Текст книги "Искушение маркиза"
Автор книги: Сара Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 19
Теперь вы плывете на север немилости миледи, где повиснете, как сосулька, на бороде у голландца.
У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»
Через несколько часов после ее последнего приключения Ливви поняла, что совершила ошибку.
Очень большую ошибку, катастрофическую ошибку.
– Чарлз?
– Что теперь?
Она не могла осуждать его за то, что он сердился на нее. Она поставила его в безвыходное положение.
– Кажется, теперь я хочу вернуться домой, – тихо сказала она.
– Слава Богу! – Он так резко развернул экипаж, что они едва не перевернулись. – Ты полагаешь, кто-нибудь поверит, что мы решили просто покататься, и заблудились?
– Сомневаюсь, – сказала она еще тише. – Едва ли они поверят, если нашли мою записку.
– Ты оставила записку? – сокрушенно спросил он.
– Конечно. Я не хотела, чтобы они обо мне беспокоились.
Чарлз издал звук, напоминавший нечто среднее между стоном и смехом.
– Что именно было сказано в записке?
– Я написала, что прошу извинить меня и что им не надо беспокоиться. А также что я направляюсь в Шотландию вместе с тобой.
– Ливви! Твои родственники думают, что мы совершили тайный побег!
Она с ужасом посмотрела на Чарлза:
– Нет. Конечно, нет. Они знают, что я люблю Джейсона.
– Ты прекрасным образом доказала это, – проворчал он, – сбежав накануне свадьбы.
– Я была в отчаянии. Я очень сожалею. Обещаю рассказать всем, что это была моя идея и что ты согласился поехать со мной только тогда, когда я пригрозила уехать одна.
– Это может сработать, – сказал он, – если тот, кто поехал за нами, сразу же не пристрелит меня.
– Думаю, этого не случится. Вероятно, они захотят сначала побить тебя.
– О, теперь мне гораздо легче.
Его голос был пронизан сарказмом.
– Не беспокойся. Я все объясню им, прежде чем они тронут тебя. Но до стрельбы, надеюсь, дело не дойдет.
Он засмеялся.
– Ну, если ты смеешься, значит, не испытываешь ненависти ко мне? – спросила Ливви.
– Конечно, нет. Не могу сказать, что мне доставляет удовольствие вся эта ситуация, в которой мы оказались, но мы попали в нее вместе. Лора помогла мне выйти из ряда затруднительных положений, теперь моя очередь помочь тебе справиться с твоими неприятностями.
Он переложил поводья в одну руку, а другой похлопал ее по колену.
Это простое утешение вызвало слезы на глазах Ливви.
– Спасибо, – прошептала она. – Постой, ты слышишь, к нам приближаются лошади?
Чарлз остановил экипаж у обочины дороги и прислушался. В. тишине до них донесся стук лошадиных копыт, и вскоре показались два всадника.
– Теперь нам остается только ждать, – мрачно сказал Чарлз. – Это Джейсон на гнедой кобыле. А кто с ним?
Ливви прищурилась в лучах заходящего солнца.
– Это мой старший брат.
– Прекрасно. Теперь двое собираются убить меня.
– Не говори глупости, – сказала Оливия. – Когда я объясню ситуацию, Генри, вероятно, дружески обнимет тебя. В любом случае Генри не станет убивать тебя. Правда, он может побить так, что ты сам захочешь умереть, но он убивать не будет.
Они молча ждали, пока всадники не поравнялись с ними.
– Я готов пристрелить тебя, Чарлз, – сказал Джейсон убийственно спокойным голосом, бросив стремена и спрыгнув на землю.
– Ты получишь его после того, как я разделаюсь с ним, – вмешался Генри, слезая с лошади. – Этот негодяй сбежал с моей младшей сестрой. Как брат я имею право поколотить его.
– Я же говорила, что он не будет тебя убивать, – заметила Оливия Чарлзу.
– Я предпочел бы, чтобы меня к тому же и не били, – ответил Чарлз, – поэтому думаю, сейчас самое время объяснить им все, как ты обещала.
– Да, конечно. Джейсон, Генри, никто из вас не тронет Чарлза. Это была моя идея. Я потеряла голову по некоторой причине, и мне было необходимо привести свои мысли в порядок. Я решила, что единственным подходящим местом для этого является библиотека в замке Хейли. Чарлз согласился сопровождать меня после того, как я пригрозила поехать туда одна.
– Почему ты потеряла голову? – тихо спросил Джейсон.
– Я расскажу тебе, – сказала Ливви, – но только если ты сначала ответишь на мой вопрос.
– Хорошо, – согласился он.
– Ты доверяешь мне?
– Что за вопрос? – удивился он.
– Скажи только: да или нет. Ты доверяешь мне?
– Думаю, это несправедливый вопрос, учитывая нынешние события, – возразил Джейсон.
– Вполне справедливый. Если бы ты доверял мне, то не подумал бы, что я тайком сбежала с Чарлзом.
– Что, черт возьми, я должен был предполагать, узнав, что ты сбежала в Шотландию с другим мужчиной накануне свадьбы?
– Я люблю тебя слишком сильно, чтобы когда-либо покинуть тебя, но мне необходимо знать, что ты тоже любишь меня и можешь поверить, что я не брошу тебя однажды. Я не такая, как твоя мать, Джейсон, – тихо сказала она.
Последовала долгая неловкая тишина.
– Хорошо, – сказал Чарлз с неестественной бодростью в голосе, – похоже, вам есть о чем поговорить. В таком случае почему бы тебе, Джейсон, не отправиться назад с Оливией в моем экипаже, а я возьму твою лошадь. Держи, Ливви, поводья, пока мы меняемся местами. – Чарлз спрыгнул на землю и двинулся к Джейсону. – Не беспокойся, – сказал он, проходя мимо Генри, – с ним она будет в полной безопасности.
– Я беспокоюсь не о ней, – ответил Генри. – Женщина из семейства Уэстонов чрезвычайно опасна, если она в гневе.
– Успокойся, Генри, – сказала Ливви.
– Пойми, – обратился Генри к Джейсону, – я мчался сюда, чтобы спасти ее, и что в результате. Ты до сих пор не валяешься на земле, а мне все еще ужасно хочется врезать кому-нибудь как следует.
Он вскочил в седло и поскакал.
Чарлз последовал его примеру, оставив Ливви наедине с Джейсоном.
Джейсон залез в экипаж и сел рядом с ней. Его пальцы коснулись ее руки, когда он взял у нее поводья. Лошади тронулись, и Ливви качнулась в его сторону. Его бедро соприкоснулось с ее юбкой, и она с трудом подавила желание прижаться к его телу.
– Почему ты убежала? – снова спросил он.
– Это трудно объяснить. Когда я увидела Чарлза утром, мы заговорили о моем опрометчивом поступке в тот вечер у его отеля, и он сообщил мне то, чего я не знала. Ты помнишь, что после обеда ты вернулся в апартаменты Чарлза, чтобы он мог поведать тебе кое-что?
– Верно, какой-то ужасный секрет. Но он ничего не сообщил.
– Да, я знаю это теперь, но раньше думала, что он рассказал тебе все в тот вечер. Чарлз действительно собирался сделать это, но я…
– Это связано с Чарлзом и это действительно важно? – спросил Джейсон.
– Это связано не с Чарлзом, а с Лорой. Видишь ли, она не сбегала от тебя в тот день, когда погибла.
– Не начинай опять, Оливия, – предупредил он ее.
– Я не начинаю эту историю. Я заканчиваю ее. Я хочу покончить с ложью и напрасными обвинениями в ее адрес. Лора не имела любовной связи с другим мужчиной. Она любила только тебя, Джейсон.
Он покачал головой:
– В таком случае как ты объяснишь визит лорда Вернея в наш городской дом за неделю до ее гибели? Меня не было тогда. Какие дела он мог иметь с Лорой? И, учитывая, что она не имела недостатка в средствах, почему она взяла с собой драгоценности, отправляясь на утреннюю прогулку верхом?
– Лора намеревалась заплатить долг за Чарлза. У нее не было достаточного количества наличных денег, чтобы покрыть его проигрыши, поэтому она попросила лорда Вернея принять драгоценности. Они договорились встретиться в парке в то роковое раннее утро.
Джейсон помолчал некоторое время.
– Откуда ты знаешь все это?
Ливви обхватила себя руками. Если Джейсон так разозлился, узнав о броши, она не могла представить, какова будет его реакция, когда он узнает о дневнике.
– Когда я занималась упорядочением библиотеки в замке Хейли, я случайно обнаружила там дневник. Я уже нашла брошь, поэтому, когда бегло просмотрела содержание дневника, поняла, что он принадлежал Лоре.
– И ты, конечно, не положила дневник назад на полку.
– Нет, – призналась она. – Я знаю, что поступила нехорошо. И, прочитав его, поняла, что мне не следовало делать это. Но я была так очарована тобой, что не могла удержаться. Я хотела рассказать тебе о дневнике в тот вечер, когда ты случайно обнаружил брошь. Я и о ней намеревалась рассказать тебе.
Он недоверчиво хмыкнул.
– Я уже поняла, что влюблена в тебя, и не хотела, чтобы между нами были какие-то секреты. Но потом все вышло из-под контроля и я забыла.
– Вполне вероятно, – насмешливо сказал он. – Но даже если это правда, в чем я сомневаюсь, тебе следовало рассказать мне о дневнике, когда я обнаружил брошь.
– Я не могла рассказать тебе о нем, не поговорив предварительно с Чарлзом. Сведения, содержащиеся в дневнике, могли сильно повлиять на твое отношение к нему. Чарлз не считал нужным сообщать тебе содержимое дневника. Он считал себя ответственным за смерть Лоры и был уверен, что ты тоже осудишь его. Он боялся, что ты запретишь ему видеться с Эдвардом. – Джейсон ничего не сказал на это, и Оливия продолжила: – К тому же никто из нас сначала не знал, что ты подозревал Лору в любовной связи. Когда я узнала об этом, я сказала Чарлзу, что он должен объясниться с тобой, иначе я сама расскажу все тебе, поскольку не могу допустить, чтобы ты считал Лору предательницей. И до сегодняшнего дня я думала, что Чарлз поговорил с тобой в тот вечер. Я полагала, что именно поэтому ты изменил свое мнение обо мне, о нас с тобой. Я думала, что ты осознал, что можешь снова доверять женщине и любить ее. Теперь я поняла, что неверно истолковала твои слова, может быть, потому, что хотела верить, что твое волшебное преображение реально. Когда я узнала, что никакого разговора с Чарлзом не было, меня охватила паника. Все это время я думала, что ты любишь меня. Ты никогда не произносил этих слов, но я полагала, что мужчина и женщина не могут быть вместе без любви. И если ты до сих пор считаешь, что женщины не могут хранить супружескую верность, значит, ты не доверяешь мне и думаешь, что однажды я могу сбежать от тебя. А если ты не доверяешь мне, то, следовательно, не любишь меня.
Джейсон сидел неподвижно, как статуя, и лишь слегка двигал запястьями, управляя лошадьми.
– Пожалуйста, – взмолилась Ливви, – скажи что-нибудь.
– Я… я не знаю, что сказать. Мне трудно все это понять.
Она кивнула; глаза ее блестели от слез.
– Ты знаешь, я никогда не хотела влюбляться. Я не думала, что встречу человека, похожего на героев романов, и боялась, что останусь с разбитым сердцем. Последний месяц для меня был похож на сон. Я хочу, чтобы ты знал, Джейсон, что я нисколько не сожалею, что полюбила тебя.
Когда они наконец достигли Уэстон-Мэнора, Джейсон направил лошадей к конюшне. Он помог Ливви сойти на землю, и она заметила, что он выглядел чрезвычайно взъерошенным и в глазах его отражались безразличие и какая-то исступленность.
И причиной этого была она.
Наверное, он ненавидит ее, подумала Ливви.
Возможно, он хотел, чтобы она никогда не появлялась в его жизни?
Она отказывалась верить, что он был счастлив, живя так, как он жил до их встречи. Едва ли это можно было назвать полноценной жизнью. Это было лишь одинокое существование. Однако нельзя отрицать, что до нее его прежняя жизнь была менее сложной.
Он всегда был уравновешенным и непоколебимым, и Ливви испытывала беспокойство, видя его в нынешнем состоянии. Ей хотелось сказать: «Поговори со мной. Позволь мне быть твоей опорой. Ты не должен оставаться один». Однако, видимо, он решил сам справиться со своими демонами. Она не могла облегчить его душевную боль, как бы того ни хотела.
Джейсон пошел, но не к дому, а от него. Ливви последовала за ним, понимая, что им надо еще многое сказать друг другу. Было довольно холодно, но Ливви, как ни странно, была довольна такой погодой. Сосредоточившись на том, что ее ступни стали ледяными, как сосульки, она уже не могла думать о чем-то другом.
Это действительно был положительный фактор, так как если бы она задумалась о том, что произошло в этот день, вероятно, она выглядела бы еще более растерянной и смущенной, чем Джейсон.
Наконец он заговорил, и она поняла по его тону, что человек, который был ее возлюбленным, исчез и на его месте вновь появился замкнутый маркиз, какого она встретила вначале. Ей потребовалось невероятное усилие, чтобы сохранить самообладание.
– Думаю, что сегодняшний день ясно показал, что мы пока еще не достигли взаимопонимания. Твое бегство – иначе не назовешь – свидетельствует о том, что ситуация гораздо серьезнее, чем я думал. Ты хочешь, чтобы я доверял тебе, но я не уверен, что ты доверяешь мне и даже самой себе.
Оливия слушала его, однако с трудом могла сосредоточиться на его словах. Ее охватило блаженное чувство оцепенения.
– Думаю, не стоит говорить обиняками. Находясь сейчас в таком состоянии, ты по-прежнему считаешь, что нам необходимо обвенчаться завтра?
Состояние? Можно ли считать разбитое сердце состоянием?
– Извини, я не понимаю.
Она не была уверена, что желала понять его слова.
Он собирался аннулировать их брачное соглашение? После ее бегства с Чарлзом разве, это соглашение еще существовало, чтобы его можно было аннулировать?
Все разрушено.
Рухнуло доверие.
Разбито сердце.
Аннулирование соглашения вполне уместно.
– Я буду говорить откровенно, – сказал Джейсон. – Возможно ли, что ты беременна? Были ли у тебя месячные?
Оливия внезапно почувствовала себя так, словно стояла слишком близко к огню. Несмотря на чрезвычайно интимные вещи, которые она делала с Джейсоном, обсуждение ее месячных было слишком смущающим. Особенно сейчас, когда она разговаривала не просто с Джейсоном, а с маркизом Шелдоном. Ее щеки вспыхнули, и она покачала головой:
– Я не беременна.
На мгновение ей показалось, что на его лице промелькнуло разочарование. Однако это глупость, мысленно сказала она самой себе. Вернее всего, он испытал облегчение.
– Хорошо, – сказал он, – это упрощает дело.
Она изумленно взглянула на него. Она предполагала, что он думает так, но не ожидала, что он выскажет это вслух.
– Я имел в виду, что, если ты беременна, нам следовало бы обвенчаться завтра, как планировали. Но так как ты не…
– Я хорошо вас поняла, милорд.
– Я так не думаю. Я чувствую, что слишком поспешно вовлек тебя в брачное соглашение. Нет законов, которые определяли бы, как долго может быть действительной помолвка. Полагаю, будет лучше для нас обоих подумать некоторое время над ответами на вопросы, которые возникли сегодня. Мне кажется, нельзя начинать брачную жизнь, пока не развеются облака сомнений и подозрений. Как ты считаешь?
– Я не знаю. О чем ты говоришь? Что должно произойти завтра?
– Думаю, нам лучше отменить бракосочетание.
– О! – сорвалось с ее губ удивленное восклицание. – Понимаю.
– Я не имел в виду, что мы вообще никогда не поженимся. Но завтра не следует делать это. Тебе необходимо время, чтобы решить, чего ты хочешь.
«Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты меня любил», – мысленно произнесла она.
– Тебе тоже необходимо время, – сказала Ливви. – Полагаю, узнав правду о Лоре, ты изменишь свои взгляды на многое.
– Разумеется, черт побери!
Она старалась не испытывать ревности к Лоре, потому что это ни к чему хорошему не приведет.
– Ты осознал, что до сих пор любишь ее? – спросила она дрожащим голосом.
– Я не испытываю иного чувства, кроме вины. Если бы я не был таким тупоголовым идиотом, Лора, возможно, была бы жива и у моего сына была бы мать.
Господи, вероятно, ей следует запереть его и Чарлза в одной комнате, чтобы они решили наконец, кто из них более виноват.
– Нет возможности это узнать, Джейсон. Ее смерть была случайной, и в этом нет твоей вины.
Он покачал головой:
– Если бы она могла прийти ко мне со своими проблемами, если бы она была уверена, что я правильно ее пойму, ей не пришлось бы уезжать в то утро.
– Может быть, не в то утро, но она могла снова поехать верхом на лошади. Ты и Чарлз, оба считаете себя виноватыми, но в таком случае Лора тоже разделяет часть вины.
– Лора ни в чем не виновата, – резко сказал Джейсон.
– Не совсем так. – Ливви подняла вверх руку. – Послушай меня. Ты сам сказал, что она не доверяла тебе настолько, чтобы прийти к тебе со своей проблемой. Она должна была знать, что ты примешь правильное решение и поможешь Чарлзу.
– Почему ты уверена в этом?
– Потому что ты хороший человек, Джейсон Траерн.
Он горько усмехнулся.
– Хороший человек, – повторил он. – Разве хороший человек может обвинять свою покойную жену в измене, не имея на то достаточных оснований?
– Я согласна, что это плохо, но, учитывая твое детство и подозрительные обстоятельства, можно понять, почему ты пришел к такому заключению.
Она коснулась пальцами его щеки. Этот жест должен был служить утешением, но он резко отстранился, словно она обожгла его.
– Боже, Ливви, твои руки холодны как лед. Где твои перчатки?
– Я забыла их. Я плохо подготовилась к сегодняшнему дню.
Вообще она с детства привыкла к холоду, но напоминание Джейсона вывело ее из оцепенения. Ее зубы начали стучать.
– Глупышка.
Он выругался сквозь зубы, затем снял свое пальто и накинул ей на плечи. Оно было теплым и пахло Джейсоном.
– Пошли, – сказал он. – Тебе необходимо поскорее вернуться в дом.
Это вопрос, подумала Оливия. Уэстон-Мэнор не являлся больше ее домом. Ее дом был там, где Джейсон. Он был тем человеком, которого она искала долгое время. На самом деле ей не нужны были просто приключения. Для нее приключение ассоциировалось с тем, чего она на самом деле желала, но боялась даже надеяться найти.
Она искала любовь.
Она искала возлюбленного, мужа, героя.
Не того совершенного героя, о котором когда-то мечтала, но человека, чьи душевные раны и недостатки могли бы тронуть ее душу. Джейсон глубоко проник в ее сердце, и это пугало Ливви, потому что она не была уверена, что в его сердце найдется место для нее.
Глава 20
Шалаш я сплел бы, чтобы из него
Взывать к возлюбленной; слагал бы песни
О верной и отвергнутой любви
И распевал бы их в глухую полночь;
Кричал бы ваше имя, чтобы эхо «Оливия!» холмам передавало.
У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»
Джейсон пришпорил своего коня, однако не мог убежать от преследовавших его демонов. Почувствовав, что его мерин начал уставать, он вернулся в замок. Передав поводья конюху, он сразу двинулся вперед, не в силах сдерживать переполнявшее его беспокойство. Как всегда, его маршрут оканчивался в одном и том же месте.
Джейсон не заметил, сколько часов провел, сидя перед могилой матери. С тех пор как он вернулся в замок Арлисс, он почти каждый день приходил к этому небольшому участку земли, примыкавшему к дому приходского священника, и часами сидел на холоде, глядя на могилу и ожидая. Он нуждался в каком-то знаке, который дал бы ответ на мучившие его вопросы, но его покойная мать, как и при жизни, отказывала ему в помощи.
Прошло три долгих одиноких недели, после того как он покинул Оливию. Три долгих недели размышлений над тем, с какого момента его жизнь пошла неверным путем. Три одиноких недели поисков возможности вернуться к прежнему образу жизни.
Он поднял голову, заметив упавшую на него тень.
– Кэтрин!
Он был крайне удивлен, увидев ее. Он полагал, что она останется с Оливией.
– Привет, Джейсон. Ты ужасно выглядишь.
– Рад видеть тебя, но, боюсь, ты слишком рано приехала, чтобы праздновать Рождество.
Она засмеялась:
– Разве мне дозволено навещать тебя только раз в год?
– Нет, конечно. – Джейсон поднялся на ноги и стряхнул со своих штанов землю и траву. – Шарлотта с тобой?
– Нет, я оставила ее со своей сестрой. Мне кажется, то, что я должна сказать тебе, ей лучше не слышать.
– Значит, ты приехала, чтобы ругать меня? – спросил он.
– Я хочу просто поговорить с тобой. Ты прогуляешься со мной?
Джейсон склонил голову в знак согласия.
– Когда я вышла замуж за твоего отца, ты был уже достаточно взрослым человеком и не нуждался в излишней материнской опеке. Однако я чувствовала, что тебе тем не менее не хватает материнской любви, и когда я давала брачные клятвы Уильяму, я поклялась также заботиться о тебе. Я не представляла, как сильно подействовало на тебя бегство матери, а потом это происшествие с Лорой…
– Ты ничего не могла поделать с этим, Кэтрин, – мрачно сказал Джейсон. – Достаточно того, что твои ежегодные визиты имели большое значение для меня и Эдварда.
– Ты и Эдвард являетесь членами моей семьи, Джейсон. И ты ошибаешься. Я хотела поговорить с тобой о твоей матери.
– Это не имеет смысла. Мой отец много раз пытался поговорить со мной о ней, но я не хотел слушать его. В конце концов он отказался от этих попыток.
– Нет, он не отказывался. Он знал, что придет день, когда ты захочешь узнать больше о ней. Он оставил тебе письмо в банковском хранилище в Лондоне, и если хочешь, я могу рассказать то, что знаю.
– Пожалуйста.
– Тебе известно, что брак твоих родителей был устроен по договоренности их семей. Твоя мать являлась младшей дочерью герцога Ланздауна. Ей было всего лишь пятнадцать лет, когда она вышла замуж за твоего отца. Боюсь, она была очень избалованна, и Уильям потакал всем ее прихотям. Однако он слишком поздно понял, что она была лишена одной вещи, в которой особенно нуждалась.
– В чем же именно?
– В его внимании. Когда она была ребенком, ее семья и все домочадцы души не чаяли в ней. Она полагала, что ее муж будет так же относиться к ней, но Уильям уделял ей мало внимания. Положение немного улучшилось, когда родился ты. Твой отец проявлял к тебе неподдельный интерес, и поскольку твоя мать родила ему наследника, она тоже стала пользоваться его вниманием. К сожалению, как это часто бывает, тебя вскоре отдали нянькам. Я хочу, чтобы ты знал, что твой отец впоследствии сожалел, что не проводил с тобой достаточно времени, когда ты был совсем юным. Он сам воспитывался так же, как ты, и не представлял, что отец должен уделять внимание ребенку, даже своему наследнику, пока тот не станет достаточно взрослым. Думаю, если бы он пожил подольше, он относился бы иначе к Шарлотте…
Ее голос дрогнул.
– Я знаю, что он повел бы себя по-другому. Мой отец очень изменился, женившись на тебе, Кэтрин. Он стал радоваться жизни.
– Я очень тоскую по нему. Я знаю, люди сплетничают по поводу разницы в нашем возрасте, но я действительно любила Уильяма.
– Я знаю это и никогда не сомневался. А он обожал тебя.
Кэтрин слегка коснулась рукой своих глаз.
– К сожалению, должна сказать, что он никогда не любил и не понимал твою мать. Он предпочитал проводить вечера, сидя у камина и читая стихи любимых поэтов, в то время как твоя мать оставалась брошенной и скучала по светской жизни. И чем меньше твой отец уделял ей внимания, тем больше она нуждалась в нем. Она делала все возможное, чтобы привлечь его.
– И потому вступила в любовную связь?
– Возможно, она смирилась с тем, что твой отец никогда не будет относиться к ней так, как она желала. И если нельзя добиться внимания от Уильяма, то, должно быть, она решила искать его на стороне. Я говорю все это тебе только для того, чтобы ты понял: помимо того что твоя мать была эгоистичной и избалованной женщиной, она к тому же была глубоко несчастной. Время от времени я задавала себе вопрос: как мать могла бросить ребенка? Правда заключалась в том, что она сама во многих отношениях была еще ребенком, и ты был отдален от нее задолго до ее побега.
– Понятно, – сказал Джейсон, не зная, что еще сказать.
– Ты действительно понял? Ты умный человек, Джейсон. Ты должен сознавать, что поступок твоей матери – скорее исключение, чем правило. Я никогда не обманывала Уильяма. И моя сестра никогда никого не предавала. Теперь ты знаешь, что и Лора всегда была верна тебе.
– Когда Лора умерла, я думал, что тоже умру. Я едва помню, что происходило в первую неделю после ее гибели. Я постоянно напивался и испытывал не печаль, а гнев. Я был в бешенстве, оттого что она умерла. В таком состоянии мне было легче переносить утрату, чем если бы я горевал, сознавая, что она покинула меня навсегда. И тогда я стал искать повод обвинить ее в том, что произошло. Чем больше я искал, тем больше находил, и когда сложил вместе все части мозаики, возникло единственное приемлемое объяснение. Теперь, когда я знаю правду, мой гнев сменился чувством вины за то, что я незаслуженно осуждал ее.
– Лора все поняла бы. Она не хотела, чтобы ты мучился.
– Как же мне не страдать? Возможно, она была бы жива, если бы…
– Ты не можешь знать это определенно. Неужели ты собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь, глядя в прошлое, и страдать по поводу; того, что уже нельзя изменить? Лора хотела бы, чтобы ты был счастлив, Джейсон. Ты должен перестать винить себя и оставить ее в покое.
Он проглотил подступивший к горлу ком.
– Понимаю.
– Ты не думаешь, что если бы ты избавился от гнетущих тебя мыслей, то мог бы найти свое счастье с Оливией? Я считаю, что, сбежав, она поступила неправильно, но неужели ты не можешь простить ее?
– Я уже простил ее. Она не первая и не последняя невеста, которую мучают сомнения накануне свадьбы. И мое поведение доказывает, что у нее была причина для побега.
– Она понимает, почему ты вел себя так. Ома любит тебя.
– Я тоже люблю ее.
Эти слова были сказаны удивительно легко. Он давно признался себе в своих чувствах, но впервые сказал об этом вслух.
– Я люблю Оливию, – повторил он, изумляясь, как свободно эти слова слетают с его губ. – Я люблю ее так сильно, и это чувство переполняет меня так, что порой я едва сдерживаюсь. Я понял это, когда она уехала с Чарлзом, хотя и раньше испытывал это чувство.
– Тогда что ты здесь делаешь? Почему ты не скажешь ей о своей любви? Она ужасно страдает после твоего отъезда.
– Приятно сознавать, что я не единственный, кто страдает, – сказал Джейсон. – Но я не тот, кого она желает. Она мечтает о совершенном мужчине, как в одном из ее романов. Я не раз причинял ей боль и вызывал разочарование. Если я люблю ее, следует ли мне предоставить ей свободу? Она еще ни разу не принимала участия в светском сезоне. Может быть, она найдет себе более подходящего мужчину.
– А этот мужчина сможет любить ее так, как ты? Я тоже читала некоторые из этих романов, и в них главный герой всегда обладает одной характерной особенностью.
Джейсон не мог предположить, что она имела в виду. Он хотел спросить «Какой особенностью?», и его губы сложились, чтобы произнести этот вопрос, но звука не последовало.
– Он любит героиню, каким бы ни было его прошлое и настоящее, надеясь, что однажды они будут вместе.
Кэтрин похлопала его по руке.
– Я пойду в дом проведать Эдварда. Почему бы тебе не прогуляться и не подумать над тем, что я сказала. Может быть, ты в конце концов перестанешь подолгу задерживаться здесь; пора уже успокоиться.
Джейсон задумался над словами Кэтрин. Если то, что она сказала о героях романов, правда, то он тоже мог бы сделать Ливви счастливой. Нет такого человека, который любил бы ее и нуждался в ней так, как он.
Он стоял перед могилой матери. Ему трудно было освободиться от негодования и обиды. Эти чувства долгое время оставались неотъемлемой частью его состояния, и он не представлял, как можно существовать без них. Однако он должен попытаться.
Он опустился на колени и провел ладонью по выгравированным буквам. Кристина Траерн. Это было имя его матери, но сама личность для него являлась незнакомкой, сделавшей в свое время неправильный выбор. Он подумал об Эдварде и о той радости, которую доставлял его сын. О даре любви. Его мать не знала, что такое любовь, и он жалел ее за это.
Он прислонился лбом к холодному камню.
– Упокойся с миром, мама.
Прощание с другой могилой было легче в некотором отношении, но труднее в другом. Он долго стоял перед надгробным камнем покойной жены, пытаясь найти подходящие слова. Наконец высказал то, что было у него на душе:
– Я очень сожалею, Лора. Очень, очень сожалею. – Он живо представил ее улыбающееся лицо. – Мне жаль, что я разочаровал тебя. Ты должна была знать, что; можешь прийти ко мне с любой проблемой. Вероятно, ты порадовалась бы, наблюдая за мной и Эдвардом в последние годы. Я был ужасным глупцом. И ты была бы первой, кто сказал мне об этом, не так ли?
Он ощутил слезы, катившиеся по его щекам, но не заботился о том, чтобы вытереть их.
– Боже, как я тоскую по тебе, Лора, и всегда буду тосковать.
Он прижался губами к своей ладони, затем приложил ее к выгравированному на камне имени.
– Я не знаю, как ты сделала это, – прошептал он, – но благодарю за то, что ты послала мне Ливви. Эдвард и я будем любить ее.
Сегодня последний день, когда она плачет, сказала себе Оливия, глядя в окно на дождь, соответствующий ее настроению. Завтра будет ровно месяц, с тех пор как от Джейсона не было ни слова, и она решила отказаться проливать слезы по этому поводу. Завтра она запрет свое сердце на замок, выбросит ключ и порвет все рисунки с его изображением.
Завтра она перестанет думать о нем и вернется к прежней жизни.
Это не означало, что она готова отказаться от своего намерения удачно выйти замуж, удовлетворив тем самым романтическое желание подобно тому, как это происходило в романах. Правда, теперь она едва ли найдет подходящих героев. Даже если они будут совершенными, они не смогут сравниться с Джейсоном.
Поскольку она не нашла соответствующую книгу, Ливви начала писать свою. Она полностью погрузилась в работу, и то, что получилось у нее, не походило ни на один прочитанный ею роман. В ней не было ни привидений, ни древних проклятий, ни лесов с неведомыми страшными зверями. Это была история о приключении простой девушки, ставшей героиней романа.
Проблема заключалась в окончании. Ей не хватило смелости написать, как принято, что все закончилось торжеством великой страсти. Она не могла придумать, каким образом любовники преодолеют несокрушимые препятствия.
Она никогда прежде не подвергала сомнению свои романы и считала, что любовь способна преодолеть все барьеры и расчистить путь для счастливого окончания. Испытав сама любовь и страсть, Оливия поняла, что любовь ослепляет, не позволяет увидеть препятствия, которые реально стоят на твоем пути, покаты не натолкнешься на одно из них и не сможешь обойти его.
Ее героиня испытала радость, найдя своего героя, и теперь Ливви хотела сделать так, чтобы они страдали, как страдала она. Она пыталась придумать счастливый конец для них, действительно пыталась, но неизменно один из героев умирал. Она не могла представить счастливый конец для них, поскольку не видела его для себя.
Возможно, Джейсон был прав, когда сказал, что любовь пагубна, как война. Она всегда считала, что приключенческие романы должны иметь счастливый конец, и потому не могла понять привлекательность такой трагедии, как «Ромео и Джульетта». Однако теперь она была вынуждена признать, что трагедия обладает не менее притягательной силой. Речь идет не только о ней, хотя она чувствовала себя подобно героине, принявшей участие в азартной игре в любовь Показавшейся проигравшей.
