Текст книги "Романтическое приключение"
Автор книги: Сара Монк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 6
Нервы были натянуты до предела. От возбуждения Лизель не могла спать. Первые гости должны были появиться после ленча, и поэтому она встала в пять утра, и прошла по устью реки к пляжу, пока прилив, который должен был вот-вот начаться, не прогнал ее и не превратил «Рог изобилия» в замок на острове.
Под впечатлением от этой красоты она накрыла завтрак для Мэрилин и Алекса на террасе. День обещал быть не самым теплым, и все же сидеть в свитерах под солнцем, едва пробивающимся сквозь пелену облаков, жевать холодные тосты, пить быстро остывающий чай и наблюдать за волнами, медленно подбирающимися к границе сада, было так прекрасно!
Их первые гости, чета Хизер, прибыли ровно в три и заняли свою комнату. Они были очаровательны и мгновенно почувствовали симпатию к Алексу, который, как они говорили, напоминал им их собственного внука. Они были так благодарны за теплый прием, что и Мэрилин, и Лизель доставляло удовольствие обслуживать, их.
– А где другие шестеро? – с улыбкой шепнула Лизель сестре, после того, как помогла Хизерам отнести в комнату их вещи.
– Что?
– Гномы. [3]3
Здесь намек на «Белоснежку и семь гномов».
[Закрыть]Мы получили их копию. Они такие милые и уютные, точно вышли из сказки! Никогда не видела таких милых старичков.
– И такие маленькие, – соглашаясь, кивнула Мэрилин. – И мне кажется, так и ждешь, что они вот-вот запоют свою песню.
Единственный легкий прокол случился, когда Хизеры попросили накрыть чай на террасе, а не в гостиной.
– Чай днем? – удивленно переспросила Лизель у Лоррейн, и та утвердительно кивнула.
– Мы всегда сервируем чай и что-нибудь сладкое в четыре часа в гостиной или на террасе, если вдруг кто-то из гостей захочет… Их выбор обычно зависит от погоды. – Она медленно кивнула, как бы выдавая секрет.
– Будет дождь или нет?
– Ну да.
– Правильно. Что ж, тогда все ясно.
– Да, это было бы… только…
– Что?
– У нас нет ничего сладкого. Ни печенья, ни пирожных… Эрик обычно каждый день печет что-нибудь после завтрака, чтобы подать к чаю.
– А Эрик не пришел к завтраку, потому что были только мы, без гостей.
– Именно так. Он придет к пяти, чтобы приготовить обед, но это слишком поздно, так как в четыре…
– Что ж, единственный, кто здесь знает, как приготовить десерт, – Алекс. Он изучал это в школе и, наверное, помнит какой-нибудь рецепт, – неуверенно произнесла Мэрилин. – Для восьмилетнего мальчугана, обожающего сладкое, это задача выполнимая, а мы ему поможем. Он приготовит прекрасные викторианские пирожные со взбитыми сливками.
– Мистер и миссис Хизер обожают викторианские пирожные, – кивнула Лоррейн.
Лизель нашла Алекса в саду, он гулял с Годричем, и один из его суперменских плащей был наброшен на пса.
– Эй, малыш! Ты не хотел бы испечь что-нибудь к чаю?
– Вместе с Годричем?
– Ты же знаешь, ему закрыт доступ на кухню.
Склонив голову к плечу, Алекс соображал.
– Нет. Спасибо. Я лучше поиграю с Годричем.
Но по страдальческому виду собаки было ясно, что она не разделяет намерение Алекса. Лизель быстро соображала.
– Ты можешь приготовить пирожное специально для Годрича, если хочешь…
Лизель знала своего племянника очень хорошо. Пять минут спустя лихой Супермен был уже в фартуке и колпаке повара, его лицо побелело от муки, а освободившийся Годрич зарывал под азалии в саду накидку Супермена.
Чай был подан всего на четверть часа позже, чем обычно. Единственный человек, который заметил задержку, была Лоррейн, она в промежутке между 15.55 и 16.15 ломала руки, словно это был новый олимпийский вид спорта.
В пять Лоррейн поспешила на кухню, где Мэрилин проверяла наличие продуктов, ее и без того большие глаза стали еще больше от беспокойства. Эрик сообщил, что плохо себя чувствует. Казалось, Лоррейн тоже вот-вот заболеет: ее лицо покраснело, руки дрожали, и можно было услышать, как сильно бьется сердце в ее груди.
Мэрилин взглянула на экономку и улыбнулась, она старалась мыслить здраво и не поддаваться панике.
– Думаю, я смогу приготовить обед на восемь человек.
– Сегодня вечером в столовой будет четыре человека.
– Да, но еще нас четверо.
Мэрилин видела, как Лоррейн подсчитывает в уме: Лизель, Алекс, Мэрилин. Она была почти уверена, что мысли Лоррейн обратились к Годричу, считая, что именно он четвертая персона, прежде чем она, наконец, поняла, что Мэрилин имеет в виду ее.
Это открытие скорее опечалило экономку.
– Пожалуйста, не говорите мне, что вы можете работать и питаться святым духом, – сказала Мэрилин.
– Я могу перехватить сандвич с сыром, если проголодаюсь.
– Если мы готовим еду, то почему не приготовить на всех? Иначе просто глупо.
На ресепшен зазвонил колокольчик, и Лоррейн подпрыгнула чуть ли не до потолка.
– Это Седжуики! – вскрикнула она в панике, словно пришла весть о том, что в отель ворвались Аттила и его воины. Лоррейн бросилась прочь, словно ее кто-то преследовал.
– Можешь накапать ей в еду валерьянку? – пошутила Лизель, когда Мэрилин надела передник, – у нее нервы ни к черту.
– Переживает, что сделает что-то не так. Я ее отлично понимаю, – сказала Мэрилин. – Так, а сейчас… – Она взглянула на часы. – Мы должны приготовить обед. – Как думаешь, у нас получится?
– Ты всегда говорила, что мы можем сделать все, что захотим.
– Да. Но я все-таки боюсь сделать что-то не так.
– Пошла на попятную? – Лизель улыбнулась. – Давай посмотрим, что мы имеем, прежде чем звонить в местное отделение службы спасения и просить, чтобы они забрали нас отсюда.
Дальнейшему обследованию на кухне подвергся огромный холодильник, чем и занялась Мэрилин.
– Так… Посмотрим, что у нас есть… – деловито проговорила Мэрилин.
Она хорошо готовила. Как и их бабушка, она и Лизель знали, как содержать и кормить большую семью на скудный бюджет.
Час спустя прекрасная говядина в пиве, картофель в мундире, сдобренный маслом, и свежие овощи были предложены в качестве главного блюда. Лизель приготовила салат с омаром, а воздушные пирожные Алекса со взбитыми сливками, патока и сухие финики стали прекрасным завершением обеда.
Лоррейн пыталась помочь, но Мэрилин, Лизель и Алекс так слаженно работали, что она решила отойти в сторонку. И все же… с благоговением наблюдая за их изобретательностью, крутясь вокруг них и моя посуду, которая еще могла им понадобиться, унося кастрюли, чтобы опустить их в горячую воду, что было плохо для их металлической поверхности, она изо всех сил старалась быть полезной.
Лизель, имея опыт сезонной официантки, настаивала на том, что справится сама. Лоррейн снова пыталась помочь и, глядя на Лизель, была поражена той скоростью, эффективностью и количеством тарелок, которые она несла на одной руке.
Гостей накормили и напоили, а в заключение подали кофе и мятный ликер. Когда все были сыты, они и сами уселись на кухне, чтобы поесть.
Ужасно стесняясь, несмотря на все попытки вовлечь ее в разговор, Лоррейн с бешеной скоростью проглотила еду и поспешила сбежать, говоря, что должна в последний раз проверить наличие продуктов, прежде чем Мэрилин успела схватить ее за руку и мягко проводить до дверей, чтобы отослать домой. Это было почти так же трудно, как выпроводить с кухни Алекса и заставить заняться каким-нибудь делом, более подходящим для ребенка.
– Все было так здорово, мама! – воскликнул он, словно готовка и мытье посуды были намного интереснее, чем телевизор или компьютерные игры. – Можно, я завтра тоже буду помогать готовить?
– Посмотрим, – улыбнулась Мэрмлим. Когда Алекс, наконец, ушел, она заметила, обращаясь к сестре: – Меня следует арестовать за использование детского труда, если я снова позволю ему это!
– Но ему нравится.
– Да, нравится. – Мэрилин нахмурилась и кивнула.
– И мы справились вполне прилично. Правда?
– Да. Хотя я не знаю, получилось бы у нас так же хорошо, если бы отель был заполнен. В столовой приборов всего на тридцать персон.
– На тридцать?
– Это значит, что нам придется подавать еду в расчете на тридцать человек при полной вместимости.
– Ну, ты даешь, уже усвоила ресторанный жаргон! – пошутила Лизель. – Хотя столовая может вместить и больше человек.
– Да, она довольно большая.
– О, понимаю.
– Если бы мы смогли заполнить отель! – осторожно добавила Мэрилин в заключение.
– Конечно, сможем. – Лизель обняла сестру за плечи. – Это будет самый лучший отель в Пиран-Коуве. Мы уже много сделали по части питания. Я пойду и займусь баром.
– А я попробую убедить сына, что ему пора ложиться спать.
– Что ж, – вздохнула Лизель, – не знаю, что бы я предпочла.
Лизель никогда не стояла за стойкой бара. Седжуики выпили свой херес и отправились к себе в девять, а Лизель осталась с четой Хизер, которые сидели за бренди и болтали. Устав от своего путешествия и двух бокалов бренди, они тоже вскоре ушли. Она заперла бар и вышла на воздух. Стоя на террасе, прислонившись к балюстраде и наблюдая, как луна отражается в воде, она думала, что в этот поразительно тихий вечер яркие звезды над головой светят специально для нее.
Минутой позже Мэрилин, с трудом уложив в постель Алекса, поладив на чашке горячего шоколада и паре кусочков хлеба для него и Годрича, и разрешив посмотреть мультфильм по видео, присоединилась к сестре.
Они обе стояли и молчали, обеим нужно было время, чтобы отдышаться и оглядеться, чтобы понять, где они теперь, и послать молчаливую молитву зато, что они здесь.
– Итак, что ты думаешь о нашем первом трудовом дне? – наконец спросила Мэрилин.
– Божественно! – воскликнула Лизель и потянулась, чтобы вдохнуть побольше воздуха, пропитанного ароматом соленой воды.
И Мэрилин молча кивнула.
Глава 7
На следующее утро звонок будильника разбудил Лизель ровно в пять утра.
Она сползла с постели и, протирая глаза, заковыляла по комнате и тут же наткнулась на гардероб.
Разве это не ужасно, когда вы просыпаетесь и не понимаете, где находитесь? На самом деле она все еще не проснулась и брела в Хокни из спальни в ванную. И очнулась только тогда, когда наткнулась на подоконник. Тряхнув головой, чтобы сбросить остатки сна, Лизель отдернула штору, впуская в комнату первые проблески утра.
Она уже успела полюбить свою новую комнату, несмотря на розовые обои в цветочек, которые выглядели как нейлоновая ночная рубашка, и красный узорчатый ковер, который словно спорил с обоями, кто из них ярче. Она уже подумывала проверить, что собой представляет спрятанный под ковром паркет – можно было бы выбросить ковер и натереть пол до золотистого блеска и еще покрасить стены в мягкий золотисто-бежевый цвет под стать солнечным лучам, которые пробивали себе путь через щель в пыльных шторах.
Из ее комнаты, расположенной на первом этаже башни, нельзя было видеть море, но зато открывался чудесный вид на реку, а если сесть на подоконник и отклониться как можно дальше, то можно увидеть пляж, а во время прилива – даже крохотный уголок моря.
В это утро был прилив во всей своей силе, и пейзаж снова изменился, вода огибала дом, и вы почти ощущали себя на маленьком острове.
Лизель пошла на поиски сестры. Как странно, что они живут теперь в разных комнатах! Конечно, приятно иметь свою собственную комнату, но грустно не видеть рядом Мэрилин.
Комната Мэрилин располагалась этажом выше, и там было еще темно. Лизель осторожно приоткрыла дверь. Эта комната была точно такая же, как ее, то есть еще одно свидетельство дурного вкуса, но и здесь существовала возможность переделать все на более современный лад.
Мэрилин спала как зверек соня, уютно свернувшись калачиком. Она так уходилась за эти два дня. И еще помогала Алексу преобразовать его спальню в комнату восьмилетнего мальчика, а не семидесятивосьмилетней леди, вынося черные пластиковые мешки, набитые всяким хламом, куклами, сухими цветами, кружевными салфетками, рамочками.
Лизель не стала будить сестру, она решила, что если Эрик не появится, то сама приготовит завтрак на четырех человек. Она должна приготовить только для них. Накануне вечером Лоррейн заверила их, что утром обязательно появится Кася, официантка, очень умелая. Кася придет, чтобы сервировать завтрак и обслужить гостей. Несмотря на положительный отзыв, это было сказано с ухмылкой, которая свидетельствовала о каких-то непростых отношениях…
Осторожно войдя в комнату Мэрилин, Лизель передвинула стрелки будильника на 8.30 и, тихонько закрыв дверь, поднялась по лестнице, чтобы разбудить Алекса. Она не удивилась бы, если б увидела, что Годрич спит на его постели, а Алекс в его корзине – таково было развитие их отношений. Но все было не так уж плохо. Они оба лежали на постели, оба с открытыми ртами крепко спали, громко сопя. Годрич занимал две трети широкой постели, его лапы то и дело вздрагивали во сне, ударяя Алекса в спину.
Лизель улыбнулась. Хорошо, что, несмотря на все перемены, Алекс спит так сладко. На следующей неделе у него начнутся занятия в местной школе, и Лизель понимала, что тогда, волнуясь из-за новой школы и встречи с незнакомыми друзьями, он уже не сможет так безмятежно спать. И еще один факт: он знал, что в его новой школе очень строго с формой, и понимал, что мама будет настаивать, чтобы, он расстался со своим любимым плащом и голубыми шортами Супермена.
Алекс был немногословен, но Лизель знала его очень хорошо и понимала, что чем ближе этот день, тем, сильнее он замкнется, прячась под накидкой. Супермена, и все чаще будет залезать в ее или Мэрилин постель ближе к утру.
Отказавшись от продолжительной ванны, которая звала ее, как прелестная сирена моряка, Лизель быстро приняла душ, завернулась в махровый халат и сошла вниз. Судя по раздававшимся внизу звукам и звяканью, посуды, Кася пришла, как и обещала.
И действительно, она накрывала столы в столовой. Полная противоположность невысокой длинноволосой Лоррейн, Кася была величава и нетороплива в движениях и могла бы выглядеть еще более привлекательно, если бы не постоянно подозрительный взгляд и опущенные уголки губ.
– Вы, наверное, Кася? – радостно воскликнула Лизель, входя в столовую и с улыбкой протягивая руку для приветствия.
Кася была удивлена энтузиазмом со стороны Лизель даже больше, чем ее неожиданным появлением, и потому отступила на шаг.
– Вы – Кася? Вы же не вероломный взломщик, пробравшийся в дом, чтобы украсть все наше имущество? – пошутила Лизель и была вознаграждена улыбкой. Не очень радушной, но все же улыбкой.
– Да. Я Кася Фабрицович.
– Лизель.
– Ах, мисс…
– Пожалуйста, просто Лизель.
– Это немецкое имя? Вы немка?
– Нет, но моя мама сходила с ума по «Звукам музыки». [4]4
Знаменитый музыкальный фильм Р. Уайза с Джули Эндрюс в главной роли. Одну из героинь звали Лизель.
[Закрыть]
Кася сконфуженно заморгала.
– Она назвала меня в честь героини этого фильма.
– А-а, понятно, – произнесла Кася без особого интереса и снова принялась накрывать на стол.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Какая помощь для четырех человек?
– Верно. Вы не знаете, Эрик появится?
– Он на кухне.
– О, чудно, пойду посмотрю, может, ему нужна помощь. – Но Кася уже отвернулась и с большим энтузиазмом взялась протирать тарелки. – Я рада познакомиться с вами, – сказала Лизель и направилась на кухню.
Итак, Кася крепкий орешек, который не так-то просто раскусить, однако Лизель не боялась, когда ей бросали вызов. Она верила, что самый что ни на есть жесткий человек, копни поглубже, совсем другой и что люди, которые не улыбаются по каждому поводу и без повода, как, например, она, имеют на то скрытые причины. А если у кого-то есть проблемы… что ж, Мэрилин всегда учила ее, что нужно работать над своими проблемами с помощью тех, кто тебя любит.
Может быть, у Каси нет никого, кого бы она любила или кто любил бы ее? Идя через кухню, Лизель сердито думала, что в Пиран-Коуве и Пиран-Бее наверняка полно одиноких мужчин. Не то, чтобы она хотела одного для себя, с нее и так хватит разочарований, но если Кася одинока и на ее пальце нет кольца, Лизель выступила бы в роли свахи. Может, неуловимый Эрик не женат? И потом, она вспомнила упоминание Лоррейн, что он намного старше, чем они.
Высокий худой мужчина стоял у стола и что-то смешивал миксером в большой миске. Он выглядел таким хрупким, что казалось, достаточно вибрации миксера, чтобы расколоть его на кусочки. У него было худое продолговатое лицо под стать фигуре. Серые глаза за толстыми стеклами очков и седые волосы, подстриженные бобриком. Они торчали вверх, как синтетические волосы игрушечного тролля. Его глаза покраснели от усталости, но это были добрые глаза и уставшие скорее не от болезни, а от жизни, однако все равно поразительно добрые.
– Вы выглядите так себе, – сочувственно пробормотала она.
Мужчина поднял глаза и удивленно заморгал.
– Извините. – Она протянула руку. – Я Лизель. А вы, должно быть, Эрик?
Он кивнул и протянул руку в ответ. Пожимая ее, Лизель почувствовала, что она теплая и дрожит, как лист на ветру.
– Вы сегодня чувствуете себя получше? Мне показалось, что вы все еще не очень хорошо выглядите. Может, чашку чая?
Эрик кивнул.
– Это было бы чудесно, мисс, если не возражаете.
– Пожалуйста, называйте меня Лизель. Вы уверены, что вам следовало прийти?
– О да. Извините за вчерашнее отсутствие… – Он заморгал, когда Лизель рассмеялась.
– Ничего не поделаешь, если плохо себя чувствуешь. Я знаю, это последнее дело, все из рук валится… Кроме того, было бы ужасно, если бы вы заразили мистера и миссис Хизер, они выглядят такими слабенькими, кажется, не могут устоять перед порывом ветра, не то, что хорошей порцией микробов.
Эрик попытался рассмеяться.
– Поверьте, это не заразно.
Лизель нахмурилась.
– То есть вы уверены, что должны быть здесь?
Он кивнул.
– Прекрасно. Что ж, я заварила чай. Пейте, а затем расскажите мне, чем я могу вам помочь.
Лизель налила три чашки и одну пододвинула к себе, другую – Касе, которая неохотно взяла ее, словно Лизель поставила перед ней кубок с ядом, а не чудесный английский чай.
– Ну и типы, – пробормотала Лйзель себе под нос, вернувшись на кухню.
Эрик, тем не менее, постепенно оттаял. И когда робость ушла, она обнаружила, что он милый и приветливый. И после часа ее болтовни он совсем расслабился, и они беседовали так, словно были давними друзьями, он рассказывал о своей юности и делился подробностями о себе. Лизель узнала, что он приобрел специальность шеф-повара, служа на флоте. Он жил один, немного дальше по побережью, в Ньюки. Его взрослый сын жил за границей. А сам он вдовец. Он остановился на этом, и Лизель поняла, что не следует спрашивать. Если человек хочет что-то рассказать, он сделает это без давления.
Он был такой же быстрый, как и умелый повар, и казалось, особенно преуспел в устройстве презентаций. И, несмотря на рассказы Лоррейн, Лизель поняла, почему тетушка Нэнси так ценила его. Все, к чему прикасался Эрик, превращалось в золото. Его бекон и сосиски были приготовлены превосходно, запеченные на гриле, приправленные травами и тертым пармезаном томаты таяли во рту, и Лизель окрестила их «Прикосновение Эрика». Он готовил самую легкую, воздушную яичницу-болтунью, которую ей когда-либо доводилось пробовать. И каждый раз, когда она пыталась приготовить ее сама, у нее получалось что-то похожее на серовато-желтую массу.
К тому времени на кухне появилась Мэрилин, жуя, потягиваясь и зевая. Она выглядела виноватой, но розовой от того, что ей удалось выспаться. И Хизеры, и Седжуики были уже накормлены и отправились вместе на прогулку в Сент-Айвс, а Лизель так набросилась на еду, что теперь, дабы сжечь калории, усердно помогала Эрику навести на кухне порядок.
– Доброе утро. О, Лизель, дай мне чаю, – взмолилась Мэрилин.
– Бери. Я уже выпила две.
– Так, сестренка. – Она взяла кружку и виновато улыбнулась. – Ты встала ни свет, ни заря, а я спала как сурок. Не могу понять, почему ты меня не разбудила? Я ужасно виновата.
– А вот и нет. Ты заслужила отдых, не так уж часто тебе выпадало поспать подольше, и у нас с Эриком все получилось. Ведь, правда, Эрик?
– Конечно, мисс Лизель. – Он радостно кивнул.
– Эрик, это моя сестра Мэрилин. А это Эрик, наш знаменитый шеф-повар.
Эрик, явно смущаясь, вытер дрожащие руки о фартук. Он выглядел таким робким и жалким, что у Мэрилин мгновенно вспыхнул материнский инстинкт.
– Рада познакомиться с вами, Эрик, но если вы не возражаете, должна сказать, что вы выглядите еще очень слабым. Вы уверены, что вам следовало выйти на работу?
Эрик взглянул на Лизель.
– Мы уже обсуждали это, Мэрилин. И мы уже приготовили завтрак. Поэтому Эрик теперь может идти домой и отдохнуть.
Эрик с сомнением посмотрел на Мэрилин.
– Я еще должен приготовить десерт, миссис Гамильтон.
– Мэрилин, пожалуйста. И не беспокойтесь о десерте. Алекс просил, чтобы ему разрешили снова испечь что-то сладкое, ему вчера так понравилось. Так что все в порядке, Эрик.
– Если юный джентльмен позволит, мисс Мэрилин, я был бы рад остаться и сделать это вместе с ним. У меня есть интересные рецепты, и мне было бы приятно поделиться своими секретами с вашим сыном, который так любит готовить.
– Я думаю, Алексу понравится. – Мэрилин улыбнулась, решив, что ей определенно симпатичен этот высокий, болезненного вида мужчина.
– Что мне понравится, мам? – Алекс влетел в кухню в новом костюме Супермена. Ярко-красный плащ, еще не успевший выгореть на солнце, разлетался на бегу. Несмотря на то, что мальчик весь лучился радостью, он мгновенно скис, увидев Эрика, и спрятался за спиной матери.
– Это Эрик, Алекс. Он сегодня будет готовить десерт вместе с тобой.
– Вы повар! – взволнованно воскликнул Алекс, как будто его мать только что сказала ему, что у Эрика есть костюм Человека-паука.
– А ты, я вижу, супергерой! – воскликнул Эрик. – Скажу по секрету, мы с тобой испечем сегодня необыкновенный кекс. Идет?
– И что ты скажешь? – спросила Мэрилин, когда Эрик, отойдя вместе с Алексом в сторону, показывал ему, как правильно завязать передник.
– Он произвел на меня приятное впечатление. Ты знаешь, он служил на флоте, был коком на военном корабле и однажды один готовил обед на двести человек, при этом на море был шторм в десять баллов! Он симпатичный и, по-моему, очень добрый. Вообще замечательный… Я готова поспорить: он в свое время был очень интересным мужчиной.
– Ты думаешь? – с сомнением проговорила Мэрилин.
– Да. Что-то такое есть у него в глазах, несмотря на то, что они такие усталые.
– То есть ты уже очарована?
– Абсолютно. Правда, и я готова подумать о нем как о своем новом бойфренде, – хихикнула Лизель.
– Я знаю, что ты поразительно быстро находишь новые кандидатуры, но на этот раз бьешь все рекорды.
Лизель скорчила гримасу и показала сестре язык.
– Я вовсе не ищу мужчину… О нет! – добавила она сердито, видя, что Мэрилин недоверчиво приподняла брови. – Во всяком случае, не ищу для себя. Я думаю, Касе он бы подошел.
– Ты уже познакомилась с Касей?
Лизель кивнула.
– И как она тебе?
– Злюка, – сказала Лизель. – Колючая. Но очень привлекательная. Типа Шерон Стоун, хотя более чувственная и не такая поджарая, и лицо у нее не такое тонкое, может, скорее Скарлет Йохансон? Но она постарше…
– Старше?
– Наверное, за сорок. Но все еще очень красивая, нет, скорее, как мать Скарлет Йохансон…
– Значит, не Шерон Стоун? – Мэрилин не могла удержаться от улыбки.
– Наверное, нет, – засмеялась Лизель.
– Ты думаешь, у нас будут проблемы с ними?
– Лоррейн не сумасшедшая, нет. Она нормальная. И Кася тоже кажется более уравновешенной, чем при первом знакомстве. Но обе слишком напряженные, хотя и по-разному. Может, им просто нужно…
– Лизель! – воскликнула Мэрилин, прежде чем ее сестра скажет то, что, по мнению Мэрилин, она собиралась сказать. – Не все упирается в секс.
– А разве я утверждала? – Лизель пошутила, однако ответ Мэрилин ее удивил.
– Что ж. Думаю, это не твоя вина, что ты неотразима. – Мэрилин пожала плечами и затем начала смеяться. Лизель так тараторила, что не заметила, как выплюнула кусочек непрожеванного тоста. – Прекрасно. – Она подхватила совок для мусора и щетку. – Не так уж неотразима, когда плюешься едой.
– Я вовсе не неотразима! – вскрикнула Лизель с обидой.
– Если нет, то тогда почему у тебя было столько мужчин? Тебе нравятся маленькие щенки. Все с большими глазами и блестящими волосами и полные энтузиазма. Конечно, каждый хочет иметь щенка.
– Но когда щенки вырастают, то убегают на сторону. – Лизель, известная любительница животных, задрожала от собственной аналогии.
– Это не то, что я имею в виду.
– Я знаю, ты хочешь сказать, что мужчины как на удочку клюют на мою внешность, а когда узнают меня поближе, то дают деру, поражаясь, моей никчемности.
– И это тоже совсем не то! – возразила Мэрилин. – Я хотела сказать, что ты красивая девушка, которая привлекает к себе много внимания. Но не многие люди согласились бы с этим из-за страха быть заметными. Внешность – первое, по чему люди судят о ком-то. Тот тип мужчин, которые западают на тебя, которые смотрят на тебя и говорят «вау… она красивая», затем не могут смириться с фактом, что ты ищешь более серьезных и продолжительных отношений и не хочешь быть для кого-то мимолетной сладкой конфеткой.
Лизель хранила молчание, очевидно, оценивая сказанное, затем печально посмотрела на сестру – глаза огромные, губы дрожащие, как у щенка, о котором только что шел разговор.
– Сколько бойфрендов у меня было? – вдруг спросила она.
– Это шутка?
– Нет. Я серьезно. – Лизель шлепнула сестру по руке. – Так сколько?
– Ты думаешь, я их всех помню? – спросила Мэрилин.
Но Лизель снова помрачнела.
– Разумеется, это касается только меня. Слишком много, чтобы помнить.
– Я просто пошутила. Настоящих бойфрендов у тебя было только два. Это не так уж много.
– Может быть, но если посмотреть на тех, что были в промежутке: один, чтобы куда-то пойти, пообедать и все такое, сколько продлилось? – пару недель; другой – то же самое, обед, кафе-бар, то есть пошли погуляли, и так пару недель, ну, может, месяц, пока они не понимали, что я не буду спать с ними, потому, что они заплатили сегодня за обед, вместо того, чтобы каждый платил да себя… – Все это Лизель проговорила на одном дыхании и потом, сделав паузу, подвела черту: – В моей жизни было слишком много мужчин и вместе с тем слишком мало… настоящих. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Я тоже так думаю, – неуверенно отозвалась Мэрилин. – Слишком много не тех, кого хотелось бы иметь.
– Именно. Что означает: я на самом деле жалкий знаток, когда дело доходит до тонкостей секса.
– Я не сказала бы, что ты жалкий знаток, ты просто… слишком… открытая. Ты предпочитаешь видеть в людях хорошее, не плохое, и ничего не поделаешь с тем, что ты сама такая… хорошая. Если мужчина приглашает тебя на свидание, ты не можешь сказать «нет», боясь обидеть его чувства, и поэтому встречаешься со всеми подряд, то есть с теми мужчинами, которые совсем тебе не подходят.
– Может, ты права. Думаю, мне нужно сделать перерыв в романах? Или полный стоп. У меня никогда не было времени для себя, а сейчас, когда у нас столько дел, как раз время сделать перерыв… – Лизель замочала, когда поняла, что Мэрилин смотрит на нее, скрестив руки па груди, с улыбкой недоверия на лице. – Я так считаю, Мэрл.
– Уверена, что так.
– Больше никаких мужчин. Пока, во всяком случае. Хочу заниматься исключительно собой.
Мэрилин кивнула, но с таким видом, словно хотела сказать, что не очень-то верит в эти благие намерения.
– Ты не веришь мне. Да?
– Я верю. Но… Ты не думаешь, что это чуть-чуть мелодраматично? Лизель Эллис клянется, что в ее жизни больше не будет мужчин! – проговорила Мэрилин драматическим тоном.
– Ты не веришь, что я сделаю это? – возмутилась Лизель.
– Ты сделаешь все, что решила сделать. – Это было старое высказывание Мэрилин.
– Но не это?
– Ты же знаешь, что не все в жизни подчиняется формуле «все или ничего». Ты должна подумать о балансе или, по крайней мере, сделать исключение для мужчины, который захочет быть с тобой ради того, что ты хочешь. Ты хочешь более глубоких отношений? Да? Так что нет… Я думаю, что это неправильно – давать подобную клятву. Просто тебе надо быть более осмотрительной, когда ты идешь с кем-то на свидание.
Мэрилин удалось уговорить себя остановиться и напомнить себе, что хотя она была для Лизель как мать, она все же ею не была, и иногда она должна сдержать желание читать лекции и воспитывать сестру, как своего собственного восьмилетнего сына. Кроме того, Лизель – взрослая, и имеет право на свое собственное мнение и собственные ошибки… О, черт, кто сказал, что она шутит? Она больше не желает видеть, как ее маленькая сестренка испытывает боль, любую форму боли, которую она способна предотвратить или облегчить, как бы сделала в отношении Алекса, и поэтому она позволила себе продолжить:
– Я думаю, все эти мужчины с Марса, а женщины – с Венеры, что накладывает свой отпечаток, но правда в том, что достойный человек – это достойный человек, а задница – это задница, будь они мужчины, женщины, гермафродиты, инопланетяне, марсиане… Но что я пытаюсь сказать… ты, будучи также ослепительно красива, как Шерон Стоун или Скарлет Йохансон, ты в своем роде Лизель Эллис, ты, Лизель, красавица Лизель, моя маленькая пастушка, тебе нужно быть более осмотрительной, чем нам, простым смертным, вот и все… все, что я хотела сказать.
Она остановилась и взглянула на сестру, которая смотрела на нее с открытым ртом.
– Ты ведь прислушаешься к этому, да? – не могла не спросить Мэрилин.
Лизель кивнула.
– Ты только что говорила мне, что я должна быть более избирательна в отношениях с мужчинами, потому что я неотразимая. Ты действительно считаешь, что я красивая? – Лизель, не очень доверяя комплиментам, надув губы и хлопая ресницами, смотрела на сестру.
– У тебя внешность, у меня голова, – пошутила Мэрилин.
– Хммм…
– Ты стала очень похожа на маму, когда ей было столько же, как тебе сейчас, – тихо добавила она.
– Ты действительно так думаешь? – Лизель снова просияла.
– Ты знаешь, что очень. Помнишь, ты показывала мне фотографию, где мы все в Сноудоне…
Да. Она помнила. Они уже освободились, кухня опустела, работа забыта, и большую коробку с семейными фотографиями почтительно принесли в маленькую гостиную.
Скоро весь пол и огромный ковер на нем были покрыты старыми фотографиями. Вот Алекс, еще совсем маленький. По этому поводу Алекс принес с кухни кекс, чтобы, все могли попробовать. Эрик следовал, за ним с подносом чая. Эрика попросили остаться, а Лоррейн силой оторвали от уборки, чтобы она тоже присоединилась к ним, и получились импровизированные веселые посиделки. Лизель похлопала Мэрилин по руке и тихо шепнула:
– Посмотри на Лоррейн.
Мэрилин, вытянув шею, посмотрела и увидела, что Лоррейн улыбается вовесь рот.
