Текст книги "Перстень Харома"

Автор книги: Саша Суздаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

«Притормози, Харом!» – засмеялась Маргина, ощущая себя свободной и счастливой.

– Ты можешь идти куда угодно, – сказал ей Харом, – ты совершенно свободна.

– Я знаю, – сказала Маргина, – отныне здесь место, откуда мне не хочется уходить.

Она опустила свои руки и случайно увидела на них перстень с зелёно-голубым амазонитом и браслет из серого металла, усыпанный камнями из селенита. Сняв их с рук, она протянула всё Харому:

– Отдашь Фатенот.

– Ты знаешь, что он принадлежит королеве, – ответил Харом, возвращая ей перстень.

* * *

Какая-то настойчивая тварь жужжала прямо в ухе. «Пчела», – подумал Сергей, с трудом открывая глаза. И тут же резко ударили лучи солнца, ослепляя его. Под носом шевелилась сочная невысокая трава. Воздух, пропитанный мёдом, кружил голову, раздражая резким ароматом. Впрочем, голова кружилась сама по себе, вероятно, он крепко приложился об землю.

– Живой? – нависла над ним лошадиная морда.

– А где Элайни? – спросил Сергей, разыскивая глазами рыжего кота.

– Элайни на Глаурии, – сообщила лошадь, – поторопись, у нас не так много времени.

«Так мне показалось!» – подумал Сергей, вспоминая двоившихся рыжих котов, которых он принял за Элайни. «Какая Элайни?» – подумал он, припоминая, но девушку с таким именем он не знал, в тоже время это имя казалось ему необычайно знакомым. У него была девушка, Светлана, но они с ней расстались, а из других девушек, которых он знал раньше, ни одна не имела такого странного имени.

Сергей приподнялся. В нескольких метрах от него в пыли валялась на боку «Ява». Странный, геометрически ровный, кружок зелёной травы, на котором он находился, окружала безжизненная взрыхленная поверхность, тянущаяся до самого горизонта. Подняв голову вверх, Сергей увидел глубокое чёрное звёздное небо и одинокое солнце, слепящее глаза, как прожектор.

Солнце высвечивало прозрачный цилиндр, который, окружая Сергея и странную лошадь, поднимался вертикально вверх, обрезанный в метрах двадцати выше. Оглянувшись назад, Сергей с удивлением заметил огромный, в полнеба, бело-коричневый шар, который, подсвечивая всё вокруг, выкатывался из-за горизонта.

– Где мы? – спросил Сергей у лошади, так как, кроме неё, никого вокруг не было.

– На Каллисто ^[29], – ответила лошадь, – поднимайся, нечего валяться.

Сергей поднялся. Было удивительно легко двигаться, и Сергей даже подпрыгнул от ощущения эйфории.

– Не балуй, – строго сказала лошадь, – забирайся на меня.

Сергей легко, как пушинка, вскочил на лошадь и та, прямо с места, прыгнула вверх, отчего у него захватило дух. Громадный Юпитер заполонил всё небо и, даже, солнце поникло перед его мощью. Но удивляться не приходилось, так как нелепее того, что он находится на спутнике Юпитера, могло быть только то, что всё ему снится. Сергей ущипнул себе руку, но сон не проходил, а лошадь хмыкнула и, издеваясь, сказала внутри Сергея: «За задницу – эффективнее».

Вверху возникла чёрная дыра, которая по спирали засосала окружающие её звезды, и куда неудержимо тянуло их. От страха у Сергея задёргалось веко, а лошадь заботливо сказала, странным образом повернув к нему голову:

– Тебе, лучше, этого не видеть, – и Сергей не видел, так как был благоразумно отключен от действительности.

* * *

Сколько можно жужжать над ухом! «Тварь, – сердито подумал Сергей, потом вспомнил и передумал: – Это не тварь, это пчела, которая отвратительно воняет мёдом, отчего у меня болит голова». Он зажмурился, открывая глаза, так как прямо в них светило солнце. Нос щекотала травинка, а вокруг шевелилась сочная невысокая трава. Воздух, и правда, был пропитанный мёдом, который Сергей решил считать целебным, вздыхая на полную грудь.

– Живой? – нависла над ним знакомая лошадиная морда и ухмыльнулась: – Вам кофе в постель или простой водички хлебнёте.

Сергей поднялся. Они находились возле какого-то озера, окружённого небольшими горбами, которые укрывали тёмно-зелёные сосновые леса. Посредине острова находился остров, а за ним – устье небольшой реки.

Подойдя к озеру, Сергей хлебнул холодной воды и умылся, ощущая прохладную бодрящую свежесть лица.

– Куда мы попали, лошадь? – спросил Сергей, вспоминая, что лошадь умеет говорить.

– Меня зовут товарищ Тёмный, – сообщила лошадь, и Сергей мельком взглянул на её первичные половые признаки, которые сообщили, что перед ним – жеребец.

– Мы на Глаурии, – просветил его товарищ Тёмный.

– Товарищ Тёмный, – обратился к нему Сергей, – вы не просветите меня, какого лешего мы делаем на этой Глаурии?

– Мы прилетели к твоей любимой, Элайни, – сообщил товарищ Тёмный, странно скорчив рожу. Сергей посмотрел на него и представил эту Элайни, как кобылицу с почему-то женским лицом.

– Если вы хотите меня женить на какой-то кикиморе, я сразу предупреждаю – ничего у вас не получиться, – сообщил он товарищу Тёмному.

– Поживем – увидим, – глубокомысленно изрёк конь, вглядываясь вдаль. «Что он там высматривает?» – подозрительно подумал Сергей, поглядывая в том же направлении, что и Тёмный. Его наблюдательность была вознаграждена: вдали показалась огненно-рыжая точка, которая, вскоре, превратилась в кота, который, мягко перебирая лапками, медленно приближался к ним.

«Вот и будущий тесть появился, – подумал Сергей, ухмыляясь: – Моя будущая жена, что – кошка?» Кот подошел к ним и молчаливо, точно рентгеном, просветил Сергея взглядом.

– Он ничего не помнит, – сообщил конь коту, а тот ещё раз зыркнул на Сергея зелёными глазами.

«Какую-то пакость договариваются мне сделать», – подумал Сергей, просматривая пути отхода, но потом решил, что от этих инопланетных тварей не убежать. «Не иначе, как опыты по скрещиванию хотят сделать, – снова подумал Сергей, глядя на недовольную мину кота: – Что у них, нормальные котята не получаются?»

Он, даже, пожалел котов и подумал, что, может, предложить вместо себя для экспериментов дворового кота Гошу, ещё того сексуального маньяка. К нему со всех дворов кошки бегают...

– Пойдём, – сказал Сергею кот и бросил жеребцу: – До встречи, Тёмный!

«Ага, они ещё встретятся, – подумал Сергей, – так что, возможно, не всё потеряно и меня вернут назад». «Если всё исполнишь!» – ехидно подсказал внутренний голос, весьма похожий на голос кота.

Кот неспешно шагал вдоль речки, бегущей издали между гор, а Сергею ничего не оставалось делать, как идти за ним. Постепенно горы закончились, и впереди открылось ровное пространство, покрытое густым лесом с синими вкраплениями озёр, тянущихся вдоль речки.

– Кот, далеко ещё? – спросил Сергей, шагая за рыжим, который не подавал никаких признаков усталости. Кот ничего не ответил и Сергей погрузился в себя, рассуждая, что его ждёт, там впереди. Глядя на кота, не скажешь, чтобы их порода нуждались в осеменителях, оставалось надеяться, что та особа, которой Сергей потребовался, не будет каракатицей и в ней будет что-либо человеческое.

«Она не каракатица, придурок!» – услышал Сергей внутри себя и понял, что кот читает его мысли. «Вот незадача, – расстроился он, – и не спрячешься никак». Но то, что будущая невеста не уродина, его порадовало.

Была странная пора года, когда лето ещё в силе и солнце греет по-летнему, но едва уловимые признаки говорили о том, что скоро наступит осень. Сергея радовало то, что и деревья, и земля вокруг удивительным образом напоминали Землю, и такое положение вещей могло говорить о том, что особых проблем не должно быть.

Вначале он подумал, что они на Земле, но Тёмный его сразу разубедил, а Сергей коню верил – уж кто-кто, а Тёмный на своих четырёх твёрдо стоял на земле. Только совсем не понятно, что это за планета такая Глаурия, о которой не знают на Земле.

Вдалеке показалось странное здание с куполом, на котором острым шпилем поднимался флагшток, на конце которого раскинул крыльями какой-то крылатый зверь. Купол опирался на четырёхугольное здание, в углах которого расположились причудливые башенки. Здание окружал молодой сад, уже с листочками, но не способный скрыть, ни купол, ни башенки.

– Что это? – спросил Сергей, уже не ожидая ответа от неразговорчивого кота.

– Столица Страны Фрей – Фаэлия, – неожиданно разговорился кот.

– А Элайни, к которой меня ведут – принцесса, – с сарказмом спросил Сергей.

– Бери выше – королева, – ответил ему кот, а у Сергея полезли глаза на лоб.

Репликация восьмая. Странник

Блестящий боб завис над Глаурией и раскрылся. С него вывалилась особь женского пола в транспортном латексе, который начал постепенно таять под солнцем Глаурии, называемом Горело. Тёплые лучи проникли сквозь полупрозрачную оболочку, щекоча онемевшее тело. Блестящий боб выполнил свою функцию и скрылся в обратном направлении, совершенно не интересуясь доставленным грузом, который уже пришёл в себя и лихорадочно искал таблетку моникса ^[30], путаясь в латексе.

Вспомнив, особа женского пола нашла таблетку в верхнем кармашке комбинезона и сразу же бросила её в рот, а потом, вздохнув, дёрнула транспортный шнур, и бесформенный кусок латекса с ней внутри медленно поплыл вниз. Латексная оболочка медленно вращалась, поворачивая её то к солнцу, то к тёмному звездному небу, но через толстый слой рассмотреть подробности ей было не под силу. Она расслабилась, ожидая, пока не произойдёт приземление, всем телом ощущая парение и лёгкую невесомость, испытывая при этом мимолётную эйфорию.

Но ощущения тревожно напомнили, что она ускоряется чересчур быстро и её внезапно осенило, что происходит не посадка, а падение. Она тихо завыла, повторяя про себя: «Облапошили, гады!» – понимая, что напрасно поверила работникам никому не известной фирмы транспортировки «Дикие гуси». Падение ускорялось, а она, закрыв от страха глаза, ревела, проклиная свою судьбу и то, что она связалась с братьями Хворрост.

Внезапно падение прекратилось, и она напряжённо ждала того мгновения, когда её голова расколется, как орех, о землю, и все её мысли исчезнут навек, выброшенные из черепушки. Последнее мгновение затянулось, и она ждала, когда перед ней промелькнёт вся жизнь, но сериала в её честь не последовало. Напротив, мгновение после её смерти стало таким длинным, что у неё зачесалось в боку. Она протянула руку и почесала, с удивлением понимая, что армагеддон откладывается.

Открыв глаза, они увидела неясный свет, который пробивался через бракованный латекс, чуть не прервавший её жизнь. Раздирая его руками, она высунула наружу голову и вдохнула забивающий рот воздух, который усиленно трепал её волосы, выбившиеся из-под облегающего капюшона.

К своему удивлению, она увидела, что летит на каком-то живом организме, имеющим большие кожаные крылья, которые с необыкновенной мощью ритмично опускались и поднимались, удерживая огромное животное в воздухе. Подняв глаза, она рассмотрела впереди себя три головы на длинных шеях, которые напоминали ей персонажи мультиконструктора на игровом гандикапе ^[31].

Одна из голов повернулась и радостно открыла широкую пасть.

– Живая!

На её крик обернулись две другие головы, которые рассматривали её с неподдельным интересом. Правда, при этом забыли смотреть вперёд, и она с ужасом увидела, как громадное тело чудовища заваливается влево. Назвать трехглавого летающего зверя иначе, чем чудовище, не поворачивался язык, но оно, вероятно, было разумным, так как заметило оплошность и выправило полёт. Первая голова снова обернулась и спросила, кокетливо скорчив рожу и улыбнувшись:

– Как тебя зовут, милочка?

Девушка немного подумала, включила коммуникатор и, порывшись в головах чудовища, сообщила: – Васабри.

– Меня зовут Габи, – жеманно сложила губки голова. Васабри с трудом выдрала своё тело из остатков латекса, который, почему-то, прилипал к комбинезону и на котором, видимо, самодельным трафаретом было написано: «Экспертное качество».

– Ты училась летать? – спросила Габи у Васабри, но её прервала вторая голова:

– Ты что, дура? У неё же крыльев нет! – и с улыбкой повернула голову к Васабри:

– Меня зовут Гайтели.

– Очень приятно, – улыбнулась в ответ Васабри и поняла, что она никуда не долетит: третья голова, забыв о навигации, снова повернулась назад, с интересом её разглядывая.

– А я Гаркуша, – широко улыбнувшись, сообщила третья голова, а Васабри с интересом размышляла о сосуществование разных полов в отдельно взятом теле.

– Ты потерялась? – поинтересовалась Габи, рассматривая её, как игрушку, кем-то потерянную и даром доставшуюся ей.

– В некотором роде, – сообщила Васабри, прикидывая, что на некоторое время не отказалась бы от покровителя. Бросив взгляд вниз, под крыло змея, она увидела ровное, голубое пространство, по которому, сколько видел глаз, катились волны какого-то моря или океана.

– Вы куда путь держите, – спросила Васабри.

– Домой, в Боро, – ответила ей голова, назвавшаяся Гаркушей.

– Боро – это что? – поинтересовалась Васабри.

– Боро – столица Страны Маргов и Фрей, – снисходительно ответил Гаркуша.

«Хорошо, – подумала Васабри, – здесь цивилизация есть. Не одни только змеи летают».

– Почему у тебя губы ядовито зелёные? – спросила Габи, с интересом разглядывая Васабри. Та вытащила из широкого кармана какую-то маленькую цилиндрическую штучку и вскоре Габи светила губами, как у лягушки. Гайтели цвет не понравился, но Васабри покрутила колесико и раскрасила её пасть голубым перламутром. Вытащив из необъятного кармана большое круглое зеркало, Васабри дала возможность змеиным головам увидеть свой новый лик, от которого обе головы были в величайшем восторге.

Вскоре показался высокий берег, за которым сразу же поднимались горы, через которые змей перемахнул легко, а вот Васабри пришлось прилечь ему на спину, так как она начала задыхаться. Озабоченные здоровьем новой подруги, Габи и Гайтели заставили Гаркушу лететь ниже и дальнейший свой путь они двигались петлями, облетая самые высокие вершины.

Заночевать пришлось в горах, так как ночью с таким ценным грузом лететь побоялись. Укрывшись крыльями, как палаткой, Габи и Гайтели закинули головы на спину и спали вместе с Васабри, поместив её посредине между собой, а мужская половина змея одиноко торчала снаружи, своим грозным похрапыванием разгоняя хищников и охраняя покой остальных голов.

* * *

Балдеющий в иллюзиях Странник, совсем машинально, отправил симпоту, чтобы осмотреться вокруг, но готовый сразу же втянуть её в себя при первой опасности. Наружное наблюдение успокаивало, так же, как и клочок амомедара, который таял, отдавая остатки эмоций, жадно поглощаемые глифомами Странника.

Вернувшаяся назад симпота собиралась присоединиться к остальным, чтобы высосать остатки амомедара, но Странник заметил нелогичное в окружении и, вдобавок к одной, отправил ещё несколько симпот. Странное заключалось в том, что он не видел вожака барберосов, Бандрандоса. Такое оставлять без внимания нельзя, потому что Бандрандос за спиной – забвение, а, возможно, ещё хуже – он может содрать сетку Странника, после чего вечная жизнь станет адом.

Проверив всё внимательно, Странник не обнаружил Бандрандоса, и это его смутило, так как говорило о том, что барберос вышел на охоту и где-нибудь затаился, поджидая его промаха. Оставив кокон из амомедаров с опутанным внутри Мо, и прикрыв его экранирующей сеткой, Странник окутал себя найденной замёрзшей водой и неторопливо поднялся над планетой Эраннер, на которой он находился.

Медленно разгоняясь, он направил замёрзшую глыбу к орбите Глаурии, рассчитав траекторию движения так, чтобы она выглядела совершенно естественной, а в конечном итоге Странник предполагал стать спутником Глаурии. Синхронизируя движение с расчётными параметрами, Странник осторожно отправил симпоту в лагерь барберосов, собираясь узнать последние изменения в рекогносцировке сил противника. Оставшиеся в стаде барберосы были всполошены и активны, что наводило на мысль об их растерянности.

«У них что-то случилось?» – подумал Странник, считая причиной беспокойства барберосов отсутствие Бандрандос. «Интересно, куда он пропал?» – ожил Странник, и, совершенно обнаглев, раскинул симпоты в окружающее пространство. К его удивлению, Бандрандоса нигде не было, что само по себе было абсурдом, точно он растворился в океане на Глаурии или рассыпался пылью в космическом пространстве.

Покинутые амомедары, оставаясь без присмотра, разбрелись в разные стороны, серебрясь короткими прямыми нитями, натыканными в них вразнобой, которые превращали их в колючее облако. Странник, пролетая ледяной глыбой рядом с парочкой серебристых ёжиков, не посчитал за труд накинуть на них сеточку и заткнуть им симпоты, чтобы потом, незаметно, прикрыть их льдом и, спрятав свои симпоты, спокойно продолжать свой путь, рассчитав время, когда он скроется на противоположной стороне Глаурии.

Уловка, несомненно, удалась, и никем не замеченный ледяной астероид плыл дальше по своей орбите, никак себя не выдавая. А от кучки барберосов отделился один и стал медленно опускаться на Глаурию. Когда остальные барберосы спохватились, то снова недосчитались двух амомедаров, отчего, недолго посовещавшись, собрали стадо и гурьбой удалились от Глаурии, проклятого места, где пропадают барберосы и амомедары.

Странник облетел Глаурию и решил спрятать пойманных амомедаров в своём укромном месте на планете Эраннер, когда его заинтересовал блестящий предмет, появившийся возле Глаурии, из которого вывалилась латексная оболочка, сразу же полетевшая вниз.

Проверив её симпотами, Странник удивился её содержимому и решил проследить её путь до места падения. Облачный слой не давал возможности наблюдать, поэтому Странник отправил симпоты, которые говорили о том, что латексная упаковка зависла в воздухе, двигаясь параллельно поверхности Глаурии.

«Во, как уже научились!» – удивился Странник прогрессу транспортировки, но знакомые ощущения симпот груза не давали ему покоя. Всё же, решив, для начала, спрятать амомедаров, Странник поплыл к планете Эраннер, серым пятном виднеющейся вдали.

* * *

Тотам ^[32]Ай-те-Кон, заскучавший возле станции репликации на планете Контрольная, уже не ждал вожделенных событий, таких как прежде, в те славные времена, когда его друг, сам король Ладэоэрд, приходил к нему в гости и делился последними новостями. Его помощник Метин тоже скучал, так как уже пристрастился к жизни, богатой событиями.

Единственной отдушиной для Ай-те-Кона была Онти, будущая королева Королевства Армильйон, да крылатый юноша Русик, часто залетающий к Ай-те-Кону и с упоением слушающий его истории, которые он сам знал и был героем некоторых из них. В устах старого тотама Русик не узнавал себя в его рассказах, удивляясь тому, рассказанному Русику, такому мужественному и героическому.

Что же касается Онти, то она, тренируясь, прилетала к тотаму, потому что ей тоже было скучно, а еще ожидала, иногда напрасно, когда появится Рохо, Хранитель планеты Деканат, с которым у неё были приятельские и ещё какие-то отношения.

Эти «какие-то» отношения длились у них долго, но так и не продвинулись дальше взятия друг друга за ручки. Даже невинные поцелуи не заставляли покрыться румянцем щёки Онти, не потому, что она не умела краснеть, а просто до поцелуев никогда не доходило.

Онти, появившись в небе, внесла суматоху в размеренную жизнь тотама, а Метин, не дожидаясь команды Ай-те-Кона, уже ставил на огонь чайник и подкладывал кизяки в костёр. Пока пили первую кружку чая, по традиции, молчали, а потом Онти рассказала все новости при дворе короля Ладэоэрда. Выпили еще по одной кружке чая, но все новости кончились, и Онти молчала, тем более с тотамом Ай-те-Коном молчание было естественным.

Они бы ещё долго сидели и молчали, если бы не станция репликации, которая открылась, и под кольцом репликации появился товарищ Тёмный. Онти радостно поднялась и понеслась к коню.

– Тёмный, ты как здесь оказался?

– А что ты здесь делаешь?

– Я наведалась в гости к Ай-те-Кону, а ты?

– Я по делам, – коротко ответил Тёмный и кивнул гривой: – Пока!

– Эй, я с тобой! – сказала Онти и махнула ладошкой Ай-те-Кону.

– Если так, садись на меня, – предложил Тёмный, но Онти отказалась.

– Как хочешь, – сказал товарищ Тёмный, взмахнув появившимися крыльями и поднимаясь в воздух. Онти вспорхнула за ним, догоняя.

– Куда мы летим? – спросила Онти, пристраиваясь рядом с товарищем Тёмным, но тот загадочно сказал:

– Увидишь.

Полёт проходил скучно, так как Тёмный ничего не рассказывал, игнорируя все намёки Онти, но она всё равно поняла, что летят они в направлении столицы, Арбинара. Что там забыл товарищ Тёмный, Онти и предположить не могла, разве что в гости к королю Ладэоэрду.

Когда она увидела Русика, появившегося впереди, то необычайно обрадовалась встрече: тюремное молчание  кончилась и можно будет поболтать с другом. Русик бросил обычное: «Привет» – и сразу же спросил:

– Куда путь держите?

– Государственная тайна, – ответила Онти: пусть и Русик помучается.

В это время Бонасис Порфир разбирала травы, привезённые из путешествия, и раскладывала их на столе для просушки. Она так же, как и раньше, возила ремесленные товары из столицы в деревню для обмена на сельскохозяйственные продукты. Травами она занималась от души, а сказать правильнее, от тоски по дочери, Альмавер, которая знала в них толк, в отличие от Бонасис, имеющей весьма поверхностные сведения о действии того или иного снадобья.

Последние сведения о дочери, которые она услышала от Рохо несколько лет назад, были для неё, как бальзам, но он не залечил душевной раны, а, наоборот, растравил её воспоминания. То, что её дочь осознала их душевную близость, которая строилась с той минуты, когда Бонасис подобрала беспомощный плачущий комочек у себя на крыльце, грело сердце матери, подтверждая их неразрывную связь.

Бонасис сбросила слезу с глаза и взяла в руки гребень, которым с детства расчёсывала Альмавер. Медленно провела по своим коротким волосам, точно расчёсывала свою дочь, вспоминая свои ощущения при этом.

«Доченька моя, где ты есть?» – спросила она у воздуха и услышала, неожиданно для себя: «Я тебя жду!» Голос, прозвучавший внутри неё, был настолько похож на голос дочери, что Бонасис вздрогнула, поражаясь случившемуся.

За окном раздался хлопот крыльев, и Бонасис выглянула во двор, собираясь увидеть стаю голубей, которых она подкармливала, но для птиц, приземлившихся у неё во дворе, горсти зёрен было бы маловато.

С удивлением Бонасис увидела, как складывая крылья, огромный чёрный жеребец окинул влажным глазом двор и уставился на неё, точно видел её в глубине комнаты. Рядом с ним приземлилась Онти, девочка, которую она знала, и с которой довелось несколько лет назад пережить не самые радостные минуты внутри пещеры, заливаемой водой.

Говорили, что девочка будет будущей королевой, и Бонасис этому радовалась, так как девочка была добра и непосредственна, не в пример придворным дамам. Бонасис знала, что её дочь едва не убила Онти, но её не винила, так как тогда она была под влиянием страшного человека – Монсдорфа.

Рядом с Онти Бонасис увидела Русика, сущей птицы небесной, и не могла понять, что странная троица делает возле её дома. Она вышла на крыльцо и спросила у Онти:

– Кушать будете?

Она всегда готовила обед, забывая, что дочери, Альмавер, нет, поэтому в доме всегда имелось, чем накормить гостей.

– Спасибо, тётенька Бонасис, – поблагодарила Онти, понимая, что угощать тётеньке некого: ни Русик, ни Онти, а тем более товарищ Тёмный в пище не нуждались. Такая особенность их организма пуще всего огорчала маму Русика, Вету, но с этим и ей и другим приходилось смириться.

– Я приехал за вами, – сказал товарищ Тёмный, а Онти, от удивления, открыла рот: так вот зачем прилетел Тёмный. Русик смотрел на Тёмного и Онти, понимая ещё меньше. Бонасис же не удивилась, что конь говорит, как будто разговаривала с ним каждый день, что, отчасти, было правдой, так как в поездках она изливала душу своей старой лошадке.

Ответ Бонасис поразил Онти ещё больше, чем сказанное Тёмным, так как скрывал загадку, которую она не знала, и, даже, не могла поделиться ей с тотамом Ай-те-Коном.

– Я готова, – сказала Бонасис, прикрывая дверь дома и держа в руках расческу Альмавер.

– Может, вы что-то возьмёте с собой? – спросил товарищ Тёмный, поражённый интуицией Бонасис.

– Мне ничего не нужно, вот только лошадь, – сказала она, показывая на конюшню со старой кобылой. Товарищ Тёмный подошёл к загородке и старая лошадь, увидев его, радостно заржала, протягивая к нему морду.

– Я распоряжусь, и её поставят в королевских конюшнях, – сказала Онти и добавила, – и сама присмотрю за ней.

– Ты добрая девочка, – обернулась к ней Бонасис и спросила: – Ты простишь мою дочь за всё плохое, что она тебе сделала?

– Я зла не держу, – сказала Онти, несмотря на то, что в душе в этом сомневалась.

Бонасис, немного смущаясь, уселась на товарища Тёмного и тот, прямо с места, поднялся в воздух. Онти отправилась во дворец, чтобы отдать нужные распоряжения и на минуту залететь домой: увидеть родителей и успокоить Хабэлуана: тот больше родителей беспокоился за свою сестру.

А Русик последовал за Тёмным, чтобы проводить его до станции репликации.

* * *

Они подошли к дворцу, и Сергей удивился такому изящному и технически совершенному зданию, стоящему в явной глуши. Кот привычно шагал впереди, когда дверь открылась и на ступеньках появилась стройная черноволосая женщина, которая вела за ручку совсем маленькую белобрысую девочку.

«Это и есть Элайни?» – удивлённо подумал Сергей, теребя свои воспоминания, но не находя там никакого отклика.

– Серёжа, ты вернулся! – воскликнула женщина, сердечно обнимая его и целуя. – Пойдём в дом, ты, наверное, устал?

Сергей шёл за женщиной, которая взяла ребёнка на руки и гостеприимно раскрыла дверь:

– Добро пожаловать домой!

В душе Сергея не дрогнула ни одна ниточка завалившегося нерва, и он, скорее равнодушно, зашёл во дворец, чувствуя себя совсем лишним. Откуда-то из-за угла выскочила горбатенькая женщина, которая воскликнула: «Элайни!» – и прильнула к Сергею, повторяя: «Вернулся, родименький!». Вышел абсолютно лысый мужчина, который молчаливо подошёл и крепко его обнял, сказав всего лишь:

– Я рад, что ты вернулся!

Все эти люди были для Сергея чужие, и он подумал, что кот и конь ошиблись, перепутав его с кем-то другим, на него похожим. Он разочарованно прошёл в зал, куда его вели, и увидел стоящую у окна девушку, которая на его шаги обернулась и её лицо, покрытое грустью, внезапно вспыхнули радостью, и она бросилась к нему навстречу.

Её белокурые волосы распахнулись от бега, полностью обнажая её лицо и девушка, чуть не сбив его с ног, повисла у него на шеё, выдохнув одно слово: «Любимый!» Услышав её голос, Сергей с ужасом почувствовал, что знает её, но чья-то безжалостная рука стёрла из памяти всё следы, связанные с ней. Представив, что почувствует Элайни, узнав от него, что он её не помнит, Сергей смягчился и прижал эту девушку, так незнакомую, но ужасно близкую.

В наступившей тишине, они только сжимали друг друга, когда раздался топот, и тишина сделалась громкой. Он поднял голову и обернулся: в дверях, среди толпы незнакомых ему людей, стояла девочка лет четырёх, которая распахнула настежь глаза и напряжённо на него смотрела. Сморщив лицо, она спросила:

– Папа? – и Сергей понял, что этим глазам нельзя врать.

Идя девочке навстречу, он подхватил её на лету и прижал к себе, понимая, что ребёнок не обманет, а сердце поймёт. Он поднял дочь, ему незнакомую, и пошёл к Элайни, понимая, что они должны быть вместе. Люди у дверей зашевелились и, перешёптываясь, исчезли, вероятно, давая возможность побыть им вместе.

– Я приготовлю тебе ванну, – сказала Элайни, проведя рукой по его щеке, и он кивнул головой, соглашаясь, чтобы выиграть время и, в отсутствие Элайни, собраться с мыслями.

– Папа, пойдём, я покажу тебе мамины рисунки, – сказала девочка, а Сергей даже не знал, как её звать. Он пошёл за своей дочерью, которая тянула его за руку в светлую комнату, где везде лежали рисунки, выполненные углём на бумаге. Сергей удивился, откуда в этой глуши бумага, но её наличие подтверждала высокая стопка в углу. Он взял первый попавшийся рисунок и увидел себя, взял второй и на нём увидел своё лицо, но уже в другом ракурсе.

– Марго, оставь папу, ему нужно помыться, – сказала Элайни, остановившись у двери. Марго взяла его за руку и отвела в большую ванную комнату. Когда за ней закрылась дверь, Сергей резко вдохнул, задыхаясь, и попросил: «Кот, помоги!» Почему он просил кота, Сергей и сам не понимал, но вдруг его голова стала ему тесной от лавины информации, обрушившейся в неё.

Склонившись к парившей воде, Сергей постоял несколько минут, так что по лицу потекли ручейки воды, а он всё пытался разобраться в том, что ему свалилось на голову. Чтобы не терять время, он быстро окунулся, вместе с грязью смывая с себя своё незнание и раскладывая воспоминания на положенное место. Когда он выходил из ванной комнаты, то знал о прошлом всё, так же, как и о будущем, которое без Элайни и Марго было немыслимо.

Зайдя в их спальню, он увидел Элайни, которая меняла простыня на кровати и, ничего не говоря, подошёл сзади, зарывшись в её светло-жёлтые волосы и, вдыхая её запах, сказал:

– Как же я тебя люблю!

Она обернулась, понимая, что он окончательно вернулся, так как с первой минуты появления Сергея чувствовала его недоумение и потерянность. Расслабляясь и сбрасывая своё напряжение, она обронила простыня и обняла его за шею, потянувшись губами к его губам, легко их касаясь, чтобы прицелиться и впиться в них до крови и навсегда.

Они услышали детский смех и, растерявшись, увидели у двери Марго, которая смотрела на них и смеялась.

– Целуйтесь, целуйтесь, я не буду вам мешать, – пролепетала она, прикрывая дверь, но не успела, так как Сергей подхватил её на руки и закружил вместе с Элайни, смеясь вместе с ней. На их смех заглянула Алида, остановившись у дверей, а под ней проскользнула Бони, косолапо перебирая ножками. Тут же, куда уж деваться, припёрлись Альмавер с Анаписом, напряженно вглядываясь в лица и тоже, расслабляясь, смеялись.

– Кушать будете, – спросила Алида и все хором ответили:

– Да!

А Хамми сидел на окне в общем зале и, запустив симпоты во всех сразу, так обалдел от эмоций, что поплыл ушами, которые сосульками свисали с обеих сторон головы.

* * *

Манароис, Леметрия и Чери лежали на широкой кровати в доме Манароис и горевали. Собственно, горевала Манароис, а Чери с Леметрией ей помогали, подвывая в нужных местах. Так как запасы «горевания» исчерпались, то они безмолвно лежали, каждая думая о своём.

Леметрия думала о том, что она дура, так как её, вероятно, излечила мальвия и её место в другой кровати, с Перчиком, чтобы быстрее сделать ребёнка. Одно успокаивало, что у них уже был ребёнок, Витер, но, опять же, так и не насладившись общением с ним, она лежит в этой дурацкой кровати и горюет о каком-то Хранителе, который изменил одной и убежал к другой.