Текст книги "Романтическое приключение"
Автор книги: Сара Монк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 19
Кэролайн приехала, как и обещала, и они провели вместе весь уик-энд. Сначала чувствовалась некоторая напряженность, но они очень давно и хорошо знали друг друга, чтобы суметь преодолеть это. Она рассказывала о Лондоне, о своей работе и людях, которые с ней работали. О своей квартире, о том, что отремонтировала спальню, о своем боссе. О том, как все боялись его, и она в том числе, пока не познакомилась с ним поближе. О новом баре, который открыла, о фантастическом ресторане… Они говорили о многих вещах, но только не о чувствах.
Наконец, желая быть честным перед собой, Том рассказал ей о Лизель спокойным, почти безразличным тоном и о ее комментариях относительно его увлечения беспризорными животными, и о том, как она была удивлена тем, что сам он не может завести питомца – ведь он всегда на работе!
Разумеется, это была капля дегтя в бочке меда, и они оба знали это. И потом они спорили. Конечно, не о Лизель, нет, это был их обычный спор. Кэролайн говорила, что больше бы бывала дома, если бы он меньше работал, но какой в этом смысл, ведь он любит свою работу больше ее.
Да. Он любит свою работу, но, может быть, он так много времени проводит на работе, потому что ему незачем торопиться домой? И разве не Кэролайн уехала за триста миль ради своей работы?
Все закончилось так, как всегда заканчивались их ссоры, – молчанием с ее стороны, сожалением с его, потому, что он ненавидел подобные выяснения отношений. Правда, потом был секс, потому, что это единственное, что помогло снять напряжение.
Когда Кэролайн проснулась на следующее утро успокоенная, кающаяся, любящая, она больше походила на прежнюю Кэролайн, которую он помнил. За завтраком без всякого предварительного вступления она взглянула на Тома, склонив голову набок, и спросила:
– Эта Лиза красивая?
Вопрос был настолько неожиданный, что он ответил сразу и честно:
– Ее имя Лизель, и да, она очень красивая. Мы друзья, – добавил он после тяжелой паузы. Но ведь это была правда – иные, совсем не дружеские отношения были в его голове, а не между ними.
– Не знаю, нравится ли мне, что у тебя красивые друзья, – задумчиво проговорила Кэролайн и затем быстро сменила тему, рассказывая о статье, прочитанной в газете.
После того вечера, когда Лизель уехала с Томом, Мэрилин позволила себе ряд осторожных вопросов, но фраза «мы просто друзья» превратилась у Лизель в некое заклинание. Тем не менее, это утверждение, как понимала Мэрилин, вовсе не значило, что Лизель хотела бы прекратить отношения с Томом. Мэрилин могла не знать Тома Спенсера, но хорошо знала свою сестру, и в голове Лизель, по крайней мере, было куда больше надежд на продолжение, чем на разрыв.
Он был сейчас здесь, с Лизель и Раби в саду. К слову сказать, он не появлялся почти две недели. И все эти две недели Лизель то и дело проверяла, нет ли звонков на телефоне, и задумчиво смотрела в окно, все больше и больше волнуясь из-за отсутствия Тома.
Когда он приехал сегодня, казалось, кто-то включил внутри ее свет.
Алекс спросил Мэрилин:
– Где тетя Лиз? – И когда она сказала, что она с Томом в саду, он снова спросил: – Он ее бойфренд?
Мэрилин хотела автоматически ответить «нет», но спохватилась, что это будет неправда. Они могли отрицать это, если бы у них на лицах не было написано то, что мог видеть любой – между ними существуют отношения. О'кей, возможно, там не было никаких прикосновений, объятий и поцелуев, и всяких других физических проявлений, которые связывают людей, когда между ними существуют особые отношения, люди могли видеть и утверждать, что да, это дружба. Однако дружба не подразумевает всех тех вещей, которые происходили между ними. Таких, как долгие взгляды, внутренняя близость, которая отделяла их от всего остального мира. Мэрилин внезапно поняла, что это присутствует в их глазах. Да. Это было в ихглазах.
И существовала нижняя граница, они могли шутить только сами над собой. Обман обычно оказывается обманом и приводит только к одному, от чего Мэрилин всегда хотела уберечь сестру. Это разбитое сердце. Она уже не раз обожглась в своей жизни. Они обе обжигались. Может быть, им надо переименовать отель? Горько усмехнувшись, Мэрилин стала тихонько напевать любимую песню отца. «Отель, где разбиваются сердца»…
Прошло почти десять дней с тех пор, как Том в последний раз приезжал к ним проведать. Раби. Лизель считала, что перерыв пошел ей на пользу и дал шанс взглянуть на ситуацию во всей реальности. Но тут все голове разыгралась новая фантазия. Если они друзья, то не должны лгать друг другу. Поэтому, когда они поздоровались и прошли в сад, Лизель приступила к делу:
– Вы избегаете меня?
Том наклонился, чтобы взять Раби на руки, и, услышав вопрос, посмотрел на Лизель.
– Нет, вам показалось.
– Пожалуйста, не лгите. Я не выношу лжецов, а вы мне нравитесь.
Том улыбнулся. Черт, даже когда он чувствовал себя дерьмово, она умела заставить его улыбнуться.
– Так что же? – потребовала Лизель, сложив руки на груди и приняв подчеркнуто независимую позу.
– У меня есть…
– Я знаю.
– И поэтому…
– И поэтому мы не можем, быть друзьями? – выпалила она.
– Если честно… – колебался Том.
– Никакой лжи. Помните, – сказала Лизель.
– Никакой лжи. Правильно. – Он глубоко вздохнул и поймал ее на слове: – Если честно, Лизель, я считаю вас слишком привлекательной, чтобы мы могли быть только друзьями…
– Ах, я понимаю, – пробормотала Лизель, мысленно ругая себя за то, что ей так приятна эта часть информации. – Так вы боитесь, что я соблазню вас? Что ж, вам нечего опасаться, вы не мой тип.
– Мне кажется, вы сказали, никакой лжи?
– Я не лгу. Вы действительно не мой тип.
– Тогда почему все это происходит? – спросил он.
– Ммм… потому что, я полагаю, девушке не следует настаивать на своем типе столь категорично.
– То есть вы признаете, что обычно мужчины моего типа вам не нравятся?
Лизель медленно кивнула:
– О'кей, вы поймали меня на этом, однако вам не стоит волноваться, я поклялась, что никаких мужчин не будет в моей жизни, пока мы не поставим отель на ноги.
– Почему?
– Я всегда слишком отдаюсь новому чувству, а отель требует очень много сил. Сейчас я просто не имею права на отношения е мужчинами…
– Я тоже.
– С мужчинами? – рассмеялась Лизель.
– Я думаю, вы поняли, что я имел в виду.
– Тогда вы должны уйти. Ни один из нас не имеет ни времени, ни… – Она замолчала. Она хотела сказать «желания», но поняла, что это абсолютно не то слово, потому что было совершенно очевидно, что желания-то у них как раз больше чем достаточно. – И еще я избегаю мужчин, у которых прочные отношения с другой девушкой, – добавила Лизель робко. – Надеюсь, что не смогу изменить своим моральным принципам с такой же легкостью, как, оказывается, могу изменить свои предпочтения относительно того или иного типа мужчин. Я всегда думала, мой тип… Так что видите, это вполне безопасно для вас, и поэтому мы можем…
– …быть просто друзьями, – закончил за нее Том.
– Да, друзьями… – повторила Лизель и протянула ему руку, которую он пожал.
Но не отпустил.
Еще мгновение он не позволял ей уйти, а затем каким-то образом они оказались в объятиях друг друга.
Тела, затем губы, изголодавшиеся по поцелую, который продолжался несколько секунд, прежде чем они оторвались друг от друга, быстро и испуганно, глядя куда угодно, но только не в глаза друг другу.
– О Господи. Извините…
– Даже не знаю, как…
– Не знаю, что и думать…
– Не понимаю, как я могла…
Затем Том ушел в одном направлении, а Лизель, спотыкаясь, пошла в другом…
Он только что поцеловал ее, отказ сломлен – и Лизель ненавидела эти слова, но это было больше чем просто поцелуй, она только что обнимала практически женатого человека!
Но это было так хорошо. Ох, как хорошо, как хорошо! Теперь она знала, что Том считает ее привлекательной и что он не совсем счастлив в своих отношениях с другой… Она также знала, что крадет жениха у другой…
Мэрилин на кухне помогла Эду загружать огромную посудомоечную машину. Алекс, стоя на стуле, смешивал в большой миске ингредиенты для своих любимых викторианских пирожных. Радио было включено, и они все вместе подпевали «Я была бы так счастлива…».
Какие подходящие слова, думала Лизель. «Я была бы так счастлива! Я была бы счастлива, еети бы мужчина по имени Том. Спенсер, который только что признался, что я слишком привлекательная, чтобы считать меня просто другом, оказался одиноким».
Одного: взгляда на лицо Лизель было достаточно, чтобы Мэрилин увела ее сначала в коридор, а потом в их маленькую гостиную.
– Что? – строго спросила она. – Что?
Лизель не могла отделаться от счастливой улыбки, которая блуждала на ее лице с тех пор, как она услышала признание Тома.
– Он сказал, что считает меня слишком красивой для дружеских отношений. – Лизель почувствовала, как приятно произнести это вслух.
Мэрилин немедленно присела, посчитав эту информацию чересчур краткой.
– Правда?
– Угу, – кивнула Лизель.
– О, дорогая!
– Я понимаю. – Лизель присела рядом с сестрой.
– Но это поразительно, дорогая.
– Я знала, что ты поймешь.
– И что ты собираешься делать?
– Я надеялась, ты посоветуешь мне.
– Он все еще здесь?
Лизель покачала головой.
– Мы поцеловались, и он уехал. Он выглядел таким виноватым. Я не могу быть еще одной Самантой, не желаю красть ни чужих женихов, ни чужих мужей.
– Ты никогда не будешь похожа на нее. Она не беспокоилась о том, что кому-то делает больно, а ты… – Мэрилин улыбнулась сестре. – Ты не захочешь разбить сердце даже своему врагу. Если бы они у тебя были…
– Я не хочу быть причиной того, через что прошла ты.
– Я понимаю, Лиз. Но порой люди влюбляются в других, потому что прежнее чувство уходит. Это печальная сторона жизни, но это так. Ты знаешь, я привыкла считать, что Ник оставил меня ради другой женщины и это плохо с его стороны, но потом я посмотрела на всю эту историю трезвым и честным взглядом и поняла, что если бы он был счастлив со мной, он никогда бы не ушел.
– Но ты ведь делала все, чтобы онбыл счастлив!
– По большей части да. Но если, честно, Лиз, я не была абсолютно святой, как ты считаешь. Иногда я тоже была занозой в…
– Как?
– Боюсь, что порой я слишком часто пилила его.
– Да, у тебя это не отнимешь. Но его никогда не было рядом, Мэрл, и ты все время проводила с Алексом.
– Не только, – сказала Мэрилин, похлопав, сестру поруке.
– Ммм… это другое дело, – сказала Лизель, – Я всегда чувствовала, что во всем происшедшем есть доля моей вины. Может быть, если бы мы жили врозь, ты могла бы иметь семью.
– Ты была мне нужна и всегда помни, что… – Она взяла руку Лизель. – И как я утверждала, семья без тебя никогда не будет настоящей семьей, для меня идля Алекса. И если честно, после того как ты переехала, все стало только хуже. Ник еще чаше отсутствовал. Когда ты была рядом, мне было не так одиноко, и все казалось не так плохо, если он задерживался в офисе до полуночи. Да, я ненавидела его работу, ненавидела, что он задерживается допоздна, но ведь он зарабатывал хорошие деньги. Используя затертое клише: в отношениях всегда участвуют двое, я могу сказать: если тебя бросили, то в этом всегда присутствует доля и твоей вины.
Лизель заморгала, глядя на сестру, удивляясь и восхищаясь ее честностью.
– В общем, я недолго осуждала его за то, что он оставил меня. Я просто хотела бы, чтобы он не поступал с Алексом так бессердечно, как он это сделал. Это то, с чем я никогда не смогу примириться и что никогда не смогу ему простить.
Лизель кивнула, соглашаясь.
– Некоторые женщины жалуются на приходящих отцов. Ты знаешь, забрать детей в субботу утром, свозить их на боулинг, в «Макдоналдс», накормить сладким и привезти домой перевозбужденными донельзя, купить подарки ко дню рождения и вконец избаловать на Рождество… Этакий суперпапочка, который врывается, кружит их подобно вихрю и потом также бесследно исчезает до следующего раза… А потом оставляет тебя наедине с твоими проблемами и с испорченным настроением. О, что бы я только не отдала, чтобы кто-то сделал все это для Алекса!
Мэрилин выглядела такой печальной. Однако тут в комнату вбежал Алекс, гримасничая от возбуждения, и она улыбнулась.
– Мам, Эд сказал, что возьмет меня на боулинг в этот уик-энд, если ты позволишь. Можно, я поеду? А, мам?
Мэрилин посмотрела на сына, потом на Лизель и не смогла удержаться от смеха.
– Конечно, можно, малыш.
Трудно представить, что улыбка может быть такой лучезарной, но именно такой она и была.
– Здорово! Спасибо. – Алекс быстро обнял мать и, прежде чем выбежать из комнаты, бросил через плечо: – Эрик тоже поедет, у нас будет настоящий мальчишник.
С легкой задумчивостью на лице Мэрилин наблюдала, как сын бросился из комнаты.
– Хорошо, что у него есть мужская компания, – мягко проговорила Лизель.
– Я знаю. Но теперь ему не нужны мои объятия, – вздохнула Мэрилин. – Ты видела, сколько это продолжалось?
– Полсекунды.
– Ты заметила?
– Он не нуждается в поцелуях и объятиях, с тех пор как Эрик и Эд вошли в нашу жизнь.
– Просто он растет, – кивнула Мэрилин и затем проглотила подступившие слезы – смесь сожаления и гордости.
– Что ж, тогда я обниму тебя, – сказала Лизель, протягивая руки к Мэрилин.
– А что же тогда ты будешь делать с самым привлекательным ветеринаром в Корнуолле?
– Знаешь, что бы мне хотелось сделать?..
– Лизель, поменьше думай об этом…
– Поверь мне, дорогая сестричка, я меньше всего думаю об этом.
– Хорошо, тогда выбрось из головы мысли о постели.
– Я выброшу, если ты скажешь, куда мне выбросить мое тело, – пошутила Лизель. И потом, когда Мэрилин вздохнула, она добавила: – Не волнуйся, я ничего не собираюсь делать. Он помолвлен, и я не думаю, что очень сильно интересую его с этой точки зрения.
– Почему? Он ведь поцеловал тебя, Лизель!
– Просто порыв, – сказала Лизель, вспоминая, как ужасно он выглядел после. – И потом, мы оба целовали друг друга, и поверь мне, это произошло спонтанно, а вовсе не обдуманно.
– Тогда что это было?
– Мгновенное вожделение, – ответила Лизель прозаично.
– И это о чем-то тебе говорит?
– Конечно. Но ты не видела, с какой скоростью он потом ретировался. Это говорит мне куда больше… это и тот факт, что мы уже обсуждали, – «я практически женатый человек». Я думаю, самое лучшее, Что я могу сделать, – это забыть о его существовании.
– О да, это взрослое утверждение – притвориться, что того, с кем ты не хочешь иметь дело, не существует. А что, если Том не согласится с этим?
– Ууу… – остановила ее Лизель. – Не упоминай его имя. Не забывай, с этой минуты его больше не существует.
Мэрилин с улыбкой смотрела на сестру и понимала, что Лизель делает то, что делала всегда, то есть прячет свои настоящие чувства за иронией. Иногда это единственное, что помогает, поэтому, почему бы не позволить ей это?
Глава 20
Как и любовная жизнь Лизель, увы, не отличавшаяся стабильностью, бизнес тоже вел себя весьма непредсказуемо. Из желания сэкономить деньги Мэрилин решила купить новое белье и стирать его самим, а не отдавать в прачечную. Это позволило бы собрать приличную сумму к концу года. Поэтому она установила в неиспользованной части дома две стиральные машины, сушилку-автомат и гладильную доску. Но проблема заключалась в том, что экономия была хороша в теории, на практике получалось так, что для этой работы требовался лишний человек, и список работников все увеличивался и увеличивался.
В воскресенье, когда предполагалась большая стирка, Мэрилин не нашла понимания ни в Алексе, ни в Лизель, поэтому решила, что легче отправить их на утреннюю прогулку и в их отсутствие сделать все самой.
Итак, в воскресенье после завтрака, когда отель был пуст, она занялась стиркой. Эд нашел ее в прачечной всю в стиральном порошке, вспотевшую и разгоряченную.
Она выглядела усталой. Если честно, она выглядела так, будто кто-то окатил ее горячей водой, затем выжал и забыл вывесить на ветерок для просушки.
– А где Лизель?
– Пошла угостить Алекса мороженым.
– Вам тоже не помешал бы перерыв, почему вы не поехали с ними?
– У меня нет времени.
– Вам необходим надежный помощник, который решал бы все ваши проблемы, – сказал, он, взглянув на нее исподлобья.
– Не слишком ли много вы на себя берете? – ответила Мэрилин решительно, но не грубо.
Эд на это лишь улыбнулся:
– Попробуйте, может, я подойду?
И независимый наблюдатель с трудом мог бы сказать, кто из двух удивился больше, но тем сильнее был шок для Эда, который, учитывая его обычную сдержанность, не мог поверить, что эти слова слетели с его губ.
Он ожидал, что Мэрилин снова возмутится и скажет ему, чтобы он возвращался к работе и оставил свои грязные мысли вместе с грязным бельем, но вместо этого, она бросила сверток простыней, уперлась руками в бедра и, склонив голову набок, посмотрела на него долгим проницательным взглядом и сказала:
– Не соблазняйте меня.
Губы Эда дрогнули, а улыбка утратила неуверенность.
– А я мог бы?
– Соблазнить меня? – повторила Мэрилин.
Он кивнул.
И вдруг после небольшой паузы она тоже кивнула.
А затем случилось то, что случилось.
– Но я не готова ни к каким отношениям, – краснея, пробормотала Мэрилин. – Все мои мысли заняты этим отелем и… моим сыном.
– Ятоже не хочу никаких отношений. Они либо унижают тебя, либо выводят из равновесия.
– Но хорошие отношения могут сделать вас свободным.
– А хороший мужчина может сделать более полной вашу жизнь и жизнь вашего сына, не нарушая привычного порядка вещей.
– Мы оба несем вздор, так как уже обжигались.
– Глупо обжигались, – согласился Эд.
– И не хотим вступать ни в какие новые отношения.
– Если мы не хотим отношений, что тогда?
– Секс… – прошептала Мэрилин.
– Я против случайного секса.
– Как и я.
– Тогда, может быть, не случайный? – спросил он.
Мэрилин кивнула и повернулась к нему лицом в надежде, что этого жеста будет достаточно, чтобы дать понять Эду, что теперь пришло время поцеловать ее. Иначе она опомнится, убежит и запрется в кладовке, чтобы, умирая от стыда, охладить свои чувства.
Слава Богу, Эд был умным и наблюдательным, он понимал все с полуслова и с радостью принял ее приглашение.
Он просто поцеловал ее. Нежно, но решительно. И именно так, как Мэрилин нравилось, и она забыла всякое смущение и раскрыла губы, отвечая на его поцелуй.
Потом, лежа на груде чистых простыней, он спросил ее о Нике, и она впервые рассказала ему все без малейших колебаний:
– Я ненавидела его, когда он бросил нас. Но сейчас мне кажется, я лучше понимаю, почему он так поступил. Чего я не могу простить, так это его отношения к Алексу. Он оставил меня? Прекрасно! Но зачем оставлять сына? Прерывать всякие контакты? Это не укладывается у меня в голове. Я никогда не запрещала ему видеться с Алексом. Я никогда не лишила бы своего ребенка отца. Алекс для меня на первом месте. Всегда.
– Алекс и Лизель, – дополнил Эд.
Она молча кивнула, словно это было ясно и без слов.
– Получается, что мужчине в вашей семье отведено третье место.
– В моей жизни вообще не было мужчин.
– До сих пор. – Он улыбнулся ей и потянулся, долго, удовлетворенно, затем придвинулся и провел пальцем по изгибам ее бедра. Снял с Мэрилин майку и привлек ее к себе. Поцеловал в лоб, затем в губы и в шею, а потом прошептал с вожделением: – И что мы будем теперь делать?
Несколько мгновений Мэрилин смотрела на него, утопая в мягкой синеве его глаз, такого цвета бывает море в холодное облачное утро. Наслаждаясь мощью его тела, надежного и безопасного, и еще теплого и чувственного, она испытывала одно желание – прижаться к нему, вписаться в его изгибы, как недостающий кусочек пазла вписывается в общую картину.
– Займемся стиркой, – сказала она.
И это прозвучало как обещание. Никаких отношений. Друзья днем, любовники в воскресное утро. Оба как сумасшедшие работали в прачечной, начиная рано утром по воскресным дням, чтобы выкроить время для себя.
Единственная перемена в отношениях наступала в тот час, который они проводили вместе за запертой дверью прачечной, и их привязанность укреплялась по мере того, как шло время.
– Мы понимаем друг друга, – говорила Мэрилин, когда после секса приходило знакомое чувство вины.
– Я рад это слышать, – с улыбкой отвечал Эд. – Тем более, я всегда считал, что понять женщину очень трудно.
Как ни была печальна Лизель, она не удивилась, поняв, что ее предчувствие оправдалось. После того поцелуя, когда земля обрушилась под ее ногами, Том исчез. И она понимала почему. Если он испытывал по отношению к ней то же самое, что она по отношению к нему, тогда его все время должно было преследовать чувство вины. Кроме того, она была свободна, а он нет. Но хотя она понимала, почему он столь же стремительно исчез из ее жизни, как и появился, она не могла взять в толк, почему не может с этим примириться? Как она могла скучать по человеку, которого едва знала? И когда в холле слышались чьи-то шаги, ее сердце в волнении начинало стучать и замирало при мысли: а вдруг это Том?
И так как ее мозг и мысли были всецело заняты только им, она решила отвлечься и устроить еще одну вечеринку. Дегустация вин прошла великолепно, но на этот раз она решила организовать что-то менее рискованное, например ночную рыбалку. С помощью Эда и Эрика она составила грандиозное меню, включающее блюда из местной рыбы, а затем Джимми и Девид разослали приглашения по всему Пирану, Пиран-Бею и Пиран-Коуву. В результате, хотя отель пустовал, в ресторане собралось много народу.
– Молва бежит быстрее, чем мы думаем. Посмотри, сколько здесь людей.
Лизель проследила за взглядом Мэрилин.
Она смотрела на мужчину в добротном костюме, который сидел за стойкой бара. Его локоть упирался в стойку, в руке янтарем горел тяжелый стакан виски. Глаза мужчины медленно скользили по залу.
– Шон Саттон! – вздохнула Лизель. – Что он здесь делает?
– Видимо, это как-то связано с тем, что я сказала ему утром, то есть что мы больше не собираемся продавать отель, – ответила Мэрилин, стараясь выглядеть равнодушной.
– Ты это сказала?
– Я думала рассказать тебе сегодня вечером, когда все закончится. Хотела, чтобы ты услышала это от меня, а не от него. Пожалуйста, Лизель, скажи мне, что ты рада. Я знаю, что сначала должна была обсудить это с тобой, но он позвонил и так настаивал… И я вдруг подумала: зачем продавать, почему не остаться, ведь нам хорошо здесь, правда? Я знаю, что в данное время наши дела идут не лучшим образом, но мы привыкли к трудностям. И это лучше, чем то, что мы… – Мэрилин была вынуждена замолчать, так как Лизель зажала ей рот рукой, а другой прижала ее к себе. Когда сестра ее отпустила, Мэрилин спросила: – Значит, ты одобряешь?
Лизель кивнула:
– Конечно! Я об этом и мечтать не могла. Я даже немножко ошарашена. – Она взглянула на Шона и нахмурилась. – Значит, он прибыл сюда в надежде изменить твое решение? Я думала, мы обещали подать морского окуня, а не акулу.
– Хищники опасны, но интригуют, – буркнула Мэрилин.
– Интригуют? – Лизель, которая согласилась с «хищниками» и «опасностью», была удивлена последним словом.
– Мы должны признать, что он выглядит великолепно.
– Даже очень, – кивнула Лизель. – Но этого недостаточно, чтобы заинтересовать кого-то.
– Статус преуспевающего бизнесмена значит для него куда больше, чем чей-то интерес.
– А… – Лизель понимающе склонила голову. – Сильный аргумент. Это поразительно, как мы, женщины, можем находить привлекательным самого отвратительного мужчину, если он добился успеха.
– Не нужно быть красивым, для того чтобы быть в центре внимания, – подтвердила Мэрилин. – А что же будет, если ты и красив и успешен?
– Это интригует, – повторила Лизель. – Откуда в людях такое высокомерие? Я вижу, как оно просто исходит от него, когда он выпячивает губы, прежде чем что-то сказать.
Мэрилин прыснула.
Может быть, услышав смех или заметив взгляды, направленные на него, Шон Саттон выбрал момент, чтобы повернуться и посмотреть на Лизель. К ее удивлению, он улыбнулся широко и открыто. Она хотела притвориться, что не замечает его, но ложь была бы слишком очевидна, а его улыбка была такой располагающей, что Лизель не могла не улыбнуться в ответ. И затем, конечно, когда она вернулась на свой пост за стойкой бара, связь не могла не продолжиться. И следующим шагом был разговор.
– Как поживаете? – Ничего не предвещающий старт.
– Очень хорошо. Благодарю. – Ложь, но это все, что она могла предложить.
– И выглядите так же, – сказал он, путешествуя взглядом по ее фигуре.
Лизель подавила желание ткнуть ему в глаз палочкой от коктейля и с независимым видом скрестила руки на груди.
– Должно быть, воздух Корнуолла вам на пользу, – продолжал Саттон, не обращая внимания на реакцию Лизель.
– Должна признаться, что так, – сказала она, еще больше подстрекая его и сознавая, что Мэрилин по телефону уже объяснила, что они не продают отель.
– Итак, вы остаетесь?
Лизель кивнула:
– Мы все этого хотим. Мы чувствуем себя здесь как дома.
– Рад слышать.
– Да? – Она удивленно заморгала, глядя на него.
– Конечно. Приятно слышать, что вы здесь счастливы.
– Но если мы остаемся, значит, мы не продаем отель.
– Очевидно.
– И вы не расстроены?
– Я живу рядом с Пираном почти всю жизнь, и мне приятно, когда другие люди ценят место, к которому ты так искренне привязан.
Он открылся с другой стороны.
– Значит, вы пришли не для того, чтобы уговорить нас изменить решение?
Он покачал головой:
– В Пиран-Бее достаточно отелей, которые можно купить. Я смогу обойтись без «Рога изобилия».
И тут Лизель снова увидела его высокомерие. Как она считала, уверенность – это хорошо, но что касается высокомерия, оно привлекательно разве что в героях Джейн Остен, да и то, только тогда, когда надменный герой вдруг приоткрывает глубины своей чувствительной души.
Была ли эта глубина и чувствительность в Шоне Саттоне? И вообще была ли у него душа?
Лизель подумала в этот момент о Томе. Снова эта рана – Том Спенсер. Красивый. Веселый. Добрый. Недоступный. Полный набор, упакованный в коробку, о которой она даже не смела мечтать прежде. Нет. Шон Саттон, конечно, не Том Спенсер.
Но может, он будет хорошей заменой?
И вдруг Саттон удивил ее: откинувшись на спинку стула, он поставил стакан виски на стойку, словно тот ему мешал, и спросил:
– Вы не пообедаете со мной?
Лизель сначала растерялась, но после холодно ответила:
– Думаю, это не самая удачная идея.
– Почему?
Вопрос был поставлен так прямо, что Лизель пожала плечами, не зная, что ответить.
– Ммм… я никуда не хожу в данный момент. – Она так упрямо сказала это, что было очевидно, что она просто хочет поставить Саттона на место.
– Но ведь это неправда?
– Нет, почему же…
– Хорошо, допустим, вы заняты, но при желании могли бы освободить вечер?
– Ммм… – От правды не уйдешь. – Ну, вобщем… да…
– И все же… Скажите, какая настоящая причина? Только не говорите мне, что по вечерам вы сидите дома и моете голову.
– Ну, допустим, так… Откуда вы знаете? – Лизель вынуждена была рассмеяться, потому что всегда, закончив работу, она первым делом шла в ванную, где смывала с себя зловоние кухни и другие неприятные запахи отеля.
– Но это не та правда, которую я хочу знать.
– А вы хотите правду?
Саттон кивнул и улыбнулся.
Раздраженная, но заинтригованная его полуулыбками и взглядами, Лизель обнаружила, что готова ответить ему со всей откровенностью.
– Потому что я не уверена, что вы мне нравитесь.
– Если не уверены, тем более стоит пойти со мной поужинать и выяснить.
Лизель ничего не могла поделать с собой. Она рассмеялась. Она всегда была неравнодушна к мужчинам, которые умели ее рассмешить.
– Что ж, закончим на этом…
– То есть вы говорите «да»?
– Я говорю «может быть».
– Думаю, это лучше, чем ничего. Что я должен сделать, чтобы добиться вашего согласия?
– Не разговаривать со мной весь оставшийся вечер, – бросила Лизель в ответ.
– Такой мужчина, как я, умеет держать язык за зубами. – Саттон взглянул на часы. – Как насчет трех часов? – Он снова взял стакан и поднял, глядя на Лизель. – Не думаю, что есть альтернатива.
Лизель прикусила губу, не сознавая, насколько привлекательна сейчас. Руки на бедрах, голова, склоненная набок, шелковистые волосы, освобожденные от привычного хвоста, который она всегда носила на работе, рассыпались по плечам.
– Убедите меня, что у вас есть душа. – Она улыбнулась и помахала Эду, чтобы он ее сменил. Выйдя из-за бара, Лизель поспешила через холл на кухню.
После первого неприятного впечатления она не могла не признать, что ей доставила удовольствие их перепалка, где она так открыто флиртовала. Ничего не ущемляло ее эго. Сладкий бальзам лести ласкал душу.
– Меня пригласили в ресторан, – заявила она и при этом уголки ее губ дрожали от усилий сдержать смех.
– Правда? – Мэрилин нахмурилась, пытаясь угадать, кто этот чародей, который смог заставить сестру улыбаться после стольких дней мрачного молчания.
– Шон Саттон, – выпалила Лизель, отбросив идею поиграть с сестрой, прежде чем назвать имя.
Глаза Мэрилин удивленно раскрылись.
– Надеюсь, ты сказала «нет»? Пожалуйста, скажи, что ты ответила отказом… – настаивала она, когда Лизель не ответила немедленно, и Мэрилин заподозрила, что получит негативный ответ.
– Да. Конечно, я…
Мэрилин поняла по-своему и вздохнула с облегчением.
– То есть я немножко изменила себе… – продолжила Лизель. – Не смотри так. Ты всегда говорила, что нужно быть более открытой к новым отношениям…
– Да, но не с ним.
– Он меня развеселил.
– О, дорогая.
– Я понимаю.
– Мужчины, как он, хотят только одного, ты знаешь.
– Да, он хочет отель.
– Ну да. Тогда две вещи.
– Он не может ждать этого от меня. Отель не принадлежит мне. А что касается моего тела, мы обе знаем, что дорога к нему занимает куда больше времени, чем один поход в ресторан…
– Но я не хочу, чтобы тебя снова кто-то обидел, а он из тех мужчин, которые специализируются в этом.
– Он меня не обидит.
– Почему ты так уверена?
– Потому что он мне не нравится… – Ответила Лизель, пожимая плечами. – И было бы неплохо пойти с кем-нибудь в ресторан, с кем-нибудь, кому я нравлюсь больше, чем он мне. Это будет хорошая передышка. Я смогу быть задницей, которая сидит на своем стуле. Буду принимать ухаживания, притворяясь, что вечер замечательный, а потом смогу запросто выкинуть этого типа из головы… почему бы не выпить несколько бокалов вина и не заказать десерт, не беспокоясь, что обо мне думают. Да, именно так я и собираюсь сделать. Пойду в ресторан, буду флиртовать с ним, пить хорошее вино, есть кофейный пудинг, а затем сделаю вид, что мистера Саттона не существует. – Она надула губы и решительно кивнула.
Мэрилин покачала головой, в отчаянии глядя на сестру.
– Я думала отговорить тебя от этого шага.
