Текст книги "Искушение маркиза"
Автор книги: Сара Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Иногда изменения полезны, – мягко сказала мисс Уэстон. – В жизни случается так, что изменения неизбежны. Если человек научится принимать изменения, а не отгораживаться от них, возможно, в таком случае ему придется испытывать меньший дискомфорт, чем если бы он был вынужден подчиняться им против своей воли.
Ясно, что теперь речь шла не только о книгах.
В комнате стало тихо; так тихо, что Джейсон слышал биение своего пульса. Он смотрел на мисс Уэстон, размышляя, не является ли она колдуньей. Ее глаза напоминали лазурные воды залива Кармартена, казалось, они видели его насквозь, проникая в самую душу, лишая присутствия духа.
Это, конечно, чушь несусветная.
Вероятно, он бредит, сказал себе Джейсон. В последнее время он плохо спал, и это обстоятельство в сочетании с внезапным проявлением страсти повредило его разум.
– Хочу предупредить, мисс Уэстон, здесь, в замке Арлисс, книги не нуждаются в вашей заботе. Это понятно?
– Вполне. – Оливия приподняла подбородок. – Простите меня, тетя Кейт, боюсь, у меня совершенно пропал аппетит. Думаю, мне лучше пойти лечь спать.
– Конечно, дорогая. Признаюсь, я тоже очень устала. Путешествие было таким длительным, и к тому же тебе приходилось большую часть времени развлекать Шарлотту. Удивительно, что ты еще держишься на ногах. Думаю, хорошо выспавшись, ты будешь чувствовать себя гораздо лучше. Дай знать, если я потребуюсь тебе. И этот неблагодарный человек тоже будет поблизости.
Джейсон кашлянул:
– Прошу прощения?
– Ты должен признать, что отреагировал крайне невежливо, узнав о работе, которую проделала Оливия…
Джейсон жестом остановил ее.
– Я все понял. Твоя племянница – праведная покровительница библиотек, а я неблагодарный змей.
Мисс Уэстон рассмеялась. Ее смех был теплым, глубоким, звонким и естественным, напомнившим Джейсону счастливые времена, когда он катался по заснеженным полям в санях со звоном колокольчиков на упряжи лошадей, пил бренди, глядя на пылающий в камине огонь, шептал страстные обещания, ловил пылкие взгляды, занимался любовью…
Он решительно прервал эти мысли.
Он не должен возвращаться в прошлое.
Это слишком тяжело.
– Что вы имели в виду, когда сказали, что я буду поблизости, если кто-то понадобится мисс Уэстон ночью?
Кэтрин улыбнулась; глаза ее весело блеснули.
– Существует небольшая проблема, касающаяся комнаты для Оливии. Поскольку ты давно никого не принимал у себя, все комнаты закрыть и не готовы для проживания. Оливия предложила разделить постель с Шарлоттой, но так как Шарлотта ужасно брыкается во сне, я подумала, что Оливии там будет крайне неудобно. Ты согласен?
– Вполне. Однако я не понимаю, как можно было приготовить комнату для мисс Уэстон, когда она только что прибыла?
– Мой дорогой мальчик, разумеется, миссис Мэддок не могла обеспечить комнатой дополнительную гостью без моего предварительного уведомления. Я написала ей письмо, как только Оливия решила поехать сюда вместе с нами. И я поняла, что ты не будешь возражать против ее присутствия, поскольку при встрече ты увидел, какую приятную компанию она может составить.
На самом деле Джейсон счел ее присутствие в замке крайне нежелательным, однако промолчал.
– Насколько мне известно, – продолжила Кэтрин, – в этом огромном замке есть еще одно помещение, всегда вполне пригодное для проживания. Ты догадываешься, что я имею в виду?
Джейсон понял, о чем идет речь, однако надеялся, что мачеха говорила о каком-то месте, неизвестном ему до сих пор, возможно, о каком-нибудь небольшом однокомнатном коттедже на территории поместья.
Но его надежда не оправдалась.
– Хорошо, – сказала она, – я поясню. Речь идет об апартаментах маркизы.
Джейсон почувствовал себя так, словно ему нанесли удар по голове.
– Ты уверена, что это подходящее место для гостьи? – отважился спросить он. – Эти апартаменты примыкают к моим комнатам.
Его мачеха пожала плечами:
– Я согласна, что эта ситуация не самая лучшая, однако сомневаюсь, что моя невинная племянница намерена воспользоваться ею в ущерб тебе.
Забавно, но он действительно опасался, что это может произойти. По крайней мере этого опасалась здравомыслящая часть его существа, тогда как в остальном, откликаясь на голос плоти, он страстно желал быть скомпрометированным.
– Во всяком случае, – продолжила Кэтрин, – мисс Уэстон будет занимать эти апартаменты, пока миссис Мэддок не вызовет стекольщика, чтобы восстановить разбитое окно в комнате в башне. А если ты опасаешься за свою добродетель, можешь запереть дверь в смежную комнату. Надеюсь, это успокоит вас, сэр?
Это не успокаивало ни сознание Джейсона, ни его тело, однако он понимал, что едва ли сможет что-либо изменить.
– Мадам, если вас не волнует непристойность этой ситуации, я буду спать спокойно.
Это была ложь. Он, разумеется, не сомкнет глаз. Мысль о том, что в соседней комнате находится очаровательная мисс Уэстон, крайне мучительна. Соблазнительная женщина совсем рядом…
Даже если она совершенно невинна, в чем он сомневался, судя по ее реакции на него. Не той реакции, которую она проявила вечером, когда обвиняла его в эгоистичности, а ранее, когда он заметил, как она тайком смотрела на определенную часть его тела, что не подобает делать невинной девушке. А также когда он держал ее в своих объятиях.
Он слышал тогда ее прерывистое дыхание, чувствовал биение сердца, видел, как зарумянились ее щеки. Значит, он действовал на нее возбуждающе, и все это происходило, хотя он еще не пробовал ее пикантные губки. Почему бы ему действительно не попробовать ее на вкус…
Джейсон сжал кулаки, впившись ногтями в ладони.
Мачеха решила устроить так, чтобы ее племянница расположилась в комнате, смежной с его спальней. Но будь эта юная леди невинной или нет, она представляла собой вполне созревший плод. А он, безусловно, являлся мужчиной, нуждающимся в сборе хорошего урожая. События этого дня выявили, насколько острой была его потребность.
Боже, если запертая дверь – единственное препятствие на его пути, мисс Уэстон будет рада и пожелает, чтобы ночь продлилась бесконечно долго.
– Я, разумеется, надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо, – добавила Кэтрин. – Ведь ты не обращаешь внимания на женщин, с тех пор как…
Умерла Лора, мысленно закончил за нее Джейсон.
Упоминание о жене подействовало на него, как ушат холодной воды, погасив пламя желания. Боже милостивый, о чем он думает? Как он позволил себе забыть хотя бы на мгновение…
Ему необходимо не только запереть дверь, но забаррикадировать ее, сделать неприступной и всеми иными средствами обезопасить себя от мисс Уэстон. Он нисколько не был удивлен столь бурной реакцией своего тела, считая ее вполне естественной, однако он не мог постоянно испытывать возбуждение в течение всего пребывания девушки в замке.
Он не должен также подшучивать над ней и вовлекать ее в словесную баталию. Все это влечет за собой отношения более близкие, чем он допускал в отношении мисс Уэстон и любой другой женщины. Нет, он должен держаться подальше от нее, необходимо быть всегда начеку. Стоит лишь немного расслабиться и позволить ей влиять на него, у нее появится шанс прорвать его оборону.
Мужчина способен выдержать многое в этой жизни не сломавшись, однако нельзя подвергать риску выдержку. Он должен держаться ради своего сына, который в нем нуждался. Чтобы защитить Эдварда, Джейсон должен оставаться неуязвимым, недоступным, непогрешимым. И если для этого надо держать обитателей замка на безопасном расстоянии, он будет крайне негостеприимным, недружелюбным и в ряде случаев просто несносным.
Если мисс Уэстон думает, что сможет помыкать им, как своей тетей, то ее ждет горькое разочарование. Он является хозяином замка Арлисс и не допустит никакого вмешательства в его жизнь. В случае если его неожиданная гостья попытается сделать шаги на пути завладения им и его домом, ей не удастся продвинуться далеко. Он запрет на ночь дверь своей комнаты, а также дверь библиотеки на случай, если мисс Уэстон вздумает бродить по замку в поисках объекта, где, по ее мнению, требуется навести порядок.
Оливия никак не могла заснуть. Она пыталась сделать это, лежа на правом боку, затем на левом, на спине и на животе. Она натягивала одеяло до подбородка, потом откидывала его совсем, раздвигала занавески кровати и плотно сдвигала их. Ничто не помогало.
Перед ее мысленным взором то и дело возникало сердитое лицо маркиза, и она никак не могла избавиться от этого видения. Он был явно взбешен. Возможно, он догадался, что она могла обнаружить в библиотеке в замке Хейли? Даже если он помнил о спрятанных там локонах волос и броши, она сомневалась, что он знал о хранившемся там дневнике своей жены.
Ливви полагала, что после смерти маркизы лондонские слуги собрали ее вещи и отправили их в дальнее поместье семьи, в замок Хейли. Когда сундуки распаковывали и разбирали их содержимое, дневник, должно быть, по ошибке приняли за книгу и поместили его в библиотеку. Там Ливви и обнаружила его.
Завладев этим дневником, который теперь бережно хранился на дне ее дорожного сундука, она совершила еще больший грех, чем когда присвоила брошь.
Она обокрала усопшую женщину.
Причем дважды.
Отчасти Ливви успокаивала себя тем, что Лора, видимо, никогда не пользовалась этой брошью и, возможно даже, она принадлежала не ей. Тем более эта несчастная женщина не нуждалась теперь ни в этом украшении, ни в своем дневнике. А Ливви эти вещи нужны. Ей хотелось заполучить любые фрагменты из прошлого лорда Шелдона, чтобы иметь полное представление о нем.
Ей также не давало покоя другое обстоятельство. Ливви не очень заботилась о том, следует ли она или нет наставлениям матери относительно норм поведения и морали, однако прислушивалась – точнее, старалась прислушиваться – к требованиям родителей всегда соблюдать этикет. Тем не менее она повела себя крайне недружелюбно по отношению к хозяину дома, который, правда, спровоцировал ее. Однако он извинился, а она нет.
Оливия была уверена, что маркиз еще не ложился спать, и решила подождать в холле, пока он не поднимется наверх. Надо всего лишь произнести слово «извините», ведь от этого она не умрет. Оливия встала с постели, надела тапочки и фланелевую накидку, которую Элис, служанка тети, положила ей на случай, если ночью станет холодно.
В холле действительно было холодно и темно и негде сесть, кроме как на пол. Ковер, вероятно, был очень дорогим, однако недостаточно смягчал твердость деревянного пола. Физический дискомфорт мешал Оливии сконцентрировать внимание на чем-то другом, и вскоре она оставила эти попытки. Она подумала, как долго лорд Шелдон будет занят, прежде чем отправится спать. Минуты? Часы? О, это просто убийственные мысли!
Оливия принялась считать до ста, затем в обратном порядке – до нуля. Потом она пересчитала все пальцы на руках и ногах, трогая их и шевеля ими, чтобы убедиться, что они не замерзли. Пальцы были холодными, но пока не потеряли чувствительности. «В дополнение ко всему я могу погибнуть от этого ужасного холода», – подумала Оливия.
– Мисс Уэстон?
Низкий голос маркиза заставил ее вздрогнуть и очнуться. Она поднялась и потерла глаза.
– Я понимаю, что у вас, должно быть, есть причина устроиться на ночь в холле, мисс Уэстон, но меня это нисколько не интересует. Я сейчас вызову миссис Мэддок.
Он протянул руку к ручке двери.
– Подождите, – поспешно сказала Оливия. – Мне нужны только вы.
Его темная бровь вопросительно взметнулась вверх, и Оливия густо покраснела, осознав, как ее слова могут быть истолкованы.
– Я не так выразилась. – Она покачала головой. – Я имела в виду, что хочу поговорить с вами.
– Жаль, – тихо произнес маркиз.
Ливви пристально посмотрела на него, размышляя, о чем именно он сожалел.
– Значит, вы хотели поговорить со мной?
– О да, конечно. Я хочу извиниться перед вами. Мое поведение за обедом было крайне постыдным.
– Мое не лучше, – признал он.
– Да, но вы извинились. К тому же я была приглашена в ваш дом вопреки вашему желанию.
Он поднял руку.
– Мисс Уэстон, это дом вашей тети и Шарлотты в такой же степени, как и мой. Если они захотели привезти с собой гостью, то они имели на это полное право.
– Но…
– Нет, подождите. Я встретил вас довольно неприветливо, хотя для меня нехарактерно встречать гостей подобным образом. Прошу простить меня, мисс Уэстон, за то, что был таким негостеприимным. Может быть, мы снова представимся друг другу?
Маркиз криво улыбнулся. При этом он казался весьма уязвимым, и Оливия внезапно ощутила тепло, распространившееся в области груди.
Она сделала реверанс и улыбнулась в ответ:
– Оливия Джейн Уэстон.
Он поклонился с чуть заметным блеском в глазах:
– Джейсон Траерн. Не стану утомлять вас длинным перечнем промежуточных имен и назову только первое и последнее.
Они немного помолчали.
– И что теперь? – спросил он.
– Вам следует выразить свое восхищение или по крайней мере очень большое удовольствие в связи с нашим знакомством, – сказала Ливви.
Шелдон, задумавшись, погладил подбородок.
– Восхищение? – повторил он. – Нет, не думаю, что это подходящее слово.
Оливия поджала губы. Он действительно несносный человек.
– Большое удовольствие? Нет, это тоже не годится.
– Тогда солгите что-нибудь, ради Бога, – не выдержала Оливия.
– По-моему, – задумчиво произнес он, – в этом нет необходимости. Мисс Уэстон, скажу вам совершенно искренне: Бог знает почему, но я вами очарован.
Ливви тоже подумала «Бог знает почему», но этот насмешливый мужчина с веселым блеском в глазах так же очаровал ее. Сейчас он был таким, каким она его представляла раньше. Это был мужчина, который сочинял нелепые стихи и прятал подарки для своей жены, чтобы развлечь ее поисками. Мужчина, ради которого она, Ливви, приехала сюда, чтобы спасти его, но, кажется, потерпела неудачу.
Падение на пол было не единственным ударом, который она перенесла, войдя в замок Арлисс. Несмотря на предупреждение тети Кейт, резкость маркиза и его высокомерный тон поколебали ее уверенность, а его поведение за обедом окончательно испортило настроение, однако сейчас Оливия воспрянула духом.
– Думаю, еще есть надежда, что все изменится в лучшую сторону, милорд.
Напрасно она так сказала. Оливия поняла это, как только слова сорвались с ее губ. Маркиз напрягся и отдалился от нее физически и эмоционально.
– Нет. – Он покачал головой. – Я лишился надежды. Или надежда оставила меня. В любом случае мы оба должны помнить об этом.
– Вы еще очень молоды, чтобы так мрачно смотреть в будущее, – возразила Оливия.
– Жизненный опыт сделал меня старше.
– Может быть, духовно, но годы тем не менее идут своим чередом. Впереди у вас долгая жизнь.
– Я хорошо усвоил одну вещь, мисс Уэстон. Никто из нас не знает, сколько времени нам отпущено на этой земле.
Ливви поняла, что он подумал о своей жене.
– Я считаю, что нельзя терять надежду на будущее и надо радоваться возможностям, которые предоставляет жизнь.
– Вы еще слишком молоды. Боюсь, вас ждет разочарование.
– Я не так молода, как кажется. Мне уже почти девятнадцать лет. Меня должны были представить свету прошлой весной, но сестре потребовалась моя помощь. Я готова подождать еще год, но боюсь, что обо мне может сложиться мнение как о старой деве.
–Старая дева в двадцать лет. – Маркиз покачал головой. – А я старше вас почти на десять лет. По вашим расчетам я уже старик.
– Для мужчин существуют другие критерии. Вы в самом расцвете жизни. К тому же вы маркиз и потому будете завидным женихом до самой глубокой старости.
– Да, многих женщин привлекает мой титул. – Он тяжело вздохнул. – А я думал, им нравится мой веселый нрав.
Оливия едва не задохнулась от смеха.
– Если бы я стала добиваться вашего расположения, милорд, то исключительно из-за последнего.
– А если я начну ухаживать за вами, мисс Уэстон?
Сердце Оливии екнуло.
– Поясните, пожалуйста.
– Если я начну ухаживать за вами, то что, по-вашему, меня может привлечь?
– Вероятно, мое приданое.
– Я не нуждаюсь в средствах.
– Тогда – мои связи. Мой отец – виконт, дед по материнской линии был герцогом, а муж моей сестры является графом Данстоном.
Шелдон пожал плечами:
– Хорошая родословная важна, но, как вы могли заметить, я маркиз. Я не нуждаюсь в расширении связей с аристократами.
– Еще я умею рассказывать интересные истории на ночь.
Уголки его губ тронула улыбка.
– Я не ребенок.
– Конечно, но у вас есть сын.
– Вы говорите о своих материнских способностях. Это хорошо, мисс Уэстон, но для ухода за ребенком существует няня.
Оливия скрестила руки на груди.
– В таком случае мне, видимо, нечем привлечь вас, милорд, и вы не станете ухаживать за мной. Это успокаивает меня.
Он погрозил пальцем:
– Не надо лгать, мисс Уэстон.
– Разве вы намерены ухаживать за мной, милорд? – спросила Оливия с улыбкой.
– Нет. Однако едва ли мой отказ ухаживать за вами успокаивает вас. В этом вы солгали. Все женщины желают, чтобы за ними ухаживали.
Она уперлась руками в бока.
– Почему я должна с радостью принимать ухаживания мужчины, который не испытывает ко мне ни малейшего влечения?
– Но я не сказал, что вы непривлекательны для меня. Вы сами пришли к такому заключению.
– Вы вполне ясно дали это понять.
– Дело в том, что вы забыли упомянуть о самом главном вашем достоинстве.
– Вот как? – Она пристально посмотрела на него. – Что вы имеете в виду?
– Ну, наряду с вашим, несомненно, жизнерадостным характером я не стал бы приуменьшать ваш очевидный талант по части благоустройства. Скажите, этот ваш талант распространяется на все комнаты или исключительно на библиотеки?
Ливви сделала глубокий вдох и сосчитала до десяти. Затем до пятидесяти. Но это нисколько ее не успокоило. Сначала этот человек пытался покончить с ней, дав команду собаке атаковать ее, затем проявил неблагодарность в отношении проделанной ею большой работы в библиотеке. А теперь позволил себе нагло критиковать ее личность.
Это невыносимо!
– Забудьте о моем извинении, – прошипела она.
В ответ раздался низкий, чуть хрипловатый смех. Джейсон подался вперед и коснулся ее подбородка.
– Вы очаровательны, – прошептал он, обдав горячим дыханием ее щеку.
Чтобы не совершить то, о чем потёки пришлось бы сожалеть, Оливия повернулась и поспешно двинулась в свою комнату. Она воздержалась от того, чтобы хлопнуть дверью, но лишь потому, что была уверена этот поступок только развеселит негодяя, находящегося по соседству. Когда тетя Кейт говорила об изменениях, произошедших в ее пасынке, Оливия представляла себе тихого печального затворника. Она полагала, что сможет помочь ему воспрянуть духом, убедив, как приятно иметь хорошую компанию, и, может быть, даже позволить ему поцеловать ее. Но она никак не рассчитывала на приключение, которое ожидало ее здесь в действительности!
Приключения всегда чреваты непредсказуемыми последствиями. Вы можете все распланировать, однако не способны предвидеть возникающие проблемы. Обычно они обнаруживаются слишком поздно и нет возможности повернуть назад. Впрочем, Оливия и не думала отступать.
Она непроизвольно опустила руку, чтобы коснуться броши, и вспомнила, что спрятала ее на ночь. Маркиз оказался совсем не таким, как она ожидала, хотя он был нежным любящим отцом и мужем, судя по описанию в дневнике его жены. Оливия не отступит от своего намерения при первой неудаче. Она взяла книгу с письменного стола, где оставила ее ранее, и начала листать страницы. Вот он!
Оливия извлекла из книги отдельный листок бумаги и подошла к окну. Стоя в серебристом свете луны, она начала шепотом произносить слова: стихов, перемежающиеся с молитвой о спасении.
Из прочитанного Оливия сделала вывод, что при замке есть убежище священника, с которым связана какая-то тайна, и что лорд Шелдон не освободился от его гнетущего прошлого. Человек, когда-то писавший своей жене такие стихи – пусть даже лишенные мелодичности и режущие слух, – видимо, до сих пор переживал ее гибель. Пряча листок бумаги назад в книгу, Оливия была убеждена, что ему необходимо помочь вновь обрести радость жизни. И это должна сделать она, Оливия Джейн Уэстон.
Глава 4
Неужели у вас нет уважения к госпоже и ее дому, нет ни малейшего такта?
У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»
В то время как экономка занималась уборкой, которую обычно выполняют горничные, а его мачеха с утра взяла на себя заботу о том, чтобы нанять новых служанок, Джейсону сообщили за завтраком, что на него возложена обязанность сопровождать мисс Уэстон в ее путешествии по замку. Это, конечно; была нежелательная ситуация, но он тем не менее решил ею воспользоваться. Час, или около того, проведенный в компании мисс Уэстон, позволит ему избавиться от тех теплых чувств, которые возникли у него минувшей ночью.
Бог знает что еще могло бы произойти. Всю ночь он тщетно пытался уснуть, а в те моменты, когда ему удавалось немного задремать, его одолевали чувственные видения, в которых он и мисс Уэстон занимались любовью среди стопок книг. Ему никогда прежде не приходило в голову делать подобные вещи в библиотеках. К счастью, к утру он взял контроль над собой и решил, что чем более открытыми будут платья мисс Уэстон, тем тверже он должен держать себя в руках. Кроме того, он намеревался из утренней экскурсии исключить посещение библиотеки. Эта комната вообще должна быть запертой, однако следовало учитывать, что восприимчивость Говера к распоряжениям Джейсона носила весьма избирательный характер.
– Мисс Уэстон, если вы уже насытились горячим шоколадом… – Он встал и кивком сделал знак следовать за ним. – Мы начнем с Большого холла, так как это самая древняя часть замка, хотя там производились различные усовершенствования на протяжении последних пяти веков.
В столовой было три двери; одна вела к новой башне, которая находилась на одном этаже с библиотекой. Они, разумеется, не пойдут через эту дверь. Дверь на южной стороне комнаты вела в личные апартаменты, но он не собирался показывать мисс Уэстон спальни. Он не поведет ее туда: ни физически, ни мысленно и вообще никоим образом.
Дверь, к которой он направился вместе с мисс Уэстон, вела в башню, где, как он полагал, его древние предки, одетые в туники и лосины, искали уединения от шума и суеты Большого холла. Другие, менее древние предки, в камзолах и облегающих штанах, покрыли стены дубовыми панелями и добавили окно, которое наполнило небольшое помещение светом. Спокойная атмосфера комнаты не изменилась за минувшие годы, однако ее назначение не стало столь очевидным в настоящее время, поскольку во всем замке Арлисс царила тишина, как в сказке о спящей принцессе.
– О, какая прелестная комната! – воскликнула мисс Уэстон, окинув взглядом резные панели.
Она провела по ним пальцами и посмотрела вверх на лепной бордюр, опоясывающий всю комнату. Затем дважды обошла помещение, размышляя над картинами, прежде чем остановилась около одной из них.
– Боюсь, я не могу понять содержания этого произведения, – призналась она. – Я не назвала бы это батальной сценой, и едва ли то, что здесь изображено, относится к библейской мифологии. Это имеет какое-то отношение к вашей семье.
Джейсон кивнул:
– Это вполне вероятная версия. Мой давний предок, третий маркиз, верил, что его посещало привидение злосчастной Рослинн Рис – одной из ранних обитательниц замка. Он заказал эту картину, чтобы увековечить кистью духовный мир Рослинн.
В глазах мисс Уэстон отразилось волнение.
– Я надеялась увидеть призрачную леди во время моего пребывания здесь, однако в связи с тем, что в старой башне разбито окно…
– Здесь нет привидения, мисс Уэстон, – убедительно сказал Джейсон, и в этой маленькой комнате его слова прозвучали почти как крик. – Призрачная леди не что иное, как легенда, приукрашенная и передаваемая из поколения в поколение. Что бы ни рассказывала вам об этом Кэтрин…
– Тетя Кейт вспоминала лишь о всяких мелочах, – решительно прервала его мисс Уэсто-н. – Может быть, вы подробнее расскажете мне о призрачной леди?
Маркиз покачал головой:
– Если теперь вспоминаются только всякие мелочи, эта история в конце концов будет забыта, и тогда, возможно, служанки не будут увольняться.
Оливия бросила на него оценивающий взгляд:
– Вы действительно считаете, что служанки увольняются из-за старой истории о привидении?
Джейсон пожал плечами:
– Говер предполагает, что их пугают собаки.
– Их, безусловно, что-то пугает, но я сомневаюсь, что собаки могли стать причиной отказа от работы в хорошем доме и с приличным жалованьем.
Он почувствовал, что она пытается подвести его к определенному ответу, но не поддался ее уловке.
– Не стоит ходить вокруг да около, мисс Уэстон. Скажите, почему, по-вашему, увольняются служанки, если причиной не являются ни собаки, ни привидение?
Оливия заколебалась, теребя складки своих юбок.
– Вы в самом деле хотите знать мое мнение?
Маркиз нахмурился:
– Конечно.
– Хорошо. – Она проглотила подступивший к горлу ком и перевела взгляд на бордюр. – Если я скажу вам, почему служанки увольняются, вы расскажете мне о призрачной… о Рослинн?
Джексон разозлился. Он ненавидел разговоры о своей прародительнице, и не потому, что легенда о ней пугала служанок, а потому что люди – особенно женщины – всегда вздыхали при этом и прикладывали к носу платки, шепча, как романтична эта история, хотя никакой романтики в ней не было.
– Хорошо, я расскажу вам то, что слышал, об этом, – согласился он наконец, – так как думаю, вы будете донимать расспросами каждого в замке, пока не услышите эту историю.
– Вероятно. – Оливия улыбнулась, отчего на щеках ее обозначились ямочки. – Настойчивость – одна из моих сильных сторон.
– Я хотел бы узнать и ваши слабые стороны, – тихо сказал маркиз.
– Не будем говорить об этом, милорд. Мои слабые стороны не лежат на поверхности.
Он вскинул брови:
– А мои?
– Можно считать, что проявление раздражительности является вашей слабой стороной. Я заметила это, находясь всего лишь сутки под крышей вашего дома, но если вы всегда рычите и говорите на повышенных тонах, можно предположить, что именно вы пугаете служанок.
Он рассмеялся, потому что счел это предположение совершенно нелепым. Возможно, он был немного резок с некоторыми служанками и однажды даже потерял выдержку с той, которая посадила его сына в ванну с холодной водой, заявив, что это закаляет ребенка, но его нельзя осуждать за это. Или за увольнение служанки, которая решила предложить ему особые услуги. Или за то, что он отругал глупых девчонок, которые сплетничали и вели себя крайне легкомысленно. Они в любом случае не задержались бы у него надолго.
Боже, неужели он действительно являлся причиной увольнения служанок?
Мисс Уэстон подошла к нему и тронула за руку:
– Я не думаю, что все они уволились из-за вас. Замок расположен в уединенном месте, и, вероятно, здесь слишком спокойно. Я полагаю, некоторые девушки хотели бы большего оживления, и не сомневаюсь, что иные рассчитывали понравиться хозяину… – Она прикрыла свободной рукой рот, затем глаза. – О Боже, не могу поверить, что я произнесла это вслух.
Джейсон усмехнулся, с удивлением наблюдая, как ее белая, с кремовым оттенком, кожа стала красной, как клубника.
– Не надо смущаться. Это самый лучший комплимент, который я слышал за последнее время. Го-вер чрезвычайно скуп на похвалы.
Неизвестно почему, но он почувствовал необходимость облегчить ее затруднительное положение. И когда она отняла руку от своего лица и улыбнулась, вновь продемонстрировав ямочки на щеках, у него возникло чувство, словно ему подарили луну и звезды.
В его памяти всплыл отрывок разговора, а также осколок сосуда, по форме напоминающий сердце. Его сердце: «Выходи за меня замуж, Лора. Я подарю тебе все, что угодно. Драгоценности, платья – луну и звезды, если пожелаешь». «Мне ничего этого не надо, милый. Я хочу владеть только твоим сердцем». Его сердцем… Она желала его сердце, и он отдал его ей.
А потом она ушла и разбила его сердце.
– О чем вы думаете?
Мягкий голос мисс Уэстон вывел маркиза из задумчивости.
– О разбитых сердцах, – ответил он.
– О Рослинн? Или вы пытаетесь подсчитать количество служанок, которых оставили с разбитым сердцем за последние годы? – съязвила Оливия.
Образ жены затмил ту легкость, которую Джейсон ощутил на короткое время.
– Не то и не другое, – холодно ответил он. – Я имел в виду мое сердце. А теперь, может быть, продолжим нашу экскурсию?
Оливия вышла вслед за лордом Шелдоном из башни, мысленно проклиная свою несдержанность и глупость. Как она могла быть такой бесчувственной, такой безрассудной, позволив себе шутить по поводу разбитых сердец, и в особенности сердца этого мужчины? Она ругала себя всю дорогу, пока они спускались вниз, а затем обо всем забыла, когда он привел ее в часовню замка.
Это было длинное и узкое помещение, которое, однако, хорошо освещалось благодаря ряду больших окон с цветными стеклами, расположенных вдоль одной из стен. Разноцветные пятна, подобные разбросанным кусочкам радуги, светились на каменном полу, резных дубовых скамьях и побеленных стенах. На деревянном потолке был изображен Всевышний, парящий в небесах, отчего создавалось впечатление, как будто над головой нет ничего, кроме голубого неба и сонма ангелов. Помещение было простым и тем не менее вызывало священный трепет; от него веяло стариной, и в то же время в нем просматривались современные черты. Ливви никогда прежде не была в часовне, и все же эта обстановка казалась ей знакомой. Ей потребовалось несколько минут, чтобы понять, почему это происходит.
– Именно такой я представляла часовню в «Тенях Хартсбейн-Холла», – сказала она лорду Шелдону.
– Прошу прощения?
– Это название замечательного романа. Там гувернантка Эммелин обнаруживает в подобной часовне тайное убежище священника. А хозяин дома, лорд Максвелл, довольно мрачный, погруженный в раздумья тип, влюбляется в Эммелин и спасает ее, когда злая экономка запирает Эммелин в обители священника.
Оливия искоса взглянула на маркиза.
– К сожалению, я не читал этот роман, – сказал лорд Шелдон, хотя в голосе его не чувствовалось сожаления. – Вы говорите – злая экономка? Видимо, я должен заказать его для миссис Мэддок.
– О нет. – Ливви покачала головой. – Я уверена, что ей скорее понравится другой роман – «Невеста из Мунгейт-Мэнора». В этой истории Эммилиана, доведенная до нищеты итальянская графиня, Уеняет свою внешность и становится экономкой в доме принца Максимиллиане..
Маркиз прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди.
– Позвольте мне угадать: он тоже был мрачным, погруженным в раздумья типом?
Оливия кивнула.
– Этот принц и экономка также влюбились друг в друга?
– На самом деле она была графиней…
