Текст книги "Козни качка (ЛП)"
Автор книги: Сара Ней
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Ты восхитительно самоуверен.
Может быть, но с каких это пор это плохо?
– Это называется уверенностью.
– Ты уверен, что сможешь довести меня до оргазма в первый раз, когда я займусь сексом? Ты же не волшебник. Это будет больно.
– Магия тут ни при чем, а вот это – да. – Я опускаю свой таз, позволяя своему члену скользить по щелке ее киски, в то время как мой язык играет вдоль ее губ, пока ее рот не открывается. – У меня был стояк из-за тебя уже несколько недель.
– Да?
– Не веришь? У меня такое чувство, будто я хожу с гребаным стояком в штанах с тех пор, как вытащил тебя на крыльцо.
– Ты не вытаскивал меня на крыльцо, я последовала за тобой.
– Наверное, чтобы ты могла проверить мою задницу.
Скарлетт протягивает руки, скользя по чувствительной коже моей грудной клетки. Скользит ими вниз к моим ягодицам, сжимая.
– И какая это прелестная попка.
Крепкая? Да.
Прелестная? Нет.
Постанывая, когда мой болезненно твердый член скользит взад и вперед по ее киске, она сосет мой язык. Вдыхает воздух, когда я толкаю кончик между складками.
– Не слишком увлекайся этим. Это опасно.
Но, черт возьми, это так приятно.
– Тогда придержи эту мысль.
Я слезаю со Скарлетт на несколько секунд, чтобы взять презерватив с прикроватного столика; я спрятал их там в первую же ночь, когда мы приехали, оптимистично настроенный и желающий быть готовым, просто на всякий случай.
Она смотрит мне в глаза, когда я бросаю голубую металлическую обертку на кровать. И И быстро краснеет.
Скарлетт
Это тело – храм. Мы не изнашиваем его, мы строим его. Не стесняйтесь поклоняться святилищу…
Я помню, как он сказал мне это однажды, и это возвращается сейчас, когда он хватает презерватив с прикроватного столика, небрежно бросая его на подушку. Этикетка приземляется рядом с моей головой, обертка синяя и блестящая. Я никогда раньше не надевала его на мужчину, не говоря уже о том, чтобы он был внутри меня.
Ну, теперь я, конечно, поклоняюсь его телу.
Стерлинг Уэйд изящен и впечатляюще сложен, и я восхищаюсь его бесконечными спортивными тренировками. Восхищаюсь поцелуями Венеры над его фантастическим задом – он бледен, вплоть до плотных подколенных сухожилий, в отличие от остального его невероятного тела, которое, кажется, было погружено в жидкое солнце.
Каждый мускул напрягается, когда Роуди тянется к прикроватному столику, каждое сухожилие напрягается.
Он бросает презерватив и маленькую бутылочку смазки на кровать, как будто это не имеет большого значения.
Я отчаянно краснею, потому что для меня это так.
Я никогда ни с кем не была так обнажена, и я не знаю, что делать с собой, пока лежу здесь, на виду у всех. Потому что я собираюсь заняться сексом.
Собираюсь заняться сексом!
Наконец-то.
Сопротивляюсь желанию прикрыть свои груди ладонями; он уже видел их, сосал и лизал. Его рот был на моей…
Стерлинг скользит обратно на матрас, медленно приближаясь ко мне, длинная рука тянется к изножью кровати, подтягивая простыни, чтобы накрыть нас обоих.
Целует меня.
Целует, целует и целует меня, эрекция впивается в мое бедро.
Это отвлекает, мой мозг сосредоточен на трех вещах: надвигающейся боли, попытке расслабиться, чтобы не напрягаться (слишком поздно), и молитве, чтобы это не было полной катастрофой.
Боже, я надеюсь, что это не будет катастрофой.
Господи, надеюсь, я его не разочарую.
Боже, я надеюсь, что вначале будет не слишком больно.
– Детка, ты в порядке? Ты выглядишь немного бледной. Нам не обязательно этого делать. – Голос Стерлинга – желанная помеха для воображения, идущего по нисходящей спирали.
– Я слишком много об этом думаю.
– Мы можем остановиться. Просто скажи мне, когда, и я остановлюсь.
– Не смей, – требую я более властно и менее напряженно, чем чувствую.
– Я бы с удовольствием просто сосал твои прелестные сиськи всю ночь. – Он покусывает одну из них, втягивая сосок в рот и щелкая кончиком языка. – Если я умру, делая это, я умру счастливым.
– Нет. Это то, что я хочу.
Роуди
Я смотрю на нее сверху вниз дольше, чем следовало бы, обхватив руками ее голову и целуя в уголок рта.
Она обхватывает мои бицепсы ладонями, сжимая их.
– Это то, чего я хочу. Не смей останавливаться.
– Я не буду.
Даже если это убьет меня, чтобы причинить ей боль.
– Я думаю, тебе следует продолжать в том же духе. Я слишком напряжена, чтобы тянуть время. Просто сорви повязку.
– Ты уверена?
Я не так стремлюсь надеть презерватив, как думал, нервная энергия вытесняет предвкушение секса со Скарлетт, стремясь сделать все правильно в первый раз.
Я встаю на колени и разворачиваю презерватив вниз по члену, щелкаю тюбик смазки, выжимая небольшое количество на большой и указательный пальцы, потирая их вместе. Наклоняюсь и втираю их в ее клитор маленькими кругами, наблюдая, как ее губы раздвигаются, а веки опускаются.
Прекрасная.
Пробегаю рукой по члену, смазка делает его скользким.
Я опускаюсь ниже, лицо в нескольких дюймах от ее лица.
Протягиваю руку между нами и направляю себя внутрь. Надавливаю, пока весь наконечник не оказывается внутри, и ублюдок не попадает в рай. Я легко проскальзываю внутрь, член смазан и тверд, как никогда.
Господи, я вспотел, капли пота выступили у меня на лбу, пока я иду вперед, сантиметр за сантиметром, и будь я проклят, если мои руки не дрожат.…
Я опускаю голову.
Скарлетт целует меня в макушку, в волосы. Пальцы блуждают по моей спине, нежно скользят по моей заднице.
Еще глубже…
Ее ноздри раздуваются, а глаза расширяются от шока, когда я проталкиваюсь сквозь ее девственную плеву, ее бедра подпрыгивают – дерись или беги. Я прикрываю ее рот своим ртом, заглушая писк протеста, рвущийся из ее горла. Поцелуем прогоняя боль, неподвижно слушая ее дыхание.
Я люблю тебя, Скарлетт.
Извини, если тебе больно.
Выхожу.
Скольжу внутрь.
Выхожу. Скольжу внутрь.
Медленнее, чем когда-либо в своей гребаной жизни.
Закрываю глаза и тяжело дышу. Прижимаю большой палец к ее клитору и начинаю медленно описывать круги.
Мои губы тоже раздвигаются.
Я люблю тебя.
Выхожу.
Скольжу внутрь.
– Все хорошо?
– Да. – Она задыхается, наблюдая, как мои бедра двигаются вперед. Назад. Вперед.
Я заглядываю между нашими телами, моя рука на ее тазу крепко прижимает нас друг к другу, круг за кругом мой мозолистый большой палец скользит по ее киске.
– Ты так хорошо чувствуешься, детка. – У меня почти не осталось воздуха в легких.
Я чувствую, как мое лицо искажается, и мне кажется, что я в ужасе – она такая чертовски тугая. Так крепко сжимает меня.
Мечта.
Круг за кругом.
– Тебе это нравится?
Она кивает, закусив губу.
– Тебе это нравится?
Еще один кивок, и ее голова бьется о подушку – фантастический знак. Она кончит, даже если это убьет нас обоих.
Я хочу врезаться в нее так сильно, что мои ягодицы напрягаются, самоконтроль – единственное, что удерживает меня.
Тихий секс никогда не был моим стилем – я люблю громкий, грязный и жесткий, – но есть что-то, что стоит упомянуть – это у нас с ней есть сейчас, здесь, в этот момент.
Это больше, чем физическая связь, потому что я люблю ее.
Затем происходит нечто невероятное.
Глаза Скарлетт расширяются, на этот раз не от боли, а от удовольствия. Щеки пылают, сиськи подпрыгивают, когда я толкаюсь чуть сильнее, большой палец все еще работает на горячей кнопке между ее ног.
– Ох… – стонет она.
Снова стоны, голова откинута назад, руки вцепились в подушку.
Да… да.
Блядь. Да.
Мои бедра поворачиваются. Таз врезается.
– Стерлинг…
Выражение ее лица совпадает с моим. Замешательство.
Безумие.
И это волшебно, когда она кончает. Я никогда не забуду выражение ее лица, или звуки, которые она издает, задыхающиеся шумы и стоны, близкие к агонии.
Восхитительно.
Я люблю тебя, Скарлетт.
ПОНЕДЕЛЬНИК
Скарлетт
В нашей каюте слишком темно, шторы задернуты, и я едва различаю фигуру Роуди, который натягивает спортивные шорты в углу комнаты, пытаясь не разбудить меня, но терпит неудачу, когда натыкается на небольшой кофейный столик.
Черные сетчатые шорты с красными полосками по бокам. Облегающая майка. Белые носки. Черные кроссовки.
Он собирается свести с ума всех женщин в тренажерном зале.
Даже в темноте он выглядит горячим.
Я перекатываюсь к нему, упираясь подбородком в сгиб руки.
– Сколько сейчас времени?
Он садится на край матраса и гладит меня по спине. Наклоняется, чтобы поцеловать мое голое плечо.
– Шшш, детка, спи. Я не хотел тебя будить.
Затем его губы целуют мой висок, рука скользит под простыню и скользит по моей талии. Он такой большой и теплый, и я хочу прижаться к нему, уже скучая по нему.
– Не уходи. – Я потягиваюсь и тянусь к нему.
– Возвращайся спать. – Еще один поцелуй в мою обнаженную кожу. – Я уйду ненадолго, может быть, на пару часов.
Два часа!
– Я приму душ в спортзале, а потом разбужу тебя утренним сексом после тренировки.
– Но я уже проснулась. – Я зеваю, перекатываясь на спину.
– Подумай вот о чем, – напевает он в темноте. – Я получу лучшую тренировку, зная, что моя награда – оргазм. Сделай мне одолжение и будь голой, когда я вернусь.
Я уже голая под этими одеялами, ни один из нас не потрудился одеться после секса прошлой ночью; наши пижамы даже не добрались до вечеринки.
– Если только, – он проводит пальцем по моему животу, обводя пупок, – Ты не хочешь, чтобы я трахнул тебя, прежде чем уйду?
Я стону от боли, но ненасытная.
Его рука снова поднимается вверх, нежно поглаживая грудь.
– Черт, мне не следовало прикасаться к тебе. – Роуди наклоняется ко мне и целует в щеку, где у меня ямочка. – Может, мне лучше раздеться и остаться?
– Нет, тебе лучше идти. Ты будешь жалеть об этом весь день, если не сделаешь этого.
Мы смотрим друг на друга в почти полной темноте, только тонкая полоска света пробивается сквозь шторы. Он знает, что я права, и пожалеет, если не пойдет.
– Обещай, что будешь здесь через два часа, когда я вернусь.
– Только пять часов. – Я потягиваюсь, как кошка. – Я не собираюсь выпрыгивать из постели.
– Ладно, я потороплюсь. – Он встает, нависая надо мной. – Никуда не уходи.
Я зеваю.
– Даже не мечтаю об этом.
Вместо этого я вижу его во сне.
Сон о той ночи, когда мы встретились; только на этот раз, когда он выводит меня с вечеринки, он держал меня за руку. На этот раз, когда я следую за ним на крыльцо, на качелях стоят лавандовые розы, их аромат доносится до моего носа. Они раскачивается взад и вперед на ветру, цветы падают на пол, один за другим, лепестки разлетаются на ветру.
Когда я дотягиваюсь до руки Роуди, он исчезает, уступая место высокому, нависающему над нами человеку…
Я резко просыпаюсь, лежа на спине и уставившись в потолок.
Снаружи уже светло, солнце яростно пробивается сквозь шторы. Этот единственный луч света ослепляет, поэтому я поворачиваюсь к двери.
Медленно поднимаюсь, перекидываю ноги через матрас.
Пространство между моими бедрами болезненно ноет. Я проверяю свои ноги, прежде чем встать.
Не очень хорошо, но и не ужасно.
Стерлинг еще не вернулся, но скоро вернется, поэтому я встаю и ковыляю в ванную.
Когда я писаю, это обжигает, и я съеживаюсь, вытирая немного крови. Смотрю на туалетную бумагу в моих руках – на кровь и на то, что означают эти красные пятна: я больше не девственница.
Мое сердце учащенно бьется, когда достаю зубную щетку из чемоданчика и стою у раковины, лениво чистя зубы. Прополаскиваю рот от мятной пасты.
Расчесываю волосы, пока они не становятся блестящими и прямыми.
Не успеваю я снова забраться в постель – голая, – как слышу, как ключ-карта проносится над считывателем, и замок щелкает, открываясь.
Дверь понемногу приоткрывается, Роуди заходит внутрь, бросая сумку у нашего крошечного диванчика. Сбрасывает ботинки и стягивает носки.
Я смотрю с кровати, как он поднимает рубашку, комкает ее и бросает рядом с кроватью. Стягивает шорты, стаскивая их вниз по сужающейся талии.
Мускулы Роуди плотные и тугие, вены наполнены жидким кислородом. Он закидывает руки за голову и потягивается, поворачивая талию влево, затем вправо, подтягивая предплечья.
Его пресс напрягается.
Мое тело становится горячим.
Закончив с растяжкой, он поворачивается спиной к кровати и идет в ванную, каждый мускул его тела сокращается.
Я слышу звук работающей раковины, когда он входит внутрь, затем постукивание зубной щетки по фарфору. В туалете смывается вода.
Когда он выходит, я лежу на спине, прикрывшись простыней и заложив руки за голову. Довольная и ленивая, как кошка, которая ждет, чтобы её погладили.
Боготворили и обожали.
– Ты уже встала. – Он улыбается в полумраке.
– Ммм, – отвечаю я. – Я уже встала.
– Какое совпадение, – он хихикает. – Я тоже встал.
В его боксерах есть заметная выпуклость, которую он поправляет, когда подходит ближе, присаживаясь на корточки на несколько дюймов, чтобы поднять и переместить свой член с одной стороны шорт на другую. Это движение настоящего спортсмена.
Теперь он рядом с кроватью наклоняется, чтобы поцеловать меня, его мятный свежий рот открывается, чтобы попробовать меня, язык скользит внутрь. Я позволяю своим рукам скользнуть за пояс его нижнего белья, стягивая с его бедер.
Роуди снимает их полностью, оставляя их в куче на полу.
Стягивает простыню с моего тела и забирается в постель, рука уже тянется к презервативам на прикроватном столике.
Одна из этих больших грубых рук нежно скользит по моему бедру.
– Тебе больно?
– Немного.
Он снова целует меня.
– Сожалею.
Но его большое тело кажется божественным. Тяжелая и теплая мускулистая рука обвилась вокруг моей талии, втягивая меня под Роуди. Тела идеально выстроились в линию.
– Все в порядке. Я знала, чего ожидать.
– Хочешь, я поцелую там и сделаю лучше?
Нет. Я хочу, чтобы он наполнил меня, как прошлой ночью; ненасытно любопытная, я хочу большего. Все, а не только его язык.
– Или ты хочешь по-быстрому?
– Нет. – Я медленно качаю головой. – Я хочу, чтобы это было медленно.
Хочу, чтобы он был нежным. Хочу не торопиться.
Хочу, чтобы Стерлинг почувствовал, как быстро бьется мое сердце, когда он касается меня, большие медвежьи лапы нежно ласкают кожу вдоль моего бедра, губы теплые. Нежные.
Я люблю в нем все, он и есть все.
Мы целуемся с открытыми глазами, ртами, лениво поглаживая друг друга языками, чтобы я могла видеть все, что он чувствует, отраженное в его глазах – так же, как и прошлой ночью.
Самоконтроль ради меня.
Обожание.
Он как будто знает, что мое тело все еще чувствительно, и обращается со мной, как с хрупким куском стекла, когда на самом деле все, чего он хочет – это врезаться в меня. Его самообладание не похоже ни на что, что я когда-либо видела в своей жизни.
Замечательный.
Впечатляющий.
Реально восхитительный.
Дюйм за восхитительным дюймом он продвигается вперед, вдыхая воздух в изгиб моей шеи. Бормочет. Проверяет, все ли со мной в порядке.
– Ты в порядке?
Я лучше, чем в порядке.
Я протягиваю руку, чтобы откинуть назад его волосы, слова «я люблю тебя, Стерлинг» обжигают мне горло. Предательские признаки покалывания в носу дают моему мозгу сигнал послать воду к глазам.
Эти слезы – мои чувства к нему, осязаемое доказательство того, что все между нами правильно. Прошлая ночь была всем, чем должен быть первый раз, и я не могла бы выбрать ничего лучшего.
Глаза Стерлинга расширяются, когда он замечает слезу, скользящую по моей щеке.
– Что с тобой? Ты в порядке? Скарлетт…
– Я счастлива.
Я люблю тебя.
Он возвышается надо мной, похороненный внутри меня. Наклоняется, эти массивные, сильные предплечья упираются по обе стороны моего лица. Вместо того чтобы смахнуть слезу кончиком пальца, как я ожидаю, он облизывает ее.
Щелкает по ней языком.
Я хватаю его за бицепс.
– Глубже.
Мне никогда не надоедает видеть, как его зубы волочатся по нижней губе, и это возбуждает меня еще больше, когда я вижу их сейчас. Белые, блестящие, совершенные.
Он толкается глубже. Вращает тазом.
– Да, вот так.…
– Ммм… – Моя голова поворачивается в сторону, щека прижимается к подушке.
– Скарлетт, посмотри на меня, – взволнованно хрипит он.
Я смотрю на него.
Я вижу его.
Я люблю его.
ГЛАВА 10
ДЕСЯТАЯ ПЯТНИЦА
«Та, когда я воткнул его в задницу какого-то другого парня (образно говоря)».
Роуди
Я: я так чертовски сильно скучаю по твоему лицу.
Скарлетт: я знаю, я тоже скучаю по тебе. Очень сильно.
Я: еще одна неделя сведет меня с ума. Сколько именно дней?
Скарлетт: я не занимаюсь математикой, помнишь?
Я: черт, точно. Боюсь, мне придется нести эту ношу, когда дело дойдет до цифр.
Скарлетт: очень смешно, умник.
Я: но также верно.
Я: знаешь, сегодня вечером у нас в доме вечеринка.
Скарлетт: бейсбольный дом? Но я думала, что вы не должны устраивать вечеринки, когда начинается сезон.
Я: я знаю, но у некоторых из них головы в заднице. Они хотят устроить вечеринку по случаю возвращения домой.
Я устраиваюсь поудобнее на диване и перекладываю вялый член в джинсах. Он скучает по Скарлетт так же сильно, как и я, если не больше. Заниматься с ней любовью – мой новый любимый вид спорта.
Я: ты вернешься? Я хочу тебя видеть.
Скарлетт: Когда?
Я: СЕЙЧАС не слишком рано? Пожалуйста.
Скарлетт: нет, сейчас не слишком рано… но потом я целую неделю не буду занята в школе, и мне нечего делать до начала занятий. И я пропущу неделю работы.
Я: ты можешь заняться мной неделю до начала занятий. Я приеду к тебе погостить.
Скарлетт: Правда? Ты останешься у меня?
Она это серьезно? Я бы убил, чтобы остаться у нее. Мы можем играть в дом и тренироваться делать детей каждый вечер.
Я: Да, конечно. Собирай свое барахло и возвращайся домой.
Скарлетт: Дай мне подумать.
Черт возьми, почему она иногда бывает такой разумной?
Я провожу рукой по волосам, пристально глядя на телефон, на экран, ожидая, когда эти три маленькие точки исчезнут, и появится новое сообщение.
– Какого черта ты улыбаешься? – Блейк Шеффилд, один из наших аутфилдеров, берет контроллер игровой системы в развлекательном центре и направляет его на телевизор. – У тебя такой идиотский вид.
Дерьмо. Я забыл, что не один.
Сегодня днем я заскочил в бейсбольный дом, чтобы встретиться с другим капитаном команды и несколькими старшими игроками. Потом я сел задницей на диван и с тех пор лежу на нем, с бутылкой «Гаторейда».
Я вытираю рот.
– Ты знаешь Скарлетт?
– Э, нет.
– Скарлетт. – Я вздыхаю, делая еще один глоток ледяной синей жидкости, открывая горло, чтобы она легко соскользнула вниз. – Ты слышал, как несколько уик-эндов назад парни называли эту девчонку членоблокатором?
– Да, и что с ней?
– Это Скарлетт. Она моя девушка.
– Постой, постой, постой, братан. У тебя есть девушка? С каких это пор? Когда, черт возьми, ты начал с кем-то встречаться? – он быстро выпаливает вопросы.
– Мы начали встречаться в ту ночь, когда я выгнал ее из дома. – Технически это верно. – Похоже, ей понравилось, – шучу я, делая еще один глоток, опустошая бутылку и бросая ее на кофейный столик. Она отскакивает от дерева и приземляется на ковер.
Шеффилд выжидающе смотрит на меня.
– И что? – Он такой чертовски любопытный, выпытывает дополнительную информацию.
– И… это все. Я говорю тебе это потому, что если я смогу убедить ее вернуться в школу, я приведу ее сегодня вечером. И не хочу быть чертовски смущенным, а также, чтобы её беспокоили.
– Конечно, нет, мужик.
– Ни Бен, ни Дерек – никто.
Желая угодить, он энергично кивает.
– Всё понял.
Я бросаю на него косой взгляд.
– Вы же знаете, что у вас больше не должно быть вечеринок, верно?
– Ага. Это была гребаная идея Тэга.
– Ну, если вы втянете нас в неприятности, я выбью из вас все дерьмо.
– Я знаю, Роуди, мы уже говорили об этом.
– Просто чтобы все было ясно.
– Все ясно. И они получили разрешение от тренера.
Ну, блин, если тренер знает о вечеринке…
Я расслабляю плечи, глубже погружаясь в диван.
Парадная дверь открывается, и в комнату входит ловец команды Данте Амадо с девушкой под руку. Темные волосы и еще более темные глаза, она плетется за ним, держа его за руку.
Я узнаю этот взгляд; тот же самый, что я видел у Скарлетт дюжину раз: неуверенность, нерешительность, страх.
Я не виню ее – она идет в логово волков, но если она с Амадо, то, вероятно, не фанатка, и он будет присматривать за ней.
Когда они останавливаются у входа в гостиную, Шеффилд коротко машет им обоим.
– Привет.
Данте дергает головой в сторону.
– Ребята, вы же помните Амелию.
Мы оба открыто пялимся – трудно не смотреть. Данте никогда не приводил сюда девушек, пока я жил здесь, и я бы услышал об этом, если бы он сделал это недавно, наши чертовы друзья чертовски любопытны. Любопытны, как группа непослушных малышей.
Шеффилд растянулся в центре дивана с пультом дистанционного управления в руках, останавливая игру. Оглядывает девушку с головы до ног, потом снова поднимает голову, морщит лоб.
– Мне показалось, ты говорил, что ее зовут Люси.
Девушка улыбается, а затем начинает говорить. Откидывает назад длинную прядь темных волос.
– Нет. Амелия. Ты, должно быть, путаешь меня с кем-то другим.
Они действительно красивая пара.
– Дерьмо, прости.
Руки Данте скользят вокруг талии его спутницы.
– В любом случае, мы будем в моей комнате. Не беспокойте нас.
Мы смотрим, как пара выходит из комнаты, и я открываю свой телефон.
Скарлетт: что я скажу своему боссу?
Я: я забыл, что тебе надо работать; мне не следовало поднимать эту тему. Я просто эгоист.
Скарлетт: ну вот, опять ты используешь точку с запятой в своих текстовых сообщениях. Ты же знаешь, я не могу устоять перед хорошей грэммером. Грамар? Грамматика? ЧЕРТ, КАК ЭТО ПИШЕТСЯ?
Я: никто не знает!!!!
Скарлетт: лол. Итак, вечеринка сегодня вечером, да? И ты хочешь, чтобы я была там?
Я: ничего страшного, детка, если тебе нужно работать.
Скарлетт: ты не против пойти один?
Я: я? Да. То есть, я скучаю по тебе, но что такое еще несколько ночей дрочки в моей холодной, темной спальне? Там есть замок и все необходимое порно.
Скарлетт: То Же Самое.
Я: я надеюсь, что ты думаешь обо мне, когда мастурбируешь.
Скарлетт: пожалуйста, никогда больше не говори мастурбировать. Это заставило меня умереть внутри.
Я: лол, извини.
Скарлетт: ты действительно хочешь остаться со мной на этой неделе? У меня в ванной есть тампоны, и мне придется вытряхнуть все психотропные лекарства из моей аптечки.
Я: поверь мне, я заглянул в твою аптечку, когда пришел в первый раз. Я должен был понять, с каким безумием имею дело.
Скарлетт: я даже не хочу знать…
Я: на самом деле нет.
Скарлетт: я думаю… если я выеду отсюда к 3:00, я смогу добраться к 6:30, в зависимости от того, сколько раз я остановлюсь
Я: значит ли это, что ты вернешься?
Скарлетт: по шкале от 1 до 10, насколько сильно ты скучаешь по мне?
Я: Одиннадцать.
Скарлетт: Ну тогда какой у меня есть выбор?
***
– Знаешь что? Вместо этой вечеринки, как насчет того, чтобы пойти на настоящее свидание? Например, на ужин или… ну, не знаю, в кино. – Скарлетт пытается сменить тему, пытается переубедить меня насчет вечеринки.
У знака «стоп» я сворачиваю налево, на Джок-Роу.
– Я хочу, чтобы мои друзья узнали тебя – когда ты в деле, Скар, ты в деле. Они будут заботиться о тебе так же, как обо мне. Не бойся, детка, они тебя полюбят.
Она усмехается, глядя в окно.
– Нет, не будут.
– Ты права. Я, вероятно, проведу всю ночь в бешенстве, потому что, скорее всего, они попытаются трахнуть тебя.
Я подъезжаю к бейсбольному клубу, паркую свой грузовик на подъездной дорожке. На улице чертовски холодно, но на Скарлетт черный топ с открытыми плечами, так непохожий на любой наряд, в котором я когда-либо видел ее, и мне интересно, узнает ли кто-нибудь ее сегодня вечером.
– Ты уверен, что они не будут… ну, ты знаешь… – Она машет изящной рукой в воздухе, не в силах закончить фразу. Не желая показаться грубой.
– Членами? – Я притягиваю ее ближе. – Я гребаный капитан этой чертовой бейсбольной команды, – напоминаю ей. – Я говорю, что они не будут вести себя как придурки.
Некоторые из них, вероятно, будут вести себя как придурки, гарантирую.
Они спортсмены. Это у них в ДНК, блин.
Мы идем к дому, сцепив руки, и мне приходится замедлить шаг, чтобы Скарлетт могла идти на каблуках. Они высокие, так что теперь она на добрых четыре дюйма выше – легче целовать в губы, – и ее глаза обведены темной подводкой. Ресницы длиной в миллион миль, покрытые черной тушью.
Длинные распущенные волосы, большие серебряные обручи, заигрывающие с кожей на ее шее.
Как, черт возьми, мне так чертовски повезло?
Серьезно.
И прежде чем начать разглагольствовать о судьбе и прочей любовной чепухе, я протягиваю ей руку, помогаю подняться по ступенькам крыльца, пар от нашего общего дыхания туманит ночной воздух.
Моя рука тянется к дверной ручке, но прежде чем открыть ее, я поворачиваюсь к ней.
– Ты думаешь, как только мы войдем в эти двери, мы будем несчастны, потому что мы будем не одни?
Ее рот формирует улыбку, когда она оглядывается.
– Мы отлично провели время на этом крыльце. Это похоже на наше место.
– Когда-нибудь я куплю этот дом, снесу крыльцо и привезу его с собой, когда у нас будет собственное жилье.
Наш дом. Наше крыльцо. Достаточно детей для команды малой Лиги.
Ее глаза округляются при упоминании нашего будущего.
Дерьмо. Слишком рано?
Я хочу съесть ее, начав с ее хорошеньких изящных пальчиков; у нее ярко-синие ногти. Потом хочу поцеловать кончик ее дерзкого носика – он становится все розовее, чем дольше мы стоим здесь, тянем время.
Я шевелю пальцами в ее направлении.
– Засунь перчатки мне в карман и возьми меня за руку.
Скарлетт колеблется, медленно снимая по одной черные варежки и протягивая их мне. Я засовываю их в задний карман джинсов и наклоняюсь, чтобы взять ее за руку, переплетая наши пальцы.
Мы оба дрожим.
– Я с тобой и не оставлю тебя.
Скарлетт закатывает глаза.
– Как ты думаешь, что именно должно произойти?
– Я боюсь, что ты уйдешь и украдешь дерьмо из холодильника.
– Я не крала из холодильника! – она фыркает. – Он был не заперт.
Так чертовски великолепна, даже в обиде.
Я изгибаю свой торс, наклоняюсь и крепко целую ее сжатые губы.
– Пошли.
Скарлетт
С того момента, как мы входим в дом, Роуди приветствуют, как знаменитость. Люди выкрикивают его имя, и это громко, отвлекающе и неприятно, если честно. Я не знаю никого из тех, кто подходит к нему, хлопает его по спине, как потерянного мессию, который наконец-то вернулся домой. Девушки прикасаются к нему, хотя он крепко держит меня за руку.
Честно говоря, парни тоже его трогают, но это не одно и то же.
Роуди сжимает мою руку, прежде чем отпустить, скользит по изгибу моей талии, обнимая меня. Притягивает меня ближе. Засовывает свою массивную ладонь в задний карман моих джинсов, как в плохой романтической комедии восьмидесятых годов.
Это наше первое публичное появление в качестве пары, и я одновременно нервничаю и взволнована тем, что я здесь. Под руку с ним. Рядом с ним.
Все ещё…
– Что… сейчас происходит? – я смеюсь, странно раздраженная этим зрелищем. – Почему все… это так странно.
– Я не был здесь уже несколько недель, вот что сейчас происходит. – На самом деле ему приходится кричать в мою сторону, чтобы я его услышала. – Они рады меня видеть.
Мои брови взлетают вверх.
– Я их лидер, Скарлетт, – говорит он, как будто это заявление все объясняет.
– Их лидер был снаружи в течение последних восьми недель. – Я закатываю глаза. – Ты же никуда не уходил – все это время ты был буквально в тридцати футах.
Его кожа темнее, чем была до нашего отпуска, загар оттеняет зеленый оттенок его глаз и жемчужно-белые зубы. Должно быть, он сегодня подстригся, потому что волосы короткие и явно уложены профессионалом.
Я думаю о том, как я собираюсь пробежаться по ним пальцами позже.
Смотрю на него еще немного, прижимаясь носом к его рубашке, чтобы уловить запах, веки трепещут, закрываясь.
Ммм, ммм, хорошо.
– Эй, чувак. – Бен, парень с первой вечеринки в доме – тот, который меня выгнал, – подходит с поднятым кулаком для приветствия.
Я изо всех сил стараюсь не сужать глаза, но это трудно.
Роуди стукается с ним.
– Как дела, Уилсон?
Голубые глаза Бена оценивающе смотрят на меня, пытаясь понять, кто я. Он знает, что видел меня раньше, но не уверен, где именно.
– Ты собираешься нас познакомить?
Я делаю шаг вперед, протягивая ему руку, как будто я прекрасная леди, собирающаяся выпить чаю в Британии, твердые пальцы Стерлинга прижимаются к моей пояснице.
– О, мы уже встречались.
Бен ухмыляется, берет мою руку, мягко пожимает ее, изображая джентльмена.
Говнюк.
– Я всегда узнаю красивое лицо.
– Серьезно? – Мои блестящие губы ухмыляются, и я ни за что на свете не смогу понять, откуда взялась эта задира во мне. Я думала, что буду нервничать, столкнувшись лицом к лицу с Беном.
Но это не так.
Ни капельки.
Он не может заниматься со мной сексом, потому что я занята, и он не может узнать меня, потому что я не похожа на девушку, которую он встретил восемь недель назад. Мои волосы распущены, на мне больше косметики, чем обычно, и я на четыре дюйма выше – не говоря уже об отсутствии свитера.
В результате Бен делает то, чего я ожидаю от такого парня, как он: он игнорирует меня, чтобы поговорить с Роуди.
Бен отводит взгляд.
– В чем дело, Уэйд, где тебя черти носили? Мне кажется, что единственное место, где я тебя видел – это спортзал.
– Я был здесь, – смеется Роуди. – В основном на крыльце.
Бен опускает глаза и замечает, что рука Роуди крепко обнимает меня за талию. Снова смотрит на меня, изучая внимательнее.
– На крыльце? Почему?
– Там я и познакомился со своей маленькой ямотышкой. – Он наклоняется и целует меня в макушку. – Это гибридное слово, которое я придумал, – объясняет Роуди своему другу, как будто он эксперт по отношениям. – Это нечто среднее между ямочкой и коротышкой. Ей это нравится.
У него нет никакого стыда.
– Не думаю, что мы встречались. – Бен смотрит на меня более критично; он знает, что именно из-за меня он не видел своего капитана несколько недель. – Меня зовут Бен.
– Скарлетт.
Он наклоняет голову, как животное, прислушиваясь к звуку вдалеке, мое имя обрабатывается в его голове; я вижу, как колеса вращаются, как ржавые спицы, которые нуждаются в масле, пыхтя в его мозгу.
Он кивает очень медленно, вверх и вниз.
– Скарлетт.
Одно слово. Только мое имя.
Он все знает.
А потом:
– Ты пропал без вести на целую гребаную вечность. – Его руки скрещены, и я замечаю, что они тоже толстые – черта, которую разделяет большинство игроков. – Ребятам это не понравится.
Он кивает в мою сторону. Фу, какой мудак.
Все еще держа меня за талию, Роуди смеется.
– Ты действительно думаешь, что мне есть до этого дело?
– А следовало бы. – Бен бросает на меня еще один взгляд. – Не обижайся, членоблокатор, но я не ожидал увидеть тебя здесь.
Все тело Роуди напрягается.
