Текст книги "Вся правда о слове "Навсегда" (ЛП)"

Автор книги: Сара Дессен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Все нормально?

– Да, конечно, – поспешно отозвалась я. Уэс кивнул и направился к выходу, я последовала за ним. На полпути я обернулась и махнула Монике рукой:

– Пока. Увидимся завтра, да?

– Ммм-хмм.

Уходя, я спиной чувствовала, что она все еще наблюдает за мной.

– Если бы ты могла изменить в себе что-нибудь, что бы это было? – спросил Уэс.

– Как насчет всего, что произошло в промежутке между сборами Берта и настоящим моментом? – предложила я. Уэс покачал головой.

– Да нет же, все не так плохо, – сказал он.

– В тебя никакой футболист не вцепился, – напомнила я, вытягивая ноги перед собой. Уехав с вечеринки, мы заехали на заправку, где купили воду и немного аспирина, а затем Уэс отвез меня домой, игнорируя все мои протесты и клятвенно обещая привезти мою машину на следующее же утро. Я думала, что он немедленно высадит меня у моего дома, но вместо этого мы продолжали сидеть в машине и болтать, глядя на пролетающих за окном стрекоз. Мы играли в «Правду», но ни слова правды не говорилось о том, почему я взяла его за руку. На улице было так жарко, а перед моими глазами все еще слегка плыло, и я начинала думать, что выдумала все произошедшее, но затем я вспоминала Монику и понимала, что это все же случилось. Вспомнился мне и Джейсон и его нелюбовь к физическому контакту. Дотронуться до его руки было сродни случайному происшествию, можно было загадывать желание, чтобы это вообще случилось. А с Уэсом все было так естественно…

– Я бы перестала бояться, – сказала я, наконец. Уэс повернулся ко мне. – Если бы я могла изменить в себе что-нибудь, я бы изменила именно это. Страх. Он бы ушел.

– Страх, – повторил Уэс. Как обычно, он принимал мой ответ, не судил меня, это было видно по его лицу и слышно по голосу. И снова он предоставлял мне шанс сказать больше. – Страх… чего?

– Делать вещи, которые не запланированы. Выходить из своих рамок, не переживать о правилах. Если бы я была более импульсивной, многих проблем, наверное, не было бы.

– Например?

Я сделала глоток воды и поставила бутылку на колени.

– Например, моя мама. Я хочу сказать ей очень многое, но не знаю, как она отреагирует. Поэтому я молчу.

– А что ты хотела бы ей сказать? – поинтересовался Уэс. Я провела пальцем по приборной панели.

– Дело даже не в том, что я хочу сказать, а в том, что я хочу сделать, – я остановилась, покачав головой. – Ладно, забудь, давай дальше.

– Так ты пропускаешь?

– Я же ответила на вопрос! – возмутилась я. Уэс хитро улыбнулся.

– На первую его половину.

– Что еще за составные вопросы? Таких нет!

– А теперь есть.

– Нельзя так делать, – буркнула я. Когда мы только начали, единственным правилом было то, что ты обязан говорить правду, но с тех пор изменилось очень многое. Мы несколько раз спорили насчет правильности задаваемых вопросов, насчет вопросов с двойным дном и прочего. Со временем это тоже стало частью игры. Иногда играть по правилам сложно, и тебе не остается другого выбора, кроме как придумывать свои собственные прямо на ходу.

– Ну же, просто скажи, – улыбнулся он, накрывая мою руку своей. Я громко вздохнула.

– Ла-адно. Я просто… Ну, знаешь, если бы я могла, то подошла бы к маме и сказала ей о том, как скучаю по папе. О том, как беспокоюсь за нее. Не знаю, что еще. Наверное, это звучит глупо, но я бы хотела, чтобы она хотя бы один раз точно знала, как себя чувствую. И я не хочу думать о том, что произойдет, когда я это ей скажу.

Волна смущение снова накрыла меня, как часто случалось, когда я отвечала на вопросы Уэса, и я была рада этой вечерней полутьме, в которой Уэс никак не мог бы увидеть мое залившееся краской лицо. Я все-таки рассказывала слишком много парню, которого знала всего лишь полтора месяца.

– Это не глупо, – ответил он. – Совершенно нет.

Я сглотнула.

– Я знаю. Просто говорить об эмоциях сложно для нее. Для нас. Поэтому мы этого не делаем. Так лучше.

Его взгляд прожигал меня насквозь.

– Ты, правда, думаешь, что она так считает?

– Я не знаю, что она считает, потому что мы не обсуждаем это. Мы вообще ничего не обсуждаем. В этом-то и проблема, – я убрала прядь волос за ухо. – Но, как бы то ни было, это моя проблема. Я вообще мало, с кем обсуждаю все, что творится у меня в голове. Вряд ли меня правильно поймут.

– А сейчас? – улыбнулся он. – Разве сейчас мы не разговариваем об этом?

– Мы играем в «Правду»,– отозвалась я. – Это другое.

Уэс провел рукой по волосам.

– Ну не знаю, не знаю. Та история о хануке была противной…

– Ради бога, прошу тебя! – простонала я.

– …но все остальное – достаточно серьезно, и ты рассказала мне уже очень многое. И, знаешь, каким бы тяжелым, сложным или запутанным…

– Уэс.

– …оно ни было, здесь нет ничего такого, что я не мог бы понять, – закончил он, повысив голос. Я бросила взгляд в его сторону – он смотрел на меня, выражение на его лице было серьезным. – Так что запомни: нет ничего такого, что не могли бы понять и другие. И поэтому все не так плохо.

– Возможно. Или это просто ты необыкновенный.

Я произнесла это – и в первый момент мне показалось, что это сказал кто-то другой, но затем я поняла, что только что слышала собственный голос. О боже. Это тоже была одна из тех вещей, о которых ты не думаешь, они просто происходят.

В машине было очень жарко, температура словно подскочила на двадцать градусов, снаружи летали стрекозы, а Уэс был так близко мне, его колено почти касалось моего – их разделял какой-то дюйм. Мне вспомнилось, как его рука накрыла мою, какими теплыми были его пальцы, и на одну крохотную, безумную секунду я подумала, что все может измениться, вот прямо сейчас. Ах, если бы я только могла позволить этому случиться! Будь он другим парнем, будь я другой девушкой, находись мы в другой вселенной – я поцеловала бы его, и ничто в целом мире не остановило бы меня.

– Ладно, – проговорила я чересчур быстро, – моя очередь.

Уэс заморгал, словно забыл о том, что мы играли. Должно быть, он тоже это почувствовал.

– Да, – кивнул он, наконец, – точно. Вперед.

Я вдохнула.

– Если бы ты мог сделать все, что угодно, что бы ты сделал?

Уэс задумался. Я понятия не имела, что он сейчас ответит, но вообще-то у меня никогда не получалось угадать. Может быть, он скажет, что снова встретится с мамой или устроит мир во всем мире, а может, станет знаменитым. Я не знала, чего ожидать, но даже при этом его ответ удивил меня.

– Я пропускаю.

На мгновение я была уверена, что услышала неправильно.

– Что?

Он прокашлялся.

– Я сказал, что пропускаю.

– Но почему?

– Потому что.

– Потому что – что? – я все еще не верила своим ушам.

– Потому что я пропускаю, – терпеливо повторил он.

– Но ты же знаешь, что это значит?

– Да, ты отвечаешь на любой вопрос, который я задаю. И, если ты не пропускаешь ход, ты выигрываешь.

– Именно, – я выпрямилась. – Ну ладно. Давай.

Уэс тоже сделал глубокий вдох, и я напряглась в ожидании вопроса. Но, опять-таки, соперник удивил меня.

– Нет.

– Нет?! – мои брови взлетели к волосам. – В каком смысле?

– В прямом, – медленно пояснил Уэс. – Нет – значит не прямо сейчас. Для вопроса такой важности нужно время, знаешь ли, – теперь он указывал на меня пальцем, весело улыбаясь. Поверить не могу!

– Да? И кто же это сказал?

– Правила, – скрестил он руки на груди.

– Мы уже многое переделали в правилах, – сказала я, – но такого там точно не было.

– Но это же разумно, – приподнял бровь Уэс. Мне пришлось сдаться. Он был прав.

– Хорошо, – я подняла ладони вверх, – но учти, ты не можешь тянуть целую вечность.

– Не волнуйся, мне нужно гораздо меньше.

– Насколько меньше?

– Определенно не вечность.

Я продолжала вопросительно смотреть на него, и он хмыкнул.

– Может, неделя. Вот насчет этого ты не можешь обвинить меня в нарушении правил, ведь ты сможешь подготовиться к вопросу, если будешь знать точное время!

Я сомневалась в этом, но спорить не стала. Неделя – так неделя. Хорошо, что не вечность, и на том спасибо.

Мы сидели в машине, глядя за окно, как вдруг в зеркале заднего вида отразились фары. Мимо нас проехала машина, остановилась, из нее кто-то вышел, и я увидела маму. Она была с телефоном в руках (конечно же), что-то говорила и, похоже, едва замечала все вокруг. Но, поднявшись по ступенькам к дому и зажав телефон между ухом и плечом, она бросила быстрый взгляд в нашу сторону.

– Мейси? – позвала она. – Это ты?

– Да, – крикнула я в ответ. – Иду, секундочку.

Мама открыла дверь в дом, продолжая разговор, и больше ни разу не посмотрела на меня. На кухне зажегся свет, и я представила, как она кладет документы на стол и ставит чайник, все еще держа трубку у уха.

– Ладно, – повернулась к Уэсу я, – спасибо за действительно незабываемый вечер. Даже при том, что оставляешь меня в ожидании.

– Думаю, ты справишься, – подмигнул он. – И, потом, я изменил в правилах не так уж и много, чтобы они стали неузнаваемыми, – Уэс рассмеялся, запрокинув голову, и я поняла, что и сама улыбаюсь. Я готова была позволить ему сделать все, что угодно, с этими правилами, если только он считает нужным.

– Но только прими к сведению, – заметила я, – что, раз ты берешь тайм-аут, это должен быть хороший вопрос.

– Не переживай, – уверенным голосом откликнулся Уэс. – Будет.

Глава 13

– Боже мой, – покачала головой мама, постучав пальцами по столу. – Это все идет просто в неразрывной связи!

– Это же замечательно, – отозвалась Кэролайн. – Завтра установят новый унитаз, и можно будет начинать отделку стен. Нам надо выбрать образец плитки, чтобы рабочие знали, какую закупать.

Никогда раньше я не думала, что кто-то может быть так заинтересован в выборе плитки для стен. Все эти образцы выглядели, по моему скромному мнению, совершенно одинаково, но Кэролайн задалась целью сделать наш пляжный домик шикарным, невероятным и потрясающим, так что ездила туда-сюда с образцами обоев, плитки, тканей и отделки карниза. Подоконники и окна уже были готовы, и моя сестра решила, что будет замечательно уставить их горшками с цветами, которые, разумеется, тоже нужно выбирать. Кроме этого у нас появилась новая сушилка, да и вообще много новшеств. Впрочем, все, что папа любил в этом доме, останется на своих местах, как заверяла Кэролайн.

– Вот, что я думаю, – говорила она маме, листающей папку с фотографиями. – Когда кухня будет покрашена, можно будет придумать что-то необычное с дизайном. Я думала сделать что-нибудь в стиле дикого запада, примерно представляешь? У меня даже были соломенные панно на стены, снимки где-то здесь.

Мама разглядывала снимки, а я наблюдала за нею. Папка пополнилась изображениями новых окон и крыльца, но я видела, что мыслями мама все равно не в домике на пляже, а в районе, где строятся ее таунхаусы. Ее собственный проект развивался параллельно с работой Кэролайн, но все же он был для нее настоящим и будущим, а дом у моря, как ни крути, прошлым. Наверное, можно постараться одновременно смотреть и вперед, и назад, но это сложно. Моя сестра, думая об отделке стен и панно на кухне, смотрела только в прошлое, а у меня, кажется, получалось крутить головой туда-сюда. Хотелось бы мне, чтобы и о маме можно было сказать то же самое.

Несколькими вечерами позже мы с рестораном работали на юбилее у одной леди, которая жила совсем недалеко, можно сказать, по соседству со мной, и после праздника Делия попросила об одолжении.

– Мне очень нужно в туалет, – призналась она, – нельзя ли мне зайти на минуточку?

– Разумеется.

– Делия! – Берт смотрел на наручные часы. – Мы же торопимся!

– А я беременна и рискую обмочить саму себя, – рявкнула она, открывая дверь. – Буду через секунду.

Секунды для Берта было слишком много. Весь вечер он сходил с ума по поводу того, что ему необходимо быть дома к десяти, чтобы увидеть выпуск какой-то программы, на этот раз посвященный Армагеддону. Шоу «Внимание: Армагеддон», по его словам, было «собранием новейших научных мыслей о судном дне», и он никак не мог его пропустить.

– Мне тоже нужно, – спохватилась Кристи. – Всякий раз, когда я пыталась зайти в ванную комнату там постоянно кто-то был.

– Программа начинается через пять минут! – возопил Берт.

– Берт, – спокойно сказал Уэс, указывая на часы, которые показывали 21:54, – хватит. Так ты ничем не поможешь.

– «Внимание: слишком поздно», – хихикнула Кристи. Берт окинул мрачным взглядом их обоих, но не сказал ни слова. Я посмотрела на свой темный дом, возвышавшийся перед нами. Мама ушла на очередную встречу и сказала, что, возможно, приедет утром.

– Ты можешь зайти к нам и посмотреть свою программу, – предложила я. – В смысле, если хочешь, конечно.

– Правда? – Берт удивленно взглянул на меня. – Ты, серьезно, разрешишь мне?

– Мейси, – проговорила Кристи тоном, означающим, что я делаю большую ошибку, – чем ты думаешь?

– Головой, в отличие от кое-кого, кого я не буду называть по имени, – отозвался мальчик, отпрыгивая, однако, подальше от нее. Входная дверь открылась, вышла Делия.

– Я так извиняюсь, – сказала она, качая головой, – но мой мочевой пузырь ставит меня в неловкие положения просто бесконечно.

– Все в порядке, – улыбнулась я. – Ну что, идете?

– Так мы все приглашены? – уточнил Уэс.

– Похоже на то, – Кристи посмотрела на меня.

И мы пошли в дом. Делия все еще бормотала слова благодарности, Кристи разглядывала дом, Моника просто шла вперед, Берт с Уэсом перекидывались какими-то шутками, а я размышляла о том, что будь дома мама, я не смогла бы пригласить в гости никого из новых друзей. Нет, конечно же, мы договорились о том, что я могу делиться с ней подробностями своей жизни, но на деле это свелось к тому, что я просто перестала упоминать при ней ресторан, Делию или Кристи. Это казалось мне лучшим выходом из ситуации, так было спокойнее.

Я открыла дверь и проводила друзей в гостиную. Кристи широко распахнула глаза, оглядываясь по сторонам, едва я включила свет.

– Святой Иисус, – выдохнула она, громко рассмеявшись. Ее заливистый смех разнесся по дому, оживляя его.

– Я же говорил, – сказал ей Берт, – это место просто огромное!

– Это просто замок, – Кристи остановилась перед фотографией моей сестры в свадебном платье. – А сколько здесь спален?

– Не знаю, может, пять? – хихикнула я.

– Телевизор там? – осведомился Берт, и Уэс слегка шлепнул его по плечу, напоминая о манерах. – В смысле, – исправился мальчик, – можно, я включу передачу?

– Конечно, – я указала ему на зал, где собиралась семья по вечерам, – пуль должен быть где-то там.

– Спасибо, – Берт исчез в комнате, а через секунду до меня донесся его восхищенный возглас: – Да этот ящик просто огромный!

Уэс безнадежно покачал головой и посмотрел на меня, извиняясь за брата. Я улыбнулась. Моника тоже прошла за Бертом, а я открыла холодильник.

– Кто-нибудь хочет что-нибудь выпить?

– А «Доктор Пеппер» есть? – немедленно отозвался Берт. Уэс нахмурился. – В смысле, нет, спасибо.

Кристи провела пальцем по каминной полке.

– Как же красиво! Здесь как будто маленькие бриллиантики внутри. Как это называется?

– Не знаю, – призналась я.

– Кориан, – пояснил Уэс (*отделочный материал разных цветов и оттенков – пестрый, зернистый, с разноцветными вкраплениями и т.д.).

– Здесь все такое красивое, – выдохнула Кристи, – если Стелла выгонит меня из дома, я перееду к Мейси. У нее пять спален! Да что там, я могу спать даже в кладовке. Уверена, и она здесь выглядит лучше, чем весь наш дом.

– Неправда, – скрестила руки на груди я. Из залы доносился хорошо поставленный голос ведущего: «Это будущее. Это наша ответственность. Это Армагеддон».

– Эй, народ, идите сюда, началось! – закричал Берт.

– Берт, давай потише, – поморщилась Кристи, разглядывая раму у зеркала. – Ого, Моника, а ты видела это зеркало? И бассейн за домом?

– Ммм-хмм.

– Моника обожает бассейны, – обратилась подруга ко мне. – Она вообще просто чокнутая рыбка, в детстве ее невозможно было вытащить из воды. Я никогда ее не понимала, валяться под зонтиком и пить коктейль – вот это по мне.

Я достала из холодильника две баночки колы, открыла их и бросила туда кубики льда. Кристи тем временем разглядывала фотографии на стенах, а Уэс стоял у стеклянной задней двери и смотрел наружу. Дома было непривычно шумно из-за бормотания телевизора, комментариев Берта и восторженных вздохов Кристи, так что я вдруг поняла, какая тишина висела здесь обычно. Все эти новые для нашего дома звуки почему-то поднимали мне настроение и дарили чувство команды, необычайной теплоты.

– Я, – Делия появилась из ванной комнаты, – чувствую себя намного лучше. Никогда не думала, что обычный поход в туалет сделает меня во сто крат счастливее.

– Как вы думаете, – загробным голосом вещал телевизор, – что принесет нам конец света?

– Смотрю на все это, – заявила Кристи, – и хочу переделать весь свой дом, чтобы хоть немного было похоже на этот дворец!

– Мейси?

Я подпрыгнула от неожиданности. Это была мама, на этот раз в игре «Попался» победительницей стала она. Обернувшись, я увидела, что она стоит в тени, прислонившись к стене. О боже, она была здесь все это время!

– Мам, – быстро заговорила я, – привет.

– Привет, – отозвалась она, глядя поверх моего плеча в комнату, где Берт и Моника устроились перед телевизором, Уэс стоял у задней двери, а Делия устроилась в кресле. Кристи была тут же, листала один из журналов, лежащих на каминной полке. – Мне показалось, я услышала голоса.

– Мы только пришли, – пояснила я, а мама прошла в гостиную и положила свою папку на кофейный столик. – Я пригласила всех зайти, чтобы посмотреть программу. Все ведь нормально?

– Ну конечно, – мамин голос был высоким, веселым и явно ненастоящим. – Мне как раз очень хотелось увидеть твоих друзей.

Услышав это, Кристи подняла голову и подошла к ней.

– Кристи Палметто, – протянула она руку. Они обменялись рукопожатием, и мама бросила взгляд на ее лицо. Шрамы.

– Ох… Здравствуй, – второе слово далось ей нелегко, но она быстро взяла себя в руки. – Наслышана о тебе от Мейси, рада знакомиться.

– У вас очень красивый дом, – Кристи дотронулась до каминной полки. – Особенно мне понравился Кореаль.

– Кориан, – поправил Уэс.

– Точно, – Кристи улыбнулась маме, которая старательно отводила взгляд от ее лица. К счатью, сегодня на подруге были вельветовая рубашка и короткая юбка, а волосы забраны в высокую прическу, что вполне удачно притягивало внимание. – Он просто великолепный. Я уже сказала Мейси, что в случае чего перееду жить к ней. Я слышала, у вас есть свободные спальни?

Мама вежливо рассмеялась, но при этом посмотрела на меня. Я тоже улыбнулась, но это было непросто, я чувствовала, что что-то нехорошее сгущается над моей головой.

– Мама, – я кивнула в сторону Уэса, – это Уэс.

– Здравствуйте, – кивнул он.

– И Делия, ты ее знаешь.

– Ну конечно! Как у вас дела? – поинтересовалась мама, с явным облегчением отходя от Кристи.

– Очень беременно, – рассмеялась та. – Но кроме этого все замечательно.

– Она может родить в любую секунду, – хихикнула Кристи.

– В любой день, – поспешно поправила я, увидев, как мамины брови медленно поползли вверх. – А это Берт, рядом с ним – Моника.

– Здравствуйте! – окликнула их мама, и ребята махнули в ответ. – Рада познакомиться с вами.

– Слышали ли вы, – вещал телевизор, – о Большом Шуме?

– Берту очень хотелось увидеть эту программу, – попыталась исправить положение я. – Она, хм, о теориях.

– Теориях, как все закончится, – добавила Кристи. – Якобы наука.

– Это наука! – возмутился Берт.

– Потише, – снова нахмурился Уэс.

– Эти теории, – продолжал мальчик, понизив голос, – выдвинуты учеными. И конец света – это вам не шутки!

Мама ничего не ответила, лишь прищурилась, и я поняла, что насчет чего-то нехорошего была права.

– Мейси, – сказала она, наконец, – не могла бы ты зайти в мой кабинет на минутку?

– Да, сейчас.

– Господи! Глазам свои не верю, – Кристи перелистнула страницу журнала, – вот видела ты когда-нибудь настолько же неудобный диван, как этот?

Я покачала головой и последовала за мамой в ее кабинет.

– Уже десять часов вечера, – заметила она, закрывая дверь. – Тебе не кажется, что это поздновато для приема гостей?

– Берту очень хотелось посмотреть эту программу. Она идет всего полчаса. И я думала, что ты на той встрече…

– Тебе завтра утром на работу, Мейси, – как будто я и сама этого не знаю! – И завтра у нас пикник по случаю Дня независимости (*4 июля), ты ответственна за фотокабинку, или ты забыла? Сегодня неудачный вечер для компании.

– Извини, мам, – покачала я головой, – они скоро уйдут.

Мама стала перекладывать какие-то бумаги на столе, но недовольство все равно сквозило в каждом жесте.Я чувствовала его вокруг себя, вдыхала его вместе с воздухом. Из гостиной донесся взрыв хохота, и я оглянулась на дверь.

– Думаю, мне стоит вернуться. Не хотелось бы быть невежливой.

Мама кивнула, проведя рукой по волосам. Я направилась к двери.

– Что случилось с Кристи? – вдруг спросила она. У меня перед глазами пронеслось веселое лицо подруги, пересеченное шрамом.

– Она попала в аварию, когда ей было одиннадцать.

– Бедняжка, – мама села за стол. – Должно быть, это очень тяжело для нее.

– Почему ты так говоришь?

На самом деле, я уже едва замечала шрамы Кристи, они просто стали такой же частью ее лица, как губы или нос, они были частью ее истории, делали ее той, какой она была. Наряды подруги теперь притягивали мое внимание сильнее, чем ее лицо, но для тех, кто видел ее впервые, все было иначе. Я и забыла.

– Ну, – мама посмотрела на меня, – хотя бы потому, что это уродство. Трудно жить с такими… отметинами на лице, когда тебе всего одиннадцать. Да и в любом возрасте с такими изъянами тяжело.

– Это не уродство, мама!

– У нее несколько шрамов.

– Просто неудачное совпадение.

Мама вздохнула, щелкнув ручкой.

– С другой стороны, она была бы прелестной девушкой, – с этими словами она открыла папку и начала писать что-то, словно я уже ушла, словно наш разговор был закончен, словно она поставила точку и была права.

Да, Кристи не была невероятной красоткой, ее недостатки всегда были при ней, их мог увидеть любой, но за ними скрывалась другая красота, неужели ее так сложно было заметить? Впрочем, маме удавалось многое не замечать. Она видела лишь то, что хотела – мы пережили смерть папы, мы успешно справляемся с учебой и работой, у нас все в порядке. Однако лично мне винить в этом было некого кроме себя – ведь это я никогда не говорила о том, что думаю и чувствую.

С этими мыслями я вернулась к друзьям и обнаружила Уэса с Кристи, разглядывающих одну из каталогов, привезенных Кэролайн.

– Вот смотри, – говорила она ему, показывая на иллюстрации, – эти статуэтки даже рядом с твоими не стояли! Но все –таки, что это такое?

– Железная цапля, – отозвался Уэс, внимательно рассматривая картинку, – ну, мне так кажется?

– Чего? – вытаращила глаза Кристи.

– Да-да, – кивнула я, подходя к ним. – Сестра привезла из Атланты.

– А уж там-то они огромные, – добавил Уэс. Кристи покачала головой.

– Ладно, без разницы. Что там с этим Большим Шумом?

С этими словами она встала и направилась в гостиную, где все еще что-то бормотал телевизор, а Берт то соглашался, то яростно хмыкал. Уэс посмотрел на меня.

– Что мама сказала? Все хорошо?

– Да, – я посмотрела на железных цапель. – Они ужасны, на самом деле.

Уэс тоже опустил взгляд в каталог.

– Ну, они просты в исполнении, а выглядят достаточно эффектно. В саду смотрелись бы отлично. К тому же, – он кивнул на заметку, расположенную под фотографиями, – автор явно придает большое значение этим цаплям.

Я посмотрела на страницы. Заметка содержала в себе немного текста и снимок мастера – высокий парень с длинными светлыми волосами, забранными в хвост, стоял у пруда с задумчивым выражением на лице. Текст возле фотографии гласил: «Для меня эти цапли являются символом хрупкости жизни и бытия».

– М-да, – протянула я. – Ну, если это и есть серьезное восприятие работы, то оно у него, определенно, присутствует.

– Точно, – хмыкнул Уэс.

– Однажды и ты будешь на страницах этого журнала, потому что цаплям, как символу хрупкости бытия, далеко до ангелов, – заметила я.

– Ну нет, – возразил Уэс, – я сомневаюсь, что они печатают тех, кто начал свою карьеру с арестов и принудительного обучения в частной школе.

– Это могло бы быть твоей фишкой, – предложила я. Уэс скорчил рожицу. – Ладно, так что там с твоим восприятием работы? Что поместить в качестве твоей цитаты?

– Я реалист, – скрестил руки на груди Уэс.

– Тебе лучше добавить немного позитива, – рассмеялась я, ткнув его пальцем.

– А тебе лучше перестать тыкать меня. Все-таки скоро в журнале буду, как-никак.

Я расхохоталась, но тут за моей спиной раздался какой-то звук – и я снова увидела маму. Сколько она стояла здесь? Впрочем, выражение на ее лице ясно ответило на мой молчаливый вопрос.

– Мейси, – подчеркнуто ровным голосом обратилась она ко мне, – не могла бы ты передать мне вот эту папку, лежащую на столике, пожалуйста?

Я подошла к столику, чувствуя кожей ее взгляд. Кристи махнула Уэсу рукой, и он подошел к ней.

– Ревербации, – продолжал рассказывать ведущий на экране (*процесс постепенного уменьшения интенсивности звука при его многократных отражениях), – могут вызвать эффект домино для населения, и люди начнут сходить с ума от постоянного усиления гула и ослабления громкости их собственных голосов.

– Я могу сойти с ума из-за вибраций? – уточнила Кристи у экрана.

– Ты можешь сойти с ума из-за чего угодно, – вставил Берт.

– …природный феномен, – продолжал ведущий, – или, быть может, способ инопланетян для общения с нами?

– Интересно, – промурлыкала Делия, поглаживая свой живот.

– Ммм-хмм, – отозвалась Моника. Я взяла папку и подошла к маме. Она окинула меня взглядом, говорящим, что я должна последовать за ней. Мы отошли в коридор.

– Мейси, я правильно услышала, что этого мальчика арестовывали?

– Это было давно, и…

– Мейси, иди сюда, не то пропустишь мега-фигню! – позвала Кристи.

– Мега-цунами! – взорвался Берт. – Цу-на-ми!

– Наплевать. Главная часть здесь – мега, – отмахнулась она. Но я едва слышала друзей, глядя в мамины глаза. Вот она перестала пытливо вглядываться в мое лицо и перевела взгляд на наших гостей. Ее мнение формировалось прямо сейчас, и с каждым мгновением оно становилось хуже и хуже. Неорганизованность Делии, шрамы Кристи, прошлое Уэса – мои друзья были слишком далеки от безупречности.

– Это ведь тот же мальчик, с которым ты сидела в машине в тот вечер, правильно?

– Что?

Мама снова взглянула на меня, и я поняла, что мне не удастся увильнуть.

– В тот вечер, – повторила она медленно и раздельно, – когда я приехала домой и застала тебя, сидящей в машине с кем-то. Это был он?

– Хм, – опустила голову я, – ну да. Он подвез меня.

Я думала, она вообще едва заметила нас, но, оказывается, мама успела увидеть достаточно, чтобы теперь узнать Уэса. А прямо сейчас наш разговор дал ей причину невзлюбить его.

– Это не то, что ты думаешь, – поспешно начала я, – он замечательный, мам!

– Когда программа закончится, – повысила голос мама, – они уходят. Ясно?

Я кивнула. Мама сунула папку подмышку и направилась обратно в кабинет. Затем обернулась.

– Совсем забыла сказать тебе, – громко произнесла она, – что звонил Джейсон. Он приедет домой на этих выходных.

– Звонил? Приедет? – переспросила я.

– Его бабушка заболела, так что он приедет навестить ее. Он просил передать, что зайдет в библиотеку к полудню.

И мама ушла, а я осталась стоять в полутемном коридоре и переваривать эту информацию. Джейсон приедет домой. И, конечно же, маме нужно было объявить об этом во всеуслышание, чтобы знал каждый (особенно, как я подозревала, Уэс). Ей так хотелось держать все под контролем, так хотелось, чтобы все было так, как нравится ей, что в том, чтобы пойти по головам, она не видела большой проблемы.

Я поплелась обратно в гостиную, где ведущий все еще рассказывал что-то о мега-цунами, а картинки на экране показывали рушащиеся дома и руины дорог. Лишнее доказательство того, что жизнь коротка, подумалось мне. Все может закончиться в любую секунду, и неважно, что именно это будет – мега-цунами, какие-то вибрации или сердечный приступ.

Кристи пододвинулась на диване, уступая место мне между собой и Уэсом, который внимательно смотрел на экран. Интересно, он слышал мамино объявление о возвращении Джейсона? Нет, разумеется, это не имело большого значения, ведь мы просто друзья, в конце концов.

– Все хорошо? – поинтересовалась Кристи, и я кивнула, тоже уставившись на экран, где нам показывали компьютерную проекцию волны-убийцы. С другой стороны извергался вулкан, и земля словно горела. К этим событиям, по обещаниям ученых, должен был привести наш нынешний образ жизни. Огромное и ужасное После, которое мы оставим своим потомкам, выглядит именно так.

Никогда в жизни я не ощущала близость и неотвратимость конца света так сильно, как сейчас.