Текст книги "Вся правда о слове "Навсегда" (ЛП)"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Нет, дело не в том, что появился кто-то еще.

– А в чем тогда?

Обсуждать это здесь казалось неправильным и странным, да еще и после случая с Рейчел, да еще и при том, что я даже маме ни о чем не рассказала. Представить боюсь, что девчонки подумают.

– Во многом, – туманно отозвалась я. Снова повисла пауза – Кристи и Моника ждали разъяснений. Я глубоко вдохнула. – На самом деле, все началось с того, что я отправила ему сообщение, которое заканчивалось словами «Я люблю тебя», и это ему не понравилось. Он решил, что я недостаточно внимания уделяю работе в библиотеке. Наверное, причин больше, но это, пожалуй, основное.

Девушки уставились на меня.

– Даже не начинай, – пробормотала Моника.

– Погоди-ка, – Кристи выпрямилась, словно ей нужен был весь ее рост, чтобы сказать то, что она собиралась сказать. – Вы встречались полтора года, и ты не можешь сказать парню, что любишь его?

– Все очень запутанно, – попыталась защититься я.

– И, – продолжала она, повысив голос, – он порвал с тобой, потому что ему показалось, что ты мало думаешь о работе?

– Библиотека важна для него, – уныло опустила плечи я.

– Ему, что, девяносто?

Я посмотрела в свой стакан.

– Ты не понимаешь. Он был всем для меня эти полтора года. Я стала лучше благодаря ему.

Это заставило Кристи замолчать, по крайней мере, на минуту. Я барабанила по стакану.

– Как? – наконец, спросила она.

– Ну, – начала я, – он идеален, понимаешь? У него все получается в школе, он умный, у него много достижений. Он может сделать все! И, когда я была с ним, мне это тоже было полезно. Я становилась лучше.

– Пока?..

– Пока я не подвела его. Я слишком давила на него, а у него высокие запросы.

– Неправда, – возразила Кристи.

– Правда.

Моника тяжело вздохнула и потрясла головой.

– Не-ет, – протянула она.

– Определенно нет, – вторила ей Кристи, глотая пиво и не сводя с меня взгляда.

– Почему вы так считаете?

– Да ты себя-то хоть слышишь?! – вскричала она. – Господи! Ты, серьезно, собираешься сидеть здесь и оправдывать его за то, что он бросил тебя, когда ты сказала ему, что любишь его, после полутора лет свиданий? Или из-за того, что ты не так влюблена в дурацкое библиотечное дело так же, как он?

Я понимала, что она сейчас повторила мне мои же слова, но теперь они звучали совсем иначе, чем когда их произносила я.

– Слушай, – она посмотрела мне в глаза, – я не так уж хорошо тебя знаю, признаю. Но что я вижу – так это девушку и парня, который, судя по всему, какой-то ботаник, который уехал в мозговой лагерь…

– Образовательный, – пробормотала я.

–…и он должен быть счастлив услышать, что эта девушка его любит! Ты умная, привлекательная, и ты хороший человек. Я имею в виду, это вообще должно быть для него подарком с небес. Кто он такой, чтобы судить, в конце концов?

– Он Джейсон. – сказала я, будто это все объясняло.

– Или же он идиот, – подытожила Кристи. – Будь я на твоем месте, я была бы счастлива отделаться от него. Каждый может заставить тебя чувствовать себя плохо, понимаешь?

– Он не заставлял меня чувствовать себя плохо, – проговорила я, одновременно осознавая, что да – заставлял. Или, может, дело было в том, что мне пришлось его отпустить. Сложно сказать.

– Знаешь, кто тебе нужен? Кого ты заслуживаешь? – Кристи прищурилась и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Тебе нужен парень, который будет ценить тебя за то, какая ты. Который будет смотреть на тебя не как на проект, а как на награду.

– Я не награда, – покачала я головой, удивленная тем, как уверенно она это говорит.

– Да, – твердо повторила Кристи. – Ты – награда. Плохо то, что ты этого не видишь.

Я отвернулась, глядя на поляну, но, казалось, все, на что бы я ни бросила взгляд, говорило мне о том, что надо прислушаться к словам девушки. Тем временем она потянулась, чтобы обнять меня , и держала мою руку в своей, пока я не посмотрела на нее.

– Я не цепляюсь к тебе, – мягко сказала она. – И не придираюсь.

– Нет?

Кристи покачала головой.

– Смотри. Мы обе знаем, что жизнь коротка, Мейси. Слишком коротка, чтобы тратить хотя бы секунду на того, кто не ценит тебя.

– А как-то раз ты сказала, что жизнь длинная, – напомнила я. – Так как же на самом деле?

– И то, и другое правда, – пожала она плечами. – Все зависит от того, как ты хочешь прожить ее. Это как с тем словом «Навсегда» на салфетках, помнишь?

– Ничто не может иметь два противоположных качества. Это невозможно.

– Нет, – Кристи пожала мою руку, – это невозможно, только если мы так думаем. Когда я была в больнице после той аварии, они все считали, что я умру. Мне, действительно, было очень плохо.

– Ага, – согласилась Моника, глядя на сестру.

– Тогда, – Кристи кивнула ей, – жизнь казалась очень короткой. Но теперь, когда мне лучше, она кажется такой длинной, что границы пути увидеть невозможно. Все зависит от того, как ты смотришь на это, Мейси. И с вечностью то же самое – для кого-то это двадцать минут, а для кого-то – сотни лет. Ты никогда не узнаешь этого наверняка, поэтому лучше не упускать моменты, когда можно жить.

– Ммм-хмм, – кивнула Моника, зажигая новую сигарету.

– Тебе просто нужно решить, – Кристи положила голову мне на плечо, – какой ты хочешь, чтобы была твоя жизнь. Если твоя вечность, твое «навсегда», закончатся завтра – как бы ты хотела провести этот день?

Ответ на этот вопрос казался мне выбором, который я уже сделала. Последние полтора года я провела с Джейсоном, подстраивая свою жизнь под его и делая то, что должна была делать, чтобы не потерять местечко в идеальном мире, но на самом деле все это было иллюзией.

– Правда в том, Мейси, что ничто не гарантированно. Ты можешь быть, кем угодно, кем захочешь, – она внимательно вгляделась в мое лицо, чтобы убедиться, что я понимаю, о чем она. Я понимала. – Поэтому не нужно бояться. Просто живи.

Это было хорошим советом, но я не очень понимала, как после всего, что случилось, можно просто жить и не бояться опасностей, подстерегающих на каждом шагу. Особенно, если ты только что решила изменить всю жизнь.

– Это одно и то же, – сказала я, наконец.

– Что именно?

– Бояться и жить.

– Нет, – Кристи медленно покачала головой, и было видно, что она тщательно подбирает слова. – Мейси, поверь мне, это не так.

«Это не так» – мысленно повторила я себе, и позже, думая об этом моменте, понимала, что все изменилось именно тогда, когда я произнесла эти слова. Пусть не вслух, но я как будто загадала желание: мне хотелось быть другой, стать настоящей однажды.

Когда Кристи и Моника снова направились к столу с напитками, я осталась сидеть на скамейке с остатком пива в стакане и размышлениями о том, что сказала мне Кристи. Как разумно бы мне это ни казалось, одновременно с тем ее слова виделись мне чем-то нереальным, невозможным.

Подняв голову, я увидела, что ко мне направляется Уэс. В руках он нес целый букет из металлических стержней, наверное, тех самых, о которых он договаривался. Не двигаясь, я смотрела на него, его медленную уверенную походку, и думала о том, что вдруг он идет сюда не только оставить стержни в машине, но еще и увидеться со мной. Эти ощущения ни капли не напоминали те, что были, когда я видела Джейсона, тогда я ни о чем не спрашивала себя и не гадала. С ним я всегда была уверена, с ним всегда было стабильно. Уэс был полной противоположностью. Один взгляд в его сторону – и я уже не знала, что буду делать в следующую секунду.

– Привет, – махнул рукой он, подходя ближе, и я улыбнулась слегка удивленной улыбкой, как бы говоря: «О, а я тебя не заметила». Вроде бы это сработало, но лишь до тех пор, пока он не опустился рядом, и я не потеряла весь контроль над ситуацией. Стержни Уэс положил возле себя и повернулся ко мне.

– И где все?

– Ушли за напитками, – я кивнула в сторону стола.

– А. Понятно.

К слову о вечности: следующие несколько минут молчания рядом с ним показались для меня именно бесконечными – и даже больше этого. Я представила часы в школьно классе, вспомнив, как я мечтала о том, чтобы стрелка скорее перепрыгнула с одного деления на другое. Сейчас мне этого совсем не хотелось. «Скажи что-нибудь» – пронеслось в моем мозгу, когда я украдкой взглянула на Уэса. Он не заметил этого, сидел, оперевшись на руки и глядя на толпу перед нами. На предплечье у него была видна татуировка. «Живи» – сказала мне Кристи, и ее голос вдруг снова зазвучал у меня в ушах. Хорошо. Постараюсь.

– Так, хм, что это? – спросила я, выдавливая слова, а секундой позже поняла, что смотрю не на его руку, а на его лицо, так что вопрос может относится к чему угодно. Уэс удивленно приподнял бровь, и я поспешно добавила, покраснев (господи, помоги мне!): – Твоя татуировка, в смысле. Я просто не видела ее целиком.

Ого, целое предложение. Неплохо для начала. Уэс закатал рукав футболки, и я увидела буквы в романском стиле, складывающиеся в слово «В-О-Д-А».

– Такой уж дизайн, – усмехнулся он, возвращая рукав на место. – Ты, наверное, заметила ее в первый вечер, да?

Я кивнула, все еще не сводя глаз с той части рисунка, которая не была скрыта под рукавом. Кроме букв здесь было еще и изображение – сердце в ладони. Не совсем такое, как было на скульптуре, но похожее: раскрытая кисть руки, красное сердце в ней, внутри него другое – поменьше.

– Точно, – как и в первый раз, увидев эту картину, я не могла избавиться от ощущения, что вижу что-то очень знакомое. – Она что-то значит?

– Вроде того, – Уэс тоже посмотрел на свою руку. – Моя мама рисовала мне такую картинку, когда я был маленьким.

– Правда?

– Да. Она рассказала мне историю о руке и сердце, о том, как они связаны, – он пробежал пальцами по татуировке. – Чувства и действия всегда взаимосвязаны, одно не может существовать без другого. Это из убеждений хиппи. Моей маме они нравились, – он снова опустил взгляд на татуировку. – После ее смерти я тоже начал размышлять об этом, так появилась татуировка и скульптуры. Они не особенно похожи между собой, но идея одна и та же.

– Серия работ, – подсказала я.

– Пожалуй, что так. По большей части я просто стараюсь сделать их красивыми, значение не так уж важно тем, кто ставит их у себя в саду или еще где-то.

Я посмотрела на поляну. Светловолосая голова Кристи мелькала тут и там.

– Это, должно быть, сложно.

– Что?

– Сделать их красиво.

Он сейчас подумает, что я дурочка. Надо держать рот на замке! Но Уэс лишь взял один из стержней и повертел его в руках.

– Иногда бывает сложно, – согласился он. Кристи снова стояла у стола, говоря что-то Монике и смеясь, откинув голову.

– Мне жаль, что так получилось с твоей мамой, – сказала я, даже не подумав о том, зачем я это говорю или что он может подумать, услышав от меня такие слова. Это просто вырвалось.

– Мне жаль твоего отца, – ответил он тихо. Мы оба смотрели прямо перед собой. – Я помню его по «Бегунам Лейквью», я занимался там, когда был ребенком. Он был замечательным человеком.

В горле что-то сжалось, дыхание перехватило. Я никогда не привыкну к самой мысли о том, что кто-то может… уйти. Просто уйти. Каждый раз воспоминание об этом бьет с той же силой, что и прежде.

– Итак, – внезапно спросил Уэс, – почему ты перестала?

– Перестала – что?

– Бегать.

Я опустила взгляд в пустую чашку.

– Не знаю, – сказала я ей, и тот зимний день снова встал у меня перед глазами. Кристи на поляне разговаривала с высоким светловолосым парнем, который что-то рассказывал ей, а она незаметно пыталась отойти назад.

– И как быстро ты бегала?

– Не так уж и быстро.

– Хочешь сказать, ты не умела… летать? – улыбнулся он. Дура Рейчел, подумала я.

– Нет, – щеки залила краска. – летать я не умела.

– Какой твой лучший результат на милю?

– А что?

– Просто интересно, – он повертел стержень снова. – В смысле, я тоже бегаю, так что это любопытство.

– Я уже не помню, – откликнулась я.

– Да ладно, – не поверил он. – Скажи!

– Ладно, ладно. Лучший результат – пять минут, пять секунд.

Уэс лишь захлопал глазами.

– О, – выдал он, наконец.

– Что? А твой какой?

Он закашлялся и отвернулся.

– Не бери в голову.

– Ага, конечно. Это нечестно! – возмутилась я.

– Ну, это больше пяти минут пяти секунд, – нехотя сказал он. – Остановимся на этом.

– Это было несколько лет назад, – пожала плечами я. – Сейчас я вряд ли смогла бы пробежать хотя бы полмили за это время.

– Готов поспорить, могла бы, – он отложил стержень. – Спорю, что ты быстрее, чем думаешь. Ну, может, летать ты и не можешь, ладно.

Мои губы расплылись в улыбке, но я поспешно прикусила их.

– Ты легко можешь обогнать меня.

– Что ж, – хмыкнул он, – возможно, однажды мы это проверим.

О господи, подумала я, зная, что на это нужно ответить хоть что-нибудь, но, пока я размышляла, к нам вернулись Кристи, Берт и Моника, и шанс был упущен.

– Двадцать минут до комендантского часа, – Берт постучал по часам. – Нам пора ехать.

– Ты так уверен, что за двадцать минут довезешь нас до дома? – фыркнула Кристи, а Берт скорчил рожицу в ответ, забираясь на водительское сиденье. Моника залезла в заднюю дверь, и я собиралась последовать за ней, но тут услышала шепот Кристи у себя за спиной:

– О чем вы болтали?

– Ни о чем, – ответила я, краем глаза наблюдая, как Уэс садится на пассажирское сиденье и закрывает дверь. – О беге, в основном.

– Тебе стоило бы видеть свое лицо, – хихикнула она, дыша мне в ухо. – «Ах!» – и все. В обморок.

Глава 8

– Ладно, – Кэролайн нажала на кнопку затвора камеры и отошла, сев рядом с мамой. Сестра приехала позавчера и провела весь вчерашний день, встречаясь с представителями разных строительных компаний и обсуждая с ними ремонт дома. Она уже стала экспертом в этом вопросе, ведь успела сделать ремонт в их с Уолли новой квартире и в домике в горах, который достался ей вместе с мужем. Дизайн домов был ее призванием, как она утверждала – и правда, еще в колледже преподаватели рисования говорили, что у Кэролайн «глаз-алмаз», и теперь этот комплимент стал для нее вдохновением для работы как со своими жилыми помещениями, так и с чужими.

Даже несмотря на то, что мама едва принимала в этом участие (то, что она вообще согласилась хотя бы обсудить все это, уже было невероятным, на мой взгляд), Кэролайн неслась вперед на всех парах, и сейчас вот показывала нам фотографии их с Уолли дома, предлагая новые и новые варианты.

– Это очень помогает, особенно, когда ты хочешь сделать что-то такое же масштабное, – объясняла она, подключая фотоаппарат к телевизору и выводя снимки на экран. – Не знаю, что бы мы с Уолли делали, если бы не видели образцов того, что получится.

На экране появился наш пляжный домик. Это был вид спереди, так дом выглядел, если встать спиной к океану. Деревянный столик перед ним, возле – старая потрескавшаяся деревянная скамейка, чуть дальше начинались ступеньки к дому. Рядом с ними стоял старый гриль, прямо под кухонным окном. Я так давно не видела этого места, что один взгляд на фотографию заставил мой желудок сжаться – так знакомо было то, что я видела!.. Казалось, протяни руку – и дотронешься до столика, присядешь на скамейку.

Мама тоже смотрела на экран, держа обеими руками чашку с кофе, и я снова подумала: а сможет ли она справиться с этим? Но потом я взглянула на Кэролайн, которая тоже смотрела на маму. Секундой позже она мягко произнесла:

– Вот так он выглядит сейчас. Можно заметить, что крыша слегка провисла, это из-за последнего шторма.

Мама молча кивнула, и Кэролайн продолжила:

– Ее надо отремонтировать, а еще надо будет заняться отделкой стен. Плотник сказал, что можно было бы установить фонарь, потому что окна маленькие, и в доме слишком темно. Ты же помнишь, тебе никогда это не нравилось.

Я тоже помнила. Мама всегда включала все лампы в гостиной, жалуясь, что ничего не видно, а папа заявлял, что так гораздо легче засыпать – и, действительно, проваливался в сон прямо на диване. Вопрос всегда оставался открытым, и мама предпочитала проводить время в прихожей, где были дверь и окно побольше. Под домом жили мыши, и это, кстати, тоже расстраивало, а, вернее, пугало ее. Интересно, о чем она думает сейчас? Ей тяжело перенести этот момент, мне тоже тяжело, но я вспомнила все, что говорила Кристи пару дней назад: нельзя бояться, от страха можно пропустить всю жизнь.

– Правда, насчет фонарей я не уверена, – щебетала Кэролайн. – Не знаю, будет ли от них толк, и стоят ли они того вообще.

– Зависит от фирмы, – подала голос мама, наконец. – И от размера. Бывает по-разному.

Я определенно уважала свою сестру. При всем ее давлении на нас и безумной скорости, Кэролайн знала, что делает. Привезла нам несколько снимков, разложила по полочкам план работы и продолжала мягко, но твердо направлять по своему пути нас с мамой, прекрасно понимая, что для нас это не так легко.

На экране появлялись новые снимки – комната за комнатой. Сперва я с трудом могла удержаться от непрерывного сглатывания комка в горле, но голос Кэролайн и ее размышления вслух о том, что предстоит сделать, успокоили меня и, судя по всему, маму. Стоило кому-то из нас застыть с каменным выражением на лице, как она спрашивала, что мы думаем о том или этом, как лучше сделать вот здесь и оформить все вот тут. Каждый раз мама отвечала ей, а я согласно кивала, и обстановка разряжалась, а на следующей фотографии все повторялось.

Когда слайд-шоу из снимков закончилось, я вышла из комнаты, оставив маму с Кэролайн обсуждать плюсы и минусы фонаря под окном, и направилась к себе, чтобы погладить кое-что для завтрашнего дня в библиотеке. Я уже почти закончила с этим, когда в дверях появилась мама. Она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.

– Ну, твоя сестра, судя по всему, нашла себя, занявшись этим, как ты считаешь?

– А где она?

– Ищет что-то в машине. Хочет показать мне образцы ткани, – мама вздохнула и провела рукой по волосам. – Судя по всему, вельвет преследует меня все эти дни.

Я улыбнулась, разглаживая штанину.

– Она эксперт в этом. Ты же знаешь, она проделала колоссальную работу в их домике в горах.

– Да, знаю, – на минуту мама замолчала, наблюдая, как я вешаю брюки на спинку стула и беру футболку. – Но я не могу не думать о том, сколько понадобится времени и денег, а ведь дом такой старый. Твой отец всегда говорил, что и там фундамент уже не тот, что раньше… Я просто спрашиваю себя, стоит ли это того?

Я потихоньку добралась до пары джинсов, одолженных у Кристи. Чернильные рисунки на штанинах были такими же темными, как виделись мне тем вечером. Как будто что-то могло измениться на джинсах!

– Возможно, это будет весело, – предположила я. – И мы все будем рады снова вернуться в это местечко.

– Не знаю, – проговорила мама, поводя плечами. – Хотелось бы мне, чтобы все было так просто. Нам придется сделать очень много. К тому же, фундамент может не выдержать… Я просто не знаю.

– Ну, может, с фундаментом все не так плохо? – я опустила взгляд на гладильную доску. Сложно было думать об этом доме, обсуждать его, как проект для преобразований.

– Мам? – позвала откуда-то снизу Кэролайн. – Я тут принесла образцы… Ты где?

– Иду, – отозвалась мама через плечо. – В конце концов, это только идея. Просто мысль, – добавила она для меня.

Это не должно было удивить меня. Моя мама строила новые, идеальные, дома, и в них определенно был смысл, они определенно стоили всех усилий, чего нельзя было сказать о старой постройке, с которой может произойти бог знает что во время ремонта.

– Он новый? – вдруг спросила она, вырывая меня из мыслей.

– Новый? – переспросила я. Мама кивнула на топ, который я только что закончила гладить.

– Я раньше не видела его.

Конечно, она и не могла его видеть: это был топ Кристи, и здесь, в ярком свете, льющемся из окна, он казался чем-то из другого мира. Разумеется, он и был из другого мира, напомнила себе я, из мира Кристи, из комнаты Кристи. Неудивительно, что он так удивил мою маму.

– О, нет, он не мой, – покачала я головой. – Я, хм, одолжила его. У подружки.

– Правда? – мама разглядывала топ, пытаясь представить одну из девушек в студенческом совете, у которой я могла взять подобную вещь. – А у кого?

Лицо Кристи промелькнуло у меня перед глазами – широкая улыбка, шрамы, большие голубые глаза. Если топ так удивил маму, то я могла лишь догадываться, какое впечатление произвела бы на нее его хозяйка или вообще кто-нибудь из моих новых друзей из «Wish». Правильным ответом было:

– У одной девушки, мы работаем вместе. Я случайно запачкала футболку салатом, так что она дала мне топ, чтобы переодеться и доехать до дома.

– Хм, – отозвалась мама. Не знаю, понравилось ли ей то, что она услышала, но это явно был приемлемый ответ. – Это мило с ее стороны.

– Да,– согласилась я, а она направила к лестнице, чтобы присоединиться к Кэролайн, которая уже ждала ее с образцами ткани. – Это было мило.

После того, как я разложила по полкам все свои футболки и джинсы, развесила блузки и приготовила одежду на завтра, на кровати остались лишь топ и джинсы, принадлежащие Кристи. Я переложила их на кресло, где точно увижу, когда буду собираться на работу в «Wish» в следующий раз, но затем снова прикоснулась к мягкой ткани топа. Он так отличался от всего, что я когда-либо носила – неудивительно, что мама сразу обратила на него внимание. Именно поэтому нужно вернуть его немедленно. Я внимательно посмотрела на него и на джинсы, вспоминая ту девушку в зеркале и запечатляя этот образ в своей памяти. А затем положила его верхнюю полку шкафа.

В воскресенье, когда Кэролайн готовила ужин, ей понадобилась руккола. Я понятия не имела, что это, но все равно поехала с ней на его/ее поиски. Мы как раз заходили во второй фермерский магазинчик, и сестра углубилась в разъяснения отличия рукколы от лука, когда я внезапно увидела Уэса.

Ой, пронеслось у меня в голове, а рука немедленно взлетела к волосам, которые я так и не озаботилась вымыть (в отличие от Кэролайн. Надо хотя бы чему-то поучиться у сестры!), затем я опустила взгляд на одежду (старая футболка из торгового центра, шорты и шлепанцы), которую я надела лишь потому, что она попалась мне под руку. Ну почему я не подумала, что в воскресенье днем могу встретить в городе кого угодно?!

Немного странно было видеть Уэса здесь, в дневном свете и в обычной одежде, а не в брюках и рубашке и посреди подносов и столов, как бывало обычно.

–…чтобы не перепутать с другой зеленью, – говорила Кэролайн. – Это две большие разницы, знаешь ли.

Уэс стоял в дальнем конце магазина в окружении нескольких скульптур и разговаривал с женщиной в большой соломенной шляпе. В руках она держала чековую книжку, внимательно слушала Уэса и кивала. Присмотревшись, я увидела за его спиной нечто, напоминающее дорожный знак, к которому были прикреплены детали поменьше. Вся конструкция крутилась и слегка позвякивала от дуновения ветерка. Я замедлила шаг и остановилась, внимательно уставившись на прилавок с цветочными горшками и держателями для них. Кэролайн продолжала идти вперед, все еще рассуждая о рукколе, но через секунду поняла, что я не следую за ней, и обернулась с раздраженным видом.

– Мейси, – позвала она громче, чем следовало бы, – что ты там делаешь?

– Ничего, – я схватила один из держателей для подвесных горшков. – Взгляни, разве они не симпатичные?

Она посмотрела на оранжевый, усыпанный блестками и ничуть не симпатичный держатель и приподняла бровь.

– Так. Что происходит?

Я покосилась в сторону, где стоял Уэс, надеясь, что он куда-нибудь отошел, за рукколой, может, или еще за чем-нибудь, но нет. Теперь он вообще смотрел в нашу сторону. В мою, если быть совсем точной. Женщина в соломенной шляпе куда-то исчезла, и Уэс теперь смотрел прямо на нас. Я почувствовала, как мое лицо краснеет, когда представила себя, стоящей с этим дурацким держателем в руках.

– Мейси, да что с тобой такое? Ты нормально себя чувствуешь? – Кэролайн посмотрела на меня поверх своих дорогих дизайнерских солнечных очков, а затем повернулась, чтобы посмотреть, что же сделало меня красной, как помидор. Ее взгляд скользнул по прилавку со свежими овощами, по рассаде, по скульптурам и, наконец:

– О.

Я знала, о чем она думает, и поняла, что имела в виду Кристи, говоря о том, как девушки готовы были свалиться в обморок. «Ах!» – и все. Теперь мы втроем смотрели друг на друга, и меня не мог спасти уже ни один дурацкий оранжевый держатель. Глубоко вдохнув, я взяла Кэролайн под локоть.

– Пошли.

Когда мы подошли ближе, я поняла, что среди скульптур не было ничего, напоминающего сердце в ладони. Теперь в его работах просматривалась другая тема: ангелы и нимбы. Самые маленькие детали были аккуратно выполнены из металла, и лица и руки ангелов выглядели изящными и утонченными. Над головами небесных созданий были ореолы – овальные или круглые нимбы, каждый из них был оформлен по-своему. Один, к примеру, был покрыт мозаикой из цветного стекла, другой напоминал солнце, будучи составленным из тонких металлических стержней. На самой высокой скульптуре нимб вращался под дуновением ветра, и я снова вспомнила сердца в ладони, стоящие на Свитвуд Драйв. Должно быть, Уэс был замечательным учеником в Майерсе, наверное, у него, как и у Кэролайн, был тот самый «глаз-алмаз».

– Привет, – кивнула я.

– Это невероятно! – воскликнула сестра, подходя к самому высокому ангелу и касаясь его кончиками пальцев. – Я просто в восторге от этого!

– Спасибо, – поблагодарил Уэс. – Вот, что может дать нам свалка, – он улыбнулся.

– Это Уэс, – представила я его, пока Кэролайн ходила между скульптур, не в силах оторвать взгляд. – Уэс, это моя сестра, Кэролайн.

– Рада познакомиться, – весело отозвалась та, протягивая руку. Уэс ответил рукопожатием, и она снова вернулась к изучению скульптур, сняв очки и прищурившись. – Что мне нравится здесь больше всего, – заметила она, словно мы были в музее, а она вела экскурсию, – так это контраст. Настоящее противостояние материального и духовного.

Уэс взглянул на меня, приподняв брови, а я лишь покачала головой. Я знала, что остановить Кэролайн невозможно, если она вошла во вкус.

– Смотри, вот это ангел, – сказала она мне, – но выглядит совсем не по-ангельски при ближайшем рассмотрении. Ангелы по определению должны быть совершенны, а возможность сделать скульптуру из старого металла, найденного на свалке, – она кивнула Уэсу, – просто выступает противодействием к этому стереотипу. И все-таки ангел остается идеальным созданием!

– Ого, – я посмотрела на Уэса. – Я под впечатлением.

– Как и я, – согласился он. – Вообще не задумывался об этом, но она открыла мне глаза.

Я расхохоталась, немедленно удивившись тому, что способна смеяться в присутствии Уэса, но тут же он удивил меня еще больше, улыбнувшись своей незаменимой улыбкой. На одно мгновение, показавшееся вечностью, я могла видеть лишь одного Уэса, как будто были лишь мы, стояли в окружении ангелов и в солнечном свете в этот воскресный день.

– Ничего себе! – возглас Кэролайн заставил меня вздрогнуть. – Это листовой металл? Лицо ангела?

Уэс подошел к ней, чтобы понять, про какую именно скульптуру она говорит.

– Это из развернутой банки от колы, – объяснил он. – Нашел ее где-то в металлоломе.

– Банка от колы! – с восхищением повторила она. – С ума сойти! Какое сплетение религии и коммерции.

Уэс просто кивнул – может, он и не задумывал все именно таким образом, но явно уже понял, что проще всего будет соглашаться с моей сестрой.

– Точно. – А для меня он добавил, понизив голос: – Просто мне понравилась эта банка, если честно.

– Кто бы сомневался, – хихикнула я.

Ветерок ворвался в открытое окно, и один из нимбов слегка повернулся, а колокольчики, прикрепленные к другому ангелу, тихонько зазвенели. Ангельская музыка ветра, подумала я, немедленно подумав, что начинаю рассуждать, как Кэролайн. Я коснулась одного из совсем маленьких ангелов, чьи глаза были яркими и гладкими и ничуть не напоминали металл.

– Что это?

– Морское стекло, – сказал Уэс, становясь за моей спиной. – Видишь края? Они идеально гладкие.

– Да, действительно. Это так красиво.

– Их непросто найти, но смотрятся невероятно.

Ветерок подул снова, чуть растрепав мне волосы. Мы стояли так близко, его колено почти касалось моего.

– Я купил целую коллекцию таких камней в магазинчике примерно за два бакса. Не знал, куда их деть, но потом понял, что они будут неплохими глазами.

– Потрясающими, – поправила я его. Стекло переливалось, делая лицо ангела каким-то сверхъестественным, по-настоящему ангельским. Как океан, подумала я. Глаза ангела, сделанные из камня, сияли, а роль рта выполнял ключик, каким я запирала блокнотики в детстве.

– Хочешь – возьми, – предложил Уэс.

– О, нет, – поспешно отказалась я. – Я не могу.

– Конечно, можешь, – твердо возразил он. – Ведь хозяин здесь – я, – он взял ангела и протянул мне хрупкую фигурку. – Бери.

– Уэс, я не могу.

– Можешь. Потом заплатишь как-нибудь.

– Как?

Он задумался на секунду, затем хитро улыбнулся.

– В один прекрасный день ты согласишься пробежать со мной милю. Заодно узнаем, можешь ли ты надрать мне задницу.

– Лучше я заплачу, – потянулась за кошельком я.

– Мейси, да я же шучу. Я и так знаю, что ты можешь побить меня, – улыбнулся он. «Ах!» – и все, пронеслось в моей голове. – Ну же, просто возьми ее.

Я хотела снова отказаться, но остановилась. Надо позволить чему-то просто… случиться. Пусть произойдет так, как происходит. Взглянув на ангела в его руке, я поняла, что действительно хочу взять эту фигурку. Не знаю, почему, просто мне этого хотелось.

– Хорошо. Но я обязательно заплачу тебе.

– Ну конечно, – согласился он. – Когда захочешь.

Кэролайн вышла из зарослей скульптур с застывшим на лице восторгом и телефоном, прижатым к уху.

–…нет, это больше похоже на садовые скульптуры, но я уверена – они будут смотреться великолепно у домика в горах, особенно, когда мы закончим ту каменную горку, над которой я сейчас работаю. Ох, тебе просто нужно это увидеть! Они гораздо лучше тех железных цапель, которые продаются в «Восхитительном саду» по сотне долларов. Да, милый, я знаю, что они тебе понравились, но эти куда лучше!

– Железные цапли? – переспросил Уэс.

– Она живет в Атланте, – ответила я, как будто это было хорошим пояснением, ну да ладно.

– Хорошо, дорогой, мне нужно идти. Позвоню тебе позже. Я тоже люблю тебя, – она захлопнула крышку телефона и бросила его в сумочку. – Так, – по-деловому взглянула она на Уэса. – Давайте поговорим о цене.

Я отступила на шаг, сжав в ладони ангела, а они начали обсуждать все детали покупки. Кэролайн задерживала внимание на значении тех или иных деталей, впрочем, тут же их сама и объясняла, а Уэс кивал и время от времени отвечал на ее вопросы. В итоге она выбрала трех ангелов, продолжая сокрушаться, что не может забрать себе всех.