Текст книги "Шпаргалка (ЛП)"

Автор книги: Сара Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Совершенно нормально. Все абсолютно и совершенно нормально. Просто мой нормальный друг Натан и нормальная я тусуемся в обычный день, когда все в порядке.

Кроме новостей: ЭТО НЕ ХОРОШО.

– Ты собираешься войти? – спрашивает Натан, стоя перед открытой дверью гигантского затемненного внедорожника, в котором мы собираемся ехать на съемочную площадку сегодняшней рекламы. Я никогда не ездила на нем с ним. Натан берет его только на особые мероприятия и в места, где ему может понадобиться больше уединения и безопасности, места, куда я отказываюсь идти с ним, потому что это делают с ним подружки , а не лучшие друзья.

Наряду с милым мужчиной, который будет возить меня, как будто я королева Англии, громадный телохранитель Натана сидит на пассажирском сиденье и ждет, чтобы выпрыгнуть и… я не знаю, содрать бешеный веер с тела Натана, если нужно быть? Это аспект жизни Натана, к которому я не привыкла.

Я пытаюсь убедить себя, что это обычный солнечный день, и я просто катаюсь со своей лучшей подругой, но эта тыква очень похожа на карету, и от этого мне хочется бежать в горы. Я практически вижу, как гигантский карандаш переворачивается и размазывает ластиком эти красиво нарисованные линии, которые определяют нашу дружбу.

– Бри? – снова подсказывает Натан, его брови сдвинуты в смущенной улыбке. – У тебя все нормально?

– Хм? – я моргаю. – Ага! Ах, да. Полностью хорошо. Конечно, я собираюсь войти. Мне просто интересно, чистят ли они эти сиденья или нет.

Он усмехается, глядя на меня так, будто я потеряла свои шарики.

– Да, я полагаю, что иногда они это делают. Почему?

Я пожимаю плечами.

– Просто… не хотела туда лезть, не зная наверняка. Потому что они такие просторные, и люди могли натворить там черт знает что, и…

Натан делает шаг вперед и начинает толкать меня за поясницу во внедорожник.

– Это моя личная машина, Бри. У меня есть это. На этих сиденьях нет ничего необычного, не волнуйся. А теперь, пожалуйста, садись, иначе мы опоздаем. И улыбнись, на том углу папарацци ловят каждую крупицу твоей нерешительности.

Я очень широко и пугающе улыбаюсь Натану, чтобы рассмешить его и показать ему, как сильно я забочусь о папарацци.

Он улыбается мне своим полным зубами смехом с ямочками на щеках, от которого мое сердце раздувается на десять размеров, и качает головой.

– Теперь ты все веселишься и играешь, пока не поймёшь, что фотограф угрожающе приблизил твоё глупое лицо и завтра раскроет его по всем газетным киоскам, заявив, что Бри Камден ломается под давлением новообретенной славы!

– Не думаю, что они были бы настолько неправы, – говорю я, прежде чем запрыгнуть в внедорожник, проскользнуть к дальней стороне и присосаться к окну. О боже, в этом автомобиле нет ничего нормального. Кожа мягкая, как масло, и к этой стороне примыкает многоместное сиденье, за которым стоит телевизор с плоским экраном. Мои пальцы скользят по панели кнопок на подлокотнике, и после того, как я нажимаю одну из них, пространство заполняет теплый свет (свет настроения), и мое сиденье начинает откидываться, а подножка выдвигается.

Я широко распахнутыми глазами смотрю на Натана, а он беззвучно смеется.

– Ты здесь как ребенок.

– Я чувствую себя здесь ребенком! Меня нельзя пускать в такие модные места, как это. Натан, я пролью что-нибудь на эти сиденья за миллион долларов. – Я снова сажусь прямо и чинно скрещиваю руки на коленях.

– Ты не пьешь.

– Не имеет значения. Это произойдет как-нибудь. Ты меня знаешь – мне нельзя доверять роскошные вещи.

– Это всего лишь мелочь, Бри. Мне было все равно. Проливай сюда все, что хочешь.

Его глаза сморщены в уголках, но больше всего я замечаю темные круги под угольно-черными лужами.

Я наклоняю голову и нежно постукиваю пальцем под каждым из его глаз.

– Ты устал.

Его волосы все еще слегка влажные, потому что он только что тренировался. Натану пришлось вставать в пять утра, целый день заниматься своими обычными тренировками и встречами, подвергая свое тело полному избиению, а теперь в конце дня он собирается снимать рекламу несколько часов, когда должен отдыхать и выздоравливать.

Он берет мое запястье и нежно обхватывает его пальцами. Я чувствую его прикосновение, словно оно обвивает мое сердце.

– Я в порядке.

– Ты слишком напрягаешься. Нам не нужно было говорить «да» этой рекламе.

Внедорожник начинает движение. Натан смотрит на мое запястье и опускает его, но не отпускает. Мы в одной позиции от того, чтобы держаться за руки.

– Я хотел сделать рекламу. Это будет хорошо для нас обоих.

Для меня. Это будет хорошо для меня , вот что он имеет в виду. Потому что да, это хорошо для имиджа Натана, но давайте будем честными, ему не нужны деньги. Я делаю. Я хочу эти деньги, чтобы я могла отплатить ему.

Но тут мне в голову приходит другая мысль. Что тогда? Каков мой следующий шаг после того, как я расплачусь с Натаном? Что-то в том, что он купил студию, а я поняла, что он платил мне часть арендной платы все эти годы, заставило меня забеспокоиться. Это заставило меня немного нервничать и жаждать большего в моей студии. Что меня вообще пугает. Мне не нравится жаждать большего, потому что мне не нравится, кем я была, когда все, что я делала, было стремлением к большему. Удовлетворенность – вот что мне нужно. Если бы у меня было хотя бы на унцию больше удовлетворенности в старших классах, я бы не тратила все свое время и энергию на то, чтобы поступить в Джульярд. Я бы пошла на вечеринки. Подружилась. Может быть, у меня даже было хобби или желания помимо танцев, которые удержали бы меня от того, чтобы скатиться в такое темное место, когда моя единственная мечта была украдена.

Я должна быть благодарна за помощь, которую оказал мне мой друг, и найти реальные способы сделать студию, которая у меня сейчас есть, лучше. Но вместо этого, пытаясь найти новые способы не полагаться полностью на его щедрость, я случайно наткнулась на новый сон. Ту, где моя студия не пахнет пепперони и где она может официально функционировать как некоммерческая организация, способная принимать больше студентов, которые обычно не могут позволить себе уроки танцев.

Все это было бы возможно только в том случае, если бы мне предоставили место в «Хорошей фабрике». Проблема в том, что раньше я складывала все яйца в одну корзину, и это не обернулось в мою пользу. Я боюсь снова хотеть чего-то такого же сильного.

Звонит телефон Натана, и он отпускает меня, чтобы ответить.

– Это моя мама, – говорит он, выглядя немного усталым, прежде чем изобразить натянутую улыбку и ответить. – Эй, мам, что… – Он слушает с паузой, затем несколько «м-м-м» и «конечно». Его глаза на мгновение закрываются, как будто он испытывает боль, а затем снова открывает их. Я могу только представить, что она просит о чем-то, что требует от него слишком многого.

Натану трудно сказать «нет», особенно его родителям. От него всегда многого ждали и никогда не стеснялись многого просить (и ничего не давать взамен, кроме критики). Они всегда приглашают его на свои благотворительные мероприятия, не спрашивая его на самом деле, манипулируют им, заставляя заглядывать на их праздничные вечеринки только для того, чтобы его можно было увидеть, и раздавать автографы, и даже просят его проводить их щедрые каникулы, потому что они знают, когда за что-то платят на деньги. Черная карточка знаменитого квотербека НФЛ открывает для них совершенно другую сферу роскоши, которую не могут обеспечить даже их пухлые банковские счета. Они выставляют его напоказ, как тигра в цирке, а затем хлещут его, когда он устает, чтобы он лучше выступал и сохранял свой социальный статус. Еще одна причина, по которой я никогда не хочу, чтобы Натан чувствовал, что он должен заботиться обо мне в финансовом отношении или нести меня на руках на особые мероприятия. Это не то, чем он является для меня.

Я хочу вырвать телефон из его рук и сказать этой женщине: «Прости, Натан больше не доступен для твоего постоянного высасывания души. Вместо этого попробуйте заняться вышивкой.» Но не мне защищать его от мамы.

Через минуту он вешает трубку и вздыхает.

– Веселый разговор? – саркастически спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Не ахти какое дело. Она просто хотела узнать, смогу ли я прилететь домой вскоре после окончания сезона, чтобы посетить какое-нибудь благотворительное мероприятие для них в их загородном клубе.

– И ты сказал ей, что возьмешь перерыв, чтобы восстановить силы? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

Он смотрит на свои ерзающие руки.

– Я сказал ей да. Я все равно должен увидеть их в какой-то момент, так что, пока я там, могу сделать что-нибудь для благого дела.

Я ненавижу, что он делает это. Натан убежден, что он Супермен, и… ну, я не совсем убеждена в обратном, но я знаю, что он из плоти и крови, как и все мы, и ноша, которую он несет, не может нести долго. Я не хочу видеть, как он рухнет и сгорит. Я хочу привязать его и дать ему отдохнуть.

– Как жизнь на работе? – мягко спрашивает он.

– Не думай, что я не знаю, что ты игнорируешь мои опасения.

Он ухмыляется и откидывает голову на подголовник, чтобы посмотреть на меня.

– Надеюсь на это. Итак, что нового в студии? Как девочки?

Я откидываюсь на спинку сиденья, радуясь, что часть нашей нормальности проникла в странность этой роскошной обстановки. Это больше похоже на нас. Если я закрою глаза, я почти могу представить, что мы на его диване дома.

– Все было хорошо. У Имани появился новый бойфренд, которому все и их брат, как могут сказать, завидует Сьерра, и… – У меня на мгновение перехватывает дыхание при виде его мягкой искренней улыбки. Он действительно заботится о том, что происходит с девочками в моем классе, как и я, и это заставляет мое сердце сжиматься. – …Отца Ханны снова уволили, но я смогла отказаться от платы за обучение, чтобы она могла посещать занятия, потому что некий щедрый благотворитель купил здание и снизил мне арендную плату.

Я выглядываю в окно и вижу, как рядом с нами едет машина, полная девочек-подростков, поддерживающих ту же скорость, что и наша. Та, что на пассажирском сиденье, говорит нам опустить окно, чтобы они могли видеть, кто здесь. Смелая. Насколько им известно, это старый лысеющий сенатор. Мой взгляд скользит к Натану. Не старый лысеющий сенатор.

– Благодаря тебе эти девушки могут продолжать преследовать свои мечты. И зная то, что я знаю сейчас о том, как ты помогал мне с арендной платой все это время, я понимаю, что без тебя я бы никогда не смогла держать двери открытыми для них. Так что спасибо тебе.

Он сейчас хмурится. Не тот взгляд, которого я ожидал после этой речи.

– Ты убьешь меня, ты знаешь это?

– С моей разрушительной внешностью? – Я ослепляю его чрезмерной улыбкой дебютантки.

Он не смеется над моей шуткой.

– Ты убиваешь меня, когда не видишь собственной ценности. Бри, эти двери открыты только из-за тебя. Эти девушки осуществляют свои мечты на 100 % благодаря тебе и работе, которую ты вкладываешь в их жизнь. Если бы я не купил здание, я уверен, что ты сама нашла бы другой путь. Возможно, ты бы работала на второй работе, чтобы ты могла продолжать делать свою первую работу! Так что нет, не приписывай мне это. Все, что я делал, это использовал деньги, которые лежали бы без дела, собирая пыль.

Я сглатываю и прочищаю горло, не наслаждаясь внезапной серьезностью этого разговора. Более того, мне не нравится, что его слова оседают в моем сердце пачкой горячих углей. Оно светящееся и теплое. Натан заставляет меня чувствовать себя замеченным так, как никто другой.

Но тем не менее, этот разговор кажется слишком интимным для наших обычных флюидов, поэтому я слегка усмехаюсь и отклоняюсь.

– Ты мой лучший друг. Это твоя работа – говорить такие вещи.

– Бри…

Я отрезала его.

– Эй, мне нужно кое-что тебе передать, прежде чем мы доберемся до съемочной площадки.

– А кто обходит стороной?

Я не обращаю на него внимания, достаю из сумочки листок бумаги и протягиваю ему. Он смотрит на сложенный листок бумаги, как будто я вытерла об него тысячу козявок. Я со смехом встряхиваю его перед ним.

– Здесь! Просто открой.

– Что это?

– Это список.

Он смотрит на меня, затем берет лист бумаги. Он крошечный в его большой руке. Натан осторожно разворачивает его, как снежинку, но затем усмехается, прежде чем прочитать вслух.

– Правила выживания. – Его раздраженные глаза скользят по мне. – Немного драматично, тебе не кажется?

Я киваю на бумагу.

– Продолжай читать! Это важно. Если мы собираемся вырваться из этих фальшивых отношений, сохранив нашу дружбу нетронутой, у нас должны быть некоторые основные правила. – Я набросала этот список после небольшой тренировки Натана прошлой ночью. Я больше не могу справляться с такими ситуациями, поэтому пришло время установить некоторые параметры, чтобы это больше не повторилось.

Я внимательно наблюдаю, как темные глаза Натана сканируют то, что я написала. Его челюсти сгибаются, и он прочищает горло.

– Никаких поцелуев. Никаких прикосновений, когда не на публике. Абсолютно никогда не прижиматься. – Я молча произношу слова, пока он читает. – Никакого флирта в одиночестве . Нет… – Его слова обрываются на этом последнем, и он поджимает губы к губам, чтобы облизать их, прежде чем продолжить. – Никаких халявщиков. – Его взгляд переключается на меня, и я могу сказать, что он пытается выровнять выражение лица, чтобы не улыбаться. – Что такое халявщики?

Я закатываю глаза.

– Ты знаешь что это значит. Даже моя бабушка знает, что это значит.

Он слегка пожимает плечами. Такой невинный.

– Это игра? Или… не знаю… танцевальное движение? Ты должна будешь заполнить меня здесь. И, пожалуйста, будь как можно более конкретной.

Я шлепаю его твердый бицепс.

– Останавливайся! Ты знаешь, что это значит. – Мои щеки почему-то краснеют.

Он поднимает бровь.

– Ну, у меня есть идея, но ты знаешь, она оставляет много места для интерпретации. Ханки-панки очень расплывчато. Я мог бы подумать, что это означает старомодный секс, но если это правда… это означает, что вторая база полностью готова к захвату. Может быть даже..

– НАТАН! – Мой желудок выворачивается прямо из этого внедорожника, потому что я не хочу слышать, что вот-вот вылетит из его рта. Мы так не разговариваем. Когда-либо . Внезапно кажется, что мы больше не на его диване, и мне нужно вернуть нас на ровную поверхность. – Никаких… сексуальных… ничего ! – Я с трудом произношу каждое из этих слов. – И не будь таким шутником обо всем этом. Я серьезно.

Не поймите меня неправильно – я бы не хотела ничего больше, чем шалости с Натаном, но я знаю, что это не будет означать для нас одно и то же. Я никогда не смогу отделить свои чувства от действия.

Он слышит резкость в моем тоне, и его веселье немного угасает.

– Я знаю. Я просто играю. Никаких шалостей… Я понял. Но все остальное… – Он еще раз просматривает бумагу, прежде чем покачать головой и РВАТЬ ЕГО! Мои правила теперь не что иное, как конфетти, падающие на пол.

Мой рот открывается.

– Почему ты это сделал?!

– Потому что это нелепо. Мы собираемся коснуться. Мы собираемся поцеловаться, Бри.

Мое сердце останавливается. Он сказал эти слова так обыденно. Без колебаний и вопросов. Так же, как эти губы будут касаться тех губ, ничего страшного. Это было бы очень важно для меня.

– Нет. Никаких поцелуев.

– Пары целуются. Если мы собираемся продавать эти отношения, в какой-то момент нам нужно будет целоваться публично.

Я вздыхаю, часть меня знает, что он прав.

– Хорошо, только если возникнет крайняя необходимость, мы можем поцеловаться с закрытым ртом. Просто быстрый щелчок для камер. – Я не уверена, что произойдет с нашим контрактом, если обнаружится фальшивая часть наших отношений, и я не хочу это выяснять. Мне нужны эти деньги.

Он не соглашается, просто подбирает осколки моего спокойствия и швыряет их в подстаканник. Он вытаскивает свой телефон.

– На самом деле все это напоминает мне – нам нужно вместе сфотографироваться и выложить. Официальная фотография «мы пара» для социальных сетей, чтобы охать и ахать.

О верно. Это было в контракте – обилие любви в социальных сетях. Он переводит камеру в режим селфи и наводит ее прямо перед нашими лицами. Я наклоняюсь к нему, так что наши головы почти соприкасаются, и поддакиваю.

– Почему ты не делаешь фото? – говорю я сквозь улыбающиеся зубы.

– Потому что в этой позе мы похожи на лучших друзей.

Дух. Вот кто мы.

Я опускаю улыбку и поворачиваюсь к нему лицом.

– Ладно. Ну, что нам тогда делать?

Он закусывает губу, о чем-то размышляя, а затем отстегивает мой ремень безопасности.

– Привет! Небезопасно!

Натан обхватывает меня рукой за талию и, прежде чем я успеваю возразить, поднимает меня к себе на колени. ЕГО КОЛЕНЯХ! Думаю, это выбрасывает из окна мое правило «не трогать, когда не на публике». Я чувствую его твердую грудь на своей спине и его сильные бедра под своими. Он наклоняется, и его дыхание согревает мою шею. Мое тело не знает, как на это реагировать, поэтому просто воспламеняется.

– Ч-что сейчас происходит?

– Просто расслабься. Притворись, что я тебе нравлюсь.

О, ирония.

Его нос упирается в мою челюсть, и я чувствую, как его ресницы касаются моей кожи, когда его глаза закрываются. Он держит камеру перед нами, и мое испуганное выражение отражается на мне. Широкие глаза. Я олень в свете фар. Но Натан выглядит таким естественным, таким похожим на мужчину, наслаждающегося ощущением женщины, а не своего лучшего друга. Я слышу, как он глубоко вздыхает, и намек на улыбку касается уголка его рта. Он хороший актер. Прежде чем я это осознаю, моя голова наклоняется к нему, мои глаза закрываются, а губы изгибаются сами по себе.

Он хорошо пахнет.

Так чертовски хорошо.

Я хочу наполнить бассейн его ароматом, чтобы плавать в нем весь день, потягивая маргариту.

Сидя у него на коленях, я чувствую себя крошечной. Как будто он мог обнять меня и защитить от урагана. Столько ощущений проносится по моему телу, когда дыхание Натана обдувает мою кожу, а его рука сжимает мою талию. Его губы не делают никаких попыток соприкосновения. Он просто парит здесь, в этой близости, которой у нас никогда не было, лоб и нос прижимаются ко мне, как ласковый нос.

Моя кожа обожжена, и прежде чем я успеваю беспокоиться о том, что позволяю себе слишком много наслаждаться его прикосновениями, внедорожник ползет к остановке. Натан отворачивает свое лицо от моего, и меня обдает холодным воздухом. Актерская игра завершена.

– Я думаю, что у нас есть несколько хороших. Что ты думаешь? – спрашивает он почти без эмоций в тоне. Зеро намекает, что он чувствовал что-то близкое к тому, что чувствовала я.

Все еще сидя у него на коленях, как будто это мой новый трон, я беру его телефон и внимательно смотрю на фотографии. Я не могу подобрать слов, потому что почти не могу поверить в то, на что смотрю. На этой фотографии не я и Нейтан. Это пара, которая по уши влюблена друг в друга.

Я знаю, почему я вижу это блаженное выражение на своем лице, но почему оно есть и на его?

Я прочищаю горло.

– Ага. Это работает.

Я соскальзываю с его колен и дергаю нижний край рубашки, пытаясь привести себя в порядок перед тем, как мы покинем внедорожник.

Водитель подходит, чтобы открыть нашу дверь, и как только Натан выскальзывает, мой телефон звонит с предупреждением. Это новое уведомление о фото с тегами из Instagram. Открыв его, я вижу, что Натан уже разместил фотографию вместе с подписью, которая гласит: «Единственная женщина, которую я хочу».

Натан выскакивает первым и протягивает мне руку. Я смотрю ему в глаза, отчаянно пытаясь не читать слишком много во всем этом, но уже чувствую, как мое сердце пытается позволить себе вольности, и я поклялась, что никогда этого не допущу.

– Все еще со мной, Бри Сыр?

Я не знаю… я?

Натан держит меня за руку.

Он. Держит. Мою. Руку.

Пальцы переплетены, держась за руки, как «несу-рюкзак-на-пути-на-научный уровень». Я чувствую, как хихиканье бурлит в моем животе, когда мои ноги пытаются соответствовать его длинным шагам в звуковой сцене, где мы снимаем рекламный ролик. Это нелепо. Его кожа такая мозолистая и горячая. Это то, что чувствует каждый футбольный мяч, когда Нейтан держит его? Замечательно, теперь я сравню будущих мужчин и их неадекватные руки с Натаном и его большими первобытными рукавицами.

Пора взяться за реальность. Это была дезориентирующая поездка с лицом Натана, прижатым к моему, так что, естественно, я немного не в себе. Но пришло время сосредоточиться и подготовиться к тому, чтобы стать фальшивой девушкой Натана. Акцент на подделке, Бри. Я могу сделать это. Я могу держать его за руку весь день и не позволять ей ударить мне в голову. К тому же, я, наверное, ненавижу быть с ним сегодня в центре внимания. Пусть этот опыт послужит прекрасным примером того, почему мы никогда не будем настоящей парой.

– Ты в порядке? – спрашивает Натан, телепатически ощущая мою спираль.

– Ну хорошо.

Он ухмыляется. Он знает, что я полна дерьма. Он поворачивается ко мне лицом.

– Возможно, там будет слишком много всего. Будет много указаний, которым нужно следовать, и людей, которые захотят твоего внимания. Просто помни, что все они здесь для тебя.

– Ты имеешь в виду, что они все здесь ради тебя .

Он медленно качает головой.

– Я не тот, кто сломал интернет. Они хотели, чтобы я встречался с тобой . Вот почему мы здесь, потому что мир влюбился в Бри Кэмден. Ничего из этого не произошло бы, если бы это был кто-то другой.

Добро. Когда он так говорит, вся эта ситуация выглядит по-другому. Я не уверена, что мне это нравится. Я пытаюсь отмахнуться от тех частей себя, которые изо всех сил цепляются за его слова. Мое сердце тает словно ванильное мороженое над горячим шоколадным пирожным при мысли о людях, которые хотят, чтобы я и Нейтан были вместе. Я хочу очень быстро позвонить Келси и крикнуть ей что-нибудь гадкое, типа: ТЫ ПОСМОТРИШЬ, ТЫ ПРОИГРАЕШЬ.

Двери павильона открываются, и высокий и неуклюжий менеджер Натана, Тим, выходит из него, выглядя безумным. С другой стороны, он как бы всегда выглядит так.

– О, вы оба здесь! Хорошо. – Он смотрит на часы и машет нам рукой за дверь. – Они почти закончили настройку освещения, так что у вас как раз достаточно времени, чтобы заняться прической и макияжем.

Мы следуем за ним по холодному коридору, пока он продолжает говорить со скоростью мили в минуту. Натан сжимает мою руку.

– Я объяснил съемочной группе, что у тебя невероятно плотный график, и у них есть максимум три часа с вами. Ни минуты больше, потому что у тебя тренировка утром. Кроме того, Натан, в раздевалке для тебя приготовлен ужин из обжаренного лосося и салата из капусты. Я уже сказал прическе и макияжу, что ты должен есть, пока они работают над тобой.

Нет обеда для меня? Видишь ли, это уже происходит – я понимаю, как ужасно было бы встречаться с Натаном. Все будут лебезить перед ним, а я растворюсь в тени. Это хорошо. Так держать, мир.

Тим едва переводит дыхание, прежде чем продолжить.

– Полный сценарий находится в ваших гримерках, но суть его проста. Вы двое идете по ресторану, а женщины подбегают и пишут свои имена и номера на рубашке Натана. Он тащит вас в коридор, чтобы убежать от них, вытаскивает из заднего кармана ручку Tide-to-Go и передает ее вам. Вы, ребята, обмениваетесь кокетливыми взглядами, а затем Бри стирает имена взмахом ручки – в стиле «Я мечтаю о Джинни ».

О чувак. Это глупо, но я вижу, как поклонники это съедят. Это идеальный намек на мою пьяную речь. Речь, которая будет преследовать меня до конца жизни.

Мгновение спустя Тим подвозит нас к раздевалке, на которой снаружи написано имя Натана. Мы все еще держимся за руки, и я понимаю, что цепляюсь за Натана, как за буй посреди океана.

– Улыбнись, – говорит Тим, быстро фотографируя нас на свой телефон. – Я опубликую это в твоих историях, Натан.

Дверь открывается милой улыбающейся блондинке с обтягивающим верхом и пышным декольте, которой я, признаться, завидую на 100 %.

Тим выглядит скучающим, благослови его.

– Натан, это Обри. Она сделает тебе прическу и макияж.

– Привет, Обри, – говорит Натан с ухмылкой и кивком, который, я знаю, фальшивый, но Обри явно съедает, потому что ее поры начинают испускать солнечные лучи. И действительно, я понимаю. Он такой огромный и смехотворно горячий, а его низкий рычащий голос опьяняет, если вы увлекаетесь всем этим, но серьезно, Обри, подними свое сердце с пола и приступай к работе. Он мой! Подождите, что? Нет.

Он фальшивый мой.

Подделка подделка подделка подделка подделка. Не реальный. Если бы наши отношения были кошельком, то он был бы прода и продан кому-то из багажника машины.

Обри слегка подпрыгивает на ее ногах. Ей не терпится заполучить Натана.

– Если хочешь, заходи и садись, мы можем начать.

Этот блеск в ее глазах заставляет меня думать, что она собирается начать свой танец на коленях, а не прическу и макияж, и я подумываю выставить ногу и споткнуться о нее. Да, я ревнивый тип. Бедняжка даже не сделала ничего плохого, а я замышляю ее гибель. Я чувствую, что должна извиниться перед этой женщиной-профессионалом за унижение ее действий. Моя внутренняя территориальная пещерная женщина в последнее время выходит из-под контроля, и мне нужно взять себя в руки.

Тим вытаскивает меня из моего бурного настроя.

– Бри? Продолжаем идти. Ты здесь.

В тот момент, когда мне приходится отпустить руку Натана, мой желудок скручивает. Я не ожидала, что так нервничаю, чтобы оставить его. Просто я понятия не имею, что делаю, и мне даже не дали возможности оглянуться на Натана, прежде чем Тим заставил нас практически бежать по коридору.

– Я знаю, что у тебя нет менеджера, так что сегодня Натан поручил мне быть твоим, если ты не против? – Он не дает мне возможности ответить. – Твой ужин тоже в твоей гримерке, но Натан попросил меня заказать тебе тако с курицей в «Чипотле» и еще гуакуум. Это было правильно?

Он распахивает дверь раздевалки, и мне в лицо ударяет запах вкусных тако. Легкая улыбка искривляет мои губы, потому что… меня не забыли. Натан заранее подумал, чтобы они приготовили мое любимое блюдо.

– Это идеально.

– Большой. Это Дилан, – он указывает на улыбающегося парня, который выглядит примерно моего возраста и раскладывает кисти для макияжа на прилавке салона красоты, – и он сделает тебе прическу и макияж. Радость будет через некоторое время, чтобы забрать твой гардероб. Ешь быстро – у нас есть час, пока ты не понадобишься на съемочной площадке. Харрисон, режиссер, и Синди, продюсер, в какой-то момент приедут поговорить с вами о сценарии. Не публикуй фотографии того, что происходит сегодня, оставь это на мое усмотрение. А если тебе что-то нужно, спрашивай меня и никого другого. Тебе что-нибудь нужно?

Я быстро качаю головой, чувствуя себя немного потрясённо от этого торнадо речи.

– Хорошо. Я вернусь через двадцать минут. Теперь она твоя, Дилан. – Прежде чем полностью выйти из комнаты, Тим останавливается и поворачивается ко мне. – О, и Бри? Я рад, что вы с Натаном вместе. Ему лучше с тобой. – Я полагаю, Тим не был в курсе реальных условий наших отношений и того факта, что мы Прода.

Тим исчезает за дверью, и я глубоко вздыхаю.

Дилан усмехается.

– Готова ли ты к викторине на твое имя сейчас? Перечисли всех, кого он только что упомянул, в идеальном порядке, иначе тебя выкинут со съемочной площадки. – Блеск в глазах выдает его.

– Эмм, это были Сэм, Бритни и Тина? – Я намеренно отвечаю неправильно.

Он снова смеется и делает шаг вперед, чтобы протянуть руку.

– Динь-динь-динь! Правильно. А теперь ты выиграла вкусный ужин с тако!

– Я как бы надеялась на машину, – говорю я с огорченным лицом, когда он ведет меня к гримерному креслу.

– Ну, тебе повезло! Этот дополнительный гуак, который запросил для тебя твой парень, имеет такую же ценность, как автомобиль. Может быть, ты могла бы заложить его за дополнительные деньги или что-то в этом роде?

Я люблю его. Самый верный путь к моему сердцу – подыграть плохим шуткам. Он почти помогает мне забыть, что я сейчас на съемочной площадке, и весь мой мир, каким я его знаю, переворачивается с ног на голову.

– Между прочим, меня зовут Бри, – говорю я, когда он шлепает мне в руки великолепно пахнущую коробочку чипотлов.

– О, я знаю. Даже если бы твое имя не было вывешено за дверью и мне не дали твою фотографию заранее, я все равно узнаю эти ямочки где угодно. В последнее время ты была повсюду в моем Instagram и Twitter. – Он тут же начинает проводить пальцами по моим волосам, оценивая и оценивая. – Я даже не буду притворяться, будто я совсем не одержим тобой, твоими кудряшками и ямочками. Я чуть не умер, когда они наняли меня сделать тебе прическу и макияж. Когда я рассказал своему парню, он так ревновал, что его кожа стала зеленой.

Я смеюсь и делаю странное лицо, потому что а) я не умею принимать комплименты и б) он не может быть серьезным. Я самый средний человек, который когда-либо ходил по земле.

– Эти? – Я хлопаю рукой по своим кудрям. – Блех. Их смехотворно трудно приручить.

Он выглядит обиженным, прижимая руку к сердцу.

– Кто сказал что-нибудь о приручении?! Почему кто-то хочет покорить эти великолепные кудри? Нет, я планирую придать им еще больше бодрости. – Дилан движется позади меня, разглядывая мои кудри со всех сторон, как это делают только парикмахеры, когда представляют себе, что могло бы быть. Это немного страшно.

Он прищуривается и наклоняет голову, когда я откусываю огромный кусок тако.

– Тебе известно? Я думаю, мы обратимся к образу девушки из соседнего дома. Америка любит тебя, поэтому мы будем держать тебя в сладком виде, как яблочный пирог. – Он наклоняется ближе, глаза мерцают. – Хотя, если ты встречаешься с Натаном Донельсоном, я не думаю, что кто-то ожидает, что ты будешь слишком невинна.

Я чуть не выплюнула тако. Вместо этого я всасываю его в дыхательное горло и соглашаюсь на опасный для жизни приступ кашля. Дилан хлопает меня по спине, и мое лицо становится ярко-красным.

Он улыбается, как Чеширский Кот, когда мой кашель останавливается.

– Я так и знал, – говорит он, приступая к работе с моими волосами, сбрызгивая их водой, а затем доставая кое-какие средства из своего гигантского дорожного набора. – Эта его бывшая пыталась выставить его в плохом свете статьей, но никто не поверил. Слишком много слухов говорят об обратном. Так что, будь честной, нет смысла лгать мне, потому что я могу прочитать покерное лицо за милю – он урод в простынях, не так ли?

Мой живот выпрыгивает из самолета. Я ничего не знаю о Натане в этом качестве. Мы даже не из тех друзей, которые шутят об этом. Мы держим этот разговор на замке, потому что я думаю, что подсознательно мы оба знаем, что есть некоторые лодки, которые вы не можете раскачать в дружбе. Поэтому я понятия не имею, как сильно качает ночью лодку Натана.