Текст книги "Козни качка (ЛП)"

Автор книги: Сара Ней

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Это то самое дерьмо, о котором я говорю.

Я его почти не слышу.

– Разве вы, ребята, не попадаетесь все время с этими вечеринками? – спрашиваю я его в ответ.

– Иногда. – Его широкие плечи двигаются вверх и вниз. – Но в основном – нет.

– Каким образом? Я имею в виду, музыка такая громкая.

– Кто вызовет полицию, Скарлетт? Регбисты из соседнего дома? Футболисты с другой стороны улицы? – Он наклоняется ко мне, протягивает свои длинные конечности, тянется, пока не достигает меня, крадет мою бутылку воды.

Жадно глотает её.

Я наблюдаю, как напряженные мускулы его загорелого горла спускают воду вниз, отводя взгляд, только когда он глотает. Сжимает пластиковую бутылку двумя руками.

– Другие команды тоже веселятся, когда у них межсезонье.

– Имеет смысл. А кто бы не хотел? Вы, ребята, много работаете.

Мой взгляд упал на дом через дорогу, тусклые огни сияют в его окнах, но в остальном, никакой активности.

– Тот дом напротив, на который ты смотришь? – спрашивает он. – Там живут десять футболистов.

– Десять!

Как такое может быть? Это крошечное местечко. Я продолжаю изучать черный, как смоль, дом. – Мне кажется, там тихо.

– Потому что половина из них находится в этом доме, вероятно, в хлам. Позже нам придется тащить некоторых из них домой. Другая половина соблюдает комендантский час.

– А ты?

– Что я?

– Что ты за игрок? Нарушитель правил, или ты…

– Играю по правилам? – Пауза. – Ты будешь удивлена, когда узнаешь, Скарлетт, – я улыбаюсь, наслаждаясь звуком моего имени на его губах, – что как капитан команды, я обязан подавать хороший пример остальным членам моей команды, особенно новичкам и начинающим игрокам.

– Звучит благородно.

– Это не только развлечение – это ответственность.

Я изучаю его, пытаясь прочесть выражение его лица, протягиваю ему новую бутылку воды и открываю одну для себя.

– Я никогда не нарушала правила и не лгала об этом.

Он изучает меня в ответ, поднося бутылку ко рту и делая большой глоток.

– Какое именно? – Я хочу знать.

– Я часто нарушал комендантский час, когда был первокурсником – очень часто, – и несколько раз помогал девочкам проникать в отель во время выездных игр. Кстати, мы называем это дорожным сексом. – Наступает долгая пауза, пока он обдумывает свои многочисленные нарушения. – Иногда мы выходим выпить во время сезона, когда нам не положено.

– Не положено? Я думала, что у вас полный произвол.

Покачивание его головы свидетельствует об обратном.

– Нам дают одну ночь в неделю, чтобы выйти.

Только одну?

– Я этого не знала.

– Да, обычно это суббота. – Он делает коробку своими руками, используя свои пальцы, чтобы создать углы. – Видишь ли, если наши тренеры не будут контролировать некоторых ребят, то, черт возьми, они просто не смогут играть на таком уровне. Это как когда учитель выходил из комнаты в начальный школе – полный хаос. Дурная слава, толпы… наркотики, секс, выпивка… это слишком много, чтобы справиться.

– Я никогда не думала об этом в таком ключе.

Роуди ставит свою бутылку с водой на перила, балансируя ей, вертя крышку, пока она не начинает вращаться.

– У меня никогда не было эротических снов.

– Чувак, какого черта! – бормочу я. – Откуда это? Дай девушке небольшое предупреждение.

– Ну и что? А у тебя были?

– А разве девушкам могут сниться эротические сны? У них даже нет необходимого оборудования.

– Это ты мне скажи.

Я закатываю глаза за неимением лучшей, более зрелой реакции, делая медленный глоток из бутылки с водой. Роуди внимательно наблюдает со своего насеста на перилах, глотая остатки воды.

– Просто для ясности, мы не собираемся начинать грязные разговоры. – Ничего хорошего из этого не выйдет; я не знаю, выдержит ли мое сердце что-то случайное, а разговоры о сексе только заставят меня почувствовать себя уязвимой.

– А почему бы и нет?

– Потому что, как только мы пойдем по этой дороге, все станет странно. Поверь мне.

– Как так?

– Я читала об этом в какой-то статье.

– Чтение – это плохо, ты должна остановиться. – Он щелкает языком. – Значит, ты хочешь сказать, что не сидишь и не болтаешь со своими друзьями всякие извращения?

Я бросаю на него взгляд. Его застенчивая улыбка не сулит мне ничего хорошего.

– Я никогда не разговаривал с друзьями, как извращенец.

Он глотает.

Я глотаю. Вытираю рот.

– Прекрати это делать.

Он смеется.

– Я никогда не смотрел порно один в своей комнате.

– Может, ты прекратишь?!

Мы оба пьем.

– Мы должны начать пить алкоголь, когда играем в эту игру. Это было бы намного веселее, и представь, как мы были бы пьяны.

Это точно.

– У меня такое чувство, что ты оказываешь на меня ужасное влияние, Роуди Уэйд.

– Возможно, я оказываю на тебя дурное влияние, но тебе это явно нравится, и я сомневаюсь, что ты приходила бы сюда каждую пятницу, если бы тебе не нравилось быть отвергнутой.

Я не говорю ему, что возвращаюсь, чтобы увидеть его, что не чувствую себя отвергнутой – я чувствую себя взволнованной. И предвкушаю каждый день недели, как они заканчиваются, что приводит к моему новому любимому дню недели: пятнице.

Нет, я не чувствую себя отвергнутой.

Я чувствую трепет от того, что нахожусь с ним на этом крыльце.

– Это действительно имеет смысл, если подумать: тебе несколько раз говорили, что тебя не пускают в дом, и вот ты здесь уже третью неделю подряд. Признайся, тебе нравится быть там, где тебя не должно быть. Это что-то вроде взлома и проникновения.

– Ты что, специалист по психологии? – я шучу.

– Да.

– Серьезно?

– О да, я большой поклонник Фрейда. Огромный. – Огромные бицепсы Роуди выпирают, когда он засовывает руки под мышки, все еще скрещенные на груди. – А ты? Какая у тебя специальность?

– Морская биология.

– Серьезно? Это чертовски круто, жаль, что ты в Айове.

Это в основном та же самая реакция, которую я получаю от любого, кому говорю.

– Я понимаю это, Роуди. Было бы здорово, если бы я была рядом с океаном, но… – меня не приняли нигде на побережье – даже близко. Конечно, я не рассказываю об этом Роуди.

Его рот кривится в улыбке, руки все еще в подмышках.

– Какое твое любимое морское существо?

– Кораллы.

Его брови хмурятся, а голова откидывается назад.

– Как это может быть морское существо?

– Коралл живой, – страстно восклицаю я. – И это так прекрасно. Ты когда-нибудь занимался подводным плаванием? Или плаванием с маской? Тысячи организмов обитают внутри одного рифа. – Я закрываю рот, прежде чем из моего рта выльется поток слов о моей любви к подводной жизни океана.

– Как Немо.

– Именно, – ухмыляюсь. – И его отец.

– И Дори. Боже, эта рыба что-то с чем-то.

Мы улыбаемся друг другу, как идиоты. Легкая улыбка Роуди заставляет меня прочистить горло, его пристальный взгляд пугает меня. Внезапно смутившись, я ковыряю подол куртки, теребя молнию.

Я уже говорила, какой он красивый? Особенно когда сосредоточен.

И прямо сейчас, он сосредотачивает все свое внимание на мне.

– Наверное, мне пора идти. – Я встаю, держа руку наготове, чтобы оттолкнуться от деревянного крыльца. – Становится холодно.

Его следующий вопрос пригвоздил меня к месту, и моя задница снова упала на кулер.

– Тебя не беспокоит, что твои друзья оставляют тебя здесь?

– Ты, кажется, действительно зациклился на этом… нет, мои друзья не оставляют меня здесь.

Они стараются держаться подальше, чтобы я могла побыть с ним наедине.

– Я не зацикливаюсь на этом, просто хочу знать, что им не насрать на тебя.

– Почему? Ты чувствуешь себя защищенным? – Я пытаюсь пошутить, но проваливаюсь, его рот все еще сжат в прямую линию.

Черт.

– Я думаю… – я подыскиваю нужные слова. – Я не собираюсь винить их за то, что они любят вечеринки точно так же, как они не винят меня за то, что я ношу пуховые пальто на эти вечеринки.

Он не может понять, серьезно я говорю или умничаю.

– Напомни мне, где ты с ними познакомилась?

– Общежитие. – Я тереблю выбившуюся из рукавиц нитку пряжи. – Мои лучшие друзья из дома учатся в других колледжах, ты же знаешь, как это бывает. Я не вижу их, если только это не праздник или что-то еще. У меня есть друзья из моих классов, но они много учатся.

Это то, чему я тоже должна уделять больше внимания, если хочу улучшить свои оценки.

– Как ты думаешь, эти твои друзья внутри понимают, что тратят свое время на моих товарищей по команде? – размышляет он, жуя насадку своей бутылки с водой.

– Что ты имеешь в виду?

– Дерек и Бен? Бринкман? Они могут быть придурками, но могут учуять золотоискателя за милю – без обид, но те девушки, с которыми ты пришла, пахнут отчаянием. – Он лениво улыбается, когда бутылка касается его губ. Кривая усмешка, глаза прикрыты. Он выглядит удовлетворенным. – Не то, что ты.

– А что я? – Бабочки в моем животе трепещут крыльями.

Он пожимает плечами.

– Я не мог понять, что ты делала с этими двумя. Они даже близко не находятся в одной лиге с тобой.

– Ты только что намекнул, что я классная?

– Почему в это так трудно поверить?

Я перестраиваюсь, пытаясь устроиться поудобнее, переставляя ноги.

– Знаешь, когда мы втроем были первокурсниками, нам было гораздо веселее. Дело было не в парнях, вечеринках и встречах.

– Чем вы занимались? Были, типа, вечеринки с ночевкой и все такое?

– Что-то вроде того, – я смеюсь, сдерживая улыбку, останавливаясь с новым ходом мыслей. – Знаешь, о чем я не могла перестать думать, когда Бен и Дерек приставали к моим друзьям?

– О чем?

– Все, о чем я могла думать, это каково было бы встречаться с ними. Они были такими скучными, безликими.

– В каком смысле?

– Бен продолжал лгать о самом тупом дерьме, например, что выиграл титул Мировой серии колледжа, и его подкаты были настолько ужасны, что даже я знала кульминационные линии. Ноль усилий. Знаешь, о чем это мне говорит, Роуди Уэйд?

Роуди переминается на перилах.

– О чем это тебе говорит?

– Он будет эгоистичным в постели. – В данный момент я жалею, что не взяла пиво вместо воды. – Держу пари, он не даритель.

Роуди слегка поперхнулся водой.

– Давай ещё раз?

Мои руки скрещиваются на груди, и я ухмыляюсь его каламбуру – давай еще раз, – хихикая в воротник пальто, потому что иногда бываю такой же юной, как пятнадцатилетний мальчик.

– Я бы предпочла встречаться с кем-нибудь хорошим в постели, а ты? – Это риторический вопрос, и я не жду от него ответа. – Дерек и Бен просто болтуны. Завалил и свалил – это про них. – Я небрежно бросаю реплику, как будто постоянно отпускаю подобные шуточки.

На самом деле нет.

Я просто хочу увидеть выражение его лица.

Роуди Уэйд не разочаровывает; его покерное лицо отстой, и он был бы ужасным карточным партнером в Вегасе. Его глаза слишком широко распахнуты. Очевидно, шокирован. Его брови, когда-то нейтральные, теперь вздернуты на линию волос.

Мой нос морщится при мысли о Дереке в постели, и я подавляю фырканье, довольная тем, что мне удалось удивить Роуди.

– Что?

– Не могу поверить, что ты только что это сказала.

– Завалил и свалил? – Выражение моего лица – чистая невинность. – Ты никогда его не слышал? Это как сунул, вынул, слинял. Ну, знаешь, секс на одну ночь?

Его смех почти маниакален.

– О, ты не обязана мне ничего объяснять – я о них слышал. Я просто удивлен, что ты так говоришь. Ты кажешься такой…

Я с любопытством наклоняюсь к нему.

– Какой?

– Ты… выглядишь так, как будто ты, ну, знаешь, человек с сильной моралью.

Это правда. Я откидываюсь назад, довольная, что сумела удивить его своим сквернословием.

– У меня сильная мораль – это не значит, что я не могу бросить несколько дрянных фраз.

– Я имею в виду, что ты похожа на девушку, которая хранит себя.

– Что ты имеешь в виду?

Я не храню себя; я просто не нашла никого, с кем хотела бы потерять свою девственность, хотя была близка к этому после выпускного бала в средней школе. Он был симпатичным, и мы изредка встречались, поэтому я позволила ему снять номер в отеле и спланировать все это.

Когда дошло до дела, он пытался напоить меня – так по-джентльменски, – и вместо этого мы поссорились из-за количества спиртного и презервативов, которые он принес.

Забавный факт обо мне: я девственница.

Все мои «части удовольствия» целы, никогда не нарушались (к сожалению), хотя одно можно сказать наверняка: я определенно не сохраняю себя для брака. Я просто не нашла никого, кто был бы достоин моей V-карты.

Роуди молча наблюдает за колесами, крутящимися у меня в голове, довольствуясь тем, что я думаю, наблюдая, как мучаюсь из-за отсутствия оргазмов в моей жизни, тех, которые не вызваны самой собой.

– Ты совершенно прав. – Мои плечи беспечно поднимаются и опускаются. – Может быть, я храню себя – я храню себя для связи. Хочу чувствовать себя хорошо после того, как приму решение, а не сожалеть о нем. Так что пока не появится Мистер без сожалений…

– Мистер без сожалений, – повторяет он. – Интересно, как он выглядит.

Он похож на тебя.

Он выглядит как Роуди, и я даже не знаю, как его настоящее имя. Недовольный звук поднимается из моего горла, очень похожий на хмыканье, поэтому прочищаю его. Просовываю большие пальцы между согнутыми коленями.

– Знаешь, что я хотела бы узнать? – я размышляю. – Твое имя.

На несколько секунд, пока музыка меняется внутри, у нас наступает полная тишина. Тихо, пока он поднимается во весь рост, делая несколько рассчитанных шагов в мою сторону.

Это короткая прогулка, и затем он присаживается, выхватывая пустую бутылку из моей руки, все еще сидя на корточках, бросает ее. Швыряет бутылку так, что она парит дугой на помойку. Ударяется о заднюю стенку бака, отскакивает и со свистом исчезает внутри.

Согнув колени, Роуди садится на корточки передо мной, садится очень близко, всего в трех дюймах от моего лица, теплое дыхание обдувает мои губы.

Все его черты омрачены темнотой.

– Обещаешь никому не говорить? – Его низкий голос звучит заговорщицким шепотом.

– Это что, секрет?

Он отрицательно качает головой. Нет.

Я сглатываю комок в горле, давая ему дерзкий ответ:

– Этого нет в интернете?

На этот раз он кивает, его белые зубы играют в прятки между губами.

– Да, это есть в интернете, но, похоже, ты единственная, кто не искал его.

– Я бы хотела узнать его сейчас.

– Я это вижу.

И он дает мне желаемое, так близко и лично, дуновением ветра против моей кожи. Я чувствую запах пива, которое он пил раньше, и холодный предзимний воздух, льнущий к его коже.

– Стерлинг.

– Стерлинг, – выдыхаю я, не в силах остановиться.

Я повторяю его про себя, романтизируя звучание.

Безукоризненный. Да. Он похож на Стерлинга.

Это сильное мужское имя. Капризное и немного мечтательное имя героя любовного романа.

Сексуальное.

Предназначенное для тихих стонов и прерывистых вздохов в спальне.

Рррррр.

– Ты хочешь, чтобы я так тебя называла?

– Тебе и не обязательно это делать. – Если только ты сама не захочешь. Он не произносит последнюю часть вслух, но я почему-то знаю, что он имеет в виду.

Я извиваюсь на своем месте, а он остается сидеть на корточках передо мной, расставив ноги и свесив руки между бедер, балансируя на корточках.

Кровь бежит по всем венам моего тела, нервы вибрируют, когда он кладет костяшки пальцев мне под подбородок, чтобы поднять мой взгляд, и ласкает мою челюсть своим гигантским большим пальцем.

– Что ты делаешь? – шепчу я.

– Даже не знаю.

Краем глаза я замечаю деревянные качели в конце веранды, покачивающиеся на легком ветерке. Туда-сюда, поскрипывая. Они старые, подвешенные на шатких ржавых цепях, краска стерлась много лет назад и никогда не была заново отполирована.

Я прерываю этот момент, будь я проклята, если не сделаю этого, потому что мои нервы не готовы к этому горячему моменту.

– М-можешь помочь мне встать? – Мой голос дрожит. – Я собираюсь покачаться на качелях.

Роуди встает, протягивает мне свою большую раскрытую ладонь, и прежде чем взять ее, я изучаю подушечки его пальцев: грубые, мозолистые и крепкие.

Руки того, кто много работает, кто прикладывает усилие.

Я провожу рукой по чувствительной коже, обхватывая его большим пальцем, и он тянет меня нетребовательным рывком, пока я не становлюсь на обе ноги.

Шипение. Трепет.

Я вздрагиваю.

– Спасибо.

Он молча смотрит на наши сцепленные ладони. Сжимает мою маленькую ладошку в своей гигантской, и я замечаю контраст в нашей коже. Темнота и свет. Грубый и мягкий.

Затем он тянет меня к качелям.

Мы вместе плюхаемся на сиденье, мои ноги едва касаются земли, и я с некоторым усилием толкаю ее носком коричневого ботинка.

– Откуда ты родом? – Он вызывает у меня ненасытное любопытство.

– Флорида.

– Флорида! – я почти кричу.

Атлантический океан. Песок. Солнце.

Морская жизнь.

Кораллы и рыбы-клоуны.

Я бросаю на него застенчивый взгляд, откидывая назад прядь волос.

– Прости. Я не хотела кричать.

– Хорошо, я понял. – Он переплетает наши пальцы, и я хочу умереть. – Ты и твоя одержимость океаном. Если бы ты сказала, что выросла на стадионе «Доджер», я бы тоже закричал.

Такой милый.

Я сдерживаю улыбку, прикусив нижнюю губу, наблюдая, как мои ноги ударяются о половицы, давая качели еще один толчок.

– А как насчет тебя? Откуда ты? – спрашивает он в свою очередь, бросая на меня косой взгляд, изучая мой профиль.

Я чувствую, как он скользит по моему лицу, поэтому заставляю себя смотреть прямо перед собой, щеки пылают.

– Я отсюда, примерно в двух с половиной часах езды на север. Полагаю, это делает меня местной?

Айова. Длинные участки шоссе и соевые поля. Кукуруза.

Без выхода к морю.

– Почему ты не остался во Флориде? – Спрашиваю я в ночное небо, высматривая звезды среди скоплений серых облаков. – Разве там нет приличной бейсбольной программы?

Лучше, чем приличная, она феноменальная. Я слышала, как мой отец поэтично описывал это дюжину раз, когда моя семья ожидала, что я поступлю в Филадельфийский университет.

– В Таллахасси? Да, есть приличные. – Он скромничает, университет входит в пятерку лучших по бейсболу в стране. – Но они не предложили мне достаточно денег, чтобы играть там.

– Из какой части Флориды ты родом?

– Из Таллахасси. – Он грустно усмехается. Звук выходит гортанный и глубокий, такой глубокий и чувственный, что я благодарна мраку, скрывающему жар, ползущий по моим щекам, и звукам из дома, заглушающим стук моего бьющегося сердца.

– Ты хотел убраться оттуда к чертовой матери, да?

– В основном. Вырасти в университетском городке, а потом остаться в этом же университетском городке? Они не могли предложить мне достаточно, чтобы я остался, честно говоря. Моя мама приходила бы каждый чертов уик-энд, чтобы привезти мне передачки и прочее дерьмо.

– Я знаю, но… Флорида.

Мой тихий вздох – мечтательный и тоскливый.

Солнце, песок и купальники…

– Когда ты так шепчешь это слово, становится жутко, – он смеется, и я толкаю его локтем, дразня. Флиртуя. – У тебя кораллы, дельфины и всякое странное дерьмо в голове.

Виновна.

Он тоже у меня в голове.

– Я все еще не понимаю, как кто-то мог уехать из Флориды. – Я знаю, что это звучит немного чересчур, но мне все равно. Я бы все отдала, чтобы жить на побережье, рядом с открытым морем, с волнами.

– Потому что там жарко и многолюдно, и куда бы ты ни пошел, всюду полно назойливых туристов или сезонных птиц, прибывших в город на зиму.

Он толкает качели вперед, когда они замедляются.

– Это не может быть причиной, по которой ты туда не пошел.

Я знаю, что повторяюсь, но кто в здравом уме откажется от стипендии в Филадельфийском университете?

Сумасшедший, вот кто! Меня не приняли ни в одно интересное место, только в Айову, штат Айова, колледж в Висконсине и один, застрявший между Миннесотой и Северной Дакотой.

Ни китов, ни воды.

– Очевидно, что это не единственная причина. Когда я приехал с визитом в Айову, я подружился с командой – здесь силен товарищеский дух. Оборудование здесь новое, современное, и, я не знаю… в то время мне казалось, что это лучшее решение для меня.

В то время?

– А теперь?

– Теперь я жалею только тогда, когда мы проигрываем, – смеется он, кладя наши соединенные руки на свое твердое бедро.

Я смотрю на него, изучаю темные волосы, рассыпанные по костяшкам его пальцев, которые я едва могу разглядеть в свете фонарей на крыльце.

Я сглатываю, переводя взгляд на луну.

– Средний Запад совсем не эпицентр активности, – не могу не отметить, мой голос немного дрожит. Проклятие. – Тебе здесь не скучно?

– Может быть, немного, но я действительно люблю этот кампус – он чертовски великолепен. У нас на Юге таких зданий нет.

Я спокойно мысленно перечисляю все причины, по которым он должен был пойти в колледж в своем родном штате: оплата обучения, пляж, Диснейуорлд, круглогодичное солнце, пляж.

– Ураганы.

Дерьмо.

– Я сказала это вслух?

– Только часть, – он тихо смеется. – Ты это пробормотала.

Я смотрю в сторону дома, смотрю через окна, смотрю на всех, кто внутри, смеется, пьет и веселится. Несколько одетых в джинсы задниц прижимаются к стеклу, и внутри люди танцуют под громкий, бодрый саундтрек.

Это громкий, грохочущий бас, и совсем не в моем музыкальном вкусе.

Я ни капельки не хочу оказаться на вечеринке.

Меня вполне устраивает сидеть здесь с Роуди-Стерлингом и узнавать о нем побольше.

– Так на какой позиции ты играешь?

– Шорт-стоп.

– И у тебя хорошо получается?

– Я получил двадцать три предложения о полной стипендии.

Черт возьми. Такое действительно случается с людьми?

– Я еще не ходила смотреть игру команды. Бейсбол больше по душе моему отцу, чем мне, – смущенно признаюсь я.

Рядом со мной его широкие плечи небрежно пожимаются.

– Обычно девушки приходят на игры по одной из двух причин. – Он показывает свой указательный палец. – Первое, они большие поклонники этой игры. – Он показывает свой большой палец. – Или второе, они большие поклонники игроков.

– Мне всегда было интересно, каково это – играть перед такой огромной толпой. Это когда-нибудь заставляло тебя нервничать?

– Раньше, когда я был новичком, но теперь уже нет.

– Какая твоя любимая часть игры?

– Победа, – бесцеремонно сообщает мне его хриплый голос.

– Это всегда было и моей любимой частью.

– Ты играешь в бейсбол?

– Я играла в софтбол в старших классах. Честно говоря, это не совсем моя страсть, но я также играю здесь, во внутренней лиге. Надо же что-то делать.

Как я уже говорила, мой отец помешан на игре, и когда я была маленькой, он записал меня в каждую спортивную команду нашего города. Он так же тренировал некоторые из них.

– Ни хрена себе, на какой позиции?

– Обычно на третьей базе, в зависимости от того, кто появится.

– И у тебя хорошо получается?

– Скажем так: я получила ноль предложений о полной стипендии.

Громкий смех Роуди, акцентирующий свежий ночной воздух, словно восклицательный знак, его ноги качают качели под нашими задницами, заставляя цепи реветь.

– Когда начинается твой сезон?

– После зимних каникул мы начинаем тренироваться, затем у нас есть несколько предсезонных игр.

Январь.

– Ты действительно специализируешься в психологии? Ты ведь не шутил?

Господи, откуда берутся все эти вопросы?

– Да, я действительно специализируюсь в психологии. Если я не буду профессионально играть в бейсбол, то получу степень магистра и доктора. – Роуди опускает голову, почти робко, осматривая землю, пока качели раскачиваются взад и вперед. – Может быть, ты позволишь мне оценить тебя для науки?

Я не знаю, как ему это удается, но Роуди поворачивается ко мне своей внушительной фигурой, поджимая под себя ногу, разжимая наши руки и лениво кладя руку на спинку качелей. Барабанит пальцами по дереву, зеленый взгляд изучает все морщинки на моем лице.

Вот почему я продолжаю возвращаться – из-за этого момент. То, как напряженно он смотрит на меня, как будто я красивая и интересная даже в этой нелепой одежде. То, как его глубокий голос вибрирует в моей груди и будит этих чертовых бабочек каждый раз, когда он говорит.

Его легкий смех. Его обезоруживающая улыбка и восхитительный запах лосьона после бритья, душа и свежего воздуха.

Боже, он очарователен. Симпатичный и забавный, и он заставляет мое сердце не просто биться, а трепетать. Мужественный и сильный, я провела большую часть вчерашнего вечера, просматривая его бейсбольные видео онлайн в течение двух часов.

Двух!

Видео того, как его рука опускается, чтобы забрать мяч для тренировок на поле перед игрой.

Видео после видео о том, как он сжимает мяч тремя пальцами, прежде чем бросить его в питчера. Я наблюдала, как он изучает поле под козырьком своей пыльной черной кепки, с торчащими из-под полей волосами. Смотрела, как он вытирает пот, сжимая мяч в кулаке.

Шесть футов два дюйма флоридийской сексуальности.

Ммммммммм.

– У меня к тебе серьезный вопрос – это для психологической экспертизы.

Я киваю, теребя варежки, желудок медленно переворачивается.

– Хорошо.

– Если бы ты вдруг узнала, что твой внутренний монолог за последний час был услышан, насколько бы ты была смущена?

Чертовски смущена.

– По шкале от одного до десяти?

– Конечно, – протягивает он, опуская подбородок на ладонь – ту, что он положил на спинку качелей.

– Хм, может быть… – двенадцать. – Я не знаю, пять?

Я выдерживаю его взгляд, не мигая. Непоколебимо.

Его глаза сужаются.

– Ты что, врешь?

Я заставляю свой рот вытянуться в прямую линию. Это выдает меня.

– Пфф, нет.

– Да, это так. – Его улыбка так же ленива, как и его поза.

– Я думаю, ты никогда не узнаешь, не так ли?

Он закатывает глаза с усмешкой, и это определенно мило.

– Когда тебе в последний раз приходила в голову неприличная мысль?

Три минуты назад.

– Не могу вспомнить.

Роуди качает головой, потому что знает, что я вру. Я улыбаюсь, большой, зубастой и фальшивой улыбкой.

– А что насчет тебя?

– Думаю, ты никогда не узнаешь, не так ли, – невозмутимо произносит он, повторяя мой же ответ.

Черт возьми!

– Просто скажи мне. Пожалуйста. – Я хлопаю ресницами, надеясь, что это выглядит красиво и не похоже на то, что у меня в глазу застрял жук.

– Последняя неприличная мысль? – Он потирает щетину на подбородке. – Примерно полчаса назад.

Что мы делали тридцать минут назад?

– Когда мы ели?

– Да, Скарлетт, ты невероятно сексуальна, когда втягиваешь лапшу.

Роуди поджимает губы и резко вдыхает, изображая втягиваемую мной лапшу, звук, который она издает, и кислое выражение моего лица, когда я их ем.

Я наклоняю голову, постукивая по подбородку кончиком указательного пальца.

– Ну, Роуди Уэйд, я хотела сказать то же самое о том, как ты ешь курицу. Ням-ням-ням.

Я причмокиваю губами, как лягушонок Кермит, затем откидываю голову назад, изображая, как он закидывает содержимое коробки в рот.

– Ты сейчас такая чертовски милая, – смеется он.

Я как раз собиралась сказать то же самое о тебе.

Я опустила глаза, пиная землю, боясь выдать себя.

– Ты так говоришь, потому что любишь поесть.

Он долго колеблется.

– Да, конечно.

Я поднимаю голову.

– Это ты со мной флиртовал?

– Ты думаешь, я с тобой флиртую?

– Может, ты прекратишь это делать? Отвечать на вопросы вопросами? Шаблон Зигмунда Фрейда уже устарел. – Хотя, это заставляет меня задуматься… – Ты пытаешься применить реверсивную психологию, чтобы я флиртовала с тобой?

– Нет, но, черт возьми, почему я об этом не подумал? Я придержу эту идею в заднем кармане.

– Сделай это, положи её прямо в свой задний карман.

Несколько человек выходят из дома, сетчатая дверь с грохотом ударяется о косяк. Я достаю мобильник из кармана пальто и, разблокировав его, проверяю время.

Почти полночь. Святое дерьмо.

Я перестаю раскачиваться. Потягиваюсь.

– Мне действительно пора идти.

– Да, я тоже должен. – Роуди встает вместе со мной, засовывая свои большие лапы в глубокие карманы куртки. – Это было чертовски круто, что ты принесла еду сегодня вечером. Я ценю это.

– Без проблем.

– Тебя нужно подвезти, или…

– Нет, я в порядке. Это недалеко. – Я натягиваю свою вязаную шапочку на уши. – Тебе, наверное, стоит убедиться, что внутри все в порядке.

– Тогда ладно. – Мы оба медлим, шаркая ногами. – Спокойной Ночи, Скарлетт. – Он колеблется. – Увидимся на следующей неделе?

Я закапываю свой подбородок внутри моего пальто, скрывая то, что я ухмыляюсь.

– Посмотрим.

Мы оба знаем, что я буду здесь.