Текст книги "Искушение маркиза"

Автор книги: Сара Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 7

Выходит: кто лег спать после полуночи,

лег ни свет ни заря.

У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»

Обед в этот вечер был простым, поскольку кухарка занималась приготовлениями к завтрашнему рождественскому торжеству. По сути, большинство приемов пищи у Джейсона проходило подобным образом, так как он считал, что нет необходимости готовить какие-то особенные блюда для одного человека. Как правило, он ел в одиночестве и порой Мрачно думал, что мог бы с таким же успехом перекусить в своем кабинете или в библиотеке.

В данном случае гости вместе с ним обедали позднее обычного, так как впереди их ожидали долгие часы бодрствования и примитивный голод мог возобладать над внешне цивилизованной беседой. Поэтому все четверо взрослых сосредоточились на еде, и в комнате было слышно только позвякивание вилок и ножей, касающихся фарфоровой посуды. Прислушиваясь к этой какофонии, Джейсон уловил тихий вздох сидящей по соседству мисс Уэстон.

Она лишь двигала еду по тарелке, вместо того чтобы с жадностью есть ее, как это делали другие. Казалось, мисс Уэстон окружала хорошо известная Джейсону печальная атмосфера одиночества. Такое состояние не было присуще ей, и это обеспокоило его.

– Вы выглядите печальной, мисс Уэстон. Вам что-то не нравится?

– Нет. Дело в том, что на меня внезапно нахлынула тоска по дому.

– Как это понимать?

Он чувствовал себя в какой-то степени ответственным за ее удрученное состояние.

– Я не хочу сказать, что мне здесь плохо, просто я привыкла к другой обстановке.

Джейсон посмотрел на Кэтрин и Чарлза, чтобы определить, понимают ли они, о чем идет речь.

– Ливви, ты забываешь, что лорд Шелдон был единственным ребенком в семье.

– Какое это имеет значение? – поинтересовался Джейсон.

– У меня шесть братьев и сестер, – пояснила мисс Уэстон, – и двое из них старше меня. Поэтому, когда я принимала пищу в детской, а став постарше – вместе со взрослыми, за столом со мной всегда находился кто-то из моих братьев и сестер.

– Которые, как правило, вели себя очень шумно?

– Естественно. Или, может быть, не совсем естественно. Я подозреваю, мои родственники необычайно шумливы.

– Зато за столом всегда бывало весело, – сказала Кэтрин. – Как ты считаешь, почему твой брат всегда имел много школьных друзей, желающих провести каникулы вместе с ним?

Ливви с удивлением посмотрела на тетю:

– Я полагала, что они приходили к нему из-за Иззи, которая с каждым днем становилась все красивее и красивее.

– Ерунда. Причиной являлось то, что все члены твоей семьи очень доброжелательны. У вас у всех доброе сердце, и ты готова поделиться добротой, которой Господь наделил тебя в полной мере.

– Тетя Кейт… – запротестовала мисс Уэстон с порозовевшим лицом.

– Ты права, – решительно сказала Кэтрин, – здесь слишком тихо.

– Правильно, правильно! – Чарлз поднял свой бокал, приветствуя Кэтрин.

Джейсон привык к спокойной обстановке и не собирался одобрять все, что замышляла его мачеха.

– Теперь послушайте меня… – начал он и замолчал, когда Кэтрин повернулась к нему.

Ее глаза взволнованно блестели.

– Думаю, пришла пора немного развлечься, не так ли?

Джейсон хотел возразить, но она смотрела на него с такой надеждой, что он невольно спросил:

– Что именно ты имеешь в виду?

– Я полагаю, мы могли бы устроить званый вечер. Не бал, поскольку я сомневаюсь, что соберется достаточно гостей, но обед с танцами и играми. Думаю, к нам придут соседи, хотя бы из любопытства. Этот дом слишком долго находился в трауре. Я знаю, ты все еще горюешь, Джейсон, однако…

– Когда конкретно ты предполагаешь устроить празднество? – быстро спросил он, надеясь отвлечь Кэтрин от разговора о прошлом.

– Это должна быть двенадцатая ночь. Оливия будет нашей почетной гостьей, так как ее день рождения приходится почти на это время и ее назвали по имени героини соответствующей пьесы.

– Я не знал этого. Следует ли мне соорудить шалаш у ворот по такому случаю?

Мисс Уэстон покраснела. А Чарлз и Кэтрин выглядели смущенными.

Джейсон раздраженно вздохнул:

– Вы не знаете произведений Шекспира?

– Не очень детально, – ответил Чарлз с улыбкой. – Боюсь, мои мысли заняты другим, когда я посещаю театр.

– Извини, дорогая, – сказала Кэтрин племяннице. – Мне следовало предупредить тебя. Мой пасынок большой любитель Шекспира.

– Что вы имеете против него? – обратился Джейсон к мисс Уэстон.

– Как давно вы увлекаетесь его произведениями? – резко спросила она в ответ.

– Моя сестра кажется немного помешанной на Шекспире, – сказала Кэтрин. – Это увлечение началось, когда она была девочкой, и с годами только усилилось. Она знает всех главных героинь его произведений.

– С ней невозможно разговаривать на какие-то иные темы, – добавила мисс Уэстон. – Она назвала меня и моих братьев и сестер именами героев шекспировских пьес, хотя мой отец уверял, что моя мать вполне нормальная женщина. Лошадям и охотничьим собакам она также давала нелепые имена.

– Бедные животные. – Чарлз сочувственно покачал головой.

Ливви рассмеялась:

– Я сомневаюсь, что они понимают, какие клички им присваивают. Во всяком случае, литературные имена более благородны, чем популярные здесь клички, означающие цвета.

– Я рад, что Эдвард уже знал различные цвета, когда я принес собак в дом, – вставил Джейсон. – Страшно представить, если бы он знал только счет. В таком случае мы называли бы собак дог Один, дог Два, вместо дог Ред, дог Блю.

– Когда тетя Кейт пообещала Шарлотте большого датского дога, – сказала мисс Уэстон, – моя мать начала активно убеждать всех, чтобы собаку назвали в зависимости от пола Гамлетом или Офелией.

Джейсон засмеялся:

– Ваша мать производит впечатление очаровательной женщины.

– О, я очень люблю ее, однако дети испытывали разочарование, когда просили ее рассказать на ночь сказку, а она доставала полное собрание сочинений Шекспира. После ее историй мы долго не могли заснуть, – задумчиво сказала Ливви.

– «Если это и безумие, то в своем роде последовательное», – процитировал Джейсон шекспировское выражение из «Гамлета».

Из груди мисс Уэстон вырвался стон.

– Теперь и вы готовы мучить меня цитатами.

– Не говоря уже о том, что при этом ты становишься ужасно занудным, – добавил Чарлз. – Кажется, ты все-таки нуждаешься в моих советах.

Кэтрин взглянула на него с любопытством:

– В каких советах?

– Как быть более общительным и не отпугивать… гостей, – сымпровизировал Чарлз, переводя взгляд то на Кэтрин, то на мисс Уэстон.

Джейсон подумал, уже не в первый раз, что его шурин не так глуп, как может показаться. К счастью, Кэтрин не поняла утонченную колкость Чарлза.

– Так, значит, мы можем устроить празднование двенадцатой ночи? – спросила Кэтрин.

Джейсон подумал, каким мучительным будет для него это мероприятие. Оно связано не только с необходимостью основательно очистить и проветрить все помещения, но и терпеть весь вечер перешептывания и взгляды бывших друзей и знакомых…

– Нет, – сорвалось у него с языка.

Затем он подумал о заботе мисс Уэстон о его сыне, о Чарлзе и Кэтрин, приезжающих каждый год на Рождество, чтобы он и Эдвард не чувствовали себя одинокими. Если празднество доставит им удовольствие, он может потерпеть некоторые неудобства.

– Хорошо, – согласился он в конце концов. – Однако помните: прием должен быть достаточно скромным. Чарлз, ты должен позаботиться о дамах. Лора обычно говорила, что это моя обязанность… – Он замолчал и встал. – Простите, меня ждут дела. Я не могу тратить время на праздные разговоры.

– В таком случае иди. – Кэтрин жестом отправила его. – Мне, Чарлзу и Оливии необходимо обсудить важные вопросы, и мы не хотим, чтобы ты вмешивался в наши дела. Тебя пригласят, когда дети спустятся, чтобы изготавливать ириски.

Джейсон направился в свой кабинет.

Он догадывался, что они собираются обсуждать.

Речь, несомненно, пойдет о нем.

Оливия не могла припомнить, чтобы в последнее время долго не могла заснуть ночью. Это было лишь несколько месяцев назад, когда она проводила бесконечные бессонные часы, пока ее сестра Изабелла рожала. А еще за девять месяцев до этого она не спала всю ночь, когда Иззи намеревалась подвергнуть риску свою репутацию, чтобы спасти жизнь человеку, которого любила.

Ливви восстановила в памяти замысел сестры, и что при этом она должна была сделать. Однако все могло пойти не так, как задумано, и она кусала ногти, представляя возможные провалы, но не уступала своим страхам, пока сестра благополучно не покинула дом, отправившись навстречу своему соблазну. Как хорошо было просыпаться потом поздно, не беспокоясь, что случилось или может случиться что-то ужасное.

После обеда она, тетя и сэр Чарлз расположились в гостиной, чтобы обсудить планы относительно празднования двенадцатой ночи. В основном этим занимались сэр Чарлз и тетя. Ливви не могла участвовать в обсуждении списка гостей, так как не знала соседей и не могла решить, где лучше устраивать танцы: в Большом холле, где, по мнению тети Кейт, все будет выглядеть более празднично, или в бальном зале, где, как считал Чарлз, будет более удобно. Она даже не знала, что в замке есть бальный зал. Последнюю мысль Ливви высказала вслух.

– Бальный зал находится в помещении над воротами, – пояснил сэр Чарлз. – Он не такой помпезный, как Большой холл, но там меньше сквозняков.

Чарлз и тетя Кейт решили, что Оливия должна посмотреть бальный зал, чтобы сравнить с Большим холлом, так как ее голос будет решающим в данном вопросе. Но главное – по пути к бальному залу находилась кухня, и вечно голодный Чарлз настоял на том, чтобы ненадолго заглянуть туда. Они обнаружили там только миссис Мэддок: кухарка и остальные слуги отсутствовали, готовясь к празднованию Рождества и посещению церкви.

Кухня представляла собой довольно просторную комнату с побеленными стенами и вымощенным плитами полом, что было очень похоже на кухню в Уэстон-Мэноре. Полки из темного дуба и буфеты со сверкающей медью кухонной утварью выстроились вдоль стены, напротив которой располагался очаг, где экономка помешивала содержимое котелка на плите.

– Хорошо, что вы пришли. Я уже собиралась послать за вами. – Миссис Мэддок свободной рукой, словно веером, помахала около своего лица. – Вы хотели собраться все вместе, и я начала варить ириски.

– Ливви, иди со мной и помоги мне поднять детей. А ты, Чарлз, позови Джейсона, – распорядилась тетя Кейт, – и постарайся не раздражать его.

Дети после раннего ужина были уложены в постель, чтобы они могли отдохнуть перед празднованием, поэтому Оливии и тете необходимо было разбудить их и позаботиться о том, чтобы они оделись надлежащим образом. К тому времени, когда они вернулись на кухню, сэр Чарлз уже успешно выполнил свою миссию. Все вместе они устроились на стульях и скамьях вокруг большого деревянного рабочего стола в ожидании, когда миссис Мэддок сообщит, что ириски готовы для вытягивания.

– Как мы узнаем, что уже пора? – спросил Эдвард, зевая и потирая глаза.

– Думаю, уже готово, милый, но мы должны проверить, – ответила экономка.

– Как? – поинтересовалась Шарлотта.

– Я скажу вам, любопытная леди. Видишь эту чашку с водой? Я вылью в нее ложку этой горячей тягучей массы. Если она сразу затвердеет, значит, достигла нужного состояния, – пояснила миссис Мэддок. – Лучше, если это сделает незамужняя девушка. – Она кивком подозвала Оливию: – Действуйте, мисс.

Оливия слышала, что уэльсцы суеверны, и, хотя она не понимала, как ее половая принадлежность и семейное положение могут повлиять на результат изготовления ирисок, тем не менее взяла предложенную ложку и опустила горячую сладкую смесь в чашку с холодной водой. Как и ожидала миссис Мэддок, масса мгновенно затвердела.

– Отлично! – воскликнула экономка. – Готово. – Она сняла котелок с огня и осторожно поставила его на покрытый мрамором подсобный стол. Затем начала медленно выливать смесь на холодную каменную пластину, которую предварительно смазала маслом.

Сэр Чарлз тем временем выловил кусочек затвердевшей ириски из чашки. Он уже поднес его ко рту, когда Шарлотта заметила это и потянула мать за рукав. – Почему он взял кусочек? По правилам первыми должны пробовать девочки.

– Первыми должны быть леди, – поправила мать. – Однако я сомневаюсь, что тебя можно считать леди.

– Единственной, кто имеет право взять этот кусочек, является мисс Уэстон, – безапелляционно заявила миссис Мэддок. – Пока мы можем только смотреть.

Сэр Чарлз внимательно осмотрел ириску.

– Выглядит вполне съедобной, – сообщил он. – Что еще можно увидеть?

– Мы должны распознать, на какую букву похожа эта конфета. Это инициал истинной любви девушки, – пояснила экономка.

– Вот как? – задумчиво произнес сэр Чарлз. – Что ж, посмотрим. Похоже на букву «Д»! Как ты считаешь, Джейс?

Лорд Шелдон встал, подошел ближе и взял затвердевшую конфету из рук шурина.

– Ты ошибаешься, Чарлз. Это явно буква «Ч».

– Перестаньте спорить, – пробормотала Ливви, беря конфету из рук маркиза. – Вы оба ошибаетесь. Это вполне определенно буква «А».

– «А»? – Сэр Чарлз покачал головой. – Имя какого мужчины начинается на «А»?

Оливия попыталась вспомнить, но безуспешно.

– Я не знаю такого, – сказала она.

– Может быть, это его титул, – предположила тетя Кейт, подходя, чтобы взглянуть на кусочек. – Лорд Андервуд, должно быть, уже перестал скорбеть по своей усопшей жене.

– Я сомневаюсь, что он вообще горевал, – сказал сэр Чарлз. – Говорят, он убил свою жену.

– О Боже! – Тетя покачала головой: – Нет, Андервуд не подходит. Тогда, может быть, Алстер?

Лорд Шелдон посмотрел на нее с раздражением:

– Алстеру восемьдесят лет, если он жив еще.

– К тому же он женат на молочнице, – добавил сэр Чарлз.

– Да, этот тоже не подходит, – согласилась тетя Кейт.

Она последовала примеру миссис Мэддок и смазала свои руки маслом, затем коснулась горячей липкой массы на пластине.

Миссис Мэддок подхватила и вытянула длинную золотисто-коричневую полоску, источающую божественный аромат.

– У нее это легко получается, – сказала тетя, кивнув в сторону экономки, – хотя на самом деле не так все просто. Я всегда делаю это неловко, однако хочется позабавиться.

В то время как миссис Мэддок ритмично вытягивала ириски, метод тети напоминал жонглирование, когда она перебрасывала горячую массу с одной руки на другую.

– Теперь попробуйте вы, мисс. – Миссис Мэддок протянула Ливви немного массы. – Вытягивайте ее, пока она не приобретет золотисто-коричневый цвет.

Оливия вскоре приноровилась к вытягиванию ирисок и сочла это занятие весьма забавным. Когда вся масса была исчерпана, миссис Мэддок порезала полоски на маленькие кусочки и начала укладывать их на тарелку, чтобы отнести в гостиную. Фактически она воспользовалась двумя тарелками: одна предназначалась для Шарлотты, другая – для остальных. Затем она отправила всех из кухни, чтобы прибраться там.

Ливви обнаружила, что поедание ирисок более приятное занятие, чем их изготовление. Конфета была мягкой и тягучей, и, казалось, ее вкус отражал ощущение Рождества. Наслаждаясь ирисками, они тем временем развешивали гирлянды на ветки вечнозеленых растений, которые Димпси и ребята приготовили днем. Миссис Мэддок достала клубок красных и зеленых лент, которыми украшали ветки в прошлое Рождество. Убраны они были в беспорядке, и Ливви, ее тетя, Шарлотта и Эдвард принялись распутывать их.

Вскоре Шарлотта и Эдвард потеряли интерес к этим приготовлениям и потихоньку выскользнули из комнаты. Они вернулись с тетиными шляпками, которые стали надевать на нисколько не протестующих собак, лениво растянувшихся у камина.

Сэр Чарлз заявил, что никогда прежде не видел более красивых дам, за исключением присутствующих, конечно. Когда Блю встал и потянулся, сэр Чарлз подошел к нему и вытянул вперед руки. Блю тотчас встал на задние лапы и поднял вверх передние. Сэр Чарлз положил их себе на плечи.

– Они танцуют! – Шарлотта в восторге захлопала в ладоши.

Выражение морды собаки представляло собой смесь озадаченности и старания, и это выглядело так комично, что даже лорд Шелдон не удержался от улыбки и рассмеялся, когда Блю подался вперед и лизнул щеку своего партнера.

– Тьфу! – Сэр Чарлз со смехом отстранил Блю и вытер лицо рукавом сюртука. – Ничего более противного я никогда не нюхал.

– О Боже! – Тетя Кейт вытерла выступившие от смеха слезы. – Оливия, ты должна изобразить в своем альбоме этих несчастных животных во всей их красе. Правда, я сомневаюсь, что мои шляпки доживут до этого. Шарлотта, собака уже жует перья!

Сэр Чарлз и лорд Шелдон помогли детям снять с собак головные уборы, что оказалось непростой задачей, так как собаки решили, что игра продолжается, и не позволяли поймать себя. Ливви и ее тетя хохотали от души, наблюдая, как двое взрослых мужчин гоняются за огромными псами в женских шляпках. Эдвард и Шарлотта не оказывали существенной помощи; они в основном стояли, явно гордые тем, что устроили такое развлечение взрослым.

Когда наконец собаки вернулись в свое естественное состояние и шляпки были возвращены – за исключением нескольких перьев, – веселье на этом не закончилось. Маркиз и сэр Чарлз начали учить Эдварда и Шарлотту игре в вист, а Ливви и тетя Кейт занялись связыванием в пучки листьев падуба, плюща, розмарина и лавра. Тепло очага, приятный запах зелени и радостное щебетание детей – все это создавало уютную атмосферу, и время текло незаметно. В то время как руки Оливии были заняты, ее мысли блуждали…

Маркиз внезапно схватил ее за руку.

– Вы допустили ошибку, прогуливаясь под омелой, мисс Уэстон. Теперь вы поплатитесь.

Он привлек ее к себе.

– Вот, значит, почему служанки бегут от вас, милорд? Вы думаете, что можете силой заставить женщин принимать ваши ухаживания?

В его темных глазах появился порочный блеск.

– Ни одна женщина не способна отвергнуть мои ухаживания, моя дорогая мисс Уэстон.

– Такое высокомерие выглядит весьма отталкивающим…

Поцелуй маркиза заставил ее замолчать. О, что это был за поцелуй!

Колени Оливии ослабели, и она прижалась к Джексону, чтобы не упасть. Ее сердце гулко билось, и он, должно быть, слышал его стук. О, почему она не оказывает ему сопротивления?

Он засмеялся, касаясь губами ее губ и чувствуя, что она сдается.

Она поддалась его магии, забыв, что является гувернанткой. Она явилась сюда из-за него. Это правда. Что она ни лгала бы себе, находясь в его объятиях, в душе она сознавала, что именно привело ее сюда. Она пришла, чтобы…

– Очнись, Ливви. – Тетя Кейт сжала ее руку. – Уже за полночь, и нам пора переодеться в зимнюю одежду. Служба в церкви, вероятно, начнется часа в три, а может быть, и позже, – пояснила она, когда они поднимались по лестнице, – но при такой погоде нам потребуется не менее часа, чтобы добраться до города. Кроме того, необходимо соответствующим образом одеть детей, взять наши вещи и дать распоряжение приготовить карету. Нам повезет, если мы сможем выехать в половине второго.

Когда они наконец отправились в путь, Оливия, взглянув на часы в карете, убедилась, что тетя была права. Уже около двух! Тетя почти всегда бывала права. Это характерная особенность всех женщин ее семьи.

25 декабря 1798 года

Рождество

Церковь Святой Марии находилась в городке Хаверфордуэст в десяти милях от замка Арлисс. На самом деле там располагались три церковных прихода, но мачеха Джейсона сообщила остальным присутствующим в карете, что представители рода Траернов были связаны с церковью Святой Марии на протяжении трех веков и изменять традиции недопустимо.

Джейсону не требовалось это напоминание. Он перекрестился перед входом в церковь1 Святой Марии, и Эдвард последовал его примеру. Это была та самая церковь эпохи Тюдоров, где Джейсон произносил клятвы при вступлении в брак с Лорой. Черт бы побрал Кэтрин за то, что она настояла вернуться сюда.

Мисс Уэстон откинула шторки окошка кареты и выглянула наружу. Джейсон стоял на некотором расстоянии от церкви, которая, казалось, светилась в темноте подобно маяку, приглашая замерзших, усталых паломников внутрь.

Однако в эту ночь Джейсон едва ли найдет утешение там. Нахлынули воспоминания, а с ними вернулись гнев и сожаление. Эти два чувства настолько соединились в нем, что он не знал, как разделить их.

Джейсон старался, чтобы никто не заметил отражения на его лице этих эмоций. Похоже, Кэтрин все-таки заметила, но он не хотел, чтобы опять начались ненужные разговоры, и главное – он не хотел своими переживаниями испортить праздник для Эдварда.

Радостное настроение и очарование Рождества, возможно, покинули его, однако Джейсон помнил те времена, когда он верил, что на Рождество все возможно. Так было, пока он не узнал, что не все молитвы находят отклик и есть слишком тяжкие грехи, которые не прощаются.

Он знал, что найдутся те, кто скажет, что он потерял смысл жизни, и, возможно, они будут правы. Это те самые люди, которые старались утешить его разумными доводами, говоря, что любое событие в жизни предначертано судьбой. Но они не смогли убедить его.

Несмотря на свое неверие, Джейсон колебался на пути к церкви, ожидая, что сейчас его поразит удар молнии. Однако этого не случилось. Он подвергся наказанию другого рода на коротком пути от кареты к церкви; ледяной ветер хлестал его по лицу тысячью маленьких иголок, отчего в глазах ощущалась резь, и они слезились. Он плотнее прижал Эдварда к своему бедру, стараясь защитить его от непогоды.

Эдвард отстранил руку отца и проворно двинулся по лестнице крыльца вслед за Шарлоттой. Чарлз сопровождал дам, поднимающихся по скользким ступенькам, и Джейсон поспешил помочь ему. Он предложил свою руку ближайшей к нему леди, которой оказалась мисс Уэстон. Джейсон увидел ее лицо, когда они уже вошли в церковь.

Помимо местных жителей сюда прибыли люди из отдаленных усадеб, и церковь была заполнена до отказа. Как принято, каждый прихожанин принес свечу, чтобы дополнительно осветить помещение, хотя в люстрах, на подставках и на всех возможных поверхностях горело множество свечей. Все это, несомненно, олицетворяло мировое светило.

Мисс Уэстон раскрыла рот от изумления и сжала руку Джейсона. Он улыбнулся ей:

– Это потрясающее зрелище, не правда ли?

– О! – воскликнула она, глаза ее блестели, и лицо покрылось румянцем.

Наблюдая за ней, Джейсон забыл о своих воспоминаниях, о своем гневе. Ее восторг передался ему, и он улыбнулся ей.

– Очаровательно! – прошептала она. – Ничего прекраснее я не видела в своей жизни.

Какое-то незнакомое чувство возникло в груди Джейсона у самого сердца, и на этот раз он не мог не согласиться с ней.