Текст книги "Расцвет Ларк (ЛП)"

Автор книги: Сандра Вог

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Ты можешь. И тебе станет легче. Давай, Ларк, возьми шар. Обеими руками.

Может, обеими руками будет и проще. Пальцы дрожали. Поднимаясь от холодного каменного пола.

– Давай, Ларк, забери его. Не хочешь избавиться от боли? Амулет спасет тебя.

Сначала поднялась одна рука, за ней вторая.

– Крепко обхвати его, Ларк, – шептала она. – Не думай о ветвях. Ты снова станешь целой.

Я вспомнила слова короля, что Призыватели будут обманом заставлять разрушить амулет. Руки упали на пол.

– Нет.

Ее голос оставался мягким.

– Заставить тебя постараться?

– Я буду бороться.

Эрема склонилась и фыркнула. Она напомнила этим звуком Трота. Но угроза ее звучала заманчиво:

– Ты, видимо, решила, что изучила силу. Но ты не сравнишься со мной, – она изящным движением коснулась двумя пальцами моего левого плеча. Я кричала, пока она не отстранилась. – Ты победила боль, глупая Стражница? А ведь я предлагала способ спастись, – она была близко, от нее пахло цветами. – Хочешь узнать, как ты могла бы себя чувствовать?

Она уже была не Эремой, а Гарейном, что стоял надо мной, как в моем сне, – сверкающая улыбка, каштановые волосы, что падают на лоб. Было больно видеть его невредимым передо мной, его глаза цвета шалфея светились изнутри.

– Я нужен тебе, – прошептала она голосом Гарейна, от которого мне стало не по себе, сердце болело. – Коснись руками моего сердца и почувствуй мою любовь.

Я застонала. Я знала, что это иллюзия, но было так правдоподобно. Гарейн был передо мной, живой и невредимый, я могла его поцеловать, коснуться. Я не могла здраво мыслить.

– Будь со мной, – прошептал он. – И больше ничего, – его руки тянулись к моим.

Я покачала головой, обезумев от желания и боли.

– Тогда скажи это. Пообещай, что Эви не разлучит нас…

– Эви?

Заклятие было разрушено. Гарейна не было передо мной. Эрема склонилась надо мной с натянутой улыбкой на губах, за которыми зияла бездна, и я возмущенно щелкнула языком, злясь, что уже не вижу Гарейна. Она же не обратила внимания, ее привлекло новое имя.

– Эви?

Она не знала о моей кузине. Я вскрикнула:

– Нет!

Но Эрема перестала улыбаться.

– Кто она, Стражница? Твоя родственница?

– Нет!

Она впилась в мое плечо, я закричала.

– Скажи, – говорила она. – Скажи мне, – пальцы ее впивались крепче.

Я терпела боль, что затуманивала сознание. Я сцепила зубы, стонала и всхлипывала, прикусывала язык до крови. Я не выдам Призывателям Эви.

Но Эрема вдруг отпустила меня. Задыхаясь, я открыла глаза и увидела ее ухмылку, ужасную в синем свете. Я помнила эту ухмылку, я видела ее, когда коснулась руки бедного Рубера Минла, от которой у меня холодок бежал по спине.

– Именно, – шипела она своим страшным ртом. – Думаешь, сможешь стерпеть боль? У тебя есть Взор, так увидь, что такое истинная боль!

Ее улыбка стала шире, я смотрела в эту пустоту, в эту тьму. Она что-то резко выкрикнула. Шею покалывало, я закричала, передо мной появилась стена огня, я отпрянула от жара, пока не смогла сказать себе, что это все видение. Видение… Об этом я предупреждала Всадников…

Палатка обгорела, обрывки лежали у моих ног, а красивая лента теперь трепетала на ветру с дымом. Площадь, базарный день в Мерит. Лотки горели. Голос звал бабушку, Эви. Мой голос. Я перекрикивала остальных, бежала сквозь пламя, звала семью, Куина, Крем Посс и Керен. Силуэты мелькали в огне, но я не понимала, кто это. Я бежала к ним, уклоняясь от горящих обломков зданий и обрывков ткани, что падали на землю. Трот выпрыгнул из ниоткуда, чуть не столкнувшись со мной, его страшный вид был усилен кровью на его теле. Я отпрянула, но задела его рукой, и она прошла сквозь. Я была призраком. Меня здесь не было.

С оглушительным топотом копыт мимо промчались Всадники, они заполнили площадь, прыгая через огонь с мечами наперевес. Троты выли. Дым мешал видеть. Слышались лишь звон мечей и рев Тротов, крики, ржание лошадей, что терзало душу.

На миг дым исчез, видимо, постарался ветер. Площадь была пустой и обгоревшей, обломки валялись на земле под сражающимися людьми и монстрами. Все было черным, всюду была кровь. Конь Тэрана встал на дыбы, чтобы избежать удара Трота, целившегося в его ноги. Карг ударил мечом по шее Трота. Я закрыла глаза.

Я не могла укрыться, ведь это было видение, и жестокость царила повсюду. На меня давил вид, звуки, запахи, привкус на языке и даже прикосновения жара и грязи, вязкой крови. Я закашлялась и покачнулась, но не могла избавиться от Взора.

Я упала на камень, едва не зацепив то, нет, того, кто был ранен. Я заставила себя сесть и выдохнула:

– Райф! – Райф.

Он лежал на спине, ловя воздух ртом. Но он не мог набрать воздух в легкие, ведь рана шла от горла по его груди.

– Райф! – закричала я. И его взгляд, полный отчаяния, сосредоточился на мне. Он видел меня.

– Ларк, – он судорожно вдохнул, взгляд его еще был осмысленным.

Райф умирал. Он умирал, и потому мог меня видеть.

– Тише. Я помогу! – я прижала ладони к его груди, но кровь текла через мои призрачные пальцы. Я была беспомощна, я могла лишь смотреть, как он истекает кровью, а остальные не могли этого увидеть, ведь сражались, а мой голос для них был бы лишь свистом ветра.

– Райф…

Он знал. И не нужно было говорить. Но он был рад мне, рад, что не один. Он попытался выдавить улыбку и выдохнул:

– Ты как солнечный свет в летний день. Ты светишься.

– Не говори!..

– Спасибо за дружбу. За твою храбрость.

– Райф, стой. Прошу! Молчи.

– Эви, – он повернул голову, кровь из раны потекла сильнее. – Эви.

Я плакала, в его голосе было сожаление. Я не могла вынести его горя. И сказала, чтобы приободрить:

– Она любит тебя, Райф, любит. Прошу, держись! – клянусь, его сердце просияло. – Эви придет. Придет!

– Скажи ей, что любовь не умрет, – он тихо добавил. – Посмотри, – он опустил взгляд, я проследила за ним. Кольцо мужчины из Мерит, тонкая полоска кожи.

Я посмотрела на Райфа.

– Твоего дедушки.

– Я вернул его, – он говорил гордо. Я это слышала. Но это уже не имело значения. Рана истекала кровью все сильнее, глаза его закрылись.

– Райф! – руки мои были в его крови, я сидела рядом с ним и беспомощно кричала. Кричала. Кричала. Порыв горячего ветра доносился от огня, его ресницы затрепетали и я подумала:

«Он останется!» – я кричала и звала на помощь, кричала, пока горло не начало саднить, но шум сражения был громче, огонь ревел громче. Я беспомощно всхлипывала, а потом сквозь слезы увидела, как бежит она.

Эви.

Она была в грязи и крови, но невредимая. Она была прекрасной. Ее серебристые волосы развевались в дыму, словно плащ летя за ней. Я прохрипела:

– Эви, назад, – но она не видела меня. Она не услышит меня. Она бежала к Райфу, лицо ее исказилось от ужаса. Она судорожно выдохнула и рухнула рядом с ним на колени, волосы упали на грязь и кровь вокруг нее.

Издалека я услышала, как Эрема радостно кричит, я раскрыла кузину.

– Вот она. Теперь ты испытаешь истинную боль, Стражница. Смотри.

Эрема призвала ужасающих существ. Из-за пламени показалась голова Трота, мутный взгляд был направлен на Эви. Я кричала кузине, но она не поднимала голову.

– Бери амулет, Стражница, – кричала Эрема. – Возьми его обеими руками и крепко сожми. Сломай его внутри паутины хукона, и это спасет ее.

У меня не было голоса, а крики все равно никто не услышал бы.

– Или ее разорвут, – угрожала Эрема. – Сломай шар, или ты увидишь ее жертву.

Я не могла так. Это было невыносимо. Трот приближался к Эви, ее спина была открытой, она склонилась над Райфом. Я откинула голову и закричала, звала на помощь. Показался другой Трот. Мимо промчались люди, некоторые кричали. Но никто не видел. А я была ничем…

– Жертва, Стражница. Все они станут жертвами.

Но я услышала топот копыт. И сквозь слезы я увидела сильный силуэт Руны вдали.

– Руна! Помоги! Помоги мне!

Руна замер, а потом застучал копытами, испачканными кровью, обращая внимание на грядущую смерть. Предупреждение. Эви подняла голову и увидела Трота, что шел на нее с обнаженными зубами и когтями, она удивленно приоткрыла рот.

Руна был слишком далеко. Я пролепетала:

– Нет, – но Трот уже исчез, его пронзил мечом Лорен, пробежавший между монстром и жертвой. Эви не вздрогнула, она посмотрела, как Всадник обернулся, они успели друг друга разглядеть…

Я вернулась на холодный каменный пол в горах Мир, дрожа после жара на площади, глаза не сразу привыкли к полумраку. Но я смеялась с истерическим облегчением.

– Ты услышал меня, Руна, услышал!

– Ты посмела, – прошептала Эрема. Я едва ее слышала после рева битвы, но чувствовала ее злость.

Мне было плевать. Руна спас Эви, это имело значения. Я сжалась, смех превратился в судорожное дыхание, я пыталась взять себя в руки. Мне еще никогда не было так плохо. И дело было не только в видении, но и в яде. Я стонала и каталась на спине, по щекам стекал холодный пот. Я склонилась, меня стошнило, я видела кровь Райфа на руках, остатки видения, а то и реальность.

– Ты посмела, – повторила Эрема. – Посмела помешать.

А я вдруг разозлилась. Райф, Гарейн, амулет. Я не могла сдаться. И не сдамся. Я заставила себя сесть, хоть и едва могла дышать. Я выдавила:

– Ты можешь лишь угрожать, но ты такая же пустая, как эта бездна в тебе. Ты не можешь меня убить. Я нужна тебе для амулета. Руна спасет остальных.

Она кричала на меня, в ней не осталось красоты.

– Смотри! – вопила она. – Смотри на меня! Смотри, что ты наделала! Смотри, что тебе нужно! – она меняла облик, чтобы сломить и заманить меня: она была Гарейном, Эви, Рубером Минлом, королем, Райфом. И каждый звал меня сломленным голосом, я заставляла себя игнорировать их, понимая, что Эрема лишь повторяет то, что уже видела. Призыватели могли читать мою энергию, но не создавать что-то.

Я была на коленях, руки дрожали, я упиралась ими, чтобы выпрямиться, чтобы заставить голову думать, как забрать амулет.

– Отдай шар, Эрема, – выдохнула я. – Ты не можешь меня убить.

– Здесь, – зашипела она, – ты ошибаешься. Разрушь шар, или я уничтожу тебя.

Оберег, мне нужна была помощь. Я царапала пальцами пол и тянулась к сумке, что лежала неподалеку.

Она смеялась, но уже не мелодично. Она отстранилась, заполняя собой комнату, и топнула ногой, гора содрогнулась, а потом с нежностью позвала:

– Всадник!

Камень за ее спиной исчез. Гарейн появился, как и в моем сне, с обнаженным торсом, мокрым от холодного пота и влажности внутри горы. Он стоял, и меч мерцал в синем свете, лицо его было пустым.

– Гарейн! – не может быть, все слишком быстро. Сон о моей смерти становился реальностью, но это было слишком быстро, конец уже маячил на горизонте.

– Он не услышит тебя, Ларк. Я его отметила, – Эрема вытянула руку и скользнула ею по его плечу, склонилась и поцеловала изгиб его шеи. – Видишь?

Она улыбнулась, ее страшный рот был возле его кожи.

– Но я могу его отдать. Сломай шар, и ты будешь с ним. Смотри, Ларк. Он ждет тебя.

– Ты просишь меня выбрать? – прохрипела я.

– Тебя? – даже насмешка была мелодичной. – Нет, выбираю я. Ты здесь из-за меня. Ты уничтожишь амулет, потому что я так хочу, или умрешь, потому что я прикажу. Я все равно выиграю.

– Я не дам тебе то, чего ты хочешь, – пробормотала я.

– Нет? – рассмеялась Эрема. – Но ты уже это сделала, Ларк. Ты пришла.

Все было зря. Все усилия, весь мой путь не привел ни к чему. Слишком скоро! Никто меня не услышал бы. Рука так и не дотянулась до сумки. Просто пришло мое время умирать.

Эрема заговорила своим милым голосом, но я уже знала, что она скажет:

– А теперь, Гарейн, заверши начатое. Сделай то, что должен.

Я умру. Я посмотрела на свое Дополнение. Я сделаю это так, как поступили бы в Мерит, с достоинством.

Гарейн поднял острый меч над головой, вытянув руки, напрягая мышцы. Я вспоминала наши с ним моменты за эти дни. Я видела его прекрасную улыбку, красивое лицо, связь, что вызывали его прикосновения.

«Не ошибешься», – прошептала зайчиха.

Я помнила и слова Найлы, помнила, как повторяла их Гарейну под дубом в Темном лесу: «Земля принимает то, что мы даем ей, и отзывается…», а Гарейн тогда спросил, что может мне дать…

Завершить цикл. Я закончу то, что он начал, я признаю свою правду, то, что до этого сделать не могла. Я улыбнулась Гарейну, его взгляд был пустым, а в моих глазах стояли слезы. Я повторила, несмотря на охрипший голос, те же слова, что он говорил мне, возвращая ему свое признание:

– Я люблю тебя.

Эрема зарычала. А за этим рычанием Гарейн прошептал:

– Верь в себя.

Меч опустился.

24

Тысяча жаворонков взлетала, унося цвет земли на крыльях и возвращаясь с песней. Вчетвером мы стояли на высокой скале и смотрели на них: Эви, беспризорница, девушка с рыже-золотыми волосами и я. А внизу простирались серые и коричневые камни, земля, сверкающая зелень, трава и деревья, синие озера и ручьи, фрукты и цветы вспыхивали красными или лиловыми точками. Долину окружали холмы, озеро было глубоким, а гора высокой…

«Пробуждение!» – слово трепетало на ветру. Три девушки одна за другой подняли руки к небу и взлетели к жаворонкам. На миг я осталась одна.

«Это есть у тебя, Стражница, – послышался шепот. – Это есть», – я была переполнена, ощущения сияли в моем теле, усиливали меня и разгоняли кровь.

Я подняла руки, как и остальные. Только что стояла, но уже взлетела высоко. У меня была сила. Я была дома. А голос рябины зазвенел во мне:

«Принеси во тьму свет».

Рычание Эремы стало воем, потом ревом. Это я услышала сразу, это заставило меня понять, что я жива, что я все еще посреди гор Мир.

Было холодно, тело было поражено ядом хукона.

Я была живой.

Гарейн стоял надо мной, тяжело дыша, словно он сражался. Я скользнула взглядом по лезвию его меча, оружие касалось камня у моих ног. Он ведь нападал на меня. Я подняла взгляд. Его глаза уже не были пустыми.

Он выдавил улыбку.

– Меч… не для тебя.

«Оружие тебе не подходит», – я лежала, потрясенная, но дышащая, потрясенная, но живая, понимая теперь слова Лорена. Оружие, созданное из Земли, не могло использоваться Стражницей Жизни, но и против нее обратиться не могло. Металл прошел мимо, словно меня там не было.

Рев Эремы стал визгом, что напоминал вопли стрижей, гора дрожала.

Гарейн яростно посмотрел на нее и, взревев, бросился на Эрему, крича:

– Ты не можешь мной управлять! – его меч взметнулся и пронесся по Призывательнице.

Он не убил ее, ведь мог понимать, что это не получилось бы, что месть была бы ужасной. Меч срезал сеть из хукона. Удар по ветвям, и шар упал с груди Эремы. Мы смотрели, как амулет взлетает под потолок. Эрема яростно вопила, я кривилась, боясь, что шар разобьется, но это было бы глупо. Шар упал и покатился, ярко сияя, избавившись от оков. Я застонала и потянулась к нему…

Эрема ударила Гарейна или толкнула, я не видела. Но Гарейн отлетел к стене, врезавшись в нее со стуком. Я кричала его имя, смотрела, как он сползает на пол, и повернулась к Эреме, а она двигалась ко мне, к шару, она вытащила из груди ветвь хукона. Она взмахнула ею, как хлыстом, заставляя меня отстраниться от амулета.

– Мое! – кричала она. И снова ударила хуконом.

Я ударилась о стену пещеры, ее угрозы эхом отлетали от камня в меня, Эрема уже стояла над шаром, сплетая новую паутину вокруг него из хукона, что рос из ее тела. Я оттолкнулась от шершавого пола, думая о том, как могла успокаивать руками трясущуюся Землю…

«Взмахом руки тьму во свет преврати», – зазвучал в голове куплет из книги моей судьбы, голос был похож на шепот рябины. – «Принеси во тьму свет», – а потом и голос Прутика. – «Лунный камень силен в руках Стражницы».

Но я потеряла камень. Он уже остыл и погас, наверное, был простым камнем…

Просто синий… Взмах руки… Я оттолкнулась от пола со стоном, пошатнулась и встала, прижалась к стене и рассмеялась, сделав это, ощутив гудение под ладонями, касаясь сияющего синим камня.

Эрема вскинула голову из-за моего смеха, уставившись на меня.

– Что ты делаешь? – прошипела она.

Руки ее были вытянуты над создающейся паутиной ветвей, что уже была готова поймать маленький шар, сияющий в углу. Но я ее опередила, пещера уже сияла. Я прижимала ладони везде к камню, куда могла дотянуться, зажигая камни, насмехаясь сквозь боль и радость:

– Что я делаю, Призывательница? Вызываю свет во тьме.

И лунные камни ловили мою силу и загорались, вскоре вся пещера была ярко освещена.

Лунные камни. Пещеры были вырезаны в них, может, из них состояла вся гора. Везде, где я касалась, загорался свет, пока мне не пришлось щуриться из-за его яркости. Но камни эти были не такими красивыми, как ровный овальный камешек, что вырезал для меня Прутик.

Но пещера была вырезана, были созданы грани, и они отражали силу Стражницы.

– Умная… девчонка… – прошипела Эрема, замерев. С жестокостью она начала замахиваться паутиной с воплями желания, гнева, пытаясь поймать амулет. Но в комнате было слишком светло, она не видела, куда бросать. Хукон обжигал меня, а свет – Эрему. Она уже не выглядела прекрасной девушкой, она была охвачена яростью, темной и огромной, от которой сверкали глаза. Она уже была другой, проявлялось чудовище, но оно быстро исчезло, взорвавшись с криком. Словно ее вывернули и сожгли. Она исчезла, испарилась. Ее накидка упала в лужу.

Ее поглотил Хаос.

Реагировать времени не было. Ветер ворвался в крошечную комнату, разбивая лунные камни, оглушая. Меня бросило на пол, но и он трескался, я подползла к Гарейну и схватилась за его неподвижное тело, оттащила его от падающих обломков потолка.

Нужно двигаться. Нужно уходить. Я отпустила Гарейна и огляделась в поисках шара. Он сиял ровным светом, по нему не попали обломки камней, что дождем падали с потолка, шар остался в углу пещеры. Я направилась к нему, пригибаясь, уклоняясь от лунных камней, ударявшихся об пол, свет их со вспышками угасал. Наконец, моя рука вцепилась в маленький шар и притянула его к себе, держа так, как это было с изображением шара в разговоре с королем.

Хрустальный шар, амулет Жизни. Пульс бился, касаясь ладоней, но не обжигал. На миг это прикосновение уняло дрожь пещеры и действие яда во мне.

«Нести их могут только четверо, – услышала я голос короля, – лишь они могут держать их, могут вернуть их в Тарнек».

Кристалл мерцал нитями золота и зелени. Ближе к краю подступили и синие проблески. Элементы Жизни – золотой Огонь, зеленая Земля, синяя Вода, а сам кристалл представлял Воздух, и все они были в одном амулете, простом, но изящном, древнем, но живом. Все было в моих ладонях. Шар в моих руках светился с новой силой, хотя тело и изнывало от яда.

Земля дрожала, я упала к стене. Я прижала шар к щеке, а потом обернула в тунику Гарейна и спрятала в сумку рядом с оберегом, закинула сумку на спину. Задыхаясь, я вернулась к Гарейну.

Он не двигался. Не мертвый, не мертвый. Я знала, ведь чувствовала его энергию. Я коснулась губами его лба и прошептала:

– Я помогу тебе, – хотя честно не знала, как это сделать. Мы не могли уйти тем же путем, что я пришла. Нужен другой способ.

Накидка Эремы. Я потянулась за ней, покачиваясь из-за дрожащего пола. Я старалась не думать, что накидка может быть заколдованной, ведь другого способа нести Гарейна я не придумала. Я расстелила ткань и уложила его в центре. Он был невероятно тяжелым. Я задумалась, почему амулет не мог наделить меня особой силой, но я видела, что хукон мешает ему. Шар не мог избавить меня от яда хукона, как и не мог вырваться из его пут. У всего были слабости.

Я заставила себя подняться, собрала края ткани, чтобы потащить Гарейна прочь из узкой комнаты. Шелк накидки скользил по шершавому полу, этого хватало. Я задыхалась, напрягалась, тянула, пока руки не стали красными, но продвигались мы ужасно медленно. И чем больше я старалась, тем сильнее во мне растекался яд.

Я добралась до проема, впереди были Троты. Я ощутила их близость, они отскочили от страха. Но их было много, их присутствие удушало, наполняло тело ужасной энергией. Их когтистые пальцы хотели, но боялись коснуться. Они были похожи с хуконом, я знала их и боялась. Я склонила голову и закричала, продвигаясь вперед, словно шум помог бы мне держаться. Троты касались накидки, нюхали ее, дополнительным весом тянули назад. Проем задрожал, подбрасывая нас в стороны. Я упала на двух Тротов, они с воплями откатились. Я не могла справиться. Я не знала, куда идти.

И закричала на существ:

– Выпустите нас! Покажите путь!

Сотни глаз светились и смотрели на меня. У меня из рук резко выдернули ткань, я споткнулась. Существа помчались по темным туннелям. Мне пришлось бежать, я едва успевала, полагаясь на ощущения, а не на зрение. Коридор за коридором, топот, фырканье и кряхтение, ужасный запах… Я цеплялась за сумку, превозмогала боль, спешила за Тротами.

Я врезалась в монстров, что собрались у темного проема. Я завопила:

– Где Гарейн?.. – ведь накидка в их руках была пустой. Но они толкнули меня в проем, используя ткань, и я полетела, как из рогатки.

Крик оборвался, когда я рухнула на землю, перекатилась и понеслась вниз. Склон был длинным и неровным. Ощущения и время уже не имели значения. Я катилась и стонала от боли. Когда я врезалась в Гарейна на дне, я прижалась к нему, корчась от боли яда, гора давила на меня, боль вспыхивала и в мышцах, и в костях. Я искала в темноте правую руку Гарейна. Было почти тщетно искать силы у него.

– Помоги, Гарейн! – выдохнула я, царапая воротник своей туники, пытаясь коснуться его рукой моего плеча, метку к метке. – Всадник…

Не работало. Хуконом меня ударили в то плечо, может, это стерло нашу связь. Я кричала, ударяла его рукой по своей коже. Он не мог умереть. Не мог.

Нет. Нить энергии пульсировала. Я сильнее обхватила его пальцы. Равновесие, пробуждение жизни… Я держала его за руки и прижалась к нему всем телом.

– Цвети… – прошептала я, зная, что он не услышит.

Чуть позже я ощутила восстановленное тепло Гарейна, его дыхание доносилось до меня, ровное, хоть и слабое. Я заставила себя сесть, как-то умудрилась встать. Ветерок проникал в проем, тьма уже казалась светлее, серой. Мы были недалеко от выхода из этой гробницы.

– Гарейн, – я выдохнула и негнущимися руками коснулась его запястий, потянула его вперед, рыдая. – Прости, – он царапался спиной об пол.

Мы все же оказались снаружи, едва занимался рассвет, мы были у подножия гор Мир. Здесь была трава, пусть и жесткая, но трава и теплый воздух. Я радостно касалась ее, устроившись рядом со своим Дополнением, между нами лежала сумка, я обхватила его руками и смотрела на небо. У меня больше не было сил.

Мысли путались. Я могла думать только о двух вещах: я нашла амулет, и Гарейн жив. А дальше растекался яд, притупляя чувства, убивая тело. Но я могла дышать, хоть и с трудом, и я дышала так глубоко, как только могла.

Холодный воздух, свежий запах, земля подо мной гудела гармонией, солнце поднималось выше, свет касался моего тела. Я лежала рядом со своей любовью.

Я улыбнулась, ведь все-таки победила. Я победила свой последний сон. Я оставлю Гарейна, буду помнить его любовь, и мне не придется менять ее на дружбу, не придется видеть, как он отдает любовь другой. Я даже радовалась смерти.

Земля гудела. Топот заставлял дрожать траву, шевелил камешки. Я услышала топот копыт, несущихся по земле. Звук был сильным и громким. Я заставила себя посмотреть.

Я ошиблась. Это еще не конец.

Руна. Белый конь был здесь, он коснулся носом моей щеки, низко склонился, чтобы я могла взвалить Гарейна не его широкую спину, чтобы сама могла влезть на него. Я замешкалась, но крепко обхватила Гарейна, чтобы сохранить в памяти этот миг близости. Смерть сменилась спасением, и это было больнее, чем яд. Я не была готова отпустить Гарейна. Я, наверное, никогда не буду готова.

Но мои желания не были частью этого пути. Иначе ничего и не вышло бы. А путь я еще не закончила. Я должна выполнить задание. Я медленно отпустила надежду. Я и не ожидала, что жертва будет такой.

– Неси нас в Мерит, – прошептала я, и Руна терпеливо подождал, пока я удобнее усажу Гарейна, и пошел вперед. Я привязала сумку к шее Руны, чтобы не потерять.

Голова Гарейна упала на мое плечо. Он прошептал что-то неразборчивое и обхватил меня рукой.

Мерит. Я закрыла глаза.

– Эви исцелит тебя, – прошептала я. – Она красивая и умная. Она тебе понравится.

Я должна была сказать: «Все будет хорошо», – но не могла.

25

Магия прекрасна. Она может изменить, защитить деревню, наделить силой обычную душу. Может перемещать белого коня с наездниками быстрее ветра. Даже может забрать боль. Иногда.

Мы добрались до Мерит. Мы оказались на обгоревшей площади. Гарейна сняли со спины Руны, а там и меня. Нас отнесли в дом бабушки, который почти не пострадал, лишь сгорело поле. Целители приступили к работе, восстанавливая и изгоняя из моего тела яд. Даже умелым бабушке и Эви было непросто. Днем и ночью они оставались у наших изломанных тел. Но руки Целителей были волшебными, и знания с терпением позволяли им все исправить. Так было и в нашем случае.

Но никакая магия, даже очень умелая, не могла исцелить разбитое сердце. Его можно было не показывать, о нем можно было забыть, отвлекшись на магию, но не исцелить. Такое человек может только совершить самостоятельно.

Я не знала, как это исцелить.

Снов не было, пока я исцелялась. Время существовало где-то отдельно. Позже мне рассказали, что меня от хукона очищали дольше, чем исцеляли Гарейна. Но в этом и была жестокость хукона – яд делал кровь черной, тело жертвы высыхало, а восстановление было долгим. Рана была постоянной, жертва – уязвимой. Хукон оставлял свой знак навеки.

Часть меня могла и не хотеть просыпаться, видеть, как сон превращается в жизнь. Но в один из дней свет заглянул в мою комнату, и глаза открылись. Я увидела свою комнату, и, казалось, последний раз я была здесь вечность назад, я глубоко вдыхала знакомый запах. Я выбралась из-под покрывал, в которые была плотно укутана, поняв при этом, какой слабой стала.

Мой сон начал сбываться. Я хотела бы ошибаться, могла бы желать умереть вместо этого, но не могла ничего изменить, и таким был мой подарок Эви, выбор ее любви. Я пообещала, а обещание нарушать нельзя.

Я лежала, думая, как избежать боли. Но ничего нельзя было поделать. Я отодвинула покрывала и заставила себя встать, подошла к окну, солнце заливало светом поля и луга, жаворонок взлетел с земли, словно струя воды, описывая арку. Я улыбнулась, а потом повернулась к дорожке в саду, где Гарейн и Эви шли вместе. Он был целым, красивым и сильным, прошло много времени. И провел он его с Эви.

Я буду счастлива за них, я хотела этого. Но улыбка увяла, они остановились, задев друг друга руками, мое сердце разрывалось пополам. Я не могла помешать этим прикосновениям. Боль в сердце не давала стоять. Я соскользнула на пол, точнее, рухнула, на этом кончался мой сон, и я не знала, что после этого моего падения в комнату придут бабушка и Рилег.

Рилег! Он нюхал мое лицо, облизывал руку, шумно дышал и толкал меня, пока я не открыла глаза и не обняла его с усиленным энтузиазмом. Бабушка терпеливо стояла в дверях, пока я смеялась и плакала в шерсть Рилега, радуясь, что снова встретилась с верным другом, которого мне не хватало.

Рилег сел на пол рядом со мной, и я заставила себя сесть прямее и посмотрела на бабушку. Лицо ее не изменилось, хотя я, казалось, очень давно ее не видела. Она смотрела на меня с пониманием.

– А вот и ты, – сказала она.

– Я рада вернуться домой, – голос был хриплым, ведь я давно им не пользовалась. Вот только место уже не очень походило на дом.

Бабушка кивнула. И добавила:

– Отличная работа, Ларк, – так она поприветствовала меня. Бабушка была целительницей. Она почти не проявляла эмоции, я чувствовала их через прикосновения.

– Расскажешь о Мерит?

– Потеряли нескольких жителей, но у каждого своя печаль. Площадь и дома мы починим. Сады и поля вырастут. Мы должны поблагодарить тебя, Ларк, за то, что Всадники успели спасти основное.

– Не этого, – я поежилась, – я ожидала.

– Ничто нельзя предсказать.

Я спросила:

– Он в порядке?

Бабушка знала, что я про амулет. Она склонила голову, и я почувствовала облегчение.

– В порядке. Твоя сумка все еще на твоем коне. Он не позволил никому ее тронуть.

«Хотя никто и не пытался», – я задала другой вопрос:

– Всадники?

– Вернулись к себе, кроме одного. Они знали, что тебе и твоему другу нужно исцеление, но остаться не могли, – она добавила. – Кони, видишь ли, взволновали людей после боя. Молодежь в очереди выстраивалась, чтобы их погладить.

Но я не слышала ее. «Все, кроме одного», – сказала она. – «Твой друг», – я это, конечно, знала. Но было больно.

Она помогла мне подняться на ноги. Ее руки были теплыми и морщинистыми, они могли придать мне сил. В горле пересохло.

– Спустишься? – спросила бабушка.

– Думаю, лучше мне остаться здесь, – я неловко опустилась в кресло. Солнце я увижу и через окно, как и небо.

Она кивнула, принимая мое желание.

– Они ждут тебя, – добавила она, направившись к двери. – Эви и Всадник.

– Знаю, – я изобразила радость. – Буду рада видеть Эви.

Голос подделать не удалось. Бабушка остановилась.

– Ларк, – сказала она строже, ее голос был хриплым. – Мы не можем помешать ходу вещей. Разбитое сердце пережить можно. Верь в это.

Верь. Я так часто слышала это слово. Я то ли издала звук, то ли двинулась, бабушка вернулась ко мне. Она положила ладонь на голову, и я уткнулась лицом в ее фартук. От нее пахло медом и лавандой. Я была готова расплакаться.

– Ларк…

Но я взяла себя в руки.

– Все будет хорошо, бабушка, – я ослепительно улыбнулась ей.

* * *

Я спустилась чуть позже, цепляясь за поручень и стараясь не наступить на Рилега, что сопровождал меня. Я уже не могла бороться с собой. Гарейн и Эви будут где-то в саду, в этой красоте природы. Я должна их найти, услышать радостную весть и уйти.

Уйти. Как это сделать? Я посмотрела на сад и вошла в него. Деревья у дома цвели. Они радовали глаз яркими цветами, пестрила и клумба с лилиями и мальвами. По утрам я любила останавливаться возле цветов и касаться их руками, чтобы порадоваться их красоте. Нужно будет снова найти это чувство, ведь сегодня я его не ощущала.

Гарейн был там, он спешил ко мне, лицо светилось улыбкой. Я застыла.

– Ларк!

Его слово, словно выдох, радостный крик заставил меня остановиться. Я сморгнула слезы и сосредоточилась на цветах рядом с собой.

– Ларк, ты пришла в себя! Я увидел тебя в дверях, – он приблизился. – Я ждал…

Я вырвалась из его объятий, отступив на шаг. Он опустил руки.

– Тебе стало лучше, раз ты уже бегаешь. Я рада.

Гарейн не сразу сказал:

– Я был изломан, ты унесла меня оттуда. Ты… – он вдохнул и, наверное, отвел на миг взгляд. – Ты снова спасла меня.