Текст книги "Герой на все времена (ЛП)"

Автор книги: Сара Риди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Тогда почему он не летает?

– Потому что он хочет полазить, – объясняет Бин.

– Нет, это потому, что он неудачник.

– Следи за языком, – предупреждает Финик.

– Дети, – призывает дедушка.

– Мне не надо следить, мой папа – мэр. А тот парень в плаще. Он просто неудачник, – заявляет Редж.

Бин задыхается.

Я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Чувствую, что они смотрят. Надеющийся взгляд Бин. Ухмылка Реджа. Подростковое презрение Финика. Я даже чувствую взгляд Джинни. Она, явно тоже заметила все это, но смотрит на меня с чем-то вроде... веры.

Я хватаюсь за шершавую кору и с ворчанием взбираюсь на первую ветку.

– Да, – кричит Бин.

Редж издает грубый звук.

Я проверяю прочность ветки и медленно встаю. Хватаюсь за ветку в нескольких футах надо мной и снова подтягиваю себя вверх.

Продолжаю карабкаться. После пятой ветки мои руки начинают гореть от того, что я тащу свой вес вверх. Мне остается еще одна ветка, чтобы дотянуться до фигурки, когда я совершаю ошибку и смотрю вниз.

Голова кружится, и паника накатывает на меня. Она настолько стремительна, что я не могу ее остановить. Сердце колотится, горло сжимается, и я не могу дышать. Зрение начинает темнеть, и я падаю, падаю, я... я качаюсь, начинаю терять хватку. Кричу. Опускаюсь на ветку и обхватываю ее руками и ногами.

Мое дыхание вырывается с трудом. Черт. Черт.

Закрываю глаза. Сердце колотится, а я обхватываю ветку дерева почти в тридцати футах в воздухе.

Порывы ветра немного сильнее, чем раньше, и сук, в который я вцепился, скрипит и раскачивается.

Я больше не могу себя контролировать. Не могу открыть глаза. Не могу отпустить ветку. Я не могу встать.

– Лиам? – Это Джинни. Она зовет меня. – Лиам? Ты в порядке?

Я не могу ответить. Мое горло настолько узкое, мое тело настолько в тисках страха, что я не могу открыть рот, чтобы ответить.

– Ты там в порядке? – зовет она.

– Вот неудачник, – кривится Редж.

– Он не такой, – возражает Бин.

– Так и есть. Посмотри на него. Он как ребенок. Покачивается как младенец на верхушке дерева.

– Лиам? – кричит Джинни. – Ты в порядке?

Я открываю глаза. Держу их открытыми, даже когда мир кренится и мое сердце снова набирает скорость.

«Я могу это сделать. Я чертов Лиам Стоун, – слова не помогают. Я пробую снова. – Я чертов Лиам Стоун».

– Я поднимаюсь, – кричит Джинни.

Внизу идет какой-то спор. Что-то о вызове пожарных. Я отключаюсь. Я справлюсь. Я смогу пройти через это.

Медленно подползаю и обхватываю руками сук над собой. Он дрожит в моих руках. Я тянусь вверх и тянусь так далеко, как только могу, и там... просто там. Раздвигаю пальцы, пока, наконец, не хватаюсь за плащ фигурки.

– Есть!

Да.

Снизу доносятся громкие возгласы. Теперь осталось только спуститься. Сейчас я сочувствую всем тем кошкам, которые могут забраться на дерево, но нуждаются в дружественном пожарном, чтобы спустить их вниз.

Я делаю глубокий вдох.

– Давай, неудачник.

– Тихо, Редж, – говорит Джинни.

Она подходит к дереву и забирается на самую нижнюю ветку.

– Тебе нужна помощь? – зовет она сквозь листву.

Я бы мог сказать «да». Они могли бы вызвать пожарных и спустить меня с помощью лестницы. Если я это сделаю, то смогу распрощаться со всем. Я могу вернуться в свой трейлер и больше никогда не играть роли в кино. Или могу спуститься сам и продолжить, попытаться вернуть свою жизнь. Это больше не абстрактная идея. Выбор прямо передо мной.

Дует ветер, и дерево снова вздрагивает. Я вздрагиваю вместе с ним. Но...

– Я справлюсь.

– Да?

– Да.

Тридцать мучительных минут спустя я добираюсь до земли.

На заднем дворе остались только Джинни и Бин. Редж, Финик, дедушка и бабушка с огурцами устали смотреть после десяти минут, когда я обнимал ветку.

Я передаю фигурку Бин.

– У тебя получилось, – говорит она. Ее глаза светятся, и она прижимает фигурку к груди.

– Конечно.

– Я знала, что ты это сделаешь.

Я подмигиваю ей. Хоть кто-то из нас в это верил.

Глава 7

Лиам

– Еще десять. Стисни зубы и подтянись, – говорит Джинни.

Я подтягиваюсь на импровизированном турнике, прикрепленном к дубу на моем дворе. Мышцы горят, по лицу течет пот. Даже лучшие тренеры в Лос-Анджелесе не могут сравниться с адом супергеройского учебного лагеря, который подготовила Джинни.

– Девять, – объявляет она, когда мой подбородок наконец опускается на перекладину.

Я медленно опускаю тело, стараясь, чтобы мои ноги не касались земли.

– Держи колени поднятыми.

Я мычу. У меня нет сил на ответ.

– Восемь.

Пот стекает мне на глаза. Я концентрируюсь на завершении повторений. И вскоре заканчиваю последний десяток. Опускаюсь на землю, разминаю руки и кручу плечами.

– Отлично, – хвалит она.

Разминаю руки. Еще нет и шести утра, а я думаю, что сегодня выполнил больше упражнений, чем за последние два года.

– Ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать сержантом? – спрашиваю я.

– Как смешно, – говорит Джинни.

В августе в южном Огайо тепло, причем еще до того, как взойдет солнце. На Джинни обтягивающие шорты и майка с открытой спиной. И я думаю, что в роли учителя физкультуры она может оказаться очень горячей. Даже несмотря на это, наслаждаюсь каждым мгновением, когда она приказывает мне.

У нее есть планшет с расписанием всех упражнений и повторений. Она настроена по-деловому.

– Все закончили? – спрашиваю я.

Она фыркает.

– Ты шутишь? Прошел всего час. Я дала себе месяц, чтобы привести тебя в отличную форму. Тебе нужно заниматься не менее шести часов в день. Два часа сегодня утром, и я оставляю тебе расписание на день и вечер. Время отдыха истекло, начинай делать двадцать пять армейских отжиманий.

И так далее. Когда я не знаю упражнения, Джинни ложится и делает его рядом со мной. Алмазные отжимания, отжимания под наклоном, подтягивания... сегодня утром мы работаем над плечами и руками.

Завтра – ноги, в расписании полно приседаний, выпадов и прочих адских вариантов, которые должны заставить меня чувствовать себя так, будто мои ноги сделаны из желе. Послезавтра – спина, пресс и какая-то извращенная йога, которая, по словам Джинни, сожжет больше, чем все упражнения с отягощениями вместе взятые.

– Продолжай в том же духе, – говорит Джинни.

Я заканчиваю отжимания и ухмыляюсь. Как бы я ни страдал от жары и усталости, чувствую себя бодрым.

– Как твоя спина? А бедро? – спрашивает Джинни. Она подобрала упражнения так, чтобы они укрепляли и защищали, а не вредили.

– В порядке, – заверяю я.

– Вот. – Джинни бросает мне бутылку с водой. Я пью ледяную воду и возвращаю ее, когда заканчиваю. Иду рядом с ней, пока мы направляемся к большой шине, которую она привезла, чтобы я мог таскать ее по двору.

Я начинаю упражнение.

– Я тут подумала, – говорит она.

Я продолжаю тянуть.

– Да?

– Вчера, на дереве... это случилось не потому, что ты не в форме.

Я толкаю шину вверх и переворачиваю ее обратно на землю. Это трудно сказать вслух, трудно признать.

– Нет, – говорю я.

Я продолжаю толкать шину и жду, пока она задаст еще вопросы. Уверен, она видела видео, где я разгромил съемочную площадку. Она и сотни миллионов других людей. Может быть, она ищет связь. Когда забрался слишком высоко, мне напомнили о падении, я... сорвался. Но после двадцати ярдов толчков и переворачивания шины она все еще ничего не сказала. Я позволяю покрышке удариться о землю, и грязь разлетается облаком от удара.

– Это все? – спрашиваю я.

Она кивает. Затем возвращается к дереву и начинает последовательность упражнений на расслабление. Я следую ее движениям. Растягиваю ноги, руки, спину. Я начинаю расслабляться, и мои мышцы расслабляются. Наблюдаю за Джинни, чтобы сделать следующее движение. Она скрещивает одну ногу над другой и наклоняется. Я сглатываю. У нее самая изящная, самая красивая задница, которую я видел... когда-либо. Я был измотан, теперь чувствую себя вполне живым.

– Где эта ледяная вода? – спрашиваю я. Мне нужно побрызгать на себя. Вода стоит у дерева. Я хватаю ее и поливаю холодной жидкостью затылок. Но это ничего не дает. Когда возвращаюсь, Джинни стоит прямо.

– Все в порядке?

– В порядке, – говорю. – Я в порядке.

Джинни не выглядит так, будто верит мне. Ее брови поднимаются, и она смотрит на мокрую футболку. Ее взгляд возвращается к моему лицу, и она поджимает губы.

– Ты уверен? Если это утро показалось слишком тяжелым, скажи мне, я скорректирую расписание. Или...

Она продолжает говорить, и ее голос проносится надо мной. Ее горловое мурлыканье посылает в мое сознание образы, которых не должно быть в такую рань.

– Я в порядке, – говорю я задыхающимся голосом. – Просто хочу принять душ.

Я отворачиваюсь. Холодный душ. Интересно, собирается ли она надевать эти маленькие шорты каждое утро? Если да, то самым трудным утром будет не зарядка, а наблюдение за тем, как она в своих крошечных шортиках приказывает мне.

– Так. Хорошо, – говорит она. – Тогда я оставлю тебе расписание. На этот день и вечер.

– Звучит неплохо.

Я ожидаю, что Джинни положит его и уйдет, но после того, как опускает планшет рядом с бутылкой воды, она колеблется.

– Та причина, о которой я спросила, – говорит она. Потом останавливается и молчит. Наконец я поворачиваюсь к ней.

– Что?

– О вчерашнем.

Я пожимаю плечами.

– Никакой.

– Ладно. Наверное. Просто, не то чтобы это произошло с тобой, но после смерти моего мужа... я не могла спать.

– Да. Нет. Прости, дело не в этом. – Я скрещиваю руки на груди и прислоняюсь к дереву. Не уточняю. Теперь она уйдет.

Она вытирает капли пота со лба и вздыхает.

– Хорошо. – Она поворачивается и останавливается. Улыбается, сладкая улыбка, от которой мне хочется оставить ее здесь, только чтобы я мог увидеть больше. – Прости, это глупо. Мне просто нужно это сказать. Я чуть не умерла, нет, все в порядке – она отмахивается от меня – Я тонула, и был момент перед тем, как потеряла сознание, когда мое тело расслабилось, и я почувствовала полный покой.

Интересно, об этом ли времени писала Бин в своем письме? У меня в животе ощущение тяжелой свинцовой пустоты.

– Хорошо, – говорю я. Что, как понимаю, звучит совершенно по-идиотски.

Она улыбается мне с грустью.

– Каждый раз, когда начинала засыпать, когда мое тело расслаблялось, а разум начинал погружаться в сон, что-то внутри меня срабатывало, и меня тянуло обратно под воду, и внезапно я снова оказывалась в машине, тонущей и в секунде от смерти. Я не могла спать, годами, сон казался мне таким же страшным, как и смерть.

Я смотрю вниз на свои ноги.

– Как ты справилась?

– Годы терапии. Медитация. Лекарства. Витамины. Иглоукалывание. Все, что угодно, лишь бы это прекратилось.

– И?

– И однажды я поняла, что этого не случалось неделю. Потом, это не происходило месяцами. И наконец, я могу считать время годами.

– Значит, ты хочешь сказать, что я не всегда буду бояться высоты.

Она не отвечает сразу, поэтому поднимаю глаза. Я ловлю ее взгляд, но потом смотрю на ее рот. Он ярко-розовый от всех наших упражнений, и я больше не хочу думать о высоте, а только о том, как поцеловать ее.

– Нет, – говорит Джинни. – Я не знаю, что будет с тобой. Просто говорю, что понимаю.

Я киваю. Она понимает.

– Увидимся завтра. – Она поднимает руку в знак прощания.

– Завтра, – повторяю я.

Я смотрю ей вслед, пока она идет к своей машине. У нее стройные ноги, изящная спина, медовый голос, железная воля и такой багаж, который не смог бы поднять даже супергерой Лиам Стоун.

«Не для тебя», – говорю я себе. Порой безумная вдова с больным ребенком – не вариант для свидания. Даже если она заставляет меня снова почувствовать себя живым.

Я вздыхаю и возвращаюсь в трейлер, чтобы принять холодный душ.

Глава 8

Джинни

Бин с трудом сдерживает свое волнение.

– Куда мы едем? Мы уже приехали?

Лиам качает головой, а я ухмыляюсь.

– Сюрпризы – не ее сильная сторона, – говорю я.

Он позвонил сегодня днем и сказал, что назначил первую официальную тренировку Бин на пять тридцать. Меня это устроило, так что сейчас мы едем в загадочное место. Бин пристегнута в своем автокресле, а я на пассажирском сиденье шикарной машины Лиама. Мне было неловко запихивать ее дьявольское автокресло с пятнами от сока и острыми пластиковыми краями на мягкое кожаное заднее сиденье, но он, похоже, не возражал.

Бин наклоняется вперед и в семнадцатый раз спрашивает:

– Мы уже приехали?

Когда Лиам бросает на нее недоверчивый взгляд, я пытаюсь и не могу подавить смех.

Мы в машине всего три с половиной минуты, поэтому я ему сочувствую. Правда.

Он поворачивает налево на трассу 511B.

– Мы едем купаться в старом карьере? – спрашивает Бин.

Это хорошее замечание. Обычно мы не ездим в ту сторону, если не собираемся купаться. Округ засыпал карьер и сделал его общественным парком много лет назад. Там есть уступы, с которых можно нырять, и небольшой галечный пляж со столиками для пикника.

– Нет, – говорит Лиам.

Я тоже не знаю, куда мы направляемся. Может, Бин и не любит сюрпризы, но раньше я их обожала. В детстве, когда все остальные в школе вынюхивали, что им подарят на Рождество, я наслаждалась неведением и не хотела ничего знать. Это удовольствие угасло, когда выросла, но сейчас я снова ощущаю радость предвкушения.

Я смотрю на Лиама. У него щетина на подбородке, волосы в беспорядке, но он выглядит отдохнувшим, и от него исходит какая-то захватывающая энергия. Бин изводит его своими вопросами, и он держится молодцом. Правый край его рта изгибается, и я думаю, что он пытается не улыбаться.

Пока Бин весело болтает, а Лиам отвечает «да» или «нет», откидываюсь на спинку теплого кожаного сиденья и чувствую, что начинаю расслабляться. Кто-то другой ведет машину, Бин счастлива, и прямо сейчас, в этот момент, мне не нужно делать ничего, кроме как ехать.

Я наблюдаю за Лиамом краем глаза. Он смеется над чем-то, что говорит Бин, а потом Бин тоже смеется. Теплое свечение наполняет меня, и я хочу поймать его и сохранить в бутылке, чтобы потом достать.

– Нет. Мы не собираемся сражаться с Пауком. Я победил его, помнишь? – говорит Лиам.

– Тогда мы собираемся на Каменную гору? – спрашивает Бин. Она не ждет ответа. – Нет. Это в Арктике, мы не сможем туда доехать, – говорит она себе. – Разве что, мы едем в аэропорт?

Я смотрю на Лиама. Наконец, улыбка, которую сдерживал, вырывается у него, и он усмехается.

– Не сегодня.

– Мы уже приехали? – спрашивает она.

– Вот-вот.

Бин радостно хлопает в ладоши.

Затем Лиам въезжает на большую, почти пустую парковку центра стрельбы из лука.

– Вау, – восклицает Бин, когда понимает, где мы находимся. – Я научусь стрелять. Я буду учиться стрелять, мама! Прямо как Лиам.

Я поднимаю бровь, и он подмигивает.

Оказавшись внутри, я понимаю, что Лиам арендовал это место. У нас есть инструктор, лук, подходящего размера для Бин и стрельбище.

– Тебе тоже стоит попробовать, – говорит Лиам.

Он протягивает мне лук.

– Я не знаю, – говорю. – Я не очень люблю лук и стрелы.

– Давай, мама. Если ты не научишься, то нам придется спасать тебя от злодея. А это так отстойно. – Бин бросает на меня недовольный взгляд.

Лиам кашляет в кулак. Я смотрю на него, потому что он явно смеется надо мной.

– Действительно, – говорю я. – Это было бы так отстойно.

Лиам кашляет сильнее, и я ухмыляюсь ему.

Итак, решено. Я тоже буду учиться стрелять.

Бин в благоговении, когда понимает, что Лиам распечатал всех плохих парней из комиксов и фильмов для мишеней. Я в трепете, когда понимаю, что она – прирожденный стрелок, и ее меткость безупречна.

– Ты настоящий мастер, – говорю я. – Это потрясающе.

Я хлопаю, когда она попадает еще раз. После того, как Бин делает дюжину выстрелов, Лиам подходит ко мне.

– Она потрясающая, – говорю я.

– Это точно, – соглашается Лиам, но смотрит на меня.

– Эм, я... – краснею и неловко беру лук в руки. Лиам смотрит на него и, кажется, вспоминает, что я тоже должна стрелять.

– Твоя очередь. Попробуй.

– Хорошо.

Он жестом показывает на стрельбище. Он стрелял раньше Бин. Его стрелы попали в самые дальние мишени. Когда он заряжал лук, я с удивлением отметила, как напряглись мышцы его плеч и как уверенно Лиам целился. Не думала, что он действительно стрелял в своих фильмах, но очевидно, да, и не потерял хватку.

Я внимательно слушала, пока инструктор объяснял, что нужно делать, но все равно не совсем поняла, как это работает. Когда я пускаю стрелу, она как бы рассекает воздух, а потом падает на землю.

– Это очень плохо, – кричит Бин с другого конца стрельбища.

– Спасибо, малышка.

– Ты можешь попытаться снова, – говорит она.

Я так и делаю, и второй раз еще хуже. На третьей попытке стрела отскакивает от мишени. Бин понимает, что стрельба из лука – это, видимо, единственный вид физической активности, к которому у меня нет природного таланта.

Она работает с инструктором над техникой и вскоре с удовольствием поражает все мишени точно в центр.

Лиам стоит рядом со мной. Мы молчим, наблюдая за тем, как Бин стреляет, а потом радуемся, когда она попадает в злодея.

– Итак, в стрельбе из лука ты просто ужасна, – говорит он.

Я притворяюсь оскорбленной.

Он потирает подбородок и смотрит на меня задумчиво.

– Я полагал, что ты хороша во всем, за что берешься. Я имею в виду, что такое ничтожная мишень для стрельбы из лука по сравнению с ничего не подозревающим актером, который занимается своими делами...

– Эй, полегче, – я пихаю его локтем в бок, и он смеется.

– Пойдем, я тебе помогу. – Он жестом приглашает меня встать рядом с ним. Я придвигаюсь ближе, и он подзывает меня еще ближе. Так и делаю, стараясь не замечать, как реагирую на его близость.

Он меняется. Прошло так мало времени, а он уже возвращает те части себя, которые делали его таким успешным. Или, может, дело во мне. Я была так сосредоточена на том, чтобы получить его помощь для Бин, что не обратила внимания на то, как трепещет мой живот, когда он смотрит на меня.

– Держи свой лук, – говорит он.

Я поднимаю лук, и мои руки дрожат. Не потому, что он слишком тяжелый, а потому, что Лиам так близко. Делаю вдох, чтобы успокоиться, и чувствую чистый свежий запах мыла, которым он пользуется.

– Не так, – говорит он. – Можно?

– Хорошо, – я соглашаюсь. Он перемещает свои руки на мои и проводит ими по мне. Я стою совершенно неподвижно и стараюсь не выдать, что его прикосновения делают со мной. Он первый мужчина, который прикасается ко мне за последние годы.

– Ты в порядке? – спрашивает он. Его губы приближаются к моему уху, и я стараюсь не качнуться назад к нему.

– Нормально, – заверяю я. Мой голос натянут, мышцы напрягаются, когда пытаюсь их зафиксировать.

– Немного расслабься, – говорит он. – Наклонись ко мне.

Я тихо вздыхаю и продвигаюсь к нему еще на дюйм.

– Так лучше, – говорит он. В его словах звучит хрипловатая нотка, и я стараюсь не оглядываться на него.

– Сейчас что?

Он проводит руками по моей спине и бедрам.

– Не теряй контроль, – говорит он.

Мои ресницы трепещут, а лук шатается в руке.

– Стоп.

– Прости – Я снова выпрямляю лук.

– Натяни его, – говорит он. Глубокий голос Лиама вибрирует надо мной, и я почти чувствую его губы на чувствительной коже мочки уха.

Я натягиваю стрелу. Натяжение лука отражает напряжение во мне. Я так близко к Лиаму, что его тепло струится по мне. Мой живот вздрагивает, и мне хочется отпустить стрелу. Освободиться.

– Нашла цель? – спрашивает Лиам.

– Да, – отвечаю шепотом. Я готова.

Он выдыхает, и его дыхание пробегает по моим волосам и коже. Мне хочется потянуться к нему.

– Отправь ее домой, – говорит он.

Я отпускаю стрелу. Сила и напряжение лука пускает ее вперед. Все предвкушение, вся натянутость вырываются наружу, и стрела летит по воздуху. Затем она попадает в цель с сильным ударом. Стук отзывается эхом в моем теле.

Опускаю лук на бок. На мгновение мы с Лиамом остаемся рядом. Мое сердце колотится, и я чувствую энергию, исходящую от него. Затем момент заканчивается, и он отступает назад.

– Ты сделала это. – Его голос напряжен.

Я поворачиваюсь и улыбаюсь ему. Стараюсь, чтобы на моем лице не было ни капли жара, который я чувствую.

Изучаю его лицо. Что мы здесь делаем?

Он дарит мне свою улыбку Лиама Стоуна. Эта вспышка ямочек и горестно изогнутые губы.

– Хорошая работа, – хвалит он. Его улыбка становится вежливой и дружелюбной. В ней нет тепла. Это просто я.

И на самом деле, это ничего не значит.

Я имею в виду, что прошло уже больше шести лет с тех пор, как мужчина прикасался ко мне, даже так случайно, как сейчас. Моя чрезмерная реакция ничего не значит. Я бы так отреагировала на любого парня, который уделил бы мне минуту, чтобы улыбнуться и сделать доброе дело. Правда.

– Похоже, я могу сделать все, что захочу, – пытаюсь вернуть нас к легкомысленной шутке.

– Конечно, можешь, – говорит он, и думаю, что он чувствует облегчение от того, что я игнорирую то, что произошло только что.

– Спасибо за это. – Я рукой показываю на Бин. – Ты даже не представляешь, как много это значит.

– Ничего.

– Все равно.

Он качает головой.

– Ничего не значит. Я просто пытаюсь вернуть свою карьеру. Ни больше, ни меньше.

Тепло, разгорающееся в моем животе, исчезает.

– Да, – говорю я. – Понимаю.

А я просто пытаюсь сделать Бин счастливой. Ни больше, ни меньше.

Я не могу придавать этому слишком большое значение. Как сказала бы бабушка Энид, это приведет лишь к чудовищному несчастью и адскому разочарованию.

Глава 9

Лиам

– Давай позавтракаем, – говорю я.

Сейчас шесть тридцать утра, и мы с Джинни стоим в утреннем тумане, стелющемся над полем рядом с моим домом. Мокрая роса сверкает серым и серебряным на фоне зеленой и коричневой травы позднего лета. Несмотря на то, что сейчас должно быть градусов двадцать семь, а я весь вспотел, утренний воздух все равно прохладный.

Я смотрю на Джинни. Она в своих крошечных шортах из спандекса, спортивном бюстгальтере и майке с открытой спиной. Конечно, по ее рукам бегут мурашки.

– Как насчет кофе? – спрашиваю я. – Мне кажется, ты любишь кофе.

Она поднимает бровь и на ее губах появляется намек на улыбку, что так нравится мне в последнее время. Этот взгляд означает, что она думает о чем-то невероятном. У нее был такой взгляд, когда она впервые постучала в мою дверь, когда облила меня дешевым виски, когда нарядила меня в костюм и... много других раз, но каждый из них означал, что грядет что-то хорошее.

– Ладно, – говорит она. – Ты хорошо поработал. Можешь выпить чашечку кофе, а потом отдохнуть.

– Я должен платить за кофе дополнительными упражнениями?

Она смотрит на меня тем самым взглядом и направляется к своей машине. Я радостно следую за ней, наблюдая за покачиванием бедер, когда Джинни уходит. Стараюсь не думать о том, как мне нравится ее общество и как каждое утро я просыпаюсь с рассветом, радуясь тому, что мне пора вставать. Потому что она скоро придет.

Как будто с ней я снова начинаю чувствовать.

Я качаю головой. Не хочу думать об этом. Все очень быстро усложнится, если я продолжу эту тему. Сейчас у меня на уме только одно – привести себя в форму и вернуться в Голливуд. Никаких отклонений.

Десять минут спустя мы подъезжаем к фургону на пустынной стоянке. Джинни опускает окно и наклоняется к открытому окну серебристого трейлера, торгующего кофе.

– Привет, Мона. Хорошее утро, скажи? Нам два больших черных кофе, – говорит она.

– Привет, Джин. – Мона, улыбается Джинни. У нее большие, красные щеки, пышные волосы и много синих теней для век. Она смотрит на меня, и ее глаза широко раскрываются за очками. – Ну, будь я проклята. Вы тот самый актер.

Я изображаю свою самую очаровательную улыбку.

– Мое почтение, – говорю я.

– Ну, – говорит она. – Не знаю, как некоторым, но мне бы хотелось сказать, что вы мне не понравились в том фильме про динозавров. Слишком много ругани.

– Э-э-э... – Смотрю на Джинни и качаю головой. Никогда в жизни я не снимался в фильме про динозавров.

Мона трясет передо мной чашкой.

– И в фильме про инопланетян. Зачем нужно было участвовать в чем-то таком жестоком?

– Эмм... – Я прочищаю горло.

Джинни хмыкает в свою руку.

– Билл, иди сюда, – кричит Мона. Невысокий мужчина появляется в поле зрения. – Смотри, это тот актер, который живет на старой ферме Ридли как отшельник. Он сошелся с Джинни Уивер.

На щеках Джинни вспыхивает яркий румянец.

– О нет, Мона. Я просто его личный тренер. Ему нужно привести себя в форму для роли в кино.

– Да, ладно, – говорит Мона.

Я кашляю, чтобы скрыть смех. Мона обмахивает себя веером, и я думаю, что у нее и Джинни разное представление о том, что значит «личный тренер».

Билл высовывает голову из окна.

– Ты мне очень понравился в «Человеке-пауке», – говорит он.

– Эм, я не...

– Ты имеешь в виду тот фильм с рейтингом R? Тот, где было столько насилия? – спрашивает Мона.

Я стараюсь не уткнуться головой в руки.

– Подожди, пока мальчики не услышат, что я видел Человека-паука, – говорит Билл.

Плечи Джинни начинают трястись. Ее лицо покраснело, она сжала рот, изо всех сил стараясь не рассмеяться.

– Спасибо за кофе, – говорю я.

– За счет заведения, – откликается Мона. – Только постарайся в будущем не демонстрировать столько насилия и ругани.

– Я постараюсь, мэм, – отвечаю я.

Кофе передан, и мы отъезжаем.

На светофоре Джинни фыркает, потом начинает смеяться и никак не может остановиться. Она задыхается и вытирает глаза.

– Боже мой. Ты бы поглядел на свое лицо. Они отчитывали тебя за фильмы, в которых ты даже не снимался.

– Они даже не поняли, – говорю я.

Ухмыляемся друг другу, и я думаю, что мы будем смотреть друг на друга так еще долго, но позади нас сигналит машина.

Джинни оглядывается на дорогу и устремляется вперед.

На трассе 511B она поворачивает налево.

– Куда мы едем? – спрашиваю я.

– Это секрет, – говорит она.

– Мы уже на месте? – интересуюсь я.

Она бьет меня, а я смеюсь.

– Я покажу тебе «уже на месте», – говорит она.

Я улыбаюсь, затем откидываюсь назад и смотрю, как она ведет машину. Время от времени делаю глоток горячего черного кофе. Мона и Билл действительно знают, как приготовить хороший напиток. Обычно я люблю кофе со сливками, но этот настолько хорош, что мне ничего не нужно.

Туман рассеялся, и часы на приборной панели показывают, что уже почти семь утра. Мягкий свет разливается по округлым верхушкам деревьев и холмам. Джинни все еще румяная и цветущая. Утро ей очень идет.

Машина замедляет ход, и Джинни сворачивает на широкую гравийную дорогу. Она едет по ней полмили, а затем останавливается на стоянке с деревянными железнодорожными столбиками, обозначающими места.

– Мы на месте, – говорит она.

Я вылезаю из машины вслед за ней. Мои мышцы протестуют, и я разминаю их, впитывая свежий запах летнего леса и слушая пронзительный крик птицы. Неподалеку растет куст жимолости, источающий сладкий приторный аромат.

Джинни идет ко мне, и гравий хрустит под ее кроссовками.

– Где мы? – спрашиваю я.

Она кивает головой в сторону узкой грунтовой дорожки на краю леса.

– Пойдем.

Джинни оглядывается на меня, чтобы убедиться, что я иду за ней. Я еще не пошел, но следую, когда она улыбается мне.

Она бежит трусцой среди деревьев, и я не отстаю от нее. Мы уже бегали сегодня. Джинни беспокоилась, что слишком много бега может повредить мое бедро и спину, но я проконсультировался со своим врачом, и мне все разрешили. Мне приятно размять ноги. Грязь тропы вздымается за нами.

Затем, когда уже собираюсь спросить, добрались ли мы до места, лес расступается, и я останавливаюсь на краю каменного уступа.

– Вау, – восклицаю я.

Джинни замечает мое выражение лица.

– Тебе нравится?

– Это невероятно.

В десяти футах под нами озеро. Вода по-утреннему гладкая, на ее поверхности нет ни малейшей ряби. В ней отражается глубокая синева неба, белые облака и зелень окружающих деревьев. Я смотрю вниз, мы вдвоем отражаемся в воде, стоя на вершине выступающего белого уступа. Кряква и ее подружки кричат, проносятся над головой, а затем садятся на озеро. Вода плещется об их бьющиеся крылья, затем покрывается рябью и расходится, пока мелкая волна не ударяется о скалистый край.

– Мы можем? – Я даже не думаю о том, что прыжок очень похож на падение. И если я прыгну, то ощущения будут такими же, как и раньше.

Потому что я бы хотел нырнуть, как та кряква.

Джинни кивает. Затем она стаскивает с себя майку и бросает ее на камни. Мои мысли улетучиваются. Она прекрасна.

Я вглядываюсь в гладкость ее кожи, в ее живот и бедра. Она снимает кроссовки. У нее самые нежные, самые милые маленькие пальчики. Я хочу поцеловать каждый из них. Внезапно прихожу в движение. Не хочу остаться позади. Я стягиваю с себя обувь и футболку и сваливаю все в кучу.

Когда оглядываюсь на Джинни, она не сводит взгляда с моей груди. У нее странное выражение лица. Я смотрю вниз, что-то не так? Но нет, это все еще я. Хотя, может быть, немного более плоский, чем несколько недель назад. Но это все еще я.

Я снова смотрю на нее.

Она отступила на несколько шагов, колени согнуты. В ее глазах блеск.

– Последний, – говорит она.

Мои глаза расширяются, и она начинает бежать.

– Бежит три мили, – заявляет она, проносясь мимо меня.

Она смеется, и я устремляюсь за ней. Я не думаю ни о высоте, ни о страхе, ни о том, что можно сломать кости. В голове только одно – бежать за ней и ловить этот смех.

Мы оба достигаем края одновременно. Я хватаю ее за руку.

Кричу, когда мы летим по воздуху. Наши пальцы переплетаются, и мы падаем. Мой желудок рвется вверх, чтобы встретиться с моим горлом. Но дыхание не перехватывает, и я сжимаю ее пальцы.

Потом мы падаем в воду. Холодная вода подхватывает нас, и мы погружаемся в озеро. Я теряю руку Джинни. Открываю глаза. Около меня плавают пузырьки воздуха, вокруг – озерная трава. Джинни выныривает на поверхность, и я следую за ней. Вырываюсь на воздух и втягиваю его.

Она плещется рядом со мной, и я плыву к ней.

– Ничья, – говорит она.

Я делаю несколько гребков, чтобы подплыть ближе. Вода здесь глубокая. Не менее пятнадцати футов, и мы находимся примерно в двадцати футах от низкого уступа. Вода теперь стала неспокойной, взбаламученной нашими прыжками и ударами.

Только сейчас до меня доходит, что я прыгнул и упал, но не запаниковал. Я проверяю, не сдавило ли мне грудь, не распространилось ли онемение по конечностям. Ничего.

Я смотрю на Джинни в изумлении. У меня получилось. Мы сделали это.

Понимает ли она?

Она улыбается мне.

Да. Думаю, понимает.

– Хорошо. Время игры закончилось, – говорит она. – Давай десять кругов.

Я смотрю, не шутит ли она, но она совершенно серьезна.

– Да, мэм, – соглашаюсь я.

Пока я плаваю вольным стилем по озеру и обратно, Джинни лежит на выступе и греется в лучах восходящего солнца. Каждый раз, когда уплываю, я думаю о том, чтобы мельком увидеть ее длинные ноги. Каждый раз, когда плыву обратно, делаю дополнительный вдох, чтобы украдкой взглянуть на нее. Я чувствую, что она тоже наблюдает за мной. И мне это нравится. Она смотрит на меня так, будто я достоин внимания.