Текст книги "Последнее, что ты сказал (ЛП)"

Автор книги: Сара Бирен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

49 · Бен

Я хлопнул дверью Жар-Птицы, завёл двигатель и покатил вперёд. Я ехал в противоположную сторону от центра города и Люси, мимо парка и карнавала, ехал, пока не появились перед глазами пятна.

Умиротворение и решительность канули в Лету.

Почему я не могу выбить Люси из головы? Я несколько месяцев убивал эти эмоции, а тут проиграл за миг.

Гартри считает, что это правильно. Не то ли он имел ночью на пляже? Люси – верная дорога. Верная дорога – быть с нею, и я чертовски глуп и слеп, если это не вижу.

И она права. Я мудак.

Грёбанный тупой мудак, который умеет только причинять боль любимой.

Я столько раз причинял ей боль!

И, Боже, как же была бы зла на меня Трикси! Это она подталкивала Люси ко мне. И когда я встречался с девушками, только ухмылялась, била меня по руке и качала головой.

– Давай, Бен, – говорила она. – Не дай ей уйти.

Жизнь коротка для жизни.

Я съехал с дороги. Повернулся у заброшенного паба и поехал к дому.

К Люси.

Если я поспешу, я её догоню.

Она всё ещё была там, на окружной дороге, шагала одна. Она была в темноте, мрачна, автомобили пролетали мимо неё, и она погибнет, если не будет осторожна.

Я этого не допущу.

Я ударил по тормозам, останавливая тачку. Я не дам ей уйти.

50 · Люси

Я прошла около полумили по Гас-эн-Гоу, когда услышала хруст графия за спиной. Машина остановилась, но я – нет.

– Люси.

А, нет. Остановилась.

Это Бен.

Бен.

Здесь.

– Люси, – вновь промолвил он. Он в один миг догнал меня, повернул к себе, положив руку на плечо. – Давай я отвезу тебя домой. Ты ведь погибнешь!

Я не могла смотреть на него – потому вперила взгляд в гравий.

– Я в порядке, – как же я устала! – Мне не нужна машина, я ж говорила.

– Прошу, сядь в машину.

– Я с тобой не пойму.

– Сядь в грёбанную машину! – сколько разочарования. – Хватит этой игры!

– Какой игры?

На вопрос он не ответил.

– Просто сядь в машину!

Я выдернула руку из его цепких пальцев. Теперь злилась я, злилась за всё, что он сделал и не сделал с поры смерти Трикси.

– А твоя игра? – осклабилась я. – Притворялся со мной хорошим, потом превращался в дерьмо? Или как насчёт того, что спал с каждой девушкой-спасительницей? Да пошёл ты!

Это его наконец-то заткнуло.

– А что ты удивляешься? Я видела, Бен. Ты всех поедал!

Он сжал зубы, потом вновь открыл рот, словно собирался что-то сказать.

Я хотела, чтобы он заговорил. Чтобы сказал, что ему жаль, что он скучает меня и любит. Я хотела, чтобы он забрал назад слова, что сказал в день похорон Трикси.

Он знал. Знал, что столько лет нравился мне – и оттолкнул. Знал. Знал в Дулуте прошлым летом, а как можно не знать?

Я обратилась ко всему своему мужеству.

– И как давно ты знаешь, что я в тебя влюблена? – всегда, Бен, всегда. – Как давно?

В глазах его сияло что-то – и он кивнул.

– И ты? Ну, что ты мне скажешь?!

– Лулу, – голос его был низким и уверенным. Он шагнул ко мне, обхватил меня за талию, притянул к себе. Мы стояли на обочине дороги, и он целовал меня, быстро, спешно – и язык его скользнул мне в рот, и это было так… Так…

Я обвила руки вокруг его шеи, запустила пальцы в его кудри, прижалась к нему. Я никогда не была к нему достаточно близко – а теперь между нами кипело электричество и тепло. Я жива.

Вот что я ждала со дня похорон Трикси. Ждала, что он вернётся. Ждала невозможного.

Но всё не так. Мы слишком близки к годовщине, так грустны…

Что мы творим?

Мои руки скользнули по его груди – и я отпрянула, отступая.

– Лулу? – в его голосе пылала боль, но я не могла позволить ему коснуться себя. Не могла.

– Нет. Не так.

– И что это значит?

Я хотела причинять ему боль так, как он причинял её мне много раз.

– Разве это не твоя рутина? Ты грустный, девушка спасает тебя от печали, вы трахаетесь?

Он вновь открыл рот, словно не мог поверить в то, что слышал. И я не могла поверить, что это говорила. Его глаза широко распахнулись от боли.

– Лулу, нет, – выдохнул он, делая шаг ко мне.

Я вскинула руки, чтобы остановить его.

– Оставь меня в покое, Бен. Я тебя не спасу.

Я ушла, и слёзы катились по щекам. Я прошла несколько ядров – и услышала, как зашуршала по гравию Жар-птица. В другом направлении, противоположном от меня.

51 · Бен

Это не было правильным путём

52 · Люси

На следующий день я вспоминала о руках Бена. Как его оттолкнула.

Это должно было быть не так.

Мои родители были на работе, и гул пустого дома обрушился на меня. Я вышла на патио – небо было солнечно-синим. Синим, как птица, как сказал бы Бен.

Интересно, что делает Бен? Рыбачит и думает о том, что я наговорила.

Я позвонила Ханне.

– Люсиль, – сказала она после того, как я поведала о случившемся, – медовая, тебе надо позволить ему вернуться.

Если б всё было так просто!

Я была готова работать.

В кафе я могла быть лучшей маминой официанткой. Относилась к каждому клиенту, как к гостю. Игнорировала боль и вину. Вину за поцелуй. Вину за облегчение, что Саймон поехал на похороны деда, и его ушибленное лицо мне видеть не придётся.

Все в городе на следующий день прибыли на Великое Открытие. Тами привела Эмили – и та крутилась на новом стуле у стойки. Клейтон приехал – обнял меня и спросил, как там его маленькая преступница. Я его послала, но на самом деле была очень рада видеть.

Мы раздавали пироги и кофе. Мужчина из газеты взял у мамы и Дэниэла интервью. Мы все столпились у красной ленты, мама разрезала её громадными ножницами. Тут была даже ушедшая давно Рита – мама сказала, без неё будет не то.

И позже, в понедельник вечером, явились Бен и Гартри.

Они сидели у барной стойки, и их обслуживала мама. Гартри помахал, когда я проходила мимо.

Я содрогнулась, вспоминая руки Бена на своей спине – и его поцелуй.

– Отнесёшь парням? – Дэниэл указал на две тарелки со специально приготовленным к большому пере открытию новом бургером со сладкими картофельными дольками.

– Парням?

– Да. Бену и Гартри за стойку.

– Я не обслуживаю стойку, Дэниэл, – ответила я. Мой голос дрожал, и я чувствовала себя капризным ребёнком.

– Пэтти забегалась, а я тут. Ну, Люс…

– Ладно, – пошла я на попятную. Я могу.

Когда я принесла тарелки, Гартри заявил:

– Великолепно, Люси! Лучше прежнего!

– Спасибо, – ответила я. – что-нибудь ещё?

Но Гартри уже набил рот сладким картофелем. Я чувствовала на себе взгляд Бена, и когда повернулась к нему, он всё ещё смотрел прямо в глаза, а я и двигаться не могла. Столько боли в его глазах, что страшно было смотреть.

– Люси! – закричал Дэниэл с кухни. – Заказ!

Я отвернулась, прежде чем Бен увидел мои слёзы.

Три дня спустя вернулся Саймон.

Когда я пришла домой с работы, папа сказал:

– Заходила Шэй. Сказала, Саймон очень расстроен и просила, чтобы ты зашла, когда сможешь.

– Хорошо, – пробормотала я. – Конечно.

Я схожу. Разумеется, схожу. Саймон всё ещё мой парень – и он страдает.

Так или иначе, я всё равно собиралась скоро с ним поговорить. Это трудно в скорби, но я должна с ним порвать.

Теперь я знала, как себя чувствовали люди вокруг меня.

Я прошла по траве между домами, и Шэй открыла дверь.

– О, Люси, – она прижала меня к груди. – Спасибо, что пришла.

– Сочувствую вам, Шэй.

– Саймон внизу. Он будет очень раз тебя видеть.

Что-то в её голосе говорило мне, что она хотела попросить меня отыскать способ ему помочь.

Я не знала, как. Но знала, что печаль – жуткое бремя.

Саймон спал на первом этаже. Я не бывала здесь этим летом, не ступала и ногой, но хорошо ориентировалась у Кларков. Дверь была закрыта, так что я постучала. Он не ответил, не пригласил войти, но я открыла дверь и медленно ступила вперёд.

В комнате было темно, только ярко светились неоновые часы над комодом. На столе играл Айпод – Пинк Флойд. В углу валялась горка одежды, а на тумбочке возвышалась стопка книг Стивена Кинга в мягкой обложке.

Саймон обхватил себя руками и спал.

Я шагнула к кровати. Его волосы в привычном беспорядке, ушибы – и такое спокойное лицо… И не узнать, что умер кто-то важный для него, что его душа увядает от горя.

Я знала, на что это походило. Знала, что он чувствовал, и придвинула к кровати офисное кресло. Музыка изменилась на незнакомую песню, полную меланхолии и боли.

Как и всё в этой комнате.

Саймон пошевелился, содрогнулся, открыл глаза и увидел меня.

– Люси, – прошептал он, – я тебя ждал, – он протянул руку и коснулся моей кожи своим теплом.

– Мне так жаль твоего дедушку, Саймон…

Он кивнул, и глаза его наполнились слезами.

– Я всё ещё не верю, – пробормотал он, попытался сесть. – Даже после похорон.

– Нет, спи. Я останусь здесь.

Он улыбнулся, но не той привычно широкой улыбкой.

Ему было больно.

– Ты знаешь, да? Знаешь, как это?

Я кивнула.

– Я рад, что ты здесь, – он подвинулся, освобождая место для меня на кровати, и я легла рядом и положила руку ему на грудь. Я чувствовала жар и биение сердца – и он повернулся ко мне лицом. – Спасибо.

Меня здесь быть не должно.

…Вскоре он провалился в сон.

Я помнила, как после смерти Трикси не могла встать из постели, так горе измучило моё тело. Пока я спала, я не думала. Не думала о смерти Трикси и словах Бена. Пока я спала, я не тонула в горе, и дни текли на автопилоте – и я молилась проснуться и потерять в дремоте боль.

Саймон бормотал слова, которых я не могла разобрать. Я перебирала пальцами его волосы.

Я позволила ему спать. Утешиться.

Следующий раз будет другим.

53 · Бен

Сегодня на курорте было тихо – на этой неделе тут не оказалось детей. Кто-то арендовал понтон на целый день. Сёстры с дочерями устроились на шезлонгах на пляже. Я болтался в доме, ждал, пока кто-то придёт играть в бильярд или купит закуски, но желающих не прибавлялось. В три часа дня я закрыл дом, собрал мусор, а после отправился к Луну, чтобы убраться там.

Лун – это наша самая маленькая комнатка, с маленькой ванной. Обычно на курорте разбирают все места, но Лун в этом году остался пустовать. Джон планировал добавить чердак, потому на последние две недели лета эта комнатка закрылась на ремонт.

Вот что мне надо. Тихое место и одиночество.

Люси сегодня не было.

Я видел её в кафе в понедельник вечером – и от того стало особенно плохо. Я вспоминал, как она меня оттолкнула, когда я поцеловал её, то, что сказал Саймон на празднике Ханны…

Люси спала с Саймоном.

И со мной она быть не хочет.

Я начал с кухни, убрался в маленьком холодильнике. Гости оставили за собой горчицу, пустую бутылку молока, масло.

Парень, арендовавший Лун на прошлой неделе, оставил в холодильнике и пару банок пива. Нет смысла их тратить. Чудно. Выпью и забью на всё, что случилось этим летом, на Люси и Саймона и на то, каким я был мудаком. Я уже открыл одну – но что-то меня остановило.

Джон и Тами мне доверяли. Я не должен пить на работе.

Всё время я топил в пьянке горе – но ничего не изменилось. Трикси была мертва.

Но Люси-то нет. Она ведь здесь.

Господи, если б я только мог это исправить!

Я бросил пиво в пластиковый пакет, который нашёл под раковиной, а после оттащил к остальному мусору.

Я много дерьма натворил этим летом, но ничего не повторю. Вот оно – моё начало.

Когда я вернулся, папа и Джон играли в бильярд. Когда Джон легким ударом затолкнул восьмёрку, игра окончилась.

– Почему б не прогуляться? Тут нет смысла торчать, – сказал он.

– Возможно, – кивнул я.

Папа положил свой кий на стол и повернулся ко мне.

– Как думаешь, сегодня водоросли не помешают?

Я хотел отказаться, но поймал его взгляд – он был каким-то другим.

Его глаза были ясными. Словно светились изнутри.

– Как насчёт судака? – спросил я. Август – жаркий, влажный, плохой для рыбалки месяц. Но папа считал, что просто надо уметь искать.

– Почему б и нет? – ответил он.

Почему б и нет?

Мы с папой три часа провели среди водорослей. Судака, правда, не поймали, но зато заполучили несколько хороших рыбёшек.

Мы немного говорили, но когда папа потянул якорь, я спросил:

– Сколько дней?

Он не посмотрел на меня, но ответил:

– Четыре. Последний раз в пятницу вечером. Отправился в церковь прошлой ночью.

Он не пил четыре дня. И пошёл на собрание анонимных алкоголиков.

– Что изменилось? – я боялся услышать ответ.

– Думаю… Я долго пытался себя рассмотреть – и результат мне не понравился. Пора перестать себя винить за то, что я не знал, что Трикси болела. И я подумал, что это единственная возможность решить…

– Решить что?

– Как пройти через это. Почему б не делать лучше?

Я ждал, что он перейдёт к лекции о моей неосторожности и пьянстве, но он этого не делал. Лишь сказал:

– Тебе тоже пора прекратить винить себя. И жизнь без твоей сестры… Легче не станет, но она изменится.

Я кивнул. Мне казалось, я понял, что он имел в виду. Измениться. Вот что можно сделать. И я единственный, кто может решить, как это будет.

Дома впервые за лето я открыл свой ноутбук. Мне пришлось потратить почти час, чтобы найти то, что мне нужно. Я потянул цитатник Люси и Трикси, открыл на первой пустой странице и записал там цитату. Мне хотелось сказать больше, всё объяснить – но я лишь оставил несколько слов и имя.

Надеюсь, этого хватит.

Я положил тетрадь и один из неотполированных, но всё равно красивых агатов в красно-коричневый бумажный пакет и написал на нём маркером имя Люси, а потом отправился обратно на курорт. Давила несносным грузом вечерняя жара. Я чувствовал боль от отказа Лулу – но от этого не стал медленнее. Тишина окутала курорт – и никто не видел, как я добрался до домика на дереве по шаткой лесенке и в углу оставил бумажный пакет.

Моё предложение о мире.

54 · Люси

– Люси! Люси!

Я услышала крик Эмили с домика на дереве и под громкий стук сердца помчалась к ней. Паники не было, но я за миг добралась в домик, не озаботившись о шаткости лесенки или высоте.

– Что случилось? – запыхавшись, спросила я.

Она улыбнулась и указала на бумажный пакет.

– Это для тебя! – заявила она. – Загадочный пакет, – она произнесла слово "загадочный" немного неправильно, проглотив последние слоги, и я улыбнулась.

– Ты меня напугала, – промолвила я и, прежде чем придвинуться к пакету, заключила в объятия.

Там громадные заглавные буквы с наклоном влево сложились в моё имя.

Почерк Бена.

Я думала о поцелуе на обочине, о том, как он смотрел на меня в кафе, и в горле вновь пересохло.

– Ты не будешь открывать? – дёрнула меня Эмили.

– О, разумеется, – я опустилась на колени и подобрала пакет. Он почти ничего не весил – и я открыла его почти с нетерпением.

Наш блокнот. Цитатник. И – агат.

– Старая записная книжка? – Эмили явно была разочарована. – И камень?

Перед глазами всё расплывалось.

Я плакала.

Я открыла блокнот и провела по знакомым словам пальцем.

– Это был наш с Трикси цитатник, – выдохнула я.

О, – она словно поняла – села рядом со мной и сжала мою руку. – Это хорошо, Люси. От плача всегда легче.

Мне и правда, полегчало.

А когда я перестала плакать, то принялась листать в книжке страницу за страницей – и смеялась от воспоминаний.

Трикси, на экзамене по истории: "У меня болит голова, как у думающего Аристотеля".

Трикси, убирающая в клетке своего хомяка Этель: "Ну, её какашки не отличить от изюма!"

Я, однажды в кафе: "Столько всего можно сказать о человеке по пирогу! В основном, придурок он или нет.".

И Сенека. Самым красивым качеством дружбы является понимание.

Моё дыхание стало чаще, когда я перелистнула последнюю страницу.

Почерк был такой же, как и на бумажном пакете.

"Одно слово способно освободить нас от боли в жизни. Это любовь". Софокл.

А под этим "Лулу, пожалуйста, прости меня. Я люблю тебя. Ен".

Я коснулась чернильных букв, а сердце заколотилось в груди. Бен нашёл цитатник, написал в нём о любви и отдал мне. И во мне пылала лёгкость. Прощение.

Я любила его. Остальное неважно.

Пора позволить ему вернуться.

Сегодня я должна порвать с Саймоном.

Я позвонила Саймону, когда пришла домой с курорта.

– Мне так жаль за эту ночь… Может, сходим куда-то вечером?

– Да. Приедешь в кафе?

– За пирогом. Я очень скучаю по этим пирогам!

Кафе не было идеальным местом для этого разговора, но я не могла долго ждать.

Я встретилась с ним по пути, и он обнял меня.

– Я бы хотел, чтобы ты могла быть там со мной… – прошептал он.

Я выпуталась из его рук, думая о словах Бена в том цитатнике, и когда мы сели в машину, а Саймон потянулся к моей руке, я сделала вид, что ищу что-то в своём кошельке.

По пути в город он говорил о дедушке, похоронах и о том, что отец попросил вернуться в Сент-Пол раньше и помочь в магазине, пока они не наберут персонал.

– Это мои последние выходные здесь… Я уеду в воскресенье вечером и не вернусь, по крайней мере, до конца лета.

Я ничего не ответила, только закусила губу. Я была рада, но не могла воспользоваться таким простым выходом. Я должна быть с ним честной.

Он не должен спутать моё молчание с печалью, а уже сказал:

– Я знаю, милая, и тоже буду по тебе скучать.

Мама всё ещё была в кафе. Тут всё было занято, но у стойки оказалось два пустых места. Саймон заказал немного своего любимого кокосового пирога.

– Тебе ничего не надо? – спросил он.

Я покачала головой, но Пэтти всё равно принесла мне чашку кофе.

– Люси, я хочу поговорить с тобой об этой осени. Папа спрашивает, сколько я могу работать в магазине, и я сказал, что это будет зависеть от тебя.

– От меня?

– Да, – он коснулся моего плеча. – Да, от тебя. Знаешь, я буду приезжать по выходным, или, может, ты приедешь…

Во рту пересохло.

– Приеду? – повторила я.

– Да, в Сент-Пол. Увидеться?

– О… – вышло странно. – Я, знаешь, не имею прав. Или авто.

Мама остановилась на пути к кухне, и в её руках была гора тарелок, которые она убрала со стола.

– Люси, слава Богу, ты тут! Через пятнадцать минут прибудет туристический автобус, мы можем на тебя рассчитывать?

Я испытала громадное облегчение.

– Разумеется. Я буду столько, сколько надо.

Она улыбнулась.

– О, замечательно! Спасибо, милая, – и она растворилась на кухне.

Но Саймон нахмурился.

– Ты пойдёшь работать?

– Обещаю, это не займёт много времени.

– Люси, но ведь вечером в воскресенье я уезжаю! Навсегда!

– Я знаю.

– И хочу провести с тобой как можно больше времени!

– Саймон… – начала я, но здесь не получалось. Не в кафе, на глазах у людей. Следовало придерживаться своего плана. – Просто подожди меня? Я разберусь с автобусом и через полчаса буду свободна.

Он покачал головой и оттолкнул тарелку.

– Не могу поверить. Не могу поверить, что ты это делаешь…

– Я нужна маме.

– Мне ты тоже нужна! Что важнее, я или кафешка?

В этот момент я передумала.

Сейчас самое время.

– Саймон, я знаю, что тебе больно, но должна сказать, – прямо здесь, за стойкой в кафе, где вчера вечером сидели Бен и Гартри. – Я не должна была заставлять тебя поверить, что между нами может что-то быть. И мне очень жаль.

– Что ты имеешь в виду – заставлять меня поверить… Между нами уже что-то есть. Я люблю тебя, Люси!

Сколько раз я позволила ему признаться в любви.

– Я не люблю тебя, – ответила я. – И знаю, как это несправедливо по отношению к тебе. Я… Прости, Саймон.

– Ты ведь шутишь, правда?

Я покачала головой.

– Боже… – выдохнул он. – Это опять Бен, да?

Когда я ничего не ответила, не отрицала, он запустил пальцы в волосы.

– Я был так глуп… Прямо у меня на глазах. Ты в него влюблена!

– Да. Влюблена. Любила его – и очень долго.

– Мне надо уйти.

– Я провожу тебя к машине, – голос мой надломился.

Он отодвинул тарелку с нетронутым пирогом и встал. Он не сказал ни слова, когда я встала, чтобы пойти за ним.

А когда повернулась, сердце едва не выпрыгнуло из груди.

Бен и Гартри стояли передо мной.

Гартри казался весёлым и улыбался. А в глазах Бена, пусть и без улыбки, появился свет, которого я столько времени не видела.

И это дало мне надежду.

Саймон ничего не ответил, когда мы вышли за дверь, на стоянку. И когда мы добрались до авто, я сжала его руку. Он содрогнулся, но не отпустил. Не было смысла задаваться вопросом, не могло ли всё быть по-другому. Я знала ответ, и он был болезненным для нас обоих.

– Мне жаль, – вновь прошептала я.

Он выдернул руку и без слов сел в Вольво и завёл двигатель.

Прощай, Саймон-Арендатор.

Мне надо было отдышаться, прежде чем я вернусь внутрь – но приехал туристический автобус, и, очевидно, Бену придётся подождать. “Люси! Люси!”

55 · Бен

Люси сказала Саймону, что любит меня.

После того, как я год вытирал об неё ноги, она меня любит!

– Ну, – хмыкнул Гартри. – Так и будешь тут стоять или пойдёшь за нею?

Каким я был мудаком! Потерял Трикси – но я не могу потерять ещё и Люси. Я люблю её, всегда любил, с того дня, когда Трикси впервые притащила её к нам в дом. Даже тогда…

Интересно, видела ли она то, что я написал в цитатнике. Должна. Но я обязан сообщить ей лично.

Я тяжело вздохнул. Пора сказать ей то, что собирался тогда, на том плоту в парке…

Мне надо было попросить прощения за то, что я наговорил в день похорон Трикси. За всё то дерьмо…

Нужно было знать, простит ли она меня.

Но потом я увидел, что она вернулась через кухню, натянула фартук и схватила поднос. Она посмотрела на меня и пожала плечами. Входная дверь открылась, и люди из тур автобуса ворвались в кафе. Она будет тут всю ночь.

– Чёрт, – прошипел я.

Гартри устроился на Саймонов стул и потянулся к пирогу.

– Замечательно, – с набитым ртом промолвил он.

Люси превратилась в пятно – носилась от кухни и обратно. Она однажды посмотрела мне в глаза, но потом быстро отвернулась.

В конце концов, Гартри расплатился и встал.

– Нам надо идти, мы тут занимаем ценное место.

Я знал, что он был прав, но ничего не ответил.

– Бен, ты ведь понимаешь, что она тут до завтра.

Завтра годовщина. Я найду Люси и попрошу прощения.

Следующим утром я проснулся рано.

Я помчался в парк. Сегодня в честь Трикси я выстрою мемориал. Несколько недель я искал гигантские камни и переносил их вместе с Гартри. Теперь их было шесть – этого бы хватило для базы. Один большой, три средние, два маленьких. Это будет просто. Я перебирал сотни камней с той ночи у Гартри, но подобного не видел.

Лил дождь, но это не имело значения. В такой день должен быть дождь. Стоянка у парка на Салливан-стрит пустовала – технически, его даже не открыли. Я выбрал место на прошлой неделе, где травы перетекали в озеро и лес, на скалистой части пляжа.

Я вновь сел в Жар-Птицу и добрался до травянистого холма. Раз за разом брал камни – самый большой весил где-то двадцать-двадцать пять фунтов. Я зарыл его в скалистый песок между двумя деревьями. Следующий камень был легче, прочно застыл на самом нижнем – и спустя полчаса все были установлены и сверкали от дождя.

Я встал и посмотрел на этот путеводитель Трикси. Он был с меня ростом и стоял на страже озера, где она умерла. Вот чего я хотел. Я отступил ещё на один шаг. Замечательно. Лучшее, что я когда-либо делал. Баланс, контроль, естество.

– Мне жаль, Трикси, – пробормотал я.

Я был взволнован от кофе, сбит с толку путеводителем и горел интересом о Люси. Я не мог не думать о том, что прошлым вечером она сказала в кафе Саймону.

После всего, что я сделал, она меня любила.

Я достал свой телефон и нашёл её номер – Лулу.

Руки дрожали, когда я отправил "Можем поговорить? Я в парке".

И когда она не ответила через пару минут, отправил и второе сообщение.

"Я буду ждать".