не споткнулась о его ноги, когда выходила в холл чтобы убедиться, что нахожусь не в мужском туалете. Я облегченно вздохнула, увидев снаружи символ женского туалета – круг с маленьким крестиком под ним.

Вернувшись внутрь и стараясь не споткнуться о ногу Винсента, я скрещиваю руки на груди и хмуро смотрю на него.

– Что ты делаешь в женском туалете?

Он пожимает плечами. Его лицо – пустая маска, я не могу прочитать его или расшифровать, о чем он думает. – Я видел, как ты вошла.

– Что? – Это все объяснение, которое он может дать? – Да, я зашла сюда, потому что это женский туалет.

Он отрывисто кивает мне.

– Я знаю.

Мое дыхание учащается, а давление повышается.

– И?

Я жду, что он еще скажет, но он не говорит. Вместо этого он улыбается мне однобокой улыбкой, и в моем животе порхают бабочки.

Он так красив, когда улыбается. Я даже не могу злиться на него за то, что он не придерживается элементарных границ.

– Ты такая красивая, когда злишься, – говорит он. Его голос такой же спокойный, как и его внешность.

Я бы вздрогнула, если бы кто-то другой использовал эту устаревшую фразу для пикапа, но нет, вместо этого я краснею.

Винсент – не "кто-то другой". Он просто… Винсент.

– Прекрати это дерьмо, почему ты последовал за мной сюда? – Я надеюсь, что он не видит моего притворного гнева, потому что мне нравится, что он здесь со мной. Он отвлекает от безумных мыслей, кружащихся в моей голове, хотя он и является их причиной.

Я попала в эту передрягу из-за того, что происходит между его семьей и Элио.

– Ты выглядела неважно. Ты в порядке?

– Я… – Я не могу найти грубый ответ. Его маска ничуть не меняется, но я чувствую беспокойство в тоне его голоса. Я не могу заставить себя быть сукой по отношению к нему прямо сейчас. – Я в порядке.

– Ты уверена? – Его брови взлетают вверх, его неверие очевидно.

Я киваю.

– Да. Поэтому ты пришел сюда? Потому что хотел узнать, все ли со мной в порядке?

– Это… – Он отходит от стены и подходит ближе, мой пульс учащается с каждым его шагом ко мне. – И наш незаконченный разговор сегодня днем.

Я наклоняю лицо к нему. На несколько секунд я застываю, когда его глаза впиваются в мои. Этот человек может испепелить меня одной лишь силой своего взгляда.

– Какой разговор? – Я прикусываю язык.

Черт возьми! Я почти заикаюсь.

– О том, почему ты считаешь меня плохим парнем.

Я стараюсь не улыбаться, но ничего не могу с собой поделать.

– Ты действительно пришел сюда, чтобы узнать почему?

Он останавливается передо мной, но мы слишком близко. Я вдыхаю аромат его туманного одеколона, и тепло, исходящее от него, обжигает меня, как сладкий яд. Инстинкты заставляют меня отступить назад, пока я не упираюсь спиной в стену. Мне потребовалось почти пять шагов, чтобы отойти от него, но он снова стоит прямо передо мной, причем всего в двух шагах.

Горло сжимается, желудок вздрагивает, а тело словно перестает быть моим.

– Ты боишься меня? – Спрашивает он, кладя руку рядом с моей головой на стену. Его голубые глаза сейчас темные, очень темные, и я могу потерять себя в них.

– А должна?

Его челюсть сжимается, а на губах появляется злая улыбка.

– Я не кусаюсь. Я не кусаюсь, Серебряновласая.

– Меня зовут Изабелла.

– Тебя зовут так, как я скажу. – Он говорит очень спокойно, но воздействие его слов поражает меня.

Винсент обладает чувством власти, не повышая голоса. Даже когда я видела его внутри, он вел себя так, что все взгляды притягивались к нему.

Он был рожден, чтобы доминировать, и у него это хорошо получается.

– Ты слишком высокого мнения о себе.

– Я никогда не думаю о себе слишком высоко. Я такой, каким себя считаю.

– Хорошо. – Я киваю. – А теперь, пожалуйста, уйди с дороги, иначе…

– Иначе что? – Он прерывает меня прежде, чем я успеваю закончить предложение. У него такой же блеск в глазах, как у Наоми, когда она собирается сделать что-то безумное.

Интересно, какие безумные поступки совершит этот мужчина? Обхватит меня рукой за шею, притянет к себе и поцелует?

Мой язык высунулся и провел по губам. Только когда его глаза переходят на мои губы, я понимаю, насколько это было соблазнительно. Надеюсь, он не поймет меня неправильно.

– У тебя красивые губы.

Бабочки порхают в моем животе, а тепло ласкает мои щеки.

Я открываю рот, но не могу ничего ему сказать. Когда я рядом с ним, я веду себя как идиотка.

– Винсент, кто-нибудь может нас увидеть. – Удается пробормотать мне.

В коридоре раздается звонок пожарной сигнализации. Мы оба поворачиваем головы к двери.

– Что происходит? – Спрашиваю я, пытаясь оттолкнуть его. Он упирается в стену и не двигается, но потом все же шевелится.

– Я не знаю. – Его большая, сильная рука хватает мою. – Нам нужно выбраться отсюда.

– Куда мы идем?

– В безопасное место.

Я вспоминаю Наоми. Она ждет меня в коридоре.

– Подожди! Наоми внутри, мы не можем ее бросить.

– Она может сама найти выход.

– Или нет. Я не могу оставить ее одну. – Я вырываюсь из его хватки и выбегаю в холл, но это бесполезно. Море людей бежит к лестнице, а некоторые из них к лифту. Некоторые из них падают на землю, но никто не замедляет шаг и не помогает им.

Но только не я, я не могу позволить им умереть.

Я спешу в коридор и помогаю женщине лет пятидесяти подняться на ноги. Ее ноги в синяках от того, что другие перебегали через нее, но она улыбается и благодарит меня, прежде чем смешаться с толпой и исчезнуть из виду.

Я пробираюсь сквозь толпу, пытаясь помочь еще кому-то, но не успеваю, когда кто-то хватает меня сзади и тянет в другой конец коридора.

– Винсент, стой! Мы должны помочь этим людям.

– Ты умрешь, если сделаешь это.

– Я медсестра, мне все равно, если я умру. Это моя работа – спасать жизни. – Все мои попытки вырваться от него бесполезны. Его хватка крепкая.

В нашу сторону бежит еще больше людей.

– Черт! – Винсент пинком открывает дверь и заталкивает нас внутрь. Здесь очень темно. Я нахожу в сумочке телефон и достаю его, затем включаю фонарик.

– Где… – Я задыхаюсь, когда вижу вокруг нас складские ящики. Мы в складском помещении. – Нам нужно уходить. Где-то здесь должен быть запасной выход.

– Где?

– Мы найдем его. – Я направляюсь к двери и кручу ручку, но она не открывается, когда я ее дергаю. Я с трудом берусь за ручку. – Винсент.

Я стараюсь не паниковать. Дверь не может быть заперта.

– Что такое? – Винсент подходит к двери и пытается открыть ее, но она все равно не открывается.

Стены начинают смыкаться вокруг меня, а Винсент все пытается открыть дверь.

– Боюсь, мы не сможем открыть ее изнутри.

– Что значит, мы не можем открыть ее изнутри? – Я отчаянно надеюсь, что это не то, о чем я думаю. Мой голос повышается. – Ты знаешь, что это значит? Это значит, что мы здесь застряли.

Мой телефон пищит. Это текстовое сообщение, в котором всех просят сохранять спокойствие и сообщают, что, похоже, это ложная тревога.

Я падаю на один из ящиков. Ноги не держат меня, а облегчение переполняет меня.

– Пожара нет. Это была ложная тревога.

Винсент проводит рукой по волосам и вздыхает.

– Как сработала сигнализация?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Должно быть, кто-то включил ее. Нам нужно найти способ выбраться отсюда. – Мне нужно позвонить Наоми и убедиться, что с ней все в порядке, а потом попросить ее привести одного из охранников, чтобы отпереть дверь.

Я набираю ее номер. Он звонит три раза, прежде чем она наконец отвечает.

– Боже мой, Иза. Ты в порядке?

Мое облегчение удваивается, когда я слышу ее голос.

– Да, я в порядке. Я так волновалась, что с тобой что-то случилось.

– Я тоже. Я успела выйти из здания до того, как пришло сообщение. Не могу поверить, что они испортили благотворительный вечер ложной тревогой. По крайней мере, мы закончили аукцион и, думаю, побили нашу цель.