Текст книги "Перстень Харома"

Автор книги: Саша Суздаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Меня зовут Элайни, – представилась девушка, потом подошли поздороваться ещё какие-то люди, но Бонасис, опьянённая счастьем, никого не запомнила, кроме сгорбленной женщины, Алиды, которая принесла какой-то отвар и требовательно сказала:

– Ну-ка, попей, голубушка, – и Бонасис, опираясь на подушку, послушно пила с ложечки, окидывая счастливым взглядом окружающих, ставшими самыми близкими ей людьми.

* * *

Была уже ночь, когда они прилетели в Боро. Змей приземлился во дворе дома Хенка, который демократично жил в таком же доме, как и остальные жители нового района Боро, расположенного возле самого берега Леи. Во дворе светился шар на искусном фонарном столбе, освещая площадку для посадки змея и разбитые клумбы цветов. Остальное пространство занимал дом и окружающий его сад, густой стеной ограждая от соседей и дорог.

Змей сразу же запрыгнул на крышу, укрыл крыльями головы и уснул, уморенный полётом без остановок. Хенк повёл Васабри в дом, где поместил её на первом этаже, в гостевой комнате, и, показав, где что лежит, поднялся на второй этаж, в спальню. Зайдя по пути в комнату Марэлай, он поцеловал дочь и спящую тут же Марго, а потом отправился в спальню.

Тихо раздевшись, он нырнул в кровать, и Байли во сне к нему потянулась, чмокнув его в грудь и укладываясь на ней головой. Хенк долго не мог заснуть, перебирая события в голове, в особенности появление Васабри. Неоднозначность данного события заставляла Хенка беспокоиться, так как его семье совсем недавно пришлось пережить события совсем неординарные и разве чудом можно объяснить, что все, и он в том числе, остались живы и невредимы.

Васабри тоже не спала, переживая последние дни, которые калейдоскопом кружились в её голове.

* * *

Они встретились на межфакультетской тусовке. Физики проводили совместный воскресник с биологическим факультетом. Вначале интеллектуальные соревнования и игры, а потом, вечером, посиделки в местных кафе, разбросанных по всему академическому городку. После общих мероприятий студенты разбились на группы по симпатиям и разбрелись по увеселительным заведением.

Так получилось, что они попали в одну компанию случайно, так как их ничего не связывало, кроме студенческой жизни, а поводом для знакомства послужило желание смыться из-за стола. Анни переписывала дома курсовую по генетике растений, и только ночью вылетела из Барнаула, собираясь отоспаться в пансионате.

Когда прилетела в Академгородок, то ей поспать не дали, так как её подруга, Вика, затянула её на воскресник, потому что её очередной парень из географического факультета уехал в экспедицию, а ей одной идти на тусовку несподручно.

Послушав подругу, Анни согласилась, но потом пожалела, так как не выспалась и никакие шутки-прибаутки её не веселили, а после ссоры с Павлом, парня у неё не было и ей попросту на вечеринке было скучно. По течению, попав в кафе, к тому же, разойдясь с подругой нашедшей себе нового парня, она чувствовала в весёлой компании совсем чужой. Собираясь покинуть вечерние посиделки, она спросила кудрявого парня справа от себя, сидящего у прохода:

– Вы не позволите мне выйти?

– Я тоже ухожу, – заговорщицки блеснул глазами парень и, взяв за руку Анни, весело сообщил остальным:

– Ребята, мы уходим.

Их проводили весёлым гомоном, с интересом рассматривая Анни, видимо, в компании парня знали.

– Спасибо, – сказала Анни, когда они вышли с кафе, – а то я всё никак не могла выбраться.

– Устали? – рассматривая её, с сочувствием спросил парень и представился: – Меня зовут Дима.

– Анни, – назвалась она, не испытывая особого желания продолжать знакомство, но Дима жил в соседнем пансионате и им пришлось идти вместе. Постепенно они разговорились, и Анни узнала, что Дима совсем один, так как его родители погибли 2024, во время Потопа и он в университете стипендиат. Чувство сострадания убрало ненужную чопорность и позволило Анни говорить откровенно, так что возле её пансионата они расстались почти друзьями.

– С тобой интересно говорить, – сказал на прощанье Дима, держа её руку, и спросил: – Если у тебя будет время, мы могли бы встретиться ещё.

Анни дала позывной своего «капа» ^[33]и, взмахнув пальчиками, скрылась за дверью пансионата.

Звонок от Димы был для неё неожиданным: несмотря на то, что он ей понравился, через пару дней она о нём забыла, так как была напряжённая экзаменационная сессия, к тому же, пришлось пересдать экзамен по биоиндикации, так как Соколова, заведующая кафедрой, так ей и сказала:

– Столярчук, ты от меня уйдёшь с единицей или десяткой, другой альтернативы нет.

– Ты хочешь на каникулы слетать в Париж? – ошарашил Дима вопросом, так что она засомневалась он ли это, но его голубоватая фигура, вылепленная капом, маячила перед ней, подтверждая его личность.

– Париж затопило, – вспомнила она и улыбнулась: хорошо пошутил.

– В новый Париж, – ответил Дима и замолчал, ожидая ответа.

– Давай встретимся и поговорим, – решила она, взмахнув рукой и стирая перед собой фигуру Димы.

Они встретились вечером, зашли в кафе и Дима рассказал, что его приглашают в Версаль, чтобы ознакомиться с местом будущей работы. Ему предложили писать свой дипломный проект в Версале и отдали в его полное распоряжение лабораторию для опытов. Услышав рассказ, Анни удивилась – не каждому студенту предлагают такое.

– Что у тебя за тема диплома? – спросила она.

– Свойства рассредоточенных атомных структур, – сообщил ей Дима, но Анни ничего не поняла.

– А русским языком? – рассмеялась она.

– Если просто я создал такие маленькие штучки, способные меняться под действием ментальных структур и приобретать любые формы, – сообщил Дима, поглаживая руку Анни.

– Ты мне зубы не заговаривай, – выдернула руку Анни, и добавила: – А если ещё проще?

– Я могу создать себя из таких структур и буду, к примеру, жить вечно, – сообщил ей Дима, но потом поправился: – Сейчас, конечно, не могу, всё только на бумаге.

– А откуда тебя знают во Франции? – спросила она.

– Я статью в журнале «Математика и физика» опубликовал, – сообщил ей Дима и спросил: – Так ты поедешь?

– Не знаю, – задумчиво сказала Анни, – как то всё подозрительно.

– Мы с тобой едем, как друзья, не более, – думая о другом, сообщил Дима.

– Да нет, я не из-за этого, – улыбнулась Анни, – мне странно такое внимание к тебе.

– В этом нет ничего странного, – сказал Дима, – многих студентов приглашают за границу, а у нас ты что, не видела, сколько иностранных студентов?

– Хорошо, я согласна, – улыбнулась ему Анни.

– Ты знаешь, я очень тебе благодарен, – признался Дима, – лучшего попутчика не сыскать.

Они расстались у её пансионата. На прощанье она чмокнула его в щеку и сказала:

– Спасибо тебе.

Дима смущённо засопел и покраснел. Хорошо, что был вечер и темно.

Как только Анни зашла в комнату, Вика ей сообщила:

– Павел приходил.

– Что ему нужно? – недовольно спросила Анни. С Павлом они встречались всего ничего, пару месяцев. Весёлый и легкий в общении парень ей сразу понравился, но на поверку оказалось, что не такой уж он весёлый, а комплексов выше крыши. К тому же никаких претензий ни от кого Анни терпеть не могла, а тут даже мимолётный взгляд на любого парня вызывал у Павла угрюмое выражение лица, которое сопровождало её весь вечер. Поэтому неделю назад Анни в открытой форме послала Павла подальше, разорвав отношения полностью.

– О тебе спрашивал, – доложила Вика.

– Если будет спрашивать, скажи, что для меня он умер.

Вика потёрлась возле неё и Анни поняла, что та хочет что-то спросить.

– Говори уже, – хмыкнула Анни.

– Ты не возражаешь, если я буду встречаться с Павлом?

– Встречайся, – согласилась Анни и добавила: – Только сюда не води.

– Спасибо, – воскликнула Вика, целуя Анни.

* * *

Вася Филимонов решил, что командировки в такое неспокойное время, когда вокруг всякая нечисть норовит в Васину супружескую постель вскочить, слишком дорогое удовольствие и, чтобы защитить свою жену, Розарию, от бесчестья, следует повременить с отлучками из дома, тем более что и в Боро работы хватает. По такой причине он быстренько собрал вещи и, вместе с Розарией, поднялся в небо на флаэсине, направляя её в Боро.

Всякие размышления стратега Питера Вейна, о том, что двойники – существа безобидные и, даже, с точки зрения философии, полезные для ума, Вася во внимание не принимал, находя такие мысли вредными, оппортунистическими, а двойника Вейна считал контрой, исходя из лексики товарища Тёмного. То, что данная контра удрала, как только посыпались новые звёзды, с точки зрения Васи значения не имело.

Розария была согласна уехать в Боро, опасаясь сойти с ума, имея кучу Вась, но, не имея ни с кем любви, так как Вася, который говорит, что он настоящий, по причине своей ревности о своих супружеских обязанностях забыл, а другие Васи ничего сделать не успели. Поэтому, в данном вопросе у них с Васей было полное согласие.

Освободившись от напастей, обрадованная Розария подошла к Васе, стоящему у штурвала и, повиснув на его плече, сказала:

– Вась, а Вась?

– Что? – не понял Вася.

– Давай ребёночка заведём, – сказала Розария.

– Прямо сейчас? – спросил Вася, оглядываясь, как будто на высоте пятьсот метров кто-то мог им помешать.

– Можно и сейчас, – засмеялась Розария, радуясь оттаявшему Васе.

Вася закрепил штурвал первой попавшейся верёвкой и потащил хихикающую Розарию в каюту. Флаэсина, подгоняемая толчками, медленно двигалась, куда ветер дует, наслаждаясь свободой и не мешая созданию нового человека.

То ли у Фатенот нитки кончились, то ли они порвались, и она узелок завязала, только судьба изменила плавное течение жизни Розарии и Васи, подкинув им новый сюрприз. Откуда-то сверху на флаэсину свалилась обёртка из латекса, в которой находился мужчина, а за первой появилась вторая, тоже не пустая. Разрывая латекс, первый мужчина выбрался наружу и подошёл ко второй обёртке, помогая второму мужчине выбраться из латекса.

– Славная посудина, – засмеялся первый, осматривая флаэсину. На его голос из каюты вышел Вася, весьма удивлённый появлением кого-либо на флаэсине. Увидев двух мужчин, одинаковых лицом, он плюнул и стукнул о борт флаэсины.

– Опять двойники, – сказал Вася и врезал со всей силы в скулу первого мужчины. Тот свалился под ноги, а второй, вытащив какую-то штучку, приставил её к шеё Васи и любимый Розарии задёргался и упал. Увидев такое надругательство над Васей, дородная Розария шлепнула рукой по второму и тот свернулся с копыт, как подрезанный.

Не останавливаясь, Розария, связала упавших верёвкой, которая держала штурвал и принялась отпаивать Васю поцелуями, действие которых было волшебным: Вася открыл глаза и спросил:

– Где они?

– Ты их уложил, – сообщила мудрая Розария, а Вася на руках Розарии принялся вспоминать, когда он успел приложить другого мужчину.

– Что мы с ними делать будем? – спросила Розария, поглаживая голову Васи, лежащую у неё на коленях и поглядывая на связанных мужчин.

– Отдадим Хенку, пусть с ними что хочет, то и делает.

– А может, выбросим их и займёмся работой? – загадочно улыбаясь, сказала Розария. Точно её услышав, один из мужчин зашевелился.

– Вася, ты у него «штучку» забери, – предупредила Розария. Вася обыскал связанного врага и вытащил «штучку».

– Да это же шокер, – радостно воскликнул Вася и добавил:

– Сейчас проверим.

Очнувшийся мужчина выпучил глаза, но это Васю не остановило: он нажал на кнопочку и, вместе с искрами, клиент потерял сознание. Васе понравилось, и он потянулся рукой ко второму мужчине. Тот сразу воскликнул: – Я сам! – и закрыл глаза. Но Вася ему не поверил и приставил шокер к шее. Второй клиент затрясся и отключился по-настоящему.

– Какой ты смелый! – воодушевлённо воскликнула Розария и с надеждой спросила: – Теперь мы сможем заняться своим ребенком?

– Естественно, – гордо сказал Вася, и они быстро скрылись в каюте.

* * *

Она протянула руку и наткнулась на мягкую шерсть. «Котик домой вернулся», – подумала она, а на голове ощутила шевелящихся мышей. «И вы тут?» – улыбнулась она и, не открывая глаз, перенесла их на подушку, чтобы не раздавить, а сама перевернулась на другой бок и снова заснула. Сон, неожиданно прерванный котом, возвратился, и она снова увидела себя. Себя и Диму.

Во Францию отправились через две недели, когда закончились все экзамены и сессионная суета. В магнетике ^[34]оказались не одни, а вчетвером: напротив них сидела пара бизнесменов, поставляющих мебель в сибирский регион, насколько можно судить по буклетам, которые им всучили соседи. Закрывшись красочной бумажкой, Анни смеялась, глядя на озабоченную пару, а потом рассматривала мебель на картинках, оказавшейся красивой, но весьма дорогой.

Полёт был недолгим, всего пару часов, из которых один час занимал медленный подъем, настолько же медленный спуск, а летели всего десяток минут. В маленьком аэропорту, на выходе, их встретила девушка с плакатом, на котором было написана фамилия Димы, и повела к автокару, на котором они благополучно добрались в пригород Версаля. За время их недолгого путешествия, девушка, которая представилась Мари, поглядывая на Диму, рассказывала о восстановленных после Потопа исторических ценностях Франции, а об остальном не говорила ни слова. Анни показалось, что Мари была обескуражена тем, что с Димой была она. Когда они уже приехали и суетились возле автокара, вытягивая вещи, Анни тихо спросила:

– Дима, ты предупреждал, что едешь не один?

– Нет, – сказал Дима, глядя на неё невинными глазами.

– Дима, ты балда! – воскликнула Анни, поражаясь безалаберности друга.

Усадьбу, куда они приехали, окружала железная вычурная ограда, а за ней аккуратная зелёная стена из кустов ровно обрезанная сверху. Внутри оказался старинный трёхэтажный дом, к которому вела дорожка, выложенная округлыми плоскими камнями, с двух сторон которой стоял зелёной стеной высокий кустарник.

В доме их никто не встречал, только Мари показала помещения и как-то скомкано ушла. Изучать дом они принялись сами. На первом этаже находилась огромная прихожая, гостевая комната и хозяйственные помещения, второй занимали несколько спален, а весь третий этаж был отдан под лабораторию, где Дима тут же застрял. Видя его воодушевлённое и радостное лицо, Анни поняла, что Дима здесь останется и ей стало немного грустно, так как она через несколько дней уедет домой.

Оставив Диму с его игрушками, Анни спустилась вниз и проверила кухню. Приглашавшие их оказались людьми искушёнными и предусмотрительными – холодильники были набиты полуфабрикатами, а на кухонном столе стояли, прикрытые салфетками, супница с рыбной похлёбкой, сотейник с тушеным мясом и грибами, а в цилиндрической стеклянной посудине Анни унюхала салат с креветками.

«Возможно, я была неправа в отношении хозяев?» – подумала Анни, перенося сосуды с едой в столовую и вытаскивая красивые тарелки из буфета. Когда всё приготовила, то поднялась на третий этаж и открыла дверь в лабораторию. Дима увлечённо опутывал проводами несколько столов, установленных вплотную, и был в другом измерении.

– Здесь ничего взрываться не будет? – спросила Анни, прикидывая, где находиться её комната относительно столов.

– Взрываться? – задумался Дима, и Анни забеспокоилась.

– Нет, не должно, – после некоторых размышлений сообщил Дима и его задумчивость насторожила Анни.

– Пойдём кушать, – сообщила она Диме и он, как зомби, потопал за ней, думая о своём.

Когда они спустились в столовую, он остановился поражённый, подошёл к супнице и открыл крышку.

– Всё это приготовила ты? – удивился Дима.

– Не совсем, – призналась Анни, но её признание не испортило впечатление Димы, и он смотрел на неё, как на чудотворца.

Отдав должное неизвестному повару, они пообедали, а, скорее, поужинали и едва вылезли из-за стола.

– Я пойду наверх, – сообщил Дима, и Анни с огорчением подумала, что увидеть Версаль ей не светит. Включив кап на всю стену, она посмотрела последние новости науки, в которых два клоуна обещали путешествие на любую планету, но их разглагольствование Анни выключила одним мановением своего пальчика. Спали они в разных комнатах, вернее, Анни уснула в одной из спален второго этажа, а где спал Дима, она не знала. Возможно, что он вообще не спал, а всю ночь сидел в лаборатории.

Проснулась Анни в грустном настроении. Накинув халат, она спустилась на кухню и налила себе кофе из горячего кофейника. «Уже поднялся», – подумала она о Диме и, держа в руке кружку с кофе, поднялась в лабораторию.

Но Димы там не оказалось. Она спустилась ниже на этаж и обследовала все спальни, но и там его не было. «Куда он девался?» – подумала Анни, и озабоченно взяла в руки кап. Но Дима на звонок не отзывался, и Анни забеспокоилась всерьез. Внизу стукнула дверь, и Анни, облегченно вздохнув, бросилась вниз, собираясь отругать Диму за его безалаберность.

Внизу, при полном параде, стояла Мари и удивлённо смотрела на Анни. Окинув свой непрезентабельный вид, Анни покраснела, кто же знал, что с утра ожидаются гости.

– Я к мсье Димон, – сообщила она Анни.

– Его нет дома, – ответила Анни, понимая, что попала в неудобное положения. «Куда  ты девался, зараза!» – зашипела она на Диму и тот, как будто услышав, открыл входную дверь и появился на пороге, держа в руках роскошный букет роз. Мадемуазель Мари покраснела, обрадовавшись, и повернулась к нему, собираясь принять букет, но Дима, бросив на ходу: «Спасибо, Мари, но сегодня вы мне не нужны», – прошел мимо, направляясь к лестнице, на которой стояла Анни. Мадемуазель Мари соблюдая этикет, улыбнулась, блеснув злыми глазами на Анни, и вышла, даже не закрыв дверь.

– Сегодня я покажу тебе Эйфелеву башню, – сказал Дима, вручая ей букет, а она, совсем растерянная, спросила:

– Она, что, не утонула в Париже? – на что Дима, совершенно серьезно, ответил: – Я её вытащил для тебя.

– Спасибо, – сказала Анни, благодаря за цветы, а не за Эйфелеву башню, которая покоится на дне Парижского моря вместе со всем, что было в Париже.

– Ты ещё не оделась? – удивился Дима, осматривая Анни, и добавил: – Поспеши, у нас мало времени.

Через полчаса они уселись в автокар и уехали в город. По пути Дима так увлечённо рассказывал о резиденции французских королей, что Анни не выдержала и спросила:

– Откуда ты всё знаешь?

– Мне мама рассказывала, – сказал Дима, и Анни притихла, не собираясь ворошить больную тему. А Дима, наоборот, вспоминал мамины рассказы и сравнивал их с действительностью и, слушая его, Анни успокоилась. Автокар остановился на площадке перед версальским дворцом и их встречал зелёный Людовик на такого же цвета лошади.

Было не многолюдно, видимо, французы работали, а экскурсанты решили сделать выходной. Они прошлись по дворцу, заглянули в королевскую часовню, прошлись вдоль зеркал, корча рожи каждому из них, а потом выбрались наружу к водному партеру.

– Почему так мало народу? – снова удивилась Анни и Дима сообщил: – Я выкупил все билеты для экскурсантов.

На не работающем фонтане бедная Латон пыталась убежать от оскорбляющих её ликийских крестьян, посланных змеем Пифоном, и превращенных в лягушек Юпитером. В пустом фонтане подальше спешит к ней её сын, Апполон, загоняя при топленных лошадей, которые беспомощно барахтались на отмели. Неожиданно для себя Анни увидела знакомый силуэт и спросила:

– Это что?

– Эйфелева башня, – ответил Дима.

– Макет?

– Настоящая, – возразил Дима, и они за руку отправились поближе. Миновав Апполона, подошли к большому каналу, где Дима заговорщицки сказал: – Жди меня здесь.

Он вытянул кап и, не включая изображение, что-то в него сказал. Впереди, из-за угла, выскочила настоящая гондола и понеслась к ним.

– Пойдём, – сказал Дима, беря Анни за руку. В гондоле оказался настоящий итальянский гондольер в белой шляпе с красной лентой на околыше, белой рубашке и строгих чёрных брюках. Он стоял на корме с единственным веслом в уключине, ловко им манипулируя.

Дима спрыгнул в лодку и подал руки Анни, принимая её. Они сели в два кресла впереди, оббитых голубым бархатом, и гондола плавно поплыла вдоль берега, приближаясь к Эйфелевой башне. Её громада медленно надвигалась на них, и у Анни захватило дух, когда они оказались под ней, ощущая на себе тысячи тонн металла.

Гондольер затянул баркароллу, и песня, поначалу, оказавшись чужеродной, потом, неожиданно для Анни, вписалась в окружающий пейзаж, наполняя его гармонией. Анни слушала, склонив голову на плечо Димы, обхватив руками его за пояс.

Тихо скользим мы спокойной водою, носом сминая отблески волн ...

Лодочка с милою вдаль убегает, плавной ходою движется челн ...

Широко машет веслом гондольеро, только любимая вдалеке ...

Не проживу без любви в этом мире, смятое сердце вянет в тоске ...

Лодочник доплыл до Большого Трианона и тут из неба посыпался дождь. Анни и Дима понеслись к колоннаде мраморного дворца, где, запыхавшись, укрылись от неожиданного дождя. Поднялся ветер, продувая колонны насквозь, и дождь, вместе с молниями, обрушился на Версаль, затягивая всё туманом.

Несмотря на то, что, что в этот день всё время накрапывал дождь, они облазили, всё, что смогли, а вечером, мокрые, но довольные, возвратились в особняк, где их поселили незнакомые спонсоры. Анни сразу же умчалась в душ, а Дима взял на себя обязанности повара, что было не сложно: пока они отсутствовали, кто-то приготовил еду, оставив её прикрытой салфетками на кухне.

– Это ты приготовил? – спросила Анни, возвращаясь в халате и с мокрыми волосами.

– Я, – широко улыбаясь, соврал Дима. Анни подошла к нему и чмокнула его в щеку:

– Спасибо.

– Так не благодарят, – возмутился Дима, глядя ей в глаза.

– А как? – спросила она, подняв на него лицо и улыбаясь.

– Вот так, – сказал Дима, впиваясь в её губы. Она обняла его за шею, и они долго стояли, истязая друг другу губы, пока Анни не спохватилась:

– Я ужасно хочу есть!

Они покушали, и, нарушив стоящую ранее невидимую стенку между ними, вместе забрались в широком кресле, наслаждаясь теплом от камина, который разжёг Дима. Языки пламени завораживали своим непостоянством, меняя свой облик каждое мгновение, а они, изредка целуясь, смотрели в огонь, с приятной нежностью ощущая присутствие другого.

Когда пришла пора спать, Дима посмотрел на Анни, а она, растерянная, сказала: – Я боюсь, – на что он серьёзно ответил:

– Я тебя не трону. Мы только будем вместе лежать.

Забравшись в кровать, Дима повернулся к ней:

– Всё забываю у тебя спросить, что за ожерелье у тебя на шее?

– Подарок моего друга, – сказала Анни, не особо распространяясь о сардониксе на шее. Немного помолчали, неподвижно глядя на расписанный потолок. Как-то сами собой потянулись руки, а губы нашли друг друга, чтобы тут же начать ласкать, а остановиться никто не пожелал.

Неистовство продолжалось целую ночь и только под утро они заснули. Когда, ближе к обеду, они поднялись из кровати, немного смущённые друг другом, Анни, краснея, спросила, комкая в руках простыни в пятнах:

– Куда это девать?

Дима забрал и унёс, а Анни торопливо убежала под душ, смывая следы ночи, которые нельзя и не хотелось смывать из памяти.

Кушали, не говоря ни слова, а сразу после обеда, Дима подошёл к Анни и, став на колена, спросил: – Ты будешь моей женой? – на что Анни ответила одним словом: – Да.

– Одевайся, – сказал Дима.

– Зачем? – не поняла Анни.

– Мы едем в муниципалитет, – ответил Дима.

– Зачем? – не поняла Анни.

– Ты тупая, – рассмеялся Дима, стоя на коленях.

– Сам тупой, – рассмеялась Анни, впиваясь в него губами. Оторвавшись от него, она отправилась наверх, пригрозив пальцем:

– Так и жди!

Когда она, одетая, спустилась вниз, он стоял на коленках.

– И кто из нас тупой? – спросила она у него.

– Понял, не тупой, – ответил Дима, заложив руку за ворот халата, и побежал одеваться.

В муниципалитете у них взяли документы и очень быстро выдали две бумажки:

– Приходите через месяц, – сообщила, озаряя их улыбкой, молодая девушка с бейжиком муниципалитета.

– Почему так долго? – обескуражено спросил Дима.

– Балда, может, я передумаю, – пошутила Анни, а девушка лучезарно ей подмигнула. Когда они вышли из здания, Дима озабоченно спросил:

– Ты, правда, можешь передумать?

– Не надейся, – успокоила его Анни.

Дима бездельничал целую неделю, пока была Анни, забыв о своей работе и своих спонсорах, а те даже не напоминали о себе. Единственный, кто появлялся в особняке, была мадемуазель Мари, да невидимый повар, оставляющий на кухне готовый обед.

Анна, в свой последний день, озабоченно спросила:

– Тебя не беспокоит то, что ты не видел своих меценатов?

– Нет, – ответил Дима, – здесь люди доверяют друг другу. А пока тебя не будет, я наверстаю, – добавил он, улыбаясь на всё лицо.

– Не знаю, не знаю, – сказала Анни, искоса поглядывая на мадемуазель Мари, приехавшую в аэропорт её провожать.

– Не беспокойся, – шепнул ей на ухо Дима, – она мне совсем не нравится.

– Мне тоже, – сказала правду Анни.

* * *

Товарищ Тёмный источал само обаяние, и все домочадцы были от него без ума, в особенности Алида, которая обожала брать здоровенного коня на руки и поглаживать его по пузу. Чтобы облегчить ей данное действие, которое доставляло ему удовольствие, товарищ Тёмный уменьшал свой вес до минимума, вызывая у Алиды сочувствие: «Что же ты такой лёгонький?» – и подкармливала его овсом. То, что овёс высыпался аккуратной кучкой под товарища Тёмного и зерно с удовольствием склёвывала курица, не волновала Алиду, так как она этого не видела, балуя любимца.

А вот Сергею присутствие товарища Тёмного не нравилось. Он ещё помнил, как десяток лет назад, его, Сергея, товарищ Тёмный вернул к Элайни и дочери Марго, вложив в его голову знания того, как они с Элайни здесь жили до его появления. Только голова Сергея, поверив сразу, критически перебрала внушаемое и определила, что многого того, что он знал, в его жизни не было.

Сергея тревожила мысль, что товарищ Тёмный здесь не только для того, чтобы соединить Альмавер и её мать, Бонасис, но имеет ещё какую-то цель, касающуюся их с Элайни, тем более что у них, отчего-то, пропала Марго. Сергей подспудно думал, что исчезновение дочери как-то связано с появлением товарища Тёмного, а неясные высказывания Хамми, что с Марго будет всё в порядке, как будто подтверждали эти подозрения.

Поэтому, когда однажды утром товарищ Тёмный сказал Сергею: «Пойдём, прокатимся!» – он был внутренне готов к разговору, и размышлял о том, какую жертву им придется принести, чтобы вернуть Марго назад. Товарищ Тёмный, проверив мысли Сергея, не стал ходить вокруг да около, а сообщил:

– Я появился здесь, чтобы вернуть Элайни и тебя в ваше время.

– А как же Марго? – спросил Сергей, внутренне напрягаясь – вот она, жертва за их возвращение. Жертва, с которой он был совсем не согласен.

– Марго уже там и ждёт вас, – сообщил Тёмный, но Сергей ему не поверил.

– Я объясню тебе причину, по которой я это делаю, и ты сразу поверишь, – сообщил товарищ Тёмный, а Сергей напрягся, ожидая.

– Если быть кратким, я и Маргина любим друг друга, – сообщил товарищ Тёмный.

– Она что, живёт с жеребцом? – спросил Сергей и товарищ Тёмный с сожалением подумал, что у людей убогая фантазия, но с будущим родственником спорить не стал, а объяснил: – Она знает меня таким.

С этими словами товарищ Тёмный превратился в мужчину с немного лошадиным лицом и огромными томными глазами.

– Я вот думаю, в каком виде сообщить об этом Элайни? – посоветовался он с Сергеем.

Сергей затруднялся ответить и сообщил Тёмному, что скажет Элайни об этом сам.

– Ты должен сказать, прямо сейчас, – предупредил Тёмный, – сегодня мы возвращаемся.

Когда они вернулись назад, Сергей взял Элайни за руку и повёл её в спальню.

– Ты хочешь заняться этим сейчас? – спросила Элайни, на ходу расстёгивая ворот рубашки, на что Сергей ответил, что хочет поговорить.

– А! – разочаровано сказала Элайни и присела на кровать: – Говори.

– Твоя мама живёт с товарищем Тёмным, – сообщил Сергей, а Элайни, выпучив глаза, воскликнула: – С жеребцом?

Товарищ Тёмный, поместивший чуть ли не все симпоты в спальне, разочарованно воскликнул: «Как всё предсказуемо! Какая нетерпимость!»

– Жеребцом он по улицам ходит, а тем, о чём ты думаешь, он занимается, как человек, – сообщил Сергей и, вспомнив товарища Тёмного в виде мужчины с лошадиным лицом, добавил: – Я видел.

– Ты видел, как Тёмный занимается этим? – ошарашенно спросила Элайни и тут же уточнила: – С кем?

Сергей понял, что в данном случае объяснения всё запутают и промолчал. А Элайни, застыв, усиленно размышляла и выдала Сергею:

– Я знаю с кем! С Алидой! – сообщила она, заблестев глазами: – То-то Алида его выглаживает.

Товарищ Тёмный, совсем разочаровавшись в человечестве, убрал свои симпоты из спальни, а затем удручённо возвратился в зал. Алида, увидев его таким грустным, сразу взяла его на руки и принялась успокаивать:

– Что же ты такой грустный, мой милый?

– Улетаю я сегодня, – сообщил товарищ Тёмный, и Алида даже всплакнула от жалости.

– Смотри, как Алида убивается, – посочувствовала Элайни, возвращаясь в зал, после того, как Сергей сообщил, что они возвращаются в Страну Маргов и Фрей, где их ждёт Марго. Разуверять Элайни относительно чувств Алиды он не стал, предоставляя своей тёще, Маргине, право объяснить дочери свои отношения с товарищем Тёмным.

Сергей сообщил всем, что они с Элайни нашли Марго и возвращаются к ней в свое время. Сообщение всех обрадовало, только Альмавер спросила:

– А мы?

– Вам нельзя, – сообщил Хамми, до этого молчавший.

– Хамми, а ты с нами? – спросила Элайни, поднимая кота.

– Я должен остаться здесь, – сообщил Хамми, и Элайни, присев на кресло, принялась его гладить, орошая его рыжую шкурку прозрачными каплями.

– Не мочи Хамми, – сказала молчавшая Бони, и содрала его с колен Элайни. Та только улыбнулась, вытирая слёзы, и погладила Бони по головке.

– А кто же будет королевой? – спросил Анапис, напряженно осматривая всех.

– Вот она и будет, – сказала Элайни, усаживая на колени Бони вместе с Хамми. Посмотрев на Альмавер и Алиду, она подняла руку и сказала:

– Все фреи в наличии, поднимите руку, кто за Бони.

Альмавер и Алида подняли руки, и подошли к Элайни, орошая и её и Бони.

– Не мочите нас! – возмутилась новая королева, слезая с коленок Элайни вместе с котом и направляясь к отцу, Анапису: – Папа, ты не будешь меня мочить? – спросила она отца и Анапис сказал: «Нет», – скрывая слезу, предательски выскочившую из глаза.

– Нам нужно идти, – сказал Тёмный, первым направляясь к выходу.

– Ты за ним присмотри, видишь какой он, бедненький, грустный, – попросила Алида, провожая взглядом Тёмного.

– Хорошо, Алида, я за этим кобелем присмотрю, – пообещала Элайни, думая о том, сообщать маме или нет об измене Тёмного.