Текст книги "Искушение маркиза"

Автор книги: Сара Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– О! – воскликнула она.

Этот возглас заставил его сердце сжаться. Она убрала руку от ручки двери и повернулась, с надеждой и осторожностью глядя ему в лицо.

– В самом деле? – сказала она почти шепотом. – Надеюсь, вы говорите это не только по доброте душевной?

– По доброте? – Он усмехнулся. – Вы считаете меня добрым человеком?

Джейсон имел в виду, что вопрос прозвучит риторически, но Оливия кивнула в ответ.

– Вы действительно очень добры, – решительно сказала она. – Я признаю, что порой вы неприветливы и неучтивы, но тем не менее вы добрый. Разве недобрый человек стал бы спасать двух собак, с которыми дурно обращались? Разве недобрый человек стал бы так заботиться о сыне, как вы заботитесь об Эдварде? Разве недобрый человек озаботился бы поиском датского дога для Шарлотты? Я знаю, что этот щенок ваш подарок, потому что тетя Кейт нашла бы способ отложить на более поздний срок приобретение собаки, пока внимание Шарлотты не сосредоточится на чем-нибудь другом. Вы очень любящий и внимательный, человек, когда позволяете себе быть самим собой.

Ее искренняя вера в него была неуместной и вызывала тревогу у Джейсона. В ее глазах он был своего рода героем, как в одном из тех вздорных романов, которые она читала. Ему следовало сказать ей, что с ним не будет счастливого конца, но он не осмелился сделать это. Ему вдруг захотелось побыть какое-то время в королевстве ее фантазии и представлять, что такое возможно в реальной жизни.

Глава 10

Как древний пражский отшельник,

отродясь не видывавший пера и чернил,

с великим остроумием ответил племяннице короля Горбодука:

«Что есть, то есть».

У. Шекспир. «Двенадцатая ночь»

* * *

Двенадцатая ночь

Он считает ее экстраординарной.

Спустя четыре дня эта мысль по-прежнему волновала Ливви.

Она перестала переживать по поводу своей реакции на поцелуй Джейсона.

Мысленно возвращаясь назад, она была почти уверена, что в какой-то момент во время поцелуя колени ее все-таки задрожали. Может быть, ей необходимо больше практики.

Даже если она не будет испытывать легкого головокружения и не будет чувствовать, что сердце ее вот-вот выскочит из груди, она готова целоваться с Джейсоном Траерном всю оставшуюся жизнь. Потому что он заставил ее почувствовать себя экстраординарной.

Готовясь к предстоящему званому вечеру, Оливия чрезвычайно волновалась. Понравится ли ее наряд Джейсону? На ней было новое, самое модное платье, какое она когда-либо имела.

Тетя Кейт решила, что в связи с предстоящей вечеринкой необходимо заказать новые платья, поэтому в один из дней они вместе с Чарлзом отправились в Хаверфордуэст.

Чтобы получить новые наряды, не потребовалось много времени, однако Ливви и тетя Кейт обнаружили, что платья нуждаются в небольших изменениях. Платье Ливви было из прекрасного белого муслина с вышивкой серебристой нитью, кружевами вокруг шеи, короткими рукавами и бледно-лиловым шелковым поясом, поднятым до самой груди и завязанным бантом на спине.

Корсаж оказался ниже обычного, однако, будучи уверенной в себе, Оливия испытала удовлетворение от полученного эффекта.

Тетя Кейт одолжила ей нитку жемчуга с бриллиантовой застежкой и соответствующий браслет. Ливви не имела других украшений, кроме маленькой броши, прикрепленной к подвязке. Она не могла расстаться с ней, опасаясь, что кто-то может обнаружить ее; к тому же эта брошь стала для нее своего рода талисманом.

Эта брошь была наименьшей из ее неприятностей и вместе с тем большой проблемой. Взглянув в зеркало и увидев там отражение улыбающейся, потерявшей голову женщины, Ливви призналась себе, что если еще не влюблена в Джейсона, то находится на пути к этому. Почему бы нет? Ведь он считает ее экстраординарной женщиной. Да, она, мисс Оливия Джейн Уэстон, необычная женщина.

Убедив себя в этом, Ливви решила, что необходимо рассказать Джейсону о броши и о дневнике Лоры. Нехорошо утаивать такие вещи от человека, в которого она, по всей видимости, влюблена. Однако о дневнике все-таки лучше не говорить. Он мог потребовать взглянуть на него, а Чарлз пока против этого. Она понимала его колебания; отношения Чарлза с Джейсоном, несомненно, могут измениться в худшую сторону. Нет, не стоит говорить маркизу о дневнике, а вот брошь – другое дело. В этом случае его гнев будет направлен только на нее.

А то, что он разозлится, не вызывало сомнений. Она была уверена, что ее чувства не являются односторонними, и потому надеялась, что ее барабанные перепонки выдержат громогласное излияние его ярости. А потом он простит ей ее прегрешение. Он должен простить, обязательно должен.

Может быть, со временем он поймет, как и она, что Лора, видимо, предполагала, что ее брошь и дневник когда-нибудь будут найдены. Лора желала счастья Джейсону и таким образом свела их вместе.

Оливия решила поговорить с ним сегодня вечером, после того как гости разойдутся. У нее оставалась неделя до предполагаемого отъезда. Она не знала, что произойдет после этого разговора, однако не хотела, чтобы последние дни их пребывания вместе были омрачены секретами.

Ее грустные мысли были прерваны появлением Элис, служанки тети, которая явилась, чтобы заняться прической Ливви. Элис привела с собой Шарлотту и Эдварда, так как Оливия разрешила им прийти к ней в комнату и посмотреть на ее наряд, а спускаться вниз им запретили.

Шарлотта, разумеется, не удовлетворилась только наблюдением. Ее острый глаз замечал каждый пропущенный локон, избежавший заколок, каждую выпуклость, где прическа должна быть гладкой, и она то и дело указывала на эти недостатки. К счастью, Элис привыкла к замечаниям Шарлотты. Другая служанка, вероятно, не выдержала бы и запустила бы в нее щипцы.

Эдвард, напротив, сидел тихо на полу и выглядел очень угрюмым.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила Ливви, обеспокоенная тем, что вся эта праздничная суета может спровоцировать приступ его болезни.

Мальчик покачал головой:

– Я не хочу, чтобы ты ушла.

– На этот прием гостей? Почему? – удивленно спросила Оливия.

– Нет, я не хочу, чтобы ты уехала. Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

Эдвард, заплакав, вскочил на ноги, бросился к ней, прижался к ее ногам и уткнулся лицом в колени.

Сердце Ливви сжалось.

Она сделала знак Элис прерваться, затем подняла Эдварда и усадила его к себе на колени. Этот застенчивый серьезный мальчик стал дорогим для нее.

Он обнял ее за шею и прижался лицом к ее плечу.

– Моя мама ушла, и я не хочу, чтобы ты тоже ушла.

Горло Оливии сжалось. Она не могла говорить и только еще крепче обняла Эдварда.

– Твоя мама, как и мой папа, теперь на небесах, – пояснила Шарлотта. – Они очень далеко и потому не могут навестить нас. Кузина Ливви пока не собирается отправляться туда. Она поедет к себе домой, где живут остальные мои двоюродные братья и сестры, а потом она должна поехать в Лондон.

Эдвард поднял голову.

– Почему она должна ехать в Лондон? Почему она не может остаться здесь?

– Потому что она собирается выйти замуж, – пропела Шарлотта, возбужденно забегав вприпрыжку по комнате.

Эдвард посмотрел на Оливию:

– Это правда?

– Надеюсь, – сказала Оливия, поглаживая его темные волосы. – Я надеюсь когда-нибудь заиметь пару таких же сорванцов, как вы.

Эдвард сосредоточенно наморщил лоб:

– Значит, ты едешь в Лондон, чтобы стать мамой?

– Нуда. Я так полагаю. Это немного сложнее, чем…

– В таком случае нет необходимости ехать куда-то, – сказал Эдвард, просияв. Он соскочил с ее коленей и запрыгал по комнате вместе с Шарлоттой. – Ты можешь остаться здесь и стать моей мамой.

Глаза Ливви расширились от такого заявления. И от того, что Элис, возобновив укладку волос, воткнула шпильки слишком глубоко.

– Постой, Эдвард. Ведь она сначала должна выйти замуж, – сказала Шарлотта. – Я не думаю, что она может быть мамой, пока не выйдет замуж.

– Тогда она может выйти замуж за моего папу, – возразил Эдвард.

Шарлотта задумалась, затем медленно кивнула.

– Верно, – согласилась она. – Но Ливви сказала, что хочет иметь пару сорванцов. Пару – значит двоих, а ты только один. Как она получит другого ребенка?

Эдвард нахмурился.

– Не знаю, – признался он. – Мне также неизвестно, как мой папа получил меня. Но он ведь смог достать для тебя щенка – ребенка собаки, поэтому, думаю, он сможет достать и обычного ребенка.

Оливия едва не задохнулась от смеха и закашлялась. Эдвард подбежал и похлопал ее по спине. Когда Ливви успокоилась и снова смогла ровно дышать, то решила, что будет разумно сменить тему. Она подняла глаза и увидела в дверном проеме маркиза, который чуть заметно улыбался.

Она не слышала, как открылась дверь. Возможно, он уже давно стоял там. Что он услышал? Ее щеки вспыхнули, когда она мысленно воспроизвела разговор детей.

Эдвард проследил за ее взглядом и подбежал к отцу.

Лорд Шелдон предупреждающе поднял руку:

– Нет, Эдвард, мы не будем обсуждать, как ты появился на свет.

Эдвард задумался на мгновение.

– Хорошо. Мне не обязательно это знать. Главное – чтобы ты смог получить еще одного, такого же, как я.

– Что? Иметь двух Эдвардов? Боже упаси! Я едва справляюсь с одним. – Он взъерошил волосы сына. – Послушай, Эдвард. Я хочу, чтобы ты хорошо запомнил – я не собираюсь жениться на мисс Уэстон…

– Нет, конечно, – согласилась Оливия.

–…и не на какой-либо другой женщине.

Маркиз бросил на нее насмешливый взгляд.

– Они должны сначала полюбить друг друга, – заявила Шарлотта. – Людям надо любить, чтобы жениться.

Лорд Шелдон закатил глаза:

– Это чепуха из дешевых романов и сказок. Ты не должна верить ни единому слову там. Люди женятся каждый день по иным причинам, чем любовь.

– Но ведь ты любил мою маму, не так ли? – сказал Эдвард.

Лицо лорда Шелдона сделалось отстраненным и непроницаемым при упоминании его усопшей жены.

– Да, я любил ее, – тихо сказал он.

Внезапно Ливви поняла по выражению его лица, какое напряжение испытывал Джейсон все эти годы, стараясь скрыть все еще не заживающие душевные раны. Помимо печали она уловила также скрытую ярость раненого животного, не способного отличить друга от врага и относящегося с подозрением ко всем, продолжая испытывать боль. Затем это впечатление быстро исчезло, и на лице маркиза вновь появилась маска холодной сдержанности.

– Брак по любви не является типичным, – продолжил он. – Я не знаю, какие глупости говорила вам мисс Уэстон…

– Осторожнее, милорд, иначе мне может прийти в голову, что вы решили удивить меня своей бестактностью, – сухо сказала она.

– Я сомневаюсь, что в вашей голове найдется место для подобных мыслей. Насколько мне известно, она заполнена у вас абсурдными мечтами, которые вы передаете этим детям.

Он говорил, что она необычная женщина, напомнила себе Оливия. Тогда это был реальный Джейсон. А сейчас он надел на себя холодную маску человека, который старался защититься от внешней угрозы. Она не должна терять присутствия духа. По крайней мере пока здесь находятся дети.

Элис воткнула несколько фиолетовых цветов из шелка в косы, уложенные кольцом вокруг головы, и распушила локоны, которые обрамляли лицо Ливви.

– Вот и все, мисс.

Оливия посмотрела в зеркало, которое висело над туалетным столиком, и была очарована тем, что увидела. На этот раз она смотрела на себя, не сравнивая с кем-то еще. Женщина, смотревшая на нее, выглядела красивой сама по себе. Можно сказать, она отличалась своеобразной красотой.

– О, благодарю, Элис. Я хотела бы всегда быть с тетей Кейт, чтобы ты могла творить такие чудеса каждый день.

Служанка улыбнулась:

– Вы прекрасно выглядите, мисс Оливия. Ну, мои ягнята, пора вернуться в детскую.

Дети запротестовали – Шарлотта более громко, чем Эдвард, – однако позволили увести себя после того, как Ливви пообещала приберечь сладости для них на завтра.

Когда дети отошли на достаточное расстояние, чтобы не было слышно голосов, она повернулась к Джейсону.

– Вы хотите сказать мне еще что-то, милорд? У вас припасено для меня еще какое-нибудь оскорбление?

– Неужели я случайно опять обидел вас, Оливия?

– Я сомневаюсь, что это было сделано случайно, – сердито сказала она. – Едва ли вы думали, что я буду польщена, услышав, что у меня в голове нет ничего, кроме абсурдных мечтаний. Между прочим, дети и я говорили о моем предстоящем светском сезоне, извините, но я не понимаю, почему это следует считать абсурдной мечтой.

– Потому что, – медленно произнес он, – я уверен, вы придумали историю о том, что хотите влюбиться, выйти замуж и потом жить счастливо.

Ливви скрестила руки на груди.

– Я не говорила ничего подобного.

– Однако надеетесь, что это произойдет, не так ли?

– Да, я надеюсь выйти замуж, – призналась она. – А вы? Вы действительно имели в виду, что не хотите снова жениться, когда говорили об этом Эдварду?

Выражение его лица сделалось непроницаемым.

– Да, я действительно не хочу повторно жениться.

– Даже ради Эдварда? Дети в таком юном возрасте нуждаются в материнской любви.

Он покачал головой:

– У вас чрезвычайно романтические представления о людях. Не все матери склонны заботиться о детях. Очень многие дети воспитываются слугами.

– Но ваша жена, конечно…

– О, моя жена обожала Эдварда.

Ситуация начала проясняться.

–Тогда, значит, ваша мать холодно относилась к вам?

– Не сознательно. Полагаю, она не имела никакого понятия, что значит быть матерью. Она была самой младшей в семье и, судя по тому, что говорил мой отец, слишком изнеженной и избалованной. Их брак состоялся по договоренности родителей. Моя мать была почти ребенком, когда вышла замуж, и носила меня ровно девять месяцев со дня свадьбы. Думаю, она привыкла, чтобы заботились о ней, и не хотела заботиться о ребенке. За это ей пришлось поплатиться своей жизнью.

– Что вы имеете в виду? – спросила Ливви почти шепотом.

– Моя мать желала большего внимания, чем отец считал возможным уделять ей. Со временем она стала искать поклонников на стороне. Когда мне исполнилось восемь лет, мать решила сбежать с одним из них. Она и ее любовник погибли в результате дорожного инцидента на пути к кораблю, который отправлялся на континент.

Сердце Ливви болезненно сжалось.

– Прошу прощения. Должно быть, вы очень по ней тосковали.

– Не особенно. У меня было такое чувство, что лучше жить без матери, чем с плохой матерью.

Ливви показалось, что он сказал это не совсем искренне.

– Иногда, – задумчиво произнесла она, – лучше не убеждать себя в том, в чем на самом деле мы не хотим себя убедить. Хотя трудно отказаться от этих попыток, не так ли? Поскольку отказ от желания изменить что-то в своей жизни обусловлен тщательно, скрываемыми страхами.

– Вы говорите так, как будто знаете это по собственному опыту. Каково ваше тайное желание? Любовь? Всепоглощающая страсть?

Оливия постаралась не обращать внимания на его пренебрежительный тон и не реагировать на его язвительные насмешки. Она напомнила себе, что обидные слова Джейсона – это его способ подавить свои чувства и избавиться от нее. Она постаралась принять невозмутимый вид и с легкостью сказала:

– Едва ли можно ожидать, что молодые люди мечтают о чем-то, кроме всепоглощающей страсти; моя сестра прямо заявила об этом.

– Надеюсь, вы не рассчитываете, что я поверю, будто бы вы – молодая леди, поглотившая даже за время нашего короткого знакомства немыслимое количество нелепых романов, – не имеете намерения выйти замуж по любви.

– Можете думать что угодно, милорд.

Он склонил голову набок.

– Я думаю, у вас серьезные намерения. Вас не устраивает просто любовная связь. Почему? Вы хотите непременно стать герцогиней?

Оливия покачала головой. Она и маркизой не стремилась стать.

– Значит, вас интересует богатство.

– Нет, однако, продолжайте, пожалуйста. Я не подвергалась такому злословию, с тех пор как последний раз виделась с моим старшим братом. При таком шквале обидных слов я чувствую себя почти как дома.

– Я не имею намерения обидеть вас, – сказал он.

– Вот как? Вы циник, милорд.

– Браво, мисс Уэстон, вы разгадали меня. Значит, она снова стала для него мисс Уэстон. Похоже, у этого вечера плохое начало.

– И это не вызывает у меня восхищения, – сердито сказала она.

– Лучше быть циником и твердо стоять на этой земле, чем безнадежной мечтательницей, витающей в облаках.

– Я тоже твердо стою на земле, как и вы. И от того, что я знаю о существовании любви и какой властью она обладает, я не чувствую себя слабой и достойной сожаления.

– Нет, конечно, – согласился маркиз. – Эти прилагательные в большей степени подходят глупцам, которые думают, что они влюблены. Давайте не будем ссориться, по крайней мере до завтра, хорошо? Теперь пора перейти к комплиментам.

Он посмотрел на нее, и его внимательный взгляд медленно прошелся от прически, которую соорудила Элис, вниз по телу и обратно вверх. Казалось, этот взгляд ласкал ее, возбуждая. Ей хотелось прижаться к нему всем телом и узнать, какое ощущение вызовет его поцелуй сейчас, когда все ее тело горит от желания.

Будет ли просьба снова поцеловать ее выглядеть безнравственно?

«Пожалуй».

Казалось, в его присутствии она с каждым мгновением становилась все более безнравственной.

Это совершенно нехарактерно для нее.

Оливия смотрела на него так, словно хотела проглотить. Джейсон не знал, что делать: то ли убежать как можно быстрее, то ли скинуть одежду и отдать себя на съедение. Судя по тому, с какой скоростью горячая кровь устремилась к низу живота, его тело с энтузиазмом проголосовало за второй вариант. Об этом свидетельствовало также то, что, несмотря на старание Джейсона контролировать себя, определенная часть его тела настойчиво влияла на принятие решения в отличие от мозга.

Оливия ждала чего-то, глядя на него. Он подавил свое желание, рассчитывая, что кровь снова вернется в мозг. Кстати, ведь он собирался расточать ей комплименты.

Что сказать? Назвать ее красивой – вполне уместно, Но слишком банально. Этот избитый и бледный эпитет недостаточен, чтобы охарактеризовать эту женщину. Он не отражает ее острый ум, ее очаровательную наивность, ее исполненную сочувствия душу, ее напористую живость, ее сводящую с ума настойчивость, а также тысячу других замечательных особенностей.

Замечательная, женщина. Этот эпитет вполне подходит к ней, однако мужской инстинкт предупреждал, что это не тот комплимент, какой женщина хотела бы услышать в данной ситуации. Он уже готов был сделать шаг вперед и сказать, что она выглядит очень красивой, несмотря на банальность этого комплимента, как вдруг понял, что скажет сейчас.

– Если вы когда-нибудь опять сочтете себя ординарной женщиной, Оливия Уэстон, я перегну вас через колено и отшлепаю по заду.

О Боже, он не должен был направлять свои мысли в эту сторону. Он живо представил, как его руки гладят ее упругий шелковистый зад.

Оливия улыбнулась:

– Мне кажется, это самый прекрасный комплимент, какой мне когда-либо приходилось слышать, и, безусловно, самый изобретательный.

– Заявление, что женщина выглядит красивой, соскакивает с языка мужчин без особого труда. Вы заслуживаете лучшего.

Ее улыбка стала еще шире – Оливия, фактически сияла от счастья. Его чувства, сдерживаемые давно истертой привязью, взбунтовались и сорвались с цепи.

Когда вначале он вошел в комнату, его поразил вид Оливии, которая сидела за туалетным столиком. Его не огорчало ее присутствие в апартаментах маркизы. Образ Лоры возникал для него в любом уголке замка, вызывая болезненные воспоминания, и в этой комнате не более, чем в других. После свадьбы Лора всегда спала в его постели. Он смутно помнил, что в этой комнате обитала также его мать, но это событие, было таким отдаленным, что почти не оставило следа в его сознании.

Некоторые предполагали, что он покинет замок Арлисс, особенно в первый год после смерти жены. У него имелись другие поместья, где он никогда не бывал с Лорой, но Джейсон отказался уезжать. Прежде всего он не хотел увозить Эдварда с насиженного места. Кроме того, замок Арлисс был связан с Лорой, и Джейсон не мог покинуть это место, хотя воспоминания о жене причиняли ему боль.

Он ожесточился против всех и старался всячески сдерживаться, когда та или иная домашняя обстановка напоминала ему о Лоре. К сожалению, его замкнутость и сдержанность проявлялись и в других отношениях.

Он испытывал страстное желание, после того как поцеловал Оливию, однако решительно взял себя в руки, прежде чем вошел в ее комнату. Тем не менее он оказался не готов к тому, что увидел. Оливия выглядела ошеломляюще. И она сознавала это. У нее появилась уверенность в себе.

– Джейсон!

– Что?

Проклятие, кажется, он потерял нить разговора или, может быть, сказал что-то неподобающее.

– Я спросила, будет ли подобный комплимент мужчине со стороны женщины выглядеть таким же банальным.

– Э-э-э… не думаю, – пробормотал он, не понимая, о чем идет речь.

– Отлично. В таком случае я скажу: вы выглядите очень красивым, Джейсон.

Она действительно считает его красивым?

Ее глаза были ярко-голубыми, как небо в конце летнего дня. Ему хотелось лечь на спину и смотреть в них, ожидая, когда блеснет падающая звезда…

Боже, что с ним происходит? Он никогда в жизни не предавался таким нелепым мыслям. Даже когда был молодым, глупым и влюбленным. Может быть, на него так неблагоприятно подействовал уединенный образ жизни?

– Вы всегда хорошо выглядите, – продолжила Оливия, – но сегодня – особенно великолепно. Женщины, вероятно, потеряют голову, увидев вас.

– Надеюсь, что нет, – проворчал он.

– Я помню, как один из преданных поклонников Иззи был склонен посвящать ей импровизированные стихи. Как вы полагаете, мужчины будут сочинять стихи, когда обратят на меня внимание?

Несмотря на веселый блеск в ее глазах, Джейсон сжал кулаки. Если он услышит хвалебные рифмы, посвященные Оливии, от кого-нибудь из мужчин, то изобьет этого типа до крови. Или, может быть, просто пристрелит. Одним из преимуществ относительной изолированности его замка являлось то, что избавиться от мертвого тела не представляло труда.

– Оливия, – начал он.

– Вы не хотите называть меня просто Ливви?

– Нет, в данном случае я буду называть вас Оливией или даже лучше – полным именем. Я хочу, чтобы вы выслушали меня, Оливия Джейн Уэстон. Независимо от того, какие бы романтические мысли ни были в вашей голове, прошу вас вести себя разумно в этот вечер. Дуэль в защиту чести леди на самом деле не такое захватывающее зрелище, как описывается в ваших сомнительных книгах.

Оливия быстро шагнула вперед и коснулась его руки. Ее руки были изящными и красивыми – руки художницы. Тонкие длинные пальцы выглядели особенно белыми на фоне его черной одежды. Интересно, каково ощущать их на своей коже? О нет, этот вечер будет чрезвычайно мучительным для него, если его мысли будут блуждать в этом запретном направлении.

Она пожала его руку.

– Если сегодня вечером я решу отказаться от благоразумия, Джейсон Траерн, вы, несомненно, первым узнаете об этом.

Поскольку в ее присутствии здравый смысл изменял ему, его в какой-то мере утешало то, что Оливия тоже могла лишиться благоразумия. Правда, при этом у него возникло нехорошее предчувствие относительно того, чем может завершиться этот вечер.