Текст книги "Чужак (ЛП)"

Автор книги: Саймон Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

18

– О, адские колокола! – Этим выражением пользовалась мама, когда Челла проливала молоко на диван или когда наша старая жестянка на колесах не желала заводиться.

– Что-то не так? – прошептала у меня за спиной Микаэла.

– Чертов аккумулятор сдох, – процедил я сквозь зубы, проверяя показания прибора. Так и есть. Стрелка заползла в красную зону. Далеко-далеко. – Чтоб ее… Судя по виду, эта железяка старше моей бабушки. Разрядился.

Микаэла обеспокоенно огляделась – туман над озером начал рассеиваться.

– Нас могут увидеть. Заменить аккумулятор можешь?

– Здесь у меня ничего подобного нет.

– А если попробовать перезарядить?

– Это можно сделать только вечером, когда дадут свет. – Я посмотрел на тянущийся вдоль причала силовой кабель. – Но на перезарядку уйдет не менее пяти часов.

– Вот влипли.

– Придется подождать.

– Черт. Мои друзья ждут меня с продуктами.

– Но они же дождутся?

Она пожала плечами.

– Да, если их не найдут шершни. В таком случае им придется уходить.

– Дело дрянь. – Я раздраженно ударил по штурвалу. – Надо было проверить это чертов аккумулятор, прежде чем брать лодку. Посмотри, здесь же все проржавело.

– Не вини себя. В конце концов, ты же не рассчитывал, что тебе придется возвращаться в Льюис.

– Нет. Откровенно говоря, я выпил бутылку виски, и мне просто хотелось хоть ненадолго вырваться из этого райского городка. Так сказать, глотнуть свежего воздуха.

Она вопросительно посмотрела на меня.

– Долгая история. Расскажу в другой раз, а сейчас надо укрыть все эти сумки. Поможешь с брезентом?

– Что теперь? – поинтересовалась Микаэла, когда мы прикрыли тентом сложенные на дне лодки припасы.

– До наступления темноты тебе лучше держаться подальше от посторонних глаз. А потом мы переправимся на тот берег. – Я вышел на причал и протянул ей руку.

Она покачала головой.

– Я останусь здесь.

– Нельзя. В лодке целый день не пролежишь.

– Но, Грег, если я правильно поняла, у тебя могут быть большие неприятности.

– Не беспокойся, никто ничего не узнает. Побудешь в гостевой комнате, а ночью отправимся в путь.

– Ладно… ты уверен, что так будет лучше?

– Конечно, уверен, а теперь давай руку.

Рука у нее была тонкая и гибкая. Я помог Микаэле выйти из лодки, потом подтянул кабель и подключил его к аккумулятору. Да, батареи, конечно, не супер, но при полной зарядке их вполне хватит, чтобы отвезти Микаэлу на тот берег и вернуться назад еще до утра.

Туман быстро рассеивался, и мы поспешили домой. Я показал Микаэле свободную комнату. Что ж, по крайней мере, у нее будет день отдыха.

– Только не открывай ставни. И не включай свет вечером. Гостей у меня бывает немного, но всегда есть шанс, что кто-то заглянет.

Но, как говорится, помяни черта…

В тот день мой дом как будто стал тем куском сахара, на который слетаются все окрестные мухи. Словно весь этот хренов остров пронюхал о моей маленькой тайне и встал в очередь, чтобы взглянуть на чужака.

Первым явился Бен. Он стоял на крыльце веранды, и руки у него тряслись сильнее обычного. Оказалось, он уже заходил накануне, не достучался и решил, что я сплю. Будучи верным другом, Бен опасался, как бы я не натворил глупостей после убийства Линн (разумеется, в его изложении это прозвучало мягче). Пришлось объяснять, что у меня чертовски болели глаза, и что я весь день провалялся в постели с дружком по имени Джек Дэниэлс.

– Я тебя не виню. – Пальцы Бена трепетали, как крылья бабочки. Бедняга действительно переживал из-за меня. – Мне бы только не хотелось, чтобы ты… ну, поддался эмоциям и сделал что-нибудь необдуманное.

– Не беспокойся, я не выходил из дома. – Повтори ложь три раза, и она станет походить на правду. Я бы и сам поверил в свой маленький обман, если бы он был маленьким. Но ведь все дело в том, что за моей ложью крылась большая глупость. Я совершил ночную вылазку в город-призрак. Столкнулся с чем-то сверхъестественным, называемым ульем. Связался с ребятами из Нью-Йорка. И, наконец, приютил у себя в доме девятнадцатилетнюю девушку. Разумеется, рассказать обо всем Бену я не мог. Конечно, доносить бы он не стал, но ведь некоторым, чтобы проболтаться, не надо и рот открывать. Кроме того, несправедливо обременять друга своими секретами, не так ли?

Бен предложил закатиться к нему на завтрак, а потом, может быть, убить пару часиков, расслабившись под гитарные пассажи Джимми Хендрикса. Я поблагодарил, но отказался, сославшись на необходимость распилить гору леса (хотя не испытывал ни малейшего желания утруждать себя работой).

Лучший способ не привлекать внимания посторонних состоит в том, чтобы не выскакивать из привычной колеи. Заниматься обычным делом. Я заправил Большую Берту и взялся за работу. Дела делами, но пока пила с визгом разгрызала деревяшки, воображение переносило меня в комнату, где лежала Микаэла, прислушиваясь, несомненно, к доносящемуся со двора шуму. И как я ни старался гнать прочь неуместные образы, передо мной снова и снова вставала одна и та же картина: обнаженная, если не считать полотенца, девушка, пряди темных волос на белой простыне, опущенные ресницы, черные арки-близнецы бровей, гладкие холмики грудей и…

Черт! Пила подпрыгнула, наткнувшись на застрявший в дереве гвоздь, и едва не угодила мне в лицо. Осторожнее, Валдива, потеря бдительности грозит потерей носа. Но как сосредоточиться, если там, наверху, лежит и смотрит в потолок девушка с блестящими и черными, как оникс глазами.

Более того, когда мне все же удавалось вытолкать из головы образ Микаэлы, его место занимал другой: жутко подрагивающее розовое желе во всю комнату. Зрительную картину дополнял тяжелый органический запах этой розовой дряни. И еще метнувшаяся ко мне голова. Жуткое зрелище, со зловеще-мрачным оттенком.

Но при этом как-то странно знакомое, что казалось уже полной бессмыслицей. Ничего знакомого в нем быть не должно, потому что ничего подобного я раньше не видел, разве не так?

Может быть, я подсознательно связал увиденное в заброшенном доме с головой, найденной Беном в принесенном озером мусоре несколько дней назад. Там тоже присутствовало нечто жуткое и необъяснимое. Голова, запутавшаяся в ветках. Голова с лишней парой глаз, вылезших из-под кожи на щеке, как пара фурункулов. По-моему, та еще жуть. А если тот кусок розового дерьма…

– Грег… Грег? Выключи же…

Я вдруг вернулся к реальности и услышал, что кто-то зовет меня по имени. Выключил мотор и поднял очки.

– Привет, Мел, чем могу помочь?

Мел, беззаботная рыжеволосая красотка лет двадцати пяти, занималась тем, что развозила свежие продукты: молоко, масло, хлеб и все такое. Жила она на другом краю Салливана, где кроме помидоров выращивала еще и марихуану. Семья ее обосновалась здесь довольно давно, но городской не считалась. Мел была из тех, кто сегодня «свой», а завтра может быть легко зачислен в «чужие». Суждение, возможно, резкое, но на рождественской вечеринке она чуть не трахнула меня, а на следующий день сделала вид, что ничего не случилось.

Сегодня Мел пребывала в дружелюбном настроении.

– Хотела оставить молоко и хлеб на кухне. Но ты, похоже, запер дверь.

– Вот как? – Я пожал плечами, постаравшись придать лицу беспечное выражение. – Должно быть, по привычке.

– Так вот, не ищи молоко в холодильнике – оно под столом. Солнца сейчас нет, но оно испортится, если простоит слишком долго.

– Спасибо. Я уберу. – Я отложил пилу, вытер руки о брюки и направился к дому. К моему удивлению, Мел потянулась следом.

– Как насчет фруктов и помидоров? У меня есть, если надо.

– Спасибо, пока хватает. Обойдусь хлебом и молоком. Собираюсь заглянуть попозже к Бену. Он говорил что-то о барбекю.

Заткнись, Валдива. Я поймал себя на том, что слишком много говорю. Придумываю причины, в которых нет необходимости.

Мел не уходила.

Неужели она видела Микаэлу?

Улыбка на моем лице с каждой секундой становилась все более неестественной.

– Что-нибудь еще, Мел?

Она оглянулась на грузовик. В кабине сидел какой-то парень. Я не знал его, но пару раз встречал в компании с Мел. Наверное, ее последний дружок. И плюс к этому – приятель Кроутера-младшего, того самого, который пытался подправить мою физиономию с помощью полена. По спине, между лопаток, проползла струйка пота.

Мел загадочно улыбнулась.

– Да? – пробормотал я. Интересно, что же будет дальше?

– Грег. – Она таинственно понизила голос. – Я не хочу распространяться, но… есть кое-что.

Ей известно, что у меня в доме посторонний.

– Между нами, Грег, я вырастила отличную травку. Не хочешь? У меня есть в машине. Первый сбор.

Господи. Я решил, что Мел пронюхала о моей гостье, а она всего лишь пыталась толкнуть мне наркотик! Ну и ну. Я покачал головой и облегченно улыбнулся. Улыбка, наверное, получилась идиотская.

– Нет, спасибо.

– Да ладно, давай, возьми немного. Это подарок. – Она наклонилась, и я заметил, что глаза у нее блестят. – Тебе необходимо расслабиться. После того, что случилось с Линн…

– Все в порядке, – с наигранной искренностью сказал я. – Спасибо, но мне надо поработать. Это самое лучшее средство.

– Точно не хочешь?

– Точно. Еще раз спасибо. Не забуду.

Мел наконец отстала от меня и зашагала к машине. Ее бойфренд завел мотор, и они уехали. Да, она вела себя как заботливая соседка, и я поверил бы в ее сочувствие, если бы не видел своими глазами, как Мел одной из первых положила кирпич на грудь Линн. Странно все-таки устроен мир, верно?

После полудня ко мне заглянули еще несколько человек. Старик Кроутер попросил подбросить дровишек. Я пообещал, что подброшу. Нет, сказал он, дрова нужны ему прямо сейчас, и он будет премного благодарен, если сможет взять их сам, не дожидаясь, пока я приеду, потому что брат наловил целое ведро рыбы, и они собираются съесть ее свежей. И далее в том же духе. Я подхватил пару-другую вязанок, отнес их к его сияющему «лексусу» и положил в багажник.

Потом заявилась мисс Бертолли. Мы глубоко сожалеем о том, что произошло в понедельник, но мы живем в чрезвычайных обстоятельствах, требующих чрезвычайных мер для поддержания стабильности и сохранения общей безопасности. Так что, мистер Валдива, пожалуйста, не обижайтесь. Мы хотим, чтобы вы стали полноценным членом нашего сообщества…И далее в таком же духе.

Затем проехал мистер Герлец, желавший удостовериться, что с его лодками все в порядке. Я забеспокоился, думая, что ему захочется взглянуть на стоящую у моего дома моторку. Но он даже не остановился.

Вслед за ним прикатил Горди Харпер, навещавший меня строго два раза в неделю. Поверх рубашки он всегда носил клетчатый пиджак. Даже в самые жаркие дни. А сегодняшний день был теплый. Горди закатил под навес бочонок с бензином и помахал мне рукой. Я помахал в ответ.

После ухода каждого посетителя я бросал взгляд на окно спальни, отчаянно надеясь, что не увижу в нем лицо Микаэлы. Но в ней было сильно стремление выжить. Жалюзи не шелохнулись. Должно быть, она пролежала весь день без движения, чтобы не выдать себя, например, скрипом половиц.

Я рубил дрова, потел, смотрел на солнце. Ну, садись же, черт бы тебя побрал.

Тик-так. Так-тик. Время тянулось невыносимо. Улитки ползали быстрее, чем стрелки часов. Я хотел лишь одного: чтобы быстрее стемнело, чтобы я смог посадить Микаэлу в лодку и отвезти ее в Льюис. Через час любой случайныйгость застал бы меня в постели. Боже, я собирался проспать двенадцать часов подряд.

В шесть часов черева по проводам снова побежал ток, и я смог приготовить пищу, не разводя огонь во дворе. Впрочем, готовить было нечего, не считая яиц, хлеба и молок, принесенных Мел. Кроме того, она оставила и пакет свежих грибов. Этого вполне хватило для омлета с хлебом и кофе.

Потом я поднялся наверх. Микаэла поела в комнате. Было еще рано, и возможность появления гостей не исключалась.

Сам же я перекусил на крыльце, запив омлет холодной водой. Аппетита не было, желудок от напряжения свело, но кое-что в него все же вошло. Я знал, что ужина не будет, и понимал, что мне еще предстоит попоститься, расплачиваясь за исчезновение двухнедельного запаса продуктов.

Около восьми я решил сходить к моторке и проверить аккумулятор. Его состояние внушало мне беспокойство. Я не доверял ему. Слишком он старый. Может быть, подмок. Может быть, поэтому его хватило так ненадолго. И почему, черт возьми, я не взял другую лодку? Но тогда продукты пришлось бы перетаскивать, а это могло показаться кому-то подозрительным. Нет, лучше не рисковать.

Я уже собирался вернуться в дом, когда увидел Бена на старом, заляпанном грязью мотоцикле. Он улыбнулся мне и продолжал улыбаться, пока не поднялся на крыльцо. Затем улыбка превратилась в сердитую гримасу.

–  Ты идиот, Грег, – прошипел Бен. – Они все знают. Эта чертова гвардия сейчас будет здесь.

19

– Микаэла… Микаэла!

Отточенный суровыми испытаниями инстинкт выживания придал ее движениям точность и быстроту кошки. В следующее мгновение на уже стояла на лестнице, целясь из обреза прямо в грудь Бену.

– Спокойно, – сказал я. – Это друг.

– Они знают, что я здесь? – спросила Микаэла.

– И будут здесь примерно через тридцать секунд, – сказал Бен. Руки у него дрожали, как листья на ветру. – Я был в кабинете редактора и видел, что поступил сигнал тревоги. Мчался через этот чертов лес, как безумный.

– Черт бы их побрал. – Я покачал головой и схватил висевшее на крюке ружье. – Откуда они узнали так быстро?

– Мел Турней сообщила старику Кроутеру, что, по ее мнению, ты вел себя как-то странно.

– Боже, Грег. – Бен увидел, как я выгребаю из ящика коробки с патронами. – Ты что, собираешься отстреливаться? Пробиваться с боем?

– Попробуем обойтись без этого. Надо бежать. Готова, Микаэла?

– Готова. – Она шагнула к двери. – Пока никого не видно.

– Думаю, им понадобиться минут десять, чтобы собраться и приехать сюда. – Дорога к этой части острова шла вдоль берега озера. Шанс у нас был. Но теперь возникла еще одна проблема.

– Бен, какие у тебя планы?

– Планы?

– Так или иначе, они узнают, что ты предупредил меня. В наши дни это страшное преступление.

– Он может пойти с нами, – сказала Микаэла.

С быстротой хорошо смазанной застежки-молнии я сунул в сумку папку с записями и газетными вырезками, натянул старую кожаную куртку и забросил за спину ружье.

– Похоже, дружище, у тебя нет выбора.

– Вижу облачко пыли, – крикнула Микаэла. – Ух, ты, сюда движутся около дюжины машин.

– Это они. Идем к лодке, Бен.

Он стоял с трясущими руками.

– Ты хочешь сказать, что мы уходим?

– Тебе нельзя оставаться. Не то время.

– Ты идиот, Валдива! Знаешь, что ты наделал? Ты убил нас всех! Почему ты притащил ее сюда? Почему не оставил там, где нашел?

Я уже слышал рокот приближающихся моторов.

– Бен, сейчас не время, беги. Просто беги, мать твою!

Микаэла уже неслась по тропинке к причалу.

– Черт, да ты просто рехнулся… – начал Бен, но я не дал ему договорить, вытолкав на крыльцо. – Беги!

Вид мчащихся по дороге машин подействовал на него сильнее слов. Он устремился вслед за девушкой, размахивая руками с такой быстротой, что они слились в пятно. А я? Дом, бывший моим убежищем в течение десяти месяцев, не удостоился даже прощального взгляда. Сумка и ружье прыгали у меня на плече, как беспокойные зверьки, когда я, не разбирая дороги, скатывался по ступенькам.

Микаэла уже успела отключить силовой кабель от подзаряжавшегося генератора.

– Бен! Веревка! Нет, нет, не развязывай, а просто стащи ее со столба!

Гвардейцы были примерно в полумиле от нас: предзакатное солнце било в ветровые стекла, и его отблески казались вспышками выстрелов. Машины мчались мимо кустов, сбивая листья, поднимая вихрящиеся клубы пыли. Я знал, что ребята в них уже взвели курки и готовы открыть огонь. Боже, вот это будет круто.

Я прыгнул к контрольной панели, отчего моторка опасно накренилась.

– Осторожно! – завопил Бен. – Ты нас опрокинешь.

– Пригните головы! – заорал в ответ я. – Сейчас они начнут стрелять!

Оставалось только надеяться, что аккумулятор успел зарядиться. Солнечные лучи отражались от шкалы, и я не видел, в каком положении находятся стрелки. Чем хороши электромоторы, так это тем, что их не надо заводить, как дизель или газовый двигатель. Включаешь его, как какой-нибудь пылесос, и вперед. Недостаток? Без недостатков ведь ничто не обходится, верно? В этой чертовой штуке слишком мало лошадиных сил.

Мотор едва слышно загудел, и лодка медленно отвалила от причала. Чертовски медленно. Слишком медленно. Да и то сказать, они ведь предназначены для туристов, неторопливо катающихся по озеру, попивая шардонне или лениво срезая кожицу с апельсина.

Я оглянулся – за кормой пенилась потревоженная винтом вода, а причал уходил назад. Легковушки, грузовики, пикапы неслись к берегу, сверкая огнями фар и завывая сиренами.

Когда первые гвардейцы выскочили на причал, Микаэла и Бен опустились на корточки.

Девушка передернула затвор и прицелилась.

– Не высовывайтесь, – крикнул я своим спутникам. – Сейчас уйдем за мыс.

Я дернул штурвал – влево, скорость включил на полную.

Ребята на причале были в ярости. Похоже, в их глазах я превратился в предателя. Не подчинился распоряжению, ослушался членов Совещания. Подобно старику Финчу, притащил на остров чужака. Но у меня были на то веские причины. По крайней мере, я так считал.

Потом по нам открыли огонь. Похоже, заело ребят крепко, и они палили из чего только могли. Мы уже ушли ярдов на двести от берега, но я слышал, как трещат, ухают и хлопают выстрелы. Просто безумная канонада.

Предоставив моторке выруливать самой, я бросился на дно. Пластиковое стекло козырька хрустнуло и помутнело, покрывшись сеточкой трещин.

Пули стучали по корме, как будто какой-то безумец колотил по ней молотком. Чешуйки краски летели во все стороны, как снежинки. Микаэла поднялась на колени с обрезом в руках.

– Целься поверх голов, – крикнул Бен. – Я знаю этих ребят.

– Тогда почему они так стараются перестрелять нас как куропаток? – Она выстрелила в сторону сгрудившейся на причале толпы, и хотя пуля прошла высоко, гвардейцы невольно пригнулись, прекратив на время огонь. Микаэла укрылась за планширом. – Они нам ничего не сделают. У них только дробовики и пистолеты. Этим нас не потопят.

Да, может быть и так, но и из своих хлопушек эти ребята разбили пластиковую крышку панели. Если бы случайная пуля перебила кабель, наша моторка дрейфовала бы по озеру, как лист на воде, и тогда гвардейцы сели бы в катер и догнали нас в два счета.

Стрельба почти стихла. Наверное, у них кончились патроны. Пришло время взглянуть, куда нас занесло. Я осторожно приподнял голову и увидел, что лодка идет прямо на камни мыса. Поворот штурвала – и мы обошли риф. А еще через несколько секунд между нами и парнями на причале встала скалистая гряда.

– Можете подняться. Теперь нас уже не видят. – Я оглянулся. Темные волосы Микаэлы запорошило белыми чешуйками краски. Оба моих спутника выглядели несколько растерянными. – Все в порядке?

Они утвердительно закивали. Бен ощупывал себя дрожащими руками, как будто не мог поверить, что ни одна пуля не попала куда-нибудь в плечо или грудь.

Моторке досталось больше всего. Тонкие струйки, словно выпущенные из водяных пистолетов, били из нескольких отверстий в тех местах, где пули продырявили корму ниже ватерлинии. Никакой опасности они, впрочем, не представляли – помпы работали, а до забытого Богом города-призрака оставалось менее получаса хода.

Конечно, если призадуматься, то Льюис не шел ни в какое сравнение с Салливаном с его барами, закусочными, магазинами и забитыми продовольствием складами. Но, как говаривала моя мать, как постелишь, так и поспишь. Я себе постельку приготовил – пора и прилечь.

Было ли о чем жалеть? Да, пожалуй. Оглядываясь на мыс с монументом из молочно-белых камней на могиле мамы и Челлы, я понимал, что уже никогда не приду к ним.

Через некоторое время я развернул моторку, направив ее нос на паромный терминал Льюиса. Еще светило солнце, но город уже выглядел мрачным и негостеприимным, встречая нас скелетами обгоревших зданий. Жутковатые черные провалы разбитых окон. Грязные улицы, по которым, как шары перекати-поля, ветер гоняет выбеленные непогодой человеческие черепа.

О-хо-хо, что тут скажешь? Все это выглядело настоящим предместьем Ада.

20

Нетрудно было заметить, что Бену все это не нравилось. Да, он помогал переносить продукты к тому месту, где у нижней ступеньки лестницы их принимал и складывал я, но делал это мой друг с тяжелым сердцем. Его пугала сама мысль остаться в Льюисе. Присутствие чужака действовало на него угнетающе. Бедняга потел от страха, то и дело бросая тоскливые взгляды в сторону Салливана, где остались теннисные корты, ухоженные газоны, уютные дома, полные товаров супермаркеты и размеренная, упорядоченная жизнь.

Я покачал головой.

– Тебе нельзя возвращаться туда, Бен, ты и сам все отлично понимаешь.

Он с грустью посмотрел на лежащий за озером чистенький, аккуратный городок. Неожиданно в голову мне пришла шальная мысль: сейчас Бен прыгнет в лодку, повернет штурвал и возьмет обратный курс. Но он лишь покачал головой и, сохраняя обеспокоенное выражение лица, сказал:

– Знаю. Эй, не забудь свое ружье.

– Спасибо. – Я повернулся к Микаэле. – Сразу нам все это не унести.

– Я пойду вперед с Беном, а потом пришлю кого-нибудь тебе на помощь.

Бен кивнул, хотя весь его вид выражал нерешительность. Прогулка по развалинам сожженного города в компании незнакомой девушки представлялась ему, должно быть, столь же приятной, как экскурсия по преисподней под ручку с сатаной. Обреченно, словно восходя на эшафот, он поднялся по ступенькам и тяжело вздохнул.

– Знаешь, я ведь впервые за шесть месяцев выбрался из Салливана. Как-то мне не по себе.

– Привыкнешь, – бодро заметила Микаэла. – Оружие есть?

Оружие в руках Бена?

– У нас что-нибудь найдется.

– Ну, вообще-то я не пользуюсь оружием. Не думаю, что…

– Надо привыкать, приятель. Если хочешь протянуть хотя бы пару дней.

Выражение нерешительности, если можно так выразится, сгустилось. Похоже, Бен впадал в депрессию. Он напоминал мне человека, отправленного в тыл врага с опасной миссией и знающего, что шансов на возвращение нет. Прежде чем взяться за мешок с консервами, теперь уже бывший журналист бросил на меня красноречивый взгляд, как бы говорящий: Валдива, ты недоумок. Во что ты меня втянул?

Микаэла не обратила на все это никакого внимания. Повернувшись ко мне, она кивнула в сторону Салливана.

– Как ты думаешь, те парни отправятся сюда за нами?

– Сомневаюсь, – с чувством сказал Бен.

Я покачал головой.

– Вряд ли. Они до смерти боятся заразиться. И, как и Бен, утратили привычку к перемене мест.

– Да, – пробурчал себе под нос Бен, – я потерял эту чертову привычку напрочь, когда люди начали умирать.

– Грег, тебе надо остаться здесь и охранять продукты.

Бен оглядел похожий на кладбище город.

– Охранять продукты? Неужели найдется кто-то, кто попытается их отнять? Неужели ты думаешь…

– Не думаю, – перебила его Микаэла, – а знаю.

– Господи.

– Держись поближе ко мне. Не отставай. – Она забросила на плечо сумку, в которой глухо звякнули банки, и подняла обрез. Я заметил, что предохранитель спущен.

– Вернемся минут через двадцать.

Они тронулись в путь. Микаэла впереди, Бен следом, вертя головой то туда, то сюда и с опаской вглядываясь в непривычный пейзаж.

Я остался один. Солнце садилось. Вокруг лежали руины. По улицам разгуливали тени, будто сами здания сочились мраком. Темнота разливалась по тротуарам, сливалась с лужами теней и понемногу подбиралась ко мне. С озера дохнуло прохладой. Когда тени легли, наконец, и на меня, холодок наступившего вечера заполз под кожу. Вместе с темнотой пришла тишина. Даже птицы перестали чирикать. Зато появились запахи. Гнилостные запахи компоста, заставляющие вспомнить о грибах, сырых подвалах и тлене.

Двадцать минут превратились в полчаса. Ни намека на Микаэлу и ее друзей. Они не придут, Валдива… признай это, ты теперь один.

Отгоняя эту мысль, я проверил, заряжено ли ружье (хотя и без того знал, что оно заряжено), потом принялся считать коробки с патронами, которые успел сунуть в сумку. Девять коробок. На ближайшее время вполне достаточно.

Я смотрел на улицу, ожидая, что из-за угла вот-вот покажутся Бен и Микаэла. Неожиданно словно дуновение холодного ветра коснулось моего затылка.

Кто-то подкрался сзади.

Я быстро повернулся. Может быть, Кроутер-младший не устоял перед искушением совершить рискованное путешествие, чтобы вышибить мне мозги выстрелом исподтишка. Слава Богу. Вместо ухмыляющегося юнца, готового спустить курок, я увидел разгуливающую среди гор мусора крысу. Должно быть, почувствовала запах пищи. Это под ее лапками шуршали смятые листки бумаги. Когда я поднялся, грызун исчез под ржавым остовом грузовика.

Прошло уже сорок минут, как Микаэла и Бен ушли в город. Может быть, девушке пришлось разыскивать своих друзей, если они перебрались на другое место. Тот двор, который служил им пристанищем, трудно было назвать оазисом роскоши. Вероятно, нашли где-то неразграбленный дом.

Тьма принесла с собой непогоду. Над горизонтом, словно хороня упокоившееся среди холмов солнце, повисли тучи. Вскоре они закрыли все небо, оставив в западной четверти только багрово-красное пятно. Похолодало. Я застегнул куртку и поежился. Сидеть уже не хотелось. Я прошел по дороге, не теряя из виду сложенные продукты. У паромного терминала потихоньку рассыпалась заржавевшая полицейская машина. Сидевшая на заднем сидении крыса чистила усики. За озером, в Салливане, ярко горели огни, и хотя до него было не более трех миль, город казался мне таким же далеким, как, например, Нептун. Вот уж где нас Беном не встретят с распростертыми объятиями. По всей вероятности, Совещание уже издало приказ, согласно которому мы подлежали расстрелу на месте, если только посмеем приблизиться к этому милому местечку.

Держа руку на ремне ружья, я заглянул в билетную кассу паромной переправы (хлебные бандиты унесли даже ковровые покрытия, когда-то устилавшие пол), потом пересек улицу и сунул нос в универсальный магазин. Ничего, кроме пустых ящиков и детских костей. Рядом возвышался казавшийся почти нетронутым отель. Над тротуаром висел огромный полотняный навес, грязный, но целый. Я уже начал подумывать о том, не перенести ли лагерь сюда, по крайней мере, на ближайшее время.

А почему бы и нет?

Я отступил на дорогу и оглядел все это шестиэтажное здание. Фасад напоминал заплаканное лицо. Дождь и сажа от пожаров уничтожили иллюзию былого очарования. Под каждым окном темнели жирные полосы копоти, словно следы растекшейся туши под глазами видевшей лучшие дни шлюхи. Что ж, пусть не красавицы, но нас, бездомных бедняжек, вполне устроит. Черт возьми, в здании уцелели даже стекла. И вот что странно: стекла во всех окнах были, вероятно, установлены под каким-то своим, особым углом, потому что, по крайней мере, в дюжине из них я увидел собственное отражение.

Я поднял голову и присмотрелся – мое отражение всматривалось в меня широко открытыми глазами, настолько…

Черт, это же не ты, Валдива. Это вообще не отражения…

Да, на меня смотрели, в меня всматривались другие люди. Смотрели молча, пристально и при этом оставались странно, неприятно неподвижными. И когда я медленно стал отступать, за мной следовали только их взгляды.

Лишь отойдя подальше, выйдя из поля зрения замерших у окон жутких типов, я, наконец, позволил себе повернуться спиной к ним и поспешно. Но не бегом – потому что, сказала мне крохотная птичка с испуганными глазами, если бы я побежал, то те парни погнались бы за мной, – зашагал прочь.

Впереди, метрах в двадцати, дорогу мне перекрыла группа людей. Я сорвал с плеча ружье, передернул затвор и прицелился.

– Грег… Эй, это мы. Не стреляй, не стреляй.

Я вытер вспотевший лоб и присмотрелся. Бен отчаянно размахивал руками над головой. С ним были мои вчерашние знакомые, а также Микаэла. Ребята сразу же бросились к мешкам с продовольствием, опустились на колени и принялись перебирать припасы с радостью детей, вытаскивающих из чулка рождественские подарки Санта Клауса.

– Тушеная говядина… эй, соус чили!

– Хлеб! Прекрасный белых хлеб!

– Цыпленок в соусе!

– Посмотри, консервированные персики! Ух, ты!

Я подбежал к Микаэле, все еще ощущая тяжелые, гулкие удары сердца.

– Скажи своим, чтобы поскорее забирали мешки. Надо уходить.

– Грег, дай им пару минут. Посмотри, ребята, так рады. Они же давно…

– Микаэла, уводи их отсюда!

Наверное, в ней сработал какой-то инстинкт. Она обернулась и встревоженно огляделась.

– Что?

– Там, в одном здании, какие-то люди.

– Они похожи на шершней?

Бен нахмурился и посмотрел на меня.

– Какого черта? Что еще за шершни?

– Хлебные бандиты.

– Вот дерьмо.

Микаэла сняла с плеча обрез.

– Тебя видели?

Я кивнул.

– Да, но почему-то остались на месте, а не погнались за мной.

– Тогда у нас еще есть немного времени. Возможно, они охраняют улей.

Я вспомнил ту розовую жуть в квартире и почувствовал неприятный привкус во рту.

– Хочешь сказать, что их здесь много?

– Ульев? Да, в таком городе может быть штук десять-двенадцать.

– Шершни? Ульи? – растерянно переспросил Бен. – О чем это вы, ребята?

– О чем? Об аде на земле, Бен. Да, здесь ад на земле.