Текст книги "Пойманные под стеклом (ЛП)"

Десять кандидатов сидят вокруг огромного стеклянного стола. Большинство нервно крутятся. Одна девочка грызет ноготь и выплевывает маленькие кусочки на стол. Юноша прикусил губу. Я пытаюсь быть максимально спокойной и казаться обычной. Когда смотрю на Квинна, который сидит на против меня, он улыбается. Вероятно, он хочет показать мне, что беспокоится не только о себе, но и обо мне тоже. Он расслаблен как и всегда, даже откидывается на спинку и скрещивает руки.

Мы ждем профессора, чтобы уже наконец начать дискуссию. Все мы пахали целый год, чтобы показать, как можем превзойти друг друга в аргументах. Все другие выглядят как птенцы, только что вылупленные из гнезда: лучше сказать набитые чучела премиум-молодежи. Я чувствую себя мелкой в их присутствии. Квинн – единственное исключение, который не показывает ни капли снобства. По нему невозможно понять, что он из числа премиум, это заметно только, если стоять прямо перед ним: тогда видна маленькая татуировка в виде круга на мочке уха.

Как и Квинн, все остальные участники подготовки обладают татуировкой. Поэтому им не составит особого труда размазать меня по стене. Когда, наконец, профессор заходит в комнату, он даже не смотрит в нашу сторону. Он поворачивается к нам спиной, как будто совершенно не замечает нашего присутствия. Мы сидим ровно и смотрим прямо на него, пока он включает экран. Когда он наконец открывает рот, его голос отдаёт металлом.

–Экзамен, который предстоит вам сегодня пройти, проверка устойчивости вашего духа и потребует от вас максимальной концентрации. Те из вас, кто уже принимал участие в этом и провалились, – он осматривается вокруг и смотрит на типа со вспотевшим затылком, – вспомнят, что речь не идет о том, чтобы выбрать определенный ответ. Нет, мы ищем определенные мнения. Выраженную силу аргументов. Мы ищем людей, которые обладают интеллектуальными способностями, а также упорством и силой воли, чтобы перенять определенную роль в куполе. Вы, которые сидите здесь, были выбраны, потому что предыдущие тесты вы написали необычно прекрасно. По правде дискуссии в этих тестах были только симулированы. И действительно выразительные результаты содержатся только в настоящих дебатах с настоящими членами дискуссий, в дебатах как эти. Оставляйте на по следок что сказать, так как государственные чиновники и участники руководства "Бриз", спонсоры проведения данной программы, будут следить за вашей дискуссией.

Взгляд Квинна направлен на зеркальную стену. Вероятно, он спрашивает себя, сидит ли его отец, главнейший зверь "Бриз", за зеркалом.

–Об этом собственно и будут дебаты. Как только вы будете готовы, вы можете посмотреть рейтинг в вашем IPad. Я скажу сразу, что мы сможем взять только двоих из вас. Но может быть такое, что мы не выберем никого в этом раунде.

Дебаты не будут простыми: две группы с разными мнениями, где представители сидят друг против друга. Мы все будем сидеть вокруг конференц-стола, почти как на заседании правления, и нападать во всех возможных направлениях или отходить на дистанцию, в зависимости от того совпадают наши мнения или нет. В любой момент профессор может исключить одного из кандидатов дискуссии, если посчитает, что он слишком агрессивен, спокоен или нелогичен. Искусство состоит из того, чтобы не погорячиться, непрерывно оставаться в игре и перетянуть других на свою сторону.

Профессор занимает стул с высокой спинкой во главе стола в начале комнаты и называет нам номера, которыми мы должны называть друг друга.

–Дается ситуация, тему которой вы согласовываете между собой. Выирывает те из вас , кто наберут больше пунктов, которые ускользнут в роли адвоката дьявола. Я не буду сейчас вам объяснять, что это означает, в конце концов, вы все выдержали отборочный тест.

Затем поворачивает монитор к себе и нажимает на пульт. На стене высвечивается высказывание:

"Деревья больше не важны для нашего выживания и развития."

Конечно! Извечная тема! О чем еще мы должны говорить?

Парень в белоснежной рубашке первый начинает раунд: – В прошлом деревья были жизненно важны, это верно. Но сейчас они мертвы и мы обходимся без них очень успешно. Нужно просто прогуляться по куполу, чтобы увидеть, как счастливы и здоровы люди.

Ну конечно. Премиум считают Купол настоящим раем. Но этот тип говорит все что взбредет в голову, не обдумывая свои аргументы до конца. Он никогда не сможет отстаивать свою позицию в течение всего часа.

–Я другого мнения, – встреваю я. – Мы вторые не можем позволить себе дополнительный кислород, чтобы, например, заниматься спортом. Как тогда мы должны оставаться здоровыми?

Это выстрел стартёра. Мы начинаем дебаты, обнажаем зубы и говорим все громче. Скоро показывают слабость первые кандидаты и вылетают. Остальные продолжают. И в конце часа остаются только двое: Квинн и я.

–О каком развитии ты говоришь, собственно? – спрашиваю я. – Мы чем-то счастливее, чем люди до перелома?

Квинн склоняет голову и пристально меня изучает. Мы сидим напротив друг друга, только стол между нами. Его пальцы подергиваются. Затем бросает короткий взгляд на профессора.

–Но прогресс и счастье не одно и то же. У нас гораздо больше различных умопомрачительных технологий, чем до перелома, потому что потеря деревьев заставила нас стремительно развиваться, – говорит Квинн.

Теперь он смотрит на меня, практически извиняясь, потому что совсем не хочет ругаться со мной, и я это знаю. Когда мы получили результаты вступительного теста и узнали, что зачислены в одну дискуссионную группу, Квинн сразу хотел отменить свое участие. Я еле-еле смогла уговорить его, все же поучаствовать.

–Я не имела в виду, что счастье и прогресс одно и тоже. Только спросила, под чем мы понимаем прогресс, – я делаю паузу, чтобы дать Квинну возможность для ответа, но он молчит, только пожимает плечами и выглядит так, как будто отдает бой, хотя у него определенно имеется ответ. Но я не хочу, чтобы он просто дал мне выиграть. Я хочу настоять на ответе, но прежде чем успеваю начать, звучит гонг, и Квинн вздыхает с облегчением. А затем улыбается, не высокомерно и довольно собой, а одобрительно. И я отвечаю ему улыбкой.

–Я благодарю кандидатов, – говорит профессор, собирая документов. – Скоро вы получите сообщение на ваш IPad.

Перед институтом Квинн берет меня за руку, смотрит мне в глаза и говорит:

-Ты сделала это, Беа! Ты была лучшей! Изумительно, такая упорная и жесткая. Это совершенно на тебя не похоже. Я уже вижу татуировку на мочке твоего уха!

Он обнимает меня и я смеюсь, потому что он рядом и потому что считаю, что он прав: Я действительно идеально аргументировала.

–И? Теперь у тебя есть время поболтаться со мной? – спрашивает он.

Видимо, из-за подготовки к дискуссии я действительно реже виделась с Квинном, чем раньше, когда мы практически все время проводили вместе. -Конечно, не представляешь, как я рада!

–Супер. Потому что у меня есть отличный план для нас обоих: пикник на улице, за границей купола. Трехдневный. Что ты думаешь об этом? У нас есть пара свободных дней.

–Ты серьезно?

–Да, я должен перед этим подготовить еще пару вещей, но я думаю, что мы можем отправиться в воскресение. В субботу не получится, так как у меня футбольная игра. Ну да, и конечно спроси родителей, отпустят ли они тебя.

–Сумасшествие! Конечно, я спрошу прямо сейчас. Однако... хм..

–Что? – Квинн подходит ближе ко мне и убирает волосы с лица.

– В понедельник вечером свидетельский процесс. И я Главный защитник.

-Ах, проклятье, точно, – он прикусывает нижнюю губу.

–Я правда хотела бы отправиться с тобой, но я уже вечность готовилась к этому процессу...

–Не забивай голову. Это важно для тебя, – Квинн убирает руки в карманы и качается вперед назад. – Знаешь что? Я свалю с игры, и мы можем отправиться в субботу утром. Я скажу тренеру, что у нас семейная поездка, – он подмигивает мне и утвердительно кивает.

–Нет, ни в коем случае, – отвечаю я. -Тебе нравятся субботние игры,– и я люблю смотреть как он играет.

–Ах, забудь. Я хочу снова выбраться из купола. И нам нужно провести время вместе, чтобы подумать, что будет с тобой дальше, когда ты перейдешь в число премиум, – он снова хватает меня за руку, и мы начинаем кружиться, как видели это однажды в черно-белом фильме. – Ты будешь в состоянии невесомости. Беа, как на облаках.

Женщина, которая толкает перед собой детскую коляску, громко кашляет.

–Стоп, – смеясь я отталкиваю Квинна. – Не хватало еще, чтобы нас арестовали, – правда мы не двигаемся так уж быстро, чтобы превысить границу дозволенного, но мне не совсем удобно так открыто танцевать с Квинном.

–Эй. Может нам просто прогулять школу? Мы могли бы пойти домой и посмотреть фильм. Нет я придумал кое-что получше... мы напьемся! Отец особенно не прячет алкоголь, – улыбается Квинн и я снова отталкиваю его на расстояние. Он хочет разозлить меня, так как знает, что я не пропустила ни одного дня в школе, а еще то, что я напиваюсь с одного глотка.

–У меня нет времени. Команда свидетельского процесса встречается после школы. И потом, разве ты не пишешь сегодня тест по истории? – спрашиваю я.

–Пффф, к счастью, ты всегда на чеку, чтобы я не сбился с пути, Беа, – Квинн берет мою сумку, перебрасывает через правое плечо, а свою через левое и мы отправляемся. Идти вместе с Квинном в зоне 1, было так обычно, что какое-то время мне кажется, что я принадлежу к ним. Не вопрос, я могла бы привыкнуть к этому, ходить рядом с ним по широким, светлым улицам. Я знаю, что не должна зацикливаться на этом, но я действительно начинаю представлять себе новую жизнь, жизнь – премиум жительницы.

Остаток дня мечтаю, планирую и вспоминаю мою победу в дискуссии. Поэтому сообщение, которое появляется на моем IPad, когда я жду Квинна после тренировки в фойе, кажется полностью абсурдным:

"Уважаемая Виткраф,

мы должны сообщить вам, что Вы больше не учавствуете в программе руководителей компании "Бриз". Мы призываем каждого из отчисленных кандидатов продолжать стремиться к хорошим результатам в стандартных тестах, чтобы повысить свои шансы и в следующем году зарегистрироваться снова.

Профессор Питтинг."

Несколько секунд, совершенно ничего не понимая, я смотрю на сообщение. Затем встаю и покидаю фойе через двойные двери совершенно на автомате. Так быстро, как это разрешено, я иду по улице, пока не сажусь на лавку за несколько кварталов от школы. Снова достаю IPad и читаю сообщение. Когда я уверена, что ошибки нет, выключаю экран и засовываю IPad в задний карман рюкзака. Я просто сижу и смотрю на свои руки.

Маленькая часть меня хочет развернуться, ворваться в институт и потребовать справедливости. Но я не особенно смелая, у меня нет опыта, чтобы просить или настаивать на чем-то. Потому я просто встаю и медленно иду домой. Каждые пару метров я вынуждена останавливаться, чтобы вытереть глаза и нос рукавом. Мгновение я думаю позвонить Квину, но тогда понимаю, что он вероятно выиграл программу руководителей "Бриза". И как ни стараюсь, у меня не получается порадоваться за него.

В нашем жилом доме я использую лифт, чтобы подняться на пятнадцатый этаж, иду через светло-неоновый коридор и прижимаю большой палец к сканеру у двери. Внешняя дверь в нашу маленькую квартиру открывается с тихим гулом, и едва я захожу, так же быстро закрывается. И только затем отъезжает задняя дверь. Квартиры полностью герметичны и оснащены аппаратами для измерения уровня кислорода, чтобы министерство всегда знало, сколько точно кислорода потребляется в квартире. Если требуется закачка дополнительного кислорода, который облагается дополнительным налогом, приходится много доплачивать.

Мама уже стоит в коридоре и включает свет, чтобы лучше меня рассмотреть. Мои глаза должно быть красные и опухшие.

–Беа? – лицо мамы слегка бледное, и все его покрывают глубокие морщины, которые похожи скорее на шрамы. Под глазами – темные круги. В голове вспыхивает мысль, как много должно быть она вынуждена работать, как много вынуждена сражаться, без возможности отдохнуть. И сразу же я начинаю плакать.

–Я не хочу, чтобы ты умерла, – хнычу я.

–О Боже. Беа, кто сказал тебе такое? Что с тобой случилось? Я не умираю. Я устала, и это все, – она обнимает меня своими костлявыми руками, и когда мама отпускает меня, я замечаю отца за обеденным столом. Перед ним стоит дымящаяся тарелка, но он очевидно так устал, что заснул на стуле, с вилкой в руках.

–Меня исключили из дискуссионного конкурса. Теперь мне придется ждать еще один год, прежде чем я смогу попробовать еще раз.

–О, Беа, – Мама снова обнимает меня и прижимает мое лицо к своему плечу. Она замечает, что я не должна переживать, потому что уверена, что я со всем справлюсь. А сама она будет волноваться, спрашивать себя, как и где бы мы жили, если бы я достигла премиум-статуса.

–Пойдем. Давай прогуляемся, – предлагает она.

Да, прогулка, которую мы еще можем себе позволить.

Мы идем через переполненные улицы зоны 3 к зоне 2, где здания стоят не так близко друг к другу. Здесь находятся школы, больницы, колледжи и казармы надсмотрщиков и службы безопасности. Здесь я могла бы жить , если бы пошла учиться на медсестру. Но я не хочу здесь жить. Я хочу жить в зоне 1, на краю купола, купаться в свете. Я хочу уютный дом, окруженный искусственной травой. Но в зону 1 не только сложно попасть, но и оставаться там долгое время.

Когда мы доходим до района Премиум, проходя мимо, мы заглядываем через массивные ворота в несколько слабо-освещенных домов, в которых не висят шторы на окнах, и бросаем жадные взгляды на все то, чего у нас нет: многодетные семьи сидят вместе с их пухлым потомством вокруг спасенных из пустоши, античных обеденных столов, на которых горят свечи и стоят большие тарелки с вкусной едой.

Немного позже мы устраиваемся на железной скамейке, расположенной на смотровой площадке, всего в одном блоке от дома Квинна. Мы смотрим на сооружение по выработке воздуха, который соединен с куполом ужасными резиновыми трубками и издаваёт надоедливые звуки сирены. Позади сооружения простиралась полоса убранной земли, на которой лежит необработанная куча щебня, а на горизонте виднеются руины бывшего города. Надсмотрщик проходит мимо, его руки убраны за спину, и строго смотрит на нас. Только после того как убедился, что мы ведем себя в соответствии с порядком, проходит дальше.

–Неужели им больше нечем заняться, кроме как наблюдать за нами? – шипит мама.

– Мне нужно найти работу. Нам нужны деньги, – говорю я.

–Нет, Беа. Я хочу, чтобы у тебя была нормальная жизнь, не как у меня. И это значит, что ты идешь снова в школу. Твоя работа называется учеба,– она сжимает мою руку.

И когда я сижу на скамейке рядом с мамой и смотрю на мир, в котором больше нет воздуха, меня охватывает сильное сомнение, получится ли у меня когда-нибудь вытащить мою семью из зоны 3. Я могу надеяться только на мой мозг, и даже если до сегодняшнего времени он мне помогал, это не говорит о том, что так будет продолжаться и дальше.

–Твой отец совершает путешествие туда каждый новый год, – мама показывает в даль.– А я, о Боже, я не покидала Купол со дня нашей свадьбы. Мы экономили целый год и пробыли три дня снаружи. Это было великолепно. Но как-то немного страшновато. Если солнце садится, становится совершенно темно, никакого искусственного света, – она поворачивается и делает движение в сторону уличных фонарей, которые погружали зону 1 в матовый свет. – Мы спали днем и путешествовали ночью, только чтобы смотреть на звезды. Мы добрались до Мардена. Нет, до Малдона. О, я не могу вспомнить название. – она показывает в направлении невысоких холмов. – У них были лодки, на которых ты можешь плавать на воде.

–Я хотела бы жить в Пустоши.

–Не неси чепуху, Беа, – говорит она, вздыхая, несмотря на то что это она только что восторгалась ею. -Там все удручающе. Одиноко. Местность и море.

Она хочет развеселить меня, но не особенно искусно. Наоборот, я чувствую себя еще хуже. Неужели, не мог в коридоре меня встретить отец и просто пошутить.

Мы встаем и неторопливо прогуливаемся вдоль пешеходной дорожки, которая ведет вокруг купола. Несколько бегунов с масками, все они Премии, пробегают мимо нас. Маленькие кислородные баллоны с желтой эмблемой "Бриз" прикреплены на талии. Хотя они тяжело дышат, потеют и выглядят довольно безобразно, но выражение их лица говорит о том, что они довольны. Мама смотрит на них большими глазами и улыбается.

–Откуда у этих людей столько денег? – удивляется она. – Наверное, у каждого из них по двенадцать детей. – Я пытаюсь игнорировать ее замечание и наслаждаюсь видом.

–По крайней мере меня пригласили на кемпинг, – замечаю я.

–На кемпинг? – она слегка касается толстого стекла купола.

–Квинн пригласил.

–Но сейчас январь, а у нас нет теплой одежды. Там же нет никакого контроля за климатом, дорогая. И эти баллоны с кислородом. Мы не можем себе этого позволить.

–Квинн подарит мне кислород. И у него есть масса вещей, которые я могла бы одеть.

–Охотно верю, – говорит она и отводит взгляд. Ей нравится Квинн, но она ненавидит его родителей, так как считает их высокомерными. Какими они, по правде говоря, и являются, мама так же возлагает ответственность за большинство ее проблем на его отца, особенно, когда получает счета за кислород.

–Ты должна выйти за него замуж, – говорит она неожиданно.

–Как? Что?, – я наверное, неправильно ее поняла.

–Если ты выйдешь замуж за Квинна, тогда ты получишь идеальный фиолетовый круг на мочку уха, и все изменится. Тогда ты станешь одной из тех жен, что гуляют с чистыми баллонами воздуха по окрестностям.

Мама поддразнивает иногда меня с Квинном, и, вероятно, она даже предвидит, что я чувствую к нему, но до сих пор она никогда не выдавала таких абсурдных предложений. Поэтому я надеюсь, что она начнет хихикать, и толкнет меня локтем, налегая всем весом. Но она не делает этого. Нет, она останавливается и разворачивается ко мне.

–Беа, ты потрясающая, и я знаю, что ты можешь достигнуть всего, что захочешь. Но Квинн может получить это гораздо проще, и ты бы имела все это рядом с ним. Тогда мы не должны будем волноваться за тебя, – она говорит на полном серьезе. – Если Квинн Каффри женится на тебе, допустил бы его отец отказать тебе в месте в программе руководящих работников?

Я не могу поверить, что она серьезно говорит это. Знает ли она вообще, что говорит? Я еще хожу в школу, а она уже планирует мою свадьбу!

–Квинн тоже принимал участие в проверке, мам. И я была лучше. Если не прошла я, то и он тоже, – говорю я просто чтобы что-то поставить против ее убеждений. Но вероятнее всего, Квинн прошел, это некорректно, но может быть.

–Посмотрим! – говорит она. – Я только хотела бы, чтобы ты, если захочешь, завела детей. Много детей. Не беспокоясь, сможешь ли ты оплатить кислородный налог. Чтобы тебе не приходилось связывать их в колыбели, чтобы они не копошились повсюду и расходовали кислород. Кроме того, я знаю, как ты любишь танцевать. Как бы я радовалась за тебя, если бы ты могла танцевать время от времени. Но мы просто не можем позволить себе этого. Квинн же, напротив, смог бы.