Текст книги "Колыбельная (ЛП)"
Автор книги: Сара Дессен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Когда мне было около шести лет, я любила стоять у штор и пропускать бусины через пальцы, побрякивая ими вверх и вниз.
Они издавали слабый звон, словно маленькие колокольчики. Я могла смотреть сквозь них и наблюдать за матерью. Но она выглядела весьма необычно, словно предсказательница судьбы или фея, или волшебница.
Кем именно она была, я тогда не знала.
Многие вещи со времен тех лет, прожитых в апартаментах, были утеряны или выброшены. Однако шторы из бусин совершили путешествие в Большой Новый Дом – так мы назвали наш дом, когда переехали.
Шторы были одной из тех вещей, которую мама повесила даже до того, как разместила наши школьные фотографии и еелюбимую копию картины Пикассо в гостиной.
Там был гвоздь, за который заправляли шторы, чтобы они не мешались. Но теперь, когда шторы были задернуты, гвоздь представлял опасность для одежды, но он исправно выполнял свою работу.
Я наклоняюсь ниже, вглядываюсь в мою мать. Она все еще упорно работает, ее пальцы летают, и я закрываю глаза и прислушиваюсь.
Это похоже на музыку, которую я слушаю всю жизнь, еще дольше, чем «Колыбельную».
Все эти нажатия клавиш, все эти буквы, так много слов.
Я пропускаю бусины сквозь пальцы, и наблюдаю, как ее образ колышется и мерцает, а потом вновь становится цельным.
Глава 2
Пришло время бросить Джонатана.
– Скажи мне еще раз, почему ты это делаешь? – спрашивает меня Лисса. Она сидит на моей кровати, просматривает диски и курит. Вся моя комната пропахла сигаретами, хотя Лисса клялась, что такого не произойдет, ведь она будет курить в окно.
Несмотря на то, что я ненавижу сигаретный дым, я всегда иду на уступки Лиссе.
Мне кажется, что у каждого есть, по крайней мере, один такой друг.
– Я к тому, что мне нравится Джонатан.
– Тебе все нравятся, – я наклоняюсь ближе к зеркалу и проверяю, как подведены мои губы.
– Это неправда, – она достает один диск, переворачивает его и изучает упаковку.
– Мне никогда не нравился мистер Митчелл. Он всегда пялился на мою грудь, когда я выходила к доске доказывать теоремы. Да он на любую грудь пялился.
– Лисса, – говорю я: – со средней школой покончено. Тем более, учителя не в счет.
– Я так, к слову, – отвечает она.
– Дело в том, – продолжаю я, медленно подводя губы: – что сейчас лето, а про учебу давай забудем до сентября. А что касается Джонатана... я не знаю. Он того не стоит. Ради него не стоит перестраивать свое расписание, ведь мы в любом случае разбежимся через пару недель.
– Но, возможно, не разбежитесь.
Я отклоняюсь назад, восхищаясь своей работой, немного размазываю контур верхней губы, сглаживая его.
– Мы разойдемся, – уверяю ее я. – Я не поеду в Стэнфорд только в случае форс-мажора.
Она закусывает губу, убирает непослушный локон за ухо и качает головой с тем самым выражением, которое последнее время появляется у нее на лице, когда мы говорим о конце лета.
Лисса утешает себя тем, что еще есть восемь недель до того, как мы все разбежимся в разных направлениях. Она ненавидит думать о том, что будет после этого.
– Ну, конечно, – тихо говорит она: – В плане, с чего бы?
– Лисса, – вздыхаю я: – Я не имею в виду тебя. И ты это знаешь. Я хочу сказать, – я показываю на дверь спальни, она немного приоткрыта, и за ней все еще раздается стук маминой машинки, а на заднем фоне слышны стоны скрипки: – Ну, ты понимаешь.
Она кивает. Но, сказать по правде, я знаю, что она не понимает. Лисса – единственная из нас, кто смотрит на окончание средней школы слегка сентиментально.
Она даже рыдала на выпускном, с громкими всхлипами, что гарантировало ей красные глаза и пятна на каждой фотографии и видео – теперь ей есть о чем жаловаться в следующие двадцать лет.
Тем временем, я, Джесс и Хлоя ждали момента пройти по сцене и схватить наши дипломы, чтобы стать наконец свободными, наконец свободными.
Но Лисса всегда очень тонко все чувствовала. Поэтому мы ее так защищали, и поэтому я беспокоюсь, что теперь оставляю ее одну.
Ее приняли в местный университет, предложили стипендию – было бы глупо упустить такой шанс. К тому же ее парень, Адам, собирался туда же.
Лисса уже все распланировала, как они вместе пройдут ориентирование для первокурсников, будут жить в общежитиях по соседству, вместе посещать некоторые занятия.
Похоже на среднюю школу, только побольше.
Подобные мысли вызывали у меня зуд. Но с другой стороны, я – не Лисса.
За два последних года я приложила все усилия, чтобы осуществить одну вещь. Сделать ее реальной. Пройти все необходимые этапы, чтобы наконец вести самостоятельную жизнь.
Никакой свадьбы. Никакой романтической ерунды.
Никаких сменяющих друг друга отчимов.
Только я и мое будущее, в конце концов, вместе. Сейчас наконец-таки забрезжил хэппи энд, и я в него верю.
Лисса дотягивается до радио и включает его. Комнату наполняет детская песенка с припевом «ля-ля-ля».
Я направляюсь к шкафу, открываю дверь и начинаю изучать варианты.
– Что ты надеваешь, чтобы кого-нибудь бросить? – спрашивает она, накручивая локон на палец.
– Траурное черное? Или что-то ободряющее и цветное, чтобы отвлечь от боли? Или ты надеваешь камуфляж, который позволит тебе быстро скрыться, если они слишком плохо это воспримут.
– Как по мне, – я достаю пару черных брюк и верчу их в руках: – так это облегающее черное, обтягивающее зад. И чистое белье.
– Ты это каждый вечер надеваешь.
– Сегодня как раз такой вечер, – отвечаю я. Я знаю, что где-то в шкафу у меня была красная рубашка, но я не могу найти ее в секции для рубашек. Это значит, что кто-то был здесь и стащил ее.
Я слежу за своим шкафом так же, как и за всем остальным: в нем все чистое и аккуратно разложено. Дом моей матери обычно напоминает хаос, поэтому только свою комнату я могу содержать, как хочу. А это значит, в полном порядке, все вещи на своих местах – так, чтобы я могла легко их найти.
Ну, возможно я немного одержима. Ну и что с того?
По крайней мере, я не неряха.
– Не для Джонатана, – произносит она, когда я смотрю на нее: – Я хочу сказать, что для него это особый вечер. Ты собираешься его бросить. А он даже не подозревает об этом. Возможно, он сейчас ест чизбургер или чистит нитью зубы, или забирает вещи из химчистки – и он и понятия не имеет. Даже не догадывается.
Я бросаю поиски красной рубашки, вместо нее достаю майку.
Да, это отвратительно, когда тебя бросают. Но не лучше ли говорить горькую правду? Признать, что твои чувства к другому человеку недостаточно сильны, чтобы оправдать потраченное на него время? Я оказываю ему услугу, на самом деле.
Освобождаю его для лучшей возможности. В действительности, я почти святая, если правда задуматься над этим.
Точно.
Полчаса спустя мы останавливаемся у Квик Зип, Джесс уже ждет нас. Хлоя, как обычно, опаздывает.
– Эй, – я направляюсь к ней. Она прислонилась к своей гигантской машине – старой Шевроле с погнутым бампером, и попивает очень большую колу Зип – мы всегда ее заказываем.
Это лучшее предложение в городе, за 1 доллар 59, и можно много раз просить добавку.
– Я куплю Скитлс, – Лисса хлопает дверью: – Кто-нибудь что-нибудь хочет?
– Диетическую колу Зип, – я лезу за деньгами, но она отмахивается от меня и уже заходит внутрь. – Очень большую!
Она кивает, и дверь захлопывается за ней. Она самоуверенно направляется к отделу сладостей, беспечно засунув руки в карманы. То, что Лисса – сладкоежка, печально известно: она единственная, кого я знаю, кто может отличить Рэйзинетс[5]
[Закрыть] от изюма, покрытого шоколадом. Оказывается, существует разница.
– Где Хлоя? – спрашиваю у Джесс, но она лишь пожимает плечами, не отрываясь от своей колы Зип.
– Разве мы не договаривались в семь тридцать ровно?
Она вздергивает брови.
– Расслабься, шило в заднице, – отвечает она, потряхивая свой напиток. Лед гремит в оставшейся жидкости.
– Сейчас только шесть.
Я вздыхаю, облокачиваюсь об ее машину. Я ненавижу, когда люди опаздывают. Но Хлоя всегда опаздывает на пять минут, в лучшие дни.
Лисса обычно приходит раньше, а Джесс – это Джесс: твердая как скала, всегда на месте.
С пятого класса она моя лучшая подруга, и она единственная, на кого я всегда могу положиться.
Мы встретились, потому что наши парты были рядом, согласно алфавитной системе миссис Дуглас. Майк Шемен – ковыряющий в носу, затем Джесс, потом я, по другую сторону от меня Адам Страк с плохими аденоидами.
Нам пришлось стать лучшими подругами в таком окружении пожирателей козявок.
Джесс была крупнее, даже тогда. Она не была толстой, она и сейчас нетолстая. Просто крупная, с широкой костью, высокая. Толстая. Тогда она была крупнее всех мальчиков в нашем классе, суровая при игре в вышибалы, способная сильно покалечить тебя красным медицинским мечом, оставляющим след до конца урока.
Многие считали Джесс подлой, но они ошибались.
Они не знали того, что знала я: что ее мать умерла в то лето, и ей пришлось воспитывать двух младших братьев, в то время как ее отец работал полный рабочий день на электростанции.
С деньгами всегда была напряженка, и Джесс не могла больше оставаться просто ребенком.
И вот восемь лет спустя, пройдя через чертову промежуточную школу и вполне сносную среднюю, мы все еще близки.
В основном из-за того, что я знаю это про нее, а Джесс любит все держать в себе.
Но так же потому, что она одна из немногих, кто меня принимает такой, какая я есть. И я должна уважать это.
– Посмотрите-ка, – говорит она ровным голосом: – Королева прибыла.
Хлоя остановилась за нами, заглушила двигатель своего «Мерседеса» и отогнула козырек, чтобы проверить свой блеск для губ.
Джесс громко вздыхает, но я игнорирую ее. Они всегда так, Джесс и Хлоя, словно музыка для фона.
Только если становится действительно тихо или угрюмо, остальные это замечают.
Хлоя выходит, хлопает дверью и идет к нам. Она как всегда потрясающе выглядит: черные брюки, голубая рубашка, крутая куртка, которую я еще не видела.
Ее мама бортпроводница и при этом заядлый покупатель, смертельная комбинация, в результате которой у Хлоя всегда есть новая одежда из лучших мест.
Наш маленький законодатель моды.
– Привет, – говорит она, заправляя волосы за уши: – Где Лисса?
Я киваю в сторону Квик Зип, Лисса сейчас за прилавком, болтает с парнем за кассой, пока он пробивает ей конфеты.
Мы смотрим, как она машет ему на прощание и выходит с уже открытой упаковкой Скитлс в руках.
– Кто хочет? – предлагает она и улыбается, когда замечает Хлоя. – Хэй! Крутая куртка.
– Спасибо, – Хлоя проводит пальцами по куртке: – Новая.
– Это так неожиданно, – говорит Джесс с сарказмом.
– Это диетическая? – Хлоя пристально рассматривает напиток Джесс.
– Все хорошо, все хорошо, – я размахиваю рукой между ними. Лисса вручает мне мою диетическую колу Зип, и я делаю большой глоток, наслаждаясь вкусом.
Это просто нектар богов. Правда.
– Какие у нас планы?
– Мне нужно встретиться с Адамом в Дабл Бургере в шесть тридцать, – говорит Лисса, забрасывая Скитлс в рот.
– Затем мы можем подхватить с собой парней из Бендо или что-нибудь в этом роде.
– Кого из Бендо? – спрашивает Хлоя, бряцая ключами.
– Не знаю, – отвечает Лисса. – Какую-нибудь группу. Также мы можем пойти на вечеринку в Арборс, Мэтью Риджефильд где-то раздобыл выпивку, и, ох, Реми должна бросить Джонатана.
Теперь все уставились на меня.
– Необязательно в таком порядке, – добавляю я.
– Итак, Джонатан выходит из игры, – смеется Хлоя и достает из кармана куртки пачку сигарет. Она протягивает их мне, но я качаю головой.
– Она бросила, – говорит ей Джесс. – Помнишь?
– Она постоянно бросает, – отвечает Хлоя, зажигает спичку и наклоняется к ней, затем тушит ее.
– Что же он натворил, Реми? Поддержал тебя? Признался в вечной любви?
Я качаю головой, заранее зная, что будет дальше.
Джесс ухмыляется:
– Он надел несочетающиеся вещи.
– Курил в ее машине, – говорит Хлоя. – Должно быть это.
– Быть может, – предлагает Лисса, щипая меня за руку: – он совершил грубейшую ошибку и опоздал на пятнадцать минут.
– О, ужас! – вскрикивает Хлоя, и они втроем заливаются от смеха. Я стою, перевариваю все это и понимаю, что они уже не первый раз прекрасно ладят, когда хором набрасываются на меня.
– Забавно, – в конце концов, говорю я. Ладно, возможно, я правда старомодна и слишком многого жду от отношений. Но, Боже мой, у меня есть требования. Хлоя встречалась только с парнями из колледжа, которые все время ее надували. Джесс избежала подобных проблем, так как не встречалась ни с кем. А Лисса, ну, Лисса все еще была с парнем, который лишил ее девственности, поэтому она не в счет.
Не в том плане, что я собираюсь на этом акцентировать внимание.
Не то чтобы я собираюсь акцентировать на этом внимание. Я же порядочный человек.
– Хорошо, хорошо, – в конце концов, говорит Джесс. – Как мы это провернем?
– Лисса встречается с Адамом, – отвечаю я: – Ты, я и Хлоя заедем в «Местечко» и затем продолжим в Бендо. Договорились?
– Договорились, – говорит Лисса: – Еще увидимся.
Когда она уезжает, Хлоя переставляет свою машину на стоянку у церкви, Джесс поднимает мою руку и щурится.
– Что это? – спрашивает меня она. Я бросаю взгляд вниз, вижу черные буквы, они смазаны, но все еще на месте у меня на ладони.
Я хотела смыть их перед тем, как выйти из дома, но затем отвлеклась.
– Номер телефона?
– Ничего особенного, – отвечаю я: – Просто сегодня наткнулась на одного идиота.
– Сердцеедка, – говорит она.
Мы забираемся в машину Джесс, я на переднее сиденье, Хлоя сзади. Она корчится, когда ей приходится отодвигать полную одежды корзину для прачечной, футбольный шлем и наколенники братьев Джесс, но она не произносит ни слова.
У Хлоя и Джесс есть некоторые разногласия, но Хлоя знает меру.
– В «Местечко»? – спрашивает Джесс, заводя двигатель. Я киваю, и она включает заднюю передачу, медленно выезжая.
Я тянусь вперед и включаю радио, пока Хлоя прикуривает новую сигарету на заднем сиденье, выбрасывая спичку в окно.
Как только мы выезжаем на дорогу, Джесс кивает в сторону большого металлического мусорного бака у заправки, в двадцати футах от нас[6]6
1 фут = 0,305 м.
[Закрыть].
– Спорим, попаду? – спрашивает она, и я поворачиваю голову, чтобы оценить расстояние, затем беру полупустую колу Зип и встряхиваю ее, мысленно взвешивая.
– Спорим, – говорю я: – На два бакса.
– Боже мой, – с заднего сиденья раздается голос Хлоя, она громко вздыхает: – Теперь, когда мы окончили среднюю школу, может, мы не будем заниматься такими глупостями?
Джесс ее игнорирует, хватает колу Зип, сжимает ее в ладони, сгибает запястье и высовывает руку из окна. Она щурится, поднимает подбородок и затем, одним плавным движением вскидывает руку и выпускает колу Зип. Она описывает дугу над нашими головами и машиной. Мы наблюдаем, как она вращается в воздухе, рисуя идеальную спираль, пока с шумом не исчезает в мусорном баке.
– Невероятно, – говорю я Джесс. Она улыбается мне. – Я никогда не могла понять, как тебе это удается.
– Теперь мы можем ехать? – спрашивает Хлоя.
– Как и все остальное, – говорит Джесс: – Все дело в запястье.
«Местечко», где мы всегда начинаем наш вечер, на самом деле принадлежит Хлое.
Когда она была в третьем классе, ее родители разошлись. Отец уехал из города с новой подружкой, продав большую часть своего имущества, которую он нажил, пока работал проектировщиком.
Он оставил только один участок, за городом возле нашей средней школы, покрытое травой поле, где не было ничего, кроме батута, который он купил Хлоя на ее седьмой день рождения.
Мама Хлои быстро выставила батут с заднего двора – он не подходил к ее саду в английском стиле, с фигурными кустиками и каменными скамейками – в итоге он оказался на том поле, заброшенный до тех пор, пока мы достаточно не подросли, чтобы водить машину, и нам не понадобилось наше собственное место.
Мы всегда сидели на батуте, который был установлен посреди пастбища, где открывался лучший вид на небо и звезды.
Батут все еще достаточно упругий, чтобы при резком движении кого-то одного подпрыгивали все остальные.
Об этом следовало помнить, если ты собирался что-нибудь налить.
– Осторожно, – сказала Хлоя Джесс, ее рука подрагивала, пока она наливала ром в мою колу Зип. Это была одна из тех маленьких бутылочек, которые раздают во время полета. Ее мама постоянно приносила такие с работы домой.
Их домашний бар выглядел так, словно был сделан специально для лилипутов[7]7
Название одного из сказочных народов – персонажей сказки писателя Ф. Баума «Волшебник из страны Оз»; в произведениях А. В. Волкова, основанных на этой сказке – жевуны.
[Закрыть].
– Ой, успокойся, – отвечает Джесс, скрещивает ноги и опирается на свои ладони.
– Вот всегда так, когда Лиссы нет, – ворчит Хлоя, открывая следующую бутылку для себя.
– Невозможно сбалансировать вес.
– Хлоя, – говорю я: – Расслабься.
Я делаю глоток колы Зип, теперь разбавленной алкоголем, чувствую вкус рома и чисто из вежливости предлагаю Джесс.
Она никогда не пьет, никогда не курит. Всегда за рулем.
Она долгое время играла роль матери для своих братьев, и теперь также ведет себя с нами.
– Приятный вечер, – говорю ей я, она кивает. – Сложно поверить, что все позади.
– Слава Богу, – говорит Хлоя, вытирая рот тыльной стороной ладони.
– Давай выпьем за это, – я наклоняюсь, чтобы чокнуться своим стаканом с ее крошечной бутылочкой.
Затем мы просто сидим, притихшие, вокруг ни звука, только стрекот цикад на деревьях.
– Это так странно, – наконец заявляет Хлоя: – Я совсем не чувствую разницы.
– Что? – спрашиваю я.
– Всё, – говорит она: – Я хочу сказать, разве не этого мы все ждали? Средняя школа закончилась. Вроде все в новинку, но такое чувство, что все по-старому.
– Это потому, что еще ничего не началось, – отвечает ей Джесс. Она запрокидывает голову и смотрит на небо над нами.
– К концу лета все будет по-другому. Потому что так и будет.
Хлоя достает из кармана куртки еще одну маленькую бутылочку – на этот раз джин – и открывает ее.
– Ждать отстойно, – говорит она, делая глоток: – В смысле, ждать начала чего бы то ни было.
Раздается гудок клаксона, громкий, а затем затухающий, как только машина проезжает по дороге, находящейся у нас за спиной.
Есть одна замечательная вещь, относительно «Местечка»: ты можешь слышать все, но тебя не видит никто.
– Сейчас просто переходный момент, – говорю я: – Время пролетит быстрее, чем ты думаешь.
– Надеюсь, – отвечает Хлоя, и я опираюсь на локти, опрокидывая голову назад, чтобы посмотреть на небо. Оно розоватое, с красными прожилками.
Именно в это время суток сумерки сменяются полной темнотой.
Такое чувство, что мы все время ждем здесь наступления ночи. Я ощущаю, как батут покачивается вверх и вниз в такт нашему дыханию, то понемногу приближая, то отдаляя нас от неба, в то время как его цвета медленно тускнеют, и начинают показываться звезды.
***
К тому времени, как мы добираемся до Бендо, уже девять часов и я чувствую легкое опьянение.
Мы подъезжаем, паркуемся и смотрим на вышибалу у двери.
– Великолепно, – говорю я, опуская козырек, чтобы проверить макияж. – Это Родни.
– Где мое удостоверение? – спрашивает Хлоя, роясь в куртке: – Боже, оно же только что было здесь.
– Может в лифчике? – я поворачиваюсь к ней. Она моргает, засовывает руку в рубашку и достает его.
Хлоя все хранит в лифчике: удостоверение, деньги, запасные заколки. Она ловко достает их, словно фокусник вытаскивает четвертак из твоего уха или кроликов из шляпы.
– Бинго, – говорит она и засовывает его в передний карман.
– Как стильно, – язвит Джесс.
– Кто это у нас заговорил, – парирует Хлоя: – По крайней мере, я хоть ношу лифчик.
– Ну, по крайней мере, мне нужен только один, – отвечает Джесс.
Хлоя прищурилась. У нее лифчик второго размера, под который она надевает еще один поменьше, и это ее больное место.
– Ну, по крайней мере…
– Хватит, – прерываю их я: – Пойдем.
Когда мы подходим, Родни смотрит на нас со стула, подпирающего открытую дверь.
Бендо – клуб для людей от восемнадцати и старше, но мы сюда ходим уже второй год. Чтобы заказывать выпивку тебе должен исполниться двадцать один год, но с нашими поддельными документами нам с Хлоей обычно ставят печать на руку.
Особенно Родни.
– Реми, Реми, – говорит он, когда я достаю документы из кармана. Моё имя, моё лицо, дата рождения моего брата, чтобы я могла быстро ответить, если понадобится. – Ну и каково быть выпускницей средней школы?
– Не понимаю, о чем ты, – улыбаюсь ему. – Ты же знаешь, я студентка предпоследнего курса.
Он мельком глядит на мое удостоверение, но сжимает мне руку, когда ставит на ней печать.
Отвратительно.
– И какой у тебя основной предмет?
– Английская литература, – отвечаю я: – Но моя вторая специальность – делопроизводство.
– У меня есть к тебе одно дело, – говорит он, берет удостоверение Хлоя и ставит ей печать. Хотя все было быстро, она отдернула руку, и чернила смазались.
– Ты козел, – говорит ему Джесс, но он просто пожимает плечами, его взгляд обращен к следующей группе девушек, поднимающихся по ступенькам.
– Я чувствую себя грязной, – вздыхает Хлоя, когда мы входим внутрь.
– Ты почувствуешь себя лучше после бокальчика пива.
Бендо уже полон народа. Группа еще не пришла, но барная стойка была уже забита, а воздух полон дыма, тяжелого и смешанного с чем-то сладким.
– Я займу столик, – Джесс обращается ко мне, и я киваю, направляясь к барной стойке вместе с Хлоей.
Мы протискиваемся сквозь толпу, уклоняясь от людей, пока не находим достойного места у пивных краников.
Я подтягиваюсь на локтях, стараясь помахать бармену, и тут чувствую, что кто-то меня толкает.
Я стараюсь вырваться, но там, где я стою, слишком тесно, поэтому я просто упираю руки в боки.
Затем, очень тихо, кто-то шепчет мне на ухо.
Голос таинственный, веселый, прямо-как-у-героев-из-романов-моей-матери:
– Ага. Вот мы и снова встретились.
Я слегка поворачиваю голову, и прямо тут, практически надо мной, тот парень, которого я встретила в агентстве.
Он одет в красную, источающую «аромат горной свежести», футболку – не просто свежести: а именно горная свежесть, – это так преподносится, и он мне улыбается.
– О, Боже, – говорю я.
– Нет, это всего лишь я, Декстер, – отвечает он, предлагая мне свою руку, которую я игнорирую.
Вместо этого я выискиваю взглядом Хлою. Ее захватил в плен парень в клетчатой рубашке, он мне незнаком.
– Два пива, – кричу я бармену, когда он, наконец, замечает меня.
– Лучше три, – выкрикивает Декстер.
– Ты не со мной, – говорю я.
– Ну, формально нет, – отвечает он, пожимая плечами. – Но все может измениться.
– Слушай, – говорю ему я, в то время как бармен ставит передо мной три пластиковых стакана: – Я не…
– Я смотрю, у тебя все еще есть мой номер, – он перебивает меня и хватает один стакан пива. Он также бросает десятку, что немного искупает его вину.
– У меня не было возможности смыть его.
– Тебя впечатлит, если я скажу, что состою в группе?
– Нет.
– Совсем нет? – он удивленно вскидывает брови: – Боже, я думал, что цыпочки любят парней из групп.
– Во-первых, я не цыпочка, – я хватаю пиво: – И, во-вторых, у меня непоколебимое правило насчет музыкантов.
– И какое же?
Я поворачиваюсь к нему спиной и начинаю проталкиваться сквозь толпу назад к Хлоя. – Никаких музыкантов.
– Я бы мог написать тебе песню, – предлагает он, преследуя меня. Я двигаюсь так быстро, что пиво, которое я несу, расплескивается, но он не отставал.
– Не хочу я никакой песни.
– Все хотят песню!
– Не я, – я хлопаю Хлоя по плечу, и она оборачивается. Она в образе флиртующей, с широко открытыми глазами и раскрасневшимся лицом. Я вручаю ей пиво и говорю: – Я собираюсь найти Джесс.
– Я прямо за тобой, – отвечает она и машет парню, с которым разговаривала.
Но спятивший парень-музыкант продолжает меня преследовать, болтая без умолку.
– Мне кажется, я тебе нравлюсь, – решает он, когда я наступаю кому-то на ногу, вызывая вопль. Я продолжаю движение.
– Вовсе нет, – я, наконец, замечаю Джесс у углового столика, она подперла голову локтем и выглядит скучающей.
Когда она замечает меня, то начинает махать обеими руками, жестикулируя «какого черта?», но я только трясу головой.
– Кто этот парень? – спрашивает Хлоя у меня за спиной.
– Никто, – отвечаю я.
– Декстер, – он предлагает ей свою руку, при этом не отставая от меня ни на шаг.
– Как дела?
– Хорошо, – отвечает она, немного тревожно. – Реми?
– Просто продолжай идти, – говорю я, обходя парней с дредами. – Он, в конце концов, потеряет интерес.
– Ага, и не надейся, – бодро говорит он. – Это только начало.
Мы подходим к столику все вместе: я, музыкант Декстер и Хлоя. Я запыхалась, она выглядит смущенной, а он просачивается к Джесс и предлагает ей руку.
– Привет, – говорит он: – Я с ними.
Джесс смотрит на меня, но я слишком устала и способна только плюхнуться за столик и сделать глоток пива.
– Ну, – отвечает она: – Я с ними. Но не с тобой. Как это возможно?
– Ну, – говорит он: – Это довольно занимательная история.
Минуту никто ничего не говорит. Наконец я издаю стон:
– Боже, девочки, теперь он собирается рассказать ее.
– Итак, – начинает он, облокачиваясь на столик. – Сегодня я был в агентстве по продаже машин и увидел там девушку. Одну-среди-толпы. Тот самый момент, вы понимаете?
Я закатываю глаза. Хлоя говорит:
– И это была Реми?
– Точно, Реми, – он повторяет мое имя с улыбкой. Затем, словно мы уже счастливые молодожены, он добавляет: – Хотите, чтобы я рассказал, что было дальше?
– Нет, – отрезаю я.
– Так вот, – продолжает он, похлопывая по столу, чтобы акцентировать наше внимание, от чего все напитки подпрыгивают: – Дело в том, что я человек импульса. Действия. Поэтому я пошел, плюхнулся в кресло рядом с ней и представился.
Хлоя смотрит на меня и улыбается.
– Правда? – спрашивает она.
– Теперь ты можешь уйти? – интересуюсь я у него, когда музыка над головой смолкает, и со сцены раздается постукивание, сопровождаемое словами «проверка, проверка».
– Зов долга, – он встает. Он подталкивает свое наполовину законченное пиво ко мне и говорит: – Увидимся позже?
– Нет.
– Ну, тогда ладно! Поговорим позже.
Он проталкивается сквозь толпу и исчезает.
Мы секунду просто сидим.
Я допиваю пиво, затем закрываю глаза и прикладываю стакан к виску.
Как так получилось, что я уже выдохлась?
– Реми, – говорит Хлоя голосом всезнайки. – У тебя есть секреты.
– Нет, – отвечаю я. – Это просто глупость. Я об этом вообще забыла.
– Он слишком много говорит, – подытоживает Джесс.
– Мне нравится его футболка, – говорит ей Хлоя. – Интересное чувство моды.
В это время Джонатан проскальзывает ко мне за столик.
– Здравствуйте, дамы, – говорит он, скользя рукой по моей талии.
Затем он берет пиво спятившего парня-музыканта, думая, что оно мое, и делает большой глоток.
Я бы остановила его, но сам факт, что он так сделал, уже большая проблема.
Я ненавижу, когда у парней относительно меня появляются собственнические отношения, а Джонатан ведет себя подобным образом с самого начала.
Он тоже выпускник, милый мальчик, но как только мы начали встречаться, он хотел, чтобы об этом знали все, и начал медленно посягать на мою территорию.
Он курил мои сигареты, пока я не бросила. Все время звонил по моему мобильнику без спроса и вальяжно чувствовал себя в моей машине, что было для меня словно красная тряпка для быка.
Я терпеть не могу, когда кто-то меняет мои настройки или стряхивает пепел в мою пепельницу, но Джонатан пошел еще дальше и настоял на вождении, хотя на его счету уже есть помятые крылья машины, а чеки за превышение скорости длиной с мою руку.
Самое глупое, что я разрешила ему, еще и покраснела, словно от любви (это не так) или страсти (скорее всего так), и после этого он ждал, что я буду ездить на переднем сиденье только в качестве пассажира, в моей собственной машине, вечно.
Что только вызвало еще большую свободу в поведении Кена – мегапарня – например, сейчас он лапал меня на публике и без разрешения пил то, что считал моим пивом.
– Мне надо заскочить домой на секунду, – он наклонился ближе к моему уху.
Он провел рукой по моей талии и теперь положил ее мне на колено.
– Пойдем со мной, ладно?
Я кивнула, он допил пиво, хлопнул стаканом по столу. Джонатан был любителем вечеринок, это второе, что меня в нем напрягает.
Конечно, я тоже выпиваю. Но он не умеет делать это аккуратно. Он тошнотик. За шесть месяцев, что мы вместе, я много времени на вечеринках провела возле ванны, ожидая, когда он закончит блевать, и мы пойдем домой.
Это ему не в плюс.
Он выскальзывает из-за столика, убирая руку с моего колена и цепляясь за мои пальцы.
– Я вернусь.
Пока я говорю это Джесс и Хлоя, кто-то прошмыгивает передо мной, и Джонатан, наконец, теряет меня из вида – нас разделяет толпа.
– Удачи, – произносит Хлоя: – Не могу поверить, что ты позволила ему выпить пиво того парня.
Я оборачиваюсь и вижу, как Джонатан смотрит на меня с нетерпением.
– Ходячий труп, – шепчет Джесс, и Хлоя фыркает.
– Пока, – я проталкиваюсь через толпу, Джонатан уже протягивает мне свою руку, чтобы снова меня обнять.
